Военно-половой роман

Где-то в начале нулевых в Москве взошла звезда пленительного счастья солдатской проституции. Само словосочетание армии и проститутов вызывало разновекторные эмоции, а у многих геев будило воображение. Об этом дивном постсоветском феномене в свое время «Московский комсомолец» и «Собеседник» разразились большими статьями, а НТВ снял репортаж.
 
Ни офицерская, ни солдатская форма меня как убежденного антимилитариста не привлекала, их аксессорика не возбуждала. Но имея смутное представление о гомосексуальной проституции вообще и о солдатах-натуралах, исполняющих свой долг перед геями в частности, я захотел лично прикоснуться к запретно-возбуждающей теме. От приятелей узнал, что явление это разбросано в Москве по многим точкам, но эпицентра два. Первый – это светлой памяти и заходящей славы Китай-город, второй - как ни странно прозвучит – Главная военная прокуратура, которую бдила Отдельная бригада охраны Генштаба, ну и казармы оной части на Люсиновской.
 
Как-то летним вечером присел я у достославного памятника героям Плевны, достав демонстративно пачку хороших сигарет. Через считаные минуты подошли двое солдат, стрельнули. Чтобы завязать разговор, я спросил, в увольнении типа или в самоволке. Они быстро перешли на тему денег: мол, дневальному и дежурному офицеру за «увал» отстегнуть надо будет. Смотрели заискивающе в ожидании предложения. Тогда я без обиняков задал решительный вопрос: сколько с клиента берете? Двести с носа. По тем временам за пару сотен можно было купить два кило колбасы или блок сигарет. Не густо. Но и контингент был явно не высшего сорта, я отошел прогуляться по скверу.
 
Вдруг натыкаюсь на десантника в берете. Сидел в свете фонаря, развалясь на лавочке и попивая пивко. Хорош до безобразия. Явно звезда местного небосклона. Присаживаюсь, разговор завожу примерно в том же духе. Пятьсот. Почему, спрашиваю, не двести, как другие. В этот момент мимо нас прошли трое невзрачных солдатиков, явно первогодок. Так вы ж посмотрите, кто здесь по двести, ответил, вставая и распрямляя плечи, рослый красавчик. Иерархия и здесь, однако. Я решил понаблюдать еще, вернулся к Плевне. Через час увидел картину маслом, как десантник вразвалочку шел к парковке и садился в Ленд Круизер. Дальше было не интересно, масло оказалось пальмовым маргарином. Да и все эти блуждания в полумраке прошу считать лишь предисловием. 
 
Следующую вылазку я сделал на точку «Главная военная прокуратура», недалеко от метро Фрунзенская. Поздний августовский вечер, я с приятелем-наводчиком. Он как лоцман нашел по карте, я машину оставил за углом. На проходной дежурили двое солдат. 
 
Я прикинулся бывалым и вопросил тоном почетного покупателя или постоянного клиента: ну кто у вас тут сегодня? Солдат пригласил на территорию и бодро предложил выбор из нескольких альтернатив, то бишь постов, где по паре дежурных на каждом. Приятель оторопел и ретировался. Наверно, ожидал, что вынесут на белом рушнике каравай со вздыбленным хуем прямо на КПП. С такими в разведку не ходят. 
 
Признаться, я тоже несколько опешил от простоты, которая оказалась не хуже воровства. Мог ведь и ноги не унести. Кто ж не наслышан о «ремонте» со смертоубийствами. Но куда подеть щенячье чувство риска и авантюрный склад характера. Я бодро зашагал на ближайший объект. И не ошибся. 
 
Дверь молча открыл какой-то униформенный заморыш и кивком пригласил в холл. Неожиданно из бокой двери вышел Он. Неблагодарное дело изощряться в клишеобразных описаниях, эпитетах и сравнениях. В этом месте каждый читатель вправе сглотнуть слюну и представить свой идеал мужской красоты. Именно так!
 
Я протянул руку, познакомились. Владимир оказался из города Владимира. Смотрел приветливо, улыбался стеснительно. Для завязки разговора я в шутку спросил:
-- Это псевдоним или настоящее имя?
 
Он с серьезным видом достал из кармана какие-то корочки и протянул. Присели, разговорились. Несколько месяцев до дембеля. Опыта минимум, пара-тройка дядек за два месяца в душе в конце коридора. В душ я идти категорически отказался. Отъехать даже на пару часов он не согласился, боялся проверки. Тогда я оставил номер телефона и сказал, что жду звонка при ближайшем увольнении.  
 
Звонок раздался недели через две. Я успел приготовить обед и вышел к метро встретить. Обед Владимир очень хвалил, от вина отказался, не курит. Очень правильный пацан. Выйдя из душа, заметил видеоплеер, попросил поставить порно, желательно натуральное.
 
Быть пассивом с таким породистым самцом не зазорно. Финиш был бурным. После чего он робко попросил разрешения... поспать и буквально через минуту вырубился. Как же я любовался этим детским выражением ангельского лица во сне. Часа через три секс повторился. На прощанье я дал денег.
 
Прошли две недели. По телефону приглашает приехать на Люсиновскую, подробно объясняет, как найти и просит дать дежурному офицеру полтинник за «увал». Приезжаю, представляюсь дядей, офицер понимающе улыбается и молча подписывает бумажку. Минут через двадцать увожу Владимира. Конвейер работает четко.
 
Дома Володя рассказывает, как устроена система. В частях, где он служил раньше, была дедовщина, но секса, как и товарно-денежных отношений, не было. В Отдельной бригаде, где он служит несколько месяцев, его быстро ввели в курс дела. Хочешь в увольнение – отстегивай офицерам, от них поток идет наверх. Где деньги взять – научили. Между солдатами идет активная торговля и обмен телефонами клиентов.
 
-- И многие этим занимаются? – спрашиваю.
-- Ну, все, кому денег из дому не присылают.
-- А многим не присылают?
-- Да почти никому.
-- А сколько числятся в бригаде?
-- Примерно две тысячи.
 
Я охуел. Вот это размах. Высокий моральный дух нашей армии потряс даже мое воображение циника и пофигиста.
 
Особенно запомнилась одна из наших встреч. Владимир позвонил и пообещал скоро приехать, но сильно опоздал. В руках у него была коробка. Оказалось, бегал получать посылку из дома. Сразу распаковал и попросил емкости для карамели, домашнего печенья и орехов. Банку сгущенки засунул в карман брюк.
 
-- Мне-то зачем? Отнеси в казарму, угостишь там...
-- Ну, я так не могу. Ты ж меня кормишь каждый раз, да еще как.
 
Расстрогал, чесслово. Я не удержался, встал и поцеловал в щеку. Неожиданно он обнял за талию и прижал голову к моей груди. Потом мы впервые целовались взасос. Порнушку Володя больше не просил.
 
Наши отношения стали походить именно что на отношения. Ему нравилось помогать мне по кухне и валяться в обнимку на кровати перед телевизором. Перед уходом я старался всучить деньги, чтобы он больше ни к кому не ходил. Он клялся, что после знакомства со мной ни с кем не был. Деньги брал неохотно, половину обычно оставляя на трюмо в прихожей.
 
В другой раз он рассказал о семье. Мама и младший брат, без отца. Братик донашивает его вещи. Оттого и посылки скудные. В последнюю нашу встречу, зная, что скоро дембель, я подарил ему модную толстовку и кроссовки. В его глазах блеснули слезы, или мне показалось.
 
Володя обещал зайти после дембеля, отпраздновать. Я представлял, как это лучше обставить, куда сходить вместе, когда он уже не будет торопиться. Но он пропал. Через месяц где-то раздался звонок. Какой-то солдат спрашивал, не хочу ли я встретиться. Откуда мой телефон? Он назвал фамилию Владимира. Где он сам? Так уж давно дембельнулся. Я вспомнил, что у них принято продавать сослуживцам телефоны клиентов...
 
С тех пор я избегаю знакомств с солдатами.