Первый снег

Они торчали в соседней комнате уже больше часа. Чудик сидел на диване, подтянув колени к груди, и смотрел на закрытую дверь. Звукоизоляция в доме была отличной – иногда они с Максимом не слышали вой пьяного соседа, который раз в неделю обязательно лупил свою беременную жену и трехлетнюю дочь. Только потом, после побоища, он выкатывался в подъезд и ревел уже на всю округу. И хоть музыка где-то громкая, хоть младенец… ничего. Тишина, если это за закрытой дверью. 

А вот Чудику было все слышно. Все звуки до единого. С самого начала. Ему не надо было обладать умением видеть сквозь стены, тут любой бы понял, в какой момент Максим сбросил с ног кроссовки, лежа на кровати, а потом поднялся, подошел к тому, с кем он был, и стал расстегивать его рубашку. Небрежно, слегка склонив голову набок, с презрительной улыбкой на небритом лице. Сейчас его жертва снимет с руки массивные часы и с легким стуком положит их на полку. Чудик сожмется в узелок и в уме дорисует картину.

- Это же был просто секс! – со смехом сказал Максим после того, как Чудик, как-то вернувшись домой, столкнулся в дверях с каким-то друганом. – Ты чо напрягся-то?

- Не напрягся, - ответил Чудик, - тебе показалось.

- Ну, я же вижу.

Ничего ты не видишь, подумал Чудик, глядя на Максима. Не надо быть слишком умным, чтобы не заметить то, что было прямо перед глазами. Максим явно недавно вылез из постели. Одежда, волосы, взгляд, рука, которой он опирался о стену, воздух в квартире – везде было оно. Охренительный и долгий секс.

А потом будет его глубокий продолжительный сон, а перед этим обязательная просьба побыть с ним. Чудик уляжется рядом, на то самое место, где Максим устраивал марлезонский балет с кем-то чужим, и будет ждать, пока тот уснет. И если сон не срубит его самого, то он тихонько сползет с кровати, сядет на кухне с планшетом и будет курить одну за другой, пока смог не накроет всю их квартиру.

Но сегодня что-то уж совсем тяжело. Как ни приучал себя к мысли о том, что все это срань господня и сопли в розовых тонах, не смог ни глаза закрыть, ни из головы выбросить. Этого парня он видел второй раз, и, судя по тому, насколько уверенно тот стал стягивать с себя красную короткую кожаную куртку, едва зайдя в квартиру, почувствовал, что теперь случай слишком для него трудный.

- Интересно, как ты жил до сих пор? – вслух произнес он.

Да никак. И, похоже, этим не особенно интересовались.

За дверью раздался тихий смех. И сразу после этого Чудик резко встал с дивана.

Ключи, сумка, банковская карта. Одеться, и без оглядки вон. И пусть вокруг хоть все перетрахаются… всё.

У Максима была сестра, которая ненавидела Чудика. Именно ненавидела, а вот за что, он так и не мог понять. Родного брата она боготворила, о том образе жизни, который он ведет, прекрасно знала, но на Чудика разве что не шипела. Будь у нее во рту специальные железы, она бы оплевала его ядом, но родилась она без них. Зато имела голубые, как у брата, глаза, и умела убивать Чудика взглядом. Или его драные джинсы, или продукты, которые он принес из магазина домой, или случайно оставленную им открытую вкладку на экране ноутбука, где тряслись в ожидании боя монстры из компьютерной игры. Она не так часто заходила в гости, но когда он видел ее, то сразу чувствовал себя ничтожеством. В день рождения Максима она подарила ему три тысячи ойро, и со словами «Это на мелкие расходы» поцеловала в щеку. В свой день рождения Чудик получил от нее привет, который она передала на словах через родного брата.

- Она такая с детства была, - объяснил тогда Максим, - и ее мало кто любил. Подруги только, да и те стервы были.

- Я буду уходить, когда она захочет заявиться, - сказал Чудик. – Так будет лучше. Хватит с меня и того, что ты об меня ноги вытираешь.

- Заканчивай, - раздраженно отрезал Максим. – Ты ничего о ней не знаешь. Приходит и приходит, вас никто дружить не заставляет.

- Еще бы.

- Закрыли тему.

Чудик промолчал тогда. Развивать тему не мог, а доказывать свою правоту жизнь так и не научила. Наверное, поэтому и имела его в различных позах тогда, когда ей захочется. С одной стороны, это было адски неприятно. Но с другой стороны все выглядело совсем иначе, ведь был Максим, который нашел его, словно вытянув из кучи сломанных игрушек, и увидев, что еще не вся краска сошла с белого лица, а руки-ноги хоть как-то, но двигаются. Увидел, что игрушка оказалась ручной работы, а не одной из тех, которые партиями попадают в утиль. Вбить в Чудика обратно хоть немного уважения к себе ему удалось, но позже он, как и все остальные, потребовал оплаты по счетам. Тогда-то и появились не знакомые Чудику гости, редким строем проходящие через их постель.

Последний гость тут явно чувствовал себя, как дома. И именно в тот момент, когда он, обойдя Чудика, скрылся в комнате, стало понятно, кто тут лишний. 

В салоне было бы тепло, но он открыл дверь, выставив на улицу длинную ногу. В одной руке прикуренная сигарета, в другой – «яблочный» смартфон, который просто жжет пальцы. Подарок Максима.

- Я к старому телефону привык, Макс. У тебя денег, что ли, дохера?

- Знаешь, почему я так редко дарю тебе что-то? – зло сказал тогда Максим. - Потому что получаю за это твое вечное «а нахера это надо?». Зае*ал, бл**ь.

- Нет, Максим, нет, - испугался тогда Чудик, захлебываясь чувством стыда. – Спасибо, но я… не привык я, не привык же. Дарили, а потом напоминали об этом, я тогда еще понял, что сам, потому что так лучше. Я ж до сих пор на ценники смотрю, понимаешь? 

Максим понимал, все понимал. Иногда даже слишком хорошо и гораздо больше, чем казалось Чудику. Поэтому и баюкал его ночами, когда тот, заорав, и не успев проснуться, набрасывался на Макса с кулаками, а потом, очнувшись, пытался уйти из дома прямо в одних трусах, потому что безысходность накрывала черным плотным покрывалом. А Максим не давал. Наливал ему чай, прикуривал сигарету, сажал на колени и гладил, гладил по худой спине.

- Ну, все, все уже…

Чудик выбросил окурок, высунулся из машины и посмотрел вверх, на освещенные окна их квартиры. Потом пристегнул ремень безопасности, закрыл дверь и повернул ключ в замке зажигания.

Ян купил этот подвал в начале девяностых. Место было шикарным: через дорогу МИД, недалеко Новодевичий, Смоленка, Арбат, отель "Белград". Стоило все это как слетать на Луну в пятизвездочный отель. Все, что можно, тогда продал. Не тронул только квартиру бывшей жены и комнату матери в коммуналке. Вместо машины выбрал метро, а вместо «Мартини» индийский чай. Всем, кому надо, сунул в конверте, поднял все свои связи, и везде платил. И хоть все делал правильно, а находились те, кто хотел вместо денег другого. Один возжелал прямо у себя в кабинете среди бела дня, и Ян, поведя могучими плечами, только и сделал, что попросил его предупредить секретаршу о том, чтобы никого не впускала. А лучше бы еще и дверь кабинета на ключ. А ключ лучше проглотить. Чиновник аж в лице изменился, когда понял, что может получить то, что хочет, так легко и просто. Дверь закрыл, ключ в замке оставил, а сев обратно в крутящееся кресло, раздвинул ноги и расстегнул брюки.

- Давай, пидор. Сделаешь все так, как надо – получишь все и сразу.

- Ладно, - кивнул Ян, медленно обходя огромный письменный стол черного дерева и везя по нему длинными пальцами. – А ничего, что под портретом будем?

- А он привык.

Ян опустился на колени между раздвинутых ног, запустил пальцы под ткань, нащупал теплое тело. Чиновник откинул голову и закрыл глаза. А через секунду рванулся вперед, но Ян, держа одну руку на его горле, а другую в штанах, не дал ему сдвинуться с места, наблюдая за тем, как стекленеют от чудовищной боли глаза очередного властелина, и как отчаянно вцепились в подлокотники украшенные маникюром пальцы.

- Подписывай все, что надо, - тихо сказал Ян, - я умею делать так, что снаружи ничего видно не будет, но ходить с прямой спиной ты уже не сможешь.

- Су*а… - хрипел тот, меряя глазами расстояние от кресла до сейфа, стоящего в другом углу кабинета. Ян быстро посмотрел в ту сторону, вернул взгляд на место, мягко улыбнулся:

- Что там у тебя? «Макаров»? Меч джедая? Так положил бы рядом с мусорным ведром, теперь проще было бы. И бабло срубил бы, и отсос бы получил королевский. А так… Подписывай.

Он резко развернул кресло к столу. Тяжело дышащий мужик поставил свою подпись. Вырвав из-под его руки изрядно помятую бумагу, Ян оттолкнул кресло ногой и быстро подошел к двери. Перед тем как повернуть ключ и выйти, развернулся лицом к потерпевшему. 

- Штаны застегни, гнида. И забудь о том, что у тебя охранник на выходе. Пер**бу надвое, слово сказать не успеет. А потом позвоню кое-куда. Так что, я получил свою подпись, а ты получил то, что хотел. Отсосал я тебе по полной программе.

После этого визита Ян стал вести себя иначе. Проблем не хотелось, а бюрократия в стране цвела махровым цветом. И вылезали эти цветочки везде, где бы он ни появился. Платил и дальше, сокращая количество калорий своего дневного рациона. В долги влезать не мог - он уже занял столько, что мог бы купить ребенку на неделю английскую королеву в личное пользование. Пришлось договориться с женой о временной паузе в регулярной выплате алиментов, а дочке на день рождения вместо крутого велосипеда купить тот, на который хватило денег. Искал обходные пути, чтобы не нарваться на тех, кто доживал в кабинетах свой роскошный век, дожимая остатки совкового величия, отрываясь напоследок по полной. Понимали, что их время прошло, но запах... Ничем не вытравишь, никакая хлорка не уберет. Но не выдержал, потерял бдительность в какой-то момент, расслабился. Ляпнул в очередном шикарном кабинете, что хочет выкупить подвал под небольшую забегаловку. И тут же увидел нехорошо заблестевшие глаза на немолодом трехэтажном лице. Этот молча написал адрес на бумаге и указал рукой на дверь. Мол, бойся своих желаний, Ян. Ты думал, что скоро все закончится? Да щас. Там же мелькнула мысль о том, что мир сошел с ума, если одни люди так жрут других. Через два дня Ян прибыл по адресу, и когда хозяин отворил ему дверь, он сразу ударил его кулаком в лицо. Драка была короткой, но хозяин съемной квартиры не был столь проворным, как тот, кого он хотел натянуть в обмен на свой автограф. Получив подпись, Ян приложил его головой о чугунную батарею. Вышло случайно, но получилось удачно. Увидев, что под плечами упавшего серый линолеум становится темно-красным, он вызвал «Скорую» и ушел, оставив открытой входную дверь. Ехал домой, сжимая кулаки в карманах, и впервые за последний год напился вхлам. 

Свой «Островок» Ян полюбил сразу, как только увидел. Тут же перед глазами встала картина: вот здесь полукругом пойдет ряд столиков, а вдоль стены будут стоять мягкие псевдокожаные диваны темно-синего цвета. Барная стойка стала его родным домом на несколько лет, и чтобы немного окупить расходы, Ян стал работать ночами. Штат подбирался тщательно и только им самим. Никаких блатных, никаких «есть у меня знакомая девочка, ищет работу» тут быть не могло – сам, все сам. Давал объявления, встречался, угощал коктейлем, смотрел, как парень или девчонка сидит, как двигается, как пьет, как курит. Пробивал на самое важное, прощупывал до костного мозга, обдумывал, прикидывал. Боялся. Перезванивал только тому, кто не выходил из головы. Таким образом он и нашел своих в доску, тех, кому мог доверить и себя в любом виде, и свою хохочущую дочку, для которой в ее день рождения устроил у себя в клубе самый настоящий фестиваль с «огненным» шоу, красивыми пони и артистами самого настоящего детского театра.

Максима и Чудика он знал давно. Чудик часто появлялся тут со своими клиентами, иногда приходил один. Почти никогда не пил ничего крепче «джин-тоника» и никогда не ел. При его роде деятельности такое было вполне обычным делом – никакая проститутка не может до поры, до времени знать того, чего потребует от нее клиент. Поэтому готовиться надо было к броску вперед серьезно, но без риска. Немного выпить можно, но лучше четко знать, как отреагирует на воздействие со стороны собственный организм. Чудик только пил, этого ему было достаточно. От Яна требовалось вызывать такси, если клиент сильно перебирал, а потом, убедившись в том, что он знает, куда ехать,  самолично усаживать его в машину, заплатив из его же собственных денег. Иногда, когда память у «почившего» отрубало, Ян прихватывал из его портмоне сумму, равную сумме заказа, чтобы Чудик не платил за себя и за того парня. И никогда не брал лишнего, как бы ни хотелось. А бывало, что хотелось очень. В такие моменты он вспоминал тех двух ублюдков, которые хотели его прогнуть, и тогда ненадолго отпускало.

Когда высокий худющий Чудик появился около барной стойки с Максимом в третий раз, Ян затаил дыхание. После развода он вот уже семь лет жил один и никого не хотел видеть рядом, но к Чудику испытывал какие-то трепетные чувства. Ну, совсем же пацан, видно же. Прибитый какой-то, тихий, не то, что малолетние ссыкуны, которые, замазав прыщи дешевым тональником, заскакивают в клуб в пятницу вечером в поисках либо самих себя, либо своих единственных. Эти красавцы ведут себя так, что хочется отшлепать и силком выпихнуть на улицу, а Чудик всегда сидел тихо. Его мало кто замечал, потому что он всегда работал. Те, кому надо, всегда его находили, и тогда он сидел за столиком уже не один. И делал Яну неплохую выручку, покидая клуб вместе с очередным спонсором, несущим в руке пакет с горой контейнеров, в которых какой еды только не было. Все это бармен и владелец заведения прекрасно видел и очень ценил. И хотел, чтобы Чудику повезло. Если не любовь до гроба, то хотя бы теплая постелька на двоих. Без синяков на худых руках и фингалов на застывшем бледном лице.

С Максимом Ян тоже сразу нашел общий язык. На танцполе, откуда ни возьмись, организовалась драка, не согласованная с начальством, и Максим помогал хозяину выволакивать двух визжащих парней на крыльцо. Отряхнув руки, они там же и пожали их друг другу, а потом по очереди весело отбрехивались от пытающихся вернуться в вечный праздник истеричек.

Максим не расспрашивал Яна о Чудике, а хозяин клуба не вплетал в разговоры с другими упоминания о своих знакомых, какими бы последними тварями они ни казались. Их жизнь всегда останется их жизнью, и он не имеет права, но Чудик… Те, кто находил себе кого-то более-менее постоянного, переставали появляться в тех местах, где раньше работали, а этот не перестал. Мало того, он стал приходить и с Максом. Это было непривычно, но не более. Главное, Ян видел, что тихий и покорный Чудик стал чуточку спокойнее и совсем немножко… светлее, что ли. Как освободился. Словно пустили туда, откуда пинками выгоняли, а теперь и за стол усадили, и расцеловали, и извинились за то, что неверно поняли. Каждый раз Ян внимательно следил за ними, выглядывая какой-то подвох. Все знали, что поле-то минное, и хоть аккуратно, но шли по нему. Хотелось верить в то, что люди называют сказкой, потому что никогда не встречал такого. Никогда и нигде. 

Сегодня он целый день провел с дочкой и на работу попал только в восьмом часу вечера. Быстро оглядел зал, прошел в свою каморку, переоделся. Привычка больше времени проводить в баре, наливая посетителям, осталась даже после того, как он стал полноправным владельцем клуба. Бумажные дела решались в специально отведенные для этого дни и часы, а все остальное время он жонглировал шейкерами, ставил бокалы на стойку и разливал спиртное клиентам. Уйти в свой кабинет он мог в любую минуту, но практически никогда не делал этого, потому что только здесь, отражаясь в многочисленных мерцающих зрачках напротив, он становился самим собой. Ни громкая музыка, ни сонм запахов и цветных пятен перед глазами не утомляли его так, как слова «договор» или «налоги». А вот другое… Ночь. Бьющееся в мозгу техно. Вскинутые к потолку руки, широкие плечи, бедра, обтянутые черной матовой кожей, ладони под задранными майками. Губы на шее, на плечах. Сплетенные пальцы, заброшенные друг на друга ноги. Охрана уже не бдит, а бздит, когда видит, что происходит с людьми ближе к вечеру. Один такой вышибала не выдержал и суток. Пришел за расчетом к Яну в кабинет и застал его стоящим перед зеркалом. Осмотрел рельефные расписные руки, проследил взглядом за тем, как Ян ловко делает себе хвост из медно-рыжих волос. Хмыкнул, заметив, что белая майка директора предприятия беззастенчиво выскочила из-под пояса потертых джинсов.

- Чего тебе? – поинтересовался Ян. – Твоя смена заканчивается в шесть утра.

- Поздороваться зашел.

Ян врезал ему без обиняков, как только тот приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Сел сверху, прижал руки к полу над избитой больной головой.

- Ты зачем сюда пришел, сволочь?

- Ян, пусти, больно же!

- Пущу. А через три минуты пущу тебе вслед знакомого с базукой в штанах. Ты, бл**ь, на кого свой облезлый *уй поднял? Ты работать должен, понимаешь? Ра-бо-тать! Легче ничего в этом мире не придумали. И снова спрашиваю: ты зачем сюда пришел?

- Ухожу…

- А, ну, так бы сразу и сказал, - Ян слез с охранника, посмотрел, как тот идет к двери.

- А расчет?

- Живи, - осенил его крестным знамением Ян. – Свободен.