На грани

В комнате царил полумрак. Верхний свет был выключен, и горела только настольная лампа, но даже она оставляла лицо сидящего за столом мужчины в тени. Стас не любил яркий свет. Ему было удобнее в сумерках, среди серых смазанных силуэтов, где он мог раствориться как тать. Даже его внешность была неприметной, ничем не примечательной, но это не мешало каждому уголовнику знать начальника РОВД в лицо. Потому что неузнавание могло обернуться слишком дорого.

На столе были разбросаны фотографии. Стас выложил их в ряд перед собой, подумал и перетасовал. Общая картина от этого не стала лучше. Скажем так, все выглядело более чем паршиво.

На фотографиях были запечатлены двое в весьма недвусмысленных позах. Они обнимались, не обращая внимания на танцевавших вокруг людей. Лицо одного из них, пойманное камерой во время поцелуя, было хорошо видно и вполне узнаваемо. Ошибиться при всем желании было невозможно, хотя Стас от души желал, чтобы это произошло. Он даже отдал снимки на экспертизу, чтобы удостовериться, что это не фотомонтаж. К сожалению, и эта попытка спасти ситуацию не увенчалась успехом. Стас взял в руки одну из фотографий и, хотя уже успел изучить изображение в деталях, снова принялся ее разглядывать.

Было в этом что-то завораживающее. Отвратительное, омерзительное, чуждое, но в то же время он не мог отвести взгляд - настолько притягательным оказалось выражение знакомого лица. Константин Артемьев - следователь его отдела. Молодой капитан с просто шикарными характеристиками, личное дело которого просто безупречно. Что о нем знали на самом деле? Аккуратен, внимателен, общителен. Почти не пьет, дела ведет - не придерешься. Не хапуга, но и не идеалист, по мелочи идет навстречу, не слишком упираясь в букву закона. Не женат, детей нет. Теперь понятно почему.
Ведь тот, второй на фото, которого с таким упоением целовал Артемьев, тоже был мужчиной.

Стас отложил снимок и посмотрел в окно. В сущности, ему было все равно, с кем спал один из лучших следаков его отдела, но тот, кто прислал эти фотографии, об этом знать не мог. Значит, Артемьева хотели подставить. Зачем? Кто? Что у него за враги, имеющие доступ к такой личной информации? Чего хотели, подбросив снимки в отдел? Стас задумчиво потер переносицу. Теперь за такое не сажают, но убить вполне могут. А уж мента... Свои брезгливо отвернутся, чужие - в самом лучшем случае ухмыльнутся в лицо, но работать он больше не сможет. Нет уважения - нет страха. Нет страха - сожрут и не подавятся. А как можно уважать... это?

Взгляд против воли возвращался к фотографиям. Стас разглядывал их уже третий день и никак не мог решить, что делать с неожиданным компроматом. Попридержать на черный день? Вызвать Артемьева и велеть по-тихому подать рапорт о переводе, пока никто не узнал о его грешках? С таким послужным списком его будут рады видеть в любом отделе, и эти фотографии станут чужой головной болью. Простой выход. Логичный. Скучный.

Так не узнать, что за человек хочет подставить Артемьева. И сам Артемьев останется неразгаданной загадкой, а Стас не любил оставлять вопросы без ответов. Резюме?

Стас сгреб фотографии в кучу и убрал в сейф, от греха подальше. Вряд ли кто-нибудь из своих рискнет шариться по его столу, но вероятность не стоило сбрасывать со счетов. Крысы водились всюду, а уж претендентов на его место и вовсе было не сосчитать. Не стоило оставлять на виду что-то действительно важное, а информацию об Артемьеве Стас собирался пока придержать у себя. Это был идеальный крючок, прочная цепь, на которую можно посадить человека, а потом дергать за нее в нужный момент. Почти все в отделе в той или иной мере ощутили на себе подобную удавку, но те, кто пытался сопротивляться, не просидели на своем месте слишком долго. Кто-то внезапно начинал просить перевод, кто-то глупо попадался на грубейшем нарушении инструкций или взятке, а кто-то и вовсе сгинал в очередной перестрелке на задержании. Стас очень не любил людей независимых, на которых у него не находилось рычагов давления. Он, как паук, раскидывал свою паутину, стараясь держать под контролем буквально все и всех. Запугивая, покупая, задавливая сопротивление силой. В таком деле все методы были хороши.

Еще Стас не любил не понимать, что происходит, а ситуацию с Артемьевым он совершенно не понимал. Бесило и то, что в его отделе велась чужая подковерная игра, в которой он был стороной управляемой, ведомой. Кто-то пытался им манипулировать, и этот кто-то явно переоценил свои силы. Стас не намеревался поступать так, как от него ждали.

В коридоре оказалось необычно шумно. Стас поморщился и, увидев дежурного, возмущенно выговаривавшего что-то одному из оперов, подошел ближе.

Что происходит? - негромко поинтересовался он, но даже в таком шуме его мгновенно услышали. Дежурный - Валентин Сорокин - тут же повернулся к нему.

- Стас, да эти орлы совсем с ума сошли! Ты посмотри, сколько они притащили! Вечер уже, никого нет, места нет! Куда мне их всех?

- А что, надо было их там оставить? - съязвил задетый за живое опер. - Стас, ну ты ему скажи!
- Тихо, - рявкнул на обоих Стас. - Сергеев, что у вас там?
- Драка, - быстро ответил опер. - Сидели, пили в баре, потом козу какую-то не поделили. Слово за слово вытащили ножи. Пол бара разгромили, двое раненых. Убитых нет. Хозяин бара вызвал скорую и милицию, вот, пришлось забрать. Теперь надо разобраться, кто из них потерпевший, а кто...
Договорить он не успел. К ним подлетел низенький лысоватый мужчина средних лет и, буквально повиснув на Стасе и брызжа ему в лицо слюной, проорал:
- Что вы себе позволяете?! Почему меня притащили сюда? У меня дела, я честный человек! Я...
На лице Стаса не дрогнул ни единый мускул, только в глазах промелькнуло диковатое опасное выражение, хорошо знакомое его сотрудникам. Человек же, так неосмотрительно решивший высказать свои претензии, продолжил кричать, не чувствуя угрозы. Кулак, резко ткнувший в живот, заставил его подавиться собственными словами.
- Увести, - Стас мотнул головой, и Сорокин, бросив на него странный взгляд, обхватил скрючившегося от боли крикуна и потащил его к скамейке. Сергеев задумчиво посмотрел им в след.
- Вообще-то, это был наш единственный стопроцентный потерпевший, - сказал он. - Хозяин бара - Виталий Матвеевич... Зюзин, кажется.
- Раз потерпевший - вот пусть и терпит, - отрезал Стас. - Кто у нас из следаков на месте?
- Артемьев, вроде как, - задумался Сергеев. - И Кравцов, да, я его видел. Блядь, что там опять?
В обезьяннике, куда сгрузили всех задержанных, кажется, снова началась драка, усугубленная ограниченным пространством. Стас толкнул Сергеева в плечо.
- Артемьева ко мне, прямо сейчас. А вы разберитесь там, наведите порядок. Что, мне вас всему учить и лично контролировать?
- Сейчас сделаем, Стас, - заверил его опер, заметно напрягшийся под его взглядом. - Ты не переживай, мы сейчас их утихомирим.
- Очень на это надеюсь, - отрубил Стас и, развернувшись, направился обратно в кабинет. Ждать Артемьева. Разговор должен был состояться прелюбопытнейший.

Артемьев появился спустя несколько минут. Проскользнул в кабинет, плотно притворил за собой дверь, и только потом повернулся к внимательно разглядывавшему его Стасу.
- Что-то случилось? - поинтересовался он, и его голос внезапно царапнул по нервам, и без того истонченным недосыпом и навалившимися делами.
- А что, - неприятно осклабился Стас, - у нас уже не принято докладываться, войдя в кабинет старшего по званию? Или ты у себя дома?
Артемьев склонил голову к плечу, очевидно размышляя, чем мог вызвать начальственный гнев. Теперь Стас отчетливо припомнил, чем ему так не нравился вроде бы во всем идеальный следователь: слишком много уверенности было в его глазах. Этот совершенно точно знал, чего стоит. Опасный человек. Взгляд Стаса сделался ледяным.
- Стас, у нас там полный обезьянник, - ровным тоном отозвался Артемьев, ничуть не обескураженный или напуганный. - Давай ближе к делу.
- Не вопрос, - зло усмехнулся тот и, порывшись в сейфе, бросил на стол все те же фотографии. - Что ты можешь сказать по этому поводу?
Артемьев подошел к столу, взял в руки снимки и принялся разглядывать их так внимательно, словно это были важные вещдоки в одном из его дел. Стас пристально наблюдал за выражением его лица, но не заметил ни капли волнения, смятения или страха. Почему? Почему он не испугался? Кровь будоражил лихорадочный азарт охотника, выследившего жертву, только вот добыча в этот раз попалась странная, не стандартная, и от этого еще более любопытная. Стас почувствовал возбуждение - кажется, игра будет интересной.
- Хороший клуб, - донеслось до него, и он с изумлением воззрился на совершенно спокойного следователя. - Хороший клуб, говорю, - повторил тот, заметив непонимание в глазах Стаса. - Могу тебя туда провести, если хочешь.
- Ты что несешь? - угрожающе нахмурился тот, чувствуя, что теряет контроль над собой и ситуацией. - С какой стати мне хотеть попасть в этот пидорский клуб? Я тебя спрашиваю, как ты объяснишь то, что делаешь на этом снимке, идиот!
- Мне кажется, снимок не нуждается в комментариях, - пожал плечами Артемьев. - Все и так понятно. Кстати, это мой бывший, мы расстались пару лет назад. Я и не знал, что нас тогда сфотографировали...
- Костенька, ты совсем без мозгов? - обманчиво ласковым тоном поинтересовался Стас, лихорадочно пытавшийся понять, что происходит и вернуть ускользающие бразды. - Тебе не хочется узнать, как эти снимки попали ко мне? И что я собираюсь с ними делать?
- Полагаю, - улыбнулся Артемьев, - ты решил нарыть на меня компромат. Или кто-то его тебе подсунул, может быть кто-то из тех, чьи дела у меня сейчас в разработке. Не важно. В любом случае, ты не дашь этому огласку в отделе, ведь шума будет куда больше, чем пользы. Зачем тебе лишний скандал, когда проверки идут одна за одной? Ты же умный человек, Стас. Тебе нужен крепкий, работающий отдел, без внутренних склок и внешнего контроля. Отдел, способный зарабатывать для тебя бабло. Не так ли?
- Ты не слишком ли самоуверен? - хмуро поинтересовался Стас, признавая, что в словах Артемьева таилась доля правды. Это злило и восхищало одновременно, заставляя куда более внимательно приглядываться к этому человеку. В отличие от него самого, Костю трудно было назвать незаметным. Довольно высокий, он казался даже чуть выше Стаса, но это была иллюзия, создаваемая менее громоздкой фигурой. Артемьев был тоньше, но вряд ли слабее, в том же личном деле значилось, что он мастер спорта по боевому самбо. И вот надо же ему оказаться... Стас повертел на языке бранное слово и внезапно хищно улыбнулся. - Я вполне в состоянии замять скандал, а вот для тебя последствия окажутся куда как плачевнее.
Артемьев уверенно мотнул головой.
- Если бы ты собирался это сделать, то не разговаривал сейчас со мной. Чего ты хочешь, Стас? Денег? Так я не ворую. Дело какое надо подразвалить? Так ты говори, не стесняйся. Или...
Он оперся на край стола и подался вперед, так, что его лицо оказалось в каком-то десятке сантиметров от лица Стаса.
- Или тебе просто нравится власть, а, Стас? Нравится чувствовать, как дергаются под твоей рукой другие люди, как они задыхаются, не в силах убежать? О чем ты сейчас думаешь?
- Я думаю, - едва сдерживая бешенство, рвущееся наружу при взгляде в эти смеющиеся серые глаза, выдавил из себя Стас, - что тебе нужно вернуться к своим обязанностям. Там, в обезьяннике тьма народа, ими уже должны были заняться. Пока со всеми не разберешься - останешься в отделе. Я лично проверю.
- Разрешите исполнять? - канцелярским тоном поинтересовался тот, но в его взгляде отчетливо проглядывал вызов. И это неожиданно начало нравиться Стасу. Он откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.
- Разрешаю.
Артемьев выпрямился.
- Эти фотографии... - начал он, и на этот раз пришел черед улыбаться Стасу.
- Я оставлю у себя, - сказал он, перебив Костю. - Пока.
- Оставляй, - легко согласился Артемьев, будто его нисколько не волновало, что в руках Стаса остается такой компромат. - Хотя, они не самые удачные. Могу пристать тебе те, где я вышел лучше.
- Вон! - рявкнул Стас, сжимая кулаки, и Артемьев буквально испарился за дверью. - Вот же сучонок!
Стас сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливая душевное равновесие, а потом расхохотался. Что ж, хотя разговор прошел далеко не так, как он планировал, игра вырисовывалась преувлекательнейшая. Таких ему еще не приходилось ломать.
Стоило посмотреть, что из всего этого выйдет.

Артемьев действительно задержался в отделе до тех пор, пока не принес на стол Стасу скрупулезно составленные документы, переданные дознавателем. Выглядел он отвратительно бодрым, не смотря на то, что не спал уже больше суток. Только небольшая синева под глазами выдавала усталость. Интересно, когда он находит время шляться по клубам? И, если такие подробности его биографии всплыли совершенно случайно, то что еще скрывалось за этим насмешливым выражением лица? Какие еще пороки?
- Разрешите идти? - четко осведомился Артемьев, и у Стаса моментально свело скулы от его тона. Тоже решил поиграть? Ну, что же...
- Вали, - великодушно разрешил он. - Но я все проверю. Возникнут вопросы - позвоню.
Артемьева, уже предвкушавшего спокойный и беспробудный сон, заметно перекосило к немалому удовольствию Стаса. Думаешь, удастся отдохнуть? Черта с два...
Стас и сам себе не смог бы ответить, почему ему стало так важно достать, сломать это раздражающее Костино спокойствие, увидеть ярость на его лице. Только ли в вопиющей наглости, продемонстрированной при предыдущей встрече, было дело? Нет, ее, безусловно, следовало наказать, но оставалось что-то еще, цепляющее, зудящее на самой границе сознания и не дававшее покоя. Что это?
- Спасибо, что предупредил, я отключу телефон, - ответил тем временем Артемьев и, когда Стас бросил на него мрачный взгляд, рассмеялся. - Шучу. До завтра.
После его ухода руки сами собой потянулись к сейфу. Стас вновь и вновь возвращался к этим снимкам, словно находясь под наваждением. Ничем другим он не мог объяснить, почему уже который раз фотографии оказывались на его столе. Он разглядывал их пристально, будто пытаясь найти ответы на свои вопросы, или некий ключ, позволивший бы вскрыть непробиваемое хладнокровие Артемьева.
Фотография была не самого лучшего качества. Рука Кости, лежавшая на плече другого мужчины, была видна неясно, расплывчато, и Стас напрасно фокусировал взгляд, пытаясь рассмотреть что-то в легкой дымке. Почему-то ему казались важными любые подробности.
Выражение Костиного лица смотрелось непривычно, может оттого, что его глаза были закрыты, и не излучали набившую оскомину самоуверенность. Что он вообще о себе возомнил? Стас припомнил неудачный разговор и тут же помрачнел. С чего он вообще так убежден в своей безопасности?

В дежурке маялся от безделья Роман Потапов, сменивший на посту Сорокина.
- Скучаешь? - поинтересовался у него Стас, остановившись по пути на улицу. Роман равнодушно пожал плечами.
- Скучать по уставу не полагается, товарищ полковник. Что-то вы сегодня долго. Случилось чего?
- У нас тут каждый день что-то случается, - покачал головой Стас, а потом неожиданно для самого себя спросил:
- Слушай, ты не в курсе, следак этот... Артемьев... с кем в отделе больше всего общается?
- Артемьев? - удивленно переспросил не ожидавший такого вопроса Роман. - Ну... с Борькой Антиповым. Из оперов. Еще - с Машей Кировой, из следственного. Да он, в принципе, со всеми одинаково. Хороший мужик, не вредный. Денег у него всегда перехватить можно, да и вообще... Нормальный он, свой. А что-то не так? Вы, если что, плохого не думайте, он нормальный мужик.
- Нормальнее некуда, - с внезапной злостью оборвал его Стас. - Все! Работайте, нечего лясы точить!
- Так вы ж сами спросили... - опешил Потапов, и Стас, уже сто раз пожалевший, что задал вопрос, склонился вплотную к окошку.
- Я у тебя что-то спрашивал разве? - прошипел он. - Слуховые галлюцинации нужно лечить, Потапов! Я просто шел мимо твоей каморки. Все понятно?
- Понятно, - быстро кивнул тот, вспомнив с кем имеет дело. Стас неприятно улыбнулся и, кивнув на прощание, направился к выходу. Антипов и Кирова. Их стоило расспросить.
Домой не хотелось. За Антоном как обычно должна была присмотреть бабушка, поэтому вечер был абсолютно свободен. Спать не хотелось, пить тоже. Зато хорошо потрахаться Стас бы сейчас не отказался. Накопленное за сутки напряжение следовало скинуть, поэтому он, не раздумывая долго, наугад выбрал первый же подходящий номер.
- Свободна вечером? - без долгих предисловий поинтересовался он. В трубке защебетал женский голосок. - А, ну, муж - это серьезно. Бывай. Что? Нет, про завтра я тебя не спрашивал. А, даже так? Хорошо, заеду.
Убрав телефон, Стас направился к машине. Ему было все равно, что будет врать законному супругу его мимолетная пассия, ведь это были сугубо ее проблемы. Стаса интересовало в этой жизни всего два человека: мать и сын, на остальных ему было наплевать. Они были лишь орудием в его руках - в лучшем случае. В худшем - досадными препятствиями на пути к желаемому, а препятствия Стас предпочитал устранять со своего пути. Любыми способами.
Надо сказать, что он никогда не зверствовал без повода, хотя и не отличался излишними сантиментами. Жестокость ради жестокости была ему чужда, но своих целей он добивался, не слишком обращая внимание на цену, которую должны были заплатить другие. Слабые обязаны подчиниться или исчезнуть - таков самый главный закон природы.
Мотор мягко заурчал, прерывая ленивое течение мыслей, и Стас, наконец, выкинув из головы все лишнее, двинулся в сторону съемной квартиры, которую как раз держал для таких встреч.

Утро началось с неожиданного визита. Стас собирался быстро разобраться с текущими делами, а потом расспросить об Артемьеве, но его планы были бесцеремонно нарушены.
- Стас? - окликнул его Сергеев, заглядывая в кабинет. - Там тебя дама какая-то хочет, говорит - с жалобой. Что с ней делать?
- Сюда веди, - скривился Стас. Он терпеть не мог недовольных граждан с их мелочными кляузами на сотрудников отдела, но принимать их все-таки приходилось, чтобы проблема не ушла выше. Люди стали уж больно шустрые, довольно неплохо осведомленные о своих правах. Убедить их не поднимать шум обычно получалось, правда, не всегда законными способами, но результат стоил усилий. Стас, как бы то ни было, привык защищать свою территорию и своих людей, и за это ему порой прощался и нелегкий нрав, и тяжелая рука. Сергеев понятливо кивнул и исчез за дверью, а через минуту вернулся, приведя с собой молодую женщину с надменным холеным лицом.
Стасу она сразу не понравилась. Было в ее внешности нечто сразу внушающее неприязнь - самоуверенность, но не та, которая цепляла в Артемьеве, а другая, вызывавшая лишь брезгливое недоумение. Женщина грациозно опустилась на стул и посмотрела на Сергеева.
- Вы можете идти, - сказала она непререкаемым тоном, и опер поперхнулся от возмущения, а затем повернулся к Стасу, явно собираясь высказаться. Тот взглядом остановил его и указал на дверь.
- Иди, - велел он. - Я тут разберусь.
Сергеев молча кивнул и, недовольно покосившись на женщину, покинул кабинет.
- Полковник Лазарев, слушаю вас, - сухо представился Стас. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять: проблема в задетом самолюбии, а не каком-то серьезном нарушении. Только вот кто умудрился обидеть это небесное создание с взглядом снулой рыбы?
- Меня зовут Надежда Васильевна Лугина, - в свою очередь представилась та, нервно комкая ремень сумочки. - Я - владелица антикварного магазина на Цветочной улице, нас ограбили месяц назад.
- И что? - не слишком вежливо поторопил ее Стас. Его разбирала досада на непредвиденную заминку, и он собирался избавиться от нее как можно скорее. Женщина взглянула на него осуждающе.
- Между прочим, мой муж, которого избили, только что вышел из больницы, - холодно заметила она. - А преступников еще и не начали искать! Я обращалась к следователю, который ведет наше дело, но он полностью меня проигнорировал! Кроме того... - она поджала губы, словно не решаясь произнести то, что хотела.
"Играет, - понял Стас и разозлился еще больше. - Богатенькая избалованная сучка. Недотраханная, судя по всему. Интересно, на кого собирается писать заяву?"
- Его фамилия - Артемьев. Он вымогал у меня взятку, - наконец решилась признаться Лугина. В ее голосе прозвучала неподдельная мука. - Да еще и высказывал непристойные намеки... предложения... Я собиралась писать заявление в прокуратуру, но потом решила, что лучше решить проблему спокойно. Поговорите с ним, иначе...
- Иначе что? - Стас подался вперед, пристально заглядывая ей в глаза. Едва он услышал фамилию следователя, которому предстояло попасть под раздачу, как кровь моментально ударила в голову. Намеки, значит? Артемьев? Внутри заскрипела, застонала, сворачиваясь, тугая пружина гнева. - Заяву в прокуратуру напишешь? Да давай, пиши! Только кому будет хуже?
- Что вы себе позволяете? - немедленно встрепенулась женщина, надменно вскинув голову. - Мы с вами, между прочим, на брудершафт не пили!
- Я себе многое могу позволить, - ухмыльнулся Стас. Его улыбка вышла кривой, приоткрытый рот смотрелся на лице уродливой расщелиной, и это создавало поистине пугающее впечатление, которое усугублялось нездоровым блеском светлых до прозрачности глаз. - А ты поостереглась бы, пигалица. В прокуратуру она собралась... После такой заявы, дело, пожалуй, возьмут под контроль, все документы будут проверены и пересмотрены. И мало ли что может выясниться в процессе... Может, ты сама мужа оприходовала, чтобы под шумок деньги украсть.
- Вы мне что, угрожаете? - изумилась женщина, моментально растеряв весь свой лоск. - Вы понимаете, что говорите? Я подам жалобу! Я найду на вас управу.
- Это вряд ли, - пожал плечами Стас. Он медленно поднялся, и Лугина инстинктивно вжалась в сиденье стула, следя за ним испуганным взглядом. - Ты ведь сейчас одна домой поедешь? В подъезд одна войдешь... А знаешь, сколько всего случается в подъездах с красивыми женщинами?
- Мерзость какая... - затравлено пробормотала та. Стас довольно хмыкнул и подошел ближе, наслаждаясь страхом в ее глазах. Таких следовало учить без жалости.
- Да нет, мерзость - это клевета на сотрудника следственного отдела. Думаешь, я хоть на секунду поверю, что он вымогал у тебя взятку? Или - тем более! - делал непристойные намеки? Да ты на себя в зеркало смотрела, курица?
Лугина тихонько всхлипнула, но Стасу было ее совершенно не жаль. Он прекрасно знал, что она врет, и это почему-то довело его до бешенства. Это что, заговор? Что в этом Артемьеве такого, что уже не первый человек собирался его потопить? Или...
Он внимательно оглядел съежившуюся на стуле женщину и решительно отмел эту мысль. Кишка тонка у нее для такой авантюры, да и не врала бы тогда про "приставания". Нет, это был кто-то другой, более опасный. Стас недовольно скрипнул зубами.
- Все поняла? - повернулся он к полностью деморализованной женщине. Та часто закивала головой. - Так катись! Чего расселась?
На лице Лугиной промелькнуло заметное облегчение, и она опрометью бросилась за дверь. Стас проводил ее пустым взглядом, а потом от души шарахнул кулаком по столу, выпуская злость. Настроение было безнадежно испорчено.

В дверь осторожно постучали.
- Можно! - не поднимая голову, отозвался Стас, и тут же услышал цоканье каблучков. - О, Маша? Проходи, садись.
- Вы меня вызывали? - немного застенчиво поинтересовалась девушка. Она пришла в отдел сравнительно недавно и как умудрялась здесь работать, оставалось для Стаса загадкой - слишком робкая, тихая на его взгляд. Незаметная. Мышиный хвостик на голове, миловидное, но не более, лицо, негромкая, неизменно вежливая речь. Взгляд всегда в пол или в сторону, но только не в глаза собеседнику. На нее Стас старался не орать: во-первых, было не за что, а во-вторых, казалось, что даже от слегка повышенного голоса у Кировой случится обморок. Вызванивать в отдел неотложку для следователя было бы немного странно.
- Вызывал, - Стас откинулся на спинку кресла и посмотрел на девушку в упор. Та привычно отвела взгляд. - Ты у нас сколько? Месяца три?
- Четыре, - негромко поправила его та. - Что-то не так?
- Нет, все в порядке, - успокоил ее Стас. - Просто я хочу знать, как работается в моем отделе. Нет ли каких проблем. Все-таки коллектив у нас преимущественно мужской, грубый. Не обижают тебя?
- Нет, что вы, - в первый раз улыбнулась та. - Все хорошо, ребята замечательные.
- Не лезут?
- Что? - удивилась Маша. - А... да нет, как можно. Я же замужем.
- Муж - не стенка, можно и подвинуть, - хмыкнул Стас, и девушка покраснела. - С кем вы там в комнате?
- С Лисициным и Артемьевым, - охотно отозвалась она. - Но у нас все в порядке, мы...
- И что, ни один, ни второй тебе не приглянулись? - перебил ее Стас. Маша, наконец, взглянула прямо на него.
- Я уже сказала, что замужем, - тихо, но очень весомо произнесла она. - Да и у Паши жена есть, а Костя... Про Костю не знаю. Но мы просто коллеги. Друзья, может быть. Стас Михайлович, если вас что-то интересует конкретное, то я вряд ли могу вам помочь. Я слишком недолго здесь работаю, а профессия приучает людей никому не доверять.
Стас прищурился. Мышка оказалась не такой беззубой, как могло бы показаться на первый взгляд. Просто сюрприз за сюрпризом. Кажется, он немного увлекся сторонними делами, забыв, что держать руку на пульсе нужно ежесекундно. Вот и молодежь начала поднимать голову.
- Девочка моя, - ласково сказал он, но в его глазах застыл лед. - Что меня интересует - не твое дело. Твое - отвечать на вопросы так, чтобы я остался доволен. Это ясно?
- Да, Стас Михайлович, - Маша смотрела мимо него, едва заметно сжав пальцы. - Но я, правда, ничего не знаю.
- Иди, - мотнул головой Стас, и следачка поспешила покинуть кабинет. - Да что ж такое-то!
Он остервенело отшвырнул от себя ручку, испытывая непреодолимое желание напиться в хлам. Вчерашний вечер не принес ему облегчения, наоборот, стало только хуже. Спешно выцепленная дамочка лишь раздражала, не вызывая никакого желания, а перед глазами назойливо мелькали те самые чертовы фотографии. Это превращалось в манию, навязчивую идею, и Стас был решительно намерен от нее избавиться. Только как?
Идея напиться становилась все более привлекательной. Это позволило бы отвлечься, очистить голову, а последние полгода у Стаса и вовсе не получалось уснуть без алкогольного допинга. Работа и постоянный контроль за окружающими изматывали его донельзя, перегружая организм, и к вечеру он приходил в совершенно неадекватное состояние, снимаемое только выпивкой. Но сегодня Антон должен был быть дома, что сильно осложняло ситуацию. Кстати, об Антоне...
Стас бросил взгляд на часы и поморщился. Стоило начинать собираться домой, чтобы не оставлять мальчишку одного слишком долго. Ради этого пришлось перенести довольно важную встречу, но Стас не особо переживал по этому поводу. Гораздо больше его волновало самочувствие матери, внезапно слегшей и оказавшейся не в состоянии присматривать за внуком. И что теперь?

В магазине Стас кинул в корзинку молоко, помня о том, что без него у Антона не обходится ни один завтрак, потом сгреб с прилавка упаковку глазированных сырков и надолго завис в мясном отделе. Сам он дома практически никогда не ел, почти всегда сразу забираясь в кровать, но ребенка все-таки следовало чем-то кормить. Как же материнское недомогание не вовремя!
"Ладно, - решил он, верно оценив свои кулинарные способности. - Закажем пиццу. Дети же любят пиццу?"
Стоя у кассы, от нечего делать он принялся разглядывать стойки со жвачками, конфетами и презервативами. Последние особо привлекли его внимание. Стратегический запас заканчивался, и Стас, не доверявший такие вещи своим временным подругам, потянулся к полке. Несколько разноцветных коробочек оказались на ленте вместе с остальными покупками. На выходе, Стас, не глядя, сунул одну из них в карман, а другие убрал в бардачок, когда распихивал по машине продукты. Дома, куда он никогда не приводил своих пассий, Стас ничего такого не держал.

- Папа, а меня завтра Мишка на день рождения пригласил, - сообщил ему сын, уминая кусок пиццы. Стас, уже наливший себе коньяка, хмуро посмотрел на мальчишку.
- Что за Мишка? Одноклассник?
- Нет, с секции, - объяснил ему Антон и, когда отец непонимающе нахмурился, внезапно осекся и опустил взгляд.
- Ну-ка! - потребовал Стас. - Что за секция? Футбол у тебя только через месяц начнется.
- Ну, с танцев... - заробев, объяснил Антон, взглянув на него исподлобья, очевидно уже пожалев, что завел этот разговор.
- Каких танцев? - опешил Стас. - Я же запретил!
Мальчишка виновато отвел взгляд.
- Я бабушку упросил, - едва слышно промямлил он. - Не хочу я на этот футбол, пап. Мне танцы нравятся...
- Я даже слышать об этом не хочу, - решительно отрубил Стас, буквально осатанев от этой новости. - Никаких танцев! Я тебе сказал. Понял?
- Понял! - выкрикнул Антон, на глазах которого появились злые слезы. - Только я все равно буду туда ходить! И ничего ты не сделаешь! Ай!
Стас, не помня себя от злости, отволок сопротивляющегося сына в его комнату и, впихнув внутрь, захлопнул дверь. Из комнаты раздалось невнятное ругательство, а потом сдавленные надрывные всхлипы. Стас без сил прислонился к косяку и оттер ладонью вспотевший лоб.
Как объяснить, что он хочет для сына добра? Что они ему дадут, эти танцы? Мальчишка должен заниматься мужским, жестким спортом, способным воспитать в нем волю и физическую силу. Только тогда он сможет за себя постоять. Только тогда он сможет выжить. И ради этого можно было применить любые методы, чтобы выбить из дурной головы всю блажь. Потом он поймет. Потом - оценит и скажет спасибо. А немного слез еще никому не вредило, убеждал он самого себя.
Безумно хотелось выпить, и Стас побрел на кухню, где на столе остался стакан с недопитой Кока-колой и надкусанный кусок пиццы.
И от этого зрелища стало еще более тошно.

Следующие несколько дней в отделе все старались ходить на цыпочках и лишний раз не попадаться на глаза своему начальнику. Стас был мрачен, срывался по любому поводу и почти не выходил из кабинета. Это имело и свои положительные стороны: во-первых, отложенные переговоры прошли более чем успешно, владелец свежеоткрывшегося ресторана согласился платить безропотно, даже не заикнувшись по поводу снижения безбожно завышенной суммы - хватило одного лишь хмурого взгляда, чтобы задавить возможные возражения в зародыше. Во-вторых, он почти не видел Артемьева.
Дома прочно воцарилось состояние холодной войны. Антон наотрез отказался разговаривать с ним, а Стас, в свою очередь, посадил сына под домашний арест, наплевав на то, что для этого ему приходилось встречать его после школы и, заперев в квартире, возвращаться на службу.
Вдобавок ко всему стала одолевать бессонница. Пить при Антоне казалось неудобным, и Стас подолгу не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. В голову лезли досужие мысли, отравляя горечью. Рядом за стеной мирно посапывал Антон, упрямо придерживавшийся выбранной политики бойкота. Это даже могло бы вызвать уважение, если бы не приносило столько проблем. Стасу не было все равно. Он искренне желал сыну добра, но при этом не знал, как пробить глухую стену отчуждения, давно возникшую между ними. Может, не стоило позволять ему жить у бабушки?
Тогда Стас не видел другого выхода. Он днями и ночами пропадал на службе, скрупулезно, своими руками выстраивая собственную карьеру. Ему был не нужен, даже мешал младенец, свалившийся словно снег на голову. Если бы не мать, вмешавшаяся в нужный момент, он бы, наверное, вообще не стал возиться с нежданной обузой, но пожилая женщина буквально заставила его признать Антона, угрожая иначе навсегда вычеркнуть из своей жизни единственного сына. Стас смирился с неизбежным и, надо сказать, ни разу не пожалел об этом.
Судьбой матери Антона он никогда не интересовался. Сучка, попытавшаяся женить его на себе с помощью ребенка, а потом, поняв, что ничего не выйдет, попросту бросившая младенца, не заслуживала ни права называться матерью, ни его внимания. Она исчезла без следа, и Стас от души надеялся, что больше никогда ее не увидит. Подлинной матерью Антону стала бабушка, взявшая на себя все хлопоты по воспитанию внука.
Стас сперва даже перестал появляться у нее дома, не желая иметь ничего общего с ребенком, которого не хотел и который был ему навязан. Потом, когда мать пожаловалась на здоровье, пару раз навестил ее, привозя продукты и деньги. Затем, стал появляться чаще и подолгу наблюдал за подрастающим ребенком, в котором начал угадывать собственные черты.
- Папа пришел! - восклицала бабушка, и Стас морщился, но вскоре привык. Маленький Антон смотрел на него настороженно, почти с испугом, и никогда не шел на руки, чему Лазарев был даже рад. В глубине души ему было безумно страшно, но в этом он не признался бы даже самому себе.
Потом был детский сад, и перепуганный голос матери по телефону, сообщившей, что у Антона высокая температура, а неотложка не едет уже целый час. Стас примчался почти сразу, нарушив Бог знает сколько правил дорожного движения, но на это ему было в высшей степени наплевать. Подвыпившего врача скорой помощи он тогда едва не придушил голыми руками.
В ту ночь пришло отчетливое, предельно ясное осознание: ему было не все равно, что случится с этим мальчишкой.
Забрать парня к себе он не мог - кто бы присматривал за ребенком во время его дежурств и, так сказать, вне рабочих дел? Да и откровенно светить свое слабое место было глупо, учитывая, сколько человек втайне и не очень мечтало перегрызть ему горло. Нет, решил он тогда, пусть живет у бабушки, тем более, что для нее Антон буквально стал светом в окошке. Теперь это вылилось в огромные проблемы, которые следовало решить в ближайшее время.

На Артемьева он наткнулся прямо у входа в отдел. Он курил, разговаривая с Романом Антиповым, который что-то объяснял ему, вдохновенно жестикулируя. Костя слушал, улыбаясь, и то и дело комментировал рассказ приятеля едкими замечаниями. И эта мирная, вполне обычная картина почему-то только усугубила и без того мрачное настроение.
- У вас все дела сделаны? - резко осведомился Стас у курившей парочки. Роман вздрогнул, быстро растеряв все веселье, и покосился на Костю, очевидно пытаясь понять, что делать. Артемьев, в отличие от него, был абсолютно спокоен.
- И тебе доброго утра, Стас, - с едва заметной насмешкой сказал он. - Что-то случилось?
- Пока - ничего, но скоро точно случится, - с угрозой отозвался Стас, пристально наблюдая за его реакцией. Костя, к его разочарованию, был совершенно невозмутим и, как показалось Стасу, даже немного разочарован. Самоуверенная скотина! Его, вне всяких сомнений, было необходимо проучить, но... По-особому. Лично. Заставить себя уважать. Сломать, не ломая до конца. Простой путь в этом случае был не интересен.
- У нас здесь каждый день что-нибудь, да случается, - вернул ему давешнюю фразу Артемьев, и по лицу Стаса поползла жутковатая улыбка. Он сделал шаг, оказавшись к нему вплотную и, вынув изо рта Кости сигарету, тихо произнес:
- Бросал бы ты курить, Костенька. Для здоровья вредно.
- Это приказ полковника Лазарева или личное пожелание? - глядя ему в глаза, уточнил Артемьев, и стоявший рядом Роман едва не поперхнулся. Стас прищурился.
- А это одно и тоже, Костя. Одно и тоже. Учти на будущее. Зайди ко мне, - повернулся он к Роману, и тот быстро кивнул. - Все, перекур закончен!

Разговор с Антиповым тоже ничего не дал. Роман на вопросы отвечал неохотно, сжато и только по существу, а давить Стас не решился, не желая, чтобы по отделу пошли слухи. Ему не хотелось столь явно демонстрировать свой интерес к Косте. Ничего нового он так и не узнал, и это не слишком добавило удовлетворения к жизни. Стас сосредоточено размышлял, в сотый раз разложив перед собой злосчастные фотографии. Кто и зачем их прислал? Кому насолил Артемьев? Нужно было затребовать все дела, которые он вел, но это совершенно точно привлекло бы внимание. Тогда что? Ждать. Тот, кто это сотворил, кем бы он ни был, сейчас ждет реакции, а если ее не последует, то сделает следующий шаг. И может выдать себя. Или, по крайней мере, даст больше информации для размышления. А пока оставалось лишь наблюдать и запастись терпением.
К его несказанному удивлению Артемьев пришел к нему сам.
- Нужно поговорить, - без обиняков сказал он, глядя на Стаса в упор. Тот приглашающе указал на стул, гадая, что произошло на этот раз.
- Принес обещанные фотографии? - не удержался он от колкости. Костя сперва посмотрел на него с недоумением, а потом, вспомнив, улыбнулся одними уголками губ.
- Эти уже приелись? - ехидно поинтересовался он, и у Стаса свело скулы. Ладони разом стали влажные, захотелось перегнуться через стол, чтобы стереть усмешку с Костиного лица - любым способом. Если бы Артемьев сказал еще хоть слово в том же тоне, Стас не поручился бы за свою выдержку, но тот, однако, решил не продолжать пикировку. Выражение его лица снова стало серьезным.
- Стас, я много чего в жизни повидал и на многое закрывал глаза, - сказал он. - Я все понимаю, часто жить приходится не по закону, а как получается, но всему есть свой предел.
- Ты мыслью по древу не растекайся, - не слишком вежливо прервал его Стас, заинтригованный таким витиеватым вступлением. - Либо говори, зачем пришел, либо вали отсюда. А мозг мне полоскать не надо.
- А случилось то, что кто-то из наших орлов ограбил старую, едва живую бабку, - сквозь зубы процедил Костя. - Вот, слушай.
По его словам выходило, что три недели назад на адрес был вызван наряд милиции. Оказалось, что ночью в квартиру, где жила престарелая женщина, почти не встававшая с кровати, залез вор. Грабителю в этот раз не повезло - дочка соседей возвращалась с дискотеки и, заметив приоткрытую дверь бабкиной квартиры, подняла шум. Однако приехавший наряд оказался не слишком расторопным, а может, невезение вора на этом закончилось, но ему удалось уйти, правда, без добычи. И вот тут у одного из стражей порядка возникла гениальная мысль.
Быстренько успокоив соседей и велев им расходиться по домам, он вернулся к перепуганной бабке и популярно объяснил ей, что дело возбуждать никто не будет - кражи-то не произошло. Вот если бы что-нибудь пропало, а так... Мимоходом он так же заметил, что вор вполне может вернуться, почувствовав свою безнаказанность. Но вот если бы пропало что-то ценное...
Запудрить мозги старой испуганной женщине не составило труда. Она сама отдала ему старинную икону и драгоценности, доставшиеся от матери, слезно умоляя поскорее найти преступника. Расчет был прост - в таком состоянии бабка вряд ли смогла бы добраться до отделения, чтобы проверить, возбуждено ли дело. Она почти ничего не понимала и искренне поверила улыбчивому и заботливому сотруднику милиции, не поинтересовавшись ни его фамилией, ни званием, и даже не задумавшись о том, что тот не составил протокол. Соседям же он велел ничего не говорить - мало ли что, везде недобрые люди, и бабка согласно кивала, обещая молчать.
Как ей все-таки удалось добраться до отдела - осталось загадкой. Артемьев наткнулся на нее случайно: она невнятно пыталась что-то объяснить дежурному, шамкая беззубым ртом, а тот не понимал и злился, грозясь выставить ее за дверь. Бабка подняла на Костю полные слез глаза и сказала:
- Вот...
В протянутой дрожащей руке были зажаты пара золотых колец и цепочка.
- Что? - не понял тот, и бабка всхлипнула.
- Иконку-то я зря отдала, - пробормотала она. - Иконку-то... верните. Я ж помереть могу, а как же иконка? Иконка-то... Вот, возьмите.
Она принялась совать драгоценности опешившему Косте, а тот, придя в себя, быстро уволок ее в кабинет, подальше от чужих глаз. Там-то, спустя почти час, ему удалось докопаться до правды.
- И что? - хмуро поинтересовался Стас, выслушав все до конца. - Дура твоя бабка. От меня-то ты чего хочешь?
- Я хочу, чтобы ты нашел этого урода, - холодно произнес Костя, глядя на него потемневшими глазами, - и заставил его вернуть бабке все ее вещи. Я могу понять, когда вы щиплете бандюков, но грабить стариков - это, Стас, настоящий беспредел. Ты сам-то как думаешь?
Ему это действительно важно, внезапно понял Стас. Это не поза, здесь нет выгоды - он по-настоящему зол. Пришел требовать справедливости? Смешно.
- Я думаю, что тебе надо успокоиться и попить водички, - насмешливо ответил он, и внутри что-то радостно встрепенулось при виде мимолетной судороги, прошедшей по Костиному лицу. Броня дала трещину?
"Неужели тебя можно достать, Костенька?"
- Ты что-нибудь сделаешь с этим? - уже зная ответ, спросил Артемьев. Стас демонстративно развел руками.
- А что я могу сделать? Твоя бабка сказала фамилию? Звание? Может описать внешность? Нет?
- Ладно, - Артемьев поднялся так резко, что стул со скрежетом отъехал назад. - Сам его найду. Разрешите идти?
- Стоять! - рявкнул Стас, но Костя даже не поморщился. Его взгляд был предельно красноречив, лучше любых слов говоривших о том, что он думает в данный момент о милиции вообще и полковнике Лазареве в частности. И это заставило стиснуть зубы от жгучей ярости. Стас медленно досчитал про себя до десяти, унимая вспыхнувшее раздражение. - Я никого никуда не отпускал, - уже спокойнее добавил он. - Бабка эта еще у тебя?
Костя хмуро кивнул.
- Отведи ее домой, нечего тут ей маячить. Вернешься - зайди ко мне. Хотя, нет. Лучше вечером. Все понятно?
- Предельно, - огрызнулся Артемьев. Стас бросил на него предупреждающий взгляд.
- И никакой самодеятельности, - счел нужным уточнить он. - Иди.

Когда он ушел, Стас поднялся и подошел к окну, чувствуя, как отпускает скручивающее напряжение, ставшее почти неизменным в присутствии Артемьева. Не то чтобы раньше они общались спокойно и ровно: Костя и до этого вызывал у него довольно смешанные чувства: от уважения за профессионализм до злости из-за невозможности полностью подмять его под себя. В какой-то момент, догадавшись, что стандартные методы не пройдут, Стас отступил, решив присмотреться к парню повнимательнее, а затем понял, что тот и не собирается нарушать принятые в отделе порядки. Между ними установилось некое подобие нейтралитета: Лазарев не особо лез в дела Артемьева, удостоверившись, что тот ведет их четко и как положено, а Костя, в свою очередь, не нарывался, исправно выполняя нечастые "просьбы" начальства. Пересекались они изредка, но Стаса каждый раз не оставляло ощущение, что он упускает что-то важное. Артемьев никогда не зарывался, но почему-то один только его вид вызывал глухое раздражение. Что это было? Чутье, подсказывающее об инаковости Кости? Несовпадение энергетик, как любила повторять мать? Чушь!
Стас закинул руки за голову и потянулся, разминая мышцы. Хрустнули суставы, и Стас с неудовольствием отметил, что давно уже не загружал свое тело по максиму. Следовало возобновить тренировки, может хоть тогда удастся засыпать на трезвую голову. Артемьев вот, наверняка не мучается бессонницей. Кстати, об Артемьеве...

Не сразу, но ему удалось выяснить, кто ездил в ту ночь на вызов. В сущности, Стасу было глубоко наплевать и на бабку, и на ее иконку, но это казалось хорошим поводом сблизиться с Костей. Сломать сложившийся стереотип их общения, чуть приоткрыть захлопнутую раковину, чтобы добраться до сердцевины. А, добравшись, найти слабое место. И если для этого нужно было слегка потрясти зарвавшегося урода, Стас был готов немного потрудиться.
- Мухин, ты давно в отделе работаешь? - поинтересовался он у вызванного в кабинет опера. Тот сразу напрягся: ничего хорошего такое начало не предвещало.
- Три года, - последовал незамедлительный ответ. - Да ты и сам знаешь же, Стас. Что-то случилось?
- Пока нет, - покачал головой Лазарев. Он поднялся из-за стола и медленно обошел его по кругу, приближаясь к насторожившемуся Мухину. А потом с размаху ударил его, опрокидывая на пол.
- Какого... За что? - взревел тот, пытаясь встать на ноги, но второй удар отправил его обратно.
- За то, что ссучишься, - процедил Стас, наблюдая за корчившимся на полу Мухиным. - Что ж ты, тварь, старость не уважаешь? Или у тебя матери нет? Отвечай!
- Стас, о чем ты? - Мухин затравленно вжал голову в плечи, не решаясь посмотреть на Лазарева. - Причем тут моя мать?
- Да при том, что как бы ей со стыда за тебя сгореть не пришлось! - рявкнул на него Стас и, в подкрепление собственных слов двинул ногой по ребрам. - Икону бабкину куда дел? Отвечай, сука!
- Д-дома лежит, - заикаясь, ответил тот. - Я принесу! Я верну! Стас, бес попутал!
- Это не бес, - Стас, нехорошо улыбаясь, нагнулся к Мухину, и тот инстинктивно попытался отстраниться. - Это называется жадность, Саша. А жадных надо наказывать... Икону мне принесешь. И все остальное, что у бабки взял. Понял?
- Понял! - быстро закивал тот. - Стас, я все верну, клянусь!
- Нет, не понял, - с сожалением заметил Лазарев и, выпрямившись, еще раз приложил его ногой. - Ты мне теперь очень должен, Саша, за свой косяк. Будешь отрабатывать.
- Хорошо, - выдавил из себя Мухин, рискнув взглянуть вверх. - Я все понял, Стас.
- Вот и славно, - усмехнулся тот, возвращаясь на свое место. Мухин с трудом поднялся на ноги. - Еще здесь?
Тот, держась за грудь, поковылял к выходу. Стас молча проводил его взглядом, чувствуя, как накатывает отвращение. Кем, все-таки, надо быть, чтобы спереть последнее у немощной старухи, у которой всего и было-то ценного - одна старая икона? Надо будет хорошенько прошерстить отдел. Это хорошо, что бабка на Артемьева попала, а если бы выше пошло? Глупо нарываться из-за такой мелкой выгоды. Очень глупо. А дураки могут быть весьма опасны - подставятся сами и подставят других. Его, Лазарева, в первую очередь. Что ж, спасибо Артемьеву за внимательность. Господи!
Стас обхватил голову руками и измученно застонал. Опять Артемьев! Создавалось впечатление, что на нем клином сошелся весь мир, по крайней мере, мир Стаса. О чем бы он не думал, что бы не делал, все, в конечном итоге, сводилось к нахальному следаку, вызывавшему слишком много вопросов. Что, что нужно сделать, чтобы перестать о нем думать? Узнать, кто желает его подставить? Теперь Стасу было этого мало.
Хотелось... взломать его. Заставить раскрыться, понять, в конце концов. Стас чувствовал себя странно, будто балансировал на грани, перешагнув которую рисковал потеряться, перестать видеть мир предельно четким и понятным. Пугало ли его это? До мозга костей. Могло ли остановить? Вряд ли.

- Скучаешь? - поинтересовался он, зайдя в кабинет Артемьева, предварительно убедившись, что кроме него там никого нет. Костя поднял голову, отрываясь от разложенных на столе бумаг, и усмехнулся.
- Желаешь развеселить?
Он, казалось, полностью восстановил былое спокойствие, и это плеснуло в кровь горячечного задора.
- Я тебе не клоун, - Стас в точности вернул ему ухмылку, а затем швырнул на стол небольшой сверток. Артемьев, недоуменно вскинув бровь, развернул его и приглушенно выругался.
- Надо же... Не ожидал.
Он поднял голову и весело взглянул на Стаса, ожидая объяснений. Тот пожал плечами, делая вид, что не произошло ничего особенного.
- Когда я за что-то берусь, я это делаю, Костенька. Вернешь все бабке - скажешь, что вора нашли, пусть спит спокойно. Понял?
- Понятливый, - кивнул тот и бережно спрятал сверток во внутренний карман. - Стас... Кто это был?
- Много будешь знать - сон потеряешь, - отрезал Стас и повернулся, чтобы уйти.
- То есть, Мухин за что-то другое получил? - донеслось вслед, но он не обернулся.

Видимо, сам он знал слишком много: бессонница буквально сводила с ума, делая Стаса еще более раздражительным, чем обычно. К счастью, Антона снова забрала к себе бабушка, и Лазарев с чистой душой смог, наконец, напиться. Помогало, правда, слабо. Беспокойство, вызванное так и не наладившимися отношениями с сыном, не давало покоя, кроме того, не отпускали мысли об Артемьеве, с которым так ничего и не стало ясно. Это злило, заставляло вновь и вновь приглядываться к следаку, ставшему просто какой-то одержимостью. Стас бесился, напивался в хлам, но от этого не становилось легче.
Теперь на этих фотографиях его больше интересовал второй парень, которого обнимал Костя. Он казался каким-то невзрачным, серым, явно не подходящим куда более яркому Артемьеву. Что было между ними? Секс? Что-то большее? А такое возможно?
Стас прислушался к себе и пьяно хмыкнул. Он уже загрузил в себя грамм триста водки, и теперь мрачно размышлял о том, что начинать пить на работе было не самой умной идеей. Но напряжение, скопившееся в течение последних дней, буквально рвало его на части, и Стас, поколебавшись, вытащил припрятанную бутылку.
Мысли текли медленно, будто нехотя. Во рту установился кислый вкус, который не смывался водкой, и Стас с остервенением стиснул пальцы, напряженно вглядываясь в изображение. Кто он, этот парень? Что он значил для Артемьева? Тот сказал - бывший. Знать бы еще, почему. Про случайных так не говорят. Про них вообще не говорят, не вспоминают и не фотографируются - даже ненароком. Бывший - это тот, кто что-то значил, пусть даже и когда-то.
Выражение лица Кости не давало ему покоя. На нем было написано такое явное удовольствие, что Стас мог только изумляться. Так бывает? Неужели можно испытывать нечто подобное к кому-то? У Стаса не получалось представить себе это.
- Стас, там...
На секунду Стасу показалось, что он выпил слишком много: прямо перед ним стоял Артемьев, недовольно кусавший губы при виде нетрезвого начальства. Тут же вспомнилось, что фотографии так и остались не убранными и цветным ворохом усеивали стол. Это не осталось незамеченным - Костя уже хорошо знакомым жестом поднял бровь и покачал головой.
- Что - там? - игнорируя его молчаливую насмешку, сухо поинтересовался Стас, глядя на Артемьева снизу вверх. - Опять сами разобраться не можете?
- Вообще-то, я зашел сказать спасибо, - удивил его Костя. - Но, вижу, что ты очень занят. Не буду мешать.
Он улыбнулся - провокационно, дерзко, и от этого неприкрытого вызова моментально потемнело в глазах, а в висках застучало кузнечными молотами. Стас поднял на него совершенно мутный взгляд, в котором плескался жидкий огонь, и медленно, растягивая слова, спросил:
- Костенька... а каково это - трахаться с мужиками?
Вопрос повис в сгустившемся от напряжения воздухе. Они молча сверлили друг друга взглядами, содержащими в себе куда больше, чем могли бы выразить слова. Грань, на которой стояли оба, натянулась и стала почти физически ощутимой. Ее можно было потрогать, ощутить на вкус - горьковато-терпкий, с металлическим оттенком, присущим крови. Костя внезапно мотнул головой, и наваждение схлынуло, возвращая их к реальности.
- Интересуешься? - тягуче произнес он, и у Стаса скрутило судорогой пах. Теперь он точно знал, чего хочет. - Рассказать? Или... показать? Наглядно, оно же всегда лучше, правда, Стас?
Лазарев судорожно сглотнул и поднялся, не разрывая взглядов. Почему-то казалось, что если он отвернется, то все окажется бредом, кошмарным сном, или он струсит и отступит, а отступать теперь, когда вызов брошен так откровенно и прямо, было категорически невозможно.
- За мной иди, - отрывисто бросил Стас и, быстро засунув фотографии обратно в сейф, направился к выходу. В том, что Костя последует за ним, он не сомневался ни секунды.

В машине Костя закурил, даже не спросив разрешения. Он плотно обхватывал сигарету губами, чуть выпячивая их трубочкой, то и дело касаясь пальцами рта, и в этом совершенно обычном для курильщика жесте неожиданно оказалось столько неприкрытого эротизма, что Стас едва мог вести машину, не отвлекаясь. Включенное радио нисколько не спасало ситуацию, даже дурацкие шутки с "Юмор-FM" не сбивали градус напряжения, выламывавшего каждый нерв. Предвкушение становилось почти болезненным.
Вцепившись в руль, как в спасательный круг, Стас напряженно размышлял. О том, что он полный идиот, поставил себя в кошмарно глупое положение. Едва они сели в машину, он понял, что обратного хода нет, иначе он сам перестанет уважать себя, не говоря уж об Артемьеве. Да и не хотелось отступать, если уж быть совсем честным. Вызов был брошен и принят. 
Стас не представлял себе, что будет дальше. Он был твердо уверен только в одном: мужчину, сидевшего рядом, он хотел до безумия - и дело было даже не в сексе. Просто это был наиболее прямой, верный путь, который, ко всему прочему, должен был доставить обоюдное удовольствие. 
"Хотя, нет, - Стас покосился вправо, пытаясь разглядеть выражение лица Кости. - Дело именно что в сексе".
А еще в том, что теперь салон всегда будет пахнуть его сигаретами, и от этого запаха не спасет ни одна химчистка. Стас буквально видел, как сизоватый дым впитывается в обивку сидений, деревянную отделку, вползает призрачными щупальцами под кожу, чтобы оставить везде свой след. Это было сродни раковой опухоли, зародившейся тогда, когда он увидел те несчастные фотографии в первый раз. Почему? Стас не знал ответа.
Он был не слишком силен в прикладной психологии, чтобы понять, почему среагировал так остро и нестандартно. Почему вместо отвращения испытал любопытство, а потом и явное желание. Стас пытался вспомнить, случалось ли с ним такое ранее, но память не подсказывала ничего подобного. Ясным было только одно: никогда еще он не испытывал такого азарта, пытаясь загнать дичь, и это стоило любых усилий. Когда еще удастся сыграть в такую игру?

В квартире Костя совершенно спокойно разулся, скинул черную кожаную куртку, небрежно бросив ее на диванчик в коридоре, а потом деловито прошел в гостиную.
- Небогато, - сказал он, оглядевшись по сторонам. Стас зашел следом и остановился, прислонившись плечом к косяку. Его била нервная дрожь так и не спавшего возбуждения, которое грозило порвать на части. Каждая минута промедления давалась нелегко, но он не хотел торопить события. Костя, однако, все понял сам.
- Извини, - его улыбка могла растопить айсберг, - я не ожидал такого продолжения дня, поэтому не подготовился. Надеюсь, ты оказался предусмотрительнее?
Стас молча показал ему упаковку презервативов, заблаговременно переложенную из бардачка в карман брюк. Костя улыбнулся еще шире.
- Молодец.
Это прозвучало как издевка. Стас, потеряв всякое терпение, быстро шагнул к нему и рывком задрал черную водолазку, стягивая ее через голову. Воздух холодной волной прошелся по разгоряченному телу, немного сбивая накал, но Костя тут же обхватил его руками и сильно, словно собираясь содрать кожу, провел ладонями по спине. Сразу стало жарко, и, словно этого было мало, чужие пальцы ловко ощупали пряжку ремня, расстегивая, а потом проскользнули под пояс брюк и бесцеремонно огладили ягодицы.
Это было странно. Незнакомо и от этого волнующе. Стас слишком привык контролировать любую ситуацию, а сейчас у него легко перехватывали инициативу, и так же просто отдавали ее обратно, подчиняясь, но так, что было видно, что это всего лишь уступка, игра. Это злило, возбуждало до предела, и остановиться сейчас уже было просто невозможно. Грань - та самая, на которой он балансировал, осталась позади, но об этом Стас переживал меньше всего.
Куда больше его волновало то, что он может облажаться, когда они оба окажутся раздетыми. Одно дело разглядывать фотографии, испытывая лишь теоретические желания, и совсем другое - оказаться в постели с голым мужиком. Можно было бы закрыть глаза и представить себе... да хоть ту же Лугину. Как она постанывает, выгибаясь, изо всех сил поднимая таз, чтобы принять его глубже, но... 
Это не понадобится, понял Стас, глядя, как Костя быстро избавляется от своих вещей. Его заводило буквально все - от необычности ситуации, до пряного, мускусного привкуса кожи, в которую он впился зубами, повалив Артемьева на диван. В спальню идти не хотелось: во-первых, это были лишние секунды промедления, а во-вторых, через нее прошло слишком много женщин, а Стасу не хотелось вспоминать о них в этот момент.
Женщин сперва требовалось долго целовать, гладить, что-то говорить - иначе секс становился похожим на дрочку. Любовником Стас был не из плохих, кроме того, он был свято уверен, что лишь полный неудачник в постели получает удовольствие в одиночку. Весь шик заключался в том, чтобы самая фригидная баба кончила под тобой, извивая в экстазе, а потом просила еще - сама, добровольно. Постель, пожалуй, была единственным местом, где Стас категорически не терпел насилия. 
Именно поэтому ему пришлось несколько умерить свой пыл, чтобы происходящее не стало обоюдным фиаско. Он слегка приподнялся, давая Косте возможность устроиться поудобнее, и сам, в свою очередь провел руками по напряженным мышцам спины. Член, и без того переполненный кровью, отреагировал тупой ноющей болью, и Стас понял, что медлить нельзя.
Презервативы были самые обычные, не специальные, но привередничать казалось глупым. Некоторый опыт подобного секса у Стаса имелся - исключительно с женщинами - поэтому он действовал осторожно и не спеша, несмотря на то, что возбуждение сводило с ума. Костя под ним прогнулся, прижимаясь спиной к груди, и Стас, пытаясь помочь, охватил его рукой за живот, притягивая к себе. Ладонь прошлась по влажной от испарины коже, и Лазарев с удивлением понял, что Костя тоже нервничает - и едва ли меньше, чем он сам. Это странным образом успокоило его.
- Что? - ехидно поинтересовался Стас, начиная потихоньку втискиваться в глубь неуступчивого, не желавшего поддаваться его напору тела. - Кажется, для тебя это не слишком привычный расклад?
Костя сдавленно прошипел что-то сквозь стиснутые зубы, мотнул головой и зло выдохнул:
- А ты, кажется, в этом разбираешься? 
Вместо ответа Стас толкнулся сильнее, войдя до конца, и Костя подавился следующим комментарием. Но, даже если бы он произнес его вслух, Стас вряд ли бы услышал. Все, что сейчас имело для него значение - это тяжелое, сбивчивое дыхание, запах возбуждения и табака, преследовавшего его с машины, собственный зашкаливающий пульс. Всего этого было так много, что грозило опозорить его, как сопливого мальчишку. Нет, удовольствие следовало растянуть, тем более что Стас не был уверен, что рискнет пойти на такой эксперимент во второй раз. 
Это походило на американские горки. Короткие передышки - только лишь для того, чтобы собраться с духом перед новым виражом. А потом - головокружительное падение, когда в крови плещется адреналин, и ты отчетливо понимаешь, что от тебя уже ничего не зависит. В какой-то момент Костя ухватил его за руку и бесцеремонно пристроил ее на собственный пах, недвусмысленно намекая, чего хочет, и Стас почему-то беспрекословно подчинился, обхватив ладонью напряженный член. Глубокий облегченный выдох стал ему наградой, и узнать, способен ли он добиться большего, вдруг стало нестерпимо важным, почти необходимым. Стас отстранился, игнорируя возмущенное восклицание и, поднявшись, стащил Костю на пол, заставив улечься на спину. Тот насторожено наблюдал за ним, не понимая, что он задумал. А Стас, мимолетно удивившись тому, что его ничуть не смущает мужское тело под собой, продолжил начатое. 
Так было удобнее. Теперь он мог видеть малейшую реакцию на свои действия, и та не заставила себя ждать. Хваленое Костино спокойствие дало трещину по всем направлениям, он до крови прокусил губу, на лбу крупными каплями выступил пот. Он то и дело откидывал голову назад, открывая горло, и эта иллюзия беззащитности подливала масла в и без того бушующее пламя. Стас уже не сдерживался, поняв в какой-то момент, что сейчас можно отпустить себя, раствориться в этом жидком огне, который, как в зеркале, отражался в глазах напротив. А потом его полностью накрыло этим огнем.
Ощущения были совершенно другие. То, что всегда давалось само собой, теперь казалось подаренным, уступленным добровольно, но оно так же легко могло быть и отнято, и бог знает, что тогда произойдет. 
Не было никакой прелюдии, никакой полноценной ласки, даже самого мизерного подобия нежности. Никакого обмана и самообмана, никаких обещаний и уговоров. Оба точно знали, чего они хотят, и давали это друг другу - не больше и не меньше. В самый раз. 
Не успев даже отдышаться, Стас почувствовал, что его довольно бесцеремонно скидывают на пол. Костя поднялся, и на его лице на секунду промелькнуло странное выражение, похожее на растерянность. Однако он быстро взял себя в руки и улыбнулся.
- Ванная там?
Стас кивнул, неприкрыто разглядывая Артемьева - уже спокойно, без морока возбуждения. Он подспудно ждал, что теперь нахлынет естественное отвращение к тому, кто с такой легкостью лег под него, не пытаясь сопротивляться, но почему-то ощущал лишь приятную расслабленность. Все остальное пока отходило на второй план, не имея существенного значения. Артемьев, заметив его взгляд, потянулся, явно красуясь, и, захватив одежду, направился в ванную. Вскоре оттуда донесся шум воды.

Начав замерзать, Стас нехотя поднялся с пола и, быстро натянув штаны и футболку, найденную в шкафу, отправился на кухню, вспоминая, осталось ли в холодильнике хоть что-нибудь съестное. Есть хотелось ужасно.
Наскоро соорудив себе бутерброд, Стас на мгновение заколебался. Что делать дальше? Рано и поздно Костя выйдет из душа, и что тогда? Будь на его месте одна из периодически посещавших эту квартиру дамочек, варианты оказались бы предельно просты. Выставить за дверь, предварительно вызвав такси, если секс оказался не очень, или предложить вино и продолжить, если все прошло на высоте. Сегодняшний сценарий с уверенность было отнести ко второму случаю, но... 
Стас представил их двоих, чинно распивающих вино на этой кухне, и поморщился. Он получил все, что хотел, перелистнул эту страницу своей жизни, наконец, излечившись от помешательства, пусть и таким странным способом. Стало быть, Костю следовало выпроводить, желательно спокойно, дабы не осложнять дальнейшую совместную работу. В конце концов, разве кто-то заикался о большем?
Неожиданно хлопнула входная дверь. Стас вздрогнул, точно помня, что запирал ее изнутри на засов, а потом внезапно сообразил, что шума воды уже давно не слышно. Пораженный неожиданной догадкой, он бросился в коридор и расхохотался. Вещей Кости, как и его самого, в квартире не было.

Это сильно упрощало ситуацию. Стас, удовлетворенно мурлыкая под нос какую-то скабрезную песенку, выученную им на заре беспокойной юности, вернулся на кухню и поставил чайник, желая перекусить перед возвращением домой. Оставаться здесь не было никакого желания. Все было бы хорошо, но...
Внутри исподволь нарастало странное недовольство. Стас прислушивался к своим ощущениям и не мог понять, что не так. Он получил то, что хотел - просто, без проблем, Костя даже ушел сам, не создав неловкости. Спокойно, будто его ничуть не волновало, что Стас подумает о нем, будет ли настаивать на продолжении, или удовлетворится случившимся.
"Вот оно! - внезапно сообразил он. - Гаденыш ушел, даже не поинтересовавшись моим мнением на этот счет! Не спросив разрешения, в конце концов! А если у меня были еще планы на его задницу?"
Неожиданно он вспомнил, что вообще-то собирался расспросить Костю о том, кто бы мог желать его подставить, и рассердился на себя еще больше. Как глупо! И как теперь подступиться к нему снова? Все пошло не так, как планировалось. С чего он вообще решил сразу выпроводить Артемьева, так и не поговорив?
По всему выходило, что его желания не слишком-то интересовали Костю. Тот согласился на его в высшей степени странное предложение исходя исключительно из каких-то своих соображений, а, осуществив желаемое, просто свалил, не соизволив даже попрощаться. Ему было все равно? Или... Стас вспомнил, что Костя явно выглядел растерянным, будто получил не совсем то, на что рассчитывал. Кровь тут же ударила в голову, заставив заскрежетать зубами.
Могло ли случиться так, что ему попросту... не понравилось? Эта мысль больно ударила по самолюбию, и тут же была отметена, как не состоятельная. Настроение, однако, было безнадежно испоганено. Стас раздраженно выплеснул недопитый чай и принялся собираться домой, ругая себя на все корки за то, что влез в эту авантюру. Постепенно приходило понимание: еще ничего не закончилось.

Дома было пусто. Антон все так же жил у бабушки, и Стас вдруг впервые в жизни ощутил, как холодно и тихо в его огромной квартире, на покупку и отделку которой ушло столько сил и денег. Четыре комнаты, одна из которых служила кабинетом, другая гостиной, третья - спальней и, четвертая, почти все время пустовавшая, - детской. Стас не скупился: у Антона всегда была самая лучшая техника, самые дорогие игрушки, множество книг и фильмов. Его комната - что здесь, что у бабушки, - была мечтой любого подростка, но сейчас, зайдя в нее, Стас увидел лишь холодные мертвые стены, не несущие на себе ни единого следа их маленького владельца. Присутствие Антона здесь не ощущалось совершенно, хотя он совсем недавно провел тут несколько долгих дней. В одиночестве, в основном. Стас вспомнил, что за все это время они едва ли обменялись парой фраз. Нет, в первый день Антон был весел и общителен, но потом всплыли эти танцы, и все пошло наперекосяк. Может, не стоило так давить? Черт с ним, с этим футболом, можно было бы найти что-нибудь другое, лишь бы не эти дурацкие танцы. Стас выругался про себя и осторожно затворил дверь. На кухне его ждал ежевечерний коньяк, и, если повезет, сегодня он сможет уснуть без сновидений.

С утра жутко болела голова. Судя по взгляду дежурного, внешне Стас тоже выглядел неважно, но такие мелочи его сейчас отнюдь не смущали. Около своего кабинета он столкнулся с Артемьевым, точнее это тот едва не сбил его с ног.
- Что ты так носишься? - охнув от боли, пронзившей виски, рявкнул на него Стас. Перед глазами плясали черные пятна, желудок стиснуло сильным спазмом, грозя выдавить из него все содержимое. Кажется, зря он вчера достал вторую бутылку: почти литр крепкого алкоголя без закуски, не считая съеденного бутерброда, оказался практически смертельной дозой. Мир на мгновение уехал влево, а потом выправился, когда Стаса ухватили за локоть и вернули вертикальное положение.
- А я сидеть не могу, - усмехнулись в самое ухо, и Стаса затошнило еще больше, как только он сообразил, что имел в виду Костя. - А ты, я вижу, стоять ровно. Пойдем.
- Не наглей, - вяло одернул его Стас, и, поведя плечом, чтобы освободиться, вошел к себе в кабинет, захлопнув дверь прямо под носом Кости. Больше всего на свете он хотел забыть вчерашний день.
Хотел, но не мог. Утром, садясь в машину, он снова почувствовал сигаретный запах, а, зайдя в отдел, первым делом стал выискивать Костю взглядом. Одержимость никуда и не думала пропадать, она лишь усилилась, подпитанная скудной подачкой. Правду говорят: коготок увяз, всей птичке конец. Но Стас был твердо намерен не сдавать позиций. 
С алкоголем он тоже собирался завязать - на ближайшее время. Бессонница, хоть и изматывала, но была куда меньшим злом, по сравнению с просто ударными дозами спиртного. Да и в отделе не стоило появляться в таком виде, чтобы не потерять авторитет. 
Отсутствие алкоголя он возмещал сексом. За две недели Стас, кажется, прошелся по всем своим более-менее постоянным подругам и даже снял парочку новых, но это не приносило былого удовлетворения. Ссора с Антоном, неудачная попытка с Костей занимали его мысли почти все время, и он не знал, как решить две эти проблемы. Антон разговаривал с ним подчеркнуто сухо, лишь отвечая на вопросы, и пробить эту глухую оборону не получалось. С Костей же все было еще сложнее.
Он, в отличие от сына, Стаса не избегал, улыбался по-прежнему открыто и насмешливо, но сам на контакт не шел, от разговоров увиливал, а предложить ему снова прокатиться в ту квартиру Стас не мог - самолюбие не позволяло. Ситуация целиком и полностью зашла в тупик, но тут вмешался случай в виде следователя прокуратуры. Его визит оказался подарком судьбы, правда, Стас не сразу это осознал. 

Сперва он почувствовал лишь глухое раздражение при виде слишком серьезного, преисполненного осознанием собственной важности, следака, разложившего перед ним принесенные документы.
- Как вот так получается, товарищ полковник? - гнусаво нудил тот, тыкая пальцем куда-то между строк. - Это ведь или совершенно вопиющая халатность, или... 
- Или - что? - холодно осведомился Стас, уже понимая, куда тот клонит. Костя, Костя, как же ты так облажался? Хотя, очевидных промахов заметно не было, чтобы раскопать этот косяк, следовало сознательно рыть в нужном направлении, ища несоответствия. Что это? Случайность или очередная подстава? Ситуация становилась очень интересной. Сперва - фотографии. Потом - жалоба от Лугиной. Теперь - проверка из прокуратуры. 
- Или злонамеренное искажение фактов с целью скрыть преступление, - ответил ему следователь. 
Леонид Сергеевич Махов, вспомнил Стас. Имя-то какое дурацкое. Леонид. 
Он откинулся назад, с хрустом разминая пальцы.
- И что дальше?
- Как - что? - изумился тот. - Будем проводить расследование, допросим этого самого Артемьева, а потом примем решение. Если это халатность, то ограничимся выговором, а если нет, то...
Он развел руками, не договорив, но все и так было предельно ясно. Стас, прищурившись, оглядел его с ног до головы. Щуплый, дерганый, въедливый, судя по всему. Если еще и идеалист, то дела и вовсе из рук вон плохо.
- Ну, почему же, - Стас резко подался вперед, заставив Леонида вздрогнуть. - Это далеко не единственные варианты. Артемьев - один из лучших следаков в моем отделе, я не позволю его топить. Особенно, на заказ. А ведь это был заказ, верно?
- Вы зря мне хамите! - взвился тот, нервно переплетая пальцы и потирая ладони друг о друга. - Я на заказ не работаю и взяток не беру, в отличие от этого вашего Артемьева! Нам поступил сигнал от бдительных граждан, мы сигнал проверили, вскрылись соответствующие нарушения. Теперь попрошу вызвать данного товарища сюда, в кабинет, для предварительного разговора. Вы, надеюсь, не возражаете?
- Я-то не возражаю, - недобро усмехнулся Стас, и Леонид поспешил отодвинуться от него подальше - на всякий случай. - Только вот незадача, нет его в отделе. В отпуске Артемьев. За свой счет. По семейным обстоятельствам. Может, мы можем решить этот вопрос как-то между собой, без него?
- Если вы намекаете на взятку, - с чувством собственного достоинства выспренно произнес тот, - то оставьте ее себе. Не всех еще в нашей системе можно купить.

Стас подавил порыв сообщить придурку, что происходит с теми, кого купить не удается. Нет, чутье подсказывало ему, что не стоит действовать напролом, давя силой - с этим фокус может не пройти, и проблем окажется в разы больше. Чертов Артемьев! Вечно от него одни неприятности! Но, как бы то ни было, позволять прокурорским рвать его на части, Стас не собирался. Вот еще! У него были свои, далеко идущие планы, в которые совершенно не входило вмешательство посторонних. 
- Когда это пятьдесят грамм хорошего коньяка считались взяткой? - совладав с собой, усмехнулся он, и Леонид недоуменно посмотрел на него из-под белесых ресниц. - Сейчас как раз время обеда. Может быть выйдем, перекусим? А потом вернемся и хорошенько разберемся во всем этом деле. Мне тоже не нужны лишние проблемы. 
Он развел руками, как бы признавая ту власть, которую имел над ним, полковником милиции, этот невзрачный серый человечек, и тот сразу приосанился, ощутив свою значимость.
- Вы ведь не откажетесь пообедать со мной за компанию? - заискивающе улыбаясь, Стас подлил масла в огонь. - Хотя, при вашей загруженности выкроить время на еду очень трудно...
- Вообще-то, перекусить было бы недурно, - смущенно признался Леонид. - Только вот...
- О финансах не беспокойтесь, - заверил его Стас и поднялся на ноги. - Я тут знаю одно неплохое заведение. 

"Неплохое заведение" было рестораном, принадлежащим одному грузину, исправно платившему Стасу за "крышу". Едва Лазарев в сопровождении прокурорского следака очутился в зале, как к нему тут же подлетел сам хозяин заведения, подобострастно улыбаясь и всячески демонстрируя гостеприимство.
- Мы пообедать, - сказал ему Стас и незаметно мотнул головой в сторону. Тот моментально понял намек - нужно было поговорить приватно.
- Проходите, вот у нас тут очень удобный столик. Тихо, спокойно. Я сейчас пришлю официанта. Что-нибудь желаете сразу?
- Туалет у вас где? - осведомился Стас и повернулся к Леониду. - Вы пока заказывайте, не стесняйтесь, а мне отойти надо. Сейчас вернусь. Ну?
Последнее восклицание относилось уже к хозяину ресторана. Тот засуетился, махнул рукой, приглашая следовать за собой. Оказавшись в соседнем зале, Стас остановился и положил ему руку на плечо.
- Баграт, - спокойно сказал он, глядя на настороженного грузина. - Этого козла надо напоить. В хлам. А потом - раскрутить на бабки по полной. Зови своих архаровцев, ну, тех, которые тут по ночам играют. 
- Да кто играет-то? - начал отнекиваться Баграт, и Стас несильно нажал на болевую точку между косточек плеча. Грузин ойкнул и попытался вывернуться из-под ставшей железной хватки.
- Не надо мне врать, - чеканя слова, предупредил его Стас. - Если бы я хотел закрыть твоих ребят, то давно бы уже сделал это. Зови их, пусть подготовятся. Понял? И девочек найди. Эту... как ее... Диану свою зови, она девка видная, этому хмырю такие и не снились. Ну? Понял?
- Понял, - сдавленно буркнул тот, и Стас, отпустив его, повернулся, чтобы вернуться к Леониду. - Стас...э-э-э... а туалет?
- Не бойся, - ухмыльнулся тот, ненароком показав зубы. - Не обоссусь.

Через два часа Леонид уже пребывал в нужной кондиции. Он взахлеб жаловался Стасу на жизнь, на нелегкую судьбу и собачью работу, а тот кивал, поддакивал и наливал следующую порцию. Вскоре эту миссию взяла на себя Диана - высокая эффектная брюнетка с живыми и блестящими карими глазами. Горячая девка - это Стас знал по опыту. Ему самому досталась миниатюрная блондинка, буквально прилипшая к нему с первых же секунд. В другое время он бы, не колеблясь, увез ее к себе или поднялся в специально отведенные комнаты на втором этаже ресторана, но сегодня было не до этого. Девица что-то обижено пискнула, когда он грубо отодвинул ее в сторону, чтобы не мешала, но Диана недовольно зыркнула на нее глазами, и та притихла. Стас огляделся и, заметив выглядывавшего из-за занавеси Баргата, кивнул. Тот тут же исчез, а через несколько минут появились двое молодых ребят - тоже в сопровождении шлюх.
- Какие люди! - один из парней просиял, словно начищенный пятак и плюхнулся рядом с Леонидом, который пьяно улыбнулся, вряд ли соображая, с кем имеет дело. - А чего сидим просто так? А где водочка?
- Да мне, пожалуй, хватит... - забормотал Леонид, но Диана, обвив руками за шею, быстро отвлекла его поцелуем. На столе благодаря расторопному Баграту моментально появился графин с водкой, а потом, спустя некоторое время - и колода карт. Леонид и сам, скорее всего, не понял, как согласился на игру - он ничего не видел и не слышал кроме шикарной женщины, сидевшей рядом, и карты взял скорее машинально, чем осознанно. Сначала ему везло, раззадоренный выигрышем, он стал делать ставки решительнее, рискованней, целиком и полностью уверовав в удачу. Спустя несколько партий скудное содержимое его кошелька перекочевало на стол, и он, слегка протрезвев, испуганно посмотрел на Стаса. 
- Можно в долг, - шепнула ему Диана, поглаживая по бедру. - Ну, давай же... 
И игра продолжилась.

Леонида Стас снова увидел только вечером следующего дня у дверей собственного кабинета. Тот выглядел изрядно помятым и взъерошенным, а в глазах отчетливо плескалась паника. Заметив Лазарева, он, как подпаленный, кинулся к нему.
- Что произошло? - пронзительный голос заставил Стаса поморщиться, и он, ухватив Махова за локоть, быстро впихнул в кабинет, пока происходящее не стало привлекать внимание.
- А я уж думал, куда это вы запропастились, - издевательски улыбнулся он, и Леонид бросил на него ненавидящий взгляд.
- Это все вы подстроили, да? - процедил он, сжимая кулаки в бессильной злобе. - На меня повесили долг! На меня, следователя прокуратуры! А когда я попытался послать их к черту, показали фотографии! Там я пьяный, с какой-то шалавой! И с картами! Да меня ж за это... А еще они забрали мои документы! Угрожали моей семье!
Он обхватил голову руками и, всхлипнув, опустился на стул. Стас спокойно вытащил из шкафа стакан и, плеснув в него воды, протянул Леониду.
- На, выпей и подбери нюни, - холодно сказал он, и Леонид поднял голову, затравлено глядя на него снизу вверх. - Дурак ты. Вчера мог бы заработать и неплохо, если бы не кочевряжился и не строил из себя святую невинность. Взял бы денег, и все были бы довольны. А теперь...
- Чего вы хотите? - тут же встрепенулся тот. - Чтобы я закрыл дело? Этого вы хотите?
- Хочу, - кротко согласился Стас. - А так же я хочу первым узнать, если относительно Артемьева или кого-то еще из моего отдела начнется проверка. Все понятно?
- Понятно, - обреченно выдохнул тот и закрыл лицо руками. - А с долгом?..
- С долгом я разберусь, - успокоил его Стас, и следак заметно повеселел. - А вот фотографии, не обессудь, приберегу пока. Вдруг ты снова принципиальным сделаешься...
- Вот из-за таких уродов у нас вся милиция прогнила, - Леонид посмотрел на него с ненавистью. - Нелюди, б-бандюганы... выродки.
Стас, наклонившись, осторожно вынул у него из рук стакан и, выдержав паузу, сильно сжал в кулаке. Леонид ахнул: прямо ему на колени брызнули осколки, из разрезанной ладони закапала кровь. Зрелище было кошмарным, особенно если учесть, что несколько осколков так и остались в ране. Стас, казалось, не замечал этого, в его глазах замерло поистине безумное выражение, делавшее радужку почти прозрачной. 
- Кажется, надо было привести в действие самый первый план, - жутковато улыбаясь, сказал он, держа руку, из которой все еще сочилась кровь, прямо перед лицом побледневшего Леонида. - Нет человека - нет проблемы. А? Как ты думаешь, еще не поздно? Такая гнида, как ты не заслуживает жизни. Ты же под своих копаешь, падла, да еще и с удовольствием. Может, отдать тебя этим ребятам? Они ж с Кавказа, у них разговор короткий.
- Не надо! - Леонид быстро замотал головой. - Хорошо, я все сделаю, как договорились! Только... уберите... уберите это!
- Это? - Стас поднес окровавленную руку ближе, и следак сдавленно ойкнул, а потом прижал ладонь ко рту, борясь с тошнотой. Стас выпрямился и отошел к столу.
- Свободен, - отрывисто бросил он, а когда обернулся, Леонида в кабинете уже не было. Стас усмехнулся. Он быстро вынул застрявшие в ладони куски стекла, а затем здоровой рукой выудил из кармана телефон. 
- Баграт, - сказал он, когда ему ответили. - Считай, что за следующий месяц ты мне ничего не должен. И рассчитайся с ребятами. Все, до связи.
Нажав отбой, он странно улыбнулся, чувствуя, как разбегается по крови особое, острое предвкушение. Теперь у него был железный повод потребовать у Кости объяснений. А потом, может быть, и благодарности.

Заметно сникший Махов сообщил ему все, что знал, только вот информации оказалось немного. По всему выходило, что под Артемьева копал кто-то из своих, из отдела, и это не радовало. Подобная грызня не могла привести ни к чему хорошему, да знать, что рядом работает человек, способный на подобные вещи, было неприятно. Сегодня ему помешал Артемьев, а завтра кто? Следовало разобраться в этом деле - уже исходя из собственных шкурных интересов. Крысятничество требовалось давить в зародыше.
В кабинете, кроме Кости, оказалась еще и Маша, задержавшаяся дольше, чем обычно. Стас бросил на девушку всего один взгляд, и та, правильно оценив ситуацию, быстро засобиралась домой. Пока она спешно запихивала свои вещи в сумочку, оба мужчины молча разглядывали друг друга, обоюдно пытаясь прочитать мысли другого. Каковы были успехи Кости на этом поприще, Стас мог только догадываться, но сам он нисколько не продвинулся в догадках. Лицо Артемьева было все так же непроницаемо, только в глазах затаилось некое незнакомое выражение. Ожидание? Предвкушение? Понимание? Стас не смог подобрать правильного слова и это его взбесило. 
- Чему улыбаешься? - недовольно поинтересовался он, когда за Машей закрылась дверь, и губы Кости дрогнули в едва уловимой усмешке. - Весело тебе?
- Не вижу причины плакать, - пожал плечами Костя. Он демонстративно потянулся, хрустнув суставами, и, заложив руки за голову, улыбнулся уже совершенно откровенно. - А у тебя что-то случилось, Стас?
Вежливо равнодушное любопытство, прозвучавшее в его голосе, вывело из себя окончательно. Стас прищурил глаза, моментально сделавшись похожим на готового к броску тигра, и резко шагнул вперед.
- Случилось, Костенька, - сказал он и, подавшись навстречу Артемьеву, оперся ладонями о стол. - Только не у меня, а у тебя. Тебя кто работать учил, а? Что ты мне тут устраиваешь? Предупреждаю: если из-за тебя у меня будут проблемы - вылетишь из отдела как пробка из бутылки.
- Ты перешел на шампанское? - Костя задал вопрос так живо, будто это и в самом деле интересовало его больше всего. Стас с силой ударил по столу открытой ладонью.
- Ты меня вообще слушаешь?
- Слушаю.
Костина улыбка нисколько не померкла. Стас сделал глубокий вдох, стараясь подавить плеснувшую в кровь ярость, вызванную одним только видом этой непробиваемой уверенности. Что бы он сделал, будь на месте Артемьева кто-то другой? Ударил бы, как Мухина? Подставил, как Махова? Вряд ли с Костей прошел бы хоть один из этих вариантов. Тогда что?
- Думаешь, я не вышвырну тебя потому, что мы трахнулись? - прищурившись, поинтересовался Стас и улыбнулся в ответ, только в его улыбке вместо веселья проступила недвусмысленная угроза. - Я не собираюсь все время прикрывать тебя от проверок.
- Все время? - Костя подался вперед, неотрывно глядя Стасу в глаза, и облокотился об стол. - Значит, один раз уже сделал?
Стас почувствовал себя загнанным в ловушку. Вопрос, заданный нарочито мягким тоном, прозвучал так, будто он совершил что-то постыдное, проявил слабость. Схлынувшая было злость подняла голову с новой силой.
- Да потому что мне не нужны проверки в отделе, - кривя губы в усмешке, процедил он. - Даже если они касаются ублюдка вроде тебя. Все честно: один раз я тебя поимел - один раз отмазал. На большее не рассчитывай, Костенька. Или ты, как все бабы, считаешь, что секс к чему-то обязывает?
Это "как все" было сказано нарочно, с нажимом, с желанием уязвить побольнее. Это словно ставило Костю ниже на ступень, в подчиненное, зависимое положение не только на службе, но и в целом. Не то чтобы Стас действительно считал так, просто хотелось ударить в ответ, реализовав постулат, гласивший, что лучшая защита - это нападение. Теперь ответ был за Артемьевым, и Стас при всей своей проницательности не мог предсказать, каким он будет. Костя, казалось, тоже размышлял об этом. Он внимательно вглядывался в лицо Стаса, будто пытаясь понять, насколько тот серьезен, и это задумчивое, немного снисходительное молчание, выводило из себя, заставляло нервничать. Не пронять? Неужели?
- Так что на этом все, Костенька, - добавил Лазарев и выпрямился. - Вряд ли меня потянет на эксперименты второй раз.
Толстая папка, лежавшая на краю стола, больно врезалась в пах, попав сгибом прямо по возбужденному члену. У Стаса перехватило дыхание, он согнулся пополам, ловя открытым ртом воздух. Костя, не теряя времени даром, выскользнул из-за стола и в одно мгновение оказался позади, прижимаясь грудью.
- А это у тебя так служебное рвение выпирает? - насмешливо поинтересовался он, проведя ногтем по молнии стасовых брюк. Стас, восстановив дыхание, выругался.
- Эмоционально, - кивнул Костя и прижался плотнее. - Но не информативно. А вот это... - невесомое поглаживание превратилось в полноценную ласку, - куда как более показательно. Как ты думаешь?
В данный момент Стас не думал никак. Нечем было. Мозг, казалось, расплавился и стек, полностью сосредоточившись в паху, подрагивая от ставших более смелыми прикосновений.
- Дверь, - только и смог прохрипеть он, и усилием воли сдержал разочарованный рык, когда Костя молнией метнулся к двери, чтобы запереть ее. Эта передышка, однако, оказалась весьма кстати: Стас смог немного прийти в себя и восстановить контроль за происходящим. Поэтому, вернувшийся Артемьев был тут же притиснут к столу. Он, как ни странно, не особо сопротивлялся. Его руки свободно гуляли по телу Стаса, словно изучая быстрыми, жалящими прикосновениями, от которых становилось неимоверно горячо. Тот отвечал, еле сдерживаясь, чтобы не повалить Костю на стол прямо тут, в кабинете. Чертенята, пляшущие в серых глазах, отнюдь не способствовали его выдержке, а в паху уже разгорелся небольшой пожар. Костя, словно этого было мало, плотоядно облизнулся.
- Я опять не подготовился, - усмехнулся он. - Вся надежда на твою предусмотрительность.
- Экономишь на презервативах? - не удержался Стас. - Как это...
По-бабски, хотел сказать он, но в последний момент передумал. Шпилька показалась слишком мелочной, глупой, да и могла все испортить. Ведь, как ни крути, своего он добился - от Костиного спокойствия не осталось и следа. От его, правда, тоже.
- Через десять минут за углом, - сказал он вместо планируемой гадости. - Ждать не буду, не придешь - значит, уеду. Понятно?
- Предельно, - шало улыбнулся Костя, и Стасу стоило огромного труда отстраниться. Каждый нерв превратился в натянутую струну, и именно поэтому стоило переместиться куда-нибудь в более безопасное место. В ту самую квартиру, например. Будет слишком сложно объяснить дежурному вполне характерный шум, раздающийся из кабинета следователей, и тогда не оберешься слухов. Стас не желал этого: светить их более чем странные отношения было лишним.

Остановившись за углом, Стас считал про себя секунды. Отчаянно хотелось уехать, но он не мог заставить себя притронуться к рулю, поэтому сидел, откинувшись на спинку сидения и уставившись прямо перед собой. Костя, приоткрыв дверцу, ужом проскользнул на место пассажира и быстро пристегнулся.
- Чего ждем? - деловито поинтересовался он, и Стас, втопив педаль, бросил машину вперед, встраивая в поток. 
В этот раз Костя не курил. Какой бес в него вселился, так и осталось для Стаса загадкой, но он два раза едва смог справиться с управлением, когда по его бедру в совсем не невинной ласке проходилась горячая ладонь. Костя развлекался от души. Он будто невзначай касался руки Стаса, которой тот переключал передачи, и одного этого хватило бы с лихвой, но прикосновения становились откровенными, интимными, возбуждающими. Надо сказать, у него получалось. Стас стиснул зубы, старательно игнорируя провокации, но это удавалось все труднее. Когда они оказались в квартире, у него окончательно сорвало голову.
Он не думал о том, что на плече Кости останется синяк, когда случайно впечатал его в косяк, промахнувшись мимо дверного проема. Артемьева, кажется, тоже слабо заботили такие мелочи. О том, что с формой стоит обращаться бережнее, забыли на первой оторванной пуговице, но потом все-таки вспомнили и сумели взять себя в руки - ровно настолько, чтобы избавиться от одежды, а потом безумие накатило снова. 
В этот раз Стас успел испугаться. Костя совершенно не высказывал желания уступать, то ли все-таки задетый неумной подколкой Стаса по поводу презервативов, то ли просто желая сменить расклад, но ситуация грозила стать аховой. Кровать, видавшая всякое, жалобно скрежетала, с трудом выдерживая возню двух тяжелых тел, больше напоминавшую борьбу, чем секс, но до этого никому не было никакого дела. Пульс зашкаливал, возбуждение вышибало из головы все связные мысли, оставляя лишь инстинкты и одно единственное желание. Стас смотрел в ставшие непривычно темными серые глаза, растерявшие все свое хваленое самообладание. Там, на самом дне расширившихся черных зрачков, сияла его личная бездна. Шаг вперед грозил неминуемым падением, но пути назад уже не существовало.
"Я просто трахну его, и все пройдет, - лихорадочно пронеслось в голове. - Господи, пусть оно пройдет!"
И в этот момент Костя поддался.

На этот раз Стас не дал ему сразу же уйти в ванную, прекрасно зная, чем это закончится. Поговорить все-таки было нужно, а момент как раз располагал: Костя еще не успел опомниться и спрятаться обратно в свою раковину. Было приятно видеть на его лице ту самую, мелькнувшую в первый раз растерянность, даже недоумение, будто он сам не слишком хорошо понимал свои ощущения. Этим стоило воспользоваться.
- На тебя настучали, - сообщил он, внимательно наблюдая за реакцией Артемьева. Тот даже бровью не повел.
- У нас все время на кого-нибудь стучат. Кто-то всегда остается недоволен разбором дела: или козлы отпущения, или терпила. Ничего нового.
- Это был кто-то из своих.
На этот раз ему удалось добиться заинтересованного взгляда.
- Почему ты так решил?
- Опыт, - пожал плечами Стас. - И информация. Подробности тебе ни к чему, но факты таковы: под тебя копает кто-то из отдела. Кто-то, хорошо знакомый с твоими делами - выбрал же то, к которому был повод придраться. И неплохо осведомленный о твоей личной жизни, причем достаточно давно. Этим фотографиям сколько лет?
На этот раз Костя надолго замолчал. Было видно, что он напряженно думает, не спеша отвечать на этот, в общем-то простой вопрос, и Стас терялся в догадках о причинах такой заминки. 
- Это было три года назад, - наконец произнес Артемьев, глядя в сторону. - Когда я пришел работать в отдел, мы уже расстались. Никто из тех, с кем я работаю сейчас, не мог знать об этом. 
- А он? - продолжать гнуть свою линию Стас. - Может, застарелая обида? Как его зовут? Нужно найти его и...
- Нет! - вспышка ярости была такой яркой, что Лазарев осекся на полуслове и удивленно посмотрел на мгновенно подобравшегося Костю. Тот стремительно соскочил с кровати и начал одеваться.
- Не смей к нему лезть, Стас, - глухо, даже не пытаясь замаскировать угрозу, сказал он, натягивая брюки. - Это не твое дело.
- Да? - нехорошо прищурился тот. - А проверки - тоже не мое дело? А возможные проблемы?
- С проверками - если они будут - я разберусь сам, - отрезал Костя и повернулся к Стасу. - Не трогай его. Даже не вздумай. Он не причем. Он сам меня бросил, так что у него нет причин гадить мне. Понятно? - передразнивая манеру Стаса, спросил он, и тот скрипнул зубами от злости. Разговор явно не складывался.
- Я сам решу, что мне делать, - процедил он, глядя на Костю в упор. Тот закончил одеваться и, вместе с одеждой будто натянул привычную уверенность и язвительность. Он широко улыбнулся, спокойно выдержав пронизывающий взгляд Стаса, и произнес, слегка растягивая слова: 
- Что ты там говорил, что секс - это просто секс и ничего больше? Думаешь, если я позволит тебе трахнуть себя, то ты можешь лезть в мою жизнь? Черта с два, Стас. Черта с два. Секс никого ни к чему не обязывает.
- Идиот, - прорычал Стас, не терпевший, когда его собственные слова обращали против него. - Я помочь тебе хочу!
Костя довольно доходчиво объяснил, куда он может засунуть свою помощь, и это стало последней каплей. Стас бросился к нему, едва соображая от злости, но Костя, куда лучше владевший собой, легко уклонился от удара и, хлестко двинув его в плечо, опрокинул обратно на кровать. 
- Остынь, - с едва скрываемым отвращением бросил он на прощание. 

Окна спальни выходили во двор. Костя вылетел из подъезда, на ходу натягивая куртку, и раздраженно пнул попавшуюся под ноги ветку. Стасу было не слышно, но, судя по всему, все это сопровождалось отборным матом. На душе сразу полегчало - не одному ему было исключительно погано. Костя остановился, не пройдя и пары шагов, вытащил из кармана сигареты, прикурил и тут же перегнулся через ограждение. Его тошнило. Зажженная сигарета красной искрой спланировала на землю, и Костя, выпрямившись, раскурил новую. Стас, подспудно опасаясь, что его заметят, отступил за занавеску.
Происходило что-то непонятное. Стоило упомянуть того парня, как Костя моментально вышел из себя, можно сказать даже озверел, чего за ним не замечалось ни разу за все два года совместной работы. Настолько болезненные воспоминания? Тяжелая история? Стас мысленно пожал плечами: грустные любовные истории он искренне считал надуманными. Не хочешь быть обиженным - не позволяй себя обижать, не желаешь быть обманутым - не обманывайся. В жизни все было исключительно просто, только некоторые романтически настроенные люди умудрялись все усложнять, придумывая игры в любовь, заморачивались чувством долга и ложными обязательствами. 
Сами по себе эти понятия были не чужды Стасу, но он полагал себя в праве определять границы собственной ответственности и не собирался нести ее в отношении чужих ему людей. Секс, как он уже говорил Косте, подобных обязательств не налагал.
Можно было плюнуть, позволить самоуверенному идиоту самому распутывать клубок проблем, но Стаса гнали азарт и оскорбленное самолюбие. Ему посмели бросить в лицо его же собственную философию, да еще и отвергнуть помощь, которую он так редко предлагал. Это нельзя было оставить безнаказанным. 
Следовало все-таки проверить этого загадочного "бывшего". Что бы не говорил Костя, эту версию не стоило сбрасывать со счетов, хотя она и не объясняла осведомленности недоброжелателя. Может, у него есть сообщник в отделе? Нет, слишком сложно, разгадка должна быть проще. Стас проводил удалявшегося Костю взглядом и отошел от окна.
- Прости, Костенька, - вслух произнес он. - Это стало моим делом с того момента, как мне подкинули эти чертовы фотографии. И мне плевать на твое мнение по этому поводу.

Бессонница одолевала с новой силой. Алкоголь помогал плохо, только усугубляя раздражительность и вспышки агрессии, а секс стал казаться пресным и неживым. Особенно, когда у одной из спешно снятых для случки дам оказались темно-серые, такие знакомые глаза, что Стас не выдержал и просто выпихнул ее из постели, не доведя начатое до конца. Костя же с того самого вечера успешно избегал его общества всеми доступными способами. Стас бесился, но навязываться не желал тоже. Ситуация стала патовой.
Единственное, что он мог - это потихоньку собирать информацию. Костя проживал один, в квартире родителей, переехавших жить к дочери в другой город. Два года назад он почему-то решил оставить работу в управлении и перевестись сюда, в отдел. Выжили? Не сошелся характерами? Об этом стоило узнать поподробнее. Кроме того, следовало хорошенько поискать информацию на "бывшего". Даже если Костя тщательно скрывал свою личную жизнь, следы должны были остаться. Годами выработанное чутье настойчиво подсказывало Стасу, что копать следует именно в этом направлении. Разгадка таилась там, на этих фотографиях, которые он уже мог нарисовать по памяти, настолько хорошо изучил все детали. Они снились ему по ночам, обворовывая на те немногие часы сна, которые удавалось отвоевать у бессонницы. Стас буквально ненавидел незнакомого ему парня, имевшего что-то, чего никогда не было у него самого. Он прекрасно знал, что Костя не простит ему вмешательства, но отступить оказалось выше его сил. Он должен был докопаться до правды - любой ценой, даже если придется вытрясти ее из Артемьева. 
От недосыпа, усталости, перенапряжения и постоянного похмелья ужасно болела голова. Любой звук вызывал невыносимые спазмы, сдавливающие череп стальными обручами, и от них не спасало даже обезболивающее. Стас почти ничего не ел - желудок, перегруженный алкоголем, не принимал пищу. Дела же наваливались бесперебойно, не оставляя свободного времени, и это тоже не добавляло оптимизма. Он стал еще более дерганным, наорал на мать, звонившую по поводу танцев, и наводил ужас на задержанных, даже когда просто проходил мимо обезьянника.

Из коридора доносился шум. Это очень отвлекало, не давая сосредоточиться, но Стас сдерживался, пока мог. Два голоса, пьяно затянувших знаменитую "Мурку", заставили терпение лопнуть. Он резко поднялся, едва не опрокинув кресло, и отправился выяснять причину беспокойства.
- Что происходит? - осведомился он у дежурного. Тот пожал плечами. 
- Да вот, двух алкашей привезли. Буянят.
Теперь пение доносилось из допросной. Не долго думая, Стас с силой двинул по двери ногой и проорал:
- Открывайте, живо! Не отдел, а картонная коробка!
Пение на мгновение смолкло, а потом раздался громкий хохот. Кровь ударила в голову.
- Стас, тут такое дело... - выражение лица Вали Михайлова, открывшего дверь, было весьма кислым. Стас, отодвинув следака плечом, вошел внутрь. Ему открылась весьма примечательная картина.
Допрашиваемых было двое. От перегара, распространяемого ими, можно было задохнуться, пахло какой-то дешевой сивухой и, кажется, мочой. Стас брезгливо поморщился и повернулся ко второму следователю.
- Здесь что, вытрезвитель? Какого хрена?
- Бытовуха, Стас, - ответил тот. - Пили вместе, вернулась жена вот этого, - он указал на того, что повыше, - устроила скандал. Соседи слышали. Попыталась выставить, ну и... 
- Жива? - коротко осведомился Стас.
- Жива, - отозвался Валя. - Надолго ли непонятно, но шансы есть. 
- Ну так и закрывайте их к черту! - вызверился Лазарев. - Устроили тут караоке! Что вы возитесь?
- Стас... - очень тихо сказал Валя. - Там еще девочка была, дочь. Пропала. Может убежала, а может тоже...
Стас очень медленно повернулся и подошел к крайнему из задержанных. Тот, поднял на него совершенно пустой взгляд и расхохотался.
- О, еще мусор! Слышь, полкан, сгоняй за пивком, а? Ну, горит у меня душа, залить надо!
Он стиснул грязный ворот рубахи, показывая, где конкретно горит, и рванул, так, что чуть не треснула ткань. Стас прикрыл глаза, чувствуя, как по венам растекается кристально чистая ярость, а потом без колебаний обрушил кулак на голову абсолютно пьяного мужика. Тот, нелепо взмахнув руками, упал на пол, и удары посыпались один за другим. Стас бил его ногами, до хруста впечатывая ботинки в ребра, в голову, когда тот пытался приподняться, от опьянения не чувствуя боли. Все напряжение последних дней, собственная усталость, злость, накопленные проблемы выплескивались в безумной злобе, и Стас плохо соображал, что делает.
Его оттащили. Валя что-то говорил, вытирая кровь из разбитой брови, и Стас с некоторым удивлением понял, что в нахлынувшем дурмане не узнал Михайлова, отвесив и ему. Второй следак, склонившись над неподвижным мужиком, коротко охнул и вытащил телефон.
- Скорую! В РОВД... И быстро!
Все казалось каким-то замедленным, заторможенным. Стас, чувствуя, как его начинает трясти от переизбытка адреналина, тыльной стороной ладони вытер испарину со лба и повернулся ко второму задержанному, моментально протрезвевшему под его взглядом.
- Стас... - Валя насторожено заглянул ему в лицо и отшатнулся. - Ты же...
- Теперь он, - Стас кивнул в сторону второго, - с удовольствием ответит на ваши вопросы. Так?
Перепуганный мужик мелко закивал, трясясь от ужаса. Стас повернулся к Вале.
- Вечно надо за всех все делать, - сказал он и вышел из допросной. Его колотило.

В кабинете он заметил, что весь измазался в крови, и начал с остервенением оттирать пятна, но лишь размазал их еще больше. Было тошно. Муторно. Саднили разбитые костяшки, головная боль усилилась в разы, а внутри будто прорвался огромный нарыв. Ужасно хотелось отключиться, и Стас, порадовавшись собственной предусмотрительности, достал припрятанную бутылку водки.
То и дело звонил телефон, но Стас даже не подумал ответить, а потом и вовсе выключил мобильник, не удосужившись взглянуть на имя абонента. Алкоголь не приносил успокоения, туманя сознание, но не снимая боль. Он все еще видел перед собой неподвижное тело на полу, полный ужаса взгляд Вали, и в первый раз в жизни это ударило под дых, выводя из равновесия. Чужой страх, почему-то, не вызвал радости. Он был не уважительный, признающий силу, а другой - пропитанный отвращением и брезгливостью. С каких пор он начал различать оттенки? 
В дверь постучали, но Стас рявкнул, велев оставить его в покое, и стук прекратился. Больше его никто не тревожил. За водкой последовал коньяк, разливший по телу благословенное тепло, и Стас, наконец, провалился в беспамятство.

Пробуждение оказалось неприятным. На голову обрушился поток ледяной воды, и Стас вздрогнув, распахнул глаза. 
- Какого хрена?!
- Это ты меня спрашиваешь? - раздался знакомый голос, который Стас предпочел бы не слышать больше никогда в жизни. Он с трудом выпрямился, морщась от боли во всем теле, и отлепил от щеки приставший к коже лист бумаги. Желудок тут же скрутило.
- Блевать лучше не в кабинете, - предупредил его Костя, внимательно наблюдавший за ним. В одной руке у него был объемистый полиэтиленовый пакет, во второй - пустая кружка. Стас, не доверяя своему голосу, молча показал ему оттопыренный средний палец. Артемьев усмехнулся. - По тебе словно трактор проехался. Не хочешь узнать про того мужика, которого ты избил?
Вопрос был задан нарочито равнодушно, но в глазах Кости притаилось нечто такое, что Стас тут же посерьезнел.
- Что с ним?
- Выживет, - успокоил его Артемьев. - Сломано четыре ребра, разрыв селезенки, черепно-мозговая. Девочку, кстати, нашли. Второй сознался. Она им пить мешала, они ее и выгнали в чем была на улицу. Ублюдки.
- Жаль, что выживет, - вполне искренне отозвался Стас. Костя помедлил и согласно кивнул. - А мать?
- Умерла в больнице.
- Лучше бы наоборот.
- Лучше бы.
Разговор можно было бы считать исчерпанным, но Костя не уходил. Вздохнув, он бросил на стол принесенный пакет.
- Переоденься, - пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Стаса. Тот нахмурился и, заглянув внутрь, обнаружил там собственные джинсы, рубашку и свитер. 
- Как это понимать? - жестко осведомился он, сверля Костю мрачным взглядом. - Как ты попал ко мне домой?
- Взял ключи у твоего сына, - пояснил тот, и Стас похолодел. - Прежде чем злиться, взгляни на свой мобильник. Ах да, он же выключен. Поэтому тебе не могли дозвониться.
- Антон звонил мне? Ночью? - Стас, преисполненный тревогой, зашарил по столу, разыскивая телефон. - Зачем?
- Твоей матери вечером стало плохо с сердцем. 
Стас замер, словно пораженный громом. С похмелья голова еще соображала плохо, поэтому он сперва подумал, что ослышался, но непривычно серьезный вид Кости свидетельствовал об обратном. 
- Насколько плохо?
- Тебе лучше поговорить с врачом, - Костя беспомощно развел руками. – До тебя пытались дозвониться, чтобы ты забрал Антона, но без толку. Потом догадались набрать дежурку. Я съездил в больницу, забрал парня, отвез к тебе домой - к счастью, у него были ключи. Потом собрал кое-что из вещей и вернулся в отдел. Переоденься, если не хочешь никого напугать.
- Ясно.
Внутри было нестерпимо холодно и пусто. Тревога за мать начисто выжигала все другие ощущения, но мучительный стыд за то, что его не оказалось рядом, когда самым близким людям была нужна помощь, все-таки пробивался наружу. Поднявшись, Стас начал быстро раздеваться, не обращая внимания на присутствие Кости. Кстати...
- Как ты вошел? - спросил он, прекрасно помня, что запирал дверь на ключ. Артемьев лукаво улыбнулся.
- У меня очень много разнообразных талантов, а у тебя дерьмовый замок в двери. Прости, не было времени ждать, пока ты проспишься.
Стас криво усмехнулся. Приходилось признать справедливость упрека, как это было ни обидно. К черту, сейчас не время лелеять собственное самолюбие, нужно срочно узнать, что с матерью. Одевшись, он начал перекладывать все необходимое в карманы джинсов, но Костя, молчаливо наблюдавший за его сборами, внезапно выхватил у него ключи от машины.
- Эй!
- За руль ты не сядешь, - отрубил Артемьев. - В зеркало на себя посмотри. Только аварии еще не хватало. 
- И что, мне теперь такси ловить? - опешил Стас, почему-то даже не возмущенный самоуправством. Костя подкинул на ладони ключи и отвел взгляд.
- Я тебя отвезу, - сказал он. - Раз уж влез во все это...
- Спасибо, - после паузы, произнес Стас, поражаясь, насколько искренне это прозвучало. Он действительно был благодарен Косте. Тот досадливо дернул плечом.
- Потом отблагодаришь. Поехали.

Не спрашивая, Костя повез Стаса в больницу. Тот не возражал - в первую очередь следовало узнать, что с матерью, а Антон был в состоянии пробыть дома один еще несколько часов. 
"Только там жратвы никакой нет, - запоздало вспомнил Стас. - Я же ничего не покупал..."
- Я там твоему парню всякой мелочевки по дороге купил, - покосившись на него, сказал Костя, очевидно, угадавший его мысли. - Ну там, сыр, колбаса, хлеб. Не беспокойся.
- Я и не беспокоюсь, - огрызнулся Стас, недовольный, что его читают, будто раскрытую книгу. - Ты можешь ехать быстрее?
Костя не ответил, но послушно прибавил скорость. Больше они не разговаривали до самой больницы.

К больной женщине их пропустили сразу, едва взглянув на удостоверения и хмурое выражение лица Стаса. В палату Костя не пошел, оставшись в коридоре, за что Лазарев был ему весьма признателен. Он не был уверен, что сумеет сохранить лицо при виде матери.
Та спала. Стас осторожно, стараясь не шуметь, подвинул стул к ее кровати. Хотелось взвыть от отчаяния, но он молча смотрел воспаленными сухими глазами на осунувшееся, бесконечно дорогое лицо. Когда появились все эти морщины? Почему, даже сейчас, во сне, она выглядит такой уставшей? Как он не заметил этого раньше?
Сейчас Стас отчетливо знал: если она умрет, он себе этого простит никогда. На телефоне оказалось двенадцать пропущенных звонков, и при мысли о том, что пришлось испытать Антону, на глазах которого врачи откачивали единственного близкого ему человека, у него вспотели ладони. Он должен был быть там, рядом с ней. Но не был.