"За окнами август..."

"Скоро осень. За окнами август. От дождя потемнели кусты. И я знаю, что я тебе нравлюсь, как когда-то мне нравился ты. Не напрасно тоска тебя гложет, не напрасно ты грустен со мной. Видно, в августе сбыться не может, что сбывается ранней весной, что сбывается ранней весной.." (Мужчины в зале подпевают.. ) 

Выразительное "мычание" автора во время музыкального проигрыша добавляет к образу песни долю "невыразимого", о котором в своё время говорил Уайльд..

Сегодня Мизулина обвинила бы Яна Френкеля в отступлении от гендерных ролей и "пропаганде" однополой любви. Но в совке, как известно, "не было секса" и гомосексуальные аллюзии не читались публикой, оставаясь уделом маргиналов. "Джентльмены удачи" разгуливали по улицам на каблуках, а Калягин играл "тётушку Чарли", отчаянно "хабаля" и соблазняя судью и полковника. 

Это был своеобразный советский Эдем до грехопадения, - где только посвящённые считывали смыслы, запретные для рядовых советских граждан. Советской власти легче было сделать вид, что она "не понимает" и не видит гей-контекста, чем объяснять невинному пролетариату, что-нибудь про "Это". 

"Как я объясню своему ребёнку, что дядя любит дядю?",- любимый тезис гомофоба, который в любви сразу видит "Камасутру" - вместо чувств и человеческих отношений. В советскую эпоху так выглядела молчаливая логика режима, который предпочитал не цензурировать (к примеру) комические мужские поцелуи, чтобы не наводить зрителя на мысли об их греховной подоплёке. 

Начиная с "Третьей Мещанской" (1927) до "Карнавальной ночи" (1956) и "Здравствуйте, я ваша тётя" (1975), - на экране появился целый набор комичных мужских поцелуев (в дополнение к ТВ-новостям), - но общий уровень "невинности" советского народа не позволял режиму начать охоту на "гей-пропаганду" в советском искусстве. 

Феномен борьбы с "гей-пропагандой" возможен только там, где о гомосексуальности известно даже школьнику. У путинских старцев вряд ли получится загнать народ в советскую "невинность". Остаётся делать вид, что борьба с "ЛГБТ-экстремизмом" - это эффективная политика. 

Как шутил ещё Венечка Ерофеев в "Москва-Петушки", "что сегодня у народа на уме? Один только гомосексуализм".. И чем громче идёт борьба с "гомосексуализмом" на государственном уровне, тем шире "пропаганда", рождая интерес новых поколений. Старческий режим делает ошибку всех авторитарных отцов, считая, что громкий "отеческий" запрет будет соблюдаться только потому, что он родительский. Почитание родителей (с их опытом) - тот архаичный миф, жертвами которого обычно становятся сами "предки".

Всё-таки советская власть была несколько умнее, включая фигуру умолчания вместо государственной кампании борьбы с ЛГБТ.  Впрочем, и совок не был идеален. Борьба с капитализмом, Западом, "стилягами", панк и рок-культурой - тоже была формой их пропаганды. Если у режима нет привлекательной картины будущего, то бессмысленно запрещать то, что молодёжи свойственно в силу природного интереса (от секса до бунтарства). 

Я с долей ностальгии слушаю сегодня Яна Френкеля, смотрю на подпевающих мужчин.. (вспоминая время поисков самого себя в советском тумане). Но прекрасно понимаю, что для пяти процентов в зале - это песня именно о них. О чувствах, драмах и эмоциях, которые испытывают советские мужчины в своём запрещённом "подполье". Они ещё не знают, как круто поменяется со временем история россии и что Август в этом затянувшемся "Эдеме" - месяц катастроф.