Сука ты, Сашка

      — Саш, ты чего?

      — Я не хотела, — Сашка уже не просто всхлипывал, а натурально ревел.

      Игорь встал с дивана, подошёл к бару за бутылкой воды и, вернувшись назад, протянул её Саше.

      — Спасибо, — Саша понимал, что опасность миновала, но успокоиться было сложно. Он отметил, что Игорь не стал снова садиться рядом, а перетащил поближе кресло и примостился в него.

      — Успокоился? — Сашка кивнул. — Значит, поговорим. Я за тобой давно наблюдаю и понять до конца не могу, а теперь ещё и это. Я тебе нравлюсь?

      — Да, очень.

      — Тогда в чём дело? Не хочешь, не можешь? Сашка, я обдумался уже весь, но ничего путного в голову не пришло. Ты выряжаешься так, как редкая пидовка одевается, красишься с кайфом, на каблуках бегаешь, но для кого? Для чего этот бабизм весь? Ты ж даже не трахался за всё время ни с кем. Или я пропустил?

      — Нет.

      — Тогда для чего всё? Тебе просто рядиться нравится? Фетишист?

      — Нет.

      — Тогда что? Единственное, что я понял — ты нифига не гей. Ты онемел? — добивал Игорь.

      — Я женщина.

      — Что-о?! — у Игоря, казалось, глаза сейчас на лоб вылезут.

      — Я, наверное, женщина.

      — Транс, что ли?

      — Транссексуал, наверное. Я не знаю.  

      Игорь надолго замолчал, обдумывая слова Саши.

      — Где-то так я и думал. Почему не со мной?  

      — Я не хочу с мужчиной. Или в голове хочу, то есть иногда хочу в голове, но потом нет. В реальности никогда нет.

      — Совсем? Не стоит?

      Сашка зарделся и отрицательно покачал головой.

      — Ни на кого?  

      — Так, чтобы подумал о ком-то — нет. Я вообще не хочу этого. Мне противно.

      — А с женщинами ты пробовал? Или с кем?

      — Нет, — ещё тише сказал Сашка.

      Игорь опять надолго замолчал. Саше было неловко и неудобно. Она одёргивала юбку, поправляла блузку, крутила в руках полупустую бутылку с водой, а потом решилась спустить ноги на пол.

      — Женщина, значит. А у эскулапов был?

      — Нет, только подростком, но это долгая история.

      — Да чё уж там? Если дети дома не плачут и собачки на улицу не просятся, то рассказывай. Может, соображу что, только жрать хочется от стресса.  

      — Извините, — опять прохлюпала носом Сашка.

      — Только не реви снова. Я тебя умоляю. Все эти бабские истерики — ужас.  

      Сашка реветь и не думала. Уже то, что Игорь её понял, что не ударил, не оттолкнул — дорогого стоило. И она рассказала.

      Рассказала и про детство, и про маму, и про школу, про скандалы, истерики, неудачно перерезанные вены, про свои метания и переживания, как жила или выживала и как осталась одна. Игорь не перебивал, слушал, изредка задавая вопросы. Он первый, кто интересовался ею, первый, кому было так легко открыть себя и, главное, хотелось это сделать. И Саша сделала.  

      Она потом ещё не раз благодарила судьбу за то, что в её жизни появился Игорь. Не до конца понимала, зачем тому все проблемы, ведь они осознавали, что дальше отношения не разовьются, да и Игорь недолго в одиночестве побыл, но Сашку не забывал.

      И по специалистам направил, и учёбой интересовался, и в клубе присматривал. Сашка была благодарна. Она много раз обдумывала их отношения, пыталась представить их и привыкнуть к Игорю физически, а там опять попытаться, где-то внутри чувствуя, что тот не против. Но всё заканчивалось исключительно там, где начиналось — в её мыслях. В реальности воспоминания об их единственном физическом контакте отзывались неприятным посасыванием под ложечкой, но никак не возбуждением.

      Немного позже, обследуясь у специалистов, Сашка поняла, что такое ее поведение нормально, что асексуальность временная или постоянная почти всегда идёт рядом с трансгендерами, и чем сильнее выражена приверженность к трансгендеру, тем сложнее обстановка с сексуальностью. В некотором роде она даже спасение, так как поиски партнёра очень сложны и часто безрезультатны.

      Жизнь понемногу начинала налаживаться. Постепенно крепло понимание, кто она и почему, толстела амбулаторная карта, множились тесты и обследования. Одно Сашка понимала точно, что, несмотря на все мучения, ей в чём-то очень повезло. Глядя на других девушек и женщин, заточённых в истинно мужские тела, не имеющих ни одного варианта решения своей проблемы, приходящих на грань и переступающих её даже до установления им окончательного диагноза, она понимала, что ей повезло. Каким-то внутренним чутьём сначала начала носить колготки, потом научилась прятаться, а потом, наплевав на мораль, а может, действительно на время сойдя с ума, не задумываясь, перешла на фулл, то есть ношение женского образа постоянно. А ещё и очень повезло с пассом**, как девушки называли свой внешний вид. Некоторые без таблеток даже с далёкого расстояния на женщин были не похожи, а Сашка, не начиная терапии гормонами, в зимнем варианте от девушки неотличима была. Конечно, сними макияж, раздень — не спутает никто, особенно те, кто в теме, но в целом и это было неплохо.

      Цены на операции и гормонотерапию повергали в шок, но она ещё молодая. Теперь, когда цель становилась понятна, когда смысл нашёлся, Сашка поняла, для чего будет жить, пока в её жизни не приключился Семён.

      Внимание молодого соседа определённо льстило, тем более что Сёма был настоящим мужчиной. Но одновременно с Семёном столько всего навалилось, что Саша чувствовала, что её буквально начало засасывать в депрессию. Одно дело — носить женскую одежду, а совсем другое — быть настоящей женщиной. Только тряпок стало мало. Хотелось разорвать оболочку и выбраться наружу, умолять на коленях у докторов сделать операцию, а иногда громить всё подряд, выражая свой протест против природы, против всего мира. А ещё Семён...

      Да и дворовые активизировались. Зимой не высовывались, тусовались где-то в подъездах, а как потеплело — на-те. Значит, опять терпеть унижения, опять выслушивать сомнительные комплименты, опять плакать от несправедливости. Конечно, был вариант продать квартиру и уехать, но Саша это делать не спешила. Город строился, расширялся, скоро и она уже не на окраине будет жить, а значит, цена на квартиру вырастет, а вместе с ней подрастёт и шанс Сашки стать настоящей.

      Но время шло, город рос медленно, в клубе работы в связи с отпусками прибавлялось, а зарплата не особо росла, да и сессии сдавать надо. А учиться когда, если работать необходимо. Ещё Семён с этой его «сукой». Саша по-разному пробовала: и грубо, и нежно, и открытым текстом, но тот как не понимал. Разве что осталось юбку поднять и показать, что под ней. Но Саша уже настолько воспринимала себя, как девушку, что даже мысли такой не допускала. Пострадает — и отвалит, тем более что было бы по кому. Ни груди у неё, ни попы красивой, ни талии. Только что стройная и ноги хорошие.

      Утешала себя, что скоро Сёма успокоится, а потом увидела, что вроде всё прошло. Семён отстал.

      В тот момент, когда вышла из подъезда и увидела соседа в окружении местных, даже обрадовалась про себя — пусть они ему расскажут. Не убьёт же он её...

      Ударов Сашенька почти не чувствовала, только унижение и обиду. Вот она любовь, про которую девочки на форуме писали. Любовь, которая, узнав, кто она, узнав о её беде, ударила первая. А потом отстранённо смотрела, как чужие люди избивают, приносят боль, унижение, втаптывают в грязь, убивают беззащитную полуголую Сашу, напялив на её кудряшки её же трусики.

      Жить не хотелось. Не радовала ни полицейская сирена, ни спокойные руки медиков, ни теплота одеяла, ни даже приличная доза обезболивающих, которые делали жизнь сносной. Саша не могла ни есть, ни пить, ни спать. Ещё днём подремлет часок, а полночи по коридору ходит или сидит недалеко от поста, в окно смотрит. В окно - это лучше, чем в потолок. В окне бывают люди, машины, про которые можно придумать истории, бывают птицы, которые зовут Сашу с собой, но на окне решётка, бывают капли дождя, которые плачут за Сашу, потому что сама она уже не может. В окне хорошо, потому что там никто не скажет:

      — А где тот пидор? — кивая на сашину кровать, не зная, что она стоит за спиной. Как они все не понимают? Как?!

      В этот раз Саша знала, что, чтобы кровь не свернулась, надо резать глубоко, в двух местах и лежать в тёплой воде в ванной. Она всё сделала правильно, но не учла одного. То, что она приняла за собственную удачу, обернулось провалом. Медсестра, свинтившая с кавалером и поэтому не видевшая, как Саша пошла в ванную, после активных ухаживаний решила помыться. А там...

      Обо всём этом сама Сашка не знала, а радовалась, что глаза закрылись, стало темно, тепло и сонно-приятно. Так долго было, и теперь этот голос:

      — Очнулся? Руки не вырывай. Сам знаешь — пока психиатр не осмотрит, не отвяжем. Будешь брыкаться — вколем для спокойствия. Ты же не первый раз?

      Сашка не отвечала. Она вообще не понимала, с кем сейчас разговаривает этот странный усталый мужчина, поэтому отвернулась.

      Психиатр пришёл через пару часов, а потом ежедневно или даже два раза за день. Эта женщина Сашу знала и всю её историю тоже, поэтому не особо сопротивлялась тому, что через несколько дней Игорь, уладив формальности и подписав нужные бумажки, перевёз Сашку в частную клинику.  

      Потом опять были долгие разговоры, часы психотерапии, большие дозы антидепрессантов.

      — Саша, ты должна понять, что надо жить. Для себя не можешь — для меня живи. Каждый человек заслуживает любви, и у тебя она обязательно будет.

      — Я не хочу любви, Игорь. Я только хочу, чтобы меня никто не трогал. Просто — не трогал.



Часть 3 

      - Саш, Ирка заболела. Сегодня отдуваешься за двоих. После часа подстрахует Марина, — скороговоркой прощебетала администратор. Саше, конечно, не хотелось отдуваться даже за себя, но что делать? Да и премию за такие случаи неплохую давали, не говоря о чаевых. Ночь побегаешь на ВИПе — неделю жить можно, а Саше деньги сейчас очень нужны были.

      После больницы на работу она вышла сразу. Первая причина, конечно, финансовая, а вторая — постоянная опека Игоря. Как будто у него других дел не было, кроме как помогать Сашке. Через недели полторы после выписки они даже поругались серьёзно. Сашу так достало всё это сюсюканье, что она со злости выпалила Игорю, что понимает, зачем тот подмазывается, но ничего у него не выйдет. Она лучше сдохнет, чем под мужика ляжет. Игорь только сплюнул, процедил сквозь сжатые зубы «дура» и ушёл, хлопнув дверью. А Сашка посидела на диване часика два и поплелась в клуб с извинениями.

      Настроение на антидепресантах стало ровным, а эмоции приглушенные, но это было даже неплохо. Когда вернулась из больницы домой, опасалась новых разборок с местными или хуже того, что Семён придёт; вздрагивала, услышав возню на лестничной клетке, но всё было тихо. Только участковый иногда заходил, да доктор один раз из поликлиники. Опекали Сашку непонятно с чего, хотя, конечно, понятно, но лучше бы заботу о ней по-другому проявили — хоть льготы на гормоны придумали бы или на операцию.

      В том, что она должна начать терапию, Саша уже не сомневалась, да и раньше дело упиралось скорее в финансовый вопрос, чем в её желание. Оно-то было огромным, всепоглощающим и после всех событий только окрепло.

      В больнице у неё было достаточно времени всё обдумать, и работа с психотерапевтом помогла по-настоящему. Не стоило ждать ни подорожания квартиры, ни накопления денег. Ничего этого. Финансов всегда не хватает, а дальше так жить Сашке невмоготу. Да и уехать из этого района хотелось побыстрее. Вот найдёт небольшую квартиру или комнату в пригороде, старую сразу продаст, а за это время и дообследуется.

      Для получения окончательного решения о смене пола как в документах, так и физического, необходимо было ехать в столицу. Комиссия заседала только там. Саша не знала, как сама справилась бы, если не Игорь. Он всегда помогал, подставлял плечо в нужный момент, причём делал это сам, не ожидая просьб. Грамотного эндокринолога для Саши Игорь тоже нашёл сам. Точнее, предложил этого доктора, а Саша, покопавшись в интернете, увидела только положительные отзывы. После нескольких консультаций с психотерапевтом и необходимых справок эндокринологу, гормональная терапия началась.

      Не сказать, что Сашка ожидала каких-то мгновенных результатов, но всё равно ежедневно разглядывала себя в зеркало. Казалось, что уже через месяц на бёдрах появилась складочка жира, что уменьшилась щетина, что даже грудь увеличилась. Через полтора года после начала приёма гормонов Саша понимала, что всё это, наверное, со стороны выглядело смешно, но только со стороны, потому что самой Сашке так не казалось. Без этих её собственных выдумок в тот момент было не выжить.

      Чем дольше она пила таблетки и чем больше изменялось тело, тем радостнее становилось Саше на сердце. А уж когда заметила, что давно не ощущала напряжения в паху по утрам, да и вообще никогда за ближайшие пару месяцев никаких признаков стояка не обнаруживалось, радость была запредельная. Её тело стало слушаться, оно стало именно её. Но самым сильным воспоминанием ещё долгое время была покупка первого настоящего бюстгальтера. Конечно, она их покупала и до того, но это было несравнимо с моментом, когда в две ажурные чашечки улеглись маленькие, но её собственные груди. Не-пе-ре-да-ва-е-мо! Сашка захлебнулась от восторга. Казалось, что вот сейчас она закроет глаза, а когда откроет, это чудо пропадёт, но всё оставалось на своём законном месте и каждый день придавало Саше сил двигаться вперёд к своей цели. С такими изменениями уже через полгода ей не понадобились антидепресанты, а новый купленный бюстгальтер подействовал как абсолютный наркотик. Даже Игорь заметил, что с Сашкой что-то не то, и наклонившись, принюхался. Но Саша только хохотала в ответ, а когда тот надоел с расспросами, предполагая разные варианты, в том числе неожиданную влюблённость, Сашка, краснея, призналась.

      Конечно, Игорь отреагировал без яркого энтузиазма, но на ближайший же праздник Сашка в подарок получила сертификат в магазин нижнего белья.

      Несмотря на все изменения и сдвиги, речь об окончательной операции пока не шла — у Сашки банально не хватало денег, но теперь она хотя бы верила и знала, что выход есть.

      - Саша, быстро в пятую! — проорал бармен через грохот музыки.

      - Я и так за двоих! — возмутилась Саша. — А эти где? — У них шло разделение, кто какие кабины и столики обслуживает, и пятый кабинет Сашка не обслуживала никаким боком. Там работало несколько постоянных девушек.

      - Хрен их знает. Там, в этой пятой, сегодня не понять, что творится, — продолжал бармен, быстро выставляя на поднос необходимое, — то охрана бегала, то девок дёргали, но Игорь всё замял и приказал обслуживать до позеленения. Так что ты там аккуратно.

      - Ладно, — согласилась Саша. Сегодня был определённо не её день. Кроме того, что пришлось работать за двоих, так ещё новые гормональные таблетки, назначенные доктором, давали какой-то побочный эффект, а может, сказывался стресс и усталость, и у неё болела голова. Но ничего не поделаешь, необходимо, сжав зубы, доработать смену. Взяв поднос, она пошла в пятую комнату.

      - Добрый вечер, — Саша привычно вернула улыбку на лицо и плавно подошла к столику, стоящему около полукруглого дивана. После рассказанного барменом, она ожидала увидеть здесь компанию из нескольких человек, но на диване сидел только один, причём сразу невозможно было понять мужчина это или женщина.

      Человек сидел развалившись, широко расставив ноги в чёрных кожаных штанах, откинув голову на спинку дивана и положив туда же руки, при этом раскинув их в стороны. Образ довершала свободная белая водолазка и прикуренная сигарета, торчащая изо рта.

      - Ставлю на столик? — уточнила Саша.

      Человек сразу не ответил, но голову поднял, точнее, подняла, потому что перед Сашей сидела женщина. Теперь это вполне точно определялось по чертам лица, несмотря на ультракороткую стрижку.

      - А куда ещё?

      - Хорошо, — к грубости подвыпивших клиентов Сашке было не привыкать, а то, что женщина перед ней явно хватила лишнего - однозначный и бесспорный факт. Но такая особенность работы, поэтому, не обращая внимания, она выставила напитки и блюдо с закуской на стол. — Ещё что-то?

      - Ты «ещё что-то» умеешь? Это даже интересно. Садись, — женщина кивнула на диван рядом с ней.

      - Я в том смысле, что, может, вам из бара что-нибудь ещё принести.

      - А я в том, что сказала сесть рядом. Что неясно? Мне опять администратору звонить?

      Саша, помня наставления бармена, присела на край дивана.

      - Ближе. Я не кусаюсь, — прокаркала женщина. Вообще, вся манера разговора у неё была странная, как и тембр голоса — неженственные. Саша таких не понимала. Она из кожи вон лезла, пытаясь ставить голос под женский, а эти курят, пьют, а потом каркают.
Сашка уселась поудобнее, но ближе не подвинулась. В конце концов, рассиживаться здесь она не собиралась. Насчёт таких посиделок у них была своя инструкция, по которой Саше было положено мило свернуть беседу и потихоньку уйти.

      - Если гора не идёт к Магомеду, то, как говорится, мы сами с усами, — снова прокаркала женщина и подсела поближе сама. — Угощайся.

      - Извините, но нам нельзя. Если вам больше ничего не требуется, то я пойду.

      - Ты первый день работаешь?

      - Нет.

      - А здесь?

      - Именно эту комнату обслуживаю первый раз.

      - Тогда делай, что скажу, и всё будет в порядке. Наливай, — женщина кивнула на рюмку и графин. Сашка видела, что той давно хватит, но не официантке указывать клиентам, поэтому без слов налила женщине. Та сразу выпила, после закурила следующую сигарету и снова откинулась на диван.

      Сашка посидела пару минут и уже хотела снова запроситься, но женщина заговорила первая:

      - Вот с*ка, — к кому было это обращение, Саша не знала, но, учитывая состояние женщины, повод наклюкаться у неё был весомый и связан именно с этой сукой, благодаря которой Сашка застряла в ВИПе. — Вот свольчь. Не-на-ви-жу, — по слогам проговорила женщина. — А ты с*ка?

      Саша от вопроса онемела. Как на него отвечать? Женщина тем временем пододвинулась очень близко к сашиному лицу, взяла пальцами за подбородок и прошипела:

      - Ты с*ка?

      Даже вопрос такой было обидно слышать, но и на скандал с клиентом идти нельзя, тем более таким, то есть такой — невменяемой. Женщина неожиданно отстранилась сама:

      - Б**дь, ты вообще кобель вонючий. Кто прислал транса? С*ки, с*ки, — женщина села, облокотившись на колени, и взялась за голову.

      - Если вам ничего не нужно, то я пойду. Передам, чтобы обслуживал постоянный человек. Извините, — Сашка говорила скороговоркой заученные фразы, желая только одного — поскорее убраться отсюда. Она уже привстала с дивана, когда женщина потянула её назад.

      - Сидеть, раз пришёл! Я обдумаю.

      Что можно обдумывать в таком состоянии, Сашка не понимала, но рыпаться было реально страшно. Степень агрессии, идущей от женщины, зашкаливала. Клиентов нельзя провоцировать, тем более снимающих в одиночестве такой ВИП — можно нарваться на крупные неприятности. Простым людям входа сюда не было, а если и был, то смысл сидеть и нажираться одному. Дома дешевле и позора меньше — Сашка рассуждала так.

      Женщина опять погрузилась в молчание, только изредка затягиваясь сигаретой. Потом сама потянулась к графину, криво налила водки и залпом выпила.

      - А ты официант, значит? — прокаркала куда-то в сторону.

      - Да.

      - Угу. И что, в бабском больше платят? — засмеялась женщина.

       Разговор скатывался к неприятным темам, и смех этот был совсем нехороший. Так смеются, когда не смешно, а больно или зло.

      - Не больше.

      - А хули маскарад? Лифчики любишь? Труселя бабские? — продолжала унижать женщина. Сашка видела, что её несло, видела, что сейчас происходит что-то совсем плохое, остановить которое просто так не получится. За всё время работы она сталкивалась с разным, но чтобы так «били» женщины… Это было и мерзко, и страшно одновременно.

      - Нет, — прошептала Сашка, но женщина не слушала её.

      - Или клиентов чтобы больше было? С*ка? Такая же с*ка. Я заплачу, было бы за что. Что у тебя есть? — женщина пододвинулась ещё ближе и неожиданно сжала рукой сашину грудь. — Платить не за что. За поролон?

      Она бессовестно мяла её грудь костлявыми пальцами. Так больно, что, наверное, синяки останутся.

      - Не трогайте. Пожалуйста, — Сашка пыталась отодвинуться, но та нависала над ней. — Мне больно…

      - Лифчик болит? — хрипло рассмеялась женщина. Потом резко отсела назад. — Нафиг ты мне нужен, кобель. Вали, давай. Здесь не перепадёт.

      Саша, пользуясь возможностью, подхватилась с дивана и рванула к двери. Женщина больше не произнесла ни слова.

      Следующие несколько дней Сашка ходила, как в грязи вываленная. По большому счёту, после больницы со стороны соседей упрёков она не слышала и косых взглядов не замечала. Местные тоже притихли. Если с каким случайно сталкивалась на улице, то тот старался пройти мимо побыстрее, отводя взгляд в сторону. Семён пропал. Не то чтобы Сашка рассчитывала услышать извинения, но и что тот съедет не ожидала, хотя она, вообще, о соседе не очень-то и думала. Все как-то пообвыклись к Сашке, притёрлись, хоть и такой жестокой ценой. И тут вдруг такое случилось.

      Значит, несмотря на прилагаемые усилия, она всё равно чужая для женского мира. Пусть у неё не стоит, пусть член с кулачок, пусть грудь растёт, а щетины почти нет. Всё равно любая могла её унизить, растоптать двумя словами, оскорбить только потому, что она не такая, то есть, не с таким же телом. Её не надо понимать, потому что она урод, аномалия, существо, а не полноценный человек. Можно обозвать шлюхой, с*кой - как угодно, сделать что угодно, но только не попытаться понять. Понимание и сопереживание не для таких, как Сашка. Для них презрение или равнодушие в лучшем случае.

      Всё равно надо было идти дальше. И она пошла, сменив лодочки на… лодочки, потому что какой-то прокуренной вороне не сломать Сашку. Сама она с*ка и уродина! Очередной жизненный урок благодаря ей Саша получила, главное, саму себя убедить, что это просто урок и ничего более, а значит, после звонка ты встаёшь и идёшь по своим делам.

      - Эй, Сашка, тебя в фойе спрашивают, — крикнул охранник в дверь раздевалки. Кто бы это мог быть? Если свои, то чего не сказать сразу, а больше некому. Сашка быстренько переоделась в форму, раз уж начала, и выбежала в холл.

      Окинув взглядом огромное пространство перед гардеробом, никого знакомого не нашла.

      - Это я попросила тебя вызвать, — сказали из-за спины.

      Саша обернулась. Перед ней стояла та самая женщина, только в этот раз одета она была в простые голубые джинсы и ветровку, да и трезвой выглядела куда привлекательнее.

      - Здравствуй.

      - Здравствуйте. Если вы опять начнёте, имейте в виду, что отвечу — я пока не на работе.

      - Я как раз наоборот. Решила извиниться. Только утром поняла, что натворила. Крышу снесло. — Женщина улыбнулась и продолжила: — Наверное, глупо говорить, что обычно я так себя не веду и бла-бла-бла, но я так себя не веду обычно и бла-бла-бла, соответственно.

      Сашке только и оставалось, что кивать головой, как китайский болванчик. На фоне всего, что ей пришлось пережить за свою странную жизнь, эти неприятные полчаса в пятом ВИПе выглядели смешно, да и женщина не казалась теперь такой уже вороной, и шутила над собой весело — Сашка аж заслушалась — не так часто перед ней извинялись. Приятно.

      - Эй, ты в спячку впал? — пододвинулась женщина поближе. — Согласен?

      - На что?

      - Что я вину искупать буду? Ок?

      - Ок, — согласилась Сашка и только потом подумала, что не поняла, на что именно только что подписалась.

      - Тогда завтра вечером. Я за рулём, а ты расслабишься. Номер твой у меня есть — позвоню. Ты ж не работаешь?

      - Нет, — удивлённо ответила Саша.

      - Тогда до встречи.

      Пока Саша соображала, что к чему, женщина вышла из фойе. Можно было отказаться, и мысль такая в голове крутилась постоянно, но, собственно, почему? Не так часто Сашка вообще куда-то выбиралась, тем более в компании, поэтому, когда знакомая незнакомка позвонила, подтвердила своё согласие, только уточнила форму одежды. Просто, удобно, но не пикник. Значит, обычное платье-карандаш до колена и плащ.
К тому моменту, как Саша собралась и вышла из подъезда, машина уже ожидала на улице. Маленькая спортивная BMW очень шла её хозяйке, такой же активной и яркой.

      - Привет.

      - Здравствуйте, — ответила Саша, пока женщина как-то непонятно её рассматривала.

      - Давай без этого. На ты, и я Женя, или Женька, как хочешь. — Она раскрыла дверь авто, и Саша уселась на переднее сиденье. — Предлагаю маленький пивной ресторан. Как ты к такому относишься?

      - Нормально.

      - Хорошо.  

      Водила Женька неплохо, и Саша чувствовала себя вполне комфортно, только странноватые взгляды хозяйки автомобиля напрягали и удивляли. Она же видела, кого пригласила. Что не так? Впрочем, всё стало понятно в самом ресторане, когда после дегустации принесённого заказа, Женька спросила:

      - А ты почему так одет? Работа - понятно, а сейчас?

      - Я всегда так одеваюсь. Ты же видела, — немного разочарованно проговорила Саша.

      - Я видела, но подумала другое. Ай, да неважно, - отмахнулась Женя. — Всегда, так всегда.

      Впрочем, по поведению Женьки не было заметно, что ей так уж «неважно». Она постоянно обводила взглядом зал, как будто искала кого-то глазами или высматривала знакомых, а может, просто не хотела, чтобы её видели в такой компании, хотя, сказать откровенно, в настоящий момент Саша была практически неотличима от генетической женщины, особенно издалека и при хорошем макияже.

      Причина такого нервного жениного поведения выяснилась очень скоро, когда та расслабилась, наконец, полностью включилась в разговор и даже начала шутить, как тогда в фойе.

      - Хэлло, — промурлыкала причина, представляющая собой самый совершенный образец женской красоты. — Не скучно, Женечка?

      - Привет. Было весело, пока кто-то не испортил праздник, как всегда.

      - Да что вы говорите! Я видела, как ты веселишься, — прошипела подошедшая краса, резко меняя тон разговора. Но потом, взяв себя в руки и нацепив улыбку, добавила, кивая на Сашу и пристально разглядывая её лицо: — На кости стала бросаться?

      - Тебе какое дело?

      - Мне-то никакого, но пугало как ни наряди, пугалом останется. Если так уж хотела мстить, то привела бы нормального мужика, а так, как с пола грязь подобрала. Всё? Хватка не та? Старость не радость? — всё больше заводилась «причина». — На трансов перекинулась? Самой не позорно, идиотка…

      - Заткнись! — зло каркнула Женя в своей обычной манере.

      - А то что? Заткнёшь? Сама позорься, но меня не позорь! Здесь каждая собака знает нас. Иди со своими подстилками куда хочешь, раз на экзотику потянуло, но подальше от меня.

      - Вали, я с тобой пока нормально разговариваю…

      Окончания Сашка не слышала. Покопавшись в сумочке, бросила на стол необходимую сумму и убежала. За что ей такое, за что?! Кому и что сделала, какое зло совершила и теперь расплачивается? Почему так больно? Сразу ведь сомневалась: идти, не идти, но пошла. Зачем? Мало унижений? Подумала, что действительно извиниться перед ней захотели. Дура она и есть дура.

      - Саша! Саша, подожди, — Женя бежала по улице за ней, на ходу натягивая куртку. — Саш, я всё равно догоню. Давай не будем людей смешить.

      Конечно, сейчас ей людей смешить не хочется, а про Сашу она подумала? Каково Саше сейчас? Хотя, зачем убегать? Причина её злости, расстройства и унижения сейчас перед ней, и Сашка имеет полное право высказаться.

      Она резко остановилась и, оглядевшись, зашла в подъезд ближайшего дома — не на улице же орать. Женька вбежала буквально через несколько секунд следом за ней и сходу заговорила:

      - Я знаю всё, что ты скажешь, и всё, что подумала. Конечно, виновата. Осознаю, искуплю.

      - Хватит уже, искупила.

      - Саш, я ступила. Натурально. Дура и идиотка. Понятно. Ну, не ожидала, что ты в бабском придёшь. Думала, как мужик. Не поняла тебя, — оправдывалась Женька, перемежая слова короткими затяжками. — Извини. Я правду тебе скажу, а ты сам решишь всё. Я тогда нажралась из-за этой твари. Мы расстались недавно — она типа семью хотела, детей. Подлечусь, мол, — у неё там по-женски проблемы - и замуж выйду. Залила мне в уши. Я и повелась. А потом знакомые позвонили, кто знал, как я убиваюсь по Светке, и доложили, где она куролесит. Я как идиотка в ваш клуб поехала, ну и окончание ты видел. Потом ты подвернулся. Конечно, отомстить сволочи этой захотелось, показать, что нашла замену, да и перед тобой извиниться заодно. Не ожидала, что ты в женском ходишь. Думала, играешь или что. А потом, ну в женском, так в женском - дело твоё, сами с проблемами. Не думала, что эта сука придёт разборки клеить. Не ожидала. Понимаешь?

      - Всё понимаю. А ты понимаешь, как мне? Тебе мстить хочется, жить хочется? А мне нет? Как вы меня все заколебали! — плакала и орала Сашка, размазывая косметику, и не обращая внимания, что голос разносится по всему подъезду. — Сколько можно?! Я живая! Я человек! Я такая же, как ты! Понятно? Тебе повезло, что женщиной родилась, а мне? Я в чём виновата, ну в чём, что всё так? Думаешь, приятно, когда вслед плюют или косятся? Так внешне ты такая же, как все, а что в койке - так никто не видит. А я?! — дальше Саша говорить не могла — захлебнулась в слезах. Опустилась на пол на корточки и ревела в голос, не думая, что кто-то может увидеть.

      - Саш, ну прости, — Женька опустилась рядом на корточки. — Ну прости, дуру. Не думала, что так. Совсем не думала, что так. И вообще не думала. Знаю, когда вслед плюют — ты ж видишь, какая я. И плевали, и обзывали, и бить пробовали один раз, но я сразу с зубами была. Отбрыкивалась и других защищала, а здесь такое натворила. Ну, прости меня, девочка. Я, правда, не думала.

      Женька притянула Сашу к себе и гладила по встрёпанным волосам долго, пока у той истерика не закончилась, а потом без слов завезла домой. Всё они выяснили уже там, в подъезде.

      Через неделю Женька неожиданно позвонила, потом ещё раз и ещё. Саша не могла понять, что той нужно, но разговаривала всегда — не бросать же трубку, тем более что реальных знакомых было не так много. Девушки с форума трансов, где она зарегистрировалась, конечно, в какой-то мере восполняли тот вакуум, в котором поневоле жила Саша, но не заменяли живого общения. Да и на работе кроме Игоря поговорить было не с кем, там что ни человек - то своя история, да ещё какая, или молодёжь совсем, студенты подрабатывали — они Сашу в основном не понимали. Поэтому и не отшила Женьку, а потом и сама не заметила, как та прочно вошла в её жизнь.
Сначала короткими телефонными разговорами, потом длинными, потом ночными, если Сашка не работала, а если с кем-то говоришь ночью, то это всегда необычно. Ночью не хочется врать, придумывать. Сашка иногда задумывалась, что любит ночь именно за это. Она скрывает углы, неровности, ненужности, обволакивает и затягивает. Она открывает тайны, которые днём говорить неудобно и стыдно, именно поэтому однажды ночью Женька рассказала ей о себе, а потом и Саша решилась на откровенность.

      Это было сложно или, наоборот, легко? Скорее, именно наоборот. Раньше Саша даже не представляла, что можно кому-то настолько открыться и довериться, кроме врача, а Жене получилось легко, но только по телефону, потому как через два месяца переговоров, когда они решились, наконец, снова встретиться, вживую говорить оказалось сложнее. Обе напряжённо перебрасывались ничего незначащими фразами, поедая мороженое и запивая кофе, а когда пошли гулять, вообще примолкли. Саша не понимала, как и что сказать, чтобы не разочаровать Женю, а та только курила на ходу одну за одной, шокируя встречающиеся степенные парочки и мам с детьми таким поведением.

      Так они дошли почти до конца парка, в котором располагалось кафе, и уже собирались повернуть назад. Саша понимала, что встреча безнадёжно испорчена, поэтому совсем загрустила и шла рассматривая что угодно, но не оборачиваясь к Женьке. Погрузилась в свои размышления и самокопания ровно до того момента пока не почувствовала смачный щипок за попу.

      - Ой, — взвизгнула она и обернулась. Женя стояла, довольно ухмыляясь. — Синяк же будет!

      - Пусть лучше синяк, чем я буду вспоминать эту прогулку со слезами на глазах.

      - А теперь не будешь?

      - А теперь не буду, — повторила её слова Женя и, слегка толкнув в плечи, посадила Сашку в огромную кучу опавших листьев. Это было так по-детски весело и непосредственно, что настроение стремительно пошло вверх, также как и желание проделать с Женей то же самое. Но Женька не давалась. Если бы не сашкины каблуки, то она вполне вероятно давно уложила бы Женю рядом, но та не позволяла ей подняться, усаживая на попу раз за разом.

      - Ах, ты! — смеялась Саша.

      - Ах, я, — отвечала Женька, весело отскакивая в тот момент, когда Сашка пыталась её схватить. В конце концов, ей это удалось, и Женя буквально рухнула на нее, вдавливая ещё глубже. Они барахтались, пытаясь перевернуть друг друга на спину, засовывали листву в рукава, за шиворот, доставали её и снова делали это, а потом истерически хохотали несколько минут.

      - Эй, ты жива? — первой спросила Женя, нависая над Сашей. Та лежала уставившись в исключительно чистое сентябрьское небо. Как обычно после такого веселья, наступило полное расслабление, когда не хочется ни шевелиться, ни говорить, а только лежать, ловя и дальше отголоски радости, сохраняя их в себе, поэтому Саша молчала и рассматривала нависшую Женю с лёгкой улыбкой. А Женя почему-то спустила ниже рукав куртки, стёрла с губ Сашки тщательно нанесённую помаду, посмотрела ещё несколько секунд и поцеловала.

      Как это было? Как? Да, Сашка и ответить толком не смогла бы. Она будто плыла по морю, едва ощущая, где она и кто. Все эмоции, чувства, желания, ощущения были сосредоточены в том месте, где её касались чужие губы чуть ли не первый раз в жизни. Касались так, как не делал это никто раньше, а ещё Сашке казалось, что и сделать так невозможно. Только она, её ночная Женька на такое способна, и больше никто-никто.

      Они даже на машине ехать не смогли, а выбравшись из кучи, вызвали такси, и ещё целовались, целовались, целовались, целовались, не обращая внимания ни на покашливание водителя, ни на остановки на светофорах, ни на то, что стояли минуты три в закрытом лифте без движения, потому что Женька забыла нажать кнопку этажа.

      Саша опомнилась, только когда они упали на кровать. Осознание того, что они собираются делать, обрушилось ледяной волной, моментально принося тревогу и ощущение неправильности. Сейчас ей будет необходимо раздеться, показать своё несовершенное и даже уродливое тело, в котором улавливаются женские черты, но до настоящего, того, о котором она мечтала, очень далеко. Ещё за верх она не волновалась, но там, внизу... Это было крушение всего.

      Женя как будто почувствовала её состояние и остановилась:

      - Мы дойдём ровно дотуда, докуда ты скажешь. Хорошо? — Саша обдумывала её слова. — Саша, хорошо?

      - Хорошо, — тихо согласилась Саша. В голове творился кавардак. Мысли напоминали мурашек в муравейнике, где каждый отдельный муравьишка жил своей отдельной жизнью, а упорядочить их движение Женька своими действиями не позволяла.

      Она делала всё очень медленно и нежно. Расстёгивала пуговицы на блузке, распахивала её, по одной стягивала шлейки бюстгальтера, потом его полностью. Любой освободившийся участок кожи выцеловывала, и смотрела на Сашу, вглядываясь в эмоции, написанные на лице. Она делала всё так, что самой Сашке совсем не было стыдно ни за маленькую грудь, ни за плоский живот, ни за выступающие рёбра.

      Только в самый последний момент, когда между ними оставались только небольшие трусики-шортики из плотной ткани с утягивающим эффектом, Сашка торопливо зашептала:

      - Нет, - а потом, покраснев всем телом, добавила:

       — Только ты. Научи меня. Сегодня только ты. Пожалуйста.

      Женя кивнула, молча соглашаясь со всеми сашкиными причудами. Ей был непонятен этот мир, несмотря на все их разговоры, поэтому что-то доказывать и стоять на своём не имело смысла. Она соглашалась, направляла, учила, принимая робость, понимая неуверенность и торопливость. Позволяла изучать, приспосабливаться, даже в чём-то руководить. Командовать она будет потом, и не с Сашей, а сейчас надо дать почувствовать той, что она желанна. И она смогла это сделать.

      Гораздо позже, после второй сигареты и первой чашки общего чая, они полусидели на диване в гостиной, и Женька решилась заговорить:

      - Саша, мне всё равно неудобно. Это называется игра в одни ворота. Ты понимаешь?

      Сашка молчала долго, обдумывая услышанное и подбирая слова, а потом ответила:

      - Ты не понимаешь, Жень. У меня удовольствие здесь. — Она поднесла пальцы к голове. — И никакого другого пока не надо. Я не хочу другого. Мне противна сама мысль об этом. Это не моё тело, не его потребности. Просто не хочу. — А потом помолчав ещё с минуту, добавила: — Если ты так не хочешь или не можешь, то я пойму.

      - Хм. Мне-то что? — усмехнулась Женя. — Я своё получила, мне в кайф. Немного сложно всё это понять сейчас, но я постараюсь. У нас ведь будет время?

      - Конечно, будет, если захочешь.

      - Сашка, если бы я не хотела, то тебя бы сегодня здесь не было. Мне тоже не совсем легко и тэ дэ, но я хочу попробовать. Самое обидное и неправильное — это потерять тебя. Мне страшно делается, что не с кем будет полночи разговаривать, а потом злой и невыспавшейся идти на работу. Буду высыпаться, вставать в хорошем настроении - эти дармоеды совсем распустятся, — пыталась пошутить Женька по поводу своих сотрудников. В её собственной достаточно большой частной типографии работала в основном творческая молодёжь, причём первое было их основной характеристикой со всеми вытекающими. Что ещё Женьке оставалось делать, кроме как строить их ежесекундно, сдерживая излишние порывы и внося ясность в работу.

      - Так значит, они будут меня ненавидеть, да что там — уже могут, судя по твоим рассказам, — засмеялась Саша.

      - Наоборот. Раньше я их ещё больше дёргала, потому что сама дёрганная была, а сейчас даже премии им выдала бы.

      А она и выдала, к Новому году, на праздновании которого состоялось официальное представление Жениной второй половинки сотрудникам. О её ориентации знали все, поэтому никого особо не удивило появление Саши. О том, что та не генетическая девушка можно было только догадываться, а точнее, строить догадки, потому как чуть больше чем два года гормональной терапии дали о себе знать. Да и салонные процедуры, на которые Женя заволокла сопротивляющуюся по финансовым соображениям Сашку, тоже. Вообще Женьке сопротивляться нельзя было, как говорится, от слова вообще. Это было как развевающаяся тряпка для быка. Чем сильнее сопротивление, тем сильнее инстинкт и желание его сломать. В этом была вся Женя. Упрямая, непредсказуемая, авторитарная, но такая родная, нежная, сильная, что Саша иногда думала, какую шутку играет природа, рождая таких несгибаемых женщин, и таких генетических мужчин, как она. Странно и непонятно.

      Ещё через пару месяцев они решили съехаться. Опять-таки, настояла Женька. Саша и сама была не против, но немного сомневалась, так как с каждым месяцем приближалось время первой операции, а это значит, один из самых сложных её жизненных периодов. Кто знает, как всё обернётся — становиться обузой для Жени не хотелось.

      В правильности переезда её убеждал и Игорь, который изначально на появление в Сашиной жизни Женьки отреагировал странно. Сначала хохотал, завалившись на диван, а когда Саша обиделась, то извинившись, признался, что Женьку хоть и не знал, но об её отношении к мужикам был наслышан. У неё просто какое-то генетически заложенное соперничество с ними было и неприятие. Слишком сложно в своё время ей давался собственный бизнес, слишком много давления со стороны было и желания подчинить себе неугомонную девку, доказать, что она такая же баба, как и все. Но вот показала всем она. Показала и доказала, а когда сделала это, не забывала периодически проезжаться по достоинству сильного пола, причём не игнорируя в своих шуточках и нижнюю его часть. А потом эта самая Женька влюбилась в Сашу.

      Естественно, Игорь не догадывался ни о специфике их постельных отношений, ни о чём другом, но для него это было и неважно. Важно, что Сашка нашёл свою вторую половину и почти счастлив, или счастлива. Об этом он рассказывал другому Сашке, сидя в тени под берёзкой. Тот Сашка смотрел на него с чёрного мрамора весёлыми глазами и слегка улыбался, как будто одобряя услышанное. Конечно, сразу Игорь надеялся, что когда-нибудь сможет их познакомить: Сашку-официанта из клуба и своего Сашку, так нелепо ушедшего всего лишь за то, что стоял с только что выкрашенными волосами и сделанной укладкой на пути недовольных фанатов. Игорь долго думал над своей встречей с Сашкой-официантом, над их отношениями, над похожестью характеров своего Сашки и этого, пока решался на что-то; но в конце концов, понял, что нельзя найти замену тому, что было настолько дорого. Можно проснуться и пойти дальше, оставив уголок сердца навсегда для своего Сашки, но одновременно приготовить новый для следующей встречи. Главное, захотеть. После Игорь захочет, но и Сашку-официанта не бросит, слишком уж тот стал ему близок. Хоть не понимал Игорь многого, но принимал и помогал, как мог. И с Женькой этой помог. Именно такая Саше и была нужна, чтобы как стена, чтобы как танк напролом, защищая, закрывая собой и не чувствуя при этом дискомфорта.

      Он и с переездом помог, и потом много с чем. Отношения у девочек сначала были сахарные, но по мере приближения даты операции становились всё напряжённее и напряжённее. Конечно, обоих можно было понять, и даже сложнее сказать, кому было тяжелее. Сашка не до конца понимала женькины срывы, часовые просиживания с бутылкой текилы и сигаретами на кухне, бурчания, что всё в порядке, а потом ночёвки на диване, а не в их общей спальне. Непонятно всё это было ей и странно.

      Женька упорствовала, не шла на контакт, закрываясь. Она не привыкла быть слабой, показывать другим боль и зависимость. Она привыкла выгрызать зубами победу, но сейчас было непонятно, кого грызть и зачем. Злилась, нервничала, срывалась, скандалила, затихала на неделю и опять, по новой. Сашка плакала, просила, разговаривала, молчала, терпела, высказывала, но всё заканчивалось тем, что Женя убегала курить, избегая любого разговора, пока однажды Саша, встав на её пути, не пустила на лоджию.

      - Хватит, Женя. Ты опять много куришь…

      - А ты опять много трындишь, — мгновенно огрызнулась Женя.

      Было обидно, просто до слёз. За что? Ну что она опять не так делает? Иногда казалось, что Женя специально ругается, провоцирует, пытается выжить её. Сказанная грубость стала пределом, который даже она не в силах выдержать. Терпеть оскорбления от самого дорогого человека с каждым днём становилось всё больнее. Она отступила от двери и ушла в спальню.

      Через пятнадцать минут оказалось, что самой необходимой одежды у неё не так много — всего небольшая сумка. Кое-что можно оставить здесь, а, когда подвернётся случай, забрать или попросить Игоря это сделать.

      - Саша, — негромко позвал её такой знакомый голос. — Са-а-аш… Ну куда ты собралась? Я ненормальная, знаю. Не уходи. Я с этой операцией, наверное, чокнусь скоро. Как представлю, что с тобой там делать будут и сколько по времени, с ума схожу от страха.

      Женя крепко прижалась грудью к спине Сашки и шептала куда-то в плечо, водя носом по шее.

      - Я не смогу без неё, — прошептала Саша.

      - Знаю. Знаю, Сашенька. Мне страшно просто. Ничего сделать не могу. Я не привыкла так. Всегда всё на мне было: и родители, и семья, и дом, и фирма, и брат. Всё на мне. Все слушаются, я могу управлять, делать, как лучше. А здесь ничего не могу, ничего от меня не зависит. Вот и злюсь, бешусь, на тебя постоянно набрасываюсь. Мне уже и эта херня твоя, наверное, не мешает…

      - Мне мешает, — перебила её Сашка и попробовала выбраться из объятий. — Мне мешает, пусти.

      - Сашенька, ну прости дуру, — жарко шептала Женька в шею, раскрывая все карты, обнажая душу и чувства. А потом целовала, пока Саша не перестала сопротивлятся.

      Они ещё долго сидели на диване, прикасаясь друг к другу плечами и положив ноги на неразобранную сумку. Разговаривали о мелочах, всячески избегая самой главной темы. Да и говорить на неё больше не стоило. Они всё уже сказали и решили. Этот шаг был неизбежен. Предопределён ещё в тот далёкий момент, когда эти две женщины не знали друг друга, когда какое-то трагическое стечение обстоятельств, произошедшее с сашиной мамой во время беременности, привело к тому, что в загадочной структуре головного мозга — гипоталамусе - тогда ещё крошечного ребёнка, растущего внутри неё, произошли такие непонятные изменения. Они заперли девочку Сашу в теле мальчика Саши. Почему это произошло с ней, почему происходит с другими такими же — не понятно, но выход из ситуации один. И эти две странные женщины, одна из которых надолго оказалась заперта в мужском теле, а вторая непонятно почему полюбила именно её, вопреки всему внешнему, должны решиться на него, должны пройти это препятствие вместе.

      Это будет сложно, невозможно сложно сидеть несколько часов подряд в зале ожидания одной из частных столичных клиник, боясь уйти даже покурить, даже в туалет, ловя каждый взгляд выходящего из хирургического крыла персонала, прислушиваясь к любому непривычному звуку, пытаясь уловить на каком-то другом уровне, всё ли в порядке. Потом почти так же невозможно тяжело будет вглядываться в бледное родное лицо в ожидании малейшего движения мышц на нём, держать за руку, умоляя кого-то там наверху помочь, несмотря ни на что, и ощутив, как пальцы пошевелились, плакать от облегчения.

      Будет невозможно сложно адаптироваться к боли и сложностям, косым взглядам, бесконечным походам по врачам, специалистам, сдаче анализов, куче медицинских препаратов и странных предметов в ванной. Ждать, бесконечно долго ждать того самого, последнего, окончательного шага, после которого впереди должно быть только светлое и хорошее, а потом мучительно осознавать, что всё оказалось не так радужно. Пришлось просыпаться, выплывать из другого мира, ощущать другую реальность, привыкать к себе новой, своим потребностям и потребностям той, которая рядом.

      Но выбрать другой путь, другое решение, другую дорогу было ещё сложнее и ещё более невозможно. Поэтому самым правильным было взять ту, самую близкую за руку. Держать крепко, не отпуская ни на секунду, даже когда физически между ними десятки километров, дарить своё тепло, свою заботу, радостное «здравствуй» в начале и тихое «люблю» в конце. Только так.

*имеется в виду нахождение в постоянном женском образе
* имеется ввиду внешние данные, в данном случае похожесть на девушку, женщину