Рождественский подарок для хорошего мальчика

Впервые он решил отмечать Рождество в одиночестве. Год назад была очередь родственников Йенса, поэтому целую неделю пришлось провести в дыре с гордым названием Данк-как-то-там, которую на карте Германии и с микроскопом не сыскать. За почти пять совместно прожитых лет хочешь не хочешь, а обзаведёшься семейными традициями типа разделения праздников: один раз — к родителям Йенса в ебеня, а следующий — к матери Томаса, тоже в ебеня, но в Майами. Откровенно говоря, последний вариант ему нравился больше. Он даже в кои-то веки подружился с отчимом. Правда, это вполне могло произойти из-за того, что тот забрал мать за океан. Нет, Томас её очень любил, но в больших количествах она здорово утомляла.

Когда эта маленькая вертлявая блядь, в смысле Йенс, трахнулся с другим мужиком прямо во время новогодней вечеринки, на которую они, кстати, пришли вместе, Томас расстроился. Очень расстроился. Так расстроился, что пошёл и обожрался бургерами на полжизни вперёд, ведь когда древние греки говорили об амброзии, они точно имели в виду бургеры. А потом долго блевал, потому что, оказывается, даже божественной еды можно переесть. А может, это был Jägermeister. Или пиво. Или та текила была лишней? В общем, когда Томас вернулся домой, Йенс пропал, как, собственно, и его вещи. Только второй комплект ключей аккуратно лежал на столике в прихожей.

Пожалуй, в начале их отношений ни о каких высоких чувствах даже речи не шло — всё банально завязалось на сексе. Неземная любовь так и не проклюнулась, зато за столько лет они срослись, сжились, сдружились, притрахались друг к другу, поэтому да, предательство оказалось очень болезненным. Прямо как влететь коленкой в угол стола. А ещё унижение. Что может быть хуже, чем найти своего партнёра голым, отсасывающим левому мужику за неплотно прикрытыми дверями чужой спальни в переполненном нетрезвыми людьми доме? Вот то-то. Скажи Йенс прямо, что ему наскучило, влюбился, хочется сильных эмоций, неужели Томас не понял бы? По крайней мере, они могли сохранить нормальные цивилизованные отношения без взаимных обид. Но нет, у кого-то зачесалась задница! Или что там у него зачесалось. Гланды.

Первое время Томас тосковал. Один в двухэтажном доме, на огромном огороженном участке, и даже на работе ему полагался отдельный кабинет. Не то чтобы он жаждал общения, но всё-таки человеки — животные социальные, в том числе и программисты. Особенно программисты. Трахаться-то хочется хоть в пустом доме, хоть в одиночной кам… в офисе. В общем, приятного во всей этой ситуации было мало, как бы Томас ни старался держать лицо.

А потом к нему вдруг пришло прозрение. Что он уже не первую неделю находит грязные футболки по всему дому, не кладёт ключи на столик в коридоре, скидывает кроссовки, не заботясь о том, чтобы они встали по линеечке, находит книги-документы-гаджеты именно там, где оставлял, будь это хоть бачок унитаза, хоть кухонный стол… И реакции ведь нет. То есть совсем. Ти-ши-на. А ещё он ел мясо. Много мяса. Жареного. И картошку фри. И пироги, и мороженое, и даже заказывал пиццу, и ел чипсы с начос. И пил пиво. Алкогольное!

Именно на этой мысли вся боль расставания вдруг резко поутихла.

Невероятная аккуратность Йенса не просто поражала воображение — шокировала: брызги на зеркале в ванной, отпечатки пальцев на лакированной поверхности кухонного шкафчика, брошенный на диване планшет — любой беспорядок подлежал немедленной ликвидации. Но справедливости ради стоило признать: Йенс прекрасно осознавал то, что это его личный загон, поэтому от Томаса требовалось только не разбрасывать вещи. А вот ужасы здорового питания оказались неизбежны. В чёрном теле его, конечно, никто не держал, но алкоголем, хот-догами, бургерами и прочими не менее восхитительными результатами чьего-то кулинарного гения удавалось насладиться только по праздникам. В принципе, эти ухищрения не пропали даром: возможно, красавцем Йенс не был, но смотрелся всё равно роскошно, а за его тело и умения в постели определённо стоило потерпеть и бубнёж по поводу брошенной после тренировки сумки, и паровую курицу, и ограничение в пиве… хотя нет, вот пиво — это зря. Пиво — продукт национальной важности. Нельзя же быть таким непатриотичным!

После внезапного осознания всех плюсов одиночества первым побуждением Томаса стало желание заказать огромную пиццу. С беконом и сыром в краях! Что он и сделал, заодно сгоняв в ближайший магазин за спиртным. Несколько дней продолжалась эта безудержная оргия калорий, сопровождаемая разведением сладостного, ласкающего душу свинарника. Ради такого счастья не жалко забить на загоны об одиночестве. А секс? Ну, а что секс? Порно и правую руку ещё никто не отменял, а если станет совсем невмоготу, найти одноразовое приключение вполне реально. Жизнь прекрасна!

Впрочем, к началу рабочей недели Томас вздохнул и скрепя сердце полез на сайт фирмы, занимающейся уборкой частных домов. Конечно, вряд ли он вернётся к паровой сёмге со шпинатом, но похерить результаты многолетних трудов было откровенно жаль: всё-таки именно из-за правильного режима питания и регулярных, благодаря пинкам Йенса, занятий спортом Томас не выглядел так, как должен выглядеть стереотипный программист. Поэтому ни пробежки по утрам, ни фитнес, ни свежевыжатые соки никуда не делись. Правда, и прежнего фанатизма больше не наблюдалось.

Незаметно пролетел год. Томас поменял машину, побывал в Греции, заработал нехилую премию, застолбил отпуск на Рождественскую неделю и, естественно, собрался в это время навестить мать. Однако… Что на него нашло и почему идея провести все праздники в одиночестве где-то в жоп… на краю мира показалась ему свежей и привлекательной, он и сам никогда не смог бы объяснить, но в один прекрасный момент вдруг сдал билеты до Майами и полез шерстить сайты по аренде домов в Дании. А что? Четыре-пять-шесть часов в машине — и он на месте. Северное море рядом, почти полное безлюдье, за исключением пары-тройки семей в соседних домах, а если повезёт, ещё и снег выпадет. Красота!

Искал он долго, однако ничего маленького, но приличного на вид так и не нашёл, поэтому решил не смотреть на цену, а тупо снять дом с тремя-четырьмя спальнями и банально не использовать ненужные. В конце концов, он едет отдыхать. Да ещё и один, а нельзя же экономить на себе. Так что, выбрав дом с самой уютной на вид гостиной, смело тыкнул на «оплатить». Да, он проведёт там две недели; да, Рождество вместе с Новым годом встретит в одиночестве; и да, его это радовало: последняя вечеринка встала ему поперёк Йенсового горла, можно сказать, так что все могут идти на хуй, а герр Шульц пропадёт для этого мира! Кстати, там же есть Wi-Fi?

И теперь Томас мог убедиться в том, что дом стоил отданных двух с половиной тысяч. Светлый ламинат, камин у выложенной серым камнем стены и, главное, два мягких чёрных кожаных кресла с таким же диваном прямо посередине гостиной. Огромным, о-о-очень мягким, очень чёрным и очень кожаным. Что ещё надо для счастья? Интернет. Телефон и планшет с ноутом с готовностью поймали Wi-Fi, кое-какие продукты под присмотром пива с комфортом оккупировали холодильник, стопка книг, как финальный аккорд, заняла положенное место на прикроватном столике, Wii — у телевизора, а Томас — на диване. Правда, ненадолго, только чтобы проверить, насколько мягкость дивана соответствовала требуемым стандартам по шкале задницеметра. По всему выходило, что измеренная величина стремилась к Абсолюту. Томас вместе с задницей благословили дизайнеров и поднялись: не мешало бы съездить в город и сходить к морю, раз уж они сюда добрались.

На улице стояли вполне себе миленькие плюс шесть. Самое то. Кто-то, конечно, стал бы нудеть, что исключительно снег и прочие радости зимы создают настоящее рождественское настроение, но Томас, не задумываясь, послал бы этого кого-то в жопу. Ну, или на хуй — в принципе, ему и так и так нравилось. Кому нужен этот мороз? Тепло, удобно, отопление в спальне не надо на максимум выкручивать — красота! Ещё бы не было такого ветра, пригибающего к земле высокую сухую траву, сплошным ковром покрывающую окружающие дюны. При особо сильных порывах даже машину покачивало, а шум волн оказался слышен и с закрытыми окнами. Хорошо хоть Томасу хватило мозгов не соблазниться коттеджем с видом на море: при таком урагане там только задубеть, несмотря ни на какие камины, а потом зашлифовать это дело инфарктом при виде счёта за электричество. Решив отложить любование красотами на потом, он поднял воротник куртки и поспешил юркнуть в машину. Сначала дела.

В тележку приземлился стандартный датский набор: красная салями, сыр, паштет, йогурт, куча всяких лакричных конфет-жевательных мармеладов-шоколадок, варенье, шоколадные мюсли… Хлеб купит завтра утром во время пробежки, основные продукты сначала подъест из тех, что привёз с собой. О! За угольными брикетами он заехал в первый подвернувшийся супермаркет ещё по дороге в Данию, а вот дрова нужны, и лучше сразу пару сеток. Но это не здесь.

Уже на пути к парковке его взгляд упал на ёлки, кучей сваленные у магазина. Красивые такие, большие и колючие ёлки. Томас невольно притормозил и покосился на сочно-зелёные ветви. В принципе, до Рождества ещё оставалось несколько дней… Да и на кой ему вообще дерево в гостиной? Не украшать же его. Нет, у него будет настоящее суровое мужское Рождество: никакой лишней растительности, жаркóе и пиво. О да! Большой сочный кусок мяса без всяких изысков! Томас сглотнул слюну и вдохнул насыщенный густой воздух, пахнущий рыбой, даже несмотря на сдувающий всё и вся ветер, после чего тряхнул головой, приводя в порядок мысли: до Рождества ещё пять дней. Рано об этом мечтать.

Открыв багажник, он забросил туда покупки и огляделся. На улице, как и всегда, не было ни души: слишком маленький городок. Даже в приветливо открытых магазинах продавцы одиноко курсировали по торговым залам, от безделья поправляя и без того идеально развешанную одежду. Сразу за парковкой начинался залив с покачивающимися судами и неспокойным морем: из-за крупной хаотичной ряби вода смачно шлёпала по бетону низкого ограждения, нет-нет да и разливаясь на сером асфальте; ветряки крутили лопасти просто с огромной скоростью; а чаек, вопреки обыкновению, вообще не было видно. Нажав кнопку брелока и дождавшись, пока машина моргнёт фарами на прощание, Томас пошёл обратно: если память его не подвела, тут была шикарная пекарня. Не мог же он уехать без зелёной марципановой лягушки и той вкусной хрени с шоколадом и пудингом.

Когда Томас припарковался возле дома, ещё даже не начинало темнеть, поэтому, побросав продукты в холодильник, он снова запер дверь и направился к морю. Крутую дюну, заросшую высокой грязно-жёлтой травой, разрезала широкая прямая тропинка, покрытая светлым, разве что не белым песком и уходящая почти вертикально вверх. Всё-таки крайне удачное расположение: оставалось только вскарабкаться по склону, ступая по деревянным перекладинам верёвочной лестницы, брошенной прямо на землю, спуститься с другой стороны, а там уже начиналась широкая длинная коса пляжа. Как и положено, Томас вдумчиво повтыкал у воды, старательно следя за тем, чтобы не замочить ноги в накатывающих на берег волнах, пособирал камушки, попялился в небо и, посчитав обязательную программу выполненной, пошёл обратно, снова чуть было не оказавшись сдутым на вершине.

Дома он включил сауну, поиграл в бейсбол на Wii, почитал, поторчал на форуме, перед сном душевно подрочил на не особо, может, качественное, но очень горячее хоум видео двух сладких мальчиков, а ночью крепко заснул под мерный шум моря и скрип деревянных перекрытий. Так и тянулась эта жвачка: утром Томас бегал, а заодно покупал свежий хлеб; вернувшись, качал пресс, принимал душ, забрасывал дрова в камин, завтракал, читал-играл-ел-кóдил-спал-дрочил-ходил к морю и пару раз выезжал в город. За день до Рождества, когда пришло время готовиться к запланированному настоящему мужскому празднику, он увидел в магазине небольшую ужасно пошлую фигурку в виде покрытой снегом ёлки, вокруг которой, как вокруг шеста, обвилась почти полностью раздетая блондинистая девица со здоровыми голыми сиськами и не менее здоровой, такой же голой задницей. Похмыкав и поудивлявшись, что кто-то покупает такое уродство, Томас положил фигурку себе в тележку. Теперь и у него, как у взрослого, будет рождественская ёлка.

Праздник прошёл уютно: за мясом, пивом, новым сериалом и общением с Рудольфией, той самой сиськастой тёткой. Чтобы ей было не так обидно, Томас даже поставил под ёлку стопку пива. Вообще, они довольно быстро нашли общий язык, и уже через пару часов ему стало немного стыдно за то, что назвал её уродливой. Нет, ну прикольная же тётка оказалась: молчит, улыбается и сиськами не сильно светит — только жопой. А жопы Томас любил. Пусть мужские, но тем не менее.

Так он Рождество и провёл: от души наелся, поговорил с матерью и даже открыл подарок, которой положил для себя рядом с ёлкой, — новый асусовский трансформер. А когда всё надоело, оделся и пошёл к морю. Луна надрывалась как сумасшедшая, заливая всё вокруг холодным белым светом, настолько ярким, что Томас смог спокойно спуститься к воде, ни разу не споткнувшись. Пожалуй, этой ночью он впервые получал настоящее удовольствие от прогулки, и даже не стихающий ураганный ветер скорее добавлял пикантности, чем по-настоящему мешал. Томас стоял на пляже, слушал беснующиеся волны, бездумно таращился на то и дело мелькающие вдалеке огни маяков, искал знакомые созвездия — в общем, вёл себя как нелепое дитё, а не как взрослый тридцатипятилетний дядька. Отличное Рождество!

Следующий день снова прошёл в ленивом ничегонеделании, а вот стервозная сучка-суббота положила конец его беспроблемному одинокому отпуску. Утро не стало особо выдающимся: бег-хлеб-пресс-камин-душ-кофе. Пока убирал после завтрака, равнодушно посмотрел на суету, организованную съезжающими соседями — ну да, стандартный срок аренды с субботы до субботы, это он тут на две недели. Только во второй половине дня Томас оторвал, наконец, зад от дивана, а себя — от ноутбука, чтобы съездить в город: во-первых, холодильник совсем опустел, а во-вторых, ну сколько можно? Он бегал, более-менее следил за питанием и режимом сна, поэтому сегодня решил побыть плохим мальчиком. Картошка фри и огромный шницель, обжаренный в большом количестве масла. И зелёная марципановая лягушка на десерт! О да, очень плохим мальчиком.

Уже направляясь к кассе, он замер, словно споткнувшись. Спиной к нему, так, что можно было оценить только разворот плеч, уверенную осанку и светлые волосы, убранные в короткий хвост, стоял высокий мужчина, даже немного выше, наверное, самого Томаса. А вот рядом топтался и что-то ему серьёзно выговаривал Йенс. Стильная куртка, блестящие глаза, немного манерные жесты — как будто и не прошёл год с их последней встречи. Чёртов предатель. Первым побуждением Томаса стало желание развернуться и уйти на другую кассу, но он гордо задрал подбородок и мужественно покатил тележку вперёд. Вот ещё! У кого-то гланды зачесались, а ему — мечись.

Встав за парочкой, он начал выгружать продукты на ленту, а закончив, взглянул на Йенса, рассматривающего его с удивлением и заметной досадой. Конечно же, Томас не мог упустить такого шанса!

— Привет, Йенс.

— Томас, — неохотно кивнул тот.

Этот обмен любезностями заставил спутника Йенса обернуться. Как ни странно, Томас его узнал. В смысле, если видишь кого-то раз в жизни, да ещё и вечность назад, то обычно такой человек быстро стирается из памяти. Однако это, видимо, не относится к ситуации, когда твой бойфренд отсасывает у него на твоих же собственных глазах. Откровенно говоря, на той вечеринке Томаса мало интересовала внешность мужика, с которым ему изменял Йенс, но теперь не обратить на неё внимание было сложно, и результат осмотра совсем не добавил хорошего настроения. С таким он бы и сам себе изменил. Лет тридцать пять, твёрдый подбородок, слегка асимметричные брови, придающие взгляду несколько саркастическое выражение, внимательные серые глаза, немного кривая улыбка. Вау. Ну, Йенс, удачливый говнюк!

— Михаэль, мой друг. Томас, старый знакомый. — Он так явно не хотел представлять их друг другу, что это было даже смешно.

Томас только хмыкнул из-за очевидно обтекаемых формулировок и, проигнорировав заинтересованный взгляд Михаэля, вежливо кивнул, не собираясь поддерживать разговор. Однако, несмотря на внешнее равнодушие, не смог отказать себе в удовольствии насладиться разлившимся где-то глубоко внутри приятным мелочным злорадством: он, конечно, понимал Йенса, но прощать никого не собирался. Михаэль рассматривал покупки Томаса с такой смесью тоски и зависти, что она лечебным бальзамом полилась на мстительную недотраханную за прошедший год душу. Картошка фри, бекон, хороший кусок мяса, кое-какая мелочь к завтраку — да-да, это ни разу не Йенсовы овощи. Томас ещё раз намеренно проверил, не забыл ли красную салями, покрутив в руках упаковку и заметив, как сглотнул Михаэль. Так тебе, обосранец! За что боролся!

Когда Томас вышел из магазина, то сразу же встретился взглядом с красавчиком Михаэлем. Тот приветливо улыбнулся и захлопнул багажник, направившись к водительскому месту, а через минуту тёмно-серый Мерседес плавно сдал назад, чтобы неспешно вырулить с парковки и раствориться за поворотом. Томасу оставалось только смотреть вслед.

Пакеты — назад, дверь закрыть — и за лягушкой, лечить нервы. Ублюдок Йенс со своим трахалем! Не то чтобы Томасу было не всё равно… Чёрт, конечно, ему было не всё равно! Мало того что Йенс год назад не удержал член в штанах, купившись на шикарного мужика, так ещё, оказывается, активно налаживал личную жизнь с этим самым мужиком, пока Томас пытался найти точку опоры.

Он очень, очень надеялся, что им больше не доведётся встретиться. Ревность, обида, злость, ущемлённое самолюбие — год уже прошёл, а весь этот набор мазохиста так никуда и не делся, только теперь к нему добавилась ещё чёртова зависть.

— Трахнутая анальная гусеница!

Других слов у Томаса не нашлось. Вернее, нашлись, но они не сильно отличались. На парковке у дома напротив стоял ужасно знакомый чёртов Мерседес. Ну, конечно, долбаное ты дерьмо! Побережье Дании ведь такое маленькое!

Кинув в прихожей пакеты и сетку с дровами, Томас от души хлопнул дверью, после чего стянул куртку и, непрерывно матерясь, прошёл к камину: сумасшедший ветер стих, зато ощутимо похолодало, так что топить теперь приходилось не только ради уюта. На журнальном столике перед диваном, растягивая губы в акульем оскале, светила сиськами в потолок Рудольфия. Томас сел перед ней на корточки и просительно посмотрел в неподвижные голубые глазищи:

— Детка, ну ты же Санта-Клаусиха. Неужели я был таким плохим мальчиком, что не заслужил подарка? Что это за херня через дорогу? На подарок вообще не тянет. — Он протянул руку и осторожно погладил огромную голую ягодицу. — Давай, дорогая, постарайся. Охота тебе смотреть на скучную дрочку? Представляешь, какое порношоу я могу устроить с кем-нибудь? Ради этого даже в спальню тебя перенесу, ну?

Ответа он, понятное дело, не получил, поэтому скривил рожу и встал, направившись на кухню разбирать продукты.

А вечером, почти ночью, стоило ему удобно устроиться на кровати с порнушкой и приспущенными джинсами, как… постучали? Томас выключил звук и прислушался. Точно постучали. Дания! Зима! Жопа мира! Ну кого может нести?! Проклиная дятла за дверью, он, отложив ноутбук, поскакал к выходу, порывисто накидывая рубашку и на ходу застёгивая джинсы. Заморачиваться с пуговицами или прятать стояк ему и в голову не пришло: ночь на дворе — приличные люди в такое время не долбятся, а неприличные сами виноваты. Свет на крыльце высветил красавчика Михаэля с ноутбуком подмышкой. Томас раздражённо распахнул дверь, оставив одну руку на ручке и подняв вторую так, чтобы опереться запястьем на дверной косяк. Михаэль явно не ожидал такого эффектного появления. Обведя глазами выросшую на пороге полуголую фигуру, он неловко улыбнулся и приподнял лэптоп:

— Прости, что так внезапно. Мне очень неудобно, но Йенс обмолвился, что ты разбираешься в компьютерах. У меня конец света: работа горит. Если ноут не заработает, потеряю очень выгодного клиента. Я бы не стал тебя беспокоить, но это правда очень важно.

Томас не мог поверить своим ушам и глазам: такой беспримерной наглости он ещё не встречал. Человек трахнул и увёл его бойфренда, а теперь как ни в чём не бывало просит помочь! И, чёрт бы всё побрал, Томас, долбаный самаритянин, поможет! Потому что мама научила его отвечать вежливостью на вежливость! Выбуркнув какой-то набор звуков, который при большой фантазии можно было перевести как «Проходи» или «Иди на хуй», он направился обратно в гостиную, слушая щелчок закрывающейся двери, шуршание одежды и лёгкие шаги за спиной. Завернув в спальню, чтобы забрать очки для работы, Томас плюхнулся на диван перед камином, молча протягивая руку за ноутбуком. Да, он вежлив! Мало того что никого не послал прямым текстом, так ещё и собрался поработать на любовника своего бывшего любовника, поэтому пошли бы все в задницу: Томас — сама вежливость! Оценив объём работ, он провёл ладонью по мягкому ёжику коротко выстриженных на затылке волос и, нахмурившись, пробормотал:

— Камин затопи. И пива принеси из холодильника. — После чего, помолчав и бросив взгляд на Михаэля, всё-таки неохотно добавил: — И себе, если будешь.

Оторвался от работы он только раз. Проследив за тем, как Михаэль берёт чипсы из большой посудины на столе и потом запивает их пивом, Томас не смог удержаться от ехидной шпильки:

— Тебя Йенс после такого на порог хоть пустит?

В ответ тот от души рассмеялся, с удовольствием сделал ещё один глоток и уютно растёкся по дивану, с интересом поглядывая на Wii.

— Можно? — кивнул он в её сторону.

Томас угукнул и, больше не отвлекаясь, снова сосредоточился на работе. Пока допёр, что крякнулась одна из планок памяти, определил и вытащил сломавшуюся, счёт времени абсолютно потерял, поэтому, когда смог-таки отставить ноут в сторону и с шумным выдохом сочно потянуться, ему показалось, что мышцы вконец одеревенели, забастовали и отвалились. Вредно быть таким фанатом своего дела и идиотом. Забыл, для кого всё делал? Лучше бы не высиживал тут, как курица на яйцах, а удалил бутменеджер с диска С, чтобы ноут только до следующей перезагрузки проработал. Михаэль стоял перед ним, с интересом разглядывая голый безволосый живот, который совсем не скрывала так и не застёгнутая рубашка. Томасу было откровенно наплевать, кто там его рассматривает, а вот на экране телевизора…

— Надо было играть на твоём пользователе. Я бы точно побил твой рекорд, — голос Михаэля просто истекал самодовольством.

Да он издевался! Дразнился! Да-да, разводил, как маленького. Ну как есть пидорас! Пф-ф-ф! Чтобы Томас на такое купился? Да никогда в жизни! Он фыркнул и выставил вперёд горлышко бутылки:

— Ха, деточка! У тебя нет ни шанса против меня!

— Проверим? — провокационно выгнул бровь тот.

— Заводи! Второй пульт в коробке. — Томас подхватился, азартно сверкнув глазами. — Готовь попку, девочка. Сейчас я её надеру!

Михаэль на это только ехидно оскалился:

— Эта девочка сейчас покажет, как играют в бейсбол настоящие мужчины!

— Откуда бы ей это знать? — покапал в ответ ядом Томас, натягивая на запястье шнурок от пульта. — Учись, пока можешь!

В общем, со счёта они сбились часа через полтора. Ещё через час перешли на Тома и Михи. А закончили, когда рассвело. Ну ладно, давно рассвело: первые утренние бегуны уже отбегали, а Йенс пару раз с озадаченным видом выходил на улицу. Решив, наконец, поиметь совесть, Михаэль с Томасом отложили пульты, а последний поинтересовался:

— А ты чего один, кстати, без Йенса?

— Да он уже спал, — отмахнулся Михаэль. — Подумал: какая разница, с ним я приду или нет. Всё равно работать надо было. — Тут он запнулся и застонал: — Работа!

Томас хлопнул его по плечу:

— Думаю, если напишешь своему клиенту о технических неполадках, ничего страшного не случится. Всё-таки скоро Новый год и всё такое, а его во всём мире празднуют. И вообще, скажи ему, что по воскресеньям работают только трудоголики.

О том, что сам, будучи в отпуске, полночи с субботы на воскресенье решал чьи-то проблемы с лэптопом, Томас предусмотрительно решил забыть. Что ж он такой безотказный головожоп, а? Ничему его жизнь не научила.

Михаэль улыбнулся, рассыпался в благодарностях и, махнув на прощание рукой, поспешил откланяться. А Томас запустил посудомойку и, убрав пустые бутылки, довольно раскинулся на кровати, плотоядно вспоминая аппетитную задницу, всю ночь маячившую перед глазами. Видимо, подсознание ей тоже вдохновилось: во снах она присутствовала в таких ракурсах, что по пробуждении срочно пришлось вручную устранять возникшую проблему. Вытирая с живота результаты своего утреннего «труда», Томас уныло думал, что дрочить на любовника бывшего любовника ему ещё не доводилось. Дерьмо.

Уже через пару дней идея пораньше закруглиться с датскими каникулами стала выглядеть на редкость привлекательной: честное слово, Томасу иногда казалось, что он рано или поздно встретит этих двоих в собственном сортире. На пляже, в магазине, во время бега… Даже на долбаную заправку они приехали одновременно! А когда Томас вышел из магазина, облизывая мягкое мороженое, присыпанное солёной лакрицей, то наткнулся на такой взгляд Михаэля, что чуть не подавился. Жадная жопа. Раз так хочется — купил бы, а не приличным людям в рот пялился.

На следующий день во время обязательного променада по берегу моря Томаса атаковало здоровое зубастое чудовище. Оно радостно поскуливало и, поставив лапы на плечи, пыталось лизнуть нос. Конечно, вот так неожиданно выдержать вес здоровой туши было нереально, так что Томас свалился на песок, смеясь и уворачиваясь от мокрого вездесущего языка:

— Фу, ну хватит меня слюнявить, зверюга. – И, умудрившись наконец-то выбраться из-под собаки, чтобы усесться рядом на корточки, восхищённо затеребил длинную шерсть. — Какой ты красавец! Ты у нас чей? — С этими словами он поднял голову и сразу поскучнел, наткнувшись взглядом на приближающуюся парочку.

— Дарвин, к ноге! Прости, Том, — крикнул Михаэль, приветливо улыбаясь.

— Да ничего. Это твой такой? — Он продолжал теребить чёрную шерсть между ушами, заставляя Дарвина разрываться между необходимостью выполнить приказ или остаться, чтобы дополучить свою дозу кайфа.

Йенс подошёл и хотел прицепить к шлейке поводок, но Дарвин вырвался и предупреждающе зарычал.

— Дарвин! Прекрати! — тут же рявкнул Михаэль, наблюдая за тем, как Йенс отходит, раздражённо поджав губы. Дарвин виновато заскулил и под удивлёнными взглядами всех троих прижался к Томасу.

Досада тут же трансформировалась в злорадство, и Томас с удвоенным усердием затеребил длинные уши, тихонько, так чтобы не услышали остальные, приговаривая:

— Правильно, хороший мальчик. Йенс у нас плохой дядя. В следующий раз кусай его за задницу.

— Не знал, что ты так любишь собак. — Вряд ли Йенс хотел, чтобы досада в голосе была так слышна, но справиться с собой у него не получилось.

Томас на это только удивлённо поднял брови:

— А почему тогда я почти пять лет капал тебе на мозги с просьбой кого-нибудь завести? Это ты нудел, что будет грязно.

— Пять лет? — не скрывая удивления, вмешался Михаэль. — Подожди, так это ты бывший сожитель Йенса?

Томас заржал и поднялся, напоследок ещё раз потрепав Дарвина. Кажется, он уже нагулялся. Поэтому, иронично посмотрев на Йенса, развернулся и не спеша пошёл к дюне, бросив напоследок:

— Да кто ж меня знает.

Примерно через час в дверь постучали. За стеклом Томас увидел Михаэля с уже знакомой неловкой миной и, вздохнув, пригласил его в дом.

— Я пришёл извиниться. — Михаэль запустил пятерню в волосы и, отказавшись присесть, мотался теперь по гостиной. — Я понятия не имел, что это ты, а то бы не стал навязываться с лэптопом. Спасибо, что не послал, хотя, вероятно, хотел.

— Да? — с интересом посмотрел на него Томас. — А то, что я на той вечеринке застал своего бойфренда с твоим членом во рту, этого ты тоже не знал?

Михаэль резко остановился, будто натолкнувшись на стену, и вытаращился в ответ:

— Так это был ты?! Я тогда мало что соображал. Кто-то зашёл, увидел и тут же вышел. Йенс тоже никак не отреагировал, хотя тебя заметил, вот я и не придал этому особого значения. Мы ещё потом ржали, что в незапертой комнате устроили гей-порно для всех желающих.

— Да, я сейчас тоже думаю, что надо было не интеллигентно сваливать, а подойти и хорошенько оттянуться по вашим пьяным рожам, — хмыкнул на это Томас.

Михаэль недолго помолчал, рассматривая пол под ногами, и вдруг снова резко поднял голову:

— Твой бойфренд? Йенс сказал, вы к тому времени уже расстались.

— Видимо, он забыл мне об этом сказать, а трахался со мной в качестве оплаты за жильё, — закатил глаза Томас.

— Чёрт. — Михаэль провёл рукой по волосам и досадливо поморщился. — Совсем дерьмово. И ты всё равно починил мой ноут тогда.

Томас пожал плечами и пошёл к холодильнику:

— Слушай, это не та тема, которую я хотел бы обсудить на досуге. Пиво хочешь?

— Не, спасибо, я лучше пойду. Кажется, мне надо подумать.

— Не буду тебя провожать, — отсалютовал бутылкой Томас, после чего вернулся в гостиную и включил Wii, уже не обращая внимания на щелчок дверного замка.

Принимая вечером душ, он обнаружил, что забыл халат в гостиной. У него не было ни малейшего желания натягивать старые шмотки, поэтому, как следует вытеревшись, Томас в чём мать родила потопал к дивану, проверив перед этим, что не забыл задёрнуть занавески. Не то чтобы кого-то сильно волновало, будут ли соседи пялиться на его член, но, если вспомнить, что там за соседи… В общем, да, волновало.

Выпив шоколадного капучино, Томас забрал книгу из спальни и растянулся на диване перед камином. Пошли все в жопу. Он не даст испортить себе отпуск.

Разбудило его какое-то скрежетание. Он даже не сразу сообразил, в чём дело. Только когда через минуту сон отступил, Томас понял, что кто-то скребётся со стороны двери, выходящей на террасу. Раздвинув занавески, он увидел знакомое волосатое чудовище. Открытую дверь оно приветствовало радостным тявканьем и, ни секунды не сомневаясь, ломанулось внутрь. Томас выдержал слюнявое сердечное приветствие и выглянул на улицу. Ни Йенса, ни Михаэля там не оказалось, как и машины у соседнего дома, хотя свет в гостиной пробивался через щели в занавесках.

— Тебя забыли, что ли? — удивился Томас, потрепав мохнатые уши. — Подожди, сейчас оденусь и проверим.

Вообще странно, что на Дарвине не было шлейки, если его выпустили из дома. Натянув джинсы и футболку, Томас взял куртку, снова задёрнул занавески и в сопровождении игриво подпрыгивающего Дарвина отправился к соседям. Входная дверь оказалась приоткрыта, а изнутри не доносилось ни звука. На стук никто не отреагировал, так что Томас, придержав Дарвина, толкнул дверь и крикнул:

— Эй, есть кто дома?

Не получив ответа, он опустил взгляд на вывалившего розовый язык Дарвина и хмыкнул:

— Ну, пошли посмотрим. Вот будет номер, если они не стали выключать свет, потому что ненадолго уехали, а дверь просто забыли закрыть.

Зайдя в гостиную, он присвистнул и растерянно осмотрелся. На полу валялись осколки чашки, стол оказался небрежно отодвинут к окну, подсвечники и пара книг с газетами равномерно застилали пол, а лэптоп, который Томас недавно починил, выглядел просто кучей металлолома. Как нужно было над ним издеваться, чтобы превратить в такое?

Внезапно со стороны входной двери раздались шаги. Томас резко обернулся и выпучился на зашедшего Михаэля. Всегда убранные в короткий хвост светлые волосы скатались, глаза нездорово блестели, по лицу и шее кое-где стекала кровь, на скуле уже начал наливаться синяк, костяшки пальцев оказались содраны — ну как есть, дворовый кошак.

— Том? — удивлённо спросил он и, морщась, принялся неловко стягивать куртку.

— Боже, что с тобой случилось?! — Отмерев, Томас подскочил к нему и принялся помогать. А увидев порванную футболку, выматерился и приказал: — Раздевайся. Надо проверить: может, тебе надо к врачу.

— Не надо мне к врачу. — Михаэль присел на подлокотник дивана.

— Осмотреть тебя всё равно надо, — ответил Томас, отступая назад. — Где вещи Йенса? Аптечки у вас, конечно, с собой нет?

— Да какая там аптечка. Конечно, нет. Вещи Йенса там, — кивнул Михаэль в сторону одной из дверей. — Тебе зачем?

Томас проигнорировал вопрос, направившись в указанную спальню. Как и следовало ожидать, почти стерильно чистые футболки идеально ровной стопкой лежали в шкафу. Схватив всё, что было, он вернулся обратно и недовольно посмотрел на Михаэля:

— Ну чего расселся? Раздевайся, говорю. Где тут ванная? Бери стул и пошли.

В ванной они включили свет, Михаэль оседлал стул, а Томас, порвав одну из футболок, намочил её и начал аккуратно стирать кровь с ран на голове Михаэля.

— Так тебе для этого его вещи нужны были? — заржал тот.

— Они у него стерильней медицинских бинтов, — проворчал Томас. — Кровь уже свернулась. Я постараюсь аккуратно. Так что случилось?

Михаэль зашипел и попытался уйти от прикосновения, но тут же снова застыл и улыбнулся:

— Ты знаешь, что у тебя занавески в гостиной просвечивают?

— Какое отношение мои занавески имеют вот к этому? — указал Томас на сбитые костяшки.

— Самое прямое, — задумчиво ответил Михаэль, тоже переводя взгляд на руки. — Когда я от тебя выскочил, то походил немного по берегу, думал — отпустит. В общем, более-менее пришёл в себя и вернулся. А тут Йенс. Короче, я не выдержал и сказал всё, что о нём думаю. Мы поорали немного и успокоились вроде. А потом смотрю: он в окно пялится, а там ты голой задницей сверкаешь. — Он хлопнул Томаса по упомянутой заднице, немного сжав ладонь. — Всё легло на старые дрожжи, и я снова решил свалить, чтобы проветрить голову. А Йенс с какого-то перепугу решил, что я собрался к тебе, и такое началось! Никогда ещё не участвовал в настолько безобразных сценах. Чего только я о себе не узнал. В какой-то момент он полез на меня с кулаками, мы подрались, и я всё-таки ушёл: нам обоим нужна была пауза. Видимо, пока я наслаждался морским воздухом, этот мудак взял мою машину и свалил.

Пока он говорил, Томас закончил и отступил на шаг назад, откладывая в сторону рваньё, в которое превратилась футболка. Михаэль запустил пару пальцев под пояс джинсов Томаса и притянул его к себе:

— Так как ты тут оказался?

— Ко мне прибежал Дарвин, и я решил отвести его обратно. Дверь оказалась незаперта, свет в доме горел, а машины на парковке не было, поэтому я хотел убедиться, что всё в порядке, — отчитался Томас, глядя на него сверху вниз, после чего отвёл руки Михаэля в сторону и снова сделал шаг назад. — Михи, я не сплю с занятыми мужиками. Если помнишь, ты встречаешься с Йенсом.

— Не встречаюсь.

Михаэль поднялся и потеснил Томаса к длинной каменной столешнице, в которую была вмонтирована раковина. После того как дальше двигаться оказалось некуда, Михаэль заставил Томаса усесться, а сам встал между его ног.

— Ты меня усадил прямо в лужу, рукожоп, — проворчал Томас. — И я всё ещё не сплю с занятыми мужиками.

— Больше всего я ненавижу, когда мне врут, когда из меня делают дурака и когда мне изменяют. Пару месяцев назад мы с Йенсом разбежались как раз из-за того, что кое-кто готов давать всем и каждому. Он поныл, попросил прощения, и мы решили снова попробовать. Не могу сказать, что испытывал какой-то невероятный энтузиазм при этой мысли, скорее просто плыл по течению. Поэтому мы сюда и приехали, но, по-моему, попытка была обречена, уже когда я увидел тебя в магазине. — Он поцеловал Томаса в шею, забираясь руками под футболку. — А как посмотрел сегодня, с каким выражением Йенс на тебя пялится, так чуть его не придушил.

— Пф-ф, да не тронул бы я твоего Йенса, — фыркнул тот, поднимая руки и позволяя-таки стянуть с себя футболку, чем Михаэль тут же воспользовался, оставляя засос на обнажившейся ключице и начиная расстёгивать пуговицы на ширинке джинсов Томаса.

— Меня больше беспокоило, что он тронет тебя. М-м-м, ты не носишь белья? — спросил он и, едва касаясь, провёл пальцами по гладкому лобку.

— Торопился. Так, стоп! — приказал Томас, отводя руку Михаэля в сторону. — Я не буду трахаться на мокрой в жопу каменной столешнице в ванной. И здесь холодно. Как ты тут вообще сидел без футболки?

— Мне было не до того, — хмыкнул Михаэль, отстраняясь и с интересом рассматривая сжавшиеся от холода соски Томаса, после чего наклонился и, слегка прикусив, лизнул один из них, оставляя влажный холодный след.

Притянув Томаса к себе, он провёл языком по его губе и начал расстёгивать свои джинсы.

— Я только потрогаю. У меня на тебя большие и долгие планы. Было бы обидно сразу же опозориться и быть посланным, — сказав это, он царапнул зубами подставленную шею с уже проступившей тёмной щетиной.

— Бля, знаешь, сколько мне пришлось обходиться долбаной дрочкой? Я хочу получить свой секс!

Однако вырываться Томас не пытался, послушно откинув голову назад и приподнимаясь, чтобы дать стянуть с себя джинсы. Почувствовав лёгкую боль от ногтей, надавливающих на кожу под головкой, он тяжело задышал и попытался толкнуться навстречу, показывая, чего хочет. Михаэль подвинул его бёдра, заставив сесть на край столешницы, после чего прижал их члены друг к другу, собирая выступившую смазку и уверенно проводя ладонью по всей длине. Томас резко притянул его за шею и на мгновение замер, громко выдохнув, после чего впился в подставленные губы и жёстко ущипнул сосок Михаэля, с удовлетворением чувствуя ответную дрожь. Толкаясь бёдрами навстречу, он перехватил инициативу, накрыв руку Михаэля своей, и ускорился, начиная в таком же ритме трахать языком его рот. Почувствовав, как тело Михаэля напряглось, Томас сильнее надавил ему на шею, не давая уйти от поцелуя, и, не прекращая быстрых, почти грубых движений рукой, болезненно прикусил его нижнюю губу, вырывая тихий, едва слышный стон. Буквально несколько движений, и по телу Томаса прошёл спазм, а из щели на головке вырвались тонкие белёсые струи, пачкая животы и стекая по сцепленным пальцам вниз. А ещё через мгновение Михаэль последовал за ним.

Как подростки, честное слово!

Отдышавшись, Томас осмотрел забрызганного остывающей спермой Михаэля, хмыкнул и, не глядя, взял валяющуюся рядом футболку, чтобы его вытереть, с неудовольствием ощущая, как быстро начинает стягивать кожу у него самого. Михаэль не дал закончить, неожиданно нежно поглаживая его шею и снова втягивая в поцелуй. В конце концов Томас всё-таки мягко отстранился и соскочил со стола.

— Здесь и правда холодно, — пояснил он, наклоняясь за джинсами. — И мне надо в душ.

— Останешься?

Михаэль с интересом наблюдал, как Томас, морщась, втискивается в намокшие джинсы.

— Ни за что, — покачал головой тот, с досадой рассматривая свою же футболку, которой пару минут назад вытирал сперму. — Мне только Йенса не хватало, если он решит вернуться. А ещё у меня там пиво, мясо и бейсбол.

— Логично, — согласился Михаэль и, помолчав немного, уверенно заявил: — Тогда мы с Дарвином переезжаем к тебе.

Томас насмешливо выгнул брови, но, поиграв с полминуты в гляделки, только рассмеялся и махнул рукой:

— Могу сейчас что-нибудь с собой захватить.

Михаэль на удивление гармонично вписался в быт Томаса. Он любил пиво, играл в бейсбол, не замечал брошенных посреди комнаты футболок, добавляя к ним свои, отлично трахался и не менее отлично готовил мясо. Дарвин шалел от счастья, не зная, к кому первому подлизаться, а Томас наконец-то смог по достоинству оценить свой рождественский подарок, заодно оторвавшись за год, проведённый без полноценного секса. И только один-единственный вопрос вызвал у них спор.

— Михи, она вторая по значимости женщина в моей жизни, и это не обсуждается, — угрожающе заявил Томас, сложив руки на груди.

— Она же страшная, как вторая мировая, — простонал Михаэль, однако не забыв с интересом понаблюдать за игрой обтянутых футболкой мышц. — Ты посмотри на неё! У меня всё падает, стоит её увидеть!

— Думаю, я справлюсь с твоим нестоянием, — с усмешкой ответил Томас, указав глазами на заметно увеличившееся содержимое ширинки Михаэля.

Больше они к этому вопросу не возвращались, и Рудольфия заняла своё законное место на прикроватном столике.

Потому что надо уметь выбирать Санта-Клауса.

И правильно расплачиваться за подарки.

Марципановые лягухи