Граф

Не подходи! - Валька забился в угол, маленькой и слабо освещённой комнатухи, в мужском общежитии. 
Его глаза бешено сверкали и метались по сжатому пространству, чуждого, помещения. У самого окна с одной лишь тюлевой занавеской, тёмно зелёного цвета, между угловым, книжным шкафом и письменным столом, он старался заставить своё сознание видеть только реальность. То, что должно было стать его спасением и забытьём, сейчас действовало в обратном направлении.
За пару часов до того, что сейчас вызывает дикий ужас забрасываемый в мозг с кучей других сбитых с толку чувств, он сам просил, сам стремился и хотел. Сосед по комнате даже вот старался отговорить и убедить, что не стоит вот так с плеча, да со всего разгону. А потом, как бы смирившись сделал отмашку и понеслось. Сперва в их комнату, тайком, в обход строгого вахтёра дяди Гены, пронесли пять литров пива. Затем два литра водки и вот те самые синенькие таблеточки одну из которых, под его одобрительное "конечно, да" разболтали в его белой чашке с надписью "Mit Liebe aus Brest!". Валька даже отчётливо запечатлел ту коварную ухмылку и пьяный, манящий блеск глаз, рослого и сбитого, почему-то кажущегося знакомым, парня-шатена, который и пронёс это всё в их комнату. В момент когда стало накрывать в голове очень ярко всплыли образы, точно из детства, как он точно девочка-кокетка заигрывает с молчаливым и хмурым Андреем. Но сейчас им это воспринимается, как простейший глюк, ведь он под кайфом вот только этот самый хмурый парень из его глюка сейчас сидит напротив за столом и не сводит своих хищных, ярко-зелёных глаз с него. Валька в какой-то момент в край охрабев скалится тому в ответ и подмигивает. А спустя минуты пошатываясь и втыкаясь во всё на своём пути, огибает стол, становится ровно напротив, развернувшегося и вытянувшегося на своём стуле точно надменный граф, но точно дворовых кровей. Выдав из себя что-то не совсем членисто раздельное и точно пошлое, потому что ощутил отголоски стыда и краска на лице проступила почти по неволе, сделал шаг, но тут же точно рухнул бы если бы этот самый Андрей с глазами зелёной хвои не перехватил. Сосед по комнате и ещё двое, что гудели, точно трансформаторная, не исправная будка, тут же затихли и уставились на то, как не чистый кровью граф сперва долго и тесно вжимает Вальку в себя и почти не заметно цепляет губы губами, точно целуя спасённую принцессу. Затем снова садится на своё место водружая на свои колени понтовщика-неудачника. И Валька в миг вспоминает, все глюки в красках, понимая отчётливо, что совсем это не глюки. А ещё он чётко осознаёт, что под кайфом всё тело и чувства, но не мозг. Он, рванувшись, силится соскочить с не чужих колен, но держат его крепко и скалятся очень довольно. Когда наконец понимает, что немая борьба-сопротивление не помогают совсем, он переходит в режим "несу бред, ссылаюсь на душевную слабость". И единственное чего выходит добиться это возможности привстать, на то время пока Андрей тянется через стол за его чашкой и проверив её содержимое, точнее его отсутствие, он тут же дергает беглеца за руку и заставляет сесть теперь уже на сам стул меж своих разведённых ног. Граф перехватывает Вальку так, что обе его холодные ладони ложатся на тонкую ткань футболки, в районе живота. Прижав к себе плотно он утыкается носом и губами в основании шеи и скосив глаза на притихших парней в противоположной части общажной комнаты улыбается им и сверкает глазами указывая жестом на дверь. Валька же дергается отчаянно и мысленно материт свою везучесть, а вслух того, кто сжимает в объятьях точно в тисках и как-то по-животному лижет холку со вздыбившимися волосками. В миг протрезвевший сосед срывается с дивана и было направляется на выручку товарищу, но замирает сильно зажмурившись и прикусив губу, чертыхается, затем мотает головой точно вспомнил что-то важное только сейчас и быстро выдаёт:
- Граф, а Граф, отпусти парня? - он странно так улыбается, снова закусывает губу и добавляет. - Не зачем ведь. Он же вот и сам говорит, что не удачно шутканул. 
- Второй раз? Да так вот и поверил. Как и тогда про сеновал? - Андрей прикрывает глаза и шипит от того, что трепыхающийся в его руках Валька видимо таки зацепил. - Свалите, я сам порешаю, что с ним делать. Мы уже большие мальчики правда Валёк?
И только теперь борец вдруг замирает и его глаза становятся совсем большими от страха, дикого и цепкого. Волосы на его теле встают дыбом и мурашки покрывают каждый миллиметр кожи, что враз становится холодной и влажной. Он отчётливо слышит, как сбивается голос и дыхание того, кто держит его, а ещё он чувствует, как у того стоит. Валька видимо сильно меняется в лице от этого всего, ибо его сосед глядя прямо ему в глаза снова начинает уговаривать хищника, что сейчас скалится и жадно вдыхает и надсадно выдыхает. 
- Ты чего такое несёшь Граф? Ты же его только сегодня по имени узнал. Какой второй раз? - он снова делает шаг в сторону сидящих, но его тормозят.
- Сейчас не свалите вы, свалим мы. - Андрей гнёт свою линию и несмотря на своё состояние, голос его звучит абсолютно ровно.
Граф начинает считать и у Вальки от страха закладывает уши и перед глазами бежит рябь, как в старом ламповом телике. А когда его ловко закидывают на плечо и быстро встав, минуют хлипкий и бесполезный кардон в виде соседа, то парень едва не теряет сознание. Хотя вот точно его теряет ибо не помнит пролётов дверей в коридоре и не сопротивляется, не кричит, а только открывает глаза уже почувствовав пол под ногами. Какое-то время он стоит и не шевелится, не открывает глаза и дышит через раз. А затем оживает от того что его едва успевают приобнять, но он сам, как испуганная лань отпрыгивает и оказывается вот в этом самом углу между шкафом и столом, да окном за спиной. Оно видимо открыто потому что спину обдаёт лёгким дуновением и парень отвлекается на него, оборачивает и как только порывается двинуться оказывается перехваченным. Из него будто вышибает весь дух и он снова глохнет и видимо в лице его тоже, что-то не то, потому что смотрящий на него Андрей всё так же скалится только вот выражение глаз меняется. 
- В заднице свербит страшно, но видимо сам себе даже боишься в этом признаться. Чудак человек. - его как-то очень аккуратно встряхивают за плечи и он распахивает глаза и смотрит. - Сбежать в этот раз Валёк не выйдет. 
Его двумя пальцами цепляют за подбородок и прилипают губами к губам. Осторожно втягивают верхнюю, нежно смакуют и затем так же верхнюю. Одной рукой его так и держат за подбородок, а вот холодные и жёсткие пальцы другой руки забираются под край уже взмокшей футболки. Ими мелко перебирают по коже осторожно изучая и пробуя тактильно. Валька гнётся в пояснице и тело мелко дрожит и от того тесно прижимается к Графу. Тот же реагируя мгновенно отпускает подбородок, запускает и вторую руку под липкую ткань, выбивая эти из Вальки некий сдавленный всхлип. Очень медленно и осторожно, точно ведя в танце, он отворачивает парня от окна и почти усаживает на письменный стол. Пальцами ласкает уже уверенно, оглаживает ладонями и движется вверх по дрожащему телу. Выцеловывает скулы, прижимается к уголкам глаз и снова возвращается к губам. Валькин цепкий страх ещё тоже не сдаётся и в какой-то момент он упирается обеими руками в грудную клетку Графа и почти пытается оттолкнуть. Тот же только скалится на это шире и фыркнув быстро поддевает края футболки, и вытряхивает парня из неё. У Вальки перед глазами снова рябь и он их зажмуривает. Он приоткрывает рот и старается не оглохнуть от звучно бьющего пульса в перепонках. 
- Смущение тебе идёт больше, чем этот бледный страх. - проговорив это Андрей опускает одну руку прямо поверх ткани на пах и чуть сжимает. 
Валька почти успевает вскрикнуть, но этот возглас душат поцелуем. Руки, что отталкивали тут же притягивают обхватив за шею. И Граф уверенно свою руку запускает уже прямо в штаны. Вальку начинает отчаянно колотить и он стонет в голос, но всё так же в уже требовательные губы того, кто очень умело ему надрачивает. Тело предательски поддаётся ласкам и страх почти сдаётся. Его кожу покрывают мелкие капли пота и в штанах тоже становится невыносимо мокро и липко. Он точно осип от стонов, и больше от того, что те самые стоны задушены. От его губ иногда отрываются, заглядывают в глаза и залипают на искажённом и раскрасневшемся лице. Улыбаются как-то почти безумно и отирают тыльной стороной ладони ему виски и лоб. Возбуждение отдаёт уже болью, и он стонет надрывно. И его подхватывают и перемещают на кровать. Прижимают и вдавливают в скрипучую поверхность и он вдруг выдаёт:
- Я не могу. Хватит. - он снова упирается и отталкивает.
Над ним на какое-то время зависают, изучают, всматриваются и потом склоняются ближе к лицу ведут носом по щеке прижимаются губами без поцелуя к шее у уха и ровно роняют:
- Потерпи меня ещё совсем немного. Слово даю, что после отстану. - он поднимает лицо и смотрит прямо в глаза Вальке улыбаясь. - Моё счастье ведь продлится не долго, Валёк. 
И в груди у Вальки от этих слов всё сжимается, становится нестерпимо душно и горячо. Его руки сперва слабеют и затем вовсе опускаются. Закрыв глаза он снова приоткрывает рот. На него теперь почти не давят сверху, но зацеловывают шею, ключицы, грудную клетку и живот. Валька гнётся под этими поцелуями и сипит совсем ослабев в голосе. Когда холодные пальцы снова скользят под резинку и очень быстро, но осторожно и умело сдёргивают штаны вместе с плавками, он снова вскрикивает и сам себе зажимает рот обеими руками. Он слишком шумный, понимает чем это чревато, но не может поделать с собой ничего. Его почти ослабший член сперва снова накрывают уверенно рукой и делают пару движений вверх-вниз, а затем на головке смыкаются губы и Вальку попросту ломает: в пояснице, в голосе и в дребезги разлетается заледеневший страх. Он хватается руками за широкие плечи, вдавливает в них ногти и больше не может стонать и кричать, он просто сипит и дышит так, что вот-вот лопнут лёгкие. Граф двигает головой, вбирает по самое основание и очень как-то трепетно ласкает бёдра. Вальку очень быстро накрывает и он теряется совсем, почти не слышит и не видит, не соображает. А Андрей неспешно отступает, не на секунду не отводя глаз от вздрагивающего и блестящего тела. Глазами цепляется за каждый его изгиб и снова залипает на лице, но при этом стаскивает сперва с себя чёрную рубашку и вместе с бельём, брюки. Он припадает холодным телом и обжигается: шипит и прикрывает глаза, тянет тяжёлый воздух и ловит от этого особый кайф. Под ним вздрагивают, ещё на слепую цепляются руками, но почти не отталкивают. 
- Не бойся. Не надо. - Граф прижимается губами к самому уху и губами тянет мочку. 
Валька шевелит губами, но ничего не разобрать: пересохло во рту, губы слипаются и голоса совсем видимо не осталось. Андрей убирает с его лба прилипшие пряди, целует в висок, ладонью отирает щёки от влаги. 
- Ещё немного. Пожалуйста, потерпи, Валёк. - он сам хрипит: от наплыва, от дикого возбуждения. 
Он тесно прижимается своим членом к горячему бедру Вальки и едва ведёт бёдрами, тихо рычит, и прижимается своими сухими губами к едва приоткрытым его губам. Эти губы ещё пытаются, что-то шептать, но затем замираю на миг и вот снова просто дрожат. Граф вылизывает нёбо и ведёт по ровным зубам языком, снова посасывает нижнюю губу и будто ждёт ответа. А затем его рука скользит вниз, не на долго замирает меж тел и спустя всего миг поддев бедро изнутри, от чего-то уже очень влажными пальцами ведёт, изучая по сжавшимся мышцам у входа. Валькины глаза на секунды точно стекленеют от нового витка страх, он снова цепляется обеими руками словно силясь оттолкнуть, но ему не позволяют, удерживая не силой, а лаской. Андрей хрипит и дышит жадно, трётся сильней о бедро и о тело телом, тычется носом и губами в шею и ключицы, когда его пальцы оказываются внутри и их сжимают мышцами. Сил и терпения остались ничтожные крохи, а они сейчас очень нужны. Потому он сам замирает и только пальцы продолжают движения внутри Вальки, только губами он целует шею жадно, почти до засосов. Там внутри постепенно становится нестерпимо горячо и даже влажно, а тело под Графом очень отзывчивым и пластичным. Валька всё ещё нем, когда пальцы Андрея осторожно выходят из него. Он часто моргает и сипло дышит. И лишь когда примерявшись быстро, толкнувшись резко и очень глубоко Граф оказывается внутри него Валька снова кричит в голос. Он впивается ногтями в сильную спину, оставляя кровавые борозды, выгибается в дугу, закашливается и бьётся подобно рыбе на берегу. Его стараются успокоить. Замирают внутри и обхватывают его бледное лицо обеими руками, заглядывают в глаза, бормочут, что-то нужное и знакомое целуют губы, щеки, мокрые от слёз глаза. И пусть и не сразу он будто разобрав всё затихает, смаргивает, глубоко вдыхает и осознанно смотрит в глаза Графа. А тот вымученно улыбается в ответ и тянется к губам, гладит шею, прижимается грудью. В момент этой вот борьбы его желание не чуть не отступило, а едва совсем не ослепило и он сейчас прикрыв глаза отчаянно балансирует. И вот вдруг Валька подаётся сам, очень осторожно, едва уловимо. Но этого хватает, чтобы сорваться в раз. Толчки подстёгиваются всхлипами и рычанием. Тела точно срастаются. И звуки переполнив комнату просачиваются под дверь, растекаются по коридору. Граф вколачивается в податливое тело Вальки и скрипучая кровать вот-вот сдастся совсем. Но разве это может сейчас остановить, ни в коем случае. Губы у обоих уже распухли и даже кажется кровоточат, но плевать. На теле у Графа красуются яркие, сочащиеся борозды от ногтей, а Валька весь в засосах и будущих синяках. Тоже плевать. Вот-вот обоих накроет оргазмом, но Андрей резко выходит, слышит отчаянный всхлип, скалится и переворачивает, вздёргивает округлые бледные бёдра и снова входит, по самое основание. Под ним взвывают уткнувшись в простыни и смяв их ещё больше чем есть уже. Он склоняется, лижет спину меж лопаток, прижимается к ней грудью, а звучные шлепки о мокрые ягодицы заполняют комнату и проливаются за окно. Снова плевать. Добравшись до уха Граф кусает мочку, после чего его сильно сжимают и обоих всё же накрывает плотно, напрочь лишая зренья и слуха. 
В себя Андрей приходит от громкой трели смс. 
- "Граф ты отвратный скот! Ненавижу тебя! Молись, чтобы я не подсыпал тебе яда. Вас слышала вся общага!" - дочитав это тот улыбнулся.
Подтянув Вальку плотно к себе он прижался к уху:
- Валентин! - и тот от фамильярности напрягся в сильных руках. - Меня грозятся теперь отравить, за то что я тебя испортил. - он фыркает от смеха. 
А Валька услышав последнее расслабляется, смотрит себе через плечо, в глаза цвета свежей хвои и устало, совсем-совсем тихо, точно огрызаясь шелестит:
- Пусть попробуют! - он тянется за поцелуем и ему его дарят.