Красавец и Чудовище

В тот вечер я уснул рано, не смотря на громкую музыку, доносившуюся из квартиры наверху, где соседи, большие друзья стакана и бутылки справляли очередной праздник. Около полуночи меня разбудил крик. Твой крик.
-Помогите! - твой голос разорвал ночную тишину и отозвался в моём сердце такой болью, что мне стало трудно дышать.
Что случилось? Почему ты так кричишь под моим окном? Неужели что-то или кто-то угрожает тебе и твоей жизни? Я привстал на кровати и выглянул в окно, но фонарь почему-то не горел и было так темно, что я ничего не увидел. Вскоре крик повторился уже совсем рядом с окном. И вдруг кто-то застучал в стекло.
-Помогите, убивают!
Потом раздался сильный удар и на меня посыпался дождь из осколков. Хорошо, что я хоть успел отстраниться и прикрыть лицо руками. А вот ты нет. И поэтому сейчас ты лежишь на полу моей комнаты весь в крови и не подаёшь признаков жизни.
Всё, уходим, он вот в это окно влез, сейчас ментов по-любому вызовут! - раздалось с улицы и послышался топот нескольких пар ног.
Остолбенев от ужаса я смотрю на тебя, лежащего ничком на полу. Вначале мне в голову приходит страшная мысль, но присмотревшись, я вижу, что ты дышишь. Ты просто без сознания, наверное, ударился головой, когда упал на пол, но ты ведь ещё и порезался. Тебе нужна помощь. Помощь, которую я не могу тебе оказать. Я пытаюсь дотянуться до телефона, который упал на пол и лежит рядом с кроватью, но у меня ничего не получается. Я пытаюсь ухватить ручку коляски, отъехавшую к стенке, но тщетно, она слишком далеко. Слёзы бессилия душат меня, но я сдерживаюсь и не плачу, потому что знаю, что это не поможет тебе. Я собираюсь закричать, но у соседей опять так громко играет музыка, так что в подъезде вряд ли кто-то услышит меня, а на улице... Я почти посадил себе голос, пытаясь привлечь внимание хоть кого-нибудь.
Что за люди! Музыка у них всю ночь гремит, так ещё и напились и орут чушь какую-то! - послышалось с улицы.
Я заорал, что это не чушь и что нам правда нужна помощь, но никто больше не ответил, наверное, тот человек уже ушёл. Что же делать? Ты ведь можешь потерять слишком много крови и тогда... Нет, я лучше не буду думать о том, что будет, если тебя не станет. Если бы я мог, то без колебания отдал бы свою жизнь за тебя и умер бы счастливым, зная, что благодаря этому будешь жить ты, но я не могу. Я ничего не могу. Проклятые ноги! Почему они не слушаются меня? Ведь позвоночник не сломан, это был просто ушиб, а ноги перестали работать от сильного стресса, как сказал врач. Тогда может быть сейчас... Я пытаюсь пошевелить ими, но нет, они не повинуются мне. Попробую ещё раз, ещё... В изнеможении я падаю на кровать и закрыв глаза, говорю себе «Сейчас ты встанешь! У тебя просто нет другого выхода! Или ты поднимаешься, или он умирает!»
Ты приходишь в себя, стонешь и еле слышно произносишь:
-Помоги мне! Я не хочу умирать!
От твоих слов у меня внутри всё будто переворачивается. Я пододвигаюсь к краю кровати и падаю на пол, прямо на осколки, один из которых впивается мне в правую ногу. Наверное, должно быть больно, но я ничего не чувствую. Огромным усилием воли я заставляю себя ползти. Вперёд. Только вперёд. Ещё пару метров, не больше. Давай, Лёха, давай!
Я подползаю к тебе и стараясь не смотреть на осколок, торчащий у тебя из груди, наклоняюсь и осторожно целую тебя в губы.


-Быстрее, а то мы потеряем его.
После этих слов врача водитель включает сирену и увеличивает скорость. Мы несёмся по ночному городу, пролетая перекрёстки на красный и визжа шинами на поворотах. А я смотрю на тебя, лежащего передо мной на носилках и думаю только об одном: «Лишь бы мы успели!»
В операционной бросают все силы на то, чтобы остановить кровотечение, зашивают рану, а потом доктор говорит, что тебе нужна кровь. Самая редкая группа да ещё и с отрицательным резус-фактором. Надо же, оказывается, мы с тобой одной крови. Говорят, что прямое переливание в последние время применяется очень редко, только в исключительных случаях. Но этот случай — как раз тот самый и поэтому сейчас мы с тобой лежим на кушетках в процедурной комнате. Врач говорит, что за один раз у донора можно брать не больше 450 миллилитров, но тебе нужно гораздо больше. Он вначале никак не соглашается, но потом всё же уступает и предупреждает меня о возможных последствиях. Да, какие на фиг последствия! Сейчас самое главное — спасти тебя. Какая разница, что будет со мной? Разве я могу думать о себе, когда твоя жизнь в опасности? Даже то чудо, которое произошло этой ночью, отходит на второй план. Чудо, иначе это не назовёшь. Я ведь встал. Припал к твоим губам, ощутил вкус твоих слюней у себя на языке и у меня закружилась голова. Через мгновение — острая боль в правой ноге, порезанной осколком. К ногам вернулась чувствительность! Как в тумане, практически ничего не соображая, я поднялся и пошатываясь, зашлёпал по осколкам к телефону. Так что можно смело сказать, что в ту ночь не я спас тебя, но мы спасли друг друга.
Я лежу и смотрю на прибор, через который к тебе поступает моя кровь. Скоро ты придёшь в себя после наркоза. Интересно, ты вспомнишь, что произошло там, на полу моей комнаты? Я-то точно не забуду этого никогда. Да, до тебя я целовался со многими, но это не давало мне того, что я испытал во время поцелуя с тобой, пусть и такого короткого, пусть и при таких ужасных обстоятельствах.
Ты всё лежишь и даже не подозреваешь, что этой ночью благодаря тебе на свете стало одним счастливым человеком больше. Моё счастье не только в том, что я снова могу ходить. Этой ночью сбылась ещё одна моя мечта — я прикоснулся к тебе. А ещё мне наконец удалось сделать что-то важное и полезное для тебя, что греха таить, ведь если бы не я, тебя бы сейчас уже не было. Но ты не подумай, я не хочу, чтобы потом ты чувствовал себя чем-то обязанным мне и я никогда и ничего не попрошу взамен. Разве что твою дружбу. И то, если тебе не будет противно общаться со мной, учитывая мою теперешнюю внешность. Наверное, это смешно, но я всё же надеюсь, что мы станем друзьями. Мы просто обязаны ими стать. Ведь теперь мы с тобой в каком-то смысле даже братья. Теперь в тебе течёт моя кровь.


-Это всё я виноват! Если бы не я, он сейчас бы был жив! - всхлипывая, говорит Асхат и опускает голову.
Усталая женщина вытирает заплаканные глаза платком.
-Ну, что ты, сынок! Здесь нет твоей вины. Ты ведь сам чуть не погиб... А Лёшенька, он поступил как герой... Он ведь встал, вызвал скорую, я представляю, чего ему это стоило...И кровь, доктор говорил ему, что нельзя сразу брать столько, но он не послушался...Кто же знал, что у него потом сердце остановится...
Асхат только сегодня утром вышел из больницы и сразу пришёл домой к Лёшке, которого схоронили ещё две недели назад. Сейчас он сидит за столом на кухне перед этой убитой горем женщиной и испытывает противоречивые чувства. С одной стороны, он вроде бы как виноват в том, что её сына больше нет, а с другой... Он ведь обязан жизнью этому незнакомому парню на коляске и с такими страшными шрамами на лице. Если бы не Лёшка, то это сейчас бы его родители были в трауре.
-Я теперь совсем одна осталась, у нас же здесь никого больше нет... Сестра у меня есть, но она далеко живёт... Ты приходи ко мне иногда, если, конечно, хочешь...
-Да, конечно. - поспешно отвечает Асхат. - Я буду приходить к вам.
Через день он снова стучит в дверь соседей. Надежда Петровна как и в прошлый раз угощает его чаем и просит помочь разобрать Лёшкины вещи, в комнату которого она ни разу не заходила после похорон. Тот соглашается.
-Асхат, ты, может, возьмёшь его ноутбук? Дорогой, почти новый, мы его только год назад купили... Я-то в компьютерах ничего не понимаю, а тебе он пригодится...
-Да вы что, это же дорого!
-Возьми его в память о Лёшеньке, пожалуйста! - женщина снова начинает плакать навзрыд.
-Хорошо, вы только успокойтесь!
Придя домой, Асхат включает ноутбук. Система почему-то долго не загружается, и вдруг вместо обычного экрана приветствия появляется его собственная фотография, одна из тех, что около года назад он разместил на своей страничке в социальной сети. Ничего не понимая, он во все глаза смотрит на самого себя, сидящего на дрезине в форменной одежде железнодорожника, а через пару секунд в центре экрана высвечивается текст. Четыре слова, от которых его бросает в дрожь. «Я люблю тебя, Асхат!»