Волнительные перемены

- Здравствуйте, Наргиз дома? Полицейское управление Бугульмы.
- Извините, но он крепко спит?
- Понятно, как только проснется, передайте ему только аккуратно, чтобы он не потерял контроль над собой, что его дом сгорел сегодня вечером. В доме нашли два обгорелых трупа, судя по всему, это его родители. Мы ждем его завтра утром.
Будить я его не стал. Но посреди ночи проснулся, оттого что на кухне горел свет.
- Наргиз, что с тобой? – спросил я, кутаясь в одеяло.
- Да что-то не спится. Беда где-то рядом. Давай уедем куда-нибудь!
- С чего вдруг? Успокойся, пожалуйста.
- Плохое что-то случится или уже случилось. Хреновое состояние. Поехали отсюда быстрее! – вскочил он, выталкивая меня из кухни.
- Стой, стой! – крикнул я, хватаясь за косяк, чтобы не грохнуться затылком. - Я хотел это рано утром тебе сказать, но мне несколько часов назад позвонили из отдела полиции Бугульмы, и сказали, что сгорел ваш дом.
- А люди?
- Они тоже! – сказал я, крепко его обняв.
Как он и говорил, у него и правда оказалась запоздалая реакция на катастрофические события.
- Хорошо, понял, - сказал он сухо. – Собери мне сумку, а я закажу билет. Полечу самолетом.
Я собрал ему в дорогу самое необходимое. Наргиз говорил с кем-то по телефону, позвонил, кажется, на работу. Вот только с родственниками, кажется, так и не поговорил. Все это было несколько странно, но я не стал допытываться, почему он решил сделать свой приезд незамеченным.
- Наиль, прости меня за все! – произнес он.
- Ты что со мной прощаешься? – удивился я.
- Кто знает, но интуиция подсказывает мне, должно еще что-то произойти. Разыщи меня, если я не появлюсь через три дня. Хотя, нет, можешь не искать. Зачем я тебе такой нужен, правда. Вот увидишь, тебе будет очень легко и свободно дышаться без меня.
Я не знал, как реагировать на его изменчивое настроение, и крепко прижал его к груди. Мы просидели так довольно долго. Он ушел в свое глубокое состояние, я же не хотел его тревожить и боялся пошевелиться.
- Кажется сейчас я снова в форме, - ответил он, улыбнувшись через несколько минут.
- Ты быстро восстанавливаешься, как тебе это удается?
- Своеобразная практика. Научу как-нибудь. А теперь в путь. Ты проводишь меня, надеюсь хотя бы до вокзала?
- Не вопрос. У тебя хватает денег?
- Совсем чуть-чуть. Можешь одолжить?
- Сколько? – спросил я, подсчитывая в уме остатки средств.
- Хотя бы десять косых. Я получу на днях, отдам.
Инна продала кучу моих поделок, потому в доме нашлась необходимая сумма.
Мы рано утром прибыли на вокзал. «Ласточка», скоростной экспресс, что пустили во время Универсиады, должна была довезти его за небольшие двадцать минут до аэропорта.
- Прощай, милый! – сказал он, дотронувшись до ямочки на моем подбородке. Далась всем эта ямочка. Но все равно было приятно.
Пропускали только лишь через турникет, как это принято новыми правилами РЖД, потому я остался стоять в стеклянном вестибюле. Когда объявили отправку «Ласточки», я помахал рукой уходящему составу, в надежде что Наргиз обязательно меня увидит.
Необходимо было торопиться на работу. Лишь на уроке вспомнил, что не спросил его адреса.
Я пытался позвонить, но телефон был отключен.
Придя домой и откупорив бутылку виски, я решил собраться с мыслями. Зачем он попросил десять тысяч и почему я ему их дал? И правда ли звонили из Бугульмы в тот вечер?
Так, не найдя никакого объяснения этим поступкам, я вконец захмелев, крепко уснул.
Утро следующего дня кроме тягостного состояния похмелья ничего не принесло. Не с кем было посоветоваться. Я снова позвонил, но телефон продолжал оставаться недоступным. Квартира, в которой он был прописан, находилась в другой части города, в ней сейчас жили его дальние родственники. К ним я и решил съездить после работы.
Может, я снова ошибся? Как же я мог позволить поселиться этому исковерканному человеку у себя дома, и тем более дать такую крупную сумму? Думать об этих вещах было невыносимо. Тут зазвонил телефон.
- Наиль Мансурович? – спросил приятный женский голос.
- Да, а кто это? – весь напрягся я.
- Мы недавно приобрели на ярмарке прикладного искусства небольшие статуэтки. Потом узнали, кто автор, и вот решили сделать небольшой репортаж. Как вы к этому относитесь?
- Занятно! – воскликнул я. – Надо подумать.
- Думайте, я жду, - ответила она требовательно.
- А давайте попробуем, - согласился я.
Было немного тревожно приглашать их к себе домой. Я никогда не думал, что мои статуэтки будут трогать руками чужие люди. И до конца не верил, что они представляют интерес еще для кого-то кроме меня. Согласится пришлось еще и потому, что хотелось как-то выйти из нищеты. Любыми путями. Ведь самый грустный день – это день получения зарплаты. Потому что ее так мало и хватает только на самое необходимое.
Я, сколько себя помню, старался довольствоваться малым, покупал все самое необходимое, чтобы поддержать жизненные силы, и рисовал в воображении, как когда-нибудь разбогатею.
Съемочная группа приехала ко мне домой, и я много чего им рассказал. Я запинался от волнения, но меня успокоили, что репортаж они смонтируют и скроют шероховатости. Снимали зачем-то с трех сторон. Я отвечал на вопросы корреспондента о своей увлеченности. Когда впервые сделал статуэтку и кому ее подарил.
На следующий день мне позвонила руководительница одной изостудии и попросила дать мастер класс. Можно сказать, я был просто счастлив в тот момент.
И вот поздно ночью, когда я, измучив себя мыслями о своем друге, ненадолго погрузился в дрему, позвонил он.
- Ты меня хорошо слышишь? Никаких имен. Слушай меня внимательно. Вылетаешь завтра утренним рейсом. Куда знаешь сам. У выхода из аэропорта, возле павильона сотовой связи, тебя встретит человек, который кое-что передаст. Уезжай сразу же на машине. В аэропорту не появляйся.
- Я никуда не поеду! Липу в руки не возьму, дурь тем более! - молниеносно среагировал я.
- Не боись. Не звони по этому номеру, я его сейчас уничтожу.
И отключился. Вот, паразит! Зачем он хочет втравить в это опасное дело? Судя по его тону, дело довольно серьезное. И почему он уничтожил симку? Я поглядел на календарь, среда был моим выходным днем. Смотри, все предугадал. «Нет, я никуда не еду. Никуда не еду. Никуда не еду!», стал повторять я словно мантру. Мне не хотелось подвергать себя риску. Но если Наргиз позвонил мне, значит, очень сильно мне доверяет.
Проворочавшись всю ночь, под утро я все же решил съездить. И пообещал себе, что пока не узнаю что это, не возьму в руки. Мне самому даже стало интересно.

Оказавшись в Бугульме, я простоял возле салона сотовой связи около получаса, но никто ко мне так и не подошел. Что-то мне подсказывало, что стою я и жду неизвестно кого. Произошло, видимо, непоправимое.
Прошел час и на меня как-то странно стали поглядывать люди в погонах. И точно, подошли, спросили документы, принюхались и отошли, чтобы издали за мной наблюдать. И тут я понял, что спугнуло моего курьера. Как же я раньше не догадался?
- Привет, это вы ждете посылку? – кинулся искать мою свободную руку молодой человек.
Я естественно протянул ему замерзшую руку.
- Пройдемте за мной, я припарковался за углом, – прошептал он.
Мы завернули за салон, и там я уселся в предложенную им машину.
- Дико извиняюсь, задержался.
Я не верил этому молодому господину. Наверняка он решил перестраховаться и ждал меня где-то поодаль. Говорить о погоде не было желания, ведь это я незаслуженно мерз час с небольшим на октябрьском ветру.
- Вы привезли то, что нужно?
- Ага. Только распишитесь вот здесь, пожалуйста, - протянул он листок бумаги.
Судя по документации и штампу учреждения, это был работник почтового отделения. Хорошо придумано. Никто ни о чем не догадается. Поставив подпись, я взял в руки увесистый сверток. В нем было килограмм пять, не меньше. Сургуч не был нигде сломан, я тщательно осмотрел сверток и, попрощавшись, вышел из машины. Но тут же сел обратно.
- Извините, - сказал я. - Вы можете довезти меня до автовокзала?
- Никак не могу.
- Вы ведь сейчас все равно выезжаете в город, не так ли? Тогда подбросьте меня до ближайшего автобуса.
- Ну, ладно, - согласился парень.
Кажется, я совершил ошибку. А может и нет. Но я очень боялся, что меня снова встретят полицейские. И тогда уж точно заставят открыть то, что у меня сейчас в руках. Только одно могло так много весить. Об этом я даже боялся думать. Мельком я взглянул в боковое зеркальце, сзади ехала темно-синяя Chery Tiggo. Всегда удивляли машины такого вида: большущие, шумные. О чем я сказал водителю.
- Что? – удивился он. – Она же ехала за мной с самого города. И сейчас, кажется, возвращается вместе с нами.
Я не знал порядки и устои этого города, и мне стало любопытно. Испугаться я не успел, до меня еще не дошел смысл ужаса, который испытал водитель.
- Скажи, как еще можно добраться до автовокзала? Кажется, мне нужно поторапливаться.
Парень побелел как мел.
- Здесь только одна дорога. Зачем я только согласился, блин! – выругался он.
- А есть у вас заправки по дороге? – спросил я.
- Да, уйма, а что?
- Будем заезжать и выезжать на каждой, не заправляясь. Но выезжать только тогда, когда поравняемся с той машиной. Там есть камеры наблюдения. Наша машина должна быть зафиксирована. Может это поможет. Мне кажется это единственным полезным решением. Не бойся ничего.
После того, как мы выехали с третьей заправки, заиграл мой сотовый.
- В чем дело? – спросил Наргиз. – Ты почему до сих пор еще в Бугульме?
- За мной увязалась машина Chery Tiggo.
- Это свои, не бойся. Ради твоей же безопасности.
- Слушай, так почему же они не довезли меня до автовокзала?
- Так надо. Не задавай лишних вопросов. Держись подальше от металлоискателей. Обходи их за версту. И не заезжайте больше никуда.
- Кажется я догадываюсь, что в свертке.
- Я тоже, но поговорим об этом дома. Завтра справлю три дня поминок и приеду вечером. Хорошо еще я в тюбетейке буду сидеть. - Он хихикнул и отключился.
Полный кавардак творится в голове у моего друга, подумал я. И с сожалением вздохнул. Кажется, он немного тронулся в связи с этой трагедией. Бедный парень.
С этими невеселыми мыслями я доехал до ближайшей остановки автобуса, и водитель рад был избавиться от меня.
Напротив остановилась Chery Tiggo. За тонированными окнами никого не было видно. Когда я сел в автобус, она поехала следом. Добравшись до автовокзала, я, первым делом не заходя в здание, спросил у частников, кто едет в Казань. Один из них откликнулся, и я согласился ехать с ним. Только с одним условием, никого во время пути не подсаживать. Я не чувствовал себя в безопасности. Сверток оттягивал карман куртки, сдавливая воротник, но я все равно одной рукой придерживал его, пока ехал. Водитель пытался разговорить меня, но это у него плохо получилось. Он ехал и о чем-то базарил. До чего же мне надоело его слушать.
- Абый, извини, я немного посплю, - прервал я его, прикрыв веки. Уж лучше ехать с закрытыми глазами, чем слушать всякую ахинею. Я ничем не был связан с этим городом. И мне было сугубо фиолетово, что у кого украли и где кого нашли после очередной попойки. С ними я чаи не распивал, в гости к ним не хаживал, и мне не было дела до какого-то бабая, который на днях овдовел.
Только бы ничего не случилось с моим другом, молился я. Как-то я слишком привык к нему за последнее время. И можно сказать испытываю к нему чувство. Но не любви, это точно. По всей видимости, он доверял мне, уж если попросил приехать и забрать столь ценный груз.
Естественно по прибытии домой я не стал распаковывать его. И впервые испугался оставлять дома эту вещь. И решил на следующий день взять его с собой на работу. Штука и правда была тяжеленная. Я каждую минуту носил ее с собой, ох и устал я за весь день. Знал бы Наргиз, как я бережно отношусь к его вещи, усмехался я, каждый раз, когда вспоминал, что я таскаю с собой по школе.
И вот поздно вечером домой заявился с перебинтованной головой мой друг.
- Привет! – радостно воскликнул он, обнимаясь.
- Что с тобой? Ты подрался? – слегка удивился я.
- Сверток у тебя? – спросил он, тщательно вытирая ноги. Я уже не заставлял его разуваться. Для него это было очень сложным занятием.
- Нет, я не стал привозить эту вещь, не зная, что внутри, - ответил я.
- Шутишь! – весело улыбнулся он.
Мы как два болвана не испытывали волнений от услышанного. Потому я решил скорее утолить любопытство.
И я принес эту тяжелую ношу и поставил перед ним.
- Я после приезда первым делом приехал к своему родному дому. Я уже говорил, что умею владеть собой в нужное время, потому на меня не особо повлиял вид обуглившегося дома. Там немного тлело. Снова нужно было вызывать пожарную бригаду, но для начала я нашел место, где располагался подпол. Спускаться было опасно, можно было задохнуться. Я открыл люк и подождал некоторое время. Наверху что-то громыхнуло. Мне это не понравилось. Подниматься не было возможности, лестница была завалена обрушившимся домом. Вряд ли это были птицы. Все равно я подождал минут пять, и спустился вниз. Фонарик осветил мне путь, и я с трудом нашел немецкую каску. Мой дед привез ее в качестве трофея из Германии. Но кроме каски привез, кажется еще что-то. Когда я был маленьким, отец с матерью тщательно скрывали от меня эту тайну. Отец как-то раз произнес фразу, что если его не станет, в метре от этой каски в грязном тряпье лежит коробка с золотыми часами. Я тогда ему сказал, что мне они ни к чему. На что он усмехнулся и показал мне содержимое коробки. Это были часы немецкого производства работы Морица Гроссманна, 1883 год, карманные часы A. Lange & Söhne, золотые карманные часы Richard Glaeser & Sohn, 1910 год. Он протянул мне коробку, и я чуть не выронил ее, до того она была тяжелой. «Осторожно, предупредил он, и никогда не говори никому об этом. После моей смерти это будет твоим и только твоим». Естественно я не придал этому значения. Часы эти выручили нас не раз. Взять тот же протез.
- Ты же сказал, что Минобороны помогло тебе.
- Они посодействовали. Оплачивал все расходы я сам.
Когда я выносил эту коробку наверх, я внутренним чутьем почувствовал, что на поверхности, возможно, кто-то есть. Я резко выскочил и метнулся в сторону, но почувствовал, как меня ударила большая палка. Боли тогда я не испытал. Я резко откатился в сторону, подполз сзади нападавшего и столкнул его что было силы в подпол. И закрыл люк. Когда передо мной враг, я уже не контролирую себя. Кое-как я выполз из этого дома. Из раны на голове ручьем текла кровь. И тут мне пришла в голову идея, отправить по почте этот груз. В нем не менее пяти кг, так что это влетело бы в копеечку. И мне ничего не оставалось, как прибегнуть к услугам курьера и срочно вызвать тебя. Только потом я обратился за помощью. Вызвал пожарных на место тлеющего дома, о том, что в подполе находится некто, я не стал говорить. Враг должен быть уничтожен.
Потом поехал к родственникам. И там только меня захлестнуло отчаяние. Мне сделали какой-то укол, от которого я проспал сутки. Потом немного стало легче. Как, оказывается, трудно терять близких. Хоронить было просто нечего. На следующий день должны были состояться похороны. И вот я на перебинтованную голову надел тюбетейку, чтобы никто ни о чем не спрашивал. Трудно было объяснить, откуда я получил удар. Я что-то наплел про то, как упал, и меня не особо доставали, не до меня им было. В общем, я выкрутился. Полиция что-то пыталась разузнать, но я закрался глубоко внутрь своего сознания и ничего кроме горечи от этой драмы не выказывал. Потом стало страшно, что тайна этих часов раскроется, и я попросил проследить за тобой, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты представить не можешь, о чем я только не передумал, пока ты не покинул Бугульму. Но и потом не мог успокоиться…, - покряхтел он, слегка покраснев. Выходит, он никому не верил.
- Подожди, а как же тот, кого ты оставил в подполе? Ты, правда, его там оставил умирать?
- Пожарные обнаружили какого-то бомжарика в подполе. Не знаю, что и думать. Вернее не хочу ничего думать. Кроме моего отца и матери об этих трофеях никто не знал. Пусть это будет бомж. Но это оказался смышленый бомж, раз уж поджидал меня.
- А как же ты его почувствовал? – удивлялся я.
- Да какая сейчас разница, что да как! Здесь лом, только около восьми лямов. Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю? Это антиквариат и стоимость их может быть гораздо выше.
Мне стало грустно, и я чуть не заплакал.
- Это от радости ты прослезился? – спросил меня Наргиз.
- Какой страшной опасности ты себя подвергал. А теперь ты слетишь с катушек, получив такое наследство. Все слетают, - вздохнул я.
Теперь он мог делать все что угодно. Пить, гулять, баловаться с мальчиками до конца своих дней. А я буду сходить с ума при виде его сытых от секса ребят. Или даже при одной мысли об этом.
Наргиз сходил на кухню за весами и решил взвесить драгоценное наследство.
- Ого, - произнес он, - пять двести! Так, убираем половину, остается около трех. Нет, так не пойдет, убираю еще пару-тройку часов и все, теперь ровно два шестьсот пятьдесят. Вот, это твое! – произнес он, протягивая мне горку золотых часов.
И тут я расчувствовался.
- Что с тобой? – подбежал обнимать меня Наргиз.
- Так нельзя шутить, это слишком жестоко.
- С чего ты взял, что я шучу? Я еще по дороге обратно, подумал, что если все пройдет благополучно, то так и сделаю. И не надо слез. Пожалуйста.
- Извини, но ты, правда, даешь мне половину наследства? А как же родственники? Почему ты не хочешь поделиться с ними.
Мне трудно было объяснить ему причину своих слез. Я вспомнил, как бедствовал долгие годы, пока не получил однокомнатную «хрущевку». Как изнурительно и тяжело я зарабатывал на нее много лет. Как недоедал и спал по пять часов в сутки. Я не имел ничего, после того, как вышел из детского дома на улицу, из одного враждебного мира в другой. Параллельно я учился на заочном в пединституте. Это мне пригодилось, когда, подорвав здоровье, я не мог больше трудиться.
- Это мое решение. Они хорошо обеспечены, не то, что мы с тобой.
От этой откровенности, при словах «мы с тобой» я снова расчувствовался.
- Ну, что это такое, ну перестань. Не знал, что это на тебя так подействует. Я думал, ты будешь радоваться и плясать от счастья, а вышло наоборот.
- Ты очень великодушен сегодня. Посмотрим, может, ты изменишь свое решение уже завтра утром, - всхлипнул я. – Это непростой шаг. Ведь для того, чтобы так поступить, надо быть не совсем земным человеком.
- Я ведь обманул тебя, сказав, что у меня есть квартира в Казани. Я ее снимал, - вздохнул он. – А ты поступил как настоящий друг. Хотя тебе ничего не было от меня нужно. Ты ведь не попросил ни разу у меня денег. Я принял сначала это за гордость, потом за робость, а под конец понял, что так проявляется твоя независимость.
- Лучше придумай, где мы будем хранить это всё, - щелкнул я его от досады по носу. Надо же, какой лгун!
Не хотелось больше думать об этом.
- Ты, наверное, голоден, пойдем, поужинаем, - предложил я.
Мы ушли на кухню, оставив драгоценности на полу.
Если уж он и хотел подарить мне половину своего наследства, то мне в свою очередь необходимо было нотариально заверить его дары. Пусть я и сволочь, но я практичная сволочь. Так меня научила жизнь. А чтобы не расстраивать понапрасну своего друга, я решил издали намекнуть на эту юридическую сторону вопроса.
Мы легли спать, но, увидев, что я не притронулся к своей кучке, Наргиз, также не стал ничего убирать. Мы проснулись и, увидев под собой две кучи драгоценного металла, громко рассмеялись.
Наутро его позиция не изменилась.
- Золото россыпью лежит под нами! – произнес он, расцеловав меня.
- Я видел его только в витринах магазинов, - сознался я. - И ни разу еще в жизни не притрагивался к нему.
- Бедный ты мой! То есть наоборот, богатенький ты мой! – крепко обнял он меня.
Имея такую сумму денег, я мог бы и не ходить на работу, а заниматься благоустройством своей жизни. Только бы не потерять голову.
- Ты обещаешь одергивать меня, если вдруг я захочу купить яхту? – опередил он меня.
- Тогда и ты оберегай меня от опрометчивых поступков.
- Хорошо, моя радость! – произнес он, не расцепляя объятий.
- Давай для начала немного приберемся здесь, - улыбнулся я. – Ты оставайся, вызовем врача на дом, тебе нужен покой. Не было бы сотрясения. Мне же пора торопиться в школу.
И я ушел на работу, оставив своего богатого друга одного. И страшно было за свою половину драгоценного металла. В мозгу ежеминутно вырисовывалась картина, как я прихожу домой, а там нет ни Наргиза, ни золота. Хотелось бросить все и бежать посреди урока домой, чтобы находиться рядом со своим богатством. И тогда я ощутил всеми участками своего тела, что теперь на крючке уже навсегда.