Жизнь во вне

На своем дне рождения Борис сделал торжественное объявление.
-Мне 45 лет. С меня хватит. Я сдаю эту хату сдаю и первого мая уезжаю жить на юг. В Одессу. С двумя чемоданами. Плюс два уже перевез. На жизнь там мне будет этих денег вполне достаточно.
Лица друзей застыли на полугримасах. Стало слышно, как в раковине на кухне капает вода.
-В Одессу?? Боря, шо вдруг?
-Ну, не вдруг. Это вполне взвешенное решение, года с два уже. Теплый русскоязычный город, море и не надо работать. Вообще. Никогда. Ну я надеюсь. А если что - вернусь назад, в родную потную Москву.
-Ага, и мальчики там живут на 100 баксов в месяц. Налетят на тебя, аки мухи на дерьмо... Эх, Боря-Боречка.
-На варенье. А ты, вкалывай дальше, езди на метро по два часа в день, копи на таиландских проституток. Я понимаю, что в Одессе море хуже, но - цена качество. Плюс не очень далеко. И говорят по-русски.

Деревья в Одессе были уже почти все в зелени, масляное солнце грело вспотевшую лысину, совсем по-летнему, Москва молча курила в тамбуре. Они с Мишкой ехали в такси, которое стоило 3 бакса, от вокзала на Молдаванку, в Мишкину квартирку, где в углу ждали первые два чемодана, накрытые тряпочкой, от пыли, с книгами, постельным и одеждой.

Мишка был примерно одного с Борей возраста, в мужья не годился, просто друг. Они познакомились на сайте знакомств с год назад, у обоих тогда значилась Одесса, хотя Борис еще проживал в Москве, а Мишка в Кишиневе. Мишка жаловался на жизнь в Кишиневе, зарплаты маленькие, молдаване кругом, а он молдавского не знал, хотя и родился там. Раньше молдавского все стеснялись, даже сами молдаване, позорный был язык, объяснял Мишка. Они со старенькой мамой продали трешку в Кишиневе, купили в Одессе двушку и эмигрировали честь по чести, с анализами на спид даже для мамы и переводом с молдавской пенсии на украинскую в гривнах. Довольно быстро Мишка нашел в Одессе работу, зарплата оказалась и вправду повыше, а мама умерла через месяц после переезда. Мишка предпочитал мужиков своего возраста и запал вначале на Бориса. Борис объяснил, еще на виртуальной стадии, что шансов нет, что он ищет для себя много моложе, лет на двадцать, а вот дружить им вполне можно.

За чемоданы и временный постой Борис предложил Мишке деньги, но тот не взял, даже обиделся. Сбегали в магазин. Сеть называлась "Таврия В", Борис прочел название "таврия би", мол, для бисексуалов. Мишка захохотал. Ну, маасква, ты даешь. Лавка оказалась вроде нашей пятерочки, ничего особенного. Тут есть и получше магазины, заверил Мишка. Разлили, выпили. Мишка начал жаловаться на жизнь. То алкаш попадается, то семейный. Нету счастья, нету. Или проходимцы какие-то, денег хотят. Нет, ну ты представляешь, ему самому за 40, а все еще альфонс до сих пор.

Тяжело ему, сочувственно думал Борис. Среди мальчишек попадаются еще приличные, но к сорока таких совсем уже не остается. Поди найди адекватного - одни извращенцы, да моральные импотенты. Или физические.

Снимать недорогую квартиру в центре Одессы оказалось делом забавным. К первой кандидатуре нужно было забираться по довольно рискованной железной и когда-то ажурной винтовой лестнице, которая вела прямо на балкон. С балкона вход был в крошечную кухню, за кухней помещалась спальня, без собственного окна. Цена качество, подумал Борис. Зато центр. Москва курит в тамбуре.

В следующей квартирке была аккуратно обрезана батарея парового отопления. Маклерша ответственная попалась, Боря сам бы и не заметил. А вы, это, электричеством грейтесь, посоветовала хозяйка, паровое в центре все равно еле еле греет. Нет нет, пробки полетят или провода не выдержат, предупредил опытный Мишка. Дальше пошли. Я бы вам в новом районе приличную хрущовочку нашла. А в центре за эти деньги все такое не очень - захныкала маклерша. Но Борис хотел жить в центре, центр Одессы был несколько покоцан, но все еще красив. Местами было похоже на очень солнечный Питер.

Поселился Борис в греческом дворике, вход с галереи. В квартирке были четырехметровые потолки и трогательные деревянные рамы с облупленной краской. Соседи по галерее улыбались, радуясь, что поселили на вид непьющего, похоже, даже интеллигента. Перила были местами увиты плющем.

Наслаждение началось. Утром можно было вообще не вставать. До моря Борис дошел пешком, не торопясь, минут за пятнадцать. Остальные прохожие шли еще медленнее. Некоторые даже улыбались, когда встречались с Борисом взглядом. Ощущение расслабленности и удовольствия от жизни, так потрясшее Бориса в его первый визит в Одессу, было разлито в воздухе, в лицах людей, в листьях деревьев, только что вылезших из почек и тихо делящихся друг с другом детскими впечатлениями.

В конце, вернее, в начале улицы, где жил Борис, стоял парк с громадным памятником Шевченко и с бродячими собаками в кустах; собаки спали, лениво обмахивая себя хвостами для охлаждения. За парком начиналось море. Каждый пляж, от пирса до пирса, имел название: Ланжерон, Отрада, Дельфин... Пирсы были бетонные, из них торчали ржавые железяки, кое-кто уже купался, мускулистые мальчики играли в волейбол. Борис прилег неподалеку, поглядывал на солнце, на мальчиков. Через часок стало скучновато и захотелось домой, к компьютеру.

Анкета Бориса была оформлена с любовью, фотографии показывали лицо с торговой стороны. "А мне бы в мальчика, в хорошего, влюбиться..." - висело в статусе сверху. "Если это твои фотки, то я Борис" - такое сообщение Борис посылал на все понравившиеся объявления. Хоть и не всегда положительно, но мальчики реагировали на эту немудреную провокацию. На Мишкино "привет как дела" отвечал гораздо меньший процент.
Парнишка на первом свидании оказался некрасивым. Борис знал, что фотография - это большой обман, но надеялся, что это просто фотограф был плохой. Они встретились недалеко от Борисова дома, Борис увидел, что фотограф был еще вполне хороший и от ребенка надо мирно избавляться, но неожиданно пошел дождь. Дешевых заведений поблизости не оказалось, а в дорогие Борис не ходил, пришлось тащить некрасивого мальчика домой.
Может, он внутри интересный, подумал Борис и стал задавать вопросы о жизни. Набор вопросов был стандартный: а когда ты узнал, что ты пидор, а знает ли мама, друзья, а где учишься... Мальчик отвечал односложно, потел, ковырял прыщики на лице и поглядывал иногда на Бориса с выжидательным выражением. Конечно, не обязательно трахаться исключительно по большому чувству, думал Борис, но трахаться вообще безо всякого желания ему сегодня не хотелось. Молчание зависло, как густое облако, и не хотело расходиться. -Ну ладно, мне надо собираться на французский, сходу выдумал Борис. Мальчик ушел.
Французский...а почему бы и нет. Ну сколько это может стоить? Одесса не Москва, курсы я потяну. А на курсах - компания интеллигентных людей, наверное, студентики разные тоже. Борис любил общество молоденьких и умненьких. Надо ведь и просто друзьями обзаводиться, не всех же ипать.

Ближайшие курсы французского находились в трех остановках, эклектичный фасад облупился местами, но все еще радовал глаз. Курсы стоили, в переводе на рубли, каких-то две с половиной тысячи в месяц. Москва продолжала дружно курить в тамбуре.

Учителем был вертлявый марокканец, с крупной еврейской попой и узкими плечами, но лицом симпатичным, напоминающим Фредди Меркури. Звали учителя Хасан, но букву "х" нельзя было произносить, так как во французском языке она отсутствовала, и все называли его Усама, как Бин Ладена, легенду арабского подсознания. Усама заверил учеников, что говорит по французски без арабского акцента и что Марокко это вообще "савиршена европска страна", там нет паранжи, разрешены миниюбки и король у них гей. Усама учился тут на медицинском. Дело было в том, что в университеты нормальных стран его с такими оценками не брали. Еще он рассказал, что в конце июня у них там начинается рамадан и он по этому поводу уедет на целый месяц домой к маме. В рамадан полагается не есть и не пить в светлое время суток, а с наступлением сумерек неспешно кушать и молиться, но Марокко страна нерелигиозная, поэтому светская молодежь там с наступлением сумерек жрет, пьет, трахается и танцует на дискотеках, и так целый месяц. Усама - человек тоже нерелигиозный, но так он, конечно, не делает. На этих словах Усама улыбнулся настолько загадочно, что вся группа поняла, что именно так он и делает, а Борис подумал, что он делает еще и не так.

Вскоре Борис получил на сайте знакомств сообщение от некоего Франсуа, без фото. "Privet kak dila". Борис догадался, что это Усама. Они встретились у памятника Шеченко и прошлись к морю, разговаривая. Усама оказался тоже активом, с ним было весело, он перетрахал уже почти всю Одессу, они с Борисом сразу решили просто дружить. Два актива не пара, да и вообще, Усамчик был слишком уж искрометным для Бориса, он искал мальчика поскромнее. Не познакомить ли его с Мишкой, подумал Борис. Для Мишки Усамчик был несколько юн, но что-то в нем было такое, взрослое, мужественное, может, из-за вечной щетины, да и, вообще, арабский скакун не помешал бы на Мишкином бездорожье. Он показал Усамчику Мишкину фотографию на смартфоне. Оказались, что они уже знакомы. Примерно месяц назад Усамчик участвовал в оргии с пятью мужиками, где делал Мишке фистинг. Ого, подумал Борис, а Мишка-то мой не так прост.
На следующее занятие по французскому Борис не пришел, так как выманил одного симпатного паренька на чай в недорогом заведении, а после чая они пошли к Борису трахаться. Они понравились друг другу, но у Пети было совсем мало времени, он учился и работал официантом до глубокой ночи, три через один. Секс два раза в неделю - это для Бориса было все еще маловато, и он не стал останавливать поиски. Пете он совершенно искренне говорил, что тот "реально очень красив", что он, Борис, такую красоту не заслуживает и что им надо бы вместе куда-нибудь поехать, например, во Львов. Или в Москву!

На следующей неделе появился на один вечер еще один мальчик, немного странный. Он нигде не учился и не работал. Борис смотрел на него восхищенно и говорил, что мальчику надо же развиваться, эти годы решают всю жизнь, он ведь "реально красив" и, если у них сложится, они поедут куда-нибудь вместе, чтобы проверить отношения, во Львов, или, может, в Москву. Мальчик отвечал невпопад и интересовался исключительно певицей Светланой Лободой. Они и трахались под ее клип. Мальчик очень долго не мог кончить, после Бориса, а потом попросил разрешения включить себе на телефоне порнуху. Борису стало обидно и он вызвал мальчику такси.

На занятии Борису помогала соседка по парте, он сильно отставал из-за пропусков. Он вообще стал замечать, что скучает без сайта знакомств и по-настоящему интересно ему только дома у компьютера.

Очередной паренек ждал Бориса у входа в макдак. Пареньку на вид было явно меньше лет, чем полагалось. "Мне пятнадцать с половиной!” -заверял он, краснея. Борис купил ребенку чизбургер и каппучино и согласился "только поговорить". У персонажа чернели круги вокруг глаз, немного дергались пальцы. "Вы будете моим первым, ну, пожалуйста. Я вот такого хочу, опытного. Не бойтесь, я уже взрослый, я знаю, что мне надо, я не скажу родителям..." Мальчик смотрел на Бориса умоляющим взглядом, от этого взгляда у Бориса была эрекция под столом, он старался фокусировать зрение на тусующуюся вокруг молодежь, но взор возвращался к мальчику. Круги у глаз, мольба, страх, детские пальцы с обгрызанными ногтями. Когда еда кончилась, Борис сказал мальчику, что потом еще позвонит и ему надо уходить. "Все так говорят, и никто не звонит" - мальчик почти плакал. Сверстника себе ищи, честно сказал Борис, ты мне надоешь через два дня.

Больше Борис на курсах не появлялся - совершенно не хватало времени. Он расширил круг поиска кандидатов, от 18 до 35. Сначала по Одессе, потом по Одесской области, потом по соседним областям. Ничего стоящего не попадалось. Он был, в общем, увлечен приходящим Петей, несколько раз ездил в Николаев и даже в Кишинев на смотрины, но влюбиться ни в кого из возможных кандидатов так и не смог. Невозможных кандидатов существовало, конечно же, много больше, чем возможных. Борис не забывал, сколько ему лет и понимал, что нужно выбирать из того, что есть и любить то, что имеешь.
Чтобы отвлечься, он записался на курсы самодеятельности, но тоже вскоре бросил. Сидеть у компьютера было все равно интереснее.

Почти каждый день он ходил на пляж, с трех до пяти, в безопасное для кожи время. Он никогда в жизни не был таким загорелым. В это лето Борис выглядел гораздо моложе и свежее, чем даже пятью годами раньше. Если бы он не засиживался на своих сайтах до трех ночи, то имел бы еще более выигрышный вид. Лето кончилось, но еще весь сентябрь и даже начало октября можно было бегать на море. Кашляя, Москва курила в тамбуре.
Наступила жиденькая южная зима. В Киеве ни с того ни с сего возникли беспорядки, майдан, демонстрации. У мальчиков в статусах на сайте знакомств стали появляться революционные лозунги типа "банду гэть". Про президента стали говорить, что он придурок и вор. Борис не понимал, зачем же они его выбирали, ведь уже тогда, четыре года назад, это было видно по его лицу.