Котёнок

Через несколько минут он уже спал, а Павел ещё долго думал о нём и о себе, боясь пошевелиться и нарушить покой спящего. Ему рисовались картины их совместного времяпрепровождения, постепенно они обрели форму красочных сюжетов, и он не заметил, как стёрлась граница между реальностью и сном.

Утром Лёшка был весел как никогда. Поедая хрустящие тосты с вареньем и запивая их кофе, он лукаво улыбался:

- Я думал, ты всю ночь будешь ко мне приставать.

- Ты этого хотел?

Лёшка на мгновение задумался.

- Знаешь, я впервые ночевал со взрослым. Впервые с кем-то спал.

- Ну, и как?

- Раньше я думал, что это должно быть беспокойно. Наверное, слишком привык быть один. Но с тобой мне хорошо, - он слегка запнулся и потупил взор. - Как в детстве с папой.

- Перестань болтать. Ты мне льстишь.

- Нет, правда. С тобой очень хорошо.

Павел потрепал его по голове, они поцеловались.

- Ладно, собирайся. Мне на работу пора.

Алексей быстро умылся, причесался и надел кроссовки. Павлу вдруг стало невыносимо тяжело его отпускать. "Боже мой, что творится", - подумал он.

Он подвёз парня ближе к дому. Остановился за два квартала:

- Вечером увидимся?

- Обязательно. Звони.

В заметно приподнятом настроении Павел отправился заниматься своей клиентурой. Как ни странно, проблем в этот день не было никаких. Или, может, он смотрел на всё другими глазами. В общем, всё сложилось удачно, и Павел решил наградить себя за это, уйдя с работы пораньше. А вечером они встретились и поехали за город, устроили небольшую фотосессию в лесу. Лёшка был фотогеничен, позируя Павлу на фоне берёз и сосен. Народу вокруг не было, и он сбросил с себя одежду. Выглядывал из-за деревьев, прижимался к ним, оседлал упавшую сосну и поэтично устроился возле большого замшелого камня. Он будто создавал своим присутствием настроение всех окружающих его деталей пейзажа.

Они виделись почти каждый день. Часто Лёшка сам приезжал к Павлу на свидание, короткое или длинное - в зависимости от того, были ли у Павла какие-то дела. Он нисколько не обижался, если нужно было уходить. Иногда он зазывал его в какое-нибудь место, чтобы увидеться хотя бы на полчаса, после чего Павел отвозил его домой и они прощались как давние любовники. Что интересовало паренька в Павле, тот не мог понять, но ни разу не усомнился в искренности его чувств. 

Часть 4

В один из дней Павел, решив устроить небольшой праздник, пригласил Лёшку к себе. Пока гость полоскался в душе, он достал из холодильника торт и откупорил бутылку сухого вина.

Войдя в комнату, взъерошенный и вкусно пахнущий шампунем Лёшка удивлённым взглядом окинул стол:

- Ого, что-то отмечаем?

Павел широко улыбнулся:

- У меня сегодня день рождения.

- Поздравляю, - Лёшка пожал ему руку, они обнялись.

- Я хотел отметить этот день с тобой.

- Мечты сбываются. Только надо было сказать.

- Я не стал говорить, чтобы ты не заморачивался насчет подарка. Ты лучший подарок.

- Я мог бы сделать для тебя что-нибудь приятное.

- Ещё успеешь. Выпьешь за моё здоровье?

- Давай, только чуть-чуть. Я же не пью, ты знаешь.

Павел налил немного вина, они чокнулись.

- За тебя, - проявил инициативу гость.

- За нас.

Лёшка кивнул:

- За нас.

Выпив, он облизал губы.

- Понравилось?

- Вкусно.

- Налить ещё?

Павел налил ещё по полбокала, и они продолжили разговор, потягивая вино мелкими глотками. Лёшка скоро захмелел, это было видно по радостному блеску в его глазах. От природы добрый, он стал ещё добрее и привлекательней.

- Мой любимый торт, - указал он на яство из взбитых сливок, повидла и фруктового желе. - Есть чем разрезать?

- Он здесь не для этого.

- А для чего?

- Вернее, я сначала попробую его один, а ты потом, если захочешь.

Юноша непонимающе посмотрел на Павла. А тот, помедлив немного, хлопнул в ладоши:

- Снимай трусы.

Лёшка исполнил команду. Павел убрал со стола лишнее и продолжил:

- Забирайся.

Лёшка встал на стол, немного расставив ноги, - как символ юности и красоты.

- Теперь присядь на корточки. И попу приподними.

Павел похлопал ладонью зад парня, потом подставил под него торт и, взяв гостя за бока, усадил его на затейливую горку из сливок и желе. Лёшка плюхнулся в разноцветную гущу; сладкая масса полезла из-под его гениталий и в расселину у копчика с характерным чмоком. Павел подержал парня в таком положении, чтобы он получше пропитался. Затем аккуратно приподнял его и поставил на столе на четвереньки: к себе задом, поближе к краю и раздвинув ему ноги.

- Прелесть, - Павел осмотрел измазанный кондитерскими сливками и повидлом объект своего вожделения. - Замечательно получилось.

Он взял юношу руками за бёдра, не отводя взгляда от заляпанного ануса, и принялся с наслаждением вылизывать его. Язык плавно скользил по глянцевой коже ягодиц, постепенно приближаясь к очку, теребил мошонку, в каком-то волшебном экстазе забирался в самые труднодоступные уголки промежности. Не поднимая головы, утонув ртом в устье заднего прохода, Павел одновременно расстёгивал и снимал с себя всё. Со стороны это напоминало какой-то древний индейский танец, обряд поклонения великим языческим богам.

Когда попа стала практически чистой, а Лёшка, ахая и выгибая спину, уже нетерпеливо оборачивался, желая вкусить сладости прямо из губ своего обожателя, Павел раздвинул руками его ягодицы и запустил в анус палец...

Это была самая волшебная из ночей Павла. Сколько раз он занимался с Лёшкой сексом, но ничего похожего до сих пор не случалось. Было много любви, тепла и какой-то неповторимой утончённости. Действие и бездействие - всё растягивалось до бесконечности, и такого счастья хотелось ещё больше. Всё было сексом. Даже когда, разговаривая, они просто лежали рядом, - он и небольшого роста паренёк, которого он хотел воспринимать как подопечного, - это было сексом.

***

Прошло ещё две недели. Они сходили в аквапарк, там Лёшка кувыркался в воде и скатывался по винтовой трубе в бассейн. Его благодарные взгляды, постоянно устремляемые на Павла, и частые прикосновения говорили об искреннем расположении Лёшки к нему. Под душем, улучив момент, они пылко, как никогда ранее, сплелись воедино. Обстановка была не очень подходящей, и оттого пыл оказался особенно сильным. Лёшка впервые неестественно крепко взялся рукой за его яйца, - так что Павел с удивлением вперился в его ликующие божественные глазки. Он подставил парня под струи воды, бьющие сверху. Тот стоял перед ним, как ребёнок в корыте, которого обливают из ушата, чтобы смыть напоследок мыло. Павлу показалось, что сейчас его можно будет взять на руки, уложить в тёплую постель и начать рассказывать на ночь сказки.

Весь тот день Павел испытывал необычайный подъём. Он был активен, ему хотелось чего-то нового, он вознамерился использовать свою пылкую страсть к Лёшке по максимуму. Он даже немного нервничал, когда дома готовил ужин под прицелом волнующих глаз юноши.

- Любишь жареный лук?

Лёшка пожал плечами:

- Наверное.

Павел, не останавливаясь, резал на доске овощи.

- Когда тебя на работе спросят, устроит ли тебя будущая зарплата, ты тоже скажешь: "Наверное"?

Он его ничуть не озадачил.

- Зарплата - не лук. Тут есть над чем подумать. Насчёт денег я бы сказал определённо.

Павел высыпал на сковороду лук и нарезанные помидоры, немного обжарил, разбил на них пять яиц, сверху положил несколько кусочков колбасы, обсыпал сверху зеленью, убавил газ. Обернулся. Парень сидел закинув ногу на ногу, но с характерным, каким-то особо добрым выражением лица, с чуть приподнятыми бровями.

- Лёшка, Лёшка.

- Что?

Оба молчали.

- Знаешь...

Парень смотрел на него, словно ожидая чуда.

- Вчера на меня нашло вдохновение. Я сам не ожидал... Написал про тебя стихи. Хочешь послушать?

- Хочу.

Павел колебался. Они уселись за стол, разложив по тарелкам яичницу и откупорив бутылку сухого вина. После этого Павел затеял вступительное слово:

- Наверное, я наивный, но мне кажется, что люди, которые должны быть вместе, обязательно соединятся, рано или поздно. Я рад, что мы встретились. Ты мне не безразличен, и я постоянно о тебе думаю. Представляю, как мы увидимся. Мне постоянно хочется сделать тебе что-то приятное, со мной давно такого не было. Вот и сейчас меня больше всего волнует, будет ли тебе интересно то, что я насочинял.

Он развернул листок бумаги и прочёл:

"Увижу снова... Как весенний цвет,
Расправив крылья нежных лепестков,
Отметишь всё своим очарованьем
И засияешь лаской озорной,
И соблазнит меня как майскую пчелу
Возвышенный твой пестик ранний.
Поймаю твой тревожно-милый взгляд
И уловлю волнующий позыв
Твоей красивой юной стати.
Вновь зацветёт румянец на щеках,
И ты, пылающий, прильнёшь к моей груди,
Отдашься в мои крепкие объятья.
Покинет время этот бренный мир...
Напором чувства, мягкости, любви,
Теплом одаришь своего поэта,
И долгожданный долгий поцелуй
Венцом глубокой страсти неземной
Явит нам диво, сладость бытия.
Не счастье ль это!"

Лёшка не отрываясь смотрел на него. Наверное, не знал, как реагировать.

- Ну, как тебе?

- Классно. Ты действительно поэт.

- При чём здесь поэт - не поэт? Это же я про тебя написал. Тебя хоть чуть-чуть тронуло?

- Тронуло, - как и в первую их встречу, Лёшка подошёл, уселся ему на колени и обнял за шею. - Конечно, тронуло. Я должен был сразу сказать, но я просто растерялся. Извини, от мужчины такое трудно ожидать. Мне очень приятно.

- Вот. Молодец, нужные слова.

Тёплый и мягкий, он устроился у Павла на коленях, положив голову ему на плечо. Казалось, он собирался сидеть так вечно. Еда уже остыла, а они всё разговаривали тихими нежными голосами, словно убаюкивая друг друга.

- Милый, милый Лёшка. Ты моя самая большая драгоценность. Ты меня просто сводишь с ума. Я люблю тебя. По-настоящему люблю.

- Ты мне тоже очень нравишься.

- И всё?

- Пока всё.

Павел погладил его по голове и поцеловал в щёку.

- Что тебе во мне нравится?

Юноша ненадолго задумался. Потом произнёс:

- Я всегда мечтал о добром и отзывчивом парне, с которым мне было бы легко жить. С которым можно разговаривать о всяких глупостях. А когда это сочетается с телом, как у тебя, с умом и жизненным опытом, это вообще здорово.

Лёшка потеребил пальцем воротник его рубашки. Павел вдруг представил, как он разительно отличается от своих сверстников.

- Тебя не били в детстве во дворе?

- Нет. А почему ты спросил?

- По-моему, ты был не такой, как все. А таких всегда не любят.

- Нет, мне удавалось избегать неприятных встреч... И друзей у меня не было. Их и сейчас нет... Думаешь, я странный?

Павел погладил его по лицу:

- Ты не странный. В тебе столько хороших качеств, что хватит на целую ораву парней.

- Это тебе, наверное, так хочется.

- Может быть. Но мне хотелось бы верить, что ты именно тот, кого я вижу.

Лёшка приподнял голову, посмотрел ему в глаза и улыбнулся:

- Тот, тот. Каким мне ещё быть.

Они надолго утонули в поцелуе. Потом полоскались в душе и занимались сексом, пока за окном не стемнело.

- Останешься на ночь?

- Нет, надо домой, - он быстро оделся, причесался и попросил дать ему прочитанные сегодня стихи.

Павел накинул на себя халат:

- Сегодня тебя не повезу. Доберешься сам?

- Хорошо, не беспокойся.

- Приедешь - позвони.

Он проводил Лёшку до двери, чмокнул на прощание, и тот ушёл. 

Часть 5 

Это был период радужных перспектив, самый приятный момент в любви, всегда настающий на пике счастья, в душевной эйфории. Однако после подъёма обычно следует спад, или провальчик, а иногда и полноценный провал.

Они по-прежнему часто виделись, но день ото дня их встречи становились всё кратковременнее. Павел вдруг заметил, что Лёшкино отношение к нему стало меняться. Пропала та волшебная страсть, с которой он отдавался ему поначалу, не было больше бесконечного счастья их лежания в ванной, умываний и каких-то совместных дел. "Трудности переходного периода, я ему немного приелся", - думал Павел. Однако Лёшка уже стал придумывать отговорки, чтобы не встречаться с ним. Иногда очень неумело, в явной спешке, и Павел заподозрил, что он Алексею больше неинтересен.

Неожиданно Лёшка совсем перестал звонить и отвечать на звонки. После нескольких попыток его услышать он прислал эсэмэску, что сейчас очень занят сдачей долгов в университете и поэтому они пока видеться не будут.

"Мог хотя бы держать меня в курсе своих проблем", - подумал Павел и понял, к чему всё идет, или, возможно, уже пришло. Но ему очень не хотелось в это верить. Помаявшись несколько дней, он решил хотя бы посмотреть на Лёшку издали, незаметно. Может, и удастся что-либо для себя прояснить.

У Лёшки должны были заканчиваться занятия: Павел давно уже изучил его учебный график. Он поставил машину напротив входа в университет, где не раз встречал Лёшку, и стал ждать. Конечно, всё его нутро противилось глупой и унизительной для себя слежке, но он ничего не мог с собой поделать. Желание прояснить всё сразу и до конца было сильнее. Пусть даже Лёшка его увидит, это лучше, чем бесконечно откладывать то, что должно произойти.

Как ни странно, ждать пришлось не слишком долго. Лёшка вышел из здания вместе со своим приятелем, и они, чуть отойдя в сторону, остановились, разговаривая и никого не замечая вокруг. Приятель был симпатичным. Павел вдруг сильно приревновал к нему Лёшку - настолько он выглядел тем самым чудным пареньком, которого Павел знал в первые дни их знакомства. Юноши пообщались несколько минут, потом быстро перешли дорогу и сели в автомобиль, припаркованный в нескольких метрах от Павла. Похоже, на машину нежданного наблюдателя пара не обратила внимания, и ему захотелось проследить, куда они поедут.

Остановившись совсем скоро, юноши оставили свой автомобиль и зашли в одну из подворотен. Павел держался от них на приличном расстоянии, но это место он узнал: здесь находился известный в городе гей-клуб с отдельными комнатами для клиентов.

Итак, у юного романтика новая пассия, опустошённо сообразил Павел. Придя домой, он не мог ничем заняться: на него нахлынули тоска и обида за свою любовь. Конечно, думал он, доверяться сердцу молодого парня, не узнав его в серьёзных ситуациях, было наивно, но ведь всегда надеешься на лучшее. А отдавшийся сильной страсти никогда не воспринимает резонных доводов.

Весь следующий день - это был выходной - Павел провёл в бестолковых раздумьях. Не хотелось ничего делать, никуда ехать. Забыть о вчерашнем даже на время не удавалось.

"Наверное, он не дорос ещё до серьёзных чувств, - успокаивал себя Павел. - Мальчишка падок лишь на обёртку, на красивые фантики. И раз для него всё настоящее не столь важно, то по-другому и не могло кончиться".

Однако никакие самовнушения не помогли, и на следующий день Павел отправил Лёшке эсэмэску, назначив ему срочную встречу после занятий.

"Наверное, не придёт, - думал Павел, стоя возле автомобиля. - Опять отоврётся".

Но Лёшка пришёл. Павел заметил его ещё издали, когда он очень медленно шагал по тротуару. В джинсах и с сумкой за плечами, обычный студент. У него был угрюмый вид. "Сама мировая скорбь", - пришло на ум сравнение, однако шутить не хотелось.

Лёшка остановился рядом, не зная, что будет дальше.

- Сядем в машину, надо кое-что выяснить.

Он нехотя забрался внутрь, бросив сумку на пол и раздвинув колени. Павел собирался о чём-то спросить его, но, увидев эти ноги, мгновенно забыл, о чём. Да и к чему теперь ненужные вопросы. Надо о главном, быстро, рационально, как на работе.

- Судя по всему, встречаться больше не будем?

Лёшка потупил взор:

- Я хотел тебе сказать, но не решался. Я познакомился с парнем... и испытываю к нему чувство.

- Большее, чем ко мне? Или ко мне ты вообще ничего не испытываешь?

Он кивнул:

- Большее.

Всё. Павел понял: то, что, казалось, сплело их судьбы воедино, оборвалось. Собственно, он предполагал, что это может произойти, но не думал, что окажется так больно.

- Значит я тебе больше не нужен?

Лёшка молчал.

- Ну, ладно... Иди.

Они смотрели друг на друга в упор с полминуты. Наверное, расставаться с Павлом парню было непросто. Уверенность в том, что он всё делает правильно, новая любовь, благодарность за любовь прежнюю и тяжкая грусть о былом, которого по-настоящему жалко, конфликтовали в Лёшке до последнего. Не обращая внимания на то, что снаружи их хорошо видно, он придвинулся к Павлу, протяжно поцеловал его в губы - и выскочил из машины.

Для него это был поцелуй, сглаживающий неровность расставания. Для Павла это была катастрофа. Он резко рванул с места, но, не проехав и пары кварталов, затормозил, почувствовав, что не может сдержать слёз.

Что за грёбаная штука жизнь! Почему все так хуёво устроено? Где найти то, что хочешь? И ведь не сказать, что вокруг плохие люди. Они прекрасны поодиночке, как спелые персики в саду. Но как только их существование вступает в фазу совместимости, начинают вылезать нюансы миллионов предпочтений. Кому-то не нравится морда собеседника, кому-то толстая рыхлая кожа, кому-то характер, кому-то просто разница в возрасте.

Придя в себя, Павел направил автомобиль прочь из города. Ему нестерпимо захотелось побыть одному, где-то вдали от людей. Он ехал, не соображая, куда, потом остановился, вышел из машины и вдруг догадался: это было место, где они недавно фотографировались. Он медленно шёл по лесу, слушал успокаивающий шум деревьев и отчётливо слышал Лёшкин голос.

Вот та берёзка, обняв которую, Лёшка игриво целовал её гладкий ствол, - а затем, прижавшись к ней спиной, устремил вдаль какой-то отвлеченный взгляд. У Павла остались эти фотографии, и теперь он подолгу будет рассматривать их. Когда снимки хранят в себе частичку прошлого, отмеченного в сердце знаком препинания, их ценность возрастает многократно.

Проходя мимо знакомых деревьев, поддевая ногой валяющиеся на земле шишки, Павел прощался и с этим этапом своего бестолкового существования. Ветер, налетая порывами, раскачивал верхушки берёз и сосен. Рядом проскакала белка, потряхивая своим пушистым хвостом. "Насколько всё просто и гармонично выглядит. Растения, животные..." - подумал Павел. Но через минуту решил: "Это потому, что у них нет мозгов. Сплошные инстинкты". Если бы твари и растения могли соображать, в природе творился бы неимоверный бардак, похлеще, чем в людском сообществе.

Понемногу стало смеркаться, и он зашагал обратно к автомобилю. Пора было возвращаться к своим повседневным делам.