Гадина

Блин! Вот же поганая привычка. Совершенно не представляю, когда я от нее избавлюсь. С годами мне удавалось притупить ее, но иногда нет-нет да и прорывалось желание ссоры. Видимо, меня так хорошо напугала в детстве мысль, что я никому не нужен, что я не доверял новым друзьям никогда. Мне все время хотелось проверить их на искренность чувств, на желание общаться, дружить именно со мной, а не от скуки, не от «нечего делать». Дурацкая привычка…

Когда я сам был мелким пацаном, я все время устраивал такие проверки. Неосознанно шёл на ссоры с близкими друзьями и ждал их реакции. Тогда же и появилась у меня привычка поддевать друзей по поводу и без. Словно провоцировал их.

Вырос, понял, что с такими издевками я потеряю тех последних людей, что еще общаются со мной. Многие бесились от моих жестких шуток и уходили. Когда я это понял, то и сошло все на нет. Я стал мягче относиться к друзьям, умнее стал, что ли. Но все равно нет-нет да и проверял друзей…

Хм. Пока прекращу свои «бла-бла». Вводную информацию дал - и можно взяться за саму историю…

После 20 лет среди ровесников у меня было мало близких друзей-приятелей. Сказывалось то, что все ожесточенно учились или служили в армии. Я же работал в школе, и потому основной круг друзей у меня был из учеников.

В летние месяцы эта детвора часто вытаскивала меня на берег нашей реки с ночевками, и я, поскрипывая, соглашался. В таких вылазках на природу меня не устраивало несколько вещей. Во-первых, то, что ребятня постарше тащила с собой много спиртного. А нет никого более неуправляемого, чем выпивший недоросль на природе. Иногда с буяном приходилось довольно жестко обращаться.

Во-вторых, такое количество полуголых пацанов вокруг меня напрягало, и мне с трудом удавалось держать свои мысли в порядке. Ну, а если мы забирались совсем уж в глухомань, то мужичье совсем забивали на стыд и купались голышом.

Ну, а парням мое присутствие было выгодно: со мной их легко отпускали родители, я не мешал им пить и беситься в свое удовольствие, да и другие компании таких же малолетних отдыхающих не привязывались, завидев взрослого. Ну еще, надеюсь, что моя персона была им интересна. Надеюсь!

Мозгами я понимал, что не надо бы допускать таких ситуаций — я, когда «выпимши», могу позволить себе развесить язык и выложиться перед совсем незнакомыми людьми о своей ориентации, тем более что созерцания этих мускулистых жеребцов несколько навевало соответствующее настроение… Блин! Но я с этим ничего не мог поделать. Как только у меня дома появлялась пара-тройка искусителей и звала с ночевкой, я скрипел, но быстро собирался и уматывал с ребятами на край света.

Эта вылазка ничем не отличалась от предыдущих. Мы на полудохлом автобусе забрались далеко от города. Населенных пунктов вокруг не наблюдалось. Несколько минут брели по зарослям, нашпигованным комарьем, и, наконец, выбрались к берегу и стали располагаться, ставить палатки и разводить костерок…

В эту поездку мне было легче — с нами были три девушки и Тоха. Последний был в курсе моих… хм… особенностей. Это несколько остужало мое воображение, так как в самые интересные моменты я ловил насмешливый взгляд моего друга и поспешно отводил глаза от полуголых парней, скачущих вокруг костра или в воде.

Компания из пяти парней (кроме меня) и трех девушек получилась на редкость веселая. Девушки оказались на удивление компанейскими и не выпендривались, не заставляли своих ухажеров обслуживать их. Хотя ранее бывало и противоположное.

Жертве требовательной дамочки приходилось на отдыхе не сладко… Хотя со стороны наблюдать было весело, как этот парень рисовался — это что-то с чем-то. Он и так, и так, и так себя выставит. Вымученно смеется, в воду даму обязательно на руках заносит. Вечером у костра от подружки мошкару лопухом отгоняет… Прямо красота неземная, а не парень!

В этот раз девушки быстро погнали всех мужиков за хворостом и за водой… Парни на околосветовой скорости все выполнили. Прям любо-дорого смотреть. А дамы приготовили нехитрый обед.

Так начался наш первый день на отдыхе… Проскользнул он незаметно за бесконечными купаниями. К вечернему костру из рюкзаков повытаскивали горячительные напитки. Все начали равномерно нагружаться.

Со одной стороны от меня сидел мой друг Тоха, а с другой плюхнулся, к моему удовольствию, Стаська.

Он не был моим учеником, я с ним познакомился только сегодня утром на автобусной остановке. Он был младшим братом одного из моих учеников.

Как часто случалось, палатку со мной делил Тоха (если был без своей девушки) и кто-то еще. Парочки имели свои палатки, а «остатки» спали со мной. ? А мне что? Да ради Бога! «Лотос» мой был довольно просторен. Да и мне всегда спалось намного лучше, когда под боком сопит юноша! Хе-хе… Молчу!

Стаська. Так звали паренька непонятного возраста. Лет эдак 17, возможно. Парень поначалу чувствовал себя скованно — кроме своего брата и его девушки он никого не знал, но к вечеру освоился. Собственно парняга глаз радовал — не качок, но худощавая длинная фигурка часто притягивала мой взгляд. Да и мордахой сей отрок был не обижен.

Если всех остальных ребят я видел далеко не в первый раз и успел уже привыкнуть к их голым телам, то Стаська… Хм…

Побрели мы как-то с Тохой за очередной порцией хвороста в лес. Собирали сушняк, отмахиваясь и отплевываясь от комаров. Когда забрались далеко от «стойбища», Тоха вдруг легонько пихнул меня локтем в бок:

— Смотри об Стаську глаза не сломай! — и ржет, сволочага, довольно.

— А чего? Так заметно?

— Да не! Не дергайся! Мне заметно — знаю же тебя! Я как со Стаськой познакомился, сразу подумал, что Саныча надо будет держать на привязи — еще мальчонку малого снасильничает! — и Тоха аж захрюкал от радости.

Я обернулся к насмешнику, упер руки в бока и улыбаясь возмутился:

— Ах ты сволочь такая! А по горбу не хочешь? Ага?

Тоха отскочил от меня и показал язык. Я схватил здоровый сук и швырнул в «обидчика». Друг увернулся, но споткнулся о какие-то корни, торчащие из травы, и грохнулся на землю.

Я издал победный вопль, подскочил к парню и поставил на грудь босую пятку, придавив Тоху к земле.

— Сдаешься, охальник?

— Саныч! Ха-ха! Сдаю-ю-ю-юсь! Тут сучок под спиной — меня ща продырявит! Отцепись!

— Да я за такие слова сейчас из тебя дуршлаг сделаю… Сучком…

Тоха заизвивался под моей лапой и выдохнул, смеясь:

— Сучок не дорос еще!

— Ах, не дорос? Да уж поболе твоего… — это мы уже пошлить начали. — Видели, знаем!

Мы расхохотались уже на пару. Я поднял парня с земли, отряхнул его спину от налипшей травы и мусора…

— С тех пор он уже посучковатее стал! — Это Тоха остановиться не мог.

— Так показывай! Решим — посучковатее или нет! — я поддержал бесилово.

Тоха показал мне дулю и похохатывая поскакал к лагерю.

Но этот разговор меня напряг. Неужели заметно, что я все время краем глаза слежу за Стаськой? Черт! И весь остаток вечера я упорно держался в стороне от Стаса. Но делать это становилось все сложнее… Стаська стал ходить за мной хвостом. Да и понятно — парочки заняты сами собой. А ему некуда прибиться. Потрепались с ним. Общий язык нашли быстро — Стаська был моего мировосприятия. Это радовало. К вечеру мы уже с ним болтали почти все время. Тоха иногда ехидно подмигивал мне, но я его в игнор послал… ?

У костра ребята сидели в обнимку со своими девушками. Я валялся прямо на земле, Тоха, как всегда, устроил свою голову на моем пузе, а Стаська сначала долго не мог устроиться — то у брата с девчонкой примостится, то просто в стороне, но, наконец, плюхнулся рядом со мной…

Антошка глянул на меня и Стаса и хитро прищурился, улыбаясь до ушей, показывая огню ямочки на щеках, которые когда-то давно покорили меня.

Было весело. Травили анекдоты, трепались ни о чем. В оконцовке я почувствовал, что мне пора на боковую. Последние несколько человек еще сидели у костра, а я заполз в свой немецкий «Лотос» и совсем уже собрался отключиться, как молния взвизгнула, и в палатку стал забираться мой новый приятель.

— Быстрее заползай, — пробормотал я в полудреме, — комарья напускаешь.

Парень живо вполз, застегнул сначала внешний клапан на молнию, а потом внутреннюю сетку.

Завозился на своем месте, стягивая с себя куртку и легкие штаны. К вечеру у реки стало прохладно, и вся наша компания натянула вещи потеплее.

Повозился немного и затих. В полутьме назойливо запел комарик. Ба-лин!

Я прислушивался к зудению длинноносой сволочи и, когда насекомое было уже у самого уха, собрался прихлопнуть гадость.

Бац!

Меня подбросило от неожиданности в воздух.

— Ба-ля! — гаркнул я.

— Извини!

Это Стаська хлопнул в ладоши прямо у самого моего уха, стараясь прибить комара.

— Вроде бы удалось! — пацан осторожно растер ладони друг о друга.

— Ну ты меня и напугал, парень.

Сердце колотилось в груди от испуга.

— Извини, — еще раз пробормотал Стасик и развернулся ко мне спиной, посильнее натянул куртку, которую использовал вместо одеяла, на плечи.

Сон как рукой сняло. Я поглядел в сумраке на фигурку мальчишки. Пацан лежал в одних трусах, на плечи натянута «ветровка», а ниже голые ноги. Парнишка слегка трясся от ночной прохлады.

— Ты бы штаны натянул, — предложил я сочувственно.

— Не хочу, — глухо ответил Стас. — Если я сплю в одежде, то потом все тело болит.

— Ну, а мерзнуть, значит, лучше?

Мне стало неловко. Я-то, наученный опытом частых поездок, с собой брал всегда двухместный спальник. Как одеяло. В него не залезал, так как ночью иногда надо было выползать из палатки отлить… А пока из спальника выберешься…

— Хочешь? Ко мне заползай… — неловко выдавил я, сам поражаясь собственной смелости.

Стаська развернулся:

— А поместимся?

— И еще пара девочек влезет, — глупо хихикнул я.

Парень весело хмыкнул, скинул куртку с плеч и подполз ближе ко мне. Я живо накинул на него край спальника.

— Блин, тепло-о-о у тебя тут, — пробормотал паренёк. — Ка-а-а-йф!

Он почти уткнулся носом в мое плечо, подсунул ладони себе под щеку, согнул ноги и ощутимо двинул меня коленкой по ноге. Я хмыкнул:

— А кто лягаться будет, быстро под куртку вернется.

— Извини… Больше не повторится, гражданин начальник.

— То-то! Лана… Спокойной ночи!

— Угу… Спокойной, Саныч!

Сон не шел. Кто-то прошел мимо палатки, вломился в кусты и зажурчал, испустив облегченный вздох. У костра довольно громко поцеловались и тихо рассмеялись.

— И чего он в ней нашел? — вдруг грустно спросил Стаська.

Я секунду посоображал и решил, что речь идет о его старшем брате и его пассии.

— Когда влюбляешься, то видимых причин для этого чаще всего нет, — произнес я «мудрым» тоном в темноту.

— Саныч, а ты часто влюблялся?

Хм… И чего ему не спится?

— Часто! Но это уже все позади — я второй год женат.

— Вот Витька тоже все время влюбляется…

— Ну самое то. Возраст такой. Можно подумать, что ты ни в кого не влюбляешься.

Стас повозился, что-то невнятно бормотнул мне в плечо и опять стал гнуть свою линию:

— Витьки дома ваще не бывает… И девчонки все время разные… И все такие дуры…

Я хмыкнул:

— Уж не ревнуешь ли ты?

— Да че мне ревновать? Я ж не гомик какой.

Помолчал, а потом рассмеялся.

— Я ща представил сцену ревности промеж двух гомиков… — Стаська исказил голос до писклявого. — Сиреженька! Как ты сме-е-ел гулять с этим пративным Антуаном?

Мы оба тихо расхохотались.

Стас помолчал и вдруг выдал:

— Вот было бы интересно посмотреть на такую ссору вживую!

Черт! Ну почему у меня всегда так, а? Ночь, палатка, под боком юнец, и мы обсуждаем гомиков. Блин! Какая банальность… Я видимо никогда за такие разговоры на пацанов не цыкаю, типа «Заткнись, мужики нормальные о гомиках не говорят. Их бьют и чморят»…

Стас не успокаивался:

— Наверно, кидают друг в друга флаконами с духами и кричат: «Уйди пра-а-ативный!». Кстати, видел недавно фильмец. Там один такой трахался не только с мужиками, но и с бабами…

Неожиданно у меня сорвалось:

— Бисексуал, однако.

— Как? — Стаська аж приподнялся на локте.

— Бисексуал, говорю. Который спит и с теми и с теми. Ты в лесу что ли родился?

— Ага! Родился в лесу! Молился колесу! — Стаська развеселился не на шутку. — Я вот живого гомика никогда не видел.

— Только мертвого? — поддел я.

— Шуточки у тебя! — покрутил головой Стаська.

А меня так и подмывало сказать, типа «Видел ты гомика. Вот рядом с тобой один образчик валяется!». Шокировать что ли ребенка? Хе-хе…

Но цыкнул мысленно на свои полупьяные мысли и только сказал:

— Спи давай, искатель гомиков. Вот встретишь на свою задницу… Не обрадуешься…

Стас расхихикался, но больше тему не поднимал. И хорошо. Что-то мне грустно стало. Вот такой стереотип о гомиках среди молодежи: все гомики манерные идиоты с флаконами духов в руках и противными писклявыми голосами…

У костра опять довольно громко рассмеялись.

— За все лето Витька меня первый раз с собой взял. Я, видите ли, мешаю ему с девушкой общаться. Ну чем я ему мешаю? На глаза не лезу, под ногами не путаюсь… Сволочь он.

Ну не спится отроку. Я протянул руку под спальником и мягко похлопал грустного подростка по плечу:

— Не бери в голову. Нагуляется и успокоится. Так всегда бывает.

Стас неожиданно поймал мою руку, сжал ее, потом опустил и спросил:

— Саныч, а у тебя младший брат есть?

— Да. Даже двое младших. И они мне тоже частенько мешали. Я всеми способами от них старался отвязаться. Свободы хотелось… А сейчас ничего. С самым младшим мало общаемся — он еще в школу ходит, а средний — нормально. Правда он сейчас в армии. Ух он раньше и обижался.

Стас вдруг шмыгнул носом:

— Знаешь как обидно. Столько лет мы вместе все делали, а теперь он меня все время гонит, зараза!

— Эй-эй! Да перестань ты! Ну чего как маленький расхлюпался, а? — я дружески потрепал пацана по плечу.

Не думаю, что я мог ему что-то посоветовать. У самого-то… Со средним братом, который младше меня на 2 года, у нас отношения испортились еще лет 5-6 назад. Я его часто избегал, не обращая внимания на просьбы мамы не бросать брата одного. Брат плакал, а потом, став старше, просто возненавидел меня. И уже несколько лет мы с ним не разговаривали. Я даже на его проводы в армию не пришел. Ну что я мог посоветовать пацану? Только и оставалось, что успокаивать его.

Парнишка тихонько шморгал носом, уткнувшись мне в плечо. Я просунул руку под его голову и прижал к себе. Просто не видя другого способа успокоить пацана.

Стаська вдруг вывернулся из-под моей руки и отвернулся к стенке палатки. Зло пробурчал:

— От этих баб одни неприятности. Вот стану гомиком всем назло.

— Гомиками не становятся, парень! Ими рождаются… Ниче хорошего в жизни гомика нет, Стаська.

— Много ты знаешь… — буркнул пацан.

— Достаточно, парень. Знаю одного.

— Ага! Пизди больше…

— Честно!

Вот кто меня за язык тянул, а? Блииииииин!

Стас повернулся ко мне и недоверчиво спросил:

— Ну и какой он?

— Нормальный. Не манерный, писклявым голосом не говорит и духами не душится.

Стас хихикнул:

— Познакомишь как-нибудь?

— Ста-а-а-ас, — протянул я удивленно. — Нафига он тебе сдался?

— Да не, не! Я нормальный, просто интересно! Никогда не видел!

— Видел! Ты с ним знаком!

Кто-то у меня в мозгу заорал: «Саны-ы-ы-ыч! Заткнись! Придурок!».

— Да ты че? И кто это? — пацан аж сел от удивления и захлопал широко открытыми глазами.

— Да он даже с нами приехал сюда и сейчас лежит с тобой в одной палатке.

Стас так и покатился от хохота, взбрыкнув длинными лапами в воздухе:

— Ха! Все-таки ты меня наебал, Саныч! Я даже поверил тебе! Ха-ха-ха! Саныч! Да какой из тебя гомик? Ха-ха… Ты же женатый!

Парень ржал, а мой внутренний истерик вопил жалобно: «Ну и хорошо, что пацан не поверил! Теперь все сведи на шутку и заткись, па-жа-лу-ста!!!».

— Лана, гомик! Давай спать! — отсмеявшись, весело решил Стаська, бухнулся у меня под боком и натянул край нашего общего одеяла себе на голову.

Он еще несколько раз хихикнул и замолк. Я же лежал и честил себя всякими словами за развязавшийся язык…

Вдруг Стас вынырнул из-под одеяла:

— Ты правда пошутил или нет, Саныч? — парень смотрел на меня серьезно. В полумраке было видно, как у него вопросительно задраны брови.

Черт! Ну и что мне дальше делать?

— Слушай, Стаська! Ты мне сегодня спать дашь или нет? — проворчал я и отвернулся от требовательного взгляда подростка.

— Не! Ты не отворачивайся, а то я сдохну от любопытства! Ну, Саныч? — парень начал качать меня за плечо.

 — Стас! — я развернулся и грустно выдавил: — Меньше знаешь, лучше спишь! Пошутил я, пошутил! Давай спать!

— Нифига ты не пошутил! Да?

Глупо как все, бля! Глупо…

— Ну не пошутил! Легче стало? Спи давай!

— Так я и понял, что ты не шутил! Прикольно! — Стас лег на спину, натянул спальник под подбородок и примолк, о чем-то размышляя.

Я взбеленился:

— Че прикольного, а? Че? Думаешь это так весело? Блядство! Навязался на мою голову!

— Саныч, ты чего разозлился? — пробормотал пацан, испуганный моими резкими словами. — Я же не обвиняю тебя! И не смеюсь! Че ты? Мне просто интересно было! Не рычи! Ладно, давай спать! Может, я тоже такой же…

— Дурак ты, братец! Такой же он! Был бы такой же — я бы сразу тебя вычислил… Все! Спи!

Ну наконец-то в нашей палатке стало тихо. Стаська несколько обиженно сопел, обхватив себя руками. Я смотрел в потолок, аккуратно стараясь не прикасаться даже случайно к мальчишке, и хотел реветь. Ну давай еще меня в клетку посади и разглядывай как неведомого зверя! Прикольно ему! Ишь! Нашел развлекуху… Ой, да ладно… И правда, что-то я не по делу разозлился. На себя, видимо, больше…

Стас вдруг перевернулся на живот, да так, что его согнутая рука оказалось на моей груди, на согнутый локоть он водрузил свой подбородок и посмотрел на меня в упор. Я удивленно моргал, разглядывая возникшую передо мной, да так близко, физиономию Стаськи. У него, оказывается, довольно длинные ресницы. Он молчал и я молчал, но не выдержал и спросил:

— Ну чего?

Пацан вздохнул:

— Ты только не кричи больше, пожалуйста! Мне просто интересно… Я никому не скажу, честно!

— Чего тебе интересно?

— Ты уже спал с парнями?

— Да.

— И как?

Я прищурился.

— Хочешь попробовать? Вот сам и узнаешь.

Стаська пожевал губами, улыбаясь…

— А я тебе нравлюсь? — спросил хитро поглядывая.

— Да! И если ты еще минут пять полежишь так в обнимку со мной, то я даже твоего разрешения спрашивать не буду.

Стас хекнул весело, но даже не шевельнулся:

— Я серьезно, а ты прикалываешься…

Так как парнишка почти лежал на мне, то моя правая рука был как раз за его спиной. Я согнул ее и провел пальцами по спине парня, точно по косточкам хребта.

— А почему ты думаешь, что я прикалываюсь?

Стас дернулся, но сжал губы, улыбаясь, и остался на месте.

— Щекотно!

— А вот так? — я просунул ладонь под резинку его трусов.

— И так щекотно. Са-а-а-аныч! Вот теперь я тебе полностью верю! Убери лапу, а то щас стукну!

Пришлось убрать, но, честно говоря, я делал это с неохотой. Ягодицы у парня были славные на ощупь, да и мой дружок заметно подскочил от таких манипуляций.

— Прикольно! — выдал Стас и сполз с моей груди к моему сожалению. Задумался.

Потом протянул свою ладонь и пальцами провел по моему животу до самых трусов.

— Стаська! Прекрати! Ты меня возбуждаешь! Если просто так, то лучше не надо.

— Ну подожди, — весело пробормотал отрок, — я изучаю.

— Ну изучай-изучай, исследователь, блин, — сдавленно произнес я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

«Спокойно, Саныч», — сказал я сам себе и постарался отвлечься от теплых изучающих пальцев парня.

— А ты лохматый, — протянул пацан.

— Правда, сюрприз? — поддел я. — Мужик и лохматый. Прости, как-то не привык брить ноги. Мне мороки с мордой хватает.

Парень уже добрался до моего бедра, сбоку. Вдруг легонько провел рукой над причинным местом. И конечно наткнулся на мой торчащий член, натянувший ткань трусов.

— Хм, — выдал исследователь глубокомысленно.

Я только шумно выдохнул.

— Сколько? — спросил Стас.

— Что «сколько»?

— Ну сантиметров…

— 17-18… Давно не мерял. Мне хватает.

— Потрогать можно?

Я чуть не выкрикнул: «Да! Да! Давай уж, бля!». Но сказал другое:

— Если интересно, то пожалуйста! Только тогда я и твой буду изучать потом…

— Слушай, Саныч! А мы с тобой сегодня трахнемся?

Я чуть не рассмеялся. Нифига себе вопросики! Прямолинейная молодежь!

— Это зависит от того, насколько долго Тоха не придет спать!

— Ладно! Там будет видно! — решил парень и вдруг нырнул рукой под резинку моих трусов. Сначала обхватил член ладонью, потом пальцами погладил его с разных сторон…

У меня закрылись глаза, и я почувствовал, что начинаю таять от таких осторожных ласк.

Другой рукой Стас скинул с меня спальник. Потом двумя руками стянул мои трусы и наклонился низко-низко к моему члену. Я даже почувствовал его дыхание кожей.

— Прикольно! — сдавленно произнес парень мне в живот.

— Ты другие слова знаешь? — хмыкнул я.

Парень промолчал, поглаживая меня… Точнее мой…

— Ну как? Изучил? — опять не смог удержаться я.

— Плохо видно! Надо будет как-нибудь при свете.

Я же горько подумал: «Завтра ты выспишься, протрезвеешь и от стыда будет тебя колбасить! Вряд ли ты будешь меня изучать при свете!».

— А че там такого? Такой же как у тебя, Стаська!

— Ну уж. Совершенно не похож…

Парень откинулся на спину рядом со мной, правда, руку с моего члена не убрал. Свободной рукой стянул с себя трусняки и выставил в полумрак белеющий торчащий член.

Я тихонько протянул руку к органу парнишки, но, не дотрагиваясь, затормозил рядом.

— Да можно-можно! — прошептал Стас.

Только я обхватил его теплый, твердый член, как завизжала молния внешнего клапана палатки. Это Тоха пришел спать.

Мы со Стаськой мигом натянули трусы и накрылись одеялом, отвернувшись друг от друга. Правда парень явно тихо смеялся — это я чувствовал по подрагивающим лопаткам, что прижимались к моей спине.

Тоха тихонько вполз в палатку. Долго возился, устраиваясь с другой стороны от меня. Аккуратно сложил одежду в уголке. Лег и затих.

Стаська тихонько нашел мою руку под одеялом и мягко сжал. Потом развернулся ко мне. Я поднес его пальцы к своему лицу и прикоснулся к ним губами. Стас неслышно приблизил свою физию к моей и вдруг прижался лбом к моей щеке. Так, легонько ласкаясь, мы и заснули… Наконец-то…

Утром меня подняла нелегкая очень рано. Надо было срочно опустошить мочевой пузырь. Я с огромным нежеланием выпутался из теплых объятий спящего Стаськи, перебрался через Тоху и вылез на утренний холод.

Костер полудохло дымился, где-то на реке издавали неведомые звуки птицы. Я сделал свои дела и пошел к реке ополоснуть морду и руки.

Потом уселся на небольшой камень и стал тупо кидать гальку в воду, постепенно просыпаясь.

Надо было решить одну проблему. А то, что это стало проблемой, я сообразил только сейчас. Побаливала голова после вчерашних возлияний, и я был злой на весь свет.

Даже воспоминания ночного приключения в палатке радужности окружающему миру не добавили.

Когда-то я уже побывал в такой ситуации, что привязывал к себе подростка 17-18 лет. (повесть «Сайчонок»). И все кончилось довольно паршиво.

Я уже почувствовал дежавю от происходящего, и надо было что-то решать. Срочно!

Со Стаськой у нас могли быть классные отношения, но мне стало страшно.

Нет, парень! Надо все это завершить, пока не раскрутилось. Он славный, ласковый… Такой, бля, классный…. Черт! Но он еще маленький… Надо разорвать нитку, пока она не стала крепче…

Ладно! Значит ссора? Как все быстро… Как он все этапы проверки резво прошмыгнул… Пьяным я его видел — никакой антипатии. На инфу обо мне только больше обрадовался… Теперь ссора… Думай, Саныч, думай! Да че думать? Мать его! Не хочу я его терять! Черт!

Короче… ссора… и если выдержит и останется, значит я уже не пустое место в его жизни. Во-о-о-от! Так и сделаем…

Вот такие идиотские мысли медленно ползали в моей больной башке, царапая череп изнутри. Я начал поиски темы для ссоры. Но потом махнул. Если парень проснется и станет прятать глаза, значит, так и замнем, а если нет, то…

Додумать это гениальную мысль мне не удалось. За спиной заскрипела земля и меня сзади кто-то обнял за плечи теплыми ручищами.

Стаська (ну, а кто же еще?) спросил полусонным голосом:

— Чего так рано выскочил? Пошли еще поспим… Без тебя холодно … М-м-м?

Решение пришло молниеносно.

— Стас, убери руки! И не распуская их — я не баба, — отчеканил я тихо, не оглядываясь.

— Ладно — ладно! — парень снял руки и рассмеялся. — Уже убрал! Да все спят — никто не видит. Чего ты?

Я повернулся к Стасу. Он сидел на корточках позади меня и улыбался. Лицо слегка опухшее со сна было таким родным и теплым, что я хотел уже махнуть рукой на всякие свои заебы и прижать теплого парнишку к себе. Но язык обогнал мысли:

— Я вчера был пьяным и давно не спал с женой, Стас. Потому забудь о том, что вчера было.

У Стаса сползла улыбка с лица, и он, удивленный, захлопал своими длинными ресницами:

— Че?

— Че слышал. Забудь. Ты хороший, но лучше поищи себе педика.

И отвернулся вновь к реке. Выковырял камешек из земли и швырнул его в воду. Стас молчал. Не дождавшись реакции парня, я встал и, не глядя на него, пошел вдоль берега, вдруг безумно пожелав, чтобы Стаська догнал меня, надавал по шее за глупости и…

Парень догнал меня, развернул к себе.

— Я тебя чем-то обидел? Саныч? Ты чего? — парень держал меня за плечи.

Мы с ним были одного роста.

Стаська почти вплотную приблизил свое лицо ко мне. Глаза у него уже были на мокром месте. Он встряхнул меня.

— Ну? Чем? Скажи, пожалуйста! И извини, если что! Ну?

— Убери руки, парень! — я мотнул плечами, высвобождаясь. — Отвали от меня, хорошо?

— Не! Так не пойдет! — Стаська сжал губы, и по его щеке вниз скользнула капелька. — Ска-жи, в чем дело! Как человека прошу!

— Да ни в чем! — Я отбил его руки и пихнул парня в грудь. — Отвали, говорю!

Парнишка отлетел от меня и хлопнулся на землю, на пятую точку. У меня внутри все похолодело. Пришло понимание, что я совершаю чудовищную ошибку.

Стас поднялся с земли, отряхнулся и медленно побрел к лагерю, низко наклонив голову. Остановился. Обернулся. Я уже готов был кинуться к нему и просить прощения хоть на коленях, но застыл каменной статуей и мрачно смотрел на него… Стас вытер лицо ладонями и спокойно издалека произнес:

— Вот значит ты какая гадина… Буду знать!

Парень пошел в лагерь, но в нем не остался, а прошел дальше и скрылся в береговых зарослях.

Господи, какая же я гадина! Ну и что мне теперь делать?

Я рухнул на песок и начал остервенело тереть виски… Надо его догнать и все объяснить, пока не поздно. Надо!

Я рванул с места, пролетел лагерь, вроде сшиб по дороге котелок, вломился в заросли и заметался, разыскивая знакомую фигурку.

— Ста-а-ас! — выкрикнул.

Тишина.

— Стаська-а-а!

И вдруг вылетел на небольшой пятачок в кустах. Мальчишка сидел у воды и палкой что-то чертил в тине…

Я бухнулся рядом.

— Стас!

Но дальше говорить ничего не мог, задохнулся от бега по зарослям.

Парень медленно встал. Глаза совершенно сухие. Спокойно посмотрел на меня сверху вниз.

- Что?

Я вскочил тоже:

— Извини! Я глупостей наговорил… Башка просто страшно болит…

Он молчал. Разглядывал меня слегка брезгливо, как жабу какую-то.

Потом выдавил сквозь зубы:

— Я тебе доверял. Думал, ты хороший человек!

И вдруг со всего маха влепил мне кулаком по челюсти. Я отлетел в кусты, очки слетели с моего носа. Только «Черт!» вырвалось у меня. Я лежал в колючих кустах и беспомощно шарил рукой вокруг, разыскивая свои стекляшки.

Стас ушел.

Когда я выполз к нашему «стойбищу», все уже проснулись и возились с костром.

Стас ломал сучья на мелкие куски и методично засовывал их в разгорающийся огонь.

Я молча присел рядом. Он молчал. И я молчал, потирая скулу.

— Помочь? — выдавил глупо.

Стас процедил шепотом:

— Пошел вон, ублюдок… Или я сейчас при всех тебе по роже дам!

— Стасик… - тихо прошептал я и поднял на него глаза.

Первый раз в жизни на меня смотрели с такой ненавистью.

Я не вынес его взгляда и залез в свою палатку. Тоха уже где-то бродил. Стасовых вещей не было. Я собрал все свое. Выполз и стал собирать «Лотос»… Остаток дня я ни о чем не думал — жил каким-то роботом, выполняющим то, что от него требовали.

Мне было плохо до ужаса. И теперь не видел КАК мне вернуть Стаську. Какой-то гад в мозгу шептал: «Ну и ладно! Зато не будет проблем, типа как с Сайкой! Ну, может, еще остынет и сам захочет помириться?».

Окончание поездки я плохо помню… Вот автобус, дребезжавший на каждой рытвине, вот трамвай, который тащил меня по раскаленному городу домой… Вот я под душем, смываю с себя запах костра…

Дня через два зашел Тошка и потащил меня прогуляться в парк «цыпочку» (ЦПКиО). Говорить ни о чем не хотелось… Я только жадно курил и слушал трепотню друга.

— Ты не знаешь адреса Стаса? — вдруг выдал я.

— Знаю… Такой же как у Витьки.

— Очень смешно, Тош! Ну и?

Тоха не ответил.

— Че у вас там произошло на речке со Стасом? Он теперь злобный ходит, как и ты… Ты его раскрутить пытался? Может, не надо, а?

Я рассказал, как все было, вкратце…

Тоха шагал рядом, опустив голову. Выслушал меня и выдал:

— Я и не сомневался никогда, что ты дурак, Саныч!

Я только вздохнул:

— И ты туда же…

— Ага! Ну че-ты все эскпериментируешь с людьми, а? Ладно б я… Я тебя давно знаю. Я бы решил, что ты головой пизданулся… Все равно бы через день-два извиняться бы стал и себя во всех грехах винить. А Стас тебя всего день знал… дурак ты, Саныч… Записывай адрес! Может, еще исправишь ситуевину… Бля! Скока гомиков вокруг, — Тошка рассмеялся. — Житья от вас нет!

Я ходил несколько вечеров по данному Тохой адресу, но в квартиру не звонил, а торчал у подъезда в надежде, что Стаська будет проходить мимо… Не прошел…

С тех пор я Стаса больше никогда не видел…

Возможно, он когда-нибудь прочитает эти строки… Прости меня.

Июль 2002