Не бросайте камни в грешника, - он грешит, как умеет.

Никогда ещё не смотрел так много старых и новых фильмов на квир-тематику, потому что экономил трафик и было не до этого. Но близость нового года позволяет несколько расслабиться. 

Нидерландский фильм 2013 года "Маттерхорн" напомнил мне "Человека дождя" и "Идиота" Достоевского одновременно. Как вы помните, "князь-Христос" является в мир в образе блаженного героя (с психиатрическим диагнозом, чтобы лучше вписать мифологическую фигуру в современный контекст) - и производит потрясение основ, заставляя людей раскрываться до конца и ставя перед ними бытийные вопросы.

У Достоевского явление "Христа" народу заканчивается печально, в строгом соответствии с Новым заветом. Видимо, поэтому Достоевского и считают реалистом. Даже “Христос” у него бессилен исправить падшую природу человека.

Но в наши времена всё не так трагично: явление героя, подобного Христу, в буржуазный мир преображает чопорных, формальных прихожан (хотя бы часть из них) в живых и гуманных людей.

Этот оптимизм не удивителен, ведь в эпоху Достоевского не было гей-клубов, однополых браков, Кончиты Вурст и принимающих церквей, куда мужчине можно прийти в свадебной фате. И хотя этот странный герой не может произнести слова обета перед богом, но зритель понимает, что ему это и не нужно, - он и сам “сын божий”, посланный общине, чтобы отделить овец от козлищ.

Дальше пара слов о содержании, так что тем, кто не смотрел, читать, возможно, и не стоит. 

Бродяга, божий человек по имени Тео, от которого порой дурно пахнет и который больше блеет, квакает, тянется к животным и проявляет близость к природе, - по сути, принимает экзамен у солидных членов местной общины на соответствие духу Нового завета. Он устраивает жизнь главного героя по имени Фред, вырывая его из лап церковного лицемерия и воссоединяет с сыном-геем. Сюжет о взрослении - для взрослых. Фильм о "пробуждении души" в духе толерантности, говорящий о том, что в чувстве милосердия - больше бога, чем во всех воскресных службах, вместе взятых.

Мужчина в платье (Тео) - образ нового “грешника”, спасать которого не надо, потому что он и сам может спасти кого угодно для вечной жизни. Фильм, действительно, хорош и цепляет за больные струны гея-зрителя. Особенно в момент, когда героя обзывают "гомиком" и в гневе он душит обидчика. Несмотря на лёгкую досаду, что не "додушил", к концу фильма зритель понимает смысл этого эпизода. Ненависть отцов к "неправильным" сыновьям приводит к катастрофам. И Фред снимает руки с горла мелкого придурка... Ведь он мог быть и его сыном (а то и геем). Любовь сильнее ненависти. И Фред делает выбор в пользу любви.

Символическая гора Маттерхорн - та самая вершина христианского духа, на которую взбирается герой (привет от "Горбатой горы"), но одновременно это и Голгофа, потому что, как мы знаем, не всем мужчинам в платьях так везёт, как в Нидерландах..

Фильм - яркий пример жанра квир-кино. Он предлагает зрителю представить себе посланца Бога (Тео) в свадебной фате, не совсем “мужчиной”, в церкви, где герои заключают тайный брак. Вместе с тем, мы прекрасно понимаем, что пара мужчин - скорее символ, чем образ реальной гей-пары. Между ними нет интимных отношений. Их и не может быть, потому что Тео за себя не отвечает и вряд ли дееспособен. Он по-своему ребёнок, что делает бродягу в белом платье, скорее, “христовой невестой”.

Кстати, Мышкин тоже к браку неспособен и его роман с Настасьей Филипповной - это проявление агапэ, а не эроса.

Фильм щадит чувства верующих и избегает показывать в церкви реальных любовников, - брачный поцелуй сексуально-практикующих молодых людей на фоне Царских врат. Это всё-таки "too much" для части зала. Вместо этого, для них - паллиатив: символическая пара не слишком юных, привлекательных мужчин, не состоящих в отношениях, один из которых не может сказать "да".

Есть и другая версия. Получивший власть над случайным бродягой и втягиваясь в роль доброго Самаритянина, Фред хочет доказать самому себе, что он является настоящим христианином. Он остро нуждается в этих доказательствах, потому что порвал отношения с сыном и не уверен, что поступил по-христиански. Но благодаря этому бродяге, любовь к миру постепенно пробивается сквозь церковные оковы: Ветхий завет (с его кровавой этикой) ветшает и осыпается. А любовь к сыну-гею (и к “Сыну человеческому”) возвращается на место, в соответствии духом Евангелия. У фильма хороший финал, подходящий для праздничных дней.

Успешно ли такое квир-кино в попытке повенчать гомосексуальность с христианством, - сложно сказать (Франциск пока что против), но попытка удалась. И слава Богу!