Скотный двор

- Я толстый, страшный…

- Ой, брось! Пока не полюбишь себя сам, тебя никто и не полюбит…

Картина называется “Он и она”. Он - двадцатипятилетний детина, который, надо сказать, вполне объективно оценивает свою внешность. Она - опытная и зрелая дама, старше его минимум вдвое. По-матерински потрепав его по щеке, кладёт ему ладонь на грудь, отчего обе щеки у него тут же вспыхивают, словно алые флаги. 

    На этой длинной узкой кухне я не то зритель, не то соучастник: Нина, протискиваясь мимо, аккуратно чмокнула меня в лоб. Но всё же главный герой - Юра. Сегодня его бенефис, его звёздный час, его самый важный “экзамен”. Впервые в жизни женщина согласилась с ним сделать то, чего другим и выпрашивать не надо - только отбивайся. А вот серый кардинал сегодняшней вечеринки: Альберт. 

    “Как ты думаешь, можно ли попросить Нину об одном хорошем деле?” - написал он мне пару недель назад в Телегу.

    “Отсосать твой седовласый хуище? ?”

    “Ой, бля, смешно! За “хуище” тебя вообще больше на порог не пущу! ?”

    Потом я долго его умиротворял и совершенно искренне извинился за свою бестактность: член у Альберта мало того, что “в полсучка”, да ещё и не особо слушается. Впрочем, в семьдесят с гаком лет “спасибо, что живой”, как говорится. С Ниной я его познакомил в прошлом году. Она - большая охотница до всяческих экспериментов. Например, посмотреть, как ебутся два мужика и с упоением потеребить себя между ног. Я затащил её к Альберту и выебал его хорошенько. Нина стонала так, будто ебли её, хотя мы с Альбертом едва к ней прикоснулись пару раз. 

    “Может ли Нина лишить невинности моего Юру?”

    “Ведь его уже лишил ты?”

    “Ну, с женщиной-то он ещё не пробовал!”
    “А он хочет? Он же с тобой регулярно, как ты сам говоришь?”

    “Хочет. И очень давно”. 

    К слову, в большой Юриной попе как-то довелось побывать и мне. Пару лет назад, вскоре после того, как Альберт откопал его на каком-то форуме и по-отечески (я бы даже сказал, по-дедовски) провёл инициацию. Юра был молчалив и несколько заторможен. На мой вопрос, понравилось ли ему, утвердительно кивнул и сказал что-то вроде: “Хороший у тебя член…” И вот сейчас я тоже сижу и надрачиваю, глядя на то, как двадцатипятилетний мальчик готовится стать мужчиной. Судьбоносность момента меня возбуждает больше всего. Это примерно как невозможно отстранённо воспринимать историю о том, как кто-то попал под поезд и остался без ноги, потому что всю оставшуюся жизнь бедняга постоянно будет возвращаться к этому дню и этой минуте. Сам я, правда, свою инициацию вспоминаю без излишней радости. Тогда я радовался тому, что это просто случилось. 

- Юраша, ты расслабься! - говорит Альберт, стоя в дверном проёме, - Просто ни о чём не думай и получай удовольствие!

- Конечно, расслабься! - вторит ему Нина, запуская руку между Юриных ног, - Давай чай сейчас допьём - и переместимся в спальню. А я ещё подмоюсь схожу. 

Пока Нина ходит подмываться, Юра подходит к Альберту и впивается в него губами, словно ища утешения или поддержки. 

- Альберт Георгиевич, можете мне пососать? - шёпотом просит он.

Присев на корточки, Альберт прилежно работает ртом, при этом теребит свой привставший кончик. Юра снял штаны и остался в носках, обхватывающих толстые кривоватые ноги с жиденькими волосками. Картина настолько несексуальная, что у меня начинает вянуть. Тут, правда, на подмогу является Нина. Вернувшись из ванной, она тоже садится на корточки и принимается за мой. Я подталкиваю её в затылок и смотрю на жестяные банки для круп - красные в горошек (такие были и у нас лет двести назад), на вазу с конфетами, которую Альберт заботливо выставил на стол, на свинью-копилку, зачем-то пылящуюся на холодильнике, на какой-то пакет с надписью “Скотный двор” - видимо, реклама очередного магазина. 

Несмотря на некоторые опасения, всё, в общем, идёт по плану. Мы вчетвером перемещаемся в гостиную, где Альберт уже заблаговременно разложил диван, кинув сверху для прочности ещё один матрас, иначе все наши туши мебель может и не выдержать. Пока Нина скидывает сорочку, оставшись в чёрном кружевном лифчике, Альберт заботливо натягивает Юре презерватив, раскатывая его по не слишком большому, но вполне твёрдому члену. По крайней мере, с нервами у без пяти минут мужчины всё в порядке. Помню, как предательски не хотел вставать у меня, когда я проходил инициацию. 

- Так, Юраша, давай я встану раком, а ты пристраивайся сзади, - командует Нина.

Юраша тычет в Нину сзади, но у него ничего не выходит.

- Так, а, может, я сяду сверху на тебя?

    Но эта затея оказывается ещё хуже. Юра распластывается, словно студень. Живот и ляжки колышутся из стороны в сторону и где-то посередине торчит хоботок всё ещё девственного органа. Нина тоже не дюймовочка, и ей никак не поместиться у Юры между ног. Наконец, решено, что Нина ляжет на спину, раздвинув ноги, а Юра пристроится сзади, встав на колени. Наблюдая за этим актом инициации, я ласкаю себя, позволив Альберту натянуть презерватив и на меня. И вот, наконец, кульминация: 

- Попал! - говорит Нина, - Теперь, главное, двигайся, не останавливаясь. 

Я смотрю на покрытый испариной Юрин лоб, на его всё такие же горящие красные щёки, на его полное, плохо управляемое тело, на толстые подошвы, грубые мозолистые пятки, окрасившиеся, видимо, от носков. Он смог, он всё же поднялся на эту ступень, и такой подвиг сродни выходу в открытый космос. Почему у меня, чёрт возьми, такое чувство, будто кто-то меня кольнул иголкой в бок?

- Ложись-ка ты тоже! - говорю я Альберту.

Обычно, когда я его трахаю, он лежит на животе. Тогда я легко вхожу в него на всю длину, а он кряхтит по-дедовски и говорит: “Кайф, кайф!..” Но тут, войдя в Альберта, я понимаю, что мой инструмент меня подводит. Я смотрю на совершенно мокрую спину Юры, на его бесформенную трясущуюся задницу, на толстый затылок и копну волос, сзади напоминающую шевелюру тучной немолодой бабы. Я продолжаю двигаться, вгоняя в Альберта уже сдавшийся член.

- Как они охуенно ебутся! - громко шепчет Нина, кивая на наши стариковские потуги, - Давай, еби, еби, не останавливайся!

- Вам удобно? Вы ещё не хотите кончить? - осведомляется Юра так, будто помогает перейти дорогу старушке.

- Да я уже кончила, не думай обо мне! - машет рукой Нина, - Давай, давай, мальчик мой хороший!

“Уже не мальчик”, - крутится у меня в голове. Понимая, что в Альберта сегодня точно не кончу, я вынимаю из него и, скинув презерватив, продолжаю дрочить. Альберт поворачивается на спину и смотрит на Юру. 

- Ты сам-то ещё не собираешься кончать? - хехекает Альберт.

- Тсс! - шипит Нина, - Не подгоняй его! Работай, работай, мой хороший!

- Вот сейчас! - вздыхает Юра и обмякает, как сошедшая лавина. Лицо у него мокрое и раскрасневшееся, будто он только что разгрузил вагон угля. 

Я замечаю презерватив с полным белым накопителем, трогаю мокрую грудь Нины, потом вдруг она исчезает, а следом за ней Альберт. Мы лежим рядом с Юрой, и я обнаруживаю, что тоже кончил в какой-то момент.

- Ну как? - спрашиваю я его.

- Хорошо, - отвечает он, словно только что сдал экзамен на “четыре”. 

Он со скрежетом приоткрыл запертые на засов ворота и всё же протиснулся, проскользнул в половую жизнь, и вот теперь лежит, обессиленный, у самого порога. Пухлые пальцы ног и криво остриженные ногти маячат на другом конце дивана. 

Я провожаю Нину до метро, поддерживая под локоть: снег почти растаял, но кое-где в свете фонарей всё же поблёскивает лёд. 

- Теперь он будет помнить тебя всю жизнь, - говорю я, - Аккуратнее, здесь скользко!

- Будет, - усмехается Нина, - А толку-то?

Мы идём и молчим. Оранжевое солнце уже опустилось за горизонт, но в сумерках ещё заметны отсветы яркого весеннего дня. Небо чистое, уже довольно бледное. Фонари не его фоне похожи на робкие искры салюта. 

- Тебе хоть понравилось? - спрашиваю я её.

- Мне-то? Да понравилось, - машет она рукой, - А почему не понравилось? Ты же знаешь, мне для того, чтобы себя завести, много не надо. 

Я пытаюсь мысленно вернуться назад и уместиться в голове у Юры. Так ли он представлял себе первый раз с женщиной? Достаточно ли ему было просто проникновения туда? Или, может, он хотел, чтобы это была любимая женщина, которая когда-нибудь родит ему детей?

- Я тебе честно скажу: сегодня я был не в лучшей форме.

- Да? А чего так?

- Аккуратно, здесь тоже скользко!.. Юра всё-таки совершенно не в моём вкусе, хотя было дело, я его ебал. 

- Да, парень явно не Ален Делон…

Мы проходим мимо магазина “Скотный двор”. Там, за стеклом, тучная продавщица в замызганном фартуке достаёт из холодильника розовую мясную тушу. Боковым зрением я замечаю рисованную фигуру быка, мелькнувшую где-то там же, над прилавком. Мы снова молчим, почти до самого метро. 

- Может быть, он когда-нибудь всё же займётся собой? - спрашиваю я не то Нину, не то самого себя, - Запишется в спортзал, встретит ту самую девушку, женится, заведёт детей…

- Неа, не женится, - говорит Нина, - Поверь мне, я всяких перевидала за свои годы, и таких тоже. И в спортзал не пойдёт, и девушку не встретит. 

- Почему?

- Я не знаю, почему. Просто знаю, что будет именно так… 

- Ты сделала очень, очень хорошее дело! - говорю я на прощание. 

- Ой, брось! - чмокает меня в щёку Нина, и меня снова будто кто-то колет иголкой в бок. 

Она спускается в метро, а я иду дальше - до дома мне остаётся всего пара кварталов. Можно сесть в подошедший троллейбус, но я ускоряю шаг. Мне сорок, у меня жена и трое детей. Квартира, ипотека. Я тоже не Ален Делон, и моя инициация осталась далеко позади. Больше нет ни страха, ни боли. Лестница пройдена, миссия выполнена. Навстречу мне попадается парень лет восемнадцати в обнимку с симпатичной длинноволосой девчонкой. Я представляю, как он разворачивает её и трахает, и он этого мне становится тесно в штанах. Как это у них легко, просто, естественно, как упоительно и завораживающе! Как красиво лицо юноши в момент оргазма! Но на скотном дворе не всем уготована эта роль. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.