Любовь как пластилин

Один из вечеров, когда он был угнетен и раздавлен сложной проблемой, я усадил его в кресло, а сам примостился у его ног и взял его руки в свои ладони. Мне очень хотелось в тот миг забрать все тревоги себе и сделать так, чтобы Саня вновь с облегчением вздохнул и улыбнулся.

- Саш, говорят, что друг - это человек, в присутствии которого можно думать вслух, - я сделал паузу и посмотрел на его осунувшееся лицо и взгляд, устремленный куда-то поверх моей головы. - Мы ведь часто это делали, - он чуть опустил голову и заглянул мне в глаза. - Ты считаешь меня своим другом? – кивок головы и молчание. - Тогда послушай меня внимательно.

Я сделал паузу и шумно выдохнул. Тогда мне казалось, что я готовлюсь к затяжному прыжку с парашютом, и я крепче сжал его пальцы в своих ладонях.

- Я знаю, что тебе сейчас очень паршиво и тяжело. Но это не дает тебе права опустить руки и дать возможность другим распоряжаться твоей жизнью, - он молчал и слушал. - Несмотря на то, что мы с тобою оба фаталисты, существует вероятность, что каждому человеку один раз в жизни дается шанс круто изменить свою судьбу. Представь, что с*ка-жизнь дала тебе в руки красный маркер и разрешила поверху сделать правки, исправить то, что ней задумано было, - Саня с интересом смотрел на меня и глаза его не были так уже пусты и печальны. - Даже не так, она дала тебе шанс написать для себя самого новую страницу. Но с условием: это должно быть одно единственное слово, которое поможет тебе преодолеть все невзгоды и падения, прописанные в Книге Жизни.

Саня хмыкнул и попытался вытянуть пальцы из моей руки. Я плотнее их сжал и поднялся на колени, приблизив свое лицо к нему, упершись лбами. Его горячее дыхание щекотало мое лицо, тяжелые вздохи откликались глубоко в моем сердце. Я знал, что у него в голове сейчас рой мыслей, но ни одной, которая удовлетворила бы его самого.

- Понимаю, выбор велик, - еле слышно продолжил я. - Хочется всего и сразу. Если ты позволил бы мне дать подсказку, я бы отмел многие хорошие и нужные слова: «преданность» (не от всех это хочешь получать), «любовь» (к сожалению это не вечно), «терпение» (его не всегда хватает), «счастье» (для всех оно разное), «семья» (мы ее не выбираем), «дети» (это не всем дано), «дом» (это не главное).

Саня отстранился от меня и удивленно поднял бровь, с интересом ожидая финала моей речи.

- Наверное, я бы остановился на ничем не примечательном слове «борьба», - я снова замолчал, давая возможность моим мозгам хоть как-то поспеть за моим языком. Часто я узнаю о своих мыслях в тот момент, когда излагаю их другим. Порою создается впечатление, что кто-то внутри меня, довольно неглупый, сидит и просто через меня общается с миром. - Да, чисто мужская странная логика, но если у нас есть желание добиться чего-то в этом мире, нам приходиться за это бороться. За любовь, за семью, за счастье, да, за место под этим чертовым солнцем! Нам никто ничего не дает просто так. К сожалению. Или к счастью. Потому что тогда мы никому и ничего не должны. Все, что мы имеем, это показатель того, насколько сильно мы за это боролись.

Я замолчал и не знал, что еще сказать. Реакция Сашки меня удивила и несказанно порадовала.

- Дурак ты, философ. Лучше обними меня и поцелуй так, чтобы я забыл обо всем на свете, - он улыбнулся, провел подушечками пальцев по моей щеке и приподнял мое лицо за подбородок.

- Я сморозил глупость, - чуть закатив глаза, я изобразил легкую досаду.

- Не, ты сказал мудрость, просто я плохо воспринимаю слова без твоих прикосновений, - финальный аккорд сеанса психотерапии и эмоциональной разрядки очень спешно перешел к оздоровительным процедурам всего тела…

Вспоминая нашу совместную жизнь, я не мог вспомнить ничего плохого, чтобы разозлиться и заставить себя поблагодарить провиденье за наше расставание. Мы не были идеальной парой, но почему-то мозг услужливо подсовывал только те моменты, которые еще больше терзали и не давали сердцу успокоиться. Я сожалел. Сожалел жутко и от этого во мне просто кипела злость на весь мир. Встав и подойдя к бару, я достал бутылку водки и свернул горлышко. Говорят, алкоголь помогает если не привести мысли в порядок, то хотя бы смести их напрочь. Я и в нормальном состоянии не люблю такие напитки, а сейчас уж совсем не стремился получить удовольствие. Это, скорее, как последний шанс на получение хоть какого-то антидепрессанта убойного воздействия.

Тут же взяв фужер, я плеснул хорошую порцию алкоголя и, выдохнув, влил в себя. Горло обожгло, глаза заслезились, и я сильно мотнул головой. Какая же гадость! А многие получают от этого удовольствие. Тут же ринувшись на кухню, я выхватил их холодильника пакет с томатным соком и начал заливать отвратительный привкус во рту и жжение в горле. Помогло. Тут же стало как-то светлее в мозгах и теплее в желудке. Мне захотелось повторить, чтобы закрепить полученный результат и увеличить шанс усыпления моего мозга до утра. После нескольких порций вливаний мне пришла в голову идея закурить. Для нормальных курящих людей это святое, но я курил один раз в пять лет и то, если этого требовали обстоятельства.

Отправившись в комнату с соком и ополовиненной бутылкой водки, я достал дежурную пачку сигарет, которая лежала скорее для друзей, чем для себя не черный день. Сев на диван и чиркнув зажигалкой, я закурил прямо в комнате, чего не позволял делать никому. Первая затяжка легким туманом заполонила оставшееся в голове пространство, которое не успел занять алкоголь, и мне стало как-то фиолетово на все, что со мной происходило до этого дня, и что будет дальше. Потом я вроде еще пил, курил, бегал по квартире, зачем-то швырнул стул об стену, повключал во всех комнатах свет, врубил музыку, зачем-то полез в шкаф за вещами и все это сопровождал тирадой о том, что мне наплевать на Саню, на то что он ушел, что я только счастлив и лучше умереть сейчас от тараканьей отравы, чем жить дальше с таким гадом. Чуть позже я начал скулить и рассказывать включенному телевизору о том, что он был самой большой радостью в моей никчемной жизни, что я понятия не имею, как мне научиться жить без него. Потом я зачем-то схватил единственный вазон в квартире, купленный нами после первого совместного просмотра старого фильма «Леон киллер», открыл настежь окно и швырнул его в ночь. Чуть позже я снова завывал от обиды и молился люстре, чтобы все вернулось назад. В какой момент я отключился, не помню. Наверное, в промежутке между тем, как схватил в руки утюг и возгласом «всех порву…»

Утро явно не было добрым. Интересно. Почему никто не говорит: с дерьмовым утром! Это было бы очень актуально. Я пришел в себя на ковре в спальне оттого, что у меня в голове что-то гудело. Проведя ночь на твердой поверхности, я чувствовал себя, как разбитая банка самогона. В голове продолжало зудеть, и я попытался сесть, чтобы хоть частично привести себя в вертикальное положение. Голова разрывалась, и меня конкретно знобило. В какой-то момент я понял, почему не прекращался шум в голове – это звонили в дверь. Я не собирался ползти к дверям и просто послал пришедшего к чёрту. Но звонок продолжал терзать мой нездоровый организм и ввинчивался сверлом в мой мозг. Еще раз покрыв матом того, кто своим поганым пальцем жал сейчас на кнопку звонка и на всякий случай обозвав всех, кто живет в моем подъезде, кое-как поднявшись на ноги, я все же пошел открывать.

Пошумев замками и щелкнув ручкой, я приоткрыл двери. На пороге стоял Саня с испуганными глазами и почему-то нараспашку.

- Жень, что с тобой случилось? – он тут же толкнул дверь и ринулся в квартиру, отчего я отлетел к шкафу и больно ударился спиной.

- Черт! Какого ты приперся? – я еле простонал это, хотя очень хотелось выкрикнуть.

- А ты кого, ангела ждал? Ты что творишь? Ты совсем сдурел? На что ты похож? – вопросы сыпались из него, но я не успевал не то что ответить, я не мог даже понять о чем он, но тут же услышал его визг: – Это что у тебя – кровь?

- Не твое дело! – гаркнул я и тут же мотнул головой к зеркалу: в волосах, над правым ухом были засохшие красные потеки. Не ощущая никакой боли, я поднял руку и попробовал аккуратно место ранения, но тут же быстро понял, что, скорее всего это томатный сок, которым я вчера запивал свой банкет. И еще одна странность: мое лицо покрывала довольно густая щетина, хотя раньше я не замечал такого рьяного роста. Видно, водка хорошо удобряет организм и способствует буйной растительности. - Ты ушел, вот и нечего мне тут устраивать разборки. Я теперь – не твоя проблема! – меня начинало чуть отпускать утреннее дурацкое пробуждение, и я вспоминал вчерашний бурный вечер. Грёбаный вечер воспоминаний.

- Не будь придурком, твоя мать сказала, что ты чумной какой-то, и я чувствую свою вину, - Саня нервно потер подбородок и спокойно продолжил. – Жека, давай поговорим. Мы ведь не чужие с тобой. Хоть мы уже и не вместе, я хочу тебе помочь.

- Помочь? – заорал я, не в силах сдерживаться. – Чем? Ты хочешь меня добить, чтобы не мучился? Может, тротил мне в рот напихаешь и подожжешь? Или нежно порежешь маникюрными ножницами на ленточки?

- Не говори ерунды. Мы взрослые люди и можем остаться приятелями.

- Что за бред! Приятелям должно быть приятно общаться, а я тебя ненавижу! – меня несло и не было шансов хоть как-то остановиться. – Убирайся отсюда, мне ничего от тебя не нужно. Все, что ты мог, ты уже дал! Весь ассортимент эмоций, от слепой любви к тебе до ненависти.

- Но за что? – тихий голос и морщины на лбу. Саня как-то внезапно стал похож на маленького мальчика. Меня кольнуло, и в один миг я ринулся к нему и обхватил руками. Крепко прижав к себе, я так же резко оттолкнул. Он замер посреди коридора и продолжал смотреть на меня широко открытыми глазами. – Ты действительно меня ненавидишь?

- Уходи, - я прислонился спиной к шкафу и прикрыл глаза. – Все еще очень свежо, и я не могу всего лишь за пару дней с этим справиться.

Пауза была очень долгой. Я даже подумал, что Саня тихо ушел. У меня в голове роились самые безумные мысли, я и желал его вернуть и понимал, что это невозможно. Друзья-товарищи? Ну что за ересь, как можно спокойно дружить с человеком, которого до сих пор любишь, несмотря на дикую злость. Как можно перекроить себя под инфантильного знакомого, наблюдающего, как на его глазах строятся новые отношения того, кто был для тебя всем.

- Женя, - еле слышно проговорил Санька, и его рука коснулась моего плеча, отчего я вздрогнул и открыл глаза. – Женечка, как ты себя чувствуешь?

- Какая разница? – еле ворочая языком, попытался ответить я. – Оставь меня в покое и больше не появляйся в моей жизни, - выдавил я, как последние капли крови, и тут же «умер», поскольку понимал, что уже ничего не вернуть. И лучше не тешить себя иллюзиями, а отрезать сразу и навсегда.

- Жень, но ведь прошло уже два месяца, - так же тихо продолжил он. – Почему ты говоришь о паре дней?

- Что ты мелешь? – меня взбесил его вопрос. Еще на прошлой неделе он жил здесь, со мной, и сейчас рассказывает о двух месяцах? – Не делай из меня идиота. Я и так не совсем адекватный после нашего разрыва.

Санька почему-то стал бледным и протянул ладонь к моему лицу. Потрогав лоб, он провел по щеке и тут же одернул руку, поскольку я очень зло зыркнул глазами.

- Жень, ты шутишь? Мы расстались еще в феврале.

- Сань, не доставай меня, и так херово. Я не даун и помню какой сейчас месяц.

- Апрель? – вопросительно глянул на меня он, и я увидел в его глазах страх.

- Что за чушь ты несешь? – я начинал злиться. – Скажи еще, что я совсем сдурел и не заметил, как пролетело два месяца? – я наиграно рассмеялся и уставился на Саню. – Что за фигню ты лепишь? Я хожу на работу и вижу людей. Думаешь, я не заметил бы прихода весны?

- Жень, ты уже три дня сидишь дома безвылазно. Твоя мама позвонила мне и сказала, что ты не появляешься у нее и не берешь трубку. Она пыталась поймать тебя хотя бы на работе, но ей сказали, что ты несколько дней уже не появлялся. Вот я и приехал.

Подняв руку к подбородку, я почувствовал пальцами густую щетину и тут же снова бросился к зеркалу. Так и есть – уже приличная сантиметровая бородка и она не могла вырасти за ночь.

- Херня какая-то, - пробормотал я и тут же глянул на Саню. – Я что бухал три дня? Быть этого не может.

- Женька, ты меня пугаешь, - он явно был напуган и, подойдя ко мне, положил руку на плечо. – Ты на самом деле не помнишь, что делал?

- Ну, может я и пробухал эти дни, но я не псих и помню, что в прошлый раз не мог припарковаться из-за сугробов, - я тут же ринулся на кухню, одернул занавеску и выглянув в окно.

Яркий солнечный свет резанул по зрачкам, и я на несколько секунд зажмурился. Сердце учащенно затрепетало, и к горлу подкатил липкий сгусток, не дающий вздохнуть полной грудью. Медленно открыв глаза, я уставился в классики нарисованные на сухом асфальте и вербу под окном, сплошь усеянную пушистыми почками серебристого цвета.

- Котики, - только и смог выдавить я и прижался лбом к прохладному стеклу.

- Мне жаль, что так произошло, и мы расстались, но это не значит, что… - я не дал договорить ему и стукнул ладонью по стеклу.

- Как я мог пропустить кусок своей жизни? Почему я каждый день отправлялся на работу и возвращался домой, как в тумане? – резко повернувшись к стоящему в дверях кухни Сане, я с мольбой посмотрел в его глаза. – Я сошел сума? Да?

- Не говори ерунды, просто ты последние дни ушел в отрыв, поэтому и сбился твой прицел. Вот увидишь, через день-два ты опять будешь в норме. Ты же никогда толком не пил, вот и результат. Жизнь ведь не останавливается.

- Да, она не останавливается, просто продолжает катиться, как бревно со склона, - я начинал что-то понимать. Возможно, я и жил как в бреду последние два месяца и просто не замечал смены дней. Меня покачивало волнами депрессивного штиля, все дни были похожи один на один, и я не видел различий между неделями. В какой-то момент я просто сломался, и единственным способом не потерять остатки благоразумия было тушение эмоций алкоголем. Возможно, именно это и спасло меня от настоящего сумасшествия. – А сейчас уходи, Жень.

- Но…
- Иди.
- Саш…
- Оставь меня.
- Может, я…
- Убирайся!
- Как же…
- Пошел вон! – заорал я что есть мочи и с размаху ударил кулаком по холодильнику, отчего тот жалобно скрипнул и звякнул бутылками внутри.

- Ты псих, - только и смог ответить он и тут же, развернувшись, вышел из кухни. Через несколько минут хлопнула входная дверь, и в квартире установилась тишина.

Я еще какое-то время постоял посреди кухни и попытался привести свои не шибко гениальные мысли в подобие порядка. Не получилось. Пройдя в ванную, я включил воду и отправился в комнату. На полу я увидел того самого пластилинового медвежонка, от которого осталась лишь синяя котлета. Видно, за дни моего забвения он не раз попадался мне под руку или под ногу.

- Вот и пришло время слепить для себя что-то новое, - неспешно разминая в руках твердую бесформенную массу, я подумал, что и наши чувства точно так же можно мять в умелых руках. Если ты любишь и доверяешь человеку, то позволяешь растаять в его руках и превратиться в то, что ему придется по вкусу. Порою хочется быть мягким воском, чтобы принимать любую форму для удовольствия других, но часто мечтаешь превратиться в гранит, чтобы никто не смог нарушить твои пропорции. Вот и любовь моя, точно как этот пластилин, была бережно слеплена в прекрасные отношения, а когда срок годности закончился, просто скомкана в бесформенную массу.

Зажав между ладоней шарик, я сжал их и расплющил кусочек синего пластилина. Из получившейся лепешки я соорудил сердечко и снова сжал его ладонями. Жаль, что нельзя так же легко сделать новое сердце себе, чтобы не думать об осколках старого. Глядя на сердечко, я понимал, что ему чего-то не хватает. Указательным пальцем я ткнул в самую середину, от чего образовалось сквозное отверстие. Вот теперь самое то.

В ванной зашумела вода, переливающаяся через верхнее отверстие стока, и я направился туда. Повернув вентили, я перекрыл воду и замер возле умывальника. Посмотрев на себя в зеркало в очередной раз понял, что борода – это не мое, и потянулся в шкафчик за станком. Сняв футболку и оставшись только в брюках, я выдавил гель на руку и не спеша намылил подбородок и щеки, мазнул под носом и взялся за бритву. Аккуратно сделав первый скребок, я остановился, вспомнив, как Саня на выходные, когда можно было никуда не спешить, любил усадить меня на край ванной и изображать из себя брадобрея. Он брил меня, оставляя замысловатые усики и бороденки. Вечно изощряясь, он выбривал вензеля, потом же, вволю насмеявшись с меня, заканчивал и оставлял мою кожу полностью гладкой и чистой…

Лицо запекло, и я глянул в зеркало: так и есть, снова погрузившись в воспоминания, я изрезал свое лицо и теперь ранки щипали и кровоточили. Сполоснув лицо одной рукой, я продолжал сжимать бритвенный станок в ладони и снова приставил его к небольшому участку кожи, где нужно было закончить бритье. Вдруг раздался звонок, и я, вздрогнув от неожиданности, снова порезался. Плюнув на чертову процедуру и положив бритву на бортик ванной, я направился к дверям. Никого видеть не хотелось, и я не намеривался открывать дверь. Подойдя вплотную и жмурясь от постоянного дребезжания звонка, я заглянул в глазок. Постояв так несколько секунд и затаив дыхание, я прикрыл глаза, прижался к двери щекой и поднял обе руки на уровень головы, упершись ладонями в обивку. Слезы сами потекли из глаз, и я всхлипнул. «Почему?» - только и мог прошептать я и в последний раз прильнул к глазку. Затем, оторвавшись от двери, я пошел в ванную и прикрыл за собою двери. Подойдя к запотевшему зеркалу, где на полочке лежало пластилиновое сердечко с отверстием в самом центре, я поднял руку и неспешно вывел на амальгаме «Любовь». Не снимая брюк, я переступил бортик ванной и погрузился в теплую воду. Тут же тело расслабилось, и дрожь практически прошла. Я мокрым пальцем провел по кафелю и невидимым курсивом написал «Саша». Затем щелчком пальцев столкнул бритву в воду, которая тут же с еле слышным бульканьем ушла под воду.

Если бы и чувства можно было просто щелчком отправить в тартарары, и знать, что они никогда не всплывут, чтобы терзать тебя воспоминаниями. Если бы можно было просто взять их, размять между пальцев и слепить новую жизнь. Если бы…

Голова нещадно болела, и все звуки раздражали. Мысли беспокойно бились о виски и причиняли боль. Внутри все сжалось, как от холода, несмотря на теплую воду. Пальцы нервно покалывали, а губы стали сухими и солеными. Как-то разом я от всего устал, и мне захотелось просто отдохнуть. От всего. Хоть чуть-чуть. Чтобы не слышать звонка, своих мыслей, не чувствовать дрожи и боли, я зажал пальцами нос и опустился с головой на дно ванны. Все звуки исчезли. Стало спокойно и хорошо, я открыл глаза и после первой рези посмотрел сквозь толщу воды на потолок. Весь мир преобразился и стал более понятным, наверное, чтобы перед тобой открылись, нужно самому стать незаметным. Жаль, что понимаем мы это тогда, когда уже поздно что-то менять. Наверное, человек не умеет по-другому жить, мы хорошие философы, но плохие практики. Мы умеем рассуждать и анализировать, но у нас совсем не получается жить и чувствовать. Но если есть шанс, что мы хотя бы раз в жизни не ошибемся с выбором и получим в награду Настоящую Любовь, значит, все наши тысячи ошибок – это верный путь. Давайте ошибаться, чтобы приблизить тот миг, когда сам себе сможешь признаться: я сейчас счастлив…

Разжав пальцы на носу, я тут же увидел пузырьки воздуха, мелким серпантином поднимающиеся на поверхность. Мне было хорошо и спокойно, сейчас я услышал Себя и отпустил Его.