Тель-авивский дневник

 
Уик-энд на двоих

- Признаться, я принимаю участие
в судьбе этой молодой женщины. Она
 не такая плохая, как о ней говорят. Но страсти
 ее погубят.
- Страсти? Что это такое - страсти? Просто она
дурно воспитана.
М.Швейцер,
"Маленькие трагедии"
 
Дорога на Кинерет
Из Южного Тель-Авива до озера Кинерет утром в четверг можно доехать часа за четыре. Это если не повезет. Если повезет - то за три с половиной. Ронни разбудил меня аж в пять утра. Я даже на работу встаю на полчаса позже, поэтому просто завернулся в одеяло и стал досматривать сон. Но неутомимый Рон стащил одеяло и посадил меня, сонного, на кровати.
- Ну-ка, вставай, а то попадем в пробку - будем до коттеджа полдня добираться.
Пришлось вставать и ползти в ванную, потом на кухню - с закрытыми глазами. А этот негодяй даже чайник не включил. Ползает где-то в комнате, сумку собирает. Говорил же я вчера - давай с вечера соберем, поспали бы подольше. Так ведь нет. Опять на меня повесил завтрак готовить, может, еще и кофе ему в салон принести?
Хмурый и невыспавшийся сижу я в машине. Конечно же, на Северном шоссе сумасшедшая пробка, ползем уже полтора часа - все никак из города не выехать. Кроме кофе я ничего не съел, и уже проголодался по-настоящему. Ронен, зато, натрескался - и за себя, и за меня. Мурлыкает что-то под нос - радио подпевает. Толстяк!
Ну вот, наконец-то, Тель-Авив позади, но теперь уже я требую остановится в придорожной забегаловке и перекусить. Делать нечего, тормозимся, я хватаю сэндвич с кока-колой, а, заодно, бутылку белого сухого "Совиньона". Из чистой вредности и духа противоречия. Ронен неодобрительно ворчит, но я решительно несу вино в машину. Ехать еще прилично - должен же я немного поправить себе настроение.
- Стакан хоть возьми, - Ронни бросает на меня косые взгляды, но мне наплевать.
Потягиваю вино из горлышка, просто назло, хотя в бардачке есть пластиковые стаканчики. Вот так всегда - если мы куда-то едем вдвоем, обязательно будем ссориться. Из-за всего подряд.
Над перевалом висит серый туман, мы еле-еле ползем. Хорошо, машин мало, да и перепад высот небольшой. По склонам гор - арабские деревни. Как они тут живут, на этих камнях, - ума не приложу. Пока вскарабкаешься - умереть можно. Лепятся друг к другу разнокалиберные домики, словно ласточкины гнезда. Мечети и те на разных уровнях. Высокие тонкие минареты, верхушка кажется прозрачной из-за каменной вязи. Некоторые дома - прямо произведения искусства - с арками, колоннами, украшенными орнаментом. И ни единой травинки-былинки. Голый камень. Да еще сетка вдоль дороги - от осыпей. Унылый пейзаж.
Ну, вот и перевал миновали, дорога идет немного вниз.
- Ронни, остановись, я хочу выйти.
- Здесь нельзя, нет остановки, сам не видишь что ли?
Тогда я берусь за ручку дверцы. Зная, что я запросто могу открыть дверь на полном ходу, Ронен резко тормозит, съезжая на обочину. Выхожу, сажусь на капот спереди, опираясь ногами на бампер. Мне просто надоело ехать, да и мутит немного от вина. Ронни тоже вылезает и останавливается передо мной:
- Ну и долго ты сидеть тут будешь?
Я смотрю на него - большого и сердитого, и мне хочется от души похулиганить.
- Ронни, давай целоваться, а?
- Псих, а машины кругом?
- Да нет никого, ты что, - я замечаю за спиной моего друга выползающую из-за поворота легковушку, обхватываю его ногами, руками притягиваю голову к себе и целую в губы - взасос.
Машина проползает мимо на скорости километров двадцать, я замечаю краем глаза изумленные физиономии за стеклом.
Наконец, отпускаю возмущенного моим коварством Ронни. Уворачиваюсь от его руки, которой он пытается сграбастать меня за шиворот, и спрыгиваю за машину. Ну погоняйся, погоняйся за мной - все равно не догонишь. Мы делаем пару кругов вокруг машины.
- Я сейчас один уеду, - возмущенно кричит мне Ронни.
Ой, да ради Бога. Поворачиваюсь и иду назад по шоссе. Сзади хлопает дверца, шелестят шины - Ронен едет за мной задним ходом. Останавливаюсь - он тоже встает. Выходит, подходит ко мне, берет за руку и пытается усадить на заднее сидение.
А я свободной рукой хватаю его между ног. У, милый, да ты и сам не прочь. Пока Ронен в обалдении от моей наглости, быстро опускаюсь на корточки, сдергивая с него шорты вместе со всем остальным. С шоссе из-за машины меня не видно, это уже хорошо.
Все, милый, теперь ты мой. Ты в плену моих губ, моих пальцев. Ты уже обхватил руками мою голову, я уже слышу твой стон. Плевать тебе и на машины, и на тех, кто на нас смотрит.
Следующие полчаса - сплошное сумасшествие. Кто-то проезжает мимо, не обращая на нас внимания, кто-то резко тормозит, увидев две странные фигуры - одна животом поперек багажника, а вторая сзади совершает странные и не очень-то пристойные движения. Один, особо близорукий, даже остановился впереди нас на обочине, но, рассмотрев повнимательнее, газанул так, что из-под колес полетел гравий.
Потом я поливаю остатками вина заднее крыло, смывая следы наших безумств. Довольный, разваливаюсь на заднем сидении. Ронен косит на меня в зеркало заднего вида.
- Ты, все-таки, хулиган и бандит.
Улыбаюсь и закидываю ноги на спинку переднего сидения.
- Зачем ты это сделал, а?
Откуда я знаю, зачем. Просто так.
- Вы, русские, все такие сумасшедшие?
Может быть, и не все. Может, я один такой псих. Но мне осточертели любопытные взгляды и скабрезные намеки на работе. Я видеть не могу снисходительно-понятливые лица соседей, когда я говорю им ежеутреннее "Шалом". Я хочу доказать - им всем, "нормальным", глазевшим на нас сегодня, вывернув шеи, - что я имею право на любовь, - я, обыкновенный, не герой порнофильма или любовно-слащавого романчика - такую, которую я сам выбрал. И на секс - где я хочу и как я хочу. И на свой маленький собственный кусочек счастья - засыпать и просыпаться рядом с любимым, всем телом, каждой клеточкой ощущая его тепло и нежность.
Слава Богу, что никто еще полицию не вызвал, провели бы мы уикэнд в свое удовольствие.
Шоссе, петляя, спускается все ниже в ущелье. Еще поворот - и навстречу выплывает озеро - длинное и синее. Пальмы всех размеров, на которых висят огромные гроздья фиников, выстроились вдоль дороги почетным караулом. Один частный пляж, второй, вот уже и коттеджи начинаются.
- Сядь нормально, бандит, - Ронни улыбается мне в зеркале. - Мы уже приехали.
 
Ночь над Кинеретом
Я сижу в ночном баре на берегу Кинерета. Один, без Ронена, от которого я тайком сбежал. Впрочем, при желании он меня легко найдет - бар чуть ли не единственный, остальные давно закрыты. Заказываю официанту Мартини и какой-то "острый салат". Что за салат - я не имею ни малейшего понятия, но мне все равно. Уикэнд получается каким-то тоскливым, мне давно уже не было настолько тошно. Идиот-официант притаскивает мне чистое Мартини и салат, в котором угадывается элементарная капуста, обильно политая уксусом. Приходится просить еще апельсиновый сок и лед, которого, оказывается, нет. Ну хоть мороженое мне принеси, балбес, обыкновенное, сливочное, безо всяких добавок. Делаю сам себе коктейль. Официант осторожно спрашивает, не нужна ли мне свеча на стол, для интима. Интим, ага, тихо сам с собою. Заодно прошу принести очень крепкий и очень сладкий кофе с кардамоном, по-арабски. Не сейчас, а когда за столик сядет такой большой и толстый господин.
Огонек колеблется в круглом низком коньячном бокале. Негромко поют "Битлз", хозяин, похоже, бывший фан - все простенки увешаны огромными постерами с их изображениями.
Скрипит стул напротив, разрушая мое одиночество.
- Опять ты пьешь, - Это Ронни пришел, конечно.
- Разве так пьют, Ронен? Всего лишь Мартини.
- А с утра было вино, а днем ты пил пиво. Утро чем встречать будешь? Абсолютом, текилой?
Официант приносит кофе. Вкусно и резко пахнет пряностями.
- Видишь, Ронен, я и о тебе позаботился. А ты все недоволен.
- Ты бы о себе позаботился, - Ронни отодвигает чашечку.
Все как всегда. Смотрю пустыми глазами на огни, отражающиеся в черной воде Кинерета. Что-то разладилось между нами, милый. Неужели ты этого не чувствуешь? Что мы упустили, на каком повороте наших отношений мы пошли в разные стороны? Или это только мне кажется? Но почему тогда мы перестали понимать друг друга? Где оборвалась та незримая нить, что связывала нас так недавно? И так давно.
- Ты все время был где-то далеко. На катамаране отказался со мной покататься, с этими девками полдня болтал, - Ронни обижен моим невниманием, он даже не замечает, что я его почти не слушаю.
- На катамаране? Ты весишь в два раза больше, тебе нравится, когда над тобой смеются? Мне нет. И это не девки, а туристки, из моего родного города.
Две подружки-хохотушки из Питера, приехали на месяц отдыхать в Израиль. В полном восторге. Не стал я их разочаровывать, повосхищался с ними, как тут все прекрасно. Они все допытывались, кто такой Ронни, и чего он на них зверем смотрит. Догадались, наверное, да мне-то что. У нас тут эта, демократия, с кем хочу, с тем и сплю. Вот только хочу ли?
Ронен бубнит, вспоминая прошлые обиды - реальные и вымышленные, а на меня все сильнее наваливается беспросветная тьма депрессии. Душная влажная ночь давит виски, тяжело дышать. Вспоминаю, что забыл дома все лекарства. Значит, опять до утра - разламывающая боль в легких, невозможность вздохнуть всей грудью, до конца. Опять бесплодные поиски такой позы, чтобы можно было уснуть, не чувствуя, какими неровными толчками бьется сердце. Мартини тут не поможет. Ты прав Ронни, встречать мне утро "Абсолютом". Хватит уже ныть, ты что, не видишь, как мне плохо?
Не видит. Или не хочет видеть.
- Куда? Ты куда пошел? Геня!
За водкой я пошел, отстань от меня. Уйди, дай мне побыть одному сегодня ночью. Может быть, утром все будет иначе, и я с улыбкой буду вспоминать свои сомнения. А сейчас я хочу тишины и одиночества. Хочу смотреть на воду, слушать шорох прибоя. Я редко бываю один и устал от вечной суеты, шума, гама. Ну посиди хотя бы молча, Ронен, раз уж твердо решил быть со мной рядом сегодня.
На полпути я передумываю и покупаю только сигареты. Как ни странно, после них мне легче дышать. На лице Ронни облегчение, он уже заранее был уверен, что я куплю водку. Кофе он все-таки выпил, слегка подобрел и нотаций больше не читает. Тем более, что это все равно бессмысленно.
Сижу, курю, слушаю музыку, глядя мимо Ронена. Ничего не хочется. Зачем мы сюда приехали? Все то же самое есть и рядом с домом - пляжи, бары. Катамаранов нет, так они мне даром не нужны. Дома к нам привыкли, а тут я постоянно чувствую на себе взгляды из соседних коттеджей. Вроде, уже давно пора притерпеться, а все равно дискомфорт. На папу Ронни не тянет, слишком мы разные. Что забавно, дома он стесняется демонстрировать наши взаимоотношения, а тут чуть ли не напоказ выставляет.
Официант, словно бы случайно, кладет нам на столик счет. Боится, что не заплатим или просто домой уже хочет? Мы с Ронни единственные, кто еще сидит в баре. Ненавязчивый такой сервис. Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?
Ронен лезет за кошельком.
- Ронни, я сам могу заплатить, - смотрю на него почти с ненавистью, - Я не нищий! И уходить отсюда пока не собираюсь!
- Что ты злишься? Тут все дорого, разве ты не видишь сам?
Ну и что, не обеднею, сколько можно демонстрировать мне свое превосходство? А потом удивляться, что я раздражаюсь. Конечно, скорее всего, я не прав, просто Ронен добрый, шедрый, заботливый, любящий. Тьфу! Одни достоинства. Нет, есть недостаток - толстяк. Мне становится смешно. Национальный спорт израильтян - вкусно и много кушать. Даже есть такая поговорка, что в Израиле едят один раз в день - с утра и до вечера. Потом бегают по медицинским центрам и лечатся от ожирения. Или глотают всякую разную ерунду типа "Гербалайфа", от которой все равно никакого толку нет. В последнее время Ронни тоже поддался этой моде и накупил каких-то таблеток, чаев, книжек. Мужественно голодает весь день, а ночью лезет в холодильник за пиццей.
- Не могу я тебя понять, - со вздохом говорит мне Ронен, - То ты бесишься, то смеешься, то какие-то дикие выходки у тебя, как сегодня утром. И, главное, пьешь. Я тебе так противен, что ты не можешь быть со мной трезвым?
- Был бы противен - давно бы ушел. Не говори ерунды, - вот уж не думал, что мой милый рассуждает на такие темы. Мне казалось, что его просто раздражает мое пьянство постоянное.
- И куда бы ты ушел? Тебе очень удобно со мной жить, за квартиру платить не надо, на всем готовом, никаких проблем.
Ах, вот, значит, как. Значит, ты так думаешь? По-твоему, я сам себя обеспечить не смогу?
- Я к тебе жить не набивался. Между прочим, когда мы познакомились, я жил один и самостоятельно. Это ты за мной месяц ходил, упрашивал, а теперь сам упрекаешь? Я тебе не мальчик, работаю, и вполне могу обойтись без тебя.
Я встаю, кидаю деньги на блюдечко со счетом. Интересно, можно ли отсюда на автобусе добраться до Тель-Авива. Сейчас уже поздно, а завтра уеду. Провались он пропадом, этот Кинерет вместе с этим уикэндом. Обидно, конечно, тем более, что в словах Ронни достаточно много правды. Я, действительно, привык жить, не думая о деньгах. Значит, буду отвыкать, вот и все. Еще обиднее, что Ронни абсолютно не принимает в расчет, что он мне далеко не безразличен. И деньги тут никакой роли не играют. Я люблю просыпаться рядом с ним, люблю его теплые большие руки, которые умеют быть такими нежными и ласковыми. Люблю все те глупости, которые он мне шепчет по ночам.
Но вот встало что-то между нами, а мы даже не заметили, когда это произошло. А это "что-то" все растет, отдаляя нас друг от друга. Мы из разных стран, из разных поколений. Нас намного больше разделяет, чем связывает. И, хотя мы пытаемся бороться, внешние обстоятельства часто оказываются сильнее нас.
В невеселых рассуждениях я провожу большую часть ночи и возвращаюсь в коттедж только под утро. Ронен спит, одинокий и несчастный на большой двухспальной кровати. Я сажусь на край, долго смотрю на его лицо. Нет, никуда я не уеду. Кто-то же должен сделать шаг навстречу первым. Если мы хотим быть вместе, значит, надо перебороть в себе то, что многие считают гордостью, а на самом-то деле это обыкновенное самолюбие, неумение сказать "я люблю тебя" тогда, когда это необходимо для обоих. Нежелание отказаться от своего "хочу", даже ради любимого человека. Вот сейчас я потихоньку заварю кофе, сделаю тосты, возьму маленький подносик с завтраком и пойду будить моего толстяка.
Посмотри, милый, ночь кончилась. Какое яркое радостное солнце встает над горами. И небо - чистое, словно глаза ребенка. И у нас впереди целых два дня вместе, у теплого ласкового озера. Давай оставим за перевалом наши ссоры, наши заботы. Бог с ними. Открой глаза - видишь, я улыбаюсь тебе, трезвый, как ты и хотел. И мы будем кататься на катамаранах, на байдарке, если ты в нее поместишься, пусть себе смеются, да плевать нам на них на всех. А потом будет наша ночь - жаркая, влажная. Она спрячет нас от любопытных глаз, укроет черным покрывалом, заставит забыть о делах, важных и второстепенных. Будет только любовь. И нежность. И желание продлить эту ночь до бесконечности. И, может быть, рухнет та нелепая стена между нами, которую мы сами выстроили, когда, утомленные, мы уснем в объятиях друг друга.
Я касаюсь небритой щеки моего друга, сначала ладонью, потом губами. И наградой мне за бессонную ночь на берегу - его счастливые глаза.