Одиннадцатое марта

Война застала меня во Львове, я был там в отпуске. Сразу захотелось домой, я сел в поезд и приехал в Одессу. Это было, наверное, рискованно, и я не знаю точно, почему я так поступил, ведь в основном люди уезжали как раз из Одессы во Львов или ещё дальше на запад, где безопаснее. Может быть, это я от скуки. 
На вокзале во Львове было непросто протиснуться сквозь толпу, люди ждали поездов в сторону западной границы, поезда страшно опаздывали, на пять, на семь часов, кто-то спал на своём чемодане, дети плакали, как в фильмах про войну. 
Оказалось, что война это не пули и бомбы, а ночь на вокзальном полу, тупая тревога, плач детей и невозможность принять душ несколько дней подряд. 
Сегодня одиннадцатое марта, шестнадцатый день войны. В Одессе война с пулями и бомбами так пока и не началась, вы прочтёте это завтра или ещё позже и будете знать больше, чем я сейчас. Завидую вам, ведь я ещё ничего про завтра не знаю. 
Сначала я заклеил все окна скотчем, крест-накрест, как в фильмах про войну. Это чтобы мелкие стекла не засЫпали всю квартиру в случае ударной волны, если что-нибудь взорвется невдалеке. Ещё я поставил шкаф прямо перед окном, для защиты. 
Постепенно я перестал бояться так сильно, как вначале, и через несколько дней отодвинул шкаф обратно к стене, а потом и скотч отодрал. 
В другие города летят бомбы, там взрываются ракеты, по некоторым городам уже ходят русские солдаты и стреляют иногда в местных жителей для развлечения. В Одессе война пока что у тех, кто уезжает, именно та, другая, когда дети плачут, очередь на молдавскую границу тридцать часов, и дальше непонятно где жить, и как там с душем, и когда можно возвращаться домой. 
На моем двадцать первом этаже не осталось никого. Из восьми квартир жильцы есть только в моей: собака, кошка и я. Когда звучит сирена, я выхожу на балкон и долго жду ракет. Ещё ни одной не видел - наверное, они летают где-то за городом или успевают исчезнуть, пока я натягиваю пальто, у нас морозы.