Путь по кругу

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

- Послушай, ты не мог бы мне помочь?

Женька оглянулся. Уже темнело, и на густо заросшей аллее парка он был один. Рядом из-за куста его манил к себе рыжеволосый парень. Женька в нерешительности оглянулся по сторонам.

- Даже не знаю... Если вас там больше трех, то, боюсь, что не смогу помочь всем.

- Нет, нет, я один, - поспешил заверить незнакомец.

Женька вздохнул.

- Извини, но я спешу. Может быть, ты один справишься? Ну, сегодня как-нибудь сам, а?

Еще секунду помешкав, словно проверяя твердость своего намерения, он собрался было уйти, но ветки кустов раздвинулись, и незнакомец вышел на дорожку. Совершенно голый, он смущенно лохматил пятерней рыжую кудрявую шевелюру. Женьке бросилось в глаза, что кожа у него была настолько белой, что, казалось, она светится в сгущающихся сумерках. Между тем незнакомец словно забыл о своей обнаженности. Он подошел к Женьке.

- Если ты уйдешь, мне придется провести здесь всю ночь. Возможно, больше никто не появится здесь так поздно.

Женька присвистнул.

- Шмотки поносить взяли и вернуть забыли? Бывает. - Он снова оглянулся. - Ты бы зашел обратно за кустик, все-таки не пляж. - Женька взял его за плечи и подтолкнул к кустам. - Да вернусь я сейчас, хотя и правда, очень спешу.

Незнакомец тоже положил руку на плечо Женьке и заглянул в глаза.

- Ты вернешься?

- Сказал же... Слушай, потом обнимемся, ладно? А пока вот что...

Они зашли за куст. Женька начал стягивать с себя джинсы. Незнакомец молча следил за ним.

- Как хоть тебя зовут?

- Дим.

- Димка что ли?

- Нет, Дим.

- Родители букву пожалели? - Сняв плавки, Женька протянул их Диму. - Бери, если не брезгуешь, прикройся, хоть чуть-чуть, слишком уж ты голый. Дим с трудом натянул узкие плавки. Женька усмехнулся.

- Да, на твои органы они явно не рассчитаны. Ладно, побегу. Кстати, имя твоего спасителя - Евгений. Можно - Женька.

Он действительно скоро вернулся и бросил за куст узел с одеждой.

- Примерь-ка.

Заправляя почти новую майку в старые потертые джинсы, Дим вдруг остановился.

- Женя, но я не смогу тебе их скоро вернуть.

- Хорошо еще, что вообще собираешься вернуть. - Женька хмыкнул. - Носи, носи. Видишь, как на тебя шито. Ты где живешь-то?

- Не здесь.

Женька понимающе кивнул.

- Ну, это ясно. Хотя, мне показалось, что ты чувствуешь себя здесь как дома. Я только к тому спросил, что, может быть, нам по пути?

- Да.

Женька усмехнулся:

- Что да? Ну, ладно, как хочешь. - Он повернулся и, насвистывая, пошел из парка.

Дим сначала шел следом, потом догнал его. Женька искоса взглянул на него.

- Тебя кто в кусты затащил?

- Я сам.

Женька фыркнул:

- Ну, ты даешь! Самостоятельный. В первый раз что ли?

Дим переспросил:

- Что в первый раз?

- Ладно, дурачком прикидываться. Не знаешь, что здесь "голубые" снимаются? Скажи еще, что сам не такой. Ну, колись, чего боишься?

- Я и не боюсь.

- Ну и зря. Вот и остался без штанов, храбрец.

Они вышли на освещенную улицу.

- Дим, тебе никто не говорил, что ты жутко рыжий? Рыжие волосы с белeющей кожей, черт знает что! И все-таки, где живешь?

- Я здесь не живу.

- Опять. Приезжий что ли?

- Да.

- А откуда, если не секрет?

- Женя, я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно?

- Потом? - Женька подозрительно посмотрел на него. - Это когда, потом? Ладно. Потом, так потом. Я и так вижу - провинция. Но, конечно, из жутко приличной семьи. Мама с папой знают, что ты "голубой?" Ладно, ладно, это я так... Мы сейчас идем ко мне, если ты, конечно, не против. Только в одно место зайти надо.

У входа в кафе "Мечта" он кивнул швейцару и указал на Дима:

- Он со мной.

Швейцар ласково взглянул на Дима.

- Новенький?

Они направились в служебное помещение прямо через зал. Посетители, уже подогретые, оживленно общались. Танцующих было мало. Кто-то из дальнего угла окликнул:

- Жень, привет! Как дела?

Женька нехотя бросил:

- Нормально.

Еще несколько человек их приветствовали, пока они не скрылись за дверью с табличкой "Посторонним вход воспрещен".

- У тебя здесь много знакомых, - отметил Дим.

Женька мрачно скривился.

- Да. Знакомлюсь регулярно.

Навстречу им торопливо шел молодой человек неопределенных лет и ни чем не примечательной внешности. Он держался очень важно и, казалось, заметил Женьку с Димом только тогда, когда поравнялся с ними. Близоруко прищурившись, он окинул Дима с головы до ног оценивающим взглядом. Потом обратился к Женьке:

- Все в порядке?

- Пока нет.

Он снова взглянул на Дима и сморщил нос:

- Он что, против?

Женька промолчал. Молодой человек строго погрозил ему пальцем.

- У тебя мало времени. Неприятностей хочешь?

- Нет.

- Тогда торопись. - Молодой человек снова осмотрел Дима, как осматривал бы скульптуру в музее. Потом кисло улыбнулся. - Увидимся.

Женька долго смотрел ему вслед, потом процедил сквозь зубы:

- Шеф. Дерьмо. - Тут он взглянул на Дима так, словно впервые его увидел. Лицо его стало еще более мрачным. - И надо было тебе именно сегодня с голым задом выскочить на меня. Пошли.

Они долго молчали, пока Дим не осмелился спросить:

- Женя, чего он ждет от тебя?

Женька остановился и неожиданно зло ответил:

- Тебя это не касается! Ты понял?

Дим испуганно кивал головой.

- Да, да, конечно.

Дома Женька повеселел. Включил везде свет и воскликнул:

- Да будет праздник света и тепла! Неплохо устроился, да? Хочешь такую же?

Дим засмеялся и в тон ему воскликнул:

- Хочу-у!

Женька на миг стал серьезным, усмехнулся:

- Хочешь - значит, получишь. Изучай "фатеру", а я пока чего-нибудь подогрею.

Квартира действительно была отличной. И обставлена со вкусом. Но Женька мало походил на ее хозяина.

За столом Женька пристально смотрел на Дима. Дим быстро-быстро поморгал глазами.

- Что показывают?

Женька пожал плечами:

- Странный ты. Не могу понять, меняешься все время, что ли? Вот сейчас ты очень даже ничего. И теплый такой. - Он поморщился. - А там, в парке, был прозрачный, как привидение, и волосы... так и напугать можно.

Дим засмеялся. Женька, подавшись к нему, спросил вполголоса:

- А грешить мы будем?

Дим сначала растерялся, потом опустил глаза. Женька склонил голову набок.

- Теперь скажи, что у тебя болит голова, и ты устал, как собака.

Дим покачал головой и виновато посмотрел на Женьку.

- У меня есть друг. Был...

Женька перебил его, махнув рукой:

- Знаю, знаю, можешь не продолжать. Ты не такой, как все, ты очень порядочный. Видали и слыхали. Что ж ты своего друга на "плешку" с собой не прихватил? Ладно. Не волнуйся. Обещаю сохранить твою невинность. Будем спать как братья... двоюродные. Просто сдуру я уже настроился. Ну, черт с тобой.

Дим покраснел:

- Мне наверно лучше уйти?

Женька недовольно проворчал:

- Ну еще бы. А то я, пожалуй, изнасилую тебя. - Он обошел Дима и, обняв сзади, поцеловал в ухо. - Ты мне нравишься, но не настолько, чтобы умереть от желания. Кстати, хочу предупредить, кровать у меня одна, и одеяло - тоже.

А подушка?

На твое счастье - две.

Они молча раздевались. Женька бросал на Дима короткие взгляды. Потом мельком взглянул на себя в зеркало. Вполне спортивная фигура, длинные волосатые ноги. Но и в помине не было той изящной точености, которая восхищала его в Диме. Движения Дима были точными и гибкими, без тени манерности.

- Эталон девственности, - констатировал Женька.

- Что? - Дим вопросительно посмотрел на него.

- Давай под одеяло, а то я за себя не ручаюсь.

Они лежали, не касаясь друг друга, вытянув руки вдоль тела. Вдруг Женька фыркнул:

- Я тащусь от собственного благородства. Думаю, ничего не случится с твоей честью, если я немножко обниму тебя. - А через несколько секунд добавил: - И слегка ногу на тебя положу.

Дим тоже обнял его. Дим почувствовал, как желание Женьки упирается ему в бедро, но тут же услышал шепот:

- Не обращай внимания, мне хорошо. Целый день кручусь среди людей, чтобы вот так просто… Может быть, это и есть одиночество? Наверно у всех так, только не хочется в это верить. Я тебя совсем не знаю, но уже не хочу потерять. Мне кажется, ты тот, кого я давно искал. Или я все это придумываю? Мы даже можем не трахаться - это не главное, хотя, конечно, мне бы хотелось… Как ты думаешь? - Женька немного помолчал, но, не дождавшись ответа, вздохнул: - Я снова размечтался. Спи.


* * *

Дим открыл глаза и увидел, что Женька задумчиво смотрит на него, подперев голову рукой.

- Ты смешно сопел носом. Слушай, ты замечал, что у тебя глаза голубые? Таких голубых я еще не видел. И вообще, ты насквозь "голубой". Надолго приехал?

- Не знаю. Как получится.

- Что получится? Я могу помочь?

- Нет, не думаю.

- Тебе есть куда пойти?

Дим сел.

- Я понимаю. Ты не беспокойся, я что-нибудь придумаю.

Женька засмеялся:

- А я и не беспокоюсь. Будешь жить здесь столько, сколько захочешь.

Позавтракав, Женька исчез на весь день. Вечером вернулся угрюмый. Молча сел перед телевизором и уставился на экран.

- Женя, - Дим осторожно тронул его за плечо, - я приготовил ужин.

- Угу, - откликнулся Женька, но не пошевелился.

- Что-нибудь случилось?

Женька встал, грустно посмотрел на Дима, вздохнул:

- Мне надо идти.

- Можно я с тобой?

- Нет, сегодня нельзя. Так ты говоришь, что тебе некуда идти?

Дим растерялся:

- Я забыл тебе сказать, что мне пора... мне надо быть...

Женька смотрел на него ласково.

- Ты останешься здесь, несмотря ни на что. Какой ты хрупкий, я это сразу заметил.

- Нет, я сильный.

Женька грустно улыбался.

- Мне надо идти.

- У тебя неприятности?

Женька отрицательно покачал головой. Он ушел, а Дима охватило безотчетное беспокойство. Он ждал возвращения Женьки. Ожидание растягивало время, и Дим обрадовался, когда тишину нарушил телефонный звонок.

- Да?

- Женька, ты?

- Его нет. Он ушел.

- Уже... - В трубке пауза. - А ты кто? Хотя, это не важно. Он нашел замену?

- Не знаю. Он ушел очень расстроенный.

Снова молчание. Внезапно в трубке заговорили так быстро и взволнованно, что Дим едва разбирал слова:

- Ты сейчас же найдешь его и скажешь, что Голубка будет через два дня, раньше не получится. Может быть, это ему еще поможет. Скажи ему, что я не виноват, что... я сам... и себя и его...

В трубке послышались гудки. Дим с минуту стоял, прижав трубку к уху, потом сорвался с места и выскочил из квартиры.

На улице лил дождь. Дим, ничего не замечая, бежал по лужам. С трудом в сером ненастье он отыскал дорогу к кафе. За стеклянной дверью входа висела табличка "Закрыто". Он обежал вокруг здания. Служебный вход тоже был закрыт, и на стук никто не отзывался. Но Дим чувствовал, что в кафе кто-то есть. Он снова бросился к стеклянной двери. Стучась в нее, он тут же подумал, что если кто-то и есть внутри, то, увидев его лицо, ему не откроют. Когда за стеклом показался вчерашний швейцар, Дим улыбнулся. Швейцар тоже улыбнулся в ответ, еще более сладко, чем вчера. Когда Дим вошел в кафе, швейцар, провожая, как бы невзначай, провел рукой по его спине к ягодицам.

- Тринадцатый? Проходи, проходи. Шеф очень сердит.

Только почувствовав, какая у швейцара теплая рука, Дим понял, что промок до нитки. Он зябко повел плечами, прибавил шаг и ушел вперед. У самого входа в зал он чуть не столкнулся с Шефом. Тот схватил Дима за руку.

- Пришел все-таки. Какой же ты мокрый! Да теперь уж все равно. Иди.

Он втолкнул Дима в зал и тут же Дим услышал, как кто-то объявил:

- Номер тринадцатый - Голубка!

Дим замер на месте, озираясь вокруг. Теперь столики в зале были расположены вдоль стен. За ними сидело человек десять мужчин. Все они были хорошо одеты, и вид у них был очень вальяжный. На образовавшейся в центре площадке прохаживались броско одетые красивые парни. Они бросали на сидящих томные, зовущие взгляды и улыбались.

Дим шел от столика к столику, его откровенно разглядывали, а он рассеянно блуждал взглядом по залу, пытаясь отыскать Женьку. Лицо его было серьезно. Случайно он встретился взглядом с одним из сидящих. Это был крепкий мужчина с крупными, даже грубоватыми чертами лица. Тот пристально смотрел на Дима, потом подался вперед и, показав в улыбке очень белые зубы, облизнул языком полные губы. Дим невольно тоже подался к нему. Взгляды их скрестились.

- Ты будешь мой, - сказал сидящий и сделал жест, словно ухватив руками кого-то невидимого перед собой, рывком усадил к себе на колени.

Дим отпрянул. Кто-то коснулся его плеча. Он оглянулся. Это был Шеф.

- Голубка, ты затягиваешь знакомство.

Дим огляделся. Действительно, между столиками уже никого не было. Шеф проводил его до служебных помещений. Там к Диму подлетел Женька. Он схватил Дима за плечи и, периодически встряхивая, возбужденно зашипел:

- Как ты сюда попал? Что ты наделал! Ты сам не понимаешь, что ты наделал!

Женька оглянулся. Шеф что-то говорил окружившим его парням. Бросив: "Подожди здесь", Женька побежал к ним. Вернулся еще более расстроенным.

- Плохи дела. Пойдем. Ты не представляешь, во что влип.

По дороге Дим рассказал Женьке про телефонный разговор.

- Если позвонил, значит скоро объявится. Обормот! Все из-за него. Надо же мне было связаться с ним!

До самого дома Женька молчал, о чем-то напряженно размышляя. Придя домой, он пихнул Дима в кресло, а сам распахнул дверцы шкафа.

- Тебе надо подобрать что-нибудь подходящее моменту.

Он обвел взглядом строй плечиков, но думал не о тряпках. Потом обернулся к Диму.

- Ты, конечно, знаешь, что существуют клубы по интересам. Так вот, можешь считать, что к одному из них ты уже приобщился. Интерес, правда... В общем, эти дяденьки имеют деньги, на которые они покупают себе партнера-игрушку. Они три месяца держат его при себе или снимают ему квартиру. Делают дорогие подарки, но и развлекаются, на правах хозяина, как вздумается. Шеф создал этот круг и до сих пор все довольны. Обслуга - свои. Все предусмотрено, чтобы в мероприятие никто не вмешался. Шеф подбирает клиентов. Я поставляю товар. Новеньких берем мало. Здесь свои законы. Товар должен быть чистым. Мальчик входит в круг и из него только один выход... Но об этом потом. Ты сегодня прошел первый этап - смотрины. - Женька сделал паузу, грустно глядя на Дима. - Назад хода нет. Теперь слушай и не перебивай. Мужиков-то восемь, видел? А вас - тринадцать. После первого этапа каждый из них ставит на троих, остальные... Ладно, не бери в голову, тебе это уже не грозит. На тебя поставил один. Помнишь, которого ты там завлекал? Нашел кому глазки строить. Попадешь к нему, научишься себе на голову мочиться. Это дело лучше переиграть. Если на тебя, в конце концов, поставят двое или трое, уже будут торги. Кто больше заплатит. Часть денег - тебе. Увидишь, как они в азарт входят. Там свои дела. Хорошенькую сумму можно отхватить. Ну, а если поставят пятеро или больше... Хотя, пожалуй, до этого тоже не дойдет. Видел своих конкурентов? Неплохо, да? Сам подбирал.

Женька замолчал. По лицу его было видно, что все, о чем он говорит, угнетает его. Он старался не встречаться с Димом взглядом. Дим внимательно смотрел на него, но слушал, кажется, плохо. Он никак не выразил своего отношения к сказанному. Женька не выдержал:

- Ну что ты на меня уставился? Я даже не могу спросить, согласен ты или нет. Уже поздно!

- Я согласен. - Дим был по-прежнему спокоен.

- Что? Ты дурак? Он согласен! - Женька отвернулся от Дима, немного помолчал. - Слушай, а может быть ты живешь где-нибудь в Магадане? Только не говори где, мне лучше не знать. Скажи только, ты сможешь исчезнуть?

- Нет. Я останусь здесь. Я согласен.

- Да замолчи ты! Я тебя не об этом спрашиваю. Ты же ничего не понял. Мама с папой, интеллигенты, спросят, где их сыночек и чем занимается? Что ты им ответишь?

- У меня никого нет.

Женька присвистнул:

- Сирота что ли? Детдомовский?

Дим отрицательно покачал головой. Женька озадаченно посмотрел на него.

- Ты что, с Луны свалился? На психа, вроде, не похож, на бомжа тем более. Все-таки у тебя что-то с головой. Нет, правда, так бывает, человек вроде нормальный, но иногда словно контакта нет. Может, ты ударился? И зовут тебя, наверняка, Дима, а букву последнюю ты просто забыл.

Дим засмеялся:

- Сам ты ударился. Я же говорю, что согласен. Мне надо там быть. Что я должен делать дальше?

Женька снова стал серьезным.

- Завтра второй этап - знакомство. После него клиент выбирает уже двоих. С виду все очень просто. Коктейль, мороженое, разговоры, танцы. Но будь начеку. Глазки не строй - рано. Старайся ни с кем из них особо не сближаться, сразу наживешь себе врагов, а это в данный момент нежелательно. Не замыкайся, но и не выпендривайся очень. Поболтай с кем-нибудь ни о чем. Покажись легкомысленным, но не глупым. Если умеешь танцевать, станцуй красиво, но немного и для себя. Постарайся приглядеться не только к клиенту, но и к своим - это пригодится. Что тебе еще посоветовать? Смотри сам по обстоятельствам. Я буду рядом. Женька замолчал, опустил голову, потом подошел к Диму, поцеловал в губы и вышел на кухню. Когда Дим вошел туда, Женька, глядя в окно, курил.

- Ты куришь? Женя, а если узнают, что я не Голубка?

- Тогда мне конец. Голубку, кстати, никто не видел кроме меня. И если ты ничем не болен, тогда, может быть, все и обойдется.

- Я здоров.

Женька усмехнулся, но ничего не сказал.

Когда выключили свет и легли в постель, оба долго делали вид, что спят. Наконец, Женька сказал:

- Голубка познакомился с системой круга, но не вошел в него. Шеф этого не допускает. Еще немного и мне пришлось бы туго. Я сделаю для тебя все, что смогу. - Потом, помолчав немного, он прильнул всем телом к Диму, поцеловал в шею и горячо зашептал: - Дим, тебя все равно кто-нибудь из них трахнет. У тебя такая кожа, с ума сойти. И пахнет она чем-то... плакать хочется. - Он ласково мял грудь Дима, бродил губами по его лицу, по шее, по плечам. - Дим, пожалуйста, только один раз... сегодня.

Дим остановил его руки.

- Женя, я не могу.

Женька замер, потом отодвинулся от него. Они долго молчали.

- Женя, не сердись.

Женька тихо отозвался:

- Голова закружилась. Есть в тебе что-то такое. Как я ему завидую. Расскажи про него, какой он?

- Есть только он и все.

- Даже не верится, что так бывает. Где же он?

- Он в круге. Я это чувствую.


* * *

Утром, едва открыв глаза, Женька взъерошил Диму волосы и пробормотал сонно:

- Дим, пора вставать.

- Еще чуть-чуть, - не открывая глаз, отозвался Дим.

Женька вздохнул:

- Ну что ж...

Эта сцена повторялась несколько раз. Встали они поздно. Сидели в постели, тупо глядя друг на друга. Женька покачал головой:

- Ты посмотри на свою физиономию. Чем клиента брать будешь?

Дим, смеясь, лег на живот. Женька сдернул с него плавки.

- Неплохо. Во всяком случае, это лучшее из того, что я видел. И выглядит она сейчас приличнее, чем твое лицо.

Женька, хлопнув по ягодицам, уселся на них верхом.

- Дим, ты что-нибудь чувствуешь?

- Чувствую. Твой твердый зад и острые коленки.

- Ну погоди, сейчас я таких фонарей наставлю на твоей белой коже, будешь как вокзальный педик.

Они барахтались в постели, потом свалились на пол. Глядя на Дима опьяневшими глазами и прерывисто дыша, Женька попытался поцеловать его в губы. Дим перестал смеяться, отстранился, сказал серьезно, даже холодно:

- Женя, нам пора.

Женька удивленно взглянул на него. Лицо у Дима было строгим, отчужденным. Женька смутился, облизнул губы:

- Шутим же.

Когда вечером они пришли в кафе, там уже все были в сборе. Женька говорил вполголоса:

- Вокруг нас конкуренты, помни об этом. Вон, видишь, красавец, черные волосы назад зализаны, глаза синие, видишь? Курит, пальцы растопырил. Это Динго. Платье наденет - дама еще та. Он не волнуется. Знает, что без клиента не останется. Он здесь "звезда" первой величины. Конечно, красивый - одуреть, но стерва. Держись от него подальше. Со мной он уже давно не здоровается, за низость считает, хотя его я сюда привел. А вот Гера - отличный парень. Вон он, на тебя смотрит. Заметный. Тело - смерть "голубым". Рубашку снимет, и ты уже себе не принадлежишь. Его любят. Сильный и добрый. Но с ним тоже особо не водись. Он все за справедливость. Ему-то с рук сходит, а ты можешь облажаться. Но в трудную минуту положиться на него можно. Смотри, к нам идет. Привет, Гера.

Гера, не взглянув на Женьку, бросил "Привет", подошел к Диму и, хмуро уставившись на него, процедил:

- Тебе что здесь надо?

Дим, спокойно глядя на него, промолчал. Женька забеспокоился.

- Гера, что за вопрос, он в круге.

Гера метнул в его сторону холодный взгляд.

- Помолчи. - И снова обратившись к Диму, слегка толкнул его в грудь. - А ты иди отсюда, чтобы я тебя больше здесь не видел. Ты хорошо все понял? - И он снова легонько толкнул Дима в грудь.

Дим пятился, не сводя с Геры по-прежнему спокойного взгляда. Женька схватил Геру за руку.

- Гера, ты что, спятил? Оставь его, он отличный парень.

Гера схватил Женьку за рубашку и, притянув к себе, прорычал ему прямо в лицо:

- А Голубку ты куда дел?

Глаза у Женьки чуть не выскочили из орбит:

- Гера... Гера, тише, прошу тебя. Откуда ты знаешь? Голубка сбежал. Гера, не выдавай нас.

Гера отпустил Женьку.

- Ты должен был сказать об этом Шефу.

- Я не успел. Все произошло так неожиданно.

Гера обернулся к Диму.

- Он тебя в круг привел?

- Я сам. Я ищу друга.

- Ты либо наивный, либо дурак. Здесь друзей не ищут, здесь продаются. Ты знаешь, кто на тебя поставил? Ни за какие деньги не стоит лезть в дерьмо!

- Мне не нужны деньги, я ищу друга, - спокойно повторил Дим, потом добавил: - Он здесь, я знаю.

Не сводя глаз с Дима, Гера обратился к Женьке:

- Ты не пустишь его в круг. Делай что хочешь. Иначе я расскажу о подмене.

После того как Гера отошел от них, Женька долго не мог прийти в себя.

- Мы пропали. Кто бы мог подумать, что нас так скоро накроют. И кто? Гера! Не пойму, что на него нашло? Откуда он знает Голубку? Я же из такой дыры его привез.

Дим успокаивал его:

- Не переживай. Он не сможет доказать. Я останусь здесь. Я буду Голубкой.

Женька покачал головой:

- Нет, это не шутки. Если Гера обещал, он сделает. Лучше самим признаться.

Дим обнял его:

- Успокойся, не делай этого. Мне надо быть здесь. Ты хотел мне помочь?

Женька недоверчиво смотрел на него, потом махнул рукой:

- Ладно, терять уже нечего. Может быть и правда выкрутимся. Но я ведь и сам хочу, чтобы ты ушел из круга.

- Все будет хорошо. Вот увидишь.

Женька и в самом деле, кажется, успокоился, огляделся:

- Видишь, парочку там, в углу? Деньги копят на семейную жизнь. Думают, что в этом все дело. Тот, что маленький, худенький - Сова. Глаза круглее очков, да? Но Совой зовут не поэтому. Он почти не спит, все книжки читает, если его в это время, конечно, не трахают. Воспитание из него так и прет. Глядя на него, кажется, что он и член вилкой берет, но это не так. Знал бы ты, что он в постели вытворяет. Вундеркинд! Откуда что берется? Наверно, из книжек. Клиент его жалует. А дружок его, наоборот, о-очень простой. Возможно, это моя ошибка. Его спасает то, что он все время молчит. И, знаешь, так молчит, как будто все понимает и тоже о чем-то думает. И внешность, конечно. Голубоглазый блондин - скандинавский тип. И зовут-то его Гансом. Времени мало. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Пройдя по коридору, они вошли в небольшую комнату. Из мебели здесь были только журнальный столик, два кресла и кушетка.

- Это особая комната. Мы ее прозвали "случник". Здесь за хорошую плату клиент, до окончательного решения, может сделать пробу своему избраннику, чтобы уж наверняка. В правилах этого нет, но Шеф позволяет. Как-никак дополнительный доход.

Женька подошел к противоположной от двери стене, снял с гвоздя маленькую картинку. На этом месте оказалось небольшое отверстие. Женька прильнул к нему глазом.

- Все как на ладошке. Иди сюда. Смотри.

Дим несколько секунд колебался, потом заглянул в глазок.

- Там, прямо перед тобой сидит, как будто на нас смотрит, видишь? На птицу похож, да? Гриф. Нравится? И не мечтай. Они с Динго неразлучны. Смотрю на него и думаю: он бы только ночь со мной провел, я бы от счастья умер. Дай-ка. - Женька посмотрел в зал и тут же уступил место Диму. - Смотри, смотри, к Грифу подошел, что-то говорит ему. Кома. Он на тебя поставил. Крепкий мужик. На вид такой спокойный. Но только кто-то ему понравится - сатанеет. Глазом не успеешь моргнуть, как у него в лапах окажешься. А когда в лапы попадешь, только успевай поворачиваться. Я думаю, он больной на этой почве. Денег не жалеет. Но тебе надо обязательно от него отделаться.

- Женя, а почему - Кома?

- Не знаю. Они, когда приходят, сами называются, как хотят. А вот ближе всех к нам в профиль сидит - Платон. С ним греха не изведаешь. Импотент. Добрый, ласковый, но скучный до ужаса. Вечером будешь перед ним голышом ходить и глазки строить, а ночью невинно спать у него на плече. В общем-то, он ничего, но только потеет и храпит. Я не всех знаю, не моя область...

- Что вы здесь делаете?

Женька и Дим оглянулись. В дверях стоял Шеф. Женька хмыкнул:

- В дырочку смотрим.

- Тебе нечего делать? Иди, помоги мальчикам приготовиться.

Женька удивленно поднял брови:

- Чем же я им помогу? Наши мальчики, как пионеры, всегда готовы. В любое время дня и ночи.

Шеф пристально посмотрел на него. Его бледно-голубые, почти прозрачные глаза сузились. Женька пожал плечами, взял Дима за руку, но Шеф остановил его:

- Мне надо поговорить с Голубкой.

Женька ободряюще кивнул Диму и вышел. Шеф долго смотрел на Дима, думал о своем. Потом улыбнулся, обнажив ровные мелкие зубы, подошел к нему и положил руку на плечо:

- Никак не пойму, что в тебе так привлекает? На тебя приятно смотреть. А я тебе не нравлюсь? Ты, конечно, мечтаешь о красавцах.

- Я могу полагаться только на свой вкус, - ответил Дим.

Шеф другой рукой обнял Дима за талию и привлек к себе. Но Дим ладонями слегка уперся в его грудь. Шеф снисходительно усмехнулся:

- Не пытайся спорить, здесь решения принимаю только я.

- И не бывает ошибок?

Шеф тихо засмеялся:

- А чтобы не ошибиться, я должен все проверить. Хочу взглянуть на твое тело. Но не сейчас. Буду ждать тебя здесь после круга.

Женька перехватил Дима в коридоре.

- Что ему надо было?

Дим посмотрел на него лукаво:

- Он, кажется, не доверяет твоему вкусу.

- Скотина какая! - Женька даже остановился. - Да что бы он без меня делал! Идем скорее. Как войдешь в зал, столики налево. Постарайся пройти первым. Посмотрим, кто рядом сядет. 

Дим так и сделал. Войдя в зал, он лишь мельком взглянул на уже сидевших справа мужчин и скользнул в дальний угол. Расположившись за столиком, он стал наблюдать за остальными и сразу понял, что упустил важный момент знакомства - появление. Каждый из вошедших в зал действительно являлся. Впереди, осторожно ступая, словно входя в холодную воду, шел стройный, черноглазый с длинными вьющимися волосами, похожий на итальянца, парень. Рука была согнута в локте, как будто для поцелуя. Он остановился посреди зала, оглядываясь по сторонам, словно удивляясь, зачем он сюда пришел?

Следом шли Сова и Ганс. Сова выглядел вполне счастливым. Он даже помахал рукой мужчинам, всем видом показывая, что очень рад долгожданной встрече. Ганс, не сводя с него глаз, тоже помахал рукой. Если бы охрана короля принялась раскланиваться с публикой, эффект получился бы тот же. Они тоже остановились и стали что-то оживленно обсуждать, наверно, выбирали столик.

В зал вошли Гера, Динго и еще русоволосый с серыми глазами и большим чувственным ртом парень. Эта троица была явно украшением собрания и привлекала к себе всеобщее внимание. Гера, словно придуманный и высеченный талантливым скульптором, подчеркнуто спокойный, даже медлительный в движениях, весь в белом, был похож на героя из легенды, на сказочного принца. Рядом, в противоположность Гере, похожий на демона, шел Динго. Черные волосы, гладко зачесанные назад, открывали красивый высокий лоб. Длинные синие глаза под широким разлетом бровей, прямой нос с причудливым вырезом ноздрей и губы, созданные для властной, надменной улыбки. Сочетание черного, стального и синего в его одежде подчеркивало магическую силу его красоты. Третий был менее эффектен, но Диму показалось, что можно бесконечно долго наблюдать, как он движется, как постоянно меняется его выразительное лицо. Какая-то игра угадывалась за каждым его взглядом и жестом. В одежде его спорили коричневый и голубой цвет.

Все трое знали себе цену. Но если Гера при этом выглядел просто независимым, то Динго вел себя как "звезда", уверенный, что движение мизинца - уже награда наблюдателю. Третий же словно наслаждался переливами своего настроения, и это общение с самим собой занимало все его внимание.

Остальных Дим просто не заметил. Он не сводил глаз с троицы. Они направились в его сторону. Динго шел впереди. Гера немного отстал и сел за соседний столик. Динго со спутником подсели к Диму, причем ни тот, ни другой при этом не обронили ни слова. Динго достал маленькое зеркальце и стал осматривать свои слегка подкрашенные веки. Его спутник, макияж которого был погуще, но экстравагантен в меру, ни к кому не обращаясь, заговорил:

- Нет, жить становится невыносимо. - Он кончиками пальцев коснулся виска. - На лице балаган и нет ничего, чем бы можно было от него избавиться. Я сегодня перебрала свой гардероб и что в итоге? Убожество! - И он нервным движением дернул на груди фирменную кофточку. Потом пристально посмотрел на Дима и, скользнув взглядом по его более скромной одежде, почти пропел, лениво растягивая слова: - Завидую всем, кто может позволить себе хорошо одеваться. - Тут он придвинулся ближе к Диму, кокетливо изогнул шею и, чуть-чуть прищурившись, ослепительно улыбнулся: - Меня зовут Лиза, - сказал он, интимно понизив голос. Взгляд его стал загадочным. - А знаешь, почему Лиза? - Тут же он расхохотался, откинувшись на спинку стула. Потом положил ладонь Диму на руку и, слегка прижав ее, доверительно прошептал: - Потому что я обожаю лизать мужской член. - Он заглянул Диму в глаза, проверяя реакцию на признание и, стиснув зубы, чтобы снова не расхохотаться, выдавил: - И чем он больше, тем лучше. - Но тут веселье в нем иссякло. Он отпустил руку Дима и, обведя присутствующих рассеянным взглядом, добавил, словно обращаясь к самому себе: - Правда, это такая редкость - красивый член. Обмельчали мужики.

Дим с интересом наблюдал за этой игрой. Лиза искоса взглянул на него, улыбнулся и спросил вполголоса:

- А ты мне покажешь свой? Мики говорит, что он у тебя до колена.

Дим почувствовал себя участником игры.

- Не помню, чтобы колено Мики было у меня между ног. А кто такой Мики?

Лиза изумленно оглянулся на Динго.

- Ты слышала? Он не знает Мики. Ха! Зато Мики знает всех. Обалденный любовник! Завистники выкинули его из круга. Мерзавцы! И теперь он в изгнании. Но мы все ему покровительствуем.

Тут Лиза, спохватившись, молитвенно сложил руки:

- Какая я дрянь! Но ведь ты не выдашь нас?!

В разговор вступил Динго. Он смотрел в сторону, говорил тихо мягким, низким голосом, кажется, ничуть не заботясь о том, чтобы его услышали:

- Я сегодня проходила по нашему скверу. Тепло и грустно. Они, пришедшие туда, чего-то ищут, а я, ушедшая оттуда, словно что-то потеряла. И вот я здесь. Мы снова вместе, но становимся ли ближе? В погоне за минутным успехом мы каждый раз выталкиваем кого-то из нашего круга. - Динго остановил взгляд на Диме. - Каждый из нас, постоянно рискующий быть растоптанным и уничтоженным всеобщим непониманием, презрением, в этот вечер готов разрушить хрупкое счастье своих друзей. Но кому как не нам быть добрее и милосерднее друг к другу. Да?

Кровь ударила Диму в лицо. Не зная отчего, он почувствовал себя виноватым и тихо ответил:

- Да.

Лиза, поставив локоть на столик, двумя пальцами теребил серьгу в ухе.

- Тебе легко рассуждать о милосердии. Мужики газету на колени кладут, когда ты мимо проходишь. А что ты хочешь от того мальчика? - Он кивнул на столик невдалеке. - Сейчас он руки не знает куда деть от страха, а завтра этими же руками любому из нас готов будет макияж попортить. И его можно понять. Шансов - ноль целых одна десятая. А в расход никому не хочется.

Заиграла музыка. Дим огляделся. Только за их столиком сидело трое. Остальные расположились по одному, по двое. Гера был один. Иногда он оглядывался на Дима, и Дим вспоминал о его угрозе.

В зале начались отдельные перемещения. Кто-нибудь из мальчиков то и дело подходил к бару. Мужчины подходили к ним. Потом возвращались на свои места. Противоположная сторона зала была менее освещена и сидевших там было плохо видно. Гриф первым пригласил танцевать Динго. Они, обнявшись, двигались по площадке в центре зала. Все смотрели на них. Лиза проговорил с ревнивым безразличием:

- Они оба слишком хороши, чтобы быть вместе. Их союз больше напоминает скрытое соперничество. Динго, конечно, гей-мечта, но Грифу нужен более теплый партнер. - Лиза сыто улыбнулся своим мыслям, но, поймав взгляд Дима, кажется, спохватился. - Гриф и Голубка. По-моему, получилось бы неплохо.

Дим вежливо промолчал. Лиза засмеялся, но смех его внезапно прервался. Он тронул Дима за руку:

- Кома идет. Сейчас приставать начнет. Как он мне надоел. Мне, конечно, нравятся темпераментные любовники, но все должно быть в меру. - И он демонстративно отвернулся.

Кома подошел к их столику. Он слегка кивнул Лизиному профилю и, глядя на Дима откровенно голодными глазами, протянул ему руку. Лиза дернул плечом и с оскорбленным видом направился к бару. Кома так прижал Дима к себе, что Дим слышал, как бьется его сердце.

- Они все безмозглые самцы. Они тебя не видят. А когда увидят, будет поздно. Ты уже будешь мой.

Кома следил за глазами Дима, но тот ничем не выразил своего отношения к сказанному.

- Ты не так прост, я знаю. С виду и впрямь голубка, но я-то чувствую, я вижу, как ты начинаешь вращать это скопище вокруг себя. Но я равный тебе. Мы нашли друг друга.

Дим слушал Кому все более внимательно, взгляд его становился глубже и острее. Он испытывал безотчетное волнение и не сразу заметил, как губы их на миг коснулись. Кома жарко зашептал:

- Я не ошибся. Теперь только смерть разлучит нас. Любого, кто хоть пальцем тебя коснется, я убью.

Кома еще крепче прижал к себе Дима. Взгляд Дима как будто потух, он уже скользил мимо Комы.

- Отпусти. Мне всего лишь больно.

Объятия Комы чуть-чуть ослабли. Он в недоумении смотрел на Дима, на лице отразились досада и упрямство. Музыка закончилась. Все расходились по местам. А Дим и Кома все стояли, как со стороны могло показаться, крепко обнявшись. Кома никак не отпускал его. Глаза Дима потемнели, а зрачки сузились настолько, что превратились в едва заметные точки.

- Даже если мы простоим так всю жизнь, ты не станешь мне ближе.

За столиком Дима с нескрываемым интересом встретил Лиза. Подняв глаза к потолку, он медленно обвел кончиком языка верхнюю губу:

- Голубка, ты что с Комой сделал? Он был похож на памятник самому себе.

- Он получил то, чего ждал. Только пока не понимает этого.

К столику подсел Динго. С иронией глядя на Дима, он проговорил:

- Ты сумел привлечь к себе внимание. Ваш танец не остался незамеченным. Только не удивляйся, если тебя больше никто не пригласит. Кто захочет связываться с Комой?

Так и получилось. На следующий танец к Диму никто не подошел, хотя танцевали уже почти все. Дим подошел к бару. Бармен, совсем мальчик, разливал в чашки кофе.

- Как тебя зовут?

- Бари.

Дим улыбнулся:

- Об этом можно было догадаться. Бари, а сколько тебе лет?

- Я просто молодо выгляжу. - Уклончиво ответил Бари, раскладывая пакетики с сахаром на блюдца.

- Я здесь впервые и никого не знаю. А ты с кем бы из них хотел проводить время?

Бари вопросу не удивился. В нем уже чувствовался опыт бармена, умеющего поддерживать разговор на любую тему.

- Мне не выбирать, но если бы пришлось, конечно, с Грифом. Босс тоже неплохая партия. Правда, он толстый.

- А ты не любишь толстых?

- Зато он отличный мужик и при больших деньгах. Геру своего он постоянно в загранку возит. Но если так, чтобы очень нравился, конечно, лучше с Грифом.

- А я тебе нравлюсь? - Это сказал Кома.

Дим и Бари не заметили, как он подошел к ним. Бари смутился:

- Кофе хотите?

Кома стоял, засунув руки глубоко в карманы брюк. Ширинка наполовину была расстегнута. Дим обратился к Бари:

- Я бы с удовольствием выпил чашку кофе.

Дим направился к своему столику. Кома шел следом.

- Ты видишь, к тебе никто не подходит. У тебя нет выбора. И помни, что я не отступлюсь.

Дим сел за столик, отпил из чашки, качнул головой:

- Хороший кофе, но слишком крепкий.

- У нас привыкли ко всему разбавленному.

За столик вернулся Динго. С ним был Гриф. Лиза уже сидел с кем-то на противоположной стороне зала. Оттуда он помахал им рукой. Динго ответил ему и, скосив глаза на Грифа, тихо проговорил:

- У Лизы намечается новый друг. - Он опустил глаза и повел плечами. - Не знаю, я бы так не смогла. Наверно, постоянство у меня в крови.

Кома ехидно посмотрел на Динго:

- Ты хочешь сказать, что если Гриф заведет себе нового дружка, то ты добровольно отправишься в расход?

Уголки губ у Динго дрогнули, он еле заметно подмигнул Грифу.

- Лучше уж честно пойти в расход, чем через каждые три месяца объясняться в любви новому партнеру.

Кома, ухмыльнувшись, взглянул на Грифа:

- Ромео, я думаю, ты не допустишь свою Джульетту до расхода? Уверен, что и она так думает.

Динго опустил глаза:

- Возможно, я старомодна, но я верю, что верность и постоянство спасут нас.

- Если ты говоришь о СПИДе, - Кома снова ухмыльнулся, - то верность можно заменить презервативом.

Динго смерил Кому надменным взглядом и отвернулся. В разговор вступил Гриф:

- А ты, Кома, имеешь что-то против верности? Разве ты не хотел бы иметь верного друга? - И Гриф посмотрел на Дима.

Кома тоже посмотрел на него. Слова Грифа его почему-то задели, и он ядовито парировал:

- Дурак тот, кто уверен, что уже встретил его. Только болваны пользуются словом "навсегда".

Гриф посмотрел на Динго, улыбнулся своим мыслям и обратился к Диму:

- А что по этому поводу думает Голубка?

- Я не совсем понимаю, о чем идет речь.

Динго фыркнул, Кома метнул на него сердитый взгляд и ответил Диму. При этом он заметно волновался:

- О верности до гробовой доски. Как у тебя с этим?

- Верность - не черта характера, а качество отношений, если вы говорите о любви.

Кома откинулся на спинку стула и торжествующе посмотрел на Грифа и Динго:

- У нас с Голубкой единство в мыслях. - Он оживился, огляделся по сторонам. - Да что это все такие скучные? Помнится, когда-то здесь кипели страсти. Да, Гриф? А сейчас, ты только посмотри, я чувствую себя на распродаже залежалого товара. Шефу пора обновить контингент. Голубка, станцуй для меня. Я уверен, ты здорово танцуешь. Я хочу, чтобы все завидовали мне.

Вихрем кружила ритмичная музыка. Дим отрицательно покачал головой. При этом он вскользь взглянул на Грифа. Но этот молниеносный взгляд не укрылся ни от Комы, ни от Динго. Кома стиснул зубы:

- Станцуй!

Дим снова покачал головой и теперь уже откровенно посмотрел на Грифа. Его взгляд словно спрашивал: "Что мне делать?" Динго хотел было что-то сказать Грифу, но, увидев его лицо, так и замер. Гриф, как завороженный, не сводил с Дима глаз. На лице его были растерянность и удивление.

Динго перевел взгляд на Дима. Его ставшие огромными небесно-голубые глаза излучали нежность, смотрели доверчиво и преданно. Губы Дима вздрагивали, тщетно пытаясь скрыть счастливую улыбку.

Кома, зарычав, схватил Дима за руку и сжал ее так, что она покраснела.

- Ты станцуешь для меня и только для меня! - Задыхаясь от бешенства, он стал выворачивать ее.

Динго спокойно наблюдал, как от боли исказилось лицо Дима. Казалось, мысленно он сжимает эту руку еще сильнее. Гриф слегка хлопнул Кому по плечу:

- Кома, Кома, ты не дома.

Но Кома, похоже, уже ничего не слышал. Тогда Гриф, крепко сжав его руку, проговорил ему прямо в лицо:

- Ты, кажется, забыл, что Голубка еще не принадлежит тебе.

Кома выпустил руку Дима и, обратившись к Динго, прохрипел:

- Эй, красавчик, последи за своим дружком. Он, кажется, навострил лыжни на сторону.

- Может быть я могу чем-нибудь помочь? - раздался за спиной голос Шефа.

Гриф и Кома оглянулись. Кома расхохотался:

- А кому ты хотел бы помочь? Все в порядке, Шеф. Клиент развлекается.

Гриф, кивнув головой, подтвердил:

- Да, все в порядке. Каждый развлекается, как может.

Шеф обвел всех недоверчивым взглядом. Динго сидел, гордо выпрямившись и глядя в сторону. Гриф достал сигарету и с беспечным видом закурил. Кома поправлял волосы. А Дим разглядывал яблоко.

- И все же, чтобы прояснить кое-какие детали, я хочу предложить вам выпить по чуть-чуть в моем кабинете.

Шеф сказал это мягко, по-дружески, и тронул за плечо Грифа и Кому. Оба послушно встали и последовали за ним.

Динго задумчиво посмотрел на Дима и, не сказав ни слова, направился к бару. С лица Дима исчезла безмятежная улыбка. Он отложил яблоко и устало провел ладонью по лбу.

- Мороженого не желаете?

Рядом стоял Женька, одетый в форму официанта. На подносе в его руках - вазочки с мороженым.

- Не скучаете?

Дим просиял:

- Что ты! Здесь так интересно.

Женька, скептически глядя на него, кивал головой:

- Да я уж вижу, развлекаешься на всю катушку. Сначала я думал, ты трахнешься с Комой прямо здесь, между столиками. Потом смотрю, нет, в другую сторону понесло. Чуть-чуть не успел. Отведал бы у меня Кома все эти десять порций. Сразу бы остыл. И ты хорош. Я тебя чему учил? Если ты явился сюда для того, чтобы дразнить этого сексуального маньяка, то ты преуспел. - Говоря это, Женька выставлял на столик мороженое, а на поднос убирал пустые чашки. - В общем, слушай: долго я здесь находиться не смогу. Шеф вот-вот вернется. Шлепнешь себе на штаны мороженое и бегом к служебке. Я тебя там встречу. Надо выиграть время. Кто же знал, что тебя опасно одного надолго выпускать в приличное общество. Давай, действуй. Да только не сразу. Попробуй хоть, такого ты еще не ел.

Женька удалился, смешно вихляя бедрами. Дим улыбаясь смотрел ему вслед.

Для того чтобы измазаться мороженым Диму пришлось взять вторую порцию. Первую, увлекшись, он съел всю. Оно действительно было очень вкусным. Из второй порции он тоже успел съесть три ложечки. И только увидев как Женька грозит ему кулаком из служебки, плюхнул вазочку на колени.

- Во вкус вошел? - Ехидно осведомился Женька, когда Дим подошел к нему. Потом, схватив его за руку, потащил по коридору. - Теперь я понимаю, почему тебе Кома руки выкручивал. Умеешь ты на нервах поиграть.

- Не ворчи.

Женька втолкнул Дима в уже знакомую комнатку. Дим вспомнил, как Шеф назначил ему здесь встречу.

- Женя, может быть мы найдем другое место?

Женька, вытаращив глаза, взвыл:

- Снимай штаны! Нет, я тебя явно недооценил. У тебя просто талант выводить людей из себя. Зачем ты к Грифу полез? Тебе Комы мало?

- Женя, но ты же сам говорил, что от Комы нам надо избавиться.

- Но не с Грифом! Динго тебе устроит, вот увидишь. Если ты думаешь, что он такой мальчик-колокольчик, каким хочет показаться, то ты ошибаешься. Слушай, ты снимешь штаны или хочешь ходить с этим букетом?

Дим снял брюки. Женька схватил их и побежал к двери:

- Жди здесь, я быстро. И постарайся хоть в эти пять минут не влезать ни в какие истории.

Дим сел на кушетку. Ему хотелось посмотреть в зал, но что-то удерживало от этого. Он не сразу заметил, как дверь приоткрылась. На пороге стоял Шеф. Увидев его, Дим встал. Шеф посмотрел на его голые ноги.

- Приятно удивлен твоей исполнительностью. Ты уже почти готов.

- Я испачкал брюки мороженым...

Шеф усмехнулся, обошел вокруг него, внимательно разглядывая со всех сторон. Дим смотрел на его мигающие почти без ресниц веки, следил, как еле заметно двигаются его губы, словно он что-то жевал или шептал.

- Голубка, для первого раза тебе следовало быть осторожнее. Ты вбиваешь клин в прочные союзы.

- Если они прочные, им ничего не грозит.

- Они прочные. Именно поэтому ты не добьешься ничего, кроме неприятностей. Но, если честно, мне нравится, что ты такой неосторожный.

Дим отошел к стене, Шеф последовал за ним.

- Пожалуй, мы не будем дожидаться окончания круга.

Прижав Дима к стене и положив на бедро руку, он хотел поцеловать Дима в губы, но тот отвернулся и попытался снова отойти в сторону. Но Шеф прижал его еще крепче, а второй рукой обхватил за талию. Дим почувствовал, как тело Шефа напряглось, увидел, как затуманились его глаза, а на носу и висках выступили капельки пота, услышал, каким прерывистым стало его дыхание. Дим снова сделал попытку высвободиться из объятий, но руки Шефа держали его цепко.

- Ну, скажи, как мы это сделаем? Как тебе больше нравится? Не отворачивайся, не заставляй меня применять силу. Когда сопротивляешься, получается больнее. Или ты считаешь, что я с тобой не справлюсь? Ну, давай же, у нас мало времени...

Дим рванулся к выходу, рубашка на нем разлетелась на две половины, но тут же Шеф обхватил его голое тело и прижал к своей груди.

- Какая нежная у тебя кожа, ты доставишь мне столько удовольствия...

Шеф мял его ягодицы и губами пытался перехватить его губы, но только оставлял на щеках мокрые следы. Дим взмолился:

- Прошу, не надо! Подожди!

Шеф ответил, задыхаясь:

- Я не люблю ждать. Я хочу все и сразу!

Дим изогнулся, пытаясь выскользнуть из рук Шефа, но тот только захохотал, перевернув его спиной к себе.

- Нет! Я не хочу!

- А тебе и не надо хотеть... Хотеть буду я... За двоих...

В комнату вбежал Женька. Шеф рыкнул на него:

- А тебе чего надо? Убирайся, мне помощь не нужна!

Женька, как от удара, отскочил назад и тут же бросился к Шефу. Лицо его побледнело от волнения, губы дрожали:

- Шеф, прошу тебя, не надо. Я приведу тебе кого захочешь. Прошу тебя...

- Еще одно слово, и я заставлю держать ему ноги. И только посмей отказаться!

Женька снова, как боксер на ринге, отскочил назад, но в следующий миг, уже не соображая, что делает, оттаскивая Шефа за ремень, орал:

- А ну отпусти его, крокодил, хуже будет!

- Что? Пошел вон, щенок! - И Шеф ударом ноги отбросил Женьку к распахнутой двери.

Дим, пользуясь заминкой, вырвался из рук Шефа и бросился к выходу. Шеф перехватил его и, сжав мошонку, выпалил:

- А сейчас ты все сделаешь сам, по доброй воле. - Дим закричал от боли. Шеф засмеялся: - Пригласи моего дружка в свой замечательный домик.

Женька бросился на Шефа, но его остановил крик Дима. Шеф, кивая головой, подтвердил:

- Ему действительно больно. И будет еще больнее, если ты сейчас же не уберешься. И моли Бога, чтобы я подобрел, когда трахну его, и оставил тебя при деле. - Он поцеловал Дима в шею. - Извини, мальчик мой, я отвлекся. Больше нам никто не помешает.

- Товар уже на весах, а продавец еще успевает откусывать кусочки? - В дверях стоял Гриф.

Шеф выпустил из рук Дима и торопливо застегнул брюки.

- Гриф, что вы здесь делаете? Вы кого-нибудь ищете?

- Я искал Голубку.

- А как же Динго? Он, наверно, уже потерял вас?

Гриф внимательно смотрел как Дим натягивает мокрые брюки, с которыми прибежал Женька, как пытается укрыться разорванной рубашкой:

- Может быть, и потерял.

Шеф тоже оглянулся на Дима, смахнул пот со лба. Дим, решив, что самое время улизнуть, осторожно направился к выходу, но Шеф остановил его, поймав за руку:

- Голубка, мы с тобой еще не закончили. Гриф, Вам лучше вернуться к Динго.

Дим замер, умоляюще глядя на Грифа. Воцарилась тишина. Теперь уже с откровенным любопытством Гриф разглядывал Дима, склоняя голову то на один, то на другой бок, от чего еще больше походил на птицу. Шеф нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Он не решался просто выставить Грифа за дверь, хотя ему этого очень хотелось. Он только повторил:

- Гриф!

Гриф кивнул головой:

- Да, Голубке лучше остаться здесь. - У Дима расширились глаза. - Я хочу познакомиться с ним поближе.

Теперь уже и Шеф изумленно уставился на него. Гриф подошел к ним, высвободил руку Дима и укоризненно покачал головой:

- Разве вы не видите, мальчику больно. А ведь только что вы нам с Комой объясняли, "как надо обращаться с товаром, пока он не куплен".

Шеф, наконец, пришел в себя:

- Гриф, я надеюсь, вы понимаете, что хотите сделать?

Гриф только улыбнулся. Шеф не унимался:

- Но в правилах круга...

- Бывают исключения, которые так регулярны, что давно стали правилом.

Шеф цеплялся за последние доводы:

- Но, в конце концов, это не дается даром.

Гриф достал бумажник:

- Думаю, что и в этом исключительном случае цена остается прежней?

Шефу ничего не оставалось делать, как принять деньги.

- Не думаю, что Динго это понравится.

Гриф только вздохнул. Выходя из комнаты, Шеф оглянулся на Дима. Взгляд его красноречиво говорил, что на этом дело не закончилось.

Гриф и Дим остались одни. Дим опустил руки и рубашка, которую он только что так старательно собирал из двух половинок, скользнула вниз. Неловкая пауза затянулась.

Гриф с любопытством и вместе с тем вопросительно смотрел на Дима. Дим заметно волновался. Казалось, он готов броситься в объятия Грифа, но словно стоял перед невидимым барьером.

- Ты что-то хочешь мне сказать?

- Да. - Дим вздрогнул. - То есть, нет. Разве нужно что-то говорить?

Он смотрел умоляюще. Гриф вздохнул:

- Если не хочешь, мы можем не делать этого.

Отчаяние мелькнуло в глазах Дима, и тут же он невесело засмеялся:

- Но ведь ты только что за это заплатил.

- Если я сейчас овладею тобой, то те деньги, которые я отдал Шефу, соединятся с тем, что я начинаю чувствовать к тебе. Но, вместе с тем, мне бы не хотелось, чтобы за это заплатил кто-нибудь другой. Как быть?

Дим посмотрел печально:

- Так легко быть благородным и так трудно принять решение? Эти деньги не соединятся с тем, что ты хочешь сделать, потому что…

Дим запнулся и опустил глаза. Гриф ждал. Дим взглянул на него с упреком и направился к выходу, но Гриф остановил его:

- Голубка, постой, мне просто хотелось услышать это. Иди ко мне.


* * *

Дим открыл глаза. Сначала ему показалось, что перед ним идеально вырисованная картина. Гладкие фиолетовые стволы деревьев с симметричным узором раскидистых крон на фоне оранжевого закатного неба. Невероятная прозрачность воздуха уничтожила объем и сделала все вокруг плоским и нереальным...

- Я хочу видеть тебя.

- Иди ко мне...

Деревья сомкнулись, закрыв горизонт. Опустившийся сизый полумрак сделал их черными. На поверхности стволов проступили неровности и трещины. Но ни единый звук не нарушил застывшее безмолвие...

- Я не вижу тебя.

- Иди ко мне.

Дим подошел вплотную к дереву, осторожно коснулся его. Кора, словно вуаль, с сухим шелестом осыпалась к подножию, обнажив отполированное, цвета слоновой кости, тело...

- Теперь ты видишь?

- Да, но оно кажется мне неживым.

- Я слишком долго ждал тебя...

Дим вонзил ноготь в ствол и услышал слабый стон. На поверхности выступила алая капля. Дим поднес ее к губам. Она была сладкая...

- Какие нежные губы. Ты весь как из фарфора, светлый и хрупкий. Тебя страшно коснуться...

Дим прижался к прохладной поверхности ствола, улыбнулся...

- Я слышу, как жизнь струится в глубине, как горячо ее движение. Но мне холодно...

Дим хотел отстраниться, но не смог. Выступившая на поверхности дерева смола удерживала его. Она склеивала волосы, стекала по телу вязкой массой, все сильнее прижимая Дима к дереву. Под собственным весом она опускалась вниз, заставляя Дима склониться. Он стоял на коленях, обхватив ствол. Его лицо было залеплено пульсирующей массой. Она, ритмично двигая его головой, забивалась в рот, слепила глаза, наполняла слух вздохами и стонами. Дим чувствовал себя целиком в ее власти. Он испытывал удушье и вместе с тем истому от собственной слабости. Тело его содрогалось от возбуждения, от пронизывающего озноба...

- Нет! Подожди. У меня кружится голова.

- Что-то не так?

- Я не узнаю тебя...

Опять тишина. Безмолвное ожидание. Дим почувствовал, как то, что прижимало его к стволу, стало вдруг легким, почти невесомым. Он поднялся на ноги и пошел от дерева к дереву. От его прикосновений осыпалась кора, и тут же выступала смола. Она бурно пенилась, и прозрачные ленты, вырываясь наружу, обвивали тело Дима. Но теперь его не притягивала страстная сила, а бережно опутывали ласковые объятия. За Димом тянулось бесчисленное количество блестящих воздушных нитей. Он чувствовал себя в огромной паутине...

- Проказник, где же ты?

- Я с тобой.

- Ты боишься? Я хочу, чтобы ты верил мне. И люблю. И я буду любить тебя. Всегда. Даже если мы не будем вместе.

- Мы будем вместе. Я не хочу больше терять и расставаться.

- Я хочу тебя. Ты все еще боишься?

- Нет, но мне холодно.

- Разведи огонь...

Дим стоял посреди поляны. Клейкие нити разлетелись в стороны, переливающимся занавесом зависая между деревьями. Прямо у ног Дим увидел потухшее кострище. Он присел на корточки, провел ладонью над головешками, от них исходило слабое тепло.

Дим обламывал сухие ветки с деревьев и слышал сладостный стон. Он сложил ветки на кострище, встал на колени и подул на угли. Сильный порыв ветра ворвался на поляну и в один миг взметнул из травы ввысь черное облако осыпавшейся с деревьев коры. Языки пламени вырвались у самого лица Дима так неожиданно, что он едва успел отпрянуть. Огонь метался из стороны в сторону, с гулом набирая силу. Он то рвался в небо, разбрасывая вокруг себя искры, то расстилался по сухой траве, подбираясь к ногам Дима. Дим отбежал к деревьям, но они стали сдвигаться ближе к костру. Поляна становилась все меньше и меньше...

- Я хочу тебя... ты мой... как хорошо...

Когда пламя перекинулось на одно из деревьев недалеко от Дима, он бросился бежать, но сразу попал в липкое месиво. Он бился в нем, как птица в силках. Его тело сжималось с огромной силой, губы высасывались до ломоты. Этот плен был мучителен и сладок одновременно. Теперь уже жар пронизывал все существо Дима. Он чувствовал огонь вокруг себя и в себе самом...

- Тебе больно?

- Нет, мне хорошо.

- Ты вырываешься.

- Нет... не знаю... ты рвешь меня на части... я больше не могу.

- Ты сводишь меня с ума... хочу еще тебя... прошу...

- Я не могу!..

Дим вырвался из сжимающего его кокона и, задыхаясь от возбуждения и бессилия, побежал прочь.

Было темно. Над головой свинцовой массой нависли клубы гари и пыли. Дим продирался сквозь заросли. За спиной слышался гул пожара, треск сгорающих и падающих деревьев...

- Ты мучаешь меня... я не могу тебя отпустить...

Еще недавно Дим видел чистое закатное небо. Он хотел скорее выбраться из леса, но неожиданно наткнулся на стену. Вьющиеся растения зеленой массой покрывали огромные камни, сложенные друг на друга так высоко, что, запрокинув голову, Дим не увидел края. Он побежал вдоль стены, пытаясь отыскать в ней хоть какое-то отверстие. Горящее дерево повалилось на его пути. Ударившись о стену, оно раскололось на куски. Перед Димом пылал огромный ствол, источая жар, разбрасывая вокруг себя снопы искр...

- Обними меня крепче... вот так... теперь ты мой...

Дим ухватился за стебли растений, опутавших стену. Из последних сил он взбирался по этому живому потоку, путаясь в сплетениях ветвей. Где-то внизу бушевало пламя. Диму казалось, что огненный стержень пронизал все его тело. Но он не чувствовал боли, только сильнее бился, взбираясь все выше по каменной стене.

Только кончиками пальцев ему удалось коснуться верхнего края стены. Он увидел над собой звездное небо и уже не знал, возносится ли в эту сияющую бездну или падает в огненное марево. Он кричал от страха и облегчения... 


* * *

Некоторое время Дим и Гриф молча лежали на полу, сцепив руки, глядя в потолок. Потом Гриф привстал, хотел поцеловать Дима, но остановился на полпути к его губам. Лицо Дима, и так обычно бледное, теперь было белым как мел, глаза полны слез.

- Что-нибудь случилось?

- Нет, ничего не случилось, - едва слышно отозвался Дим. Голос его дрогнул.

- Что-то не так?

- Ничего не случилось, - уже твердо повторил Дим, и в голосе послышалась боль.

- Но я вижу, тебе плохо. Тебе было плохо?

Дим, ничего не ответив, стал одеваться. Гриф остановил его, взяв за руки:

- Подожди, так нельзя. Ты должен сказать. Может быть, ты боишься Шефа или Комы? Они не посмеют обидеть тебя. Теперь я точно знаю, что мы будем вместе. Ну, улыбнись.

Дим печально смотрел на Грифа потом, виновато опустив глаза, сказал:

- Прости меня.

Гриф, облегченно вздохнув, привлек его к себе:

- Ну что ты, глупенький, ты просто устал. Я счастлив от всего, что между нами произошло. Я счастлив, что мы встретились.

Дим отстранился от Грифа:

- Прошу тебя, не ставь на меня.

- Что? Нет, я не смогу без тебя.

- Не ставь на меня! - горячо взмолился Дим.

Гриф в недоумении смотрел на него, потом взгляд его стал холодным. Он молча оделся и вышел из комнаты.

Дим одевался долго, отрешенно глядя в одну точку. В комнату, постучавшись, вошел Женька. В нерешительности остановившись у порога, он робко смотрел на Дима, ожидая когда тот заметит его. Но, одевшись Дим стоял не оборачиваясь. Женька деликатно кашлянул, но, не дождавшись ответной реакции, осторожно позвал:

- Дим, пойдем домой... если ты не против?

Дим по-прежнему стоял к нему спиной и не двигался с места. Женька подошел к нему, хотел тронуть за плечо, но передумал. Заглянув в лицо, увидел, что по щекам Дима текут слезы. Почтительность у Женьки как рукой сняло.

- Дим, это ты от счастья, да? Правда вид у тебя... Тебе Гриф что-нибудь сказал, да? Плюнь. На них никогда не угодишь. Пойдем домой?

Женька взял Дима за руку и повел за собой. Когда они вышли из комнаты, Дим остановился. Женька потянул его к выходу:

- Идем, чего ты ждешь? Сейчас Шеф вернется. Ты что, продолжения хочешь?

Но Дим вдруг вырвался и побежал в зал. Женька бросился за ним, но не догнал, Дим был уже среди танцующих. Две половинки рубашки снова сползли с плеч, все вокруг с любопытством поглядывали на него, а он быстро переводил взгляд с одного на другого, словно искал кого-то.

По залу плыла красивая и печальная мелодия. Низкий голос выводил что-то про любовь. И теперь то, что прежде только угадывалось в движениях Дима, у всех на глазах воплощалось в переливчатый выразительный рисунок танца. Не было любования своей пластичностью, не было вычурных жестов и многозначительных взглядов. Только зыбкое отражение того, что чувствовалось и переживалось в мелодии и в душе Дима. Взгляд его стал невидящим.

Музыка смолкла. Дим подошел к Женьке и улыбнулся как ни в чем не бывало:

- Ты же говорил, что я могу станцевать для себя. Я это сделал и для него, может быть, он вспомнит... Идем?

Женька только покачал головой.

Дома Женька на скорую руку готовил ужин. Дим сидел в комнате, положив руки на колени и неестественно выпрямившись, неподвижно смотрел перед собой.

- Дим, ты что пьешь?

В ответ молчание.

- Дим, яичницу жарю, будешь?

По-прежнему ни слова в ответ.

- Дим, ты пока не спи, поговорить надо.

Женька заглянул в комнату.

- Все готово. О чем молчишь? Да что с тобой? Дим, по правде сказать, тебе страшно повезло. Я почти уверен, Гриф поставил на тебя. Да и не только он. В круге давно такого не было. Заварил ты кашу.

В то время как Женька уплетал нехитрый ужин, Дим сидел с отсутствующим видом и только то, как он сжимал вилку, говорило о напряженной внутренней работе. Женька беспокойно поглядывал на него, потом протянул рюмку с водкой:

- Тебе надо выпить. Ты перевозбудился.

Дим выпил отрешенно, как воду. Женька поднял бровь:

- Ты бы хоть закусил. Хотя, что тебе с этой рюмки. Давай еще по одной. Раз пошла такая пьянка... За удачу. А Гриф - это большая удача.

- Я не буду с Грифом.

Женька поперхнулся и уставился на Дима:

- Можно подумать, что тебя кто-то спросит. У тебя голова от успеха закружилась? Дим, конечно ты можешь отказаться, но тогда тебя отправят в расход. А знаешь, что это такое? Год будешь сидеть в квартирке и принимать тех, кого пошлют. Какими они будут, сколько их будет - это не важно. А Шеф тебе после сегодняшнего устроит. Будешь бомжей обслуживать бесплатно. Из этого дерьма ты уже не выберешься. Мало кому удавалось из расхода вернуться в круг. Скажи лучше, чем для тебя Гриф не хорош?

- Он не тот, кого я ищу.

- Но тебе это не помешало трахнуться с ним. - Женька тряхнул головой. - Я знаю одно, если ты мне сейчас все не расскажешь, то наделаешь кучу глупостей, а я не смогу тебе помочь. Ты просто не понимаешь, насколько это все серьезно. Тот, кого ты ищешь, он есть или ты его придумал? Если это мечта, то тебе самое время спуститься на землю. Поверь, лучше это сделать самому, чем ждать, когда тебе в этом помогут.

- Он есть. Он был. Он ушел...

- Ну что ж, я все понял. Он ушел... Я, конечно, сочувствую твоему горю. Хотя у меня есть подозрение, что тебе совсем не плохо было с Грифом, но в этом, конечно, нельзя себе признаваться, чтобы не нанести урон той неземной любви... А может быть, и друг твой сейчас, как и ты, трахается с кем-нибудь в свое удовольствие. Я только не пойму, зачем ты разыскиваешь его? С гордостью проблемы?

- Я не понимаю, о чем ты говоришь? Я люблю его и хочу, чтобы мы снова были вместе.

- А ты уверен, что и он хочет этого?

- Он хочет! - воскликнул Дим как о само собой разумеющемся. - Как ты можешь сомневаться?

Женька поднял руки:

- Сдаюсь. Какие могут быть сомнения? Разве можно тебя не хотеть. Все ясно: он хочет, но не может, а если и может, то не торопится. Куда спешить? Н-да. - Женька с сожалением посмотрел в пустую тарелку, потом скептически взглянул на Дима. - Одного не пойму, при чем здесь Гриф? Что за прихоть? Или ты узнаешь своего друга только по тому, как он кончает?

Вспомнив о Грифе, Дим закрыл глаза:

- Все было не так, как с ним. Этот пожар... Не знаю, как я мог ошибиться? У него сейчас другое лицо, тело. Может быть, все так случилось из-за того, что Гриф такой же красивый и умный...

Женька покачал головой:

- Ну да, всем подавай красивых и умных...

Дим остановил его:

- Ты прав, не в этом дело. Но мне почему-то казалось...

- Да ладно. Потому и казалось. Дим, не знаю как тебе, но мне наш разговор кажется идиотским. И чем дальше, тем больше. О чем мы говорим? - Женька налил в рюмки водку. - Давай выпьем и во всем спокойно разберемся. А начнем с того, что твой друг, извини, не знаю имени, отчества... Ну, давай. - Выпив, Женька подцепил вилкой кусок яичницы из тарелки Дима. Дим по-прежнему ничего не ел и, не выпив, поставил рюмку на место. - Так вот, что я уяснил: вы жили счастливо, - Женька захмелел и был расположен к романтическому повествованию, - Он тебя очень любил. И это не удивительно. Ты его тоже очень любил. Что ж поделаешь. А потом, по каким-то необъяснимым мне причинам, он сделал пластическую операцию и исчез в каком-то неизвестном тебе направлении. Да?

Кажется, Дим не слушал Женьку. Он сидел в глубокой задумчивости, потом тихо сказал:

- Он ушел не от меня. Он просто ушел к вам. Но почему?

- К нам? - Женька старательно обдумывал слова Дима. - К нам от вас? А вы - это кто? Или кто это - мы?

- Это все равно. Только в разных жизнях, как в разных снах. Однажды он проснулся другим человеком и, наверно, забыл обо мне. А теперь не может вернуться пока не вспомнит. Но он ждет меня, я знаю. Я это чувствую.

- Во наворотил. Дим, ты только успокой меня, ты ведь не инопланетянин? Это было бы ужасно пошло.

Дим грустно улыбнулся:

- Нет, я не инопланетянин. Просто мир этот очень велик, а я хочу найти в нем своего друга.

Женька тупо уставился в тарелку, потом нахмурился:

- Знаешь что, ты, пожалуй, больше ничего не рассказывай. Мне уже хватило. Главное я понял, что мне в этой истории ничего не светит. - Помолчав, он словно через силу продолжал: - Дим, а может быть, тебе плюнуть на все это. Я так понимаю, он бросил тебя. Понимаешь? Сам бросил. Никто его не заставлял. Значит, он хотел этого. Ты мог бы начать все сначала, - Женька мельком взглянул на Дима и тут же, покраснев, опустил глаза, - Ну, например, со мной. Хотя я, конечно, не самый лучший, но, мне кажется, я тоже умею любить. - Он снова посмотрел на Дима, и голос его дрогнул: - Я бы для тебя...

Дим сжал в ладони его пальцы:

- Женя, не надо. Мне сейчас так плохо, я чувствую себя кругом виноватым. Перед Грифом, перед Динго, перед Комой, перед тобой...

Женька усмехнулся, хотел еще налить себе водки, но передумал:

- Да я-то что, я не в счет. И Динго ты не жалей. Нашел кого жалеть. Он с томным видом разрежет тебя на кусочки, посолит и, оттопырив мизинец, съест. В самый раз тебя пожалеть. Что теперь делать будешь? Неужели Грифу откажешь?

- Да. Я ведь был уверен, что он... А когда мы остались одни...

Тут Женька громко икнул и, шумно вздохнув, подался вперед:

- Прости, я огорчу тебя, вы с Грифом не были наедине и трех секунд. Круг не то место, где можно уединиться. Во время вашего свидания... Уверен, Шеф не упустил такой случай. Стены в кафе как решето.

- Ты тоже все видел?

Женька покраснел, но, похоже, чувствовал за собой право:

- А ты как думал? Во-первых, я же должен оберегать тебя от всяких неожиданностей. А во-вторых, увидеть Грифа в любви... Да и ты... Но ведь это дела не меняет. Я же вам не мешал. Но знаешь, я сражен. Ты - супер. А Гриф просто голову потерял. Для тебя сейчас единственный выход - остаться с ним. Это обеспечит тебе относительную безопасность. Когда ты перед уходом танцевать взялся, Комы в зале не было, его Лиза увел. Вот уж кого не стоит дразнить. Против Комы нет приема. Только Гриф. Они с Комой друзья. Конечно, в это трудно поверить. Только ненормальный может выбрать в друзья Кому, но это факт. Кстати, и Шефа, когда он хотел тебя трахнуть, мог остановить только Гриф. Потому-то Гера и привел именно его. Мог бы еще Босс, но Гера ведь не дурак вести своего партнера.

- Грифа привел Гера?

- Да. И тут я уже ничего не понимаю. То набросился на тебя, а то вдруг такая забота. Пока ты в круге развлекался, я следил за ним, все ждал, когда проболтается, и заметил, что он все время рядом с тобой был, словно сторожил. Даже когда ты с Комой танцевал, редкий случай, но он вытащил Босса на танец.

- Гера? - Дим задумался.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

* * *

Дим стелил постель. Женька, изрядно выпивший, ушел в ванную. Сначала до Дима доносилось игривое мурлыканье. Но вот послышалось какое-то странное бормотание. Это было похоже на молитву или на заклинание. Дим прислушался, но не мог разобрать ни единого слова. Мешал шум воды. Тогда он подошел к самой двери.

- Еще один день, и я отдам концы. А ему хоть бы что. И главное, никакой благодарности. Я в лепешку, а он... Хоть бы один малюсенький поцелуй приличия ради. Но он готов трахнуться со всеми по очереди. Это называется искать друга. А до меня ему и дела нет. Если бы у него был горб до потолка или хотя бы вставные челюсти не по размеру, которые бы все время выпадывали, я бы ухаживал за ним, как за братом. Но ведь он... - После короткой паузы послышались яростные шлепки по воде: - ... рыжий! Рыжий! И что они все в нем нашли?

Дим открыл дверь. Он едва сдерживал улыбку. Женька сидел в ванной. Его трясло. Дим попробовал воду пальцем, она была холодной.

- Женя, ты простудишься.

- Не твое дело, - сердито буркнул Женька. - Иди, спи.

Повернув кран с красной точкой, Дим стал помешивать воду рукой, ласково глядя на Женьку. Тот, поджав к самой груди коленки, обхватив руками плечи, смотрел на Дима несчастными глазами. Дим стал раздеваться. Женька, вцепившись в край ванны, следил за ним. Дим шагнул в воду и опустился на колени. Женька судорожно вздохнул и потянулся к нему. Дим жестом остановил его, стал намыливать мочалку. Женька, поймав его руку и прижав к груди, спросил:

- Ты меня пожалел?

Дим отрицательно покачал головой, лукаво прищурился:

- Хочу убедиться, что ищу не тебя.

- Ты знаешь, что это не я. Но я бы хотел...

- Поднимись.

Женька встал на колени. Одной рукой Дим водил мочалкой по его плечам, груди, животу. Ладонь другой руки скользила по мыльному следу, лаская каждую частицу тела. Женька, затаив дыхание, следил за этой рукой. Вот вслед за мочалкой она отправилась на спину, по позвоночнику к пояснице. Дим грудью прильнул к груди Женьки. Тот осторожно коснулся губами щеки Дима и, не выдержав, спросил:

- Можно я обниму тебя?

- Конечно, я тоже хочу быть чистым.

Ласкаясь в Женькиных объятиях то животом, то, повернувшись, спиной, Дим вскоре тоже был весь в пене. Женька выхватил у него из рук мочалку.

- Я тоже хочу! - И он принялся страстно намыливать тело Дима.

- Да ты меня насквозь протрешь.

Женька сунул руку в воду, Дим увернулся, вскочил на него верхом. Тот плюхнулся на спину. Они возились, выплескивая на пол воду. Было тесно и жарко. Мокрые тела, извиваясь, скользили друг по другу. Дим выдернул пробку. Вода, и так обильно расплескавшаяся, теперь быстро убывала. Вскоре они сидели в пустой ванной, глядя друг на друга опьяневшими от веселья глазами. Женька пустил воду через душ. Обнявшись и целуясь, они легли на дно. Капли бились об их кожу и струйками стекали вниз. Дим, запрокинув голову, набрал в рот воды, и упругий фонтанчик ударил Женьке в нос. Женька, смеясь и захлебываясь, тоже попытался набрать воду в рот, но Дим щекотал его. Тогда он стал всасывать воду из стекающих по телу Дима струек и, наконец, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться при виде тех рож, которые строил ему Дим, почти выплюнул воду ему в лицо. Дим, поймав ее в рот, снова пустил Женьке в нос упругий фонтанчик. Женька упал на Дима и хохотал до изнеможения. Потом, еле успокоившись, сказал ему на ухо:

- Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. - И укусил Дима за мочку уха.

Дим взвизгнул и засмеялся:

- Ты еще молодой, у тебя все впереди.

- Ты тоже еще не очень старый.

Дим сел.

- Дай шампунь.

Женька гордо обвел рукой полки, заставленные красочными флаконами:

- Выбирай.

Дим взял наугад.

- Эй, постой! Это отбеливатель. Возьми вот этот - мой любимый.

Женька протянул Диму розовый флакон.

Дим намыливал Женьке волосы, тот, закрыв глаза, ласкал его тело. Быстрым движением Дим плеснул водой на лампочку, она щелкнула и потухла.

- Жень, лампочка перегорела. Ты пока ополоснись, я заменю ее.

- Возьми там, в серванте. Они на нижней полке, увидишь.

Дим наскоро вытерся и вышел в комнату. В ванной шумел душ. Не успел Дим открыть дверцу серванта, как зазвонил телефон.

- Алло?

- Голубка? - Дим узнал голос Шефа. - А где Женька? Хотя, мне как раз нужен ты. Я хочу сообщить, что на тебя поставили четверо. Хочешь знать, кто?

- Да.

- Кома, Платон, Папа... - Шеф сделал паузу, - ... и Гриф. Тебе оказали честь. Ты понимаешь это?

- Я тронут.

Шеф засмеялся.

- Совсем не собирался тебя растрогать. Хотел только сказать, что я тоже на тебя поставил, хоть в круге и не участвую. Пожалуй, я был груб с тобой, извини. Но и меня пойми, безотказность мальчиков развращает. Уверен, мы с тобой поладим. Передай привет Женьке... и Голубке, если он все же объявится.

В трубке послышались гудки. В комнату вошел Женька, завернутый в полотенце.

- Кто это?

- Шеф.

- Он сказал результат?

Дим передал разговор слово в слово. Женька задумался, потом сказал:

- Четверо. Неплохо. Но лучше бы пятеро. Тогда бы ты сам выбирал. Гриф поставил, я так и знал. Теперь держись. Ты спутал в круге все карты. И еще натворишь дел, я чувствую. Но что значит привет Голубке? Неужели Гера все же рассказал? Если так, то теперь мы в руках Шефа.

- Женя, ты ничего не говорил о Папе.

- С виду ничего, тихий. В годах. Вроде, не дурак. Я его плохо знаю. И все-таки завтра тебе надо попытаться сделать так, чтобы их стало пятеро. Теперь все зависит от тебя, но кое в чем я тебе помогу. - Женька направился к платяному шкафу. - Наверно, у каждого "голубого" есть наряд его мечты. Так сказать, для особого случая, только не каждый его имеет. А у меня вот он, - с этими словами с нарочитой небрежностью Женька выставил перед собой плечики с летним костюмом.

Дим только мельком взглянул на костюм и, не сводя глаз с торжествующего Женькиного лица, восхищенно вздохнул:

- Потрясающе!

Женька снисходительно улыбнулся, бережно провел кончиками пальцев по легкой ткани:

- Как я его покупал - история. Это настоящая вещь, не сомневайся. Если бы, к примеру, такой как Гриф, пригласил меня куда-нибудь, я бы надел этот костюм. Ни разу не пришлось. Завтра ты пойдешь в нем.

Дим стал серьезным.

- Женя, я не могу.

Женька, гордый своим великодушием, расхохотался:

- Еще как сможешь! Скорее примерь, я хочу посмотреть. У меня уже все к нему подобрано. Давай. Я выйду, а когда будешь готов, позовешь.

Дим одевался недолго. А когда Женька вошел в комнату, то сначала внимательно оглядел его с ног до головы, потом грустно улыбнулся и опустился в кресло. Дим забеспокоился.

- Женя...

- Здорово! Нет, правда, здорово. Я смотрю на тебя и вижу - у меня нет ни одного шанса.

Они лежали, прижавшись друг к другу. Женька полусонно бормотал:

- А ты не так прост. Как ты меня вокруг пальца обвел там, в ванной. - Он вздохнул. - Может быть, ты и прав. Наверно, со мной так и надо, чтобы зря не надеялся.

- Женя, а Шеф не выгонит тебя?

- Конечно, нет. Мне в этом деле цены нет. И он знает, что я это знаю. Поверь, я правда не хотел, чтобы ты в круг попал.

- Почему?

- Здесь никогда не знаешь, что ждет тебя завтра. И чаще всего от тебя ничего не зависит. А финал один и тот же... Правда, на этот раз контингент подобрался сносный. Если бы не Кома. Я не хочу тебя пугать, но тебе нужно быть осторожнее. Были случаи, что и не выдерживали... Может быть, они и без круга сделали бы это. Есть такие люди, которым только повод дай. Но все же они сделали это в круге. Дим, это так страшно, когда самоубийством заканчивает "голубой". Это невозможно объяснить. Ты рвешь из груди сердце, а весь мир плюет на него, потому что оно любило не так, как все.

- Не думай об этом. Все будет хорошо, я тебе обещаю.


* * *

На следующий день в кафе воцарилось какое-то затишье. Каждый держался обособленно от остальных, говорили либо вполголоса, либо шепотом. Дим и Женька стояли у самого выхода в зал. Женька то и дело заглядывал туда и, оглянувшись на Дима, многозначительно вздыхал. Потом он зашептал еле слышно:

- Все это начнется еще не скоро. Ты обо всем хорошо подумал? Сегодня этап - обольщение. Это самое трудное. Черт знает, чем их взять. Удели внимание каждому. Я подобрал неплохую мелодию, слышал, наверное? - Женька начал тихо напевать, но тут же прервался. - Хотя, все это ерунда. Выглядишь ты сегодня... наповал, - он снова вздохнул.

Дим смотрел на тех, кто остался без единого голоса. Этот этап был их последним шансом. Каким-то чудом все еще могло измениться. Кое-кто посматривал на фаворитов откровенно враждебно. Другие тщательно напускали на себя беспечный вид. Дим остановил взгляд на парне, которого он запомнил по второму этапу. Похожий на итальянца, он тогда вошел в зал вслед за Димом. Только теперь было трудно узнать в сникшем и сразу ставшем заметно старше остальных парне того уверенного в себе красавца. Его обреченный вид, растерянно блуждающий взгляд почти физически передавали Диму переживаемую им боль. Взгляды их встретились. Ни враждебности, ни зависти, только мольба. Было видно, что он чувствует себя потерянным и никому не нужным. Дим направился к нему. Женька схватил его за руку:

- Не подходи, ты ему ничем не поможешь, а он тебя может потащить за собой. Тебе не надо знать, как живут в расходе.

Дим осторожно высвободил руку и подошел к парню.

- Как тебя зовут?

- Тони.

- Красивое имя.

Тони попытался улыбнуться:

- Я здесь впервые. Мне не повезло. Не знаю, что теперь делать.

- Тони, это просто нервы. Ты напуган? У тебя очень выразительные глаза, тебе ничего не надо делать, только мысленно отдай каждому свою ночь, остальное они увидят сами. И больше ни о чем не думай.

Дим коснулся плеча Тони и вернулся к Женьке.

- Мать Тереза. Еще немного, и он целовал бы тебе руки. Я чуть не прослезился. Нашел время раздавать милостыню.

Женька, наверно, еще долго бы ворчал, но вдруг в служебку стремительно вошел Кома. Ни на кого не взглянув, он схватил Дима за руку и потащил за собой. Женька бежал следом и пытался вклиниться между ними, но Кома небрежно отталкивал его со словами:

- Не приставай!

Дим снова оказался в знакомой комнатке. Кома закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной. Он был очень возбужден.

- Голубка, подойди ко мне, не бойся. Выслушай, прошу. Ты будешь выбирать, я знаю. Но ведь ты не оставишь меня? Я не так плох как может показаться. Никому из них ты не нужен так, как мне. Ты увидишь, как нам будет хорошо. Мы созданы друг для друга, я это чувствую. Мне кажется, что когда-то давно мы расстались, а теперь снова должны встретиться. Неужели ты не чувствуешь этого? Ну кто там еще? Куски живого студня! Гриф - единственный из них, кто стоит... - Кома нервно провел ладонями по лицу. - Нет, я не о том. Голубка, я не оставлю тебя, так и знай.

Дим внимательно смотрел на него, вслушиваясь в его голос. Тревога на лице сменялась недоумением, потом растерянностью.

- Ты правда так чувствуешь?

Кома уже задыхался:

- Я знаю, я точно знаю это! Я так хочу тебя! Мне хочется сорвать с тебя одежду и ... Ты же видишь! - И Кома показал глазами вниз на свое доказательство.

Дим тоже посмотрел туда и отвернулся:

- Это все, чего ты ждешь от меня?

- Не дразни! - зарычал Кома. - Я лучше убью тебя, чем кому-то отдам!

Он выскочил из комнаты, хлопнув за собой дверью. Когда Дим вышел следом, то чуть не столкнулся с Герой. Женька стоял за его спиной. Дим и Гера некоторое время молча смотрели друг на друга, потом разошлись, так и не сказав ни слова.

- Живой! И на том спасибо. - Женька запихнул Дима в темный угол. - Постой здесь. Чувствую, это не последнее свидание. Что-то Динго не видно. Странно... - Он осекся, увидев, что к ним приближаются Лиза и Динго.

- А мы-то думаем, куда наша восходящая "звезда" подевалась? - Лиза был явно в хорошем настроении.

Женька принужденно улыбнулся и развел руками:

- Да вот, прячемся, сглазу боимся.

- Ну-ну. - Лиза, не взглянув на Женьку, отстранил его рукой так, как если бы тот был ширмой, и подошел к Диму. В глазах были любопытство, лукавство и какая-то мудрая снисходительность. - Меня можешь не бояться, у меня глаз добрый. - Он улыбнулся почти по-матерински. - Ты похож на цыпленка, который только что вылупился. Такой же пушистенький, рыженький и очень трогательный, не смотря на то, что на тебе целое состояние. - Лиза окинул взглядом наряд Дима, глаза его сузились. - И мы на тебя совсем не сердимся. - Он оглянулся на Динго. - Правда, дорогая? Подойди же к нам.

Динго, все это время стоявший неподалеку, словно нехотя шагнул вперед и остановился за спиной Лизы. Лиза поцеловал его в щеку, а потом коснулся губами щеки Дима.

- Я соединяю вас своим поцелуем. - Он засмеялся, откинув голову. Потом, став серьезным и коснувшись пальцем своих губ, задумчиво произнес: - Странно, вы такие горячие, а губам моим холодно. - Он сердито посмотрел на Дима. - Не правда ли, я сегодня неотразима?!

Дим ответил искренне:

- Я желаю тебе удачи.

Лиза фыркнул:

- Он желает мне удачи! Очень мило. Мне жаль тебя, Голубка. - Он снова обернулся к Динго. - Ты, кажется, что-то хотела сказать?

Лиза отошел к Женьке. Динго долго смотрел на Дима прозрачным взглядом, потом, едва раздвинув уголки губ, произнес низким, мягким голосом:

- Ты рано чувствуешь себя победителем.

- Об этом я не думаю.

- Сегодня Гриф с тобой. После обилия вина его мучает жажда, и он тянется к воде. Но очень скоро ему станет скучно. Если ты откажешься от него сейчас, я, может быть, смогу простить ему его ошибку. А тебе ведь, я уверена, все равно с кем спать, лишь бы человек был хороший? Разве нет?

- Но Гриф, мне кажется, очень хороший человек.

Динго вопросительно поднял брови:

- Ты хочешь меня обидеть?

- Нет, я никого не хочу обидеть. И Грифа тоже.

Динго усмехнулся:

- Очень важно сделать правильный выбор.

С этими словами он удалился. Лиза, уходя, погрозил Диму пальцем.

Женька долго ничего не мог сказать, потом, словно через силу, выдавил:

- Ну и денек. Я греюсь в лучах твоей славы. Только б не сгореть. - Он покосился на Дима. Тот стоял с невозмутимым видом и, кажется, совсем не обращал на Женьку внимания. - Ты ведь хотел отказаться от Грифа?

- Но ведь ты не хотел, чтобы я от него отказывался?

- Дим, тебе доставляет удовольствие подбрасывать дровишки в огонь?

Дим внимательно посмотрел на него:

- Женя, я не дровишки, я себя подбрасываю. Я должен найти его. Он не устоит, он защитит меня.

Женька покачал головой:

- Я уже ничего не понимаю. Смотри сам. Пойдем, скоро начнется.

Они снова приблизились к выходу в зал, там стоял Шеф. Он кивнул Женьке и дружелюбно улыбнулся Диму:

- Голубка, ты превосходно выглядишь. Мне надо сказать тебе два слова наедине.

Женька с каменным лицом отошел на несколько шагов. Шеф обнял Дима за плечи.

- Ну как, волнуешься? Ничего, все будет хорошо. Только вот что, когда будешь выбирать, выбирай кого угодно, но не Грифа, не Кому и не Папу. Договорились?

- Я буду выбирать?

- Да. И ты это знаешь.

- А почему не Папу?

- Я рад, что с Грифом и Комой тебе все ясно. Мы будем встречаться и довольно часто. С ними будет трудно договориться.

- А разве можно встречаться?

- Нельзя. Но нам можно. Я не клиент, но ведь и ты не Голубка. И пока об этом никто не знает, мы будем вместе. Идет?

- А если я откажусь?

Шеф поморщился:

- Послушай, Голубка... или как там тебя... ты же неглупый мальчик. Разве лучше пойти по рукам, чем время от времени дарить мне немного ласки. Будь умницей.

Шеф потрепал Дима по щеке и отошел.

- Дим, тебе не кажется, что все это плохо кончится? - Женька мялся, явно пытаясь что-то сказать. - Послушай... я, конечно, понимаю, что скажу сейчас ужасную глупость, но... честное слово, я не вижу другого выхода. Может быть, тебе все-таки переспать с Шефом пару раз. Он, конечно, отвратный, но это будет как бы не по-настоящему, вроде, понарошку. Пока он это делает, ты бы мог думать о чем-нибудь хорошем, например, о том, что это нужно для того, чтобы найти своего друга. Это ведь только пока. Пока все не уладится.

Дим насмешливо прищурился:

- Ты все слышал?

- А как же. Я жутко любознательный. И со слухом у меня все в порядке. Но что ты скажешь?

- Женя, чего ты боишься?

- Как чего? Он объявит, что ты не Голубка. Ты не прошел испытательный срок и сразу попадешь в расход.

- Но я - Голубка.

Женька бестолково смотрел на Дима.

- Единственный, кто может сказать, что я - не Голубка - это ты. Но ты ведь этого не скажешь?

Женька несколько секунд озадаченно хлопал глазами, потом облегченно вздохнул:

- Фу ты, черт! А ведь и правда. Плевать мне на всех Голубок, которых они знают. Тебя привел я. С ума тут сойдешь.

- Голубка, можно тебя на минутку?

Женька так и подскочил на месте. Рядом с ними стоял Ганс. Женька развернул его спиной к себе и подтолкнул вперед:

- И ты туда же. Иди, Ганс, иди. Только тебя здесь не хватало.

Но Ганс обернулся к Диму:

- Я только спросить хотел.

Женька зарычал так, что все оглянулись на него:

- Спроси меня, я тебе отвечу!

Ганс недоверчиво покосился на Женьку и покачал головой:

- Нет, я Голубку хочу спросить.

Женька не унимался:

- А Сову ты спросить не можешь? Иди, Ганс!

Ганс упрямо тряс головой:

- Про это я у него не могу спросить. - Он умоляюще посмотрел на Дима.

- Я только на минутку.

Дим подошел к нему. Женька закатил глаза:

- Нет, он явно в святые метит. Секунда до начала, он с Гансом связался. У Ганса "на минутку" не получится, понимаешь?

- Женя, он только спросит.

- Что за день! У Ганса, наконец, появился вопрос! Именно сейчас! И именно к тебе! Ну вас всех!

Женька с перекошенным лицом пошел прочь. По пути он накинулся на Сову:

- Слушай, у твоего дружка извилина заработала. Беги скорее, может еще успеешь. - И он помчался дальше.

Он бесцельно бродил по коридорам и исступленно бормотал:

- Он ненормальный! Лунатик чертов. И пусть его все подряд трахают. Так ему и надо. Я больше и не посмотрю в его сторону. Просить будет о помощи, а я ему вот! - И Женька яростно выставил перед собой фигу, но тут взгляд его упал на ручные часы. - Пора!

Он побежал назад. Отыскав Дима, вцепился в его плечо:

- Ты, главное, не бойся. В зал пока не смотри. Сейчас там такая порнография, новички задом вертят. Жалкое зрелище. Ганс-то чего от тебя хотел?

- У Совы день рождения. Он не знает, что купить в подарок.

Женька изумленно посмотрел на Дима:

- А ты знаешь? Дим, да что ты с ними со всеми делаешь? С ума посходили! И что ты насоветовал? Книжку?

- Нет. Женя, можно я в зал посмотрю?

- Смотри, если хочешь. Только не воспринимай всерьез то, что увидишь.

На этот раз мужчины не сидели за столиками. Они стояли вдоль стены и с небрежной улыбкой наблюдали, как перед ними под музыку извивается мальчик под номером один. Он самозабвенно демонстрировал свои сексуальные возможности. То расстегивал рубашку и оголял плечо, то приспускал брюки и показывал часть ягодицы, то вдруг опустившись на четвереньки, неистово двигал задом, имитируя половой акт, то, встав на колени, блаженно закатив глаза, сосал свой палец. Он подходил почти вплотную к клиенту и, не касаясь его - таково правило круга - на расстоянии нескольких сантиметров жадно обводил языком его тело. Женька проговорил у самого уха Дима:

- Ну, это еще не самый худший вариант. По крайней мере, он увлечен тем, что делает.

Дим оглянулся:

- Женя, а что делал бы ты?

Женька пожал плечами:

- Не знаю. Во всяком случае, старался бы меньше походить на проститутку. Для того, чтобы снять такого мальчика, не обязательно приходить сюда и платить большие деньги Шефу. А платят они хорошо. Высокие цены тоже возбуждают клиента.

- Женя, но ведь этого мальчика ты сюда привел.

- Да. Он назвался Эсмеральдой. Я когда услышал, чуть Квазимодой не стал. Думал отказаться от своего выбора, но он так упрашивал... Я зову его Эс. С него достаточно. А пригласил я его, когда случайно увидел, как он трахается. Кстати, на "плешке", где мы с тобой встретились. Я там часто бываю по долгу службы. Какой-то мужик вот с таким животом орудовал над его задницей, а он беззвучно так смеялся, срывал зубами листья с куста и плевал через плечо. Мне это показалось забавным. Каждый раз, когда выбираешь, толком не понимаешь, почему именно он. Интуиция, что ли? Этот азартный, но ему не хватает чувства меры. Ведь клиент сюда идет не только для того, чтобы кого-нибудь трахнуть. В круге жизнь особая, здесь страсти, азарт, интриги. А он этого не понимает, за это и поплатится. С другой стороны, в круге необходимо иметь немного балласта.

- Женя, но это жестоко.

Лицо Женьки скривилось:

- Ну да, я - изверг. Бедным мальчикам жизнь калечу. - Он зло усмехнулся и ткнул пальцем в сторону зала. - Вот это у них единственный праздник. И то только для избранных. Ты меня не удивил. Они тоже сначала в ногах ползают, а потом жертву из себя строят.

Женька некоторое время следил за тем, что происходит в зале. Потом снова обернулся к Диму, теперь уже миролюбиво улыбаясь:

- А все-таки, что ты Гансу насоветовал? Мне интересно.

- Скейт.

- Скейт? Ты думаешь, Сова когда-нибудь встанет на него? Думаешь, они будут кататься?

- Не знаю. Возможно, нет. Но они будут думать об этом, как о счастливых днях. Ведь мечтают же они о семейной жизни.

- Откуда ты все это знаешь? - Женька вздохнул. - Вообще-то, он добрый, этот Ганс. И ты ему понравился. Кроме Совы он ни с кем не общается.

К выходу подошел Тони. Он, как за спасательный круг, цеплялся за взгляд Дима. Казалось, ему не хватает воздуха. Дим кивнул ему:

- Ты отлично выглядишь. Тебе обязательно повезет.

Когда Тони вышел в зал, Дим спросил Женьку:

- А его ты как нашел?

- Он немного староват для круга, но я решил рискнуть. Встретились в электричке. Он сидел напротив. Делать было нечего, и я разглядывал его. Знаешь, другие смущаются, а ему, похоже, это нравилось, он даже как-то раскрываться стал. У него в глазах что-то такое... Я смотрел в них, и мне показалось, что мы уже держимся за руки, обнимаемся, целуемся... Это, конечно, не гипноз. Просто в его глазах отражается то, о чем он думает. Я такое впервые встретил. Правда, он чуть-чуть "с приветом", это я потом заметил. Но для круга это даже хорошо. В общем-то, он заметный. Сегодня только что-то скис.

- Почему "с приветом?"

- Не волнуйся, если что-то и есть, то в легкой форме. Просто иногда он ведет себя так, словно он в больнице, а вокруг больные. А Шефа один раз доктором назвал. Но это у него так забавно получается, что не поймешь, то ли шутит, то ли издевается. В общем, никто не обращает внимания. Иногда это очень в тему. Вроде как круг - это дурдом. 

Дим и Женька наблюдали за Тони. Неуверенной походкой он вышел на середину зала, потом медленно пошел к первому клиенту, глядя ему прямо в глаза. В какой-то момент он поймал ритм музыки, движения стали увереннее, на лице появилась загадочная полуулыбка. Приблизившись к клиенту почти вплотную, он повернулся и, теперь уже гордясь своей первой победой, пошел обратно. Таким образом, расходящимися от центра зала лучами, он обошел всех. Со стороны это выглядело немного странно, но мужчины стали серьезнее и наблюдали с интересом.

Дим радостно отметил:

- У него получилось.

Вдруг сзади послышался протяжный стон, как будто у кого-то удаляли зуб. Женька и Дим оглянулись. Эс стоял, наклонившись вперед, судорожно вцепившись пальцами в колени. Голова была низко опущена. Двое парней что-то робко говорили, присев на корточки, пытаясь заглянуть ему в лицо. Но вот он резко выпрямился, запрокинул голову назад, и закрыв ладонями лицо, заплакал навзрыд. Его всего трясло. Казалось, он вот-вот упадет. Женька и Дим подбежали к нему. Как только Дим коснулся руки Эса, тот отнял ладони от лица, дико посмотрел на Дима мокрыми от слез глазами.

- Ненавижу! Ненавижу! - он кричал что было силы.

- Отойди, он сейчас действительно тебя ненавидит, - быстро сказал Женька Диму и зажал Эсу рот ладонью, но тут же, вскрикнув, отскочил, тряся в воздухе окровавленным пальцем. Эс двинулся к Диму. На его побагровевшем лице отражались страх и ненависть. Он вытянул вперед руки, словно собираясь наброситься на Дима. Дим не сводил с него строгого взгляда.

- Ненавижу! Будьте вы прокляты!

- Мы все прокляты, - спокойно отозвался Дим.

Эс замер, потом опустился на пол и тихо заплакал.

- Помоги, - сказал Женька Диму.

Они взяли Эса под руки, увели в кабинет Шефа, усадили на диван. Женька дал ему выпить успокоительное и, включив телевизор, сел рядом. Он обнял Эса за плечи и привлек к себе.

- Хочешь чего-нибудь? Скажи, я все сделаю.

Эс отрицательно покачал головой. Дим стоял у них за спиной. Казалось, он поглощен тем, что происходит на экране телевизора. Потом он повернулся и тихо вышел из кабинета. Женька, не заметив этого, продолжал гладить плечо Эса:

- Все не так уж плохо. Я видел, как у них глаза горели, когда ты там... Ни за что не поверю, что кто-то из них не захочет тебя. Ты просто перенервничал. Первый раз. Я понимаю.

Эс испуганно посмотрел на Женьку:

- Какой ужас! Я его ударил!

- Кого?

- Голубку.

- Нет. Ты просто плакал. Правда, палец мне укусил, но палец - это ерунда. А Голубка... - Женька оглянулся и, увидев, что Дима нет в кабинете, забеспокоился. - Эс, ты посмотри пока телевизор. Смотри, какой мужик. С ума сойти! Я сейчас.

На вопрос "Где Голубка?" никто ничего не мог ответить определенного. Наконец, Женька распахнул дверь туалета и сразу увидел Дима. Свет в туалете не горел, но Женька заметил, как кто-то метнулся от Дима к дальней кабинке. Дим оглянулся и, увидев Женьку, поспешил ему навстречу.

- С кем это ты? - Женька изумленно заглядывал через плечо Дима.

Он сделал было шаг вперед, но Дим, обняв его за плечи, вытащил из туалета, захлопнув за собой дверь.

- Женя, идем, ничего не случилось.

Женька оттолкнул Дима.

- Конечно, ничего не случилось кроме того, что ты в туалетах трахаешься!

Женька покраснел от гнева и хотел было открыть дверь, но Дим схватил его за руку.

- Женя, ты не так понял. Не сердись, но я не могу тебе сказать.

Женька задохнулся, заметив на шее Дима синяк:

- А тебе и говорить ничего не надо, засосы на твоей шее так красноречивы! Да ты туалетный педик! Твое место на вокзале! Неужели ты думаешь, что я тебя с таким букетом выпущу в круг? Да мне плевать... - На глаза его появились слезы. - Я только хочу посмотреть, с кем ты... - И он снова попытался открыть дверь.

Но Дим преградил ему дорогу. Он уже не просил, а умолял:

- Женя, не надо. Я тебе все объясню.

Женька хотел отстранить его, но Дим упорно сопротивлялся. Неожиданно обнаружившаяся сила все больше ожесточала Женьку. Почувствовав, что не может с ним справиться, он ударил Дима по лицу.

- Проститутка! - Он ударил еще раз.

Дим, закрыв глаза, безропотно сносил побои. Женька, не найдя выхода своему гневу, прошипел ему в лицо:

- Твой дружок правильно сделал, что бросил такую дрянь! - И, сплюнув Диму под ноги, быстро ушел.

Женька смотрел в зал. Уже почти все прошли круг. Многие сидели тут же, недалеко от мужчин, это разрешалось, и наблюдали за соперниками. Минут через пять в круг должен был выйти Дим. Женька закрыл глаза. Ему было очень тяжело. Пальцы, помня удары, горели. Он судорожно вздохнул и поцеловал их.

- Как ты мог... Только не для меня.

Оглянувшись, он увидел Дима, и сердце его сжалось. Дима было трудно узнать. Бледное, осунувшееся лицо, пустые, бесцветные глаза, на нижней губе запеклась кровь. С опущенными плечами он стоял, словно на пепелище, отрешенно глядя перед собой. К нему подошел Бари, что-то сказал, Дим не сразу понял, о чем речь. Потом, кивнув, ушел по коридору. Женька подошел к Бари.

- Куда Голубка отправился?

Бари многозначительно улыбнулся:

- По делу.

Женька нахмурился, посмотрел вслед удаляющемуся Диму.

- Бари, не темни, Голубка сейчас должен в круг выйти.

Бари пожал плечами:

- Если должен, значит выйдет.

- Его кто-то позвал?

- Знаешь, я не хочу знать того, чего не должен знать. И тебе не советую.

- Да иди ты...

Женька поспешил вслед за Димом. Не догоняя, он держался от него на дистанции. Вдруг свет в коридоре погас, стало темно. Женька бросился вперед, беспомощно шаря перед собой руками.

- Эй, что за шутки? Дим, где ты?

Рядом послышалось какое-то движение, торопливые шаги, непонятный шум. Вскрикнул Дим, и на Женьку повалилось чье-то тело.

- Женя...

- Дим, это ты? - испуганно зашептал Женька. Он обхватил тело и почувствовал, что по нему течет что-то теплое и липкое. - А-а-а, подонки!!! - что есть силы заорал он и потащил Дима назад. - Убью, гады!!! Дим, потерпи, сейчас...

Пока Женька тащил Дима ближе к свету, он не замечал его слабых попыток вырваться из рук.

- Женя, не надо, я сам, я сам...

Послышался топот ног, вспыхнул свет, Женька зажмурился, прижав к себе Дима и закрыв его грудью. Когда же он открыл глаза, то долго смотрел на Дима не в силах прийти в себя. Возле них столпились прибежавшие из зала парни. Они растерянно смотрели на Женьку и Дима. Дим был облит голубой масляной краской, часть которой Женька уже перемазал на себя. Подошел Шеф.

- Что у вас здесь происходит? Голубка, тебе показалось, что ты недостаточно "голубой?" Что за маскарад?

- Я бы тоже хотел знать, что тут происходит? - выпалил Женька.

Он отыскал глазами Динго. Тот стоял рядом с Лизой и казался совершенно равнодушным. Лиза, закусив губу, хмуро смотрел на Дима. Шеф подал Диму руку, помог подняться. Потом, вытирая ладонь носовым платком, тихо сказал:

- Я думаю, теперь ты не сомневаешься в том, как тебе нужно поступить? - Он обернулся к Динго. - Вместо Голубки придется выйти тебе. Он должен успеть привести себя в порядок.

Динго поджал губы, на щеках выступил румянец.

- Но по правилам я должна идти последней. Голубка должен заслужить это место.

- Я выйду вместо Голубки.

Все обернулись к Лизе. Тот, безмятежно улыбаясь, нервно мял пальцы.

- Дорогая, я только хочу, чтобы ты была на своем месте. - Лиза заботливо поправил воротничок рубашки Динго. Потом подошел к Диму и, грустно улыбнувшись, прошептал:

- Боюсь, очень скоро выяснится, что и моего места тебе мало. Но помни, что Лиза неплохая подруга. - И он отправился в зал.

Женька бросился на Динго, осыпая его ударами.

- Ах ты дрянь! Да я тебя заставлю языком слизать всю краску!

Шеф с трудом оттащил его от Динго.

- Пусти, все равно я ему рожу разобью! Ты должен отправить его в расход, это он облил Голубку краской!

- Ты можешь это доказать?

- А чего тут доказывать? Дураку понятно, за Грифа мстит, дешевка! Шеф, надо остановить круг, надо прижать его, пока теплый!

- Ты с ума сходишь. Успокойся или тебя выведут на свежий воздух.

Женька погрозил кулаком Динго:

- Все равно тебе не жить, гад!

Шеф не отпускал Женьку, пока тот не угомонился. На лице Динго выражались только скука и безразличие. Женька подошел к нему:

- Я твой должник. Будь уверен, я рассчитаюсь.

Динго смерил Женьку меланхоличным взглядом:

- Не в моих правилах одалживать. Я только дарю.

- Прекратите эту возню. Отправляйтесь по местам. - Шеф еле скрывал раздражение. - Голубка, иди за мной, тебе надо переодеться.

Женька схватил Дима за руку.

- Нет уж, сами справимся.

Только они успели отойти на несколько шагов, как увидели спешившего им навстречу Геру. Он только что вышел из зала. По его лицу было видно, что он уже все знает. Оно было перекошено от гнева. Ни слова не говоря, он схватил Женьку за шиворот и потащил к Шефу. Женька пытался высвободиться, испачкав при этом краской идеально отутюженный Герин костюм. Дим схватил Геру за плечо, тоже оставив на нем два голубых пятна:

- Гера, Женя ни в чем не виноват.

Гера резким движением сбросил его руки и, как следует встряхнув Женьку, процедил:

- Я тебя предупреждал.

Женька неистово бился в его руках.

- Гера, остановись, ты все испортишь! Нам надо поговорить, иначе... ты сам потом пожалеешь!

Гера, не обращая на него внимания, обратился к Шефу:

- Шеф, я должен сказать, что сделал этот сводник.

Шеф холодно посмотрел на Геру и небрежно бросил:

- Не сейчас.

- Но потом будет поздно.

- Гера, отпусти его, Голубке надо готовиться к выходу.

- Но Голубка...

- Гера, разве я не ясно сказал, Голубка должен выйти в круг.

Гера замер, изумленно переводя взгляд с Шефа на Женьку, с Женьки на Дима. Ничего не понимая, он неуверенно попытался договорить, указывая на Дима:

- Но ведь он...

- Гера, ты испачкался и испачкаешься еще больше, если не отпустишь его.

Гера машинально осмотрел свой костюм и отпустил Женьку. Но Женька был поражен не меньше Геры. Открыв рот, он смотрел на Шефа. Тот молча повернулся и ушел. Гера и Женька посмотрели друг на друга, потом оглянулись на Дима. Опустив голову, он уходил в сторону зала.

Женька торопливо раздевал Дима. Тот вяло пытался помочь ему. К счастью, краска не попала на волосы. И на лице были только мелкие капли. В основном облита была только одежда.

- Женя, твой костюм... Как жалко. - Голос Дима дрожал.

- Плюнь, все равно бы он мне не пригодился. Костюм хорош... Ничего, он за это еще ответит. Дим, соберись, прошу тебя. На тебе лица нет. Еще немного, и все позади.

Женька заглянул Диму в глаза, порывисто обнял:

- Прости меня, если можешь. Неужели ты еще не понял, как я люблю тебя, и как ты меня мучаешь. Я не оставлю тебя, что бы ты ни сделал. Даже если будешь гнать, я не уйду.

Дим тоже обнял Женьку.

- Женя, мне плохо. Я не смогу выйти в круг. У меня нет больше сил.

Некоторое время они стояли так, обнявшись. Женька гладил Дима по спине.

- Слышишь, Лиза поет.

Дим слушал. Таинственный перебор струн гитары и глубокий сильный голос сливались в волнующую мелодию, в печальный и чуть ироничный рассказ о мечте, об утратах и надеждах. Женька вздохнул:

- Когда я слушаю Лизу, мне начинает казаться, что не все в этом мире дерьмо. Очень хочется любить и быть любимым. И глупо веришь, что это возможно.

Дим положил голову на плечо Женьки.

- Это возможно.

Женька крепче обнял Дима.

- Мы убежим! Сейчас же. Дим, решайся. Здесь ты уже ничего не сможешь сделать. Если они не разорвут тебя на части, то отправят в расход. Идем. Скорее.

Дим отстранился.

- Ему не легче, чем мне. Я должен его найти. Сколько можно прожить с этой болью?

Не ответив ему, Женька стал снимать брюки.

- Это, конечно, не к случаю, но выбирать не приходится. Смотри, они почти не испачкались. Одевайся.

Дим отрицательно покачал головой:

- Нет, я пойду так.

- Что, голый?

- Я буду таким, какой есть.

У выхода в зал показался Лиза с небрежно закинутой на плечо гитарой. Увидев обнаженного Дима, идущего ему навстречу, он шумно вдохнул воздух, лицо его осветилось восторгом и, смеясь, он воскликнул:

- Голубка, я - пас.

Женька на ходу мазнул по шее Дима краской, закрасив синяк.

- Дим, помни, я с тобой.

Дим шагнул в зал. Его ослепил луч прожектора, направленный прямо в лицо. Он зажмурился и заслонил глаза рукой. Тут же свет погас, и только за спиной горела лампа. Звук музыки, только что заполнившей зал, вдруг поплыл и смолк. Сзади послышался возглас Женьки:

- Что за черт! Сволочи! - Потом горячий шепот в спину: - Дим, держись!

Дим сжал кулаки.

- Я знаю, ты здесь, мой любимый, мой единственный. Ты видишь, ты слышишь меня. Каждый шаг к тебе обходится слишком дорого для нас обоих. Прошу, не оставляй меня. Ты знаешь, я сильный, но без тебя все теряет смысл, и я боюсь не выдержать. Я все меньше понимаю, от чего надо защищаться. Я ничей и потому беззащитен. Помоги мне. Дай знак. Мне бы только знать, что я нужен тебе...

Сдерживая слезы, Дим закрыл глаза. Он силился еще что-то сказать, но не мог. И вдруг услышал совсем близко:

- Я не дам тебя в обиду.

Он вздрогнул, открыл глаза и увидел перед собой мужчину лет пятидесяти с седыми висками и добрым лицом. Тот ласково смотрел на Дима. К ним подошел Шеф.

- Голубка, ты нарушаешь правила. Выйди из круга, твое время вышло. Папа, Вам не следовало подходить к мальчику. Он новенький, и его легко сбить с толку. Голубка, идем.

Шеф почти силой потащил Дима к служебному выходу. Дим не сводил глаз с Папы. Тот ободряюще кивнул ему.

В служебке, не обращая внимания на Шефа, Женька вырвал у него из рук Дима и отвел в укромное место.

- Ты думаешь, это он? Ты уверен?

- Я должен поговорить с ним. - Дим бросился назад, но Женька удержал его.

- Куда! Надо ждать.

К ним подходили мальчики и как-то странно смотрели на Дима. Женька зло огрызался:

- Что вам надо?! Оставьте его в покое! Оставьте все его в покое!

Дим и Женька остались одни.

- Динго закончил. Сейчас объявят. Начнут с того, на кого поставило больше всех. У нас еще есть время. Я раздобыл тут кое-что, тебе надо одеться. Успокойся. Теперь все позади. - Женьку лихорадило от волнения. - Как ты говорил...

Динго готовился войти в зал. Лиза стоял рядом и, улыбаясь, говорил ему что-то. Вдруг лицо Лизы застыло, и только улыбка медленно сходила с него. Он оглянулся на Дима и покачал головой. Динго словно окаменел, неподвижно глядя перед собой. Из зала вышел Шеф и направился к Диму. Он странно улыбался, торжествующе и зловеще.

- Голубка, одевайся скорее, тебя ждут в круге. На тебя поставило семь человек.

У Женьки округлились глаза и открылся рот. С трудом он переспросил:

- Сколько?

Шеф не ответил. Он терпеливо ждал, когда Дим оденется, потом взял за подбородок и посмотрел в глаза:

- Ты не забыл, о чем мы говорили? Сейчас все зависит от тебя. Но потом все будет зависеть от меня. Помни об этом.

На этот раз мужчины снова сидели за столиками. Шеф вывел Дима в центр зала и перечислил всех, кто поставил на Голубку, всех, кроме Босса. Шеф напомнил, что по правилам круга Голубка сам может выбирать партнера. В зале воцарилась тишина. Кома, подавшись вперед, ловил взгляд Дима. На лице его было отчаяние. Гриф, опустив глаза и сжав губы, никак не мог распечатать пачку сигарет. Папа улыбался Диму. Дим улыбнулся в ответ:

- Папа.

- Нет! - Кома вскочил с места. - Этого не будет!

Дим оглянулся на Шефа, тот холодно встретил его взгляд и обратился к Коме:

- Вы что-то хотите сказать?

- Да, я хочу сказать. В данном случае Голубка не может выбирать!

- Почему?

- До сих пор на одного мальчика ставило самое большее - шесть человек. Да и то это было всего один раз. Но сегодня на Голубку поставили практически все, кроме Босса. Главной идеей круга всегда была игра для клиента, его обслуживание, за что и сбор. Сейчас почти весь круг вступил в игру, и позволить Голубке выбирать - значит дать ему право решать за всех, поставить его над кругом. Мы дойдем до того, что устроим конкурс за право быть с Голубкой и будем вертеть перед ним членами? Если Голубка будет выбирать, то с сегодняшнего дня клиент окажется в зависимом положении. Этого нельзя допустить. Я требую торгов. Круг создан для того, чтобы покупать себе удовольствие, и менять ничего не стоит. Голубке мы оставим право отказаться от победителя, но тогда он пойдет в расход.

Шеф насмешливо взглянул на Дима:

- Пожалуй, в этом есть резон. Но все же существуют правила круга. Может быть, мы внесем в них коррективы? Действительно, до сих пор мы не сталкивались с подобной ситуацией.

Поднялся Платон.

- Мне думается, не совсем честно менять сейчас правила под сложившуюся ситуацию. Мы как будто подгоняем их к нужному итогу. Может быть, внести коррективы на будущее. Тогда перед тем, как вступить в круг, каждый будет представлять себе свои права и обязанности.

Кома ехидно оскалился:

- Права и обязанности! Превосходно! А не создать ли нам профсоюз педерастов? Я не удивлен, что торги, как способ достижения цели, не всех устраивают. Каждый исходит из своих возможностей. Но, по-моему, здесь все ясно: чем выше спрос, тем выше цена. И если кто-то не в состоянии оплатить дорогое удовольствие, должен остановиться на более скромных радостях.

Шеф протестуя поднял руку.

- Кома, я не думаю, что кругу пойдет на пользу, если мы начнем общаться в подобном тоне.

Но Кома уже разошелся не на шутку:

- А я прихожу сюда не для того, чтобы общаться со своими конкурентами. И они, конечно, не на меня пришли смотреть.

Гриф до сих пор не обращал внимания на происходящее. Он болезненно переживал свое первое поражение. И теперь только бросил почти равнодушно:

- Ну почему же, атмосфера круга тоже вносит некоторое разнообразие в нашу жизнь.

Кома хотел было что-то ответить, но, увидев как Гриф пожал плечами, давая понять, что они оба в ауте, только проговорил уже более спокойно:

- И все же я требую торгов. - Он откровенно с ненавистью посмотрел на Папу.

- Понятно, что не все поддержат мое предложение.

Папа покачал головой:

- Если будут назначены торги, я приму их. При этом мне будет приятно сознавать, что привязанность Голубки я не пытаюсь получить силой. Он свой выбор сделал.

Кома зарычал и в бешенстве ударил кулаком по столику:

- А я говорю, что Голубка будет моим! И пусть кто-нибудь попробует возразить мне!

- Кома, прекрати. - Гриф встал, подошел к нему и сказал тихо: - Ты думаешь, мне легко? - Потом, оглянувшись к Шефу, произнес:

- Я тоже за торги. Каждый из нас выкладывает деньги не для того, чтобы терпеть унижение.

- Я не понимаю, о каком унижении вы говорите? - Босс сидел, откинувшись на спинку стула, и улыбался. - Вы сами отметили, что такое случилось впервые. Мне кажется, что ситуация слишком драматизируется. Не надо забывать - это игра. К тому же не вижу разницы, выбирал бы Голубка из пятерых или выбирает из семерых.

Кома, воодушевленный поддержкой Грифа, ответил более спокойно:

- В данном случае Босс не может решать. Его вклад не страдает.

Босс нахмурился, и в голосе его послышались металлические нотки:

- Мы сегодня слишком много говорим о деньгах. Но если уж мы о них заговорили, то хочу напомнить: мой вклад в дело намного превышает вклады всех здесь присутствующих. Так было всегда. Но ни разу я не пытался воспользоваться этим. - Босс сделал паузу и продолжил уже миролюбиво: - А не воспользовался потому, что знаю: игра только тогда имеет смысл, когда в ней соблюдаются правила. Я не совсем понимаю, чем этот мальчик так всех очаровал, но если он добился этого, то имеет право выбирать.

- Посмотрел бы я на тебя, когда бы твоего дружка увели, - проворчал Кома.

Присутствующие, в том числе и Босс, сделали вид, что не услышали этих слов. Шеф, озадаченный, кусал губы. Дим низко опустил голову и только время от времени поднимал ее, чтобы несчастными глазами взглянуть на Папу. Тот незаметным жестом или улыбкой старался успокоить его. Наконец, Шеф изрек:

- Думаю, Голубку мы пока отпустим. Все вопросы решатся без его участия. - И он подтолкнул Дима к выходу, добавив еле слышно: - У тебя еще есть немного времени, подумай.

Женька и Дим сидели на полу, прислонившись к стене, и ждали. К ним никто не подходил. Время от времени из зала доносились выкрики Комы. Женька процедил:

- Сейчас я мог бы собственными руками придушить его.

Из зала вышел Бари. Он подошел к Диму и, глядя на него сверху вниз, как всегда подчеркнуто вежливо спросил:

- Шеф интересуется, кого ты выберешь, если он все уладит?

Дим привстал и крикнул в сторону зала:

- Папу! Папу!

Бари тут же удалился. Женька обеспокоено посмотрел на Дима и, увидев, что тот снова невозмутим, успокоился.

- Дим, а если это снова ошибка? Тебе ведь придется провести с Папой три месяца. А после этого я не представляю, как ты снова пройдешь круг? Скандал, который ты учинил, еще тешит клиента, но в следующий раз все может сложиться совсем иначе. Тебе могут не оказать снова столько внимания. Ты об этом думал?

- В следующий раз я принесу с собой ящик динамита и на меня поставят столько, сколько я скажу.

Женька подозрительно покосился на Дима.

- Кажется, я уже верю всему, что ты говоришь. Смотри, Шеф идет.

Они поднялись ему навстречу. Шеф подошел к Женьке и, тыча пальцем ему в грудь, отчетливо, словно внушая для заучивания урок, проговорил:

- Ты сейчас выйдешь в круг и сам расскажешь о подмене. Ты выйдешь и объявишь, что... в общем, ты понял. Остальное я беру на себя.

Женька ошарашено тряс головой:

- Шеф, я не понимаю.

Шеф нервно хохотнул и посмотрел на Дима:

- Он не понимает. И с таким дубьем приходится работать. А ты понимаешь?

Дим ничего не ответил. Шеф, теряя терпение, снова обратился к Женьке:

- Ты что о себе вообразил? Забыл, чей хлеб кушаешь, чей зад лижешь? Ты сейчас в круге расскажешь, как вместо пропавшего Голубки подобрал на улице этого... - Он, не глядя, указал пальцем на Дима. - Иначе вместе на одном станке будете грехи замаливать.

Женька еще шире раскрыл глаза и продолжал трясти головой:

- Шеф, я тебе жизнью клянусь, что он - Голубка.

Шеф пожирал Женьку глазами, но уверенности в нем, кажется, поубавилось. Он подозвал Геру. Гера подошел к ним, исподлобья глядя на Дима.

- Гера теперь ты можешь сказать то, что хотел сказать перед выходом в круг... Голубки.

Дим и Гера не сводили друг с друга глаз.

- Теперь уже поздно.

- Не поздно. В самый раз. Ну?

- Я хотел сказать... - Гера отвернулся от Дима, - ... что Голубка не может выйти в круг.

- Почему?

Гера молчал. Когда он снова открыл рот, Женька не выдержал:

- Гера!

- Молчать! - Шеф замахнулся на Женьку, но не ударил его. - Я ударю. Если ты скажешь еще хоть слово, то всю жизнь будешь удивляться, почему не промолчал. Гера, говори.

- Но он же был весь в краске.

Шеф еще с минуту чего-то ждал, тупо глядя на Геру. Потом засмеялся и шагнул к Диму:

- Так значит ты - Голубка?

Дим кивнул:

- Мне очень жаль, но я действительно - Голубка.

В служебку вошел швейцар.

- Шеф, там, на улице, какой-то пацан тебя спрашивает. Говорит, что срочно. Говорит, что он - Голубка. 



ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


* * *

- Как они?

- Все так же. Только Дим обеспокоен. Что ему снится? Удивительный парень. Он бросился во все это, как головой в омут. Неужели так поверил?

- Может быть, и не поверил. Похоже, он готов был на все. А другого выхода у него не было.

- А ты веришь, что все получится, что нам удастся вернуть его друга.

- Если и не удастся, то хотя бы знать будем, почему.

- Слушай, этот псих опять к ним лезет. Что будем делать?

- Что ему нужно?

- Говорит, что только он их понимает. Хочет ухаживать за ними.

- Что за чушь. Придется его успокоить. Он может все испортить.

- Именно этим он и угрожает.

- То есть?

- Говорит, что выведет нас на чистую воду, что он знает все.

- Что все?

- Он утверждает, что с первого дня следил за нами, прятался под кроватью и все слышал.

- Кто ему поверит. Что тебя беспокоит? Это мой больной, и я займусь им.

- Я думаю, нам не стоит рисковать. Да и в том, что он поухаживает за ними, вреда не будет. Наоборот, нам помощь. Мы же не можем позволить себе сиделку. Это удивительно, но он над ними как наседка. Я сам видел. Трудно представить, что им движет, но для него это как будто вопрос жизни и смерти.

- Чего ты хочешь? Неужели ты можешь доверить две жизни этому ненормальному? "Что им движет?.." Вот именно, ни ты, ни я этого не знаем. Ладно еще с тем, что в коме, тому терять нечего. А Дим? Как ты мог только подумать, что я...

- Все, все, успокойся. Я знаю, что над Димом ты сам готов сидеть сутками. А кстати, помнишь, у него остановилось дыхание? Оказывается, именно этот "ненормальный" поднял шум, чтобы мы прибежали. Мне кажется...

- Не говори о том, в чем ничего не смыслишь. Ты не психиатр. Он больной и непредсказуемый. Оставь это мне. Займись своим делом.


* * *

- Ага! - Шеф сверкнул глазами в сторону Дима. - Так говоришь, что Голубка - ты?

- Я.

Шеф схватил Дима и Женьку за плечи. Он словно боялся, что они вот-вот сбегут.

- В таком случае вам беспокоиться не о чем. Ждите здесь. Вы поняли? Ни шагу с этого места!

Уходя, он что-то сказал швейцару, и тот остался в служебке. Гера смерил Женьку мрачным взглядом:

- Ну, что теперь?

Женька тяжело дышал, будто после долгого бега. Дим взял его за руку.

- Женя, если ты упадешь в обморок, то доставишь Шефу огромное удовольствие. Ты мне лучше скажи: Голубка я или не Голубка?

Женька едва переводил дыхание:

- Не знаю. Мне уже кажется, что мы тут все голубки, все, кроме тебя. Гера, прошу, не выдавай нас.

Гера, посмотрев на Дима, сказал:

- Ты или глупый или слепой. - И отошел от них.

- Принес черт этого придурка Голубку именно сейчас. Спасать меня прибежал. Дим, ты слышишь, Шеф вывел его в круг.

Из зала действительно доносился голос Шефа. В воцарившейся тишине отчетливо прозвучало:

- Только что выяснилось, что моим помощником в круге была произведена подмена. Этот мальчик - настоящий Голубка. Расскажи, как все произошло.

Женька встрепенулся:

- Ну, нет, этого я не допущу.

Он потащил Дима в зал. Шеф и мальчик, стоявший рядом с ним, оглянулись на них. Женька был полон решимости.

- Голубку привел в круг я и убедился, что вкус меня не подвел. На него поставили почти все. А теперь посмотрите на этого. - Женька указал на нового мальчика. - Разве когда-нибудь в круге было что-нибудь подобное? Шеф, тебя обманули.

Шеф удивленно слушал. Он не ожидал от Женьки такой прыти. Мужчины переводили взгляд с Дима на мальчика. Тот был белокур, кудряв, строен и смазлив, но рядом с Димом выглядел угловатым подростком с порочным и просительным взглядом. Шеф снова обратился к мальчику:

- Рассказывай.

Тот молчал, испуганно глядя на Женьку. К Шефу подошел Бари и передал ему черную кожаную папку. Шеф погладил Бари по щеке и, раскрыв папку, обвел торжествующим взглядом присутствующих.

- Здесь анкеты, которые заполняет мой помощник прежде, чем предложить в круг нового кандидата.

Он неторопливо перелистывал страницы, время от времени посматривая на Женьку, ожидая, когда тот сам во всем признается. Дим крепко сжал Женькину руку и тот, не мигая, выдерживал взгляды Шефа. Новоиспеченный Голубка стоял, низко опустив голову.

- Голубка, - начал читать Шеф. - До двадцати лет, среднего роста, стройный, блондин... - Шеф многозначительно оглядел слушавших.

- Я бы согласился с тем, что он - блондин, - спокойно заметил Гриф.

Шеф медленно, почти нараспев прочитал:

- Глаза черные. - Он взял новенького за подбородок и повернул его лицо к мужчинам. - Взгляните, не такое частое сочетание - натуральный блондин с черными глазами. - Шеф обратился к Женьке: - Я сразу заметил, что у твоего протеже нездоровый цвет кожи: бледный, почти голубой. И этот блеск в глазах... Где ты его подобрал? Ручаюсь, ты снял его на "плешке". Разве не так?

Женька словно окаменел. Он по-прежнему неподвижно смотрел в глаза Шефу, а на лице его застыла маска не то страха, не то отчаянной решимости. Вдруг Босс шагнул к Диму:

- Смотрите, у этого мальчика тоже черные глаза. Хотя мне всегда казалось, что они голубые. - Чтобы убедиться, Босс подошел к нему ближе. - Они черные. Чернее не бывает.

- Да что вы в самом деле! - Шеф подлетел к Диму и уставился на него. Потом схватил за плечи и стал его трясти. - Что ты сделал с глазами? Говори, что ты с ними сделал?!

Босс взял Шефа за локоть.

- Остановитесь, мальчик не виноват, что у него глаза черные. Но, честное слово, до сих пор мне казалось... Впрочем, чему мы удивляемся? Ведь и в вашей бумажке об этом сказано. Стоит ли переживать по этому поводу?

Шеф просто подскочил на месте.

- Да что вы мне рассказываете?! У него голубые глаза!

Босс пожал плечами.

- Если Вы говорите не в буквальном смысле, то я с вами согласен, в них очень много "голубого".

Шеф снова устремил взгляд на Дима и тут же захохотал:

- Да ведь это же контактные линзы! Как я сразу не догадался.

Женька, сам не в силах справиться с изумлением, воскликнул:

- Нет у него никаких контактных линз!

Мужчины окружили Дима. Новенький остался в одиночестве.

- Пропустите меня, я - врач, сейчас все выяснится. - К Диму подошел Платон.

- Помнится мне, до сих пор ты был стоматологом, - язвительно заметил Кома.

- Это неважно. Контактные линзы от живого глаза я отличу.

- А мы в таком случае - все идиоты. Какая, к черту, разница - какие у Голубки глаза?

Шеф простонал:

- Да не Голубка он, поймите же вы наконец.

Кома не унимался:

- Конечно, не Голубка, так же, как и я не Кома. Он мой, и этим все сказано. И хватит его лапать.

Папа не выдержал:

- Перестаньте паясничать. Вы все время пытаетесь превратить круг в балаган.

- Нет, я хочу из этого балагана вернуть всех в круг. Надеюсь никто не собирается совать Голубке под веки пальцы?! - последнее он прорычал так зло, что все сразу замолчали.

После паузы заговорил Гриф, его внимательно слушали:

- Не понимаю, о чем мы спорим? Ситуация ясна. Их двое вместо одного. Ну и что? Теперь каждый знает, на что идет и волен поставить или не поставить на Голубку.

Шеф поднял руку.

- Прошу меня внимательно выслушать. Вы, кажется, забыли об одном важном обстоятельстве. Хорошо, я ни на чем не настаиваю. Но ведь один из них - с улицы. И гарантии никакой. До сих пор круг был чист. А этот мальчик... - Шеф указал на Дима. - Гриф, вы с ним были, простите, что я об этом говорю, но не кажется ли вам, что с его способностями до вас он мог переспать со всеми, у кого хоть что-нибудь стоит? А гарантии, что он чист, повторяю, никакой.

Гриф усмехнулся:

- Вы хотите сказать, что теперь и я не чист? Что ж, в таком случае спорить вообще не о чем. Для сохранения чистоты круга мы с Голубкой будем вместе.

Снова воцарилось молчание. Шеф, собираясь отправить Дима в расход, не решался пойти против Грифа. Кома смотрел на Грифа исподлобья, но и он не торопился бросить ему вызов. Молчание прервал Папа:

- Мы теряем время. Каждый должен поставить вновь и проблема решится сама собой.


* * *

Женька и Дим брели домой. Женька время от времени начинал что-то говорить, но разговор не клеился, и он снова замолкал. Дим внимательно рассматривал все, мимо чего они проходили. Дома с темными проемами окон, кроны деревьев, подсвеченные желтым светом фонарей, словно нарисованные на фоне ночного неба. Даже то, что днем на асфальте выглядело просто мусором, теперь казалось аккуратно разложенным в определенном порядке.

- Женя, я все это как будто впервые вижу.

- Да, хорошо, когда все хорошо. Ты и сам все время меняешься. То такой трогательный и беззащитный, а то вдруг такое выкинешь... Я все время удивляюсь. А сегодня с этими черными глазами... Как ты это делаешь?

- Я просто испугался. Очень испугался.

- И я, бывает, струхну, но при этом цвет глаз у меня не меняется. А, вообще, мне кажется, что тебя не так легко напугать.

- Хорошо, что так кажется. Но мне трудно. Я часто кажусь себе таким неловким, все время что-то зацепляю и опрокидываю.

- Не переживай. Будь таким, какой ты есть.

Женька вдруг засмеялся и, вытаращив глаза, злобно прохрипел:

- А теперь прошу поставить на тринадцатый номер. Мальчик, перед самым кругом подобранный моим помощником где-то в подворотне. Скрытный и лживый, легко переступающий через человеческие судьбы и связи, которому, похоже, уже нечего терять, его здоровье под большим сомнением... - Женька снова засмеялся:

- У Шефа сдали нервы. Черт! Я совсем забыл про эти дурацкие анкеты. Формальность, на которую уже давно никто не обращает внимания. Только Бари-змееныш сообразил. Но кое-что Шефу все-таки удалось. Вместо семерых - пятеро. А какие были у всех рожи, когда он объявил Босса. Конечно, если бы не Гера, Босс никогда не сделал бы этого. По-моему, никто не заметил, как Гера подошел к нему. Всего два слова, и дело сделано. Они знали, что ничем не рискуют, но тебе молиться на Геру надо, благодаря ему снова выбирал ты. Завтра, после прощального вечера, ты будешь с Папой. И может случиться так, что я тебя больше не увижу...

Женька остановился. Дим, задумавшись, продолжал идти. Женька, кусая губы, смотрел ему вслед.

- Дим!

Дим остановился, оглянулся и торопливо подошел к Женьке.

- Женя, а мы не можем прямо сейчас найти Папу?

Женька, стиснув зубы, долго не мог ответить. Потом горько покачал головой:

- Нет, я не знаю, где живет клиент. Дим, у нас с тобой последняя ночь.

Дим снова задумался, потом с тревогой посмотрел на Женьку:

- Все это так странно.

Женька отвернулся и холодно бросил:

- Что тут странного? Ты же искал... А ты уверен, что Папа именно тот, кого ты искал?

- Мне кажется, да.

В голосе Женьки послышалась злость:

- А почему именно он?! И почему его сейчас здесь нет, ты об этом думал? Здесь только ты и я!

Теперь Женька, не оглядываясь, уходил от Дима. Дим догнал его.

- Женя, не сердись. Пойми, мне надо разобраться во всем. Все произошло так неожиданно.

Женька махнул рукой:

- В чем тебе еще разбираться, если ты уверен, что это он? Завтра уйдешь с ним и все.

- Он был так спокоен. Уехал, не дождавшись меня. Даже не попрощался.

- Обычное дело. Во-первых, таковы правила. А во-вторых, куда ему торопиться? Уже завтра ты будешь в полном его распоряжении. Дим, если честно, я не хочу больше говорить об этом. Будь человеком.

Дим взял Женьку за руку, улыбнулся:

- Если бы они только знали, какой ты замечательный. Я всегда хотел иметь такого друга.

Женька фыркнул, но покраснел от удовольствия:

- Плевал я на них на всех. А дружок твой еще ноги тебе будет целовать, вот увидишь.

Прямо в окно светила луна. Дим лежал, подложив руки под голову, и смотрел на сияющий лик. Женька, завернувшись в простыню, сидел рядом и разглядывал Дима.

- Вы с луной чем-то похожи. Лунный мальчик. Лунатик. Я сейчас буду говорить всякие глупости, ты не обращай внимания. Только не спи. Пожалуйста. Что бы ты ни делал, ты все равно не такой, как все. Вот они все и посходили с ума. Тебя невозможно назвать ни гомосексуалистом, ни педерастом. Им, наверно, кажется, что если ты будешь рядом, то все будет идеально. Скажи, ты когда-нибудь поступал плохо? Хотя, конечно, поступал. Такой засос мне преподнес. Сейчас-то можешь сказать, кто это был?

Дим скосил на Женьку глаза, уголки губ дрогнули:

- Женя, это не мой секрет.

- Значит я не ошибся, это - Мики. Тоже мне, секрет. Бедный изгнанник, срывающий маленькие радости под носом у Шефа. Я сейчас разрыдаюсь. Не надо думать, что Шеф такой простофиля. Знаешь, как в свое время этот Мики вертел кругом? Всем досталось понемногу. Память у них короткая. Динго ему в подметки не годится. Мики, конечно, не такой красавец, но у него особый дар: в любой ситуации выходить сухим из воды. А уж на человеческих слабостях он тебе симфонию сыграет. Это сейчас они все: "бедный Мики, бедный Мики…", а когда Шеф решил от него избавиться, никто не верил, что это возможно, и все равно каждый не мог отказать себе в удовольствии поучаствовать. Ты думаешь, вот круг прошел, все разбрелись по кроватям и привет до следующего раза? Жизнь в интригах - вот смысл круга, а не конкурс виляющих задниц. Все хотят острых ощущений. Многие, может быть, сами того не осознавая, рады твоему такому бурному появлению. Но тебе и принимать первый удар. - Женька улыбнулся, чмокнул Дима в щеку. - Но ведь я с тобой. А с Мики я еще разберусь. Там своя история и что-то в ней не так. Да и черт бы с ним, но ты-то что лизаться с ним взялся?

Дим снова задумчиво смотрел на луну. Его одолевал сон, но он старался не закрывать глаза.

- Не знаю, как это вышло. Мне было тяжело, а он как будто все знал, все понимал. Даже назвал меня не Голубкой, а Димом. Говорил, чтобы я был осторожен, что он поможет мне. Может быть, он хотел предупредить меня о краске, но не успел?

- Ясно, оказывается во всем виноват я. Если бы я не вошел, он бы все пел про осторожность, а потом он бы трахнул тебя. Но я вам помешал. И все-таки он успел тебя наградить засосом на самом видном месте. Это перед самым выходом в круг! Как раз в духе Мики. Зачем-то ему это нужно было. Дурачок ты! Сейчас Мики все бросит и начнет тебе помогать.

Дим раздвинул губы в подобие улыбки:

- Почему ты обо всех так плохо думаешь? Сам ты дурачок.

- Не ругайся, тебе это не идет. Мне можно, тебе - нет. Я готов их всех на кусочки разорвать, чтобы никто из них взглянуть косо на тебя не смел. А ты... - Женька вздохнул. - Завтра для тебя и я, и все они просто перестанем существовать. А сейчас мы все не о том говорим.

Он гладил руку Дима, тот лежал с закрытыми глазами.

- Дим, тебе не жарко? Можно я простыню с тебя уберу? Я ничего не буду делать, просто посмотреть еще раз хочу.

Ничего не услышав в ответ, Женька осторожно приподнял простыню. В лунном свете тело Дима казалось совершенным. Мерцающее словно исходящим изнутри сиянием, оно как будто не касалось постели, окруженное облаком неги. Только черные плавки грубо разделяли его пополам. Помимо своей воли Женька стал стягивать их дрожащими от волнения пальцами.

- Милый мой, ты спи. Спи. Конечно, я хотел бы, чтобы сейчас ты был со мной. Как глупо, мы все время рядом, а я боюсь... Как они могут хватать тебя? Я, кажется, сейчас умру. Что я делаю?! - Женька осторожно целовал тело Дима от шеи до пят и продолжал шептать: - Дим, прости, но я ничего не могу с собой поделать. Никто из них не целовал еще тебя так, как я. Ты спи. Сколько тебе сегодня пришлось пережить. А я...

Женька уткнулся в подушку и заплакал навзрыд. Дим открыл глаза, удивленно оглядел себя, потом обнял Женьку:

- Женя, не плачь, прошу тебя. - Голос его ослаб. - А то я тоже заплачу. Жень, ну хочешь...

Женька перебил его, с трудом выговаривая слова:

- Нет, теперь уже не в этом дело. Ты все равно уйдешь. - На миг прильнув к груди Дима, он вдруг отстранился. - Не вздумай меня жалеть. Смехота! Лежи, отдыхай. Только прошу тебя, не спи. Не хочу в эту ночь остаться один. Завтра снова в круг. И мы уже не будем так близко. А я так мечтал... Не смотри на меня. Я не плачу, они сами текут. - Женька помолчал, потом, успокоившись, заговорил снова: - Завтра снова все соберутся, кроме тех, что в расходе. Это называется прощальный вечер. Постарайся хоть завтра остаться в тени. Дим, а если Папа окажется тем, кого ты ищешь...

- Мы уйдем.

- Как?

- Не знаю. Но мы с тобой больше не увидимся.

- Дим, а может быть, когда-нибудь ты сможешь прийти ко мне... в гости.

Дим не удержался, улыбнулся:

- В гости? Женя, Женя. - Он попытался достать Женькин чуб, но не дотянулся и дернул его за нос. - Мы бы только и делали, что ходили друг другу в гости. Я буду скучать по тебе. Может быть, только во сне мы увидимся, когда захотим вернуться к прошлому. И дело даже не во времени. Я всего лишь то, что тебе снится. А ты снишься мне. Не спрашивай меня больше ни о чем, ладно?

Женька лег рядом с Димом и невидящим взглядом бродил по потолку. Затем усмехнулся:

- Вернуться к прошлому? Если только к тебе, а так... Снова под микроскоп родителей. Жизнь по расписанию. Пятерки в школе, бальные танцы для мамы и английский для папы. Знаешь, я так и не научился танцевать. То есть, я могу двигаться, знаю, что и как надо делать... но скука жуткая.

Каждый шаг отрепетирован до тошноты, да еще и улыбайся при этом. С английским получше. Может быть, он мне даже пригодится, когда пойдет валютный клиент. Я у мамы с папой был образцово-показательным ребенком, поэтому нередко слышал, какие дураки дети у соседей. А мной они гордились, с ума сойти! Они бы меня до двадцати лет перед гостями на табуретку ставили.

А я? Был ли я таким необыкновенным? Я был, наверно, никаким. Завидовал соседским детям-дуракам, смотрел на всех круглыми наивными глазами и каждое слово воспринимал как правительственное сообщение по радио. Такого и обидишь - все равно, что в душу себе плюнешь. Меня и не трогали.

В классе вообще не замечали. Иногда мне хотелось, чтобы меня побили. Все время был один. Когда парни стали к девчонкам клеиться, я даже изобразить ничего не пытался. Но все же влюбился.

Он был такой здоровый и сильный. А главное, он был какой-то свободный. Мне казалось, он вообще на свете ничего не боится. Он плохо учился и его посадили со мной за одну парту, чтобы я на него "повлиял". Он списывал у меня, и за это я получал крохи его внимания, о которых раньше и мечтать не смел. Он был первым, кто хоть как-то ко мне стал относиться. Мы иногда даже о чем-то разговаривали. Так... сейчас и не вспомню, о чем.

Из формы он вырос, и она еще только не лопалась на его теле. На уроках я украдкой смотрел на его обтянутые брюками крепкие ноги, на его узловатые сильные пальцы с грязными ногтями, на его профиль. На переменках я ходил за ним по пятам. Он снисходительно позволял мне это, а, может быть, просто не замечал меня.

А дома я все вспоминал, фантазировал. Делал это, когда садился за уроки - единственная возможность побыть наедине с собой, без родительского надзора. А в туалете, онанируя, мысленно раздевал его, гладил, целовал и ненавидел мать, когда она барабанила в дверь и кричала, что я там так долго делаю?!

Я учился все хуже и хуже. Но мне уже казалось, что все это не важно и не нужно, что главное - это он, и надо быть таким, как он, и надо быть все время рядом с ним. Тогда я и спортом начал заниматься. Бегом. Но из секции быстро вылетел за плохие оценки в школе. Я все равно продолжал бегать, так, для себя.

А потом был школьный вечер. Он танцевал с одной девчонкой. Я понимал, что не меня же ему приглашать на танец, но как я ревновал! Понимаешь, если бы я тогда знал, что это просто ревность, мне было бы легче. Но я только чувствовал, что все рушится, и думал, что это конец света. Я ушел в темный класс и ревел в голос. Вдруг дверь открывается, и он на пороге со своей подружкой. Целоваться пришли. Подходит ко мне.

- Ты чего киснешь? Иди потанцуй с кем-нибудь.

Помешал я им. И тут я ответил. Тогда можно было так ответить, ведь все равно конец света. Прокричал, что мне не нужен кто-нибудь, что мне нужен только он, и убежал. Тогда я был уверен, что убегаю навсегда.

Но это оказался не конец света, и на следующий день мне пришлось идти в школу. А там его подружка уже поработала языком. Педик в классе, чем не сенсация? А я даже не знал, что это такое.

Я всегда хотел, чтобы меня заметили, но никогда не думал, что получится именно так. Не хочется сейчас перебирать все это дерьмо, что я пережил. Понимаешь, мне было бы легче, если бы я знал, за что страдаю. Откуда мне было знать о "голубых"?

Классная пришла к родителям и поделилась своими опасениями, не повлияю ли я на остальных, здоровых ребят. А потом какие-то врачи все меня выспрашивали, вынюхивали. Мама смотрела на меня несчастными глазами, как на неизлечимо больного, а перед сном неизменно напутствовала, чтобы я держал руки поверх одеяла.

А потом, когда я наконец врубился в суть дела, то быстро остановил всю эту канитель. Нашлись знающие люди. Конечно, было бы лучше, если бы они не только показали, что куда совать. Но ведь и я не в филармонии с ними встретился. Кто-то бросил мне, что таким педикам надо учиться на вокзале в туалете, а не в нормальной школе. Вот я и пошел туда. За знаниями.

Я стал совсем другим. Не таким, каким был до этого, и не таким, какой я сейчас. Настрадавшись и наревевшись, я превратил свою жизнь в сплошной вызов. Но я рад, что меня тогда хоть на это хватило. Иначе бы я просто сломался.

Родители словно одеревенели. Они-то ведь тоже не в курсе были. Я пытался им что-то объяснить, но куда там. Мама пила какие-то таблетки. Отец, как ребенок, прятался от меня, избегал. А после того, как они случайно застали меня с другом в постели...

Я понимаю, что им было не сладко, но и я не виноват был в том, что они вернулись раньше, чем обещали. А подоспели как раз вовремя. Когда они вошли в комнату, мой друг даже остановиться не смог, кончал. Смотрел на них и кончал.

Мама, глядя на меня так, как будто у меня из тела сочится гной, сказала:

- Я жалею о том, что родила тебя.

И отец... Лучше бы уж молчал, чем повторять за ней каждое слово. Короче, я им ответил. Сказал, что нужно было сделать аборт, кастрировать папу, завести собаку и дрессировать ее в свое удовольствие, что я ведь тоже не считаю их самым лучшим вариантом родителей. Можно было, конечно, как-то по-другому. Но это я сейчас понимаю. В общем, я получил свое. "У нас нет больше сына! Убирайся!"

Самое скверное, что никто ничего толком не знает, но судить берутся. Вот ты смотришь на нас с Шефом и думаешь: какое барахло они затеяли. А ведь он спас меня. Он, конечно... Но все шло своим чередом, пока ты не объявился. Да, натворил ты. Грифа с Динго разлучил. Кому раньше сказать, не поверил бы. Но когда я узнал, что после того, как ты выбрал Папу, Гриф поставил на Эсмеральду, мне показалось, что на меня груши с березы посыпались. Ты видел, как Эс в истерике бился? У него явно что-то с нервами. Хлебнет Гриф с ним. Лиза с Платоном. Кто бы мог подумать?! Тони к Коме попал. Бедный парень. Но все-таки в круге остался и то хорошо. А вот Ганс...

Дим, я тебе уже надоел со своим нытьем. Ты не спи, пожалуйста. Скажи что-нибудь. Неужели ты уйдешь, и для тебя, и для меня все будет как было? Ты будешь вспоминать меня?

Дим молчал.

- Дим, ты спишь?

- Нет, я думаю.

- О чем?

- Когда слушаешь такие истории, жизнь кажется странной, часто нелепо запутанной. И думаешь, как люди не могут понять простых вещей? А потом сам попадаешь в такие ситуации. И все труднее разобраться в том, что происходит. Что происходит не столько вокруг, сколько внутри, в душе. И правильного пути как будто нет.

Их разговор прервал короткий звонок в прихожей.

- Кто бы это мог быть? Визиты по ночам у меня не заведены.

Женька то порывался встать, то тут же ложился.

- Не будем открывать. Это наша ночь.

Звонили долго. Когда кнопку совсем перестали отпускать, и квартира наполнилась пронзительным дребезжанием, Женька вскочил с постели и, подскочив к двери, заорал:

- А ты лбом постучи, тогда и открою!

Тут же послышались глухие удары в дверь.

- Ну просто цирк!

Женька через цепочку выглянул в подъезд. Перед дверью стоял мальчик, назвавшийся в круге Голубкой. Лицо его было бледным. Едва справляясь с дрожащими губами, он пролепетал:

- Мама, прости, это было в последний раз.

Женька распахнул дверь. Не дожидаясь приглашения, мальчик юркнул в прихожую. Закрывая за ним дверь, Женька только головой покачал:

- Голубка, ну ты даешь! Лоб-то цел?

Женька протянул ладонь к его лбу, но Голубка остановил его:

- Не беспокойся, у меня лоб мраморного Аполлона. Как видишь, он совсем не потерял своего очарования. Кстати, от чашки кофе я не откажусь. Глупо было бы стесняться. Ты, конечно, не один? Это ничего, вы мне не помешаете, я только до утра. Надеюсь, он не храпит, как ты?

- А с чего ты взял, что я храплю?

- Вот новость! А чего бы тебе не храпеть? Живешь один. Я бы на твоем месте непременно храпел.

Говоря все это, Голубка небрежно сбросил туфли, включил свет в прихожей, заглянул в зеркало, поправил челку. Ловким движением фокусника извлек из сумки ватный тампон и флакон с лосьоном, но передумав, сунул все это обратно в сумку. Выключил свет, ладошкой похлопал Женьку по щеке.

- В темноте ты выглядишь лучше. - Он направился в ванную. Тут же оттуда донесся истеричный возглас: - И ты собираешься засунуть меня в это грязное корыто?! Дай полотенце. Душ я, пожалуй, приму.

Женька наконец пришел в себя.

- Голубка, брось выделываться. А полотенце на ведерке под умывальником.

- Господи, бедный мальчик, неужели ты вытираешься половой тряпкой?!

- Нет, берегу для гостей. Для тебя в самый раз. А ты думал, я тебе дам белое махровое?

Женька по-прежнему стоял в прихожей. Голубка вышел к нему уже совершенно голый, кокетливо обнял и поцеловал в кончик носа.

- Ты просто прелесть. Я согласен на голубое. И про кофе не забудь.

Вихляя всем телом, он скрылся за дверью. Женька все же успел бросить вслед:

- Тебе надо было в круге так задом вертеть, глядишь, и шанс бы появился.

Дверь распахнулась, на пороге в вызывающей позе, подбоченясь, стоял Голубка, явно демонстрируя достоинства своей фигуры.

- Послушай, красавчик, ты кого мне на замену подобрал?! Какое-то рыжее чучело! И не стыдно было назвать это недоразумение Голубкой?

- Заткнись, хабала!

Женька захлопнул дверь. Через секунду за ней уже шумела вода и напевался романс. Женька вошел в комнату. Дим сидел на софе и улыбался. Доставая из шкафа полотенце, Женька усмехнулся:

- Видал, какой настырный! Зато в круге прямо-таки сиротой стоял. Ты не обижайся, все это блеф. Он добрый. Как-никак спасать меня приехал.

Войдя в комнату и увидев Дима, Голубка только на миг смутился, но тут же подмигнул ему:

- Ты просто чудо. Ты мне сразу понравился.

- Голубка, кончай. Пришел, так сиди тихо. - Женька не скрывал досаду.

Голубка сник и сразу стал похож на того растерянного мальчика в круге, про которого так быстро все забыли. Он неуверенно огляделся, не зная, куда сесть, потом робко посмотрел на Женьку:

- Жека, не сердись. Это я со страха. Ты думаешь, мне просто было прийти к тебе? Поезд только утром. Я на вокзале почти устроился, да какой-то тип привязался: возьми да возьми. А я совершенно не готов был принять его. Он такой страшный, как твой шкаф... Извини, у тебя прекрасный шкаф, но тот тип был еще хуже. Я - с вокзала от греха подальше. Ты же знаешь, в этом городе у меня никого нет знакомых, кроме тебя. К тому же я подумал, что мы должны поговорить о том, что случилось. И звонить бы я так нахально не стал. Тот тип на лестнице стоял. Наверно, понял, что я не здешний и за мной шел. А я и не заметил. А когда увидел его... Если бы ты не открыл...

- Так он что, сейчас так и будет сюда ходить, тебя встречать? - Увидев, как Голубка втянул голову в плечи, Женька великодушно махнул рукой. - Ладно, я ничего против не имею. Дим, это Голубка. Как ты его находишь?

Голубка просиял:

- Ты что, не видишь? Он уже влюблен по уши! Жека, я передумал пить кофе. Лучше чаю. Можно без лимона.

Направляясь на кухню, Женька оглянулся:

- Дим, ты его тут не очень слушай. И в постель не пускай. А то он к чаю еще и сладкого захочет.

Как только Женька ушел, вся веселость с Голубки вмиг слетела. Он устало посмотрел на Дима:

- Спать хочу, сил нет. Глупо все вышло. Но я рад, что ни перед кем не надо извиняться.

Он опустился в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза.

Дим отказался пить чай. Женька с Голубкой сидели на кухне вдвоем. Дим долго слушал мерное бормотание Голубки и не заметил, как уснул.


* * *

Проснувшись утром, он увидел спящего лицом в подушку Женьку. Голубки нигде не было.

Дим стал перебираться через Женьку, но тот вдруг быстро повернулся, обнял его и прижал к себе.

- Ты куда?

- В туалет.

Женька закрыл глаза, облегченно вздохнул, потом снова посмотрел на Дима:

- Сон приснился. Хорошо, что сон. Ты очень торопишься?

Дим пожал плечами.

- Тебе приснился страшный сон?

Женька нахмурился.

- Жуть какая-то. Я видел, как ты лежишь на кровати. И я знал, что ты умираешь. - Женька горестно качнул головой. - А рядом еще кто-то. Тот вообще труп.

- Ты уверен, что он был мертвым?

- Ты испугался. Почему? Я не знаю, мне так показалось. А главное, зеркало там было. А в нем не мое отражение, а какого-то мужика в белом халате. Сейчас вспоминаю - кошмар. А там только одного хотел, чтобы ты в себя пришел. - Женька уткнулся Диму в плечо. - Я не могу... такой кошмар.

Дим гладил его по волосам.

- Не расстраивайся. Это же только сон. Женя, а кто тот второй был? Ты его узнал?

Женька откинул голову на подушку, наморщил лоб.

- Нет, не помню, не знаю. До того мне как будто и дела не было. Это точно. - Немного помолчав, Женька сказал: - А знаешь, я ведь и твоего лица не помню, но это был ты. Я только чувствовал, что тебе плохо... и как будто из-за меня... - Женька крепко обнял Дима и снова уткнулся ему в плечо. - Полежи так немного. А ты тяжеленький.

- А где Голубка?

- Ушел очень рано. Мы ведь всю ночь так и не спали. Влип он. Заразу подцепил, лечиться будет. Если бы не ты, ему бы это так просто не сошло. Представляешь, что было бы, если бы Шефу удалось вернуть его в круг? Не поймешь, кому больше повезло: Шефу, Голубке, мне или тебе. Поцелуй меня.

Дим коснулся губами его щеки.

- Не так.

- Тебе все равно мало покажется. Жень, мне пора, а то мы поплывем.

День прошел в хлопотах. Женька не столько сам готовился к вечеру, сколько наряжал Дима. Когда все было сделано, Женька взглянул на часы.

- Дим, у нас еще есть время. Погуляем?

Они вышли на улицу. Дим был одет легко и немного вызывающе, но при этом держался так естественно, что прохожие по доброму провожали его взглядами.

- Дим, на тебя обращают внимание.

- Я что-нибудь не так делаю?

- Дурачок, просто я тебя ревную. Смотри, смотри, вон, идет в красной рубашке.

Дим увидел юношу. Тот шел навстречу им спортивно-танцующей походкой с безучастным лицом и блуждающим взглядом. Заметив Дима, он несколько раз отводил взгляд, но тут же возвращался к нему. Он смотрел так, как будто они были знакомы и будто ждал, когда Дим его узнает. Диму даже показалось, что нужно поздороваться, хотя он и был уверен, что видит его впервые. По мере приближения глаза незнакомца уже умоляли узнать его, но в то же время в них появилась отчужденность и тоска от сознания неминуемой разлуки. Диму очень хотелось спросить у Женьки, что ему делать, но было уже поздно. Незнакомец, поравнявшись с Димом, обратился к нему. Теперь Дим был для него только прохожим. Но все-таки, задавая вопрос, незнакомец заметно волновался:

- Извините, Вы не скажете, сколько времени?

Женька опередил Дима и подчеркнуто любезно ответил:

- Нет, не скажем, потому что у нас его совершенно нет. Мы очень торопимся.

Незнакомец мельком взглянул на Женьку, потом бросил последний взгляд, как вздох, на Дима:

- Извините. - И отправился своей дорогой.

Дим, ничего не понимая, повернулся к Женьке:

- Странно, как будто ничего не произошло, но я чувствую...

- И правильно чувствуешь. У нашего брата справка о сексуальной ориентации на лбу приклеена. Ты ему понравился, и он надеялся понравиться тебе. Вот и все. Хотел обратить на себя внимание. Не беспокойся, от тебя ничего не требовалось. Это просто игра в невозможное. Идем.

Похоже, Дима объяснения Женьки не удовлетворили. Он оглянулся, но незнакомца уже не было видно.

- Дим, ты что, догонять его собрался? Ты ничего не понял. Когда ты долго один и готов трахнуться с картинкой на стене, все становится важным. Каждый самый мелкий эпизод, каждый взгляд, каждое слово. Он тебя теперь целый год вспоминать будет. Только не относись к этому так серьезно. На всех тебя все равно не хватит.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как Женька, схватив Дима за локоть, потащил его в магазин, мимо которого они проходили. Дим удивленно смотрел, как Женька через витрину наблюдает за улицей.

- Женя, ты чего?

- Сейчас, подожди.

Женька впился взглядом в мужчину, прошедшего мимо по ту сторону стекла. Потом выскочил на улицу и смотрел на него, пока тот не скрылся из виду.

- Женя, это кто?

- Мой отец.

- А почему ты прячешься?

- Я не прячусь. Просто не хочу встречаться.

- Почему?

- Начнет уговаривать, чтобы я вернулся домой. Я ведь с родителями только по телефону общаюсь. Изредка. Чтобы через милицию не искали.

- Они хотят, чтобы ты вернулся?

Женька резко обернулся к Диму и неприязненно бросил:

- Конечно, хотят! Кто же я по-твоему?!

- Женя, а может быть, тебе... Я не знаю, как ты, а я, если от меня отказываются родители, воспринимаю это всерьез. Ладно.

Они приближались к знакомому парку. Женька вдруг посмотрел на Дима и в глазах его заплясали чертики:

- Дим, возьмемся за руки?

Дим улыбнулся и протянул руку.

- Конечно, возьмемся.

Женька передразнил его:

- Конечно, возьмемся... Ничего ты не понимаешь.

Они шли, взявшись за руки. Дим видел, что Женька волнуется.

- Дим, ты чувствуешь? Как здорово! Нет, правда, я не думал, что это так здорово! Дим, я бы ни с кем не осмелился. А с тобой так здорово!

Дим удивленно посмотрел на него:

- Женя, что с тобой? Хочешь, мы всегда так будем ходить?

Женька хохотнул:

- Нет, ты ничего не понимаешь. Видел, два мужика прошли? Один другому назвал нас гомиками. Черт, а мне все равно приятно!

Они вошли в сквер, в котором не так давно познакомились. По обе стороны дорожки на небольшом расстоянии друг от друга стояли скамейки. Женька понизил голос:

- Дим, считай, что мы дома, в основном все - свои. Старушка с коляской не в счет. Не думаю, что она "розовая". Да и о "голубых" вряд ли слышала. Вот бы удивилась.

Дим украдкой вглядывался в тех, мимо кого они проходили. Парень лет двадцати пяти проводил их пристальным взглядом. Другой, чуть старше, в очках, оторвался от книги, рассеянно взглянул на них и снова опустил глаза к странице. Мальчик, еще наверное школьник, держал незаряженную сигарету. Посмотрел мимо, лениво протянул:

- Огонька не найдется?

Дим отрицательно покачал головой. Женька искоса взглянул на него и ухмыльнулся. Дим был очень серьезен и, кажется, чувствовал себя неловко. Он что-то порывался сказать. Женька ждал.

- Женя, их трое, но мне показалось...

- Строй из троих. Ты подобного еще не испытывал? У голодного десять глаз. Давай присядем на минутку.

- Мне кажется, они и сейчас смотрят на нас со всех сторон.

- Конечно смотрят. И завидуют. Мне.

Дим улыбнулся.

- А мне?

- И тебе, потому что ты такой красивый. Дим, помнишь, ты мне сказал, что я изверг?

- Нет, не помню, потому что ничего подобного я и не мог сказать.

- Ну, не изверг, а жестокий что ли.

Дим отрицательно покачал головой.

- Ты еще сказал, что я мальчикам жизнь калечу, приводя их в круг.

- Женя, я этого не говорил. Это ты сейчас говоришь.

- Все равно. Ты говорил, что круг - это жестоко. Эти трое, мимо которых мы прошли и те, что там дальше сидят, не отдыхать сюда пришли. Им кажется, что они ищут партнера. Но я тебе говорю, а ты мне верь, они сюда пришли потому, что только здесь могут хоть немного почувствовать себя самими собой. И те, что видали виды, и те, что ночами подушку грызут от одиночества, каждый раз на что-то надеются. В глубине души все равно на что-то надеются. Что однажды случится нечто, и они сюда больше не вернутся. А знаешь, чем обычно дело кончается? Спарятся, спустят где-нибудь в укромном месте, даже имени не запомнив. И это еще не самое худшее. У многих именно из таких эпизодов состоит личная жизнь. И больше ничего. А остальное - ожидания, надежды, о которых им даже рассказать некому. Я через это прошел.

- Женя, но они могут приходить сюда когда захотят. А из круга по желанию не выйти.

Женька усмехнулся:

- Вот именно. Потому что желания нет. Если человек не круглый идиот, то входя в круг, понимает, что отказывается от прежней жизни. Потом очень трудно к ней возвращаться. Ты думаешь, я их в круг привожу? Во всяком случае, я никого не заставляю. Жизнь их туда приводит. Так же, как и меня привела. Тебе трудно все это понять. Сейчас ты видишь только как гомики мирно сидят на лавочках и снимаются. Да ладно, зачем тебе все это? Я тебе лучше кое-что про вечер скажу. На этот раз его устраивает Гриф. Не у себя дома, конечно, но хозяин - он. Первое, что тебе надо запомнить: ты не должен тереться возле избранника. Свобода общения способствует веселью. А ваше время впереди. Кстати, и я от тебя буду в сторонке. Честно говоря, иду только из-за тебя. Я обычно туда не хожу. Давно понял, что мне там делать нечего. Людям, знаешь, всегда надо, чтобы кто-то во всем был виноват. Ты не заметил, как ко мне в круге относятся?

Дим растерялся.

- Кажется, хорошо.

- Ну что ж, пусть и дальше тебе так кажется. Второе...

- Женя, я не понял, почему мы с тобой на вечере не можем быть вместе?

Женька надул щеки и с шумом выпустил воздух, выражая этим недовольство недогадливостью друга.

- Так лучше. Если я буду один, меня не будут замечать и мне будет легче наблюдать за тобой. Мало ли что. Хотя, по правилам в круге не допускаются разборки. Но ты уже сам убедился: никто ни от чего не застрахован. Динго-то точно я к тебе не подпущу. - Женька помолчал. - Кажется, ничего не забыл.

К ним на скамейку подсел парень. Взглянув на часы, он стал оглядываться по сторонам, всем видом выражая ожидание. Женька оглянулся на него, потом подмигнул Диму. Дим взглянул на незнакомца. Тот как будто только этого и ждал, пристально посмотрел Диму в глаза, потом слегка подавшись вперед, обратился запросто:

- Мужики, у вас закурить не найдется?

Женька оценивающе оглядел его:

- Сегодня мы не курим, но в другой раз я бы выкурил с тобой пару сигарет. - И, обернувшись к Диму, скомандовал: - Нам пора.

Парень, ничуть не смутившись, бросил им вслед:

- Приходите. Покурим. Втроем веселее.

Женька тихо засмеялся:

- Смотри, какой шустрый. 




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


* * *

Все собрались почти одновременно. Никого не пришлось ждать. День был жарким. Мальчики были одеты легко и изящно. Мужчины были одеты более свободно, чем в круге, но никто из них не стремился обнажить свои части тела, как это делали молодые. Благодаря правилу вечера, общение носило фривольный, скоротечный характер. В гостиной царило оживление. Динго и Лиза держались немного в стороне от остальных, но настроены были вполне благодушно. Динго обводил всех томным взглядом и загадочно улыбался. Каждая улыбка, подаренная им, казалась неповторимой. Лиза смеялся, что-то весело рассказывал, показывал язык тем, кто не мог избавиться от скованности и напускал на себя важный вид. Он посылал воздушные поцелуи, поймав на себе чей-то взгляд. И все же эта пара не приближалась к остальным, словно говоря: мы с вами, но ваше время еще не пришло. Дим все время оказывался рядом с Женькой, на что тот шипел ему:

- Ну что ты прилип ко мне. Меня здесь нет. Иди в круг.

Дим виновато улыбался в ответ, отходил, но через несколько минут, сам того не замечая, вновь оказывался рядом, и Женька делал страшные глаза:

- Слушай, ты скоро на колени мне сядешь! Горе мне с тобой.

Дим подошел к Папе:

- Когда все это закончится? Я хочу быть с тобой.

Папа добродушно смеялся, на секунду он прижал его к своей груди:

- По-моему, все это еще и не началось. Я сам не дождусь, когда мы будем вместе.

Дим вздыхал и снова бродил между гостями как неприкаянный. Кто-то поймал его за руку. Дим оглянулся. Это был Кома.

- Голубка, ты кого ищешь? Не меня? - Но тут же он обратился к кому-то еще, захохотал.

Кома все время стремился обнимать кого-нибудь из мальчиков. Те шарахались в стороны, чем вызывали еще более бурное веселье Комы. Гриф сидел на диване и курил. Перед ним на журнальном столике стояла пепельница, но прежде чем стряхнуть пепел, он каждый раз искал ее взглядом. Он задумчиво смотрел на присутствующих, но, казалось, никого не видел. Вид у него был такой, словно он мысленно перемножал сложные числа. Взгляд его остановился на Динго, тот оглянулся на него. В это время рядом с Грифом сел Дим. У него был такой рассеянный вид, что вряд ли он заметил, с кем оказался рядом. Динго отвернулся.

- Голубка, ты грустишь? Ты кажется добился того, чего хотел?

Дим, словно осознав свою оплошность, поспешно встал.

- Нет, еще нет. - Потом вдруг что-то вспомнив, грустно посмотрел на Грифа. - Мне было хорошо с тобой. Прости. Тебе нужен не я.

Гриф снова взглянул на Динго, и тот снова обернулся. Краем глаза Гриф следил за тем, как Дим потеряно бредет прочь.

- Ни за что не поверю, что не вернешься, - прошептал он.

Женька тронул за локоть Лизу и когда тот оглянулся украдкой поманил за собой. Единственным местом, где они смогли уединиться, оказалась прихожая. Женька чувствовал себя неловко. Лиза с интересом ждал, о чем пойдет речь.

- Лиза, ты тоже считаешь, что я - дерьмо, что я вам жизнь калечу?

Лиза был искренне удивлен:

- Что за глупость? Конечно, нет. Во всяком случае, я так не считаю. Но если честно, я бы с тобой в постель не легла.

- Почему? - вырвалось у Женьки.

- А ты бы хотел? - лукаво улыбаясь, спросил Лиза.

- Нет, - поспешно ответил Женька и тут же сконфузился. - То есть, я не в этом смысле.

- Ничего. Не беспокойся, у меня есть чувство юмора. - Лиза откинул челку со лба. - Я отношусь к тебе нормально. Ты это хотел услышать?

- Тогда скажи, это Динго Голубку краской облил? Я не собираюсь докладывать Шефу, но мне надо знать. Я знаю, ты хороший парень, не то что эта стерва!

- Тихо, тихо. - Лиза приложил указательный палец к губам. - Полегче о моих друзьях. - Лиза посмотрел на Женьку серьезно и твердо ответил: - Нет, это не она.

Женька не верил:

- Ты был с ним?

- Скажу честно, в тот момент мы не были рядом. Дина куда-то отлучилась. Но я знаю...

- И я знаю, - перебил его Женька.

- Ты ошибаешься. Я бы и сама хотела знать, кто это сделал? Но поверь...

- Не верю. Это сделал Динго. И все равно, спасибо тебе.

Войдя в гостиную, Лиза нашел взглядом Дима и, широко улыбаясь, пошел к нему. Он поцеловал Дима в обе щеки.

- Здравствуй! - Слегка отстранившись, окинул его оценивающим взглядом. - Я почему-то очень рада тебя видеть. Знаешь, все эти приключения в последнем круге меня так взволновали. Особенно когда появился еще один Голубка. - Лиза заговорщицки понизил голос. - А он правда настоящий Голубка? Я никому не скажу.

Дим ответил уклончиво:

- А разве я не похож на настоящего Голубку?

Лиза повел плечами, словно от холода.

- Сама не знаю, в чем дело, но мне было безумно жалко тебя. И эта нелепая история с краской. Признайся, ведь ты не думаешь, что это сделала я?

- Я так не думаю.

Лиза склонил голову и вопросительно поднял брови:

- Значит, я могу считать себя твоей подругой? - Тут же он, как будто смутившись, закрыл лицо ладонями и засмеялся. Дим почувствовал, что от него ответа не требуется. Действительно, когда Лиза отнял руки от лица, вид у него был уже скучающим. - Вчера решила сделать завивку, а потом передумала. Ночь спать на бигудях, чтобы сегодня выглядеть дурой и смешить народ кудрями? Хорошо тебе, волосы сами вьются. - Лиза окинул гостиную быстрым взглядом. - Кажется, все успокоились. Надолго ли? Сова только... - Лиза пристально посмотрел на Дима. Лицо его стало строгим и печальным. - А ты помни, что все это жизнь. Мне и самой раньше казалось, да и сейчас часто кажется, что это только игра. Насмотрелась я здесь. Взгляни, как спокоен Сова. Когда сказали, что Ганс в расходе, он и бровью не повел, я видела. Могу представить, что сейчас творится в его душе.

Ему уже не до того, чтобы что-то изображать. Пойду. Динго меня отчаянно ревнует. Кстати, Евгений - неплохой мальчик, но насчет Динго он заблуждается.

Дим поискал взглядом Женьку. Тот издали украдкой показал ему кулак. Дим тут же перевел взгляд на Геру и Босса. Те как будто забыли о правиле вечера. Они все время были рядом и вели себя как супруги, прожившие долгую совместную жизнь. У них не было потребности что-то говорить друг другу, они редко обменивались взглядами. Но они постоянно были вместе, даже тогда, когда разговаривали с окружающими. Гера был спокоен и сдержан. Босс будто нехотя принимал все происходящее.

Дим подошел к ним. Босс, кажется, не обрадовался этому, но все же приветливо кивнул. Дим обратился к Гере:

- Спасибо тебе.

- За что? Я ничего для тебя не сделал.

Гера еще хотел что-то сказать, Дим и сам чего-то ждал от него.

- Мне кажется, хозяину нужна помощь. - Босс тронул Геру за локоть, и уходя, как-то странно посмотрел на Дима. - Все-таки, они голубые.

Гера, до сих пор казавшийся сдержанным, даже холодным, вмиг стал уютным и домашним. Он немного смущенно разглядывал Дима. Дим ждал.

- Ты действительно хотел остаться в круге? Я до сих пор не верю.

- Да. Спасибо.

- Спасибо за что? Ты искал друга. А теперь считаешь, что нашел?

- Кажется, да.

- Ты не ошибся?

Дим поймал себя на том, что не знает, о ком они сейчас говорят. Растерявшись, он оглянулся, словно искал поддержки, и вдруг понял, что он до сих пор ни в чем не уверен. Дим внимательно посмотрел на Геру.

- Почему ты решил помочь мне?

Гера опустил глаза:

- Возможно мы долго не увидимся, и я хочу, чтобы ты знал. Когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что ко мне вернулся тот, кого я когда-то потерял, кого я любил... до сих пор люблю.

Они смотрели друг другу в глаза. Дим почувствовал, как почва уходит из-под ног.

- Каким он был?

- Вы в чем-то очень похожи. Но он...

- Минуту внимания. - Все обернулись. В центре гостиной стоял Гриф. Он поднял руку. - Мы снова собрались все вместе. На этот раз просто пообщаться со старыми друзьями, познакомиться поближе с теми, кто в круге впервые, и приятно провести вечер. А я для этого, на правах хозяина, постараюсь сделать все от меня зависящее.

К Грифу подошел Шеф. Он уже был слегка подогрет, и с лица его не сходила счастливая улыбка.

- Друзья, я рад, что в нашем круге каждый снова нашел свою половинку. Я желаю вам счастья и помните - я всегда к вашим услугам!

Дим увидел недалеко от себя Женьку. Тот с кислой миной слушал Шефа и, взглянув на Дима, криво усмехнулся. Дим оглянулся на Геру, но рядом уже стоял Босс, и Дим отошел от них. Женька, приблизившись к нему, ехидно зашептал:

- Я думал, грянет вальс Мендельсона. Ему бы в ЗАГСе работать. Лицемер.

Дим весело посмотрел на него:

- А что бы ты хотел услышать?

Женька невинно округлил глаза:

- Ну, сказал бы, что счастлив, нагрев руки на вас, дураках.

Дим сдерживал смех:

- Ты ведь тоже не в убытке.

- Я хоть лапшу не вешаю на уши про светлое будущее. Смотри, все бросились к столу. Пойдем и мы, пока нашу пайку никто не съел. Не забудь, садимся врозь. Много не пей. Ты трезвый-то опасен.

Когда все уже расселись за столом, в гостиную буквально влетел Эс. До сих пор он с загадочным видом оставался в тени. А теперь, переодевшись, он словно вышел на авансцену. Одежда на нем переливалась блестками и для жаркого дня выглядела тяжеловато.

- А вот и я! - воскликнул он так, словно его появления ждали давно.

Когда разлили шампанское и Босс сказал несколько теплых слов, Эс вдруг вскочил со своего места:

- Извините, я только хочу сказать, что вечер изумительный и я вас всех ужасно люблю! А кое-кого из вас особенно! - И он многозначительно посмотрел на Грифа.

Лиза, сидевший рядом с Димом, поднял глаза к потолку и тихо произнес:

- А уж мы тебя как любим... Вот-вот стол поднимется.

Все отпили из бокала.

- А теперь, по традиции, искренние пожелания своему избраннику.

С этими словами Гриф протянул свой бокал Диму. Дим, растерявшись, посмотрел на Женьку. Тот едва заметно кивнул. А Лиза прошептал:

- Обменяйтесь бокалами, и мысленно пожелай что-нибудь Грифу.

Дим и Гриф обменялись бокалами. Только на секунду их взгляды встретились и они осушили бокалы до дна. Эс, успевший выпить шампанское до слов Грифа, теперь, расстроенный и своей оплошностью, и его изменой, чуть не плача, воскликнул:

- Налейте же мне кто-нибудь! Я же не знал!

Лиза опять еле слышно злорадно заметил:

- Теперь я понимаю, почему Гриф выбрал его.

За столом обменивались бокалами. Папа и Кома протянули Диму свои одновременно. Диму снова налили. Кома умоляюще посмотрел на него:

- Голубка, это ведь такая малость.

Дим обменялся бокалом с Папой. Кома с протянутой рукой стоял и ждал, пока Дим допивал шампанское, пока ему снова наливали. Диму ничего не оставалось, как пить снова, теперь уже вливая в себя пожелания Комы. Он давился каждым глотком. Наконец, поперхнулся и закашлялся. Лиза ехидно заметил:

- Ну и пожелал ты, Кома, организм не справляется.

- Лиза, помолчи, - Кома сказал это спокойно, почти по-дружески. Он не сводил глаз с бокала, боясь потерять то место, где его касались губы Дима. Он словно молился перед тем, как выпить. Потом пил медленно, маленькими глотками.

- Что?! Что?! - Дим вскочил со стула и дико озирался по сторонам.

Беззвучно смеясь, Лиза усадил его на место.

- Ты куда? Танцы еще не объявили.

Голос Дима срывался от волнения:

- Я кажется слышал! Кто меня позвал?! Я слышал его голос!

- Так вот она какая - белая горячка. По-моему, тебя давно зовет закуска. Но, черт возьми, тебя, кажется, хотят споить. Посмотри направо.

Дим увидел, как к нему тянет бокал Женька. Шеф остановил его:

- Нас с тобой этот ритуал не касается.

Женька опустил глаза и хотел было отступить, но Дим быстро взял его бокал. Уже изрядно захмелевший, он весело подмигнул Женьке.

Дим сидел слегка покачиваясь и осоловелыми глазами смотрел в тарелку. На нее все время что-то подкладывали, и кто-то мягко уговаривал:

- Ты ешь, ешь, а то никогда не станешь толстым.

Диму это казалось невообразимо смешным, и он от души смеялся. При этом перед ним проплывали то укоризненно качающееся лицо Лизы, то отечески улыбающееся лицо Папы, то Кома страстно впивался в него взглядом, то он видел внимательно следящие за ним глаза Грифа. Дим пытался остановить этот круговорот. У него кружилась голова, и в то же время ему было очень хорошо и хотелось с кем-нибудь поговорить. Ему вдруг захотелось объявить всем о своей любви, но вспомнив Эса, он сдержался. Он повернулся к Лизе. Тот придвинулся к нему почти вплотную и сладко пропел:

- Можешь поцеловать меня, только ради Бога, ничего не говори.

Дим замер с полуоткрытым ртом, потом удивленно спросил, едва справляясь с непослушным языком:

- П-почему?

Лиза разочарованно вздохнул:

- Я вижу, целовать ты меня не собираешься. - И тут же с досадой добавил: - Спрашиваешь, почему? А ты посмотри туда.

Дим повернул голову по указанному направлению. Там сидел Эс. Рядом с ним с одной стороны был Динго, с другой - Кома. Жеманно жестикулируя и неистово вращая глазами, Эс взахлеб что-то рассказывал на ухо Коме. Тот, едва сдерживаясь от хохота, изо всех сил старался сохранять серьезность. Время от времени он о чем-то спрашивал Эса, явно пытаясь его завести. Наконец, не выдержав, Кома расхохотался:

- Гриф, тебе невероятно повезло! Ты только послушай! О, тебя ждут сказочные ночи с опытным любовником! Во всяком случае, твоя очередь под номером с тремя нолями. - Он снова засмеялся.

Эс кокетливо оттолкнул его от себя:

- Фу, противный! Обязательно что ли всем рассказывать?!

Кома снова о чем-то тихо спросил его. Эс, высунув язычок, смущаясь и краснея, продолжал с ним откровенничать. Через минуту Кома буквально взорвался смехом:

- Гриф... - Кома едва переводил дыхание. - Он все умеет... И так, и сяк... Но особенно...

Не в силах больше вымолвить ни слова, Кома только сунул в рот свой указательный палец и стал, причмокивая, сосать его.

- Негодяй! - Эс возмущенно отвернулся.

Динго бледный, напряженно смотрел на Грифа. По лицу Грифа было трудно определить его реакцию. То ли, скалясь, он пытался уничтожить Эса презрением, то ли, брезгливо ухмыляясь, наслаждался собственным унижением.

- Зачем Гриф опять сделал это? Зачем он снова к тебе полез? Видишь, как они стараются. - Лиза отпил из своего бокала и протянул его Динго. - Подруга, я знаю, у нас одно желание.

Динго посмотрел на Дима, Лиза едва заметно кивнул головой. Динго благодарно улыбнулся ему, и они обменялись бокалами. И тут Дим почувствовал себя лишним на этом пиру. Ему стало стыдно, как будто он без нужды украл у кого-то нечто очень дорогое. Надо было что-то сделать. Ему показалось, что он забыл нечто важное. Взгляд его остановился на Гере. Тот с Боссом ел виноград с одной грозди.

- Гера! - Дим окликнул его, сам не понимая, зачем он это делает. Гера не оглянулся. - Гера! - позвал Дим громче.

Но Гера либо не слышал, либо делал вид, что не слышит. Однако Босс мельком взглянул в сторону Дима. Диму захотелось встать и объявить всем, что он не Голубка, что он не желает никому зла. Вконец расстроенный, он снова повернулся к Лизе:

- Лиза, я хочу тебе признаться...

Лиза с любопытством и легким недоумением посмотрел на него:

- Голубка, ты первый раз в жизни выпил? Может быть, ты хочешь объясниться мне в любви? Что ж, я слушаю.

Дим открыл было рот, но тут на его плечо легла чья-то рука.

- Голубка, тебя можно на два слова?

Дим обернулся и, увидев Женьку, просиял:

- Женя, я что-то...

- Я вижу. Идем.

Женька молча отвел Дима в ванную, открыл кран холодной воды.

- Умойся.

Наблюдая как Дим послушно плещет себе в лицо водой, он достал из кармана плитку шоколада.

- Тебе надо научиться пить. О чем ты говорил с Лизой?

Дим быстро выпрямился, и вода стала капать с лица на рубашку. Он испуганно смотрел на Женьку.

- Женя, я ведь ему чуть не рассказал обо всем!

Женька мрачно кивал:

- Значит, я не ошибся. Вытрись и съешь вот это. - Он протянул Диму шоколад.

Дим предложил:

- Давай пополам?

Женька только рукой махнул:

- Иди ты! Дим, ты понимаешь, что это только начало?

- Я больше не буду пить. Никогда, - горячо заверил Дим.

- Пить ты будешь. Ты же не хочешь быть гипсом на здоровом члене? Но ты должен всегда помнить: кто ты, где ты и с кем ты. И ешь, пожалуйста. - Помолчав, Женька сердито буркнул: - Так раскиснуть! Мог бы и обо мне подумать.

Дим бросился к нему и стал целовать:

- Женя, прости! Я теперь знаю. Просто я не ожидал. А теперь знаю. Ты мне веришь?

Женька не ответил. Они целовались. Крепко обнявшись и тяжело дыша, они не могли оторваться друг от друга.

- Дим... Димчик мой! - Женька жадно ловил его губы, но вдруг вырвался из его объятий. - Ты просто пьян! - Он ополоснул под краном лицо, потом, не глядя на Дима, сказал:

- Идем.

В гостиной все уже вышли из-за стола. Трое молодых людей, нанятых на этот вечер Грифом, двигались как тени, меняя приборы. Музыка звучала громче. Эс и Платон танцевали. Нарочито небрежными движениями они словно разминались перед длительным марафоном. Остальные стояли рядом, развлекаясь беседой. Некоторые, расслабившись после обильного ужина, сидели в креслах и на диване.

- Помни, что я тебе сказал. - С этими словами Женька подтолкнул Дима вперед и исчез.

К Диму подошел Тони. Он снова был тем красавцем, похожим на итальянца, каким Дим увидел его впервые.

- Как хорошо. Мне кажется, я мечтал об этом всю жизнь. Все такие красивые и свободные. Я впервые вижу столько красивых мужчин, объединенных не производством, не казармой и не больницей, а любовью. Хочется, чтобы так было всегда. Тебе кажется, что я сентиментальный?

Дим улыбнулся:

- Нет. Наверно, здесь каждый думает об этом.

- И ты?

Дим секунду медлил с ответом.

- Я? Да, пожалуй.

Тони смотрел Диму в глаза, но Диму показалось, что он оглядывает его всего. В его взгляде появилось особое томление, которое обычно предшествует любовной игре.

- Сколько тебе лет? - Казалось, вопрос у Тони сорвался с языка случайно.

Дим, улыбаясь, отвел взгляд:

- Странный вопрос, я пока об этом не задумывался.

Тони смущенно тряхнул головой:

- Извини, мне показалось, я только подумал об этом. Ты выглядишь очень юным. Самым юным из нас. Но в тебе есть что-то такое, как будто ты старше самого старшего из нас. Ты не обиделся?

Дим принужденно засмеялся:

- Нет. Мне даже приятно. Меньше всего мне хотелось бы быть банально молодым. А неопределенность не может быть банальной.

Тони стал серьезным.

- Нет, ты не банальный, но ты... То, что я скажу, покажется тебе странным. Здесь многие считают меня странным. Это от того, что они не видят то, что вижу я. Но не все из того, что я вижу, мне нравится. Мне не нравится то, что ты делаешь. Разве твоя неподвижность - это жизнь? А бледность - это и есть краски твоей юности? Ты холоден, но разве так любят? Мне это очень не нравится.

Тони взял Дима за руку, но тот непроизвольно отдернул ее. Потом, спохватившись, засмеялся уже искренне:

- Знаешь, возможно мне самому не нравится то, что я делаю. Но за меня этого не сделает никто. Ведь каждый может рассчитывать только на себя.

- Мальчики, я за вами уже пять минут наблюдаю. - Рядом появился Кома. Добродушно улыбаясь, он обнял обоих за плечи. - Вы все говорите, говорите, словно в жизни вам больше ничего не осталось. Вот я, едва подошел к вам, а уже глажу ваши попки.

Дим и Тони засмеялись. Тони - игриво. Дим - вежливо.

- Стоит оставить и остальным. - Дим отстранился от Комы и отошел.

Вечер заметно набирал обороты. Постоянно наполнялись бокалы. Чем дальше, тем смелее были тосты. Флиртовали напропалую, говорили друг другу комплименты, которым позавидовали бы кинозвезды. Нарастал азарт саморазвлечения. И о том, что все происходящее не всерьез, уже никто не думал. Все стало реальнее, чем сама жизнь. Все самое главное в жизни происходило только сейчас. Каждый знал, что в этот вечер возможно все, но каждый был уверен, что возможно только хорошее. В гостиной не смолкало оживленное разноголосье. Создавалось впечатление, что все говорят одновременно. Этот гул утопал в потоках музыки, и каждый танцевал так, как только был способен. Стало еще жарче, и многие избавлялись от лишней одежды.

Вдруг в центре танцующих появился Эс. Он был в женском платье из тончайшего шелка. На высоких каблуках он казался невероятно стройным. Лицо под гримом трудно было узнать. На голове - пышный парик. Подняв руки над головой и захлопав в ладоши, он воскликнул:

- Все внимание сюда! Смертельный номер! Маэстро, музыку!

Музыка уже звучала. Верхний свет погас. Гостиную освещали только четыре угловых светильника. Все расступились, образовав небольшую площадку, в центре которой красовался Эс. Он танцевал. Казалось, темперамент, с которым он еще недавно демонстрировал в круге свои сексуальные способности, утроился. И реакция зрителей была соответствующей. Все хлопали в ладоши, подбадривали криками, свистели и визжали от восторга.

В мелодии наступило соло ударника. Эс остановился, обвел всех помутившимся от экстаза взглядом и прохрипел:

- Вы запомните это на всю жизнь! И меня вы уже не забудете никогда!

И с новой лавиной музыки он рвал на себе платье и разбрасывал легкие лоскуты направо и налево. Он продолжал танцевать уже почти голый. Только на ягодицах и на груди были прикреплены маленькие зеркальца, а в паху переливались зеркальные шарики. Лучи света метались по зрителям. Время от времени Эс наводил задом зайчик кому-нибудь в лицо, чем вызывал рев восторга. Музыка смолкла. Свет погас. Эс убежал переодеваться.

Овации уже стихли, но свет не зажигался. Все были ослеплены и ничего не видели вокруг.

- Свет будет через минуту, а до этого я предлагаю каждому побыть наедине с собой.

Когда зажегся свет, Дим вышел из гостиной. В дверях спальни он чуть не столкнулся с Эсом. Тот уже оделся и торопился в ванную смыть грим. Увидев Дима, Эс окинул его торжествующим взглядом:

- Ты ничего не хочешь мне сказать? Тебе понравился мой номер? Еще увидишь, они все будут у моих ног.

- Да, это было здорово.

Эс снисходительно чмокнул Дима в щеку.

- Ты очарователен. - Он засмеялся и счастливый побежал прочь.

В спальне Дим подошел к зеркалу. Он пристально всматривался в свое отражение, как будто видел его впервые. Потом задумчиво произнес:

- Неужели меня невозможно узнать?

Только сейчас Дим увидел сидящего за его спиной Сову. Тот, наблюдая за ним, равнодушно сказал:

- Странно, что ты заметил меня. Эсмеральда столько времени здесь вертелся... Никому ни до кого нет дела.

Дим опустился на пуфик и не знал, что ответить. Вид у Совы был отрешенным.

- Все как всегда. Каждый раз одинаково весело. Но ведь каждый раз кто-то уходит. И я веселился, пока Ганс был рядом. Все объяснимо. Пока не коснется самого. Мой тебе совет: избегай любого сближения в круге, будь всегда один.

В спальню вошли Лиза и Динго. Как и все, они были пьяны. Но и покачиваясь, Динго сохранял важный вид. Как только за ними закрылась дверь, он фыркнул:

- Столько выпить и никому не плюнуть в рожу. Вот это воспитание!

Лиза закатил глаза:

- Спиртное во мне уже булькает. Но что же делать? Каждый хочет выпить с Лизой. Сама виновата, нельзя быть такой безотказной.

Взглянув на Сову, Лиза крепко зажмурился и постарался принять трезвый вид. На несколько секунд ему это удалось.

- Мне очень жаль, что Ганса нет с нами. Поверь, это не пьяные сопли. Я сегодня вдруг поняла, что скоро и наш черед. Мы задержались на этом празднике. - Лиза мрачно оскалился. - Вы думаете, я переживаю, что досталась Платону? Какая разница.

Динго обнял его за талию и повторил:

- Какая разница. Все они одинаковы. Да! - Он посмотрел на Дима и захохотал. Потом подошел к нему и, не удержав равновесия, повалился на кровать. Но при этом принял позу возлежащего натурщика. - Голубка, ты напрасно отказался от Грифа. Я так и не смогла простить его. Я бы даже не ревновала. Сначала было немного обидно. Я ведь думала, что мы с Грифом... какая разница! Но я рада, что ты послушался меня. Вот тебе моя рука.

Но руку подать он не успел. В спальню заглянул Эс. Увидев Динго и Лизу, он сразу вошел.

- Это кошмар какой-то. Мне проходу не дают. С ума совсем посходили! Того и гляди, передерутся. Как трудно быть "звездой"!

Динго поднялся с кровати. Сова подошел к двери. Все это время он безучастно наблюдал за происходящим. Прежде чем выйти, он постоял в глубокой задумчивости. Но когда дверь за ним закрылась, послышался его беззаботный смех. Эс передернул плечами:

- Артист, господи боже мой.

Он подошел к зеркалу, где уже стоял Динго.

- Ужас, на кого я похож! Не надо было смывать грим.

- С гримом было лучше, - участливо отозвался Лиза.

Динго ленивыми движениями приводил себя в порядок. Эс состроил виноватую гримасу.

- Динго, ты не сердишься на меня за Грифа?

Динго искоса взглянул на его отражение.

- Нет. Я рада, что он выбрал именно тебя.

- Правда?! А я все места себе не нахожу. Мне кажется, что ты ревнуешь. Ну скажи, что я ошибаюсь. Ты ни капельки не ревнуешь?

Динго вскинул правую бровь и не ответил. Глаза Эса мечтательно затуманились:

- Гриф такая душка. Я от него без ума. Я чувствую, что он по-настоящему влюблен. Я это вижу. Иногда он специально делает так, чтобы позлить меня. - Эс мельком взглянул на Дима. - Но я ему все прощаю. Он бесподобен. Глаз с меня не сводит. Я умираю, скорее бы ночь. Мы просто сгораем от страсти! Он меня сейчас поцеловал. Ты себе представить не можешь, как он изумительно меня поцеловал. У него такие губы, такой язык...

- Эсмеральда, - Лиза произнес это так, словно называл средство от клопов, - ты невозможно растрепался. - Сделав паузу, он добавил: - Причешись.

- Ой, и правда! - Эс начал торопливо причесываться. - Лиза, Динго, я вас просто обожаю. Мы будем лучшими подругами. Я ведь только с виду такой неприступный, а на самом деле я очень простой.

В приливе чувств Эс обнял Динго. Динго снял со своих плеч его руки так, как снимал бы прилипшую соринку.

- Я понимаю, когда простой. Но не до такой же степени. - И он направился к выходу.

Лиза смерил Эса скептическим взглядом:

- С зеркалами на заднице у тебя получается лучше.

Он вышел следом за Динго. Эс швырнул расческу.

- Дешевки! Ну погодите, я с вами рассчитаюсь! - Тут он вспомнил о Диме. - Воображают из себя. Еще надо выяснить, кто тебя тогда краской облил. Мы им устроим.

Дим молча вышел из спальни.

В гостиной все рассаживались вокруг Лизы. Он настраивал гитару. Когда было все готово, к нему подошел Динго. Они поцеловались, и Динго устроился на подлокотнике кресла Лизы. Зажгли свечи, погасили верхний свет. Дим стоял, прислонившись к косяку двери. Лиза с легкой иронией пел о любви, которая не требует обязательств, но не имеет и будущего. Ему подпевал Динго. Динго не был так артистичен, как Лиза, но его бархатный голос придавал песне волнующую грусть. От этой эффектной пары невозможно было отвести взгляд. Под конец песни уже многие подпевали:

"От оков освобожден,

Но не чувствую и воли.

Если б не был "голубым",

Не ценил бы этой доли".

Кома не сводил с Дима задумчивого взгляда. Потом что-то сказал сидевшему рядом Тони. Тот вскоре вышел из комнаты. Кома подсел к Грифу. И хотя он уже не смотрел на Дима, тот чувствовал, что речь идет о нем. Дим искал взглядом Женьку. Еще недавно он был здесь.

- Голубка, я смотрю, тебе совсем не весело? - Рядом стоял Гриф.

- Нет, нет, все очень хорошо. Все как будто стали ближе.

Гриф окинул взглядом присутствующих:

- Именно "как будто". Ты не кажешься таким простодушным, чтобы поверить в это. Что за игру ты ведешь, мальчик? - Гриф грустно посмотрел на Дима, но ответа кажется не ждал. Потом снова, уже беспечно, окинул взглядом присутствующих. - Хотя, действительно, все выглядят довольно веселыми. Торопимся... Пойдем со мной.

Когда Гриф подвел Дима к двери ванной, Дим невольно остановился. Гриф ободряюще сжал его плечо.

- Не бойся. Ты же знаешь, что здесь тебя никто не тронет, если ты сам этого не захочешь.

Он открыл дверь. Дим увидел Кому и Тони. Дим остановился у порога. За спиной щелкнула задвижка. Кома, сделав вид, что не заметил вошедших, продолжал гладить по щеке Тони. Тот взглянул на Дима и покраснел. Дим вопросительно посмотрел на Грифа. Гриф кивком головы дал понять, что все в порядке.

- А-а, Гриф, дружище! - воскликнул, вдруг заметивший их, Кома. - Ты только посмотри, кого он привел! Молодец! Голубка, взгляни, разве это не чудо? Разве он не достоин восхищения?!

Кома резким движением повернул лицо Тони к Диму. Взгляд у Тони был растерянный. Похоже, он, как и Дим, не готов был к этой сцене. Между тем Кома продолжал с притворной восторженностью:

- Посмотри, какие у него волосы, они выглядят даже роскошнее, чем твои. - С этими словами Кома захватил в кулак безукоризненно уложенные в прическу волосы Тони и стал мять их, словно проверяя на прочность.

Тони, ожидая боли, невольно зажмурился, приоткрыв рот.

- А эти губы! Они как будто все время о чем-то молят, чего-то ждут. - Неожиданно Кома густо сплюнул ему в рот и тут же зажал его ладонью. - Проглоти, радость моя. Согласись, это не хуже спермы.

Тони еще сильнее зажмурил глаза и сглотнул. Потом он бросил на Дима беспокойный взгляд. Собираясь вмешаться, Дим шагнул к Коме, но Гриф поймал его за локоть и, склонившись к самому уху, прошептал:

- Не думай что это нравится только Коме. Не ставь Тони в неловкое положение.

Дим удивленно взглянул на Тони. Было заметно, что тот чувствует себя неловко, но ни страха, ни желания вырваться он не выражал. Когда Тони снова посмотрел на Дима, лицо Дима было уже спокойно. Тони тоже немного расслабился. Но Дим только тщательно скрывал внутреннее напряжение и готов был в любую минуту вступиться за товарища.

- Гриф, ты не видел его соски. Он как будто всю жизнь кормил грудью.

С этими словами Кома, расстегнув две верхние пуговицы рубашки Тони, обнажил его правую грудь. Сосок действительно был очень крупным и ярким. Не сводя хмелеющего взгляда с Дима, Кома высунул широко распластанный язык и стал медленно лизать сосок. Волнение Дима росло, но он, к своему стыду, обнаружил, что это уже не страх за товарища, а просыпающееся желание. Дим шагнул к двери, но Гриф преградил ему дорогу.

- Ты уже почувствовал это? - Гриф привлек его к себе, но Дим поспешно отстранился, напуганный своим неожиданным желанием. Гриф горячо шепнул ему на ухо: - Стоит ли сопротивляться тому, чего хочешь? - И он коснулся языком мочки уха.

- Гриф, да оставь ты его. Иди лучше к нам, попробуй. Я едва сдерживаюсь чтобы не откусить это.

Гриф подошел к Тони, расстегнул еще одну пуговицу рубашки, оголил левую грудь и припал к соску долгим поцелуем. Дим понимал, что у него есть возможность уйти, но он завороженно следил, как Гриф и Кома снимают с Тони одежду. Гриф вернулся к Диму.

- Поцелуй меня, - сказал он вкрадчиво и в то же время властно. - Я хочу этого. И ты хочешь.

Дим, стиснув зубы, исподлобья посмотрел на Грифа и отрицательно покачал головой. Гриф встал за ним и, широко расставив ноги, прижал к себе.

- Тогда стой спокойно и не мешай им, - прошептал он и поцеловал Дима в шею.

- Я хочу уйти, - тихо отозвался Дим, но при этом не пошевелился.

А Кома уже расстегивал на Тони брюки.

- Я еще не видел его зад... - Он ухмыльнулся, поглаживая обнажившиеся ягодицы. - Здесь тоже все в порядке.

Дим вырвался из объятий Грифа и только тут заметил, что рубашка на нем уже расстегнута. Он стал лихорадочно застегивать ее. Гриф усмехнулся:

- Голубка, ты собираешься в таком виде выйти отсюда? Смотри, у тебя же брюки вот-вот лопнут. Сначала укроти свой пыл. Хочешь, я тебе помогу? - И он потянулся к молнии на брюках Дима.

Дим отскочил в угол и, отвернувшись к стене, закрыл глаза. Он оглянулся, когда услышал как охнул Тони. Кома был по-прежнему одет, но они уже были соединены плотью, и теперь он застегивал ремень, который опоясывал их обоих по талии.

- Тебе не жмет, радость моя?

Тони молча мотнул головой.

- Ну, тогда начинай удовлетворять меня, моя очаровательная насадка.

С этими словами Кома с силой вонзил свои пальцы в подмышки Тони. Тот от неожиданности вскрикнул и дернулся вперед.

- Заткнись, поганец, и работай!

Казалось, Кома пытается разорвать Тони на части. Он щипал его, хлестал ладонями по бедрам, кусал шею и плечи. Тони бился и извивался, словно готов был выскочить из собственной кожи. Но они были крепко перетянуты ремнем. Тони хватал первое, что попадалось под руку: мыльницу, щетку, флаконы и пытался ударить Кому. Но тот уворачивался и с еще большей яростью набрасывался на свою жертву. Они походили на четвероногое, четверорукое существо, бьющееся в агонии и стремящееся разорвать самое себя. Тони не издавал ни звука.

Выйдя из оцепенения, Дим бросился к ним и хотел расстегнуть ремень. Кома повернул к нему искаженное экстазом лицо. Глаза его налились кровью, нижняя губа сильно распухла и отвисла, возле нее скопилась слюна. Молниеносным движением Кома схватил Дима за уши и, больно сдавив их, притянул его лицо к своим губам. Он жадно впился в его губы, словно хотел всосать его целиком. Втроем они повалились на пол. Тони попытался найти застежку ремня, но Кома, отпустив Дима, больно ударил его по рукам. Дим быстро отполз от них и, обернувшись к Грифу, крикнул:

- Если ты его не остановишь, я позову на помощь!

Гриф, похоже, сам был ошеломлен не меньше Дима. Он схватил душевой шланг и, пустив струю холодной воды, направил ее Коме в лицо. Тот пронзительно завизжал и забился в судорогах. Потом обессиленный распластался на полу и прохрипел:

- О, Гриф, как хорошо, как вовремя. Если бы ты знал, сколько добра я выложил сейчас в этого ублюдка!

На нем, поджав к груди колени и вздрагивая всем телом, всхлипывал Тони. Трясущимися руками Дим с трудом расстегнул ремень. Гриф склонился к Коме и тряс его за грудки:

- Кома, ты совсем спятил! Тебе лечиться надо! Ты же можешь убить, ты понимаешь это?!

Кома медленно приходил в себя. Он беспокойно искал глазами Дима и, наконец, встретившись с ним взглядом, простонал:

- Из-за тебя... из-за тебя...

Неожиданно в глазах Комы отразилась боль и мольба. Гриф оглянулся на Дима. Тот, помогая Тони встать на ноги, посмотрел на Кому с отвращением. Когда Дим повел Тони из ванной, тот вдруг остановился и, оглянувшись на Кому, сказал:

- Голубка, ты иди. Я сейчас. Только помогу ему.

Дим опешил. Он еще пытался увести Тони, но тот повернул назад, виновато взглянул на Дима и тихо сказал:

- Ему очень плохо.

Дим так и стоял, не в силах сдвинуться с места, наблюдая, как Тони взял полотенце и медленно вытирал промокшего Кому. Гриф подошел к Диму.

- Не пытайся это понять. Прости, я не рассчитывал, что это будет так...

- А на что ты рассчитывал?! - Дим бросился прочь.

Выскочив за дверь, он столкнулся с Лизой.

- Голубка... - Лиза испуганно отступил. Из ванной вышел Гриф. - Гриф?! Вот это да. - Лиза как-то странно посмотрел на Дима, слегка скривив губы. - Голубка, ты словно последний день живешь. Я почти разочарована.

Из полумрака прихожей к ним шагнул Динго. Он долгим взглядом отправил Грифу немой упрек, потом посмотрел на Дима, и лицо его стало непроницаемым. Он подошел к Диму почти вплотную. За спиной послышался взволнованный голос Лизы:

- Дорогая, прошу. Тебя отправят в расход.

Приблизив свое лицо, ставшее похожим на маску, к лицу Дима, Динго внимательно разглядывал его, словно пытаясь рассмотреть на его коже поры.

- Вот ты какой.

Лицо Дима тоже было бесстрастным. Он смотрел мимо Динго, стараясь не обращать внимания на то, что его дыхание уже чувствовалось на щеке. Вдруг губы коснулись щеки. Дим не пошевелился. Динго поцеловал его подбородок, другую щеку и приблизился к губам. Чтобы не выдать замешательства, Дим закрыл глаза и тут же получил сильный удар по губам. Он открыл глаза и увидел занесенную для нового удара руку Динго. Гриф и Лиза бросились к ним. Гриф схватил Динго за руку.

- Что ты делаешь?!

Удивительно спокойно Динго ответил:

- Хочу разбить эту похоть, разве не видишь? Почему же ты не остановил меня, когда я целовала его? Всего должно быть поровну. Да только за один свой поцелуй я имею право сломать эту погремушку! - Лицо Динго исказилось гневом - И ты еще смеешь меня останавливать! Давно ли ты говорил, что мы будем всегда вместе, говорил, что любишь! Пусти, я еще не закончила!

Тем временем Лиза оттащил Дима в сторону.

- Голубка, ведь ты никому не расскажешь об этом? Дина нарушила правила, но ведь и ты немножко виноват, согласись. Я-то знаю, что ее не так просто вывести из себя. Ведь ты не скажешь? - Широко раскрыв глаза, Лиза следил за лицом Дима, словно пытаясь в полумраке увидеть на нем ответ. Одной рукой он крепко держал Дима за локоть, а другой торопливо гладил его плечо. - Голубка, ты добрый, я знаю. Поверь, и Динго... Ну сделай это для меня.

А Динго уже хохотал:

- Лиза, не унижайся, эта шлюха не стоит того. Я не боюсь расхода. Мне теперь все равно. Я даже рада!

Дим двинулся к Динго. С лица его не сходило нечто напоминающее улыбку. Глядя на Динго исподлобья, он сказал:

- Я не виноват. - Несколько секунд он словно размышлял над чем-то, потом, уже увереннее продолжал: - Но ты прав, всего должно быть поровну. - С этими словами он наотмашь ударил Динго по щеке. - Только поцелую я тебя как-нибудь в другой раз.

- Слава Богу! - прошептал Лиза.

- Что здесь происходит? Вы что, деретесь? - Никто не заметил как в прихожей появился Эс. - Надеюсь, не из-за меня?

Гриф поспешно подошел к нему:

- Нет, нет, тебе показалось, никто не дерется. Иди к гостям, на правах хозяина развлеки их. Мы сейчас присоединимся к вам.

Слова Грифа понравились Эсу. Уходя, он озабоченно причитал:

- Ну хорошо, если тебе не нужна моя помощь... Беда с гостями: только напьются, глаз да глаз за ними нужен. Не задерживайся, дорогой.

Благодаря полумраку в прихожей Эс не заметил гримасу Грифа, словно испытавшего приступ зубной боли.

Двери в ванную распахнулись, и в прихожую, обнявшись, вышли Кома и Тони. Динго, ничего не понимая, проводил их недоуменным взглядом. Снова послышался шепот Лизы:

- Да сколько их там? Кажется, я еще не все на свете перевидала.

Дим, до сих пор стоявший с поникшей головой, вышел из прихожей, машинально вытирая ладони о брюки. Ему казалось, что холодные струйки испарины стекали по горячему телу вниз, оставляя с каждым шагом мокрый след на ставшем вдруг зыбким полу. Вокруг все улыбались, но Дим был уверен - они видят все, но притворяются, что им все равно, скрывая отвращение. Дим вышел в другую комнату. Там его поймал Женька. Дим испуганно вырвался и спрятал руки за спину.

- Дим, что с тобой?

- Женя, я больше не могу, мне надо уйти. Нет, это невозможно, они там, у двери.

Дим направился к окну, но Женька преградил ему дорогу.

- Дим, что случилось? Ты лучше говори. Да что ты меня пугаешь?!

- Женя, я сейчас уйду. Я очень тихо...

- Дим, у тебя истерика. Еще одно слово, и я влеплю тебе пощечину. Так надо.

Что-то вспомнив, Дим вздрогнул:

- Нет, не надо!

- Подожди, я сейчас. - Женька бросился было в гостиную, но тут же вернулся. - Нет, тебя нельзя оставлять ни на минуту. Ты что, рехнулся? - Женька не выдержал и заорал:

- Седьмой этаж! Уйдет он! Псих!

- Женя, я его ударил.

- Ты? Ударил? Кого?

- Динго, - еле вымолвил Дим.

Женька сначала озадаченно смотрел на Дима, потом усмехнулся:

- Жаль, меня там не было, я бы ему добавил. А что ты так расстроился? Ударил - значит есть за что. Постой, а кто-нибудь видел?

- Лиза, Гриф и Эсмеральда.

Женька задумался.

- Да-а, неудачная компания для мордобоя. А что все-таки случилось?

Дим постепенно приходил в себя. Он напряженно вспоминал, пытаясь понять главную причину.

- Женя, со мной что-то происходит. Я бы никогда не посмел... Но там я ничего не мог с собой поделать. Мне как будто приказали. Нет, если бы приказали, я бы не сделал этого. Мне захотелось... Они делали, что хотели, и я вдруг почувствовал, что мне тоже можно... Это было только миг. Что мне теперь делать?

- Слушай, Достоевский, брось ты эти интеллигентские заморочки, скажи лучше, за что ты Динго по морде съездил? Это важнее. Тебя Шеф теперь может мигом в расход вышвырнуть. Он будет рад случаю.

- Все случилось так неожиданно. Сначала Динго поцеловал меня. Потом ударил.

Женька всплеснул руками:

- На чердаке каникулы. Опять я самое интересное пропустил! Дим, но я не понимаю, о чем ты руки заламываешь? Он же тебя первый ударил. Значит, Гриф с Лизой молчать будут. Да Динго сам рад, что ты ему ответил.

Но Дим плохо слушал его.

- Ты не понимаешь, я должен попросить у него прощения, я виноват перед ним. Как мне плохо!

Женька внимательно оглядел его, покачал головой:

- Да, да, слыхали: "Влепили по одной щеке, подставь другую". Дим, но так жить нельзя. Знаешь сколько желающих сразу найдется. Пожалуй, вам с Папой сейчас лучше уйти.

Дим с надеждой посмотрел на него:

- А можно?

- Сейчас нужно.

В комнату быстро вошел Лиза.

- Голубка, тебе очень повезет, если ты успеешь исчезнуть. Эта дура - Эсмеральда - вытащила из Динго, что ты только что трахался с Грифом. И теперь бьется в истерике и вопит, что ты избил Динго.

Женька удивленно воззрился на Дима. Тот, удивленный не меньше, только и мог сказать:

- Но это неправда.

Лиза с сомнением посмотрел на него:

- Ну, не знаю, что у вас там с Грифом было, но Эсмеральда видел, как ты Динго ударил. Боюсь, из этого ничего хорошего не получится.

Женька шагнул к Лизе:

- Но ты-то видел, что Динго ударил первым. И ты это подтвердишь.

Лиза смерил Женьку взглядом:

- Если ты думаешь, что я вот так запросто отправлю свою лучшую подругу в расход, то ошибаешься. Скажу больше, Гриф тоже этого не сделает.

В комнату вошел Шеф. Он смотрел на Дима и, казалось, выбирал из напирающего потока слов те главные, которые могли бы сейчас поставить на место этого зарвавшегося мальчишку. Но он только сказал:

- Идем.

И этого было достаточно, чтобы почувствовать, что ничего хорошего ожидать нельзя.

В гостиной Эс срывающимся от волнения голосом снова и снова рассказывал, как Дим ударил Динго. Его захлестывали эмоции. Он повторял рассказ в разных вариантах, каждый раз считая, что дегтя слишком мало. Наконец, Кома не выдержал:

- Ну хватит брызгать слюной! Дайте же валерьянки этому борцу за справедливость.

Эс уже терял над собой контроль:

- Я знаю, почему ты защищаешь Голубку. Потому что вы его вместе трахали!

В разговор вмешался Платон:

- Постойте, я ничего не понимаю. Мы только что услышали, что Голубка ударил Динго. Но кто кого... То есть я хотел спросить, что еще и акт был?

Кома умиленно растянул губы:

- Вот именно - акт. О чем и составим акт. О том, что я своего мальчика трахал, а Голубку никто и пальцем не тронул. А этот... продажный гомосексуалист, который вдруг решил называть меня на ты... Ну, подожди до следующего круга. Я тебя еще поимею.

Шеф обратился к Коме:

- Я не допущу подобных оскорблений в круге.

Кома закатил глаза:

- Я выбирал самое лучшее из того, чего достоин этот...

- Хватит! - Шеф терял терпение. - Где Папа? Он должен знать, что за недопустимые в круге разборки Голубка уйдет в расход.

Женька, до сих пор державший Дима за руку, подлетел к Динго.

- Что же ты молчишь и не скажешь, как дело было? Если у тебя осталась хоть капля совести.

Динго ни на миг не утратил царственного спокойствия. Только взгляд его, брошенный на Женьку, стал насмешливым.

- Что бы я сейчас ни сказала, мне все равно никто не поверит. Там были свидетели кроме Эсмеральды.

Шеф оглядел присутствующих.

- Кто?

Все молчали.

- Кто? - повторил он.

- Возможно, речь идет обо мне, - отозвался Гриф. - Но вряд ли я что-то добавлю по существу. Было темно.

Шеф настаивал:

- Но Эсмеральда увидел, как Голубка ударил Динго.

Гриф смотрел на Динго. Тот переменился в лице. Казалось, он забыл обо всех присутствующих и напряженно ждал приговора. В глазах его все больше росло удивление, словно он уже слышал ответ, который еще не прозвучал. В этот миг их объединяла долгая связь, и невозможно было представить что-нибудь сильнее ее.

Гриф перевел взгляд на Дима. Тот не ждал и не молил. Он отрешенно смотрел перед собой. В обступившей толпе он казался особенно беззащитным и одиноким. Взгляды их на миг встретились. Дим опустил глаза. Гриф задумчиво посмотрел на Эса.

- Я уверен, мальчику все показалось. Вы же видите, он не в себе.

Эса только что с трудом усадили в кресло, но услышав последние слова, он снова вскочил на ноги.

- Я не сумасшедший и не слепой! За что вы меня все время унижаете? Что плохого я вам сделал? - На глазах его выступили слезы. - За что вы меня ненавидите? За что?! - Эс упал в кресло и то ли сдерживал, то ли никак не мог разразиться рыданиями. - Он ударил Динго! Он думает, что ему все позволено. Он подлый! Подлый!

Лиза подошел к Эсу. Пытаясь успокоить его, погладил по плечу и мягко вполголоса сказал:

- Только не сейчас, прошу. Тебе никто не желает зла, но ведь и ты его никому не желаешь.

Эс поднял на Лизу заплаканные глаза:

- Лиза, ты один меня понимаешь, скажи им... Ведь ты был там, ты видел...

Лицо Лизы стало холодным, он отошел в сторону.

- Лиза, Гриф, вы должны открыть нам, что же произошло между Голубкой и Динго? Кого из них следует отправить в расход? - Шеф смотрел на Дима. - Честно говоря, поверить, что Динго дошел до рукоприкладства, трудно. А вот Голубка все время удивляет нас своими способностями.

- И именно потому его так трудно простить? - как бы между прочим бросил Гера.

Босс поддержал его:

- На мой взгляд, мы слишком много времени уделяем Голубке. Вы не заметили, каждая наша встреча стала завершаться разговором о нем. О вкусах не спорят. Возможно, он и заслуживает столь пристального внимания. Но лично я устал от этих затянувшихся выяснений. Может быть вы решите все это в наше отсутствие?

Но Шеф, похоже, не собирался так просто отступать:

- Вы правы, мы слишком много времени тратим на этого мальчика. И чтобы разом покончить с этим, я спрашиваю его самого: ты ударил Динго?

Дим опустил голову.

- Да.

Шеф торжественно поклонился присутствующим.

- Это все, что нужно было выяснить. Мне остается поблагодарить вас за терпение.

Вдруг в воцарившейся тишине послышался сдавленный стон, а затем горячий шепот:

- Не надо, не делайте этого. - Тони заговорил громче дрожащим от волнения голосом: - Как можно пользоваться тем, что он беззащитен? Разве можно бить спящего? Не будите его, он сам проснется. Чем вы можете доказать свое право? Разве кто-нибудь из вас стоял на коленях у его постели, боясь не услышать его дыхания? Разве кто-нибудь из вас утешал его, когда вздрагивали его пальцы, и тело деревенело от напряжения? Разве кто-нибудь из вас плакал, когда слезы текли из-под его закрытых век? - Безумный, невидящий взгляд Тони блуждал по лицам. Он то и дело поднимал указательный палец вверх, словно предостерегал. - Не трогайте его, ради своих светлых снов не трогайте.

Все беспокойно переглядывались. Шеф зло прошипел стоявшему рядом Женьке:

- Это еще что такое? Ты нарочно все это подстроил? Только сумасшедших мне не хватало. - Он быстро оглядел присутствующих. - Все это трогательно и очень талантливо. Он у нас настоящий артист. Тони, не напомнишь автора? А наша история завершена. Голубка не отрицает свою вину. Ведь так?

Дим сначала не обратил внимания на вопрос Шефа. Пораженный, он смотрел на Тони. Тот, увидев его взгляд, словно наткнулся на препятствие. Потом, смущенно улыбнувшись, покачал головой:

- Нет, это не я. - Оглянувшись по сторонам, он еще больше смутился. - Я хотел сказать, что это не мои слова. И автора я тоже не помню.

Шеф нетерпеливо отмахнулся:

- Не об этом речь. Голубка, ты не отрицаешь свою вину?

Кома подошел к Диму.

- Я знаю, первым бы ты этого не сделал.

Дим обвел горящим взглядом Грифа, Лизу, Динго, и глаза его потухли.

- Я виноват.

Лицо Комы стало жестким и, понизив голос, он произнес:

- Легко же ты сдаешься. А как же быть тем, кто тебя ждет?

Судорога пробежала по лицу Дима. Только сейчас он заметил, что Папы в гостиной нет. Дим прижал руки к груди:

- Я прошу вас, только не сейчас. Прошу вас, подождите только до утра, только одну ночь.

- Хоть до утра, хоть до вечера. Уже поздно. Нам пора.

Босс поднялся с кресла и подал руку Гере. Все сразу оживились и стали собираться. Скорее из желания оставить последнее слово за собой, чем продолжить выяснения, Шеф сказал:

- Ну что ж, картина ясна. Утром мы только поставим последнюю точку.

Женька подошел к Шефу:

- Подозрительно, что ты не торопился поставить точку когда Голубку облили краской. Но я все равно узнаю, кто это сделал. Узнаю очень скоро.

Шеф скосил на него глаза:

- Ты не понимаешь, что дело может развалиться по глупости из-за этого самозванца. - Теперь Шеф повернулся к нему и, желая подчеркнуть важность сказанного, смотрел ему прямо в глаза. - Так вот, советую тебе подумать о том, что Голубка сегодня есть, а завтра его уже не будет. А ты...

- Женя, помоги! - послышался голос Дима.

Женька бросился в столовую. Папа сидел на табурете у окна, уткнувшись лицом в подоконник. Дим пытался приподнять его, но тело Папы потеряло равновесие и повалилось на сторону. Женька помог удержать его.

- Что с ним?

Один из молодых людей, управлявшихся с грязной посудой, оглянулся:

- Он давно здесь сидит. Все в окно смотрел, а потом уснул. Наверно выпил много.

- Женя, ему плохо.

Лицо Папы было мертвенно бледным. Молодой человек подал полотенце. Дим прикладывал его ко лбу и вискам Папы, но тот в себя не приходил. Женька обратился к обслуге:

- Мужики, помогите отнести его в постель.

Когда Папу проносили через гостиную, кто-то понимающе ухмыльнулся, кто-то покачал головой. Только Гриф забеспокоился:

- Что с ним?

Дим умоляюще посмотрел на него:

- Ему плохо, нужен врач.

Рядом появился Кома:

- Это ему-то плохо? Тогда что мне делать? А если нужен врач, у нас есть Платон. Правда, он стоматолог, но может быть у Папы заболели зубы?

Гриф одернул его:

- Замолчи. Не видишь, ему действительно плохо. Несите его в спальню.

Кома шел рядом с Димом и шептал:

- Голубка, ну что скажешь? О таком друге ты мечтал? С того и начнешь, что в первую брачную ночь судно из-под него выносить будешь. Да ему сиделка нужна, а не любовник.

Лицо Дима исказилось от боли:

- Отойди! Ненавижу! Ты ничего не знаешь!

Кома, стиснув зубы, схватил Дима за плечо:

- Нет, я знаю, я вижу! Но мне станет легче, если он сейчас сдохнет. Он встал между нами. Если бы не он...

Диму тяжело было нести Папу, но еще тяжелее было от нахлынувшей ненависти. Он задыхался. И вдруг в порыве ярости укусил Кому за руку. Тот от неожиданности вскрикнул и тут же бросился на Дима, запрокинул ему голову и впился в губы. Женька, державший Папу за ноги, закричал:

- Уберите этого сумасшедшего!

Дим изо всех сил старался удержать тело Папы, но оно уже сползало на пол. Кома выпустил Дима из рук и, захохотав, пошел прочь. Папу вовремя подхватили и уложили в постель.

Гриф обратился к Шефу:

- Голубке придется остаться на ночь здесь.

Шеф, похоже, не удивился:

- Тем лучше. Завтра утром я заберу его. У него впереди много работы.

Гриф, стараясь говорить как можно мягче, попытался возразить:

- Думаю, сначала стоит во всем разобраться, а еще лучше оставить все как есть. Мальчики погорячились. С кем не бывает.

Шеф лукаво посмотрел на него:

- Вам непременно хочется оставить обоих. Но все равно приходит время и надо выбирать. - И уже твердо, давая понять, что разговор на эту тему окончен, добавил: - Я никому не позволю нарушать правила круга.

Женька тронул Шефа за локоть:

- Можно я останусь здесь?

Гриф опередил Шефа:

- В этом нет необходимости. Здесь Голубка будет в полной безопасности.

Когда все ушли, Гриф вошел в гостиную. Эс спал, откинув голову на спинку кресла и широко открыв рот. Что-то между жалостью и брезгливостью почувствовал Гриф, глядя на его вспотевшее лицо, на зубы, казавшиеся в приглушенном свете светильника желтыми, на безвольно раскинувшееся в неудобной позе тело. Он шагнул к Эсу, собираясь разбудить его, но, передумав, отправился в спальню.

Вытянувшийся, со сложенными на груди руками, Папа был похож на покойника. Дим лежал рядом, обняв его и не спуская с его лица глаз. Гриф подошел к кровати.

- Не волнуйся, он скоро придет в себя. Ему надо отдохнуть.

Дим приподнялся и строго посмотрел на него.

- Кто это сделал?

Гриф нахмурился.

- Ты о чем?

Дим отвернулся, снова посмотрел на Папу.

- Я больше не оставлю его ни на минуту. Никто теперь не сможет причинить ему зла.

- Мальчик, тебе самому нужна защита. - Гриф провел по волосам Дима, сел рядом. - Я только не могу понять, почему он? Чем он привлек тебя? Возможно, он хороший человек, но очень скоро тебе этого будет мало. Ты не для него. Скажи, разве нам было плохо? Что же случилось? Помнишь, ты говорил, что любишь, что мы будем вместе. Я все время думаю о том, что я сделал не так?

Дим посмотрел на него так, словно был вдвое старше его. Грустно улыбнулся, покачал головой:

- Я говорил это для него. Нам с тобой было хорошо, но этого мало.

- А что же еще?

- Я люблю его. Я всегда любил только его.

Гриф помолчал с минуту, глядя на Папу:

- Ты знал его раньше?

- Да.

- Давно?

- Сколько себя помню.

- Как же получилось, что вы оказались в круге?

Дим вздохнул:

- Не знаю.

Гриф закрыл глаза:

- А что же тогда было между нами? Зачем это было? И зачем я только тебя встретил?

Дим снова лег и обнял Папу, уткнувшись лицом в его плечо. Гриф поднялся, собираясь уйти, но словно какая-то сила удерживала его.

- Хочешь, я останусь здесь?

- Нет, - отозвался Дим.

- Мы уйдем. Никому не открывай. Ты слышишь? Никому не открывай.

- Хорошо.

Гриф вышел. Через минуту из гостиной послышалось недовольное ворчание Эса. Еще позже хлопнула входная дверь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ


* * *

Все вышли на улицу и, не сговариваясь, остановились у подъезда, оглядывая друг друга. Лиза смеялся:

- Девочки, Эсмеральду подняли с пола? Как бы кто-нибудь об него не споткнулся. Удивительная способность путаться под ногами.

Платон взял Лизу за руку.

- Его посадили в кресло. Едем, уже поздно.

Лиза прильнул к нему:

- Платоша, мы все успеем. Дай с подружками попрощаться.

Он подбежал к Динго. Тот хмуро смотрел на окна квартиры, откуда они только что ушли. Его друг стоял рядом, иронично посматривая на окружение, и курил. Лиза кивнул в его сторону.

- Как он?

Динго безразлично пожал плечами. Лиза снова оглядел его с ног до головы.

- А по-моему, ничего. Если ремешок потуже затянуть, совсем молодец. А по утрам, наверняка, гирьку тягает. И характер, сразу видно, не манная каша. Заметь, вот он стоит с таким видом... впустую тратит время. Делово-о-ой. Нет, он не хуже Грифа, а уж моложе-то точно.

Динго бросил на Лизу мрачный взгляд:

- Лиза, я тебя никогда ни о чем не просила... Мне от него не отвертеться. Тебе с Платоном легче. Подожди здесь еще немного. Неужели Гриф там останется?

Лиза почувствовал себя неловко. Он старался не выражать сочувствия, но в то же время ему было жаль Динго.

- Конечно. Да не думай ты... там же Эс.

Динго вдруг зло засмеялся. Его друг небрежно отшвырнул сигарету, положил руку ему на плечо и, ни сказав ни слова, увел за собой.

Послышался голос Шефа:

- Никто не видел Кому? Я не помню, чтобы он вышел с нами.

Кто-то ответил ему:

- Похоже, он нас опередил. Вон машина его отъехала. Нам тоже пора.

Босс и Гера подошли к машине. Босс открыл дверцу, Гера замешкался, оглянулся.

- Странно все это.

Босс легонько, словно шутя, подтолкнул его к сиденью.

- Что тебе кажется странным?

- Такое впечатление, что Голубку для кого-то оставили.

Босс уселся рядом. Лицо его было серьезно.

- Ты не замечаешь, что последние два дня мы только о нем и говорим? Я сделал все, что ты хотел и, кажется, даже больше. Хотя, если честно, мне все это не доставляет удовольствия. Гера, мальчик мой, тебе пора отдохнуть от всего этого. Мы ведь обо всем договорились. Или нет?

Гера посмотрел на него, и Боссу показалось, что он сейчас выйдет из машины. Но Гера опустил голову и не двинулся с места.

- Да, мы обо всем договорились, - глухо откликнулся он.

Босс положил ладонь на его руку:

- Еще немного и жизнь твоя изменится. Я все устрою.


* * *

Женька стоял за деревом на другой стороне улицы и ждал, когда все разъедутся. Наконец, у подъезда осталась только машина Платона. Кажется, в ней началась возня. Женька усмехнулся:

- Добрался.

Два раза раздавались случайные гудки. Оба раза Женька вздрагивал и чертыхался. Скоро из подъезда вышел Гриф. Он нес на руках Эса. Тот, обхватив одной рукой шею Грифа, другой дирижировал своему пьяному пению. Глотнув свежего воздуха, он вдруг заорал:

- Я хочу тебя!

Гриф моментально поставил его на ноги. Вскоре они скрылись за углом. Машины, чтобы не создавать затора на маленькой улочке, расставили в разных местах. Женька озадаченно смотрел им вслед:

- Ничего не понимаю.

Тут же отъехала машина Платона. Женька посмотрел на окна. За окном спальни горел слабый свет.

- Значит, кто-то вернется.

- Женя.

Женька оглянулся.

- Валентин Семенович?! Ты как здесь?

Ночь была теплой, но Валентин Семенович стоял в плаще и в руке держал чемодан. Вид у него был как у побитой собаки. Он долго смотрел на Женьку испуганным и несчастным взглядом. Потом медленно поставил чемодан на тротуар, выпрямился, с трудом разгибая спину, шагнул к сыну и в нерешительности замер.

- Женька, что ты здесь делаешь?

- Валентин Семенович, ты приехал или уезжаешь?

Валентин Семенович отступил на шаг.

- Женя, я ушел из дома.

Словно в доказательство к сказанному, он решительно взялся за чемодан. Женька не поверил, улыбнулся:

- Значит, пошел по моим стопам? То есть, я не в том смысле, конечно...

Но Валентин Семенович не заметил иронии, в голосе послышались трагические нотки:

- Мы с мамой разводимся.

- Что-о-о?

Собственное сообщение, кажется, отняло у Валентина Семеновича последние силы. Он сел на чемодан и обреченно уставился на сына. Женька шагнул было к нему, но что-то удерживало его, словно какая-то граница была проведена между ними.

- Но может быть, это еще не окончательно? Из-за чего бы вам разводиться? Такая дружная семья. Всем на загляденье.

- Из-за тебя.

- Из-за меня? Ну уж дудки! Вы меня в свои дела не впутывайте. У вас своя жизнь, у меня - своя.

- Глупый! - Валентин Семенович горестно покачал головой и уткнулся в ладони, словно собираясь плакать.

Женька немного растерялся. Мимо проехала машина, и он тут же вспомнил, зачем он здесь, подошел к отцу:

- Слушай, мы тут посреди улицы... Так разговоры не ведутся. Зайдем хотя бы в подъезд. Я бы пригласил тебя к себе, но мне тут еще одно дело надо сделать.

Валентин Семенович рассеянно пробормотал:

- Дело? Здесь? Сейчас?

- Успокойся, я не чищу квартиры и не снимаюсь... Извини.

Вдруг, что-то вспомнив, Валентин Семенович остановился.

- Ты сказал, мы можем пойти к тебе? У тебя что, есть комната?

Женька засмеялся:

- Да нет, я здесь неподалеку сплю в собачьей конуре, совсем близко, в подворотне за углом. Ну что ты так смотришь? Шуток не понимаешь? Идем.


* * *

Дим подошел к окну. Ночь была светлой и, казалось, вот-вот над крышами поднимется солнце. Он снова лег рядом с Папой, провел пальцами по его лицу.

- Прошу тебя, проснись. У нас почти не осталось времени.

Папа не пошевелился.

- Что же они с тобой сделали? Почему они такие жестокие? Они ведь тоже любят. Как заразительна их жестокость. Я знаю, ты слышишь меня, только тело твое спит, и ты не можешь с ним справиться. Я подожду. Но и ты, пожалуйста, постарайся. Летом такие короткие ночи. Помнишь, наши летние ночи? Как было хорошо. Деревья протягивали в окно свои ветви и листья шелестели прямо в комнате. Тебе нравилось, как мерцали на стенах узоры лунного света. Ты говорил, что до утра целая жизнь, а потом целая жизнь до следующей ночи. Сколько жизней мы прожили с тобой вместе. А помнишь тот аромат? Я до сих пор не знаю, как назывались те цветы. Ты сказал, что они цветут только ночью, а я не поверил, потому что все ночью спит. А ты ответил, что этого не может быть, что невозможно спать в такие ночи. Мы вернемся, здесь нет таких ночей.

- Они есть, только надо любить.

Из темного угла к Диму шагнул Кома. Одним прыжком Дим оказался между ним и Папой. Лицо его, только смягчившееся, снова стало жестким и неподвижным.

- Голубка, не бойся. Нам надо только поговорить.

Дим отчаянно замотал головой:

- Уходи. Ты не понимаешь, как это важно. Если ты кого-нибудь когда-нибудь любил, прошу во имя той любви...

Кома подошел к нему:

- Чего ты боишься? Только я смогу тебя защитить. Пока ты со мной, никто не посмеет тебя обидеть. Ты должен понять это, почувствовать. И ты почувствуешь это, когда перестанешь думать о нем. - Кома кивнул в сторону Папы. - Обними меня, и ты узнаешь, что тебе нужен только я. Поцелуй меня, и ты поймешь, что мы предназначены друг другу. Ну почему ты не чувствуешь это так, как я?!

Кома хотел обнять Дима, но тот отпрянул от него.

- Уходи! Я никогда не буду с тобой! Неужели ты не видишь, что я не выношу даже твоего прикосновения!

Мрачная гримаса на миг исказила лицо Комы, но он сделал над собой усилие:

- Этого не может быть. Ты не можешь не любить меня, когда я тебя так люблю. Ты уже большой и должен знать, что в этом мире многое оказывается не таким, каким видится на первый взгляд. Надо узнать человека ближе, чтобы понять его. Даже если что-то не так, не торопись судить, дай ему шанс стать лучше. Сейчас, именно сейчас постарайся забыть обо всем и, глядя мне в глаза, мысленно повтори: "Только он нужен мне". И ты увидишь, как все изменится.

Дим упал на колени:

- Умоляю, уходи! Ты чужой! Ты лишний!

Кома тоже опустился на колени и схватил Дима за руки.

- Я не уйду. Может быть, эта ночь - последний шанс для меня. Как тебе еще объяснить?! Хочешь, после этой ночи ты никогда, слышишь, никогда не увидишь меня! И никто не будет знать, потому что... Но сейчас...

Послышался стон Папы, Дим вскочил на ноги и бросился к нему. Кома поднялся с колен, смахнув с брюк невидимую пыль и с отвращением посмотрел на Папу.

- И что ты в нем нашел? Хоть убей, не понимаю! Старая развалина. У него, наверное, и челюсти вставные. А по ночам, положив их в стакан, он будет тебя слюнявыми губами шлеп-шлеп. Что тебе в нем? А может быть, у него в штанах нечто супер? Ну-ка, я хочу убедиться. - С этими словами Кома одним движением расстегнул брюки Папы.

Дим бросился на него.

- Не смей!

Кома обхватил его и оттащил в угол.

- Да я мочиться на него буду, а он будет нудить: "Что Вы делаете? Вы не имеете права!" Тебе такой друг нужен? Оставь его! Забудь! Я с тобой, слышишь?

Вдруг Дим, как тогда, за столом, снова услышал зов, родной голос, который звучал как будто из глубины его души и отовсюду сразу. Дим вцепился в горло Комы:

- Пусти меня!

Лицо Дима исказилось в фантастически уродливую маску. Кома в ужасе отскочил от него. Дим бросился к кровати. Папа лежал с открытыми глазами. Когда он увидел Дима, голова его вдавилась в подушку, а рот застыл в немом крике. Ничего не понимая, Дим обнял его и почувствовал, как дрожит его тело.

- Что с тобой? Очнись же скорее.

Наконец, с трудом Папа выдавил из себя:

- Какой ужас!

Кома стоял в стороне и во все глаза смотрел на Дима.

- Голубка, посмотри на себя в зеркало. Он же вот-вот коньки отбросит.

Дим оглянулся на него. Кома вздрогнул. Дим бросил взгляд в зеркало и тут же закрыл лицо руками. 


* * *

Женька и Валентин Семенович поднялись на седьмой этаж. Отсюда хорошо были видны окна спальни, где сейчас были Дим и Папа. И хотя окна были освещены слабо, но Женьке показалось, что пока там все спокойно.

- Вот здесь мы и расположимся. - Женька не оборачивался к отцу, не отрывая взгляда от участка улицы вблизи подъезда. - Ну, рассказывай, чего Вы опять там придумали?

- Женя, а мы бы не могли уйти отсюда. Лучше уж на улице.

- А чем плохо здесь? Прекрасное место для бездомных. Ну, ладно, не обращай внимания. У меня здесь вроде наблюдательного пункта. Ты уж извини. Но ты говори, я слушаю.

Валентин Семенович вздохнул, после долгой паузы спросил робко:

- Ты все еще ЭТИМ занимаешься?

Женька фыркнул:

- Занимаешься! О чем ты говоришь? Вы бы хоть почитали что-нибудь об ЭТОМ.

Валентин Семенович снова вздохнул:

- Читали. Одно время только об этом и читали.

Отец не видел Женькиного лица. Женька улыбался.

- Ну и что?

- Вот разводимся.

- А я-то здесь при чем?

- Мама говорит... - Валентин Семенович осекся, ему трудно было продолжать.

- Мама говорит, - отозвался Женька и усмехнулся.

Валентин Семенович достал из кармана сигареты, неловко закурил.

- Ты куришь?! - Женька забыл о том, что интересовало его за окном.

- Да, - небрежно ответил Валентин Семенович. - Даже попивать начал.

Женьке послышались в его голосе горделивые нотки.

- Не смеши! Что ты как ребенок! Ты же не курил. И пил только по праздникам... сто грамм. Это не я, это вы там непонятно чем "занимаетесь".

Валентин Семенович бросил сигарету. Оба смотрели как гаснет красная точка.

- Я был плохим отцом, - еле послышалось, как будто донеслось с этажа ниже.

Женьке стало жаль его.

- Ну, что ты опять? Ты-то здесь при чем?

Валентин Семенович, кажется, не слушал его, говорил с собой:

- Она права. У нашего сына не было отца. У него были полторы матери. - Он едва сдерживал слезы. - Жизнь... напрасно... это конец.

- Папа, ну что ты глупости говоришь. - Женька обнял отца. - Я такой, потому что я такой, и никто в этом не виноват.

Валентин Семенович судорожно вцепился в него:

- Женя, тебе надо вернуться домой. Теперь все будет по-другому.

Женька подозрительно посмотрел на него:

- Как это по-другому?

Валентин Семенович опустил руки:

- Я не знаю, но ведь надо что-то делать.

Женька отвернулся к окну:

- Ничего делать не надо. Иди домой. Мама тебя уже потеряла.

За окном спальни что-то происходило. Метнулась тень, за ней - другая. Вот они уже слились в одну. Женька прижался к стеклу, стараясь разглядеть, что происходит. То, как двигались тени, совсем не напоминало любовные объятия. В маленьком хрупком силуэте Женька узнал Дима, но второй мало походил на Папу, хотя наверняка судить было трудно. За спиной слышался голос отца. Он пытался говорить твердо:

- Женя, брось все это. Мы сейчас пойдем домой, сядем втроем: ты, мама и я. Нам надо обо всем поговорить. Она очень волнуется за тебя. Ты же знаешь ее. Она все поймет и простит. Она как-то даже сказала, что хотела бы познакомиться с человеком, с которым ты... которого ты... с которым ты дружишь.

- Это же Кома! - Женька бросился вниз по лестнице.

Когда он вбежал в дом напротив, взлетел по лестнице и до квартиры оставался один лестничный пролет, то увидел на площадке двух парней. Один был высокий, широкоплечий, бритый наголо в короткой кожаной куртке. Другой, коренастый, в черной футболке, облегающей намечающееся брюшко. Женька видел их раньше в охране Шефа. Они тоже знали его. Он попытался проскочить мимо, но повис на их руках.

- Ты куда?!

Похоже, Шеф все предусмотрел. Яростно отбиваясь, Женька заорал:

- Пустите, крокодилы! Они же по простыням из окна спускаются!

Парни переглянулись. Бритый бросил второму:

- Ты - под окно. Я - здесь.

Коренастый, бросившись вниз, чуть не сбил с ног запыхавшегося Валентина Семеновича. Тот замер на месте, увидев, как крепкий парень после предварительного звонка в дверь, отстранив Женьку, одним ударом ноги вышиб ее. Оба вбежали внутрь. Ноги Валентина Семеновича подкосились, и он медленно опустился на ступеньку.

Женька ворвался в спальню. Бритый - за ним.

Дим помогал Папе подняться с постели. Кома стоял в темном углу. Бритый, еще ничего не понимая, оглянулся на Женьку. Тот, пожав плечами, пробормотал:

- Наверно передумали. - Он подошел к Диму. - Господи, что с тобой? Вы что, в вампиров играли? Он ударил тебя?

- Женя, помоги, нам надо уйти.

Кома направился к выходу. Бритый преградил ему дорогу.

- До утра никто отсюда не выйдет.

Женька подошел к нему и, стараясь смягчить тон, словно разговаривал с душевнобольным, попытался объяснить:

- Ты не можешь применять силу к клиенту. Шеф этого не допускает.

- До утра никто отсюда не выйдет.

Женька подошел к телефону.

- Я бы хотел немного пожить дураком... Алло? Шеф? Извини. Разбудил?.. Да, уже скоро утро... Нет, ничего не случилось. Охрана твоя дверь у Грифа вышибла... Да трезвый я... Не знаю. Может быть, что-то померещилось. Папа пришел в себя, но его не выпускают... Да. Здесь... Сейчас. - Женька протянул трубку Бритому. - Если ты станешь рассказывать о том, что клиент хотел с седьмого этажа спуститься по простыням... Боюсь, Шеф не оценит юмора. Он, кажется, не в духе.

Бритый, стиснув зубы, вырвал у Женьки телефонную трубку.

- Да?.. Нам показалось... Нет... Да. - Он положил трубку.

Женька миролюбиво улыбнулся ему:

- Ну что, по домам?

То, о чем Бритый мечтал в эту минуту, было написано у него на лице. Но он только отчеканил:

- Уйдет только клиент.

Женька укоризненно покачал головой, словно родитель, сетующий на нерадивость своего дитя. Он снова взялся за телефонную трубку:

- Слушай, как ты думаешь, если я снова позвоню ему, он тебя уволит?

Бритый, секунду поколебавшись, направился к выходу. Проходя мимо Женьки, он процедил сквозь зубы:

- С тобой мы еще поговорим.

В спальню вбежал второй охранник:

- Где они?

Бритый мрачно бросил:

- Охрана снята. Присмотри за квартирой.

Следом за Бритым, не сказав ни слова, вышел Кома.

Папа был еще слаб. Женька и Дим поддерживали его. Когда они вышли на лестничную площадку, навстречу им со ступеньки поднялся Валентин Семенович. Лицо его было бледно от испуга. Женька только сейчас вспомнил о нем.

- Папа, иди домой. Я позвоню.

- Женя, я тебя не оставлю. Что происходит? Что всем этим людям надо от тебя.

- От меня им как раз ничего не надо. Помоги.

Усаживая Папу в машину, Женька обратился к Диму:

- Дим, сейчас едем ко мне. Мы с отцом уйдем, вы останетесь одни.

Все время, пока Женька вел машину, пока устраивал Дима и Папу на ночлег, Валентин Семенович не сводил с сына удивленного взгляда. Он словно не узнавал его. Когда Женька с Димом задержались на кухне, Валентин Семенович робко огляделся, потом откашлялся и представился:

- Валентин Семенович. - Он протянул Папе руку.

Тот кивнул и ответил рукопожатием. Потом, спохватившись, назвался:

- Папа.

- Извините?

Осознав свою оплошность, Папа сконфузился:

- Аркадий Николаевич.

- Очень приятно. - Валентин Семенович снова подал руку.

После второго рукопожатия он заметно осмелел.

- Я Вам завидую. Мне показалось, что вы с сыном прекрасно понимаете друг друга. А я вот, честно говоря... У Вас хороший сын, я вижу. Женя тоже хороший. Но вот это их... увлечение. Я просто ума не приложу, как быть, что делать?

Папа рассеяно откликнулся:

- Да, да, конечно.

Женька и Дим стояли друг против друга. Женьке хотелось многое сказать, но все слова, которые приходили в голову, вдруг теряли смысл. Он только смотрел на Дима, грустно улыбаясь. Дим посмотрел в окно.

- Скоро утро.

Женька кивнул:

- Да, Дим... Я рад за тебя. Правда. Но если это все-таки ошибка, я утром буду ждать тебя в кафе. Шефа рано там не бывает, но ты все-таки поосторожнее. Не маячь. Посиди в той комнатке, помнишь? Здесь не задерживайся, Шеф догадается, где тебя искать. Но это так, на всякий случай. Я, конечно, желаю тебе... - Женька скорчил забавную рожицу. - Счастливый, да? А я все равно люблю тебя!

Женька обнял Дима, чтобы спрятать повлажневшие глаза. Он почувствовал, как напряжено тело Дима, как беспокойны его руки. Женька посмотрел ему в глаза. Дим виновато улыбнулся. Женька понимающе кивнул:

- Да. Тебе пора. И мне тоже.


* * *

Папа снимал рубашку, смущенно поглядывая на Дима. Тот обнаженный сидел на постели и, улыбаясь, смотрел на него. Папа сделал шаг к Диму, но он его остановил:

- Нет, подожди, я хочу еще смотреть на тебя. - Он тихо засмеялся. - Я никак не могу привыкнуть. Ты такой чужой. Скажи мне что-нибудь.

Папа сделал несколько попыток что-то сказать, но снова и снова отступал. Он чувствовал себя нелепо голым посреди комнаты. Наконец, он проговорил, словно через силу:

- Я почему-то боюсь тебя.

- Боишься? - Дим обеспокоено коснулся рукой своего лица, встал, подошел к зеркалу.

Папа тоже заглянул в зеркало. Рядом с собой, несколько располневшим, поседевшим, слегка сутулым, он увидел хрупкую фигурку, изящную, почти воздушную, словно сотканную из сумерек и лунного света. Золотым ореолом светилась шапка волос. Дим обернулся к Папе.

- Ты видишь? Я твой.

- Я никогда еще не владел ничем более прекрасным. Неужели ты хочешь меня... такого?

Дим подошел к нему. Глаза его были полны любви и счастья.

- Я хочу тебя любого. Каким бы ты ни стал, ты всегда будешь самым лучшим из всех, иначе бы я не ждал и не искал тебя так долго.

Папа обнял его. Дим осторожно высвободился из объятий.

- Подожди. Твое тело... Мы станем вместе, и оно будет моим, самым дорогим из всех. Позволь только мне сейчас все сделать самому.

Папа, не сводя с него глаз, лег на спину.


* * *

В дымке облаков тихо плывет луна. Ажурная вязь теней скользит по мерцающей земле. Сияющая поверхность дышит и источает тепло. Дим сладко потянулся, отдаваясь во власть неге. От легкого сухого ветерка, от аромата пряностей и горечи немного кружится голова. Томная слабость пронизывает тело.

Дим опустился на колени, ощутив под собой нагретую почву, скользнул по ней ладонями. Она как будто вздрогнула от прикосновения и потянулась к нему. Упасть бы и не двигаться, отдаваясь блаженному внутреннему парению. Но жажда просыпается в груди и разливается по всему телу, наполняя его желанием.

Дим разглаживает перед собой землю, погружает в нее пальцы, стараясь почувствовать хотя бы след влаги. Кажется капля блеснула на поверхности. Дим припал к ней губами. Но это был лишь отблеск лунного света. Словно слившись с ним, Дим не может оторвать губ от этого миража. Он чувствует, как что-то пульсирует под ними, пробиваясь наружу. Он приподнял голову и увидел, как нежный росток показался на потрескавшейся от зноя почве, как растет и крепнет на глазах его упругий стебель. Такой жизненной силой и свежестью веяло от него, что, не удержавшись, Дим приблизил к нему лицо, коснулся щекой, поиграл языком, поласкал губами его набухающий алый бутон.

Послышался слабый стон. Земля молила об освобождении спрятанных в ней живительных сил. Дим разглаживал ее поверхность, разминал в ладонях комья, целовал лунные блики, вспыхивающие то тут, то там.

И вот уже десятки ростков извиваются вокруг в бурном росте и тянут к Диму свои тугие алые бутоны. Спасаясь от одолевающей жажды, он упал в сочную зелень, обнимая ее, извиваясь в шелковистых сетях.

Стебли обвивали тело, мяли каждую частичку, приподнимая его над землей и вновь опуская на горячее ложе. Упругие бутоны прижимались к груди и ягодицам. Дим поймал ртом один из них, пытаясь утолить жажду свежестью цветения. Но зной все больше раскалял тело. Жажда становилась невыносимой.

Луна скрылась за тучами, сверкнула молния, и рокот грома словно прокатился по поверхности земли, подминая под себя Дима. Дим оказался под навалившейся вдруг тяжестью тепла и удушья. Он еще ловил губами пульсирующие бутоны, но силы покидали его. Взгляд устремился к небу, ожидая спасения. И, словно отвечая на призыв, из черной бездны на землю обрушились потоки воды. Дим зажмурился, готовый раствориться в сладостной стихии, но ни одна капля не коснулась его тела. Раскаты грома, вспышки молний разрывали пространство вокруг него, а он, изнемогающий от жажды и усталости, завис в пустоте. Ливень кончился так же внезапно, как начался, и в теплом тумане влажных испарений тело Дима плыло над распахнувшимися бутонами, над багряным ковром ночного цветения...


* * *

Дим лежал с полузакрытыми глазами, с застывшим где-то в груди стоном. Это время пустоты и отчаяния казалось бесконечным. Потом, перелетев через Папу, он кубарем скатился на пол. Папа вскочил с постели, ничего не понимая, поймал его.

- Что? Что с тобой?

Дима трясло, он не в силах был вымолвить слово. Папа прижал его к груди, гладил по голове.

- Тебе приснился страшный сон? Я с тобой. Все хорошо. Какое счастье, что я нашел тебя. Сегодня ты подарил мне жизнь, новую жизнь. Я расскажу тебе обо всем. До сих пор я не жил. Я все для тебя сделаю. У нас с тобой впереди три месяца. Почти сто дней.

Дим хотел было подняться на ноги.

- Мне надо... Я вернусь...

- Да ты еще не проснулся. У тебя глаза красные. Подожди, я воды принесу.

Дим остался один. Обреченно глядя в одну точку, он произнес:

- Почти сто дней.



* * *

Дим долго бродил по знакомым коридорам служебных помещений. Он зашел в комнату, где они сблизились с Грифом. Дим вспомнил, сколько надежд питал на эту встречу, как рассчитывал на удачу.

Когда за дверью послышались торопливые шаги, он был уверен, что это Женька. Но дверь открылась, и на пороге появился Мики. Мики оглянулся, проверяя, не видел ли его кто-нибудь, и осторожно закрыл за собой дверь.

- Дим, как хорошо, что я тебя встретил. Ты кого-то ждешь?

- Да, Женю.

- А-а. Ну, как твои дела?

Дим промолчал. Мики сел рядом на кушетку, положил руку на его плечо.

- Я слышал, у тебя неприятности. Шеф - сволочь. Он злопамятный, уж я-то знаю, не угомонится, пока не сведет счеты. Какой ты красивый. - Мики провел ладонью по волосам Дима. - На тебя невозможно смотреть, не прищурившись. Солнышко. Тебе надо найти покровителя, чтобы Шеф отстал. Я могу помочь. Я знаю Шефа как свои пять пальцев. Хочешь, скажу его слабое место? У него не работает боковое зрение. Ему надо смотреть только вперед или постоянно вертеть головой. - Мики поцеловал Дима в щеку. - Уверен, ты даже кремом не пользуешься. Да чего ты пугаешься? Я тебя не съем. Может быть, только ма-а-аленький кусочек откушу. Не жалко? - Мики снова потянулся губами к щеке, Дим уклонился.

- Я тебе противен?

- Нет. - Дим хотел встать, но Мики, удержав его, привлек к себе. - Маленький мой, я позабочусь о тебе. От Женьки твоего больше шума. Он всего лишь сводник. Всерьез его никто не воспринимает. Ну, иди ко мне, мой птенчик.

Дим снова отстранился от него.

- Мне надо идти.

- Куда? В расход? Туда ты всегда успеешь. Какой ты трусишка. Ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Твой друг здесь. А если здесь, то от меня он не скроется. Ты мне нравишься. Ой, смотри... - Мики опустил глаза. - Потрогай его, а он тебе за это спасибо скажет. Ну, смелее. - Мики взял руку Дима и погладил ею затвердевший бугор. - Слышишь, как он вздрагивает? Ты ему тоже понравился, и он хочет познакомиться с тобой поближе. Найти твоего друга дело нескольких дней. Об этом можешь не беспокоиться. Я все беру на себя. И тебе больше не придется терпеть все это. Я помогу тебе, но и ты должен мне помочь. Расскажи мне о нем. Он, как и ты, из N-ска?

Дим попытался отнять руку, но Мики крепко сжал ее и сунул за расстегнутую рубашку. Он погладил ею свою грудь и живот.

- Как приятно. Твой друг, наверно, классный мужик, раз его такой котик разыскивает. Малыш, поработай пальчиками. А ты в самом деле из N-ска, как говорит Женька?

Дим отнял руку, но остался сидеть на месте.

- Тебе об этом Женя сказал?

Мики засмеялся, провел рукой по спине Дима, запустил пальцы за пояс брюк.

- Ну, не обязательно мне... Далеко же тебя занесло. N-ск красивый город?

Дим встал и быстро направился к двери.

- Спроси у Жени.

Мики догнал его и преградил дорогу.

- Какой ты игривый. Ты мне все больше нравишься. Найду я тебе твоего друга. Только Женьке обо мне ни слова, а то он все дело испортит. Через пару дней обнимешь своего дружка.

Дим несколько секунд колебался, потом быстро вышел из комнаты. Мики смотрел ему вслед и улыбался.


* * *

В зале за дальним столиком сидели Ганс и Сова. Они ничего не заказывали, сидели молча и сосредоточенно смотрели на букетик искусственных цветов в дешевой вазочке. Когда Ганс поднимал глаза на Сову, тот сразу отводил взгляд. Ганс положил руку на столик.

- Слава...

Сова опустил на его руку свою ладонь. Ганс, волнуясь, перебирал его пальцы.

- Слава, мы ведь все равно вместе?

Сова снова посмотрел на него и попытался улыбнуться.

- Да. Конечно. Как ты?

Ганс как будто отмахнулся от кого-то, стоящего за спиной. Он старался выглядеть бодрым.

- А! Нормально. Не так это и страшно, как казалось. А днем так вообще никого не было. А ты как?

Сова начинал заметно нервничать. Он провел ладонью по лицу, словно хотел снять маску.

- Что я? Вот ты...

Ганс поймал его руку, сжал пальцы. Теперь он готов был расплакаться.

- Славик, не будем об этом. Это же только год.

К их столику подошел Женька.

- Привет. Что это вы в такую рань?

Ганс и Сова промолчали. Женька подошел к столику, за которым сидели Лиза и Динго. Лиза приветливо улыбнулся Женьке.

- Салют. Присоединяйся к нам.

Динго удивленно посмотрел на Лизу и отвернулся. Женька поморщился, но сел за столик.

- Как там Голубка? Что решили?

- А что решишь, когда кругом дерьмо. Плавает, ни выловить, ни утопить.

Лиза наивно захлопал ресницами.

- Это ты о ком?

Женька посмотрел на Динго и отмахнулся. Потом, сделав над собой усилие, обратился к нему:

- Динго, мне нужен Гриф. Ты ведь знаешь, как его найти.

Не взглянув на Женьку, Динго поднялся и отошел к стойке бара. Женька хотел пойти за ним, Лиза перехватил его.

- Не трать время. Зачем тебе Гриф?

- Он поможет Голубке.

- Чем?

- Он может.

- Наверное, может. Но захочет ли? Голубка ведь оставил его с носом. К тому же, чтобы помочь Голубке, надо пойти против Динго. - Лиза развел руками. - Голубка для Грифа, я думаю, блажь, а с Динго он не один год.

- Лиза, помоги найти Грифа. Я знаю, что все можно устроить, никого не подставляя. Но мне надо поговорить с ним.

Лиза играл губами, то выпячивая их, то втягивая глубоко в рот. Потом он принялся потягивать через соломинку коктейль и, казалось, совсем забыл о Женьке. Вот он нахмурился, словно что-то разглядывая вдали, прищурился. Наконец, выплюнул изо рта соломинку.

- Ну, не знаю. Я бы и сама могла дать координаты Грифа. Лиза все-таки не последняя в ряду. Но Динго меня убьет. Поговорю я с ней, а ты пока погуляй.

Женька послушно вышел из кафе. Динго вернулся за столик.

- Ты решила завести новых друзей?

Лиза жеманно зажмурился.

- Он не в моем вкусе. Просто стало интересно, чем закончится эта история?

Динго энергично размешивал мороженое в вазочке. Потом, сузив глаза, проговорил раздраженно:

- Невооруженным глазом видно, сколько внимания ты уделяешь Голубке. Лиза, ты знаешь, я люблю тебя как сестру, но если тебе это не безразлично, никогда, слышишь, никогда не... Решай сама.

Лиза поспешно остановил руку Динго, сжавшую ложечку и уже выплескивающую мороженое на столик.

- Динка, ты с ума сошла. Да таких подруг, как мы с тобой, больше нет. Я же сейчас о тебе беспокоюсь. Сама ведь знаешь, все равно об этом будем говорить. Но почему не сейчас? Он хочет устроить, чтобы никто не пострадал...

- Это значит, он устроит так, чтобы не пострадал Голубка! Пострадаю только я, а это все равно что никто! И это уже никого не волнует!

- Диночка, родная, ну успокойся. Неужели ты хочешь, чтобы все здесь наблюдали как ты злишься? А как же быть с той Динго, которая властвует и побеждает, которую не касаются мелкие дрязги?

Слова Лизы оказались чудодейственными. Словно осыпался неумело наложенный, грубый грим. Лицо Динго стало мягким и надменным одновременно. Он подарил Лизе улыбку:

- Умеешь ты, Лиза, кнутом щелкнуть. Ну хорошо, поговорим об этом. Я постараюсь быть объективной. Говори.

Лиза облегченно вздохнул, окинул взглядом присутствующих, словно призывая их в свидетели, что все в порядке, ничего не произошло. Потом, подавшись вперед, он вкрадчиво заговорил:

- Дина, ты же видишь, Голубка здесь ни при чем. Каждый раз Гриф сам провоцирует ситуацию, хочет он того или нет. А Голубка сделал свой выбор, может быть, как раз из желания не идти тебе наперекор. И в последнем недоразумении... вы - квиты. Диночка, можно быть умной, хитрой, коварной - это достойно тебя, но... Если Голубку отправят в расход, получится так, что ты...

- Подлая?

- Нет, я этого не сказала.

- Но подумала. - Динго был задумчив и спокоен. - Возможно, ты права. Но ведь ты знаешь мое положение. Как дорого мне обходится конкуренция с этими юнцами. Только ты знаешь, сколько мне лет.

- Динка, да ты выглядишь на семнадцать. Господи, да любая на твоем месте...

- Лиза, не надо, я все знаю. Но мне все труднее так выглядеть. Я все время себе во всем отказываю. Ни лишней сигареты, ни лишнего бокала вина... Да во всем! Я больше не могу. А уж начать все сначала тем более не смогу. Гриф был моей последней надеждой. Я все ждала, что он выкупит меня и мы будем всегда вместе. Я ведь знаю, что он не воспринимает всерьез этих мальчиков. Что же ему в Голубке, понять не могу? Что в нем есть, чего во мне нет? Твой Платон, кстати, тоже неровно дышит в его сторону. Мне кажется, что теперь я способна на все, лишь бы не потерять Грифа. И на подлость тоже.

- Дина, но ведь и Гриф знает, как было дело. Что он о тебе подумает? Слушай, а что если тебе самой к нему обратиться, чтобы он помог Голубке? Как это было бы здорово! Диночка, ради всего святого сделай это! Заодно и выяснишь с ним все. Он не должен больше думать, что тебе все равно.

Динго вдруг оттолкнул руку Лизы.

- Я не собираюсь помогать Голубке! Я ненавижу его! Я ненавижу этих мальчиков, которые приходят и легко ломают судьбы только потому, что еще не знают, что такое жизнь и что такое боль! Им слишком легко все дается.

- А ты не думай о Голубке, думай о себе. Сейчас это больше тебе надо. А с Голубкой, если хочешь, сквитайся в другой раз, когда подвернется удобный случай. Чем смогу, помогу. А вот, кстати, и он. Дина, прошу тебя, не кисни... Салют!

Дим, оглядываясь по сторонам, поздоровался.

- Лиза, ты Женю не видел?

Лиза удивленно оглянулся.

- Да только что здесь был. Странно.

Дим нерешительно опустился на стул.

- Динго, я хотел тебе сказать...

- Что? - Динго с вызовом посмотрел на него.

Лиза неистово двигал бровями и делал ему знаки, но Динго, казалось, готов был взорваться. Лиза поспешил разрядить обстановку:

- Боже мой, вспомнила. Какая же я идиотка! Женя только что вышел из кафе. Да. Конечно. Так и есть. Мы перекинулись парой слов, и он ушел. Ты его еще догонишь, - протараторив все это на одном дыхании, Лиза перевел дух.

Дим поднялся, собираясь уйти, но замер на месте. Лиза оглянулся по направлению его взгляда. У выхода из зала стоял охранник.

- О господи! - Лиза тоже поднялся с места. - Смотри, еще один.

Второй охранник разговаривал с Гансом. Лиза слегка подтолкнул Дима к служебному входу.

- Даже если они тебя уже заметили, им и в голову не придет искать тебя в кабинете Шефа. Спрячься там и жди. Я дам тебе знать, когда они уйдут.

Дим быстро скрылся за дверью служебного входа. Один из охранников последовал за ним. Когда Лиза обернулся к Динго, то встретил холодный пронизывающий взгляд.

- Я не думала, что ваша дружба зашла так далеко. Почему же ты не бросилась под ноги псу, чтобы задержать его? Я уже приготовилась от души посмеяться.

Лиза жеманно повел плечами.

- Что я - дура в новой блузке по полу валяться. Дина, неужели у тебя больше желания помочь псам, чем одному из нас?

- Лиза, ты изощренная лгунья. Твоя изворотливость бесит меня еще больше, чем нахальная простота Голубки. Скажу прямо, если меня спросят, где он, я лгать не стану.

Лиза внимательно посмотрел на Динго, опустил глаза:

- Я не осуждаю тебя. Прошу только об одном: не говори ничего, если тебя не спросят.

В этот момент в зал через служебный вход вбежал Мики. Увидев Динго и Лизу, он в один миг оказался возле их столика.

- Девочки, спрячьте меня! Что за день! Столько охраны, и Шеф уже здесь.

- Шеф здесь? - Лиза подался вперед. - А Голубка?

Мики юркнул под стол. Динго, величественно поворачивая голову, оглядел зал.

- Мики, что тебе взбрело в голову появиться здесь в такой час? Ты можешь выйти через главный вход. Там сейчас никого нет.

- Нет, нет, я боюсь, - донеслось из-под стола. - Они всюду, они охотятся за мной.

- Успокойся, они ищут Голубку. - Динго посмотрел на Лизу, не скрывая злорадства. - Очень скоро они его найдут, и ты перестанешь прижиматься к моим ногам.

Голос под столом сменил тональность:

- Я надеюсь, это произойдет не скоро.

Динго фыркнул. Лиза засмеялся:

- Ты можешь остаться между ног Динго ровно настолько, насколько еще сможешь вызывать у нее желание. Голубку они не найдут никогда. Он спрятался в кабинете у Шефа.

- Гениально! Пожалуй, я тоже попытаюсь туда пробраться.

Лиза не мог отказать себе в удовольствии покуражиться:

- Подвергать себя такой опасности ради того, чтобы оказаться рядом с Голубкой! И после этого скажи, что любви нет.

Динго пнул Мики под столом.

- Не смей ко мне прикасаться. Убирайся или я позову псов.

В зал вошел Шеф. Лиза торопливо проговорил:

- Мики, сиди тихо, Шеф идет к нам.

Шеф был подчеркнуто любезен:

- Здравствуйте, девочки. Вы Голубку не видели? Говорят, он только что был здесь.

- Голубка? Здесь? - Лиза удивленно посмотрел на Динго. - Ах да. Был. Но буквально три секундочки. Он искал Женю, а Женя искал его. Сначала ушел Женя, а потом и Голубка ушел. А потом пришли эти... люди из охраны...

- Куда ушел Голубка?

Лиза качал головой, не отрывая от Шефа преданного взгляда:

- Мы ничего не знаем.

Шеф уже не смотрел на Лизу. Он наблюдал за Динго. Потом сказал:

- Динго, можно тебя на два слова?

Пока Шеф, отведя Динго в сторону, разговаривал с ним, Лиза не спускал с них глаз. Когда Динго вернулся за столик, спросил:

- Дина, ты же не сделала ничего такого...

Через служебный вход охранники вывели Дима. Лиза ахнул и тут же, прикрыв рот ладонью, в недоумении посмотрел на Динго. Тот был невозмутим. Только пошарив ногой под столом, спросил:

- А где Мики?

Проходя по залу, охранник поманил пальцем Ганса и, дождавшись, когда он подошел, принялся выговаривать:

- А ты что здесь делаешь? Забыл, где твое место?

Ганс попробовал оправдаться:

- Я только на минутку. Все равно никого не было.

Охранник ухмыльнулся:

- Ничего, сейчас будут. Не соскучишься.

В дверях они столкнулись с Женькой. Женька схватил Дима за руку, потянул к себе.

- Дим, куда он тебя?

- Женя, ничего не получилось, я ошибся.

- Да знаю я! Я вчера это почувствовал. - Он обратился к охраннику: - Ты чего в него вцепился?

Охранник оскалился:

- А, старый друг. Ты думаешь я забыл, как ты меня кинул. Пришла моя очередь. Сейчас я развлекусь с твоим приятелем от души. Да не один. Хочешь ему помочь? Я бы и сам тобой занялся. Повертелся бы ты у меня.

- Помечтай, помечтай, онанист долбанный.

- Ах ты, щенок! - Охранник двинулся было на него, но не захотел выпускать из рук Дима и Ганса. Он только оттолкнул Женьку локтем. - Пошел вон, сутенер сопливый!

Женька схватил охранника за руку, которой он держал Дима.

- Слышь, ты, мышца безмозглая, отпусти его, иначе хуже будет!

- Что? - Охранник схватил Женьку за грудки и приподнял над землей. - Повтори.

- С одного-то раза не врубаешься? - выдавил Женька. - Сейчас дойдет.

Он изо всей силы пнул охранника в пах. Тот, охнув, выпустил Женьку и скорчился от боли.

- Дим, беги! - заорал Женька.

В это время охранник распрямился и так двинул ему в челюсть, что Женька покатился кубарем. Дим бросился к нему, охранник перехватил его и вместе с Гансом поволок за собой. Женька приподнял голову, посмотрел им вслед помутившимся взглядом и в бессильной злобе ударил кулаком об пол:

- Смотри, не кончи по дороге, это тебе не в подушку трахаться! Я все равно тебя прикончу!

Охранник оглянулся и, захохотав, погладил Дима по ягодицам. С трудом поднявшись, Женька стоял, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Мимо прошел Лиза. На ходу он тихо бросил Женьке:

- Выйдешь позже. Жду у ларька.

Женька проводил его диким взглядом, подошел к стойке бара.

- Хочешь мороженого? - Бари как всегда был невозмутим.

- Засунь его себе... Водки налей. - Выпив залпом, Женька прорычал: - Все вы тут дерьмо собачье!

Выскочив из кафе, он побежал к пивному ларьку. Увидев его, Лиза удивился:

- Уже?

Женька едва справлялся с собой:

- Лиза, не тяни.

Лиза повел плечом.

- Я говорила с Динго. Она поможет.

- Он обещал?

- Не обещала, но я знаю, она поговорит с Грифом.

Женька простонал:

- Когда?!

- Надо подождать. Я знаю...

- Подождать?! - Женька, вытаращив глаза, подскочил на месте. - Чего подождать? Пока эта размалеванная кукла поговорит с Грифом, Голубку затрахают до смерти! Лиза, ты что мне голову морочишь?! Ты не понимаешь, что происходит?

Лиза обиженно поджал губы.

- Если сможешь быстрее, помоги Голубке сам.

Женька вдруг упал на колени и, схватившись за голову, взвыл. Потом вскочил на ноги.

- Я знаю, что я сделаю. Убью гада!

Он побежал обратно в кафе. Лиза проводил его взглядом.

- А ведь убьет. Хорошо бы. - И он быстро пошел прочь.

Заскочив на кухню, Женька схватил огромный нож и бросился в кабинет Шефа. Увидев Женьку с ножом наперевес, Шеф только криво усмехнулся.

- Послушай, хочешь, я тебе устрою мальчика? Тебе надо снять давление. Вон, у тебя и кровь из носа капает.

Женька бросился на него и в один миг отрезал ему галстук.

- Я сам тебе сейчас сниму давление! Звони своим крокодилам. Я не шучу!

Шеф уставился на него, как будто что-то соображая, потом хлопнул себя ладонью по лбу.

- Я понял, ты - законченный болван. Как это я раньше об этом не подумал, иначе бы меры принял. - Но заметив, как кровожадно Женька шарит по нему взглядом, решая, что еще отрезать, заговорил серьезно: - А теперь послушай меня. Неужели ты думаешь, что я мог не предусмотреть выходки психа вроде тебя? Как только ты лишишь меня моей драгоценной жизни, закрутятся колеса адской машины. И остановить ее будет уже невозможно.

- Хватит! Наслушался! Бери трубку! - Женька подставил нож к горлу Шефа.

Тот побледнел, но не пошевелился.

- Родные и близкие всех участников круга получат по почте такие фотографии, которым позавидует любое порноиздание. Кстати, здесь, в столе, можешь полюбоваться... Тебе ведь есть что вспомнить. Это называется совращение малолетних. Эти снимки ты еще не видел. Так вот, если...

Женька приблизил побагровевшее лицо к бледному лицу Шефа.

- Еще слово и я... Ты сам понимаешь, мне уже терять нечего. Звони.

Шеф облизнул пересохшие губы.

- Всех, ты слышишь, всех ты подставишь ради одного мальчишки. Ты сломаешь жизни ни в чем не повинным... И своему дружку тоже.

- Заткнись!!! - Женька заорал что было сил и воткнул нож в стол.

В дверь постучали. Шеф и Женька не сводили друг с друга глаз. Наконец Шеф одеревеневшей от напряжения рукой неловко потрепал Женьку за шею.

- Я знал, что ты поймешь. Мы с тобой одна команда. А ты молодец. - Шеф откашлялся. В дверь снова постучали. - Алло? То есть, кто там? Тьфу ты, черт!

В кабинет вошел Папа. Шеф обратился к Женьке:

- Давай, Женек, успокойся. Иди умойся и не делай больше глупостей. 



ЧАСТЬ ПЯТАЯ


* * *

Кома сидел в кресле и уныло следил за тем, как Гриф что-то записывает в тетради. Гриф время от времени поднимал на него глаза и, покачав головой, продолжал писать. Кома принялся насвистывать, все так же тупо глядя на него. Гриф отложил ручку.

Может быть, ты все же скажешь что-нибудь?

Кома перестал свистеть, поднял бровь, как будто к чему-то прислушиваясь, повел головой, но тут же вздохнул разочарованно и продолжал насвистывать.

- Чего ты еще хочешь от меня? Я дал тебе шанс. В твоем распоряжении была целая ночь. Надеюсь, ты понимаешь, что это было не так просто?

Кома скривил губы:

- Папу уложил я. Тебе надо было только оставить Голубку. Ты сделал это, но не очень желал моего возвращения. Я был там и все слышал.

- Ну и что? - Гриф переложил ручку на другое место и, словно стирая пыль со стола, провел по нему ладонью. - Неблагодарный. Я мог бы и этого не делать. Одного не пойму, на что ты надеешься? Я думал, что на этот раз ты поймешь, что Голубка никогда не захочет быть с тобой. Ты только и делаешь, что пугаешь его.

- Он будет со мной, потому что он - все, что у меня есть, что у меня осталось.

- Не говори глупости. Ты никогда не был сентиментальным. Жил же ты до встречи с ним. Я думаю, задето твое самолюбие и в этом все дело.

Кома встал, кажется, собираясь уходить, но вдруг резко обернулся к Грифу.

- Что вы все про меня знаете?! Я сам себя не знаю. Мне бы самому понимать, что я делаю. Там словно два человека... И этот вечный спор. - Кома ударил себя кулаком в грудь. Но тут лицо его осветилось. - Голубка мой и об этом знаем только он и я. Нам все время мешают. Твоя красота, доброта Папы и еще черт знает что... А он еще ничего не понимает в этой жизни. Я сатанею, когда чувствую, что он отдаляется все больше, и ничего не могу поделать. У меня перехватывает дыхание, когда он рядом, я робею и в то же время готов убить любого, кто подходит к нему. Мы должны быть вместе. Почему этого никто не понимает? Это же так очевидно. Прошу, помоги в последний раз.

- Голубка любит Папу, там какая-то давняя история. Он сам сказал. И ты слышал это.

Кома склонился над столом, упершись в него ладонями, и стал похож на ощетинившееся животное. Глаза его казались безумными. Он заговорил горячим шепотом:

- А я тебе говорю, что уже сегодня он его не любит. Потому что Папа не тот, кого он ищет. Шеф отправит его в расход и будет глумиться, пока не сломит. Придумай что-нибудь, иначе я стану действовать сам и все это очень плохо кончится!


* * *

Женька с трудом поднимался по лестнице. Он был очень пьян. Останавливаясь на каждом этаже, он подолгу вглядывался в номера квартир.

- Живите, радуйтесь... - бормотал он. - Вам хорошо, вас много. Что вам до жизни одного мальчика. Он же - "голубой".

Около одной двери Женька остановился, прижался к ней ухом, но, ничего не услышав, опустил голову.

- Тихо. - Он взялся за дверную ручку. - Дим, как же мне теперь жить? Не уберег я тебя. Ты никогда не простишь. И правильно. И я теперь себя на всю жизнь ненавижу. Прощай, мое солнышко...

Женька сел под дверью, прислонившись к ней головой.

- Я никуда отсюда не уйду. Умру здесь. Никто не посмеет перешагнуть через мой труп к тебе.

Щелкнул замок, дверь открылась. Женька повалился в квартиру. На пороге стоял Ганс. Он озадаченно смотрел на Женьку.

- Чего тебе?

Женька никак не мог подняться из неудобного положения. Он беспомощно махал рукой, отыскивая опору.

- Ничего... ничего. Я сейчас уйду.

Ганс покачал головой:

- Да куда ты уйдешь такой.

Он помог Женьке подняться и почти волоком втащил его в комнату. Женька испуганно озирался.

- Где он?

- Его нет.

- Где он?

- У Папы.

- У Папы? Зачем? - Женька пьяными глазами ловил взгляд Ганса.

- Как зачем? Он же сам Папу выбрал. Шеф его из расхода отпустил.

Женька сел на стул, сжал ладонями виски, пытаясь прийти в себя.

- Ничего не понимаю. А ты-то понял, что я спрашиваю о Голубке?

Ганс кивнул:

- Я тебе о нем и говорю.

Женька глубоко вдохнул воздух и замер. Потом проговорил сдавленным голосом:

- Кому сказать спасибо? Отпустил. Когда?

- Сегодня утром.

- А ночью?

Ганс отошел к столу и начал складывать тарелки в стопку. Только сейчас Женька увидел пустые бутылки и грязную посуду. Он широко раскрытыми глазами следил за Гансом.

- Кто здесь был?

Ганс замер, не оборачиваясь, тихо ответил:

- Их было четверо. Я ничего не видел, меня заперли в ванной.

Женька зажмурился, и слезы покатились из-под сжатых век.

- Дай воды.

Ганс быстро вышел на кухню. Вскоре вернулся со стаканом воды. Женька выпил ее залпом.

- Еще.

Ганс снова вышел. Женька, не дожидаясь его, поднялся и нетвердым шагом направился к выходу. Ганс догнал его.

- Куда ты?

Женька бросил на него мутный взгляд:

- Как он?

- Я его почти не видел, Папа унес его на руках.

- Унес... - почти беззвучно повторил Женька.


* * *

Дим сидел на подоконнике и смотрел на улицу. Казалось, его занимает все, что там происходит: проезжающие машины и снующие пешеходы, пролетающие мимо окна птицы и плывущие в небе облака. К нему подошел Папа, он держал в руке чашку.

- Димок, выпей это. Пока мама жива была, она часто повторяла, что травы даны природой человеку, чтобы облегчить ему жизнь. Вот в этой чашке много силы. Она тебе сейчас необходима. Увидишь, тебе станет легче.

Дим печально улыбнулся в ответ.

- Здесь так тихо. Мне уже лучше.

Папа погладил его по голове.

- В тебе самом столько покоя и света. Я знаю, тебе сейчас нелегко. Если бы я хоть чем-то мог помочь тебе.

Дим взял чашку. От телефонного звонка он так вздрогнул, что чуть не выронил ее.

Папа положил руку на его плечо:

- Не бойся, сюда никто не войдет, пока ты сам этого не захочешь. Это наш дом и наша крепость.

Он снял трубку телефона. Дим пил горячий напиток и снова смотрел в окно. Он слышал короткие ответы Папы и знал, что тот сейчас уйдет. От этой мысли у Дима защемило сердце.

- Шеф хочет поговорить со мной. Он считает, что это важно. Но ты ни о чем не беспокойся, я очень скоро вернусь.

Дим вопросительно посмотрел на него:

- Почему он отпустил меня?

- Не думай об этом. Знай только, что я всегда для тебя сделаю все, что в моих силах.

Дим опустил глаза.

- Ты ему заплатил?

Папа покачал головой:

- Это самое меньшее, что я мог сделать. Но этого оказалось достаточно. Дай Бог, чтобы ты не узнал, что такое одиночество, когда оно длится много лет. А сейчас я чувствую себя счастливым. Теперь ты - вся моя жизнь. Я постараюсь вернуться поскорее. Никому не открывай. На телефонные звонки не отвечай.

Папа ушел. Спустя некоторое время в прихожей раздался звонок. Дим по-прежнему сидел на подоконнике. Но звонивший, похоже, и не думал отступать. Дим осторожно подошел к двери и заглянул в глазок. Казалось, Мики, стоявший за дверью, увидел его. Он приветливо помахал рукой, потом приблизился почти вплотную к двери.

- Открой, я только на два слова. Не пожалеешь.

Дим стоял в нерешительности.

- Открой, - послышалось за дверью уже просительно.

Дим открыл дверь. Мики вошел в прихожую, обнял Дима и поцеловал.

- Ну, как ты?

Дим не ответил и в комнату гостя не пригласил. Мики вздохнул:

- Шеф - скотина. Жалко, что я поздно узнал об этом. Но все же теперь ты в безопасности. Поверь, могло быть и хуже. Конечно, все устроить было не так просто. Но ради тебя...

После короткой паузы Дим спросил:

- О чем ты говоришь? Какое отношение ко всему этому имеешь ты?

Мики почти обиделся и решил, что теперь вправе войти в комнату.

- Да, я в опале, но это ровным счетом ничего не значит. Шеф не всемогущ, и у меня есть кое-какие связи. Не стану вдаваться в подробности, но... - Мики подошел к Диму и провел ладонью по его щеке. - Получается так, что ты мне немножко обязан. - Он засмеялся. - Так получается.

Заметив в глазах Дима недоверие, он усмехнулся:

- Не бойся, я не собираюсь требовать от тебя благодарности ни в каком виде. Мы же друзья. Хотя, если бы ты был немного поласковее, от тебя бы не убыло. Куда твой старикан свалил?

- Ты хотел мне что-то сказать? Извини, Папа просил никого не впускать в дом.

Мики задохнулся негодованием:

- Однако! Да он наглец! Он еще и права качает! Он хоть что-нибудь сделал, чтобы помочь тебе? Уж не думаешь ли ты, что его жалкие гроши могли что-нибудь решить?!

Дим насторожился:

- Откуда ты знаешь про деньги?

Мики спохватился, но замешкался лишь на секунду.

- А что он может еще? Без денег он абсолютный ноль! Рыхлый, слюнявый старик!

- Почему ты называешь его стариком? Ему не больше пятидесяти.

- Не больше пятидесяти? Да лучше повеситься, чем дожить до такого возраста. Но не беспокойся, я помогу тебе от него избавиться. Это очень просто...

- Но я не собираюсь от него избавляться. - Дим подошел к двери.

Мики изобразил удивление:

- Да? А как же твой дружок? Я его уже, можно сказать вычислил. Но если тебя это больше не интересует...

Мики нарочито медленно направился к выходу. Когда он был уже у двери, Дим не выдержал:

- Где он?

Мики засмеялся и с готовностью вернулся в комнату.

- Я тебе скажу, но тебе все равно придется избавиться от этого ста... Ну извини. От Папы. Господи, неужели ты с ним уже переспал? Если да, то он уже поэтому твой вечный должник. Этого ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Покажи мне постель, где это произошло.

Мики обнял Дима за талию и попытался увлечь в соседнюю комнату, но Дим резко отстранил его.

- Уходи. Я прошу тебя.

Мики сразу сник.

- Я сам себе противен. Как попрошайка молю о капле нежности и при этом делаю вид, что мне не больно. Что же ты решил обо мне такое? От чего ты шарахаешься, как ошпаренный? Ведь ты ничего не знаешь обо мне.

Дим отвернулся.

- Уходи. Сейчас вернется Папа. Он обещал.

- Хорошо. Зайду в другой раз. А ты подумай и реши, где твои друзья.

Дим закрыл за Мики дверь. Он не находил себе места. Через пять минут снова раздался звонок. Заткнув уши, Дим лег на диван. Он приготовился к длительной осаде, но звонки быстро прекратились. Дим подошел к окну. Из подъезда вышел Женька. Дим готов был распахнуть окно и окликнуть его, но когда Женька вдруг обернулся и посмотрел в его сторону, он отступил назад.



* * *

Женька, слегка покачиваясь, шел по улице. Правда ли, что он видел у окна Дима или ему спьяну померещилось? На душе было тоскливо. Он страстно желал встретиться с Димом и боялся этой встречи. Он чувствовал себя виноватым и хотел объяснить Диму, что ничего не смог для него сделать. Он второй раз не сумел защитить друга. Он знал, что и теперь Дима не оставят в покое. А чем он, Женька, сможет помочь?

- Я - тряпка! Я - ничтожество!

Папу он заметил, когда тот уже почти прошел мимо.

- Па-да-жди-те! - Женька схватил Папу за рукав. Тот спокойно отстранил его. - Я хочу спросить про Голуб... про Дима. Что с ним?

Папа хотел просто повернуться и уйти, но, подумав, сухо ответил:

- Разве ты не знаешь, что с ним? Ты, кажется, его товарищ? Если так, то прошу, не беспокой его. Ему сейчас не до нас.

Женька закусил губу, зажмурился.

- Я знаю. Но мне надо поговорить с ним. Скажите ему... Нет, я должен сам.

Папа уже уходил. Женька хотел последовать за ним, но тот его остановил:

- А ты уверен, что сможешь сказать ему то, что нужно, кроме того, что нужно тебе. Я бы тоже хотел доказать ему, что я ни в чем не виноват. Но ведь ему от этого не легче.

Женька отшатнулся от Папы и поплелся в противоположную сторону. "Ничего не скажешь, отшил, - думал он. - Кажется, он тоже любит Дима. А как к нему еще можно относиться? Дим был у окна, теперь я это знаю. И ему сейчас действительно не до меня".

Женька стоял у стойки кафе. Бари прилежно подливал ему спиртное.

- Бари, ты ведь знаешь, кто тогда облил краской Ди... Голубку. Я ведь помню, это ты его куда-то отправил.

Бари и не собирался отнекиваться.

- Динго попросил пригласить Голубку в случник.

Женька пристально смотрел на Бари.

- А ведь ты врешь.

- Если хочешь, спроси у Лизы. Он был там.

- И Лиза там был? - зловеще произнес Женька. - Две пидовки заодно. Все вы тут... И что это ты разоткровенничался, шефов прихвостень?

Бари оставался невозмутимым.

- Если честно, я и сам не ожидал, что Динго способен на такое. Голубку жалко.

Брезгливая гримаса исказила лицо Женьки.

- Заткнись лучше! Жалельщик! А кто вчера шефу сообщил, что Голубка в кафе?! Шеф сроду по утрам здесь не появляется. Ты, мразь, это сделал. Я с тобой еще за старое не рассчитался.

Бари улыбнулся:

- Кто старое помянет, тому глаз вон.

Женька оттолкнулся от стойки и выбежал из кафе.

"Я сойду с ума! Ну почему я ничего не могу сделать с этим гадюжником?!"

Зоя Филипповна открыла дверь и едва успела отойти в сторону. Женька стремительно прошел мимо. На ходу он стянул с себя рубашку и скрылся в ванной.

Зоя Филипповна подергала ручку двери.

- Женя, открой.

- Мама, чего тебе? Я голый.

Зоя Филипповна трагически сцепила пальцы, но произнесла требовательно:

- Женя, я кому говорю, открой.

Щелкнула задвижка. В щель показалось помятое мрачное лицо Женьки.

- Я же го...

Зоя Филипповна распахнула дверь:

- А чего бы тебе стесняться? По-вашему, мы, женщины, вообще ничто. Но именно я, женщина, родила тебя на свет и не хочу, чтобы мои муки оказались напрасными. Я не позволю сыну спьяну захлебнуться в ванной.

Женька опешил. Зоя Филипповна деловито стягивала с него брюки, которые, оказывается, он еще снять не успел.

- Только, ради Бога, не вообрази, что я в восторге от твоего вида. Мы еще поговорим об этом.

Женька умытый, раскрасневшийся, спал, раскинувшись на белоснежной постели. Зоя Филипповна сидела рядом и сосредоточенно смотрела на него, словно пытаясь прочесть на этом родном, вдруг так быстро повзрослевшем лице ответы на одолевающие ее вопросы.


* * *

- Мне нравится, когда ты такой. - Тони целовал грудь Комы.

Кома смотрел на него с усмешкой:

- Может быть, ты мечтаешь, чтобы я стал импотентом? Ты думаешь, если я сейчас тебя не трахнул, то это потому, что не могу? Ошибаешься. Просто у меня на тебя не стоит. Тебе это нравится?

Тони смотрел на него, улыбаясь:

- Сейчас не трахнул, трахнешь потом. Я не об этом. Сейчас ты такой тихий, ласковый.

У Комы округлились глаза:

- Я ласковый? Да ты, парень, не спятил ли?

Между тем Кома перебирал пальцами его длинные волосы. Тони смотрел на него влюбленными глазами:

- Тебе уже сказали про меня, что я сумасшедший?

- Нет, еще не сказали. А ты сумасшедший?

Тони положил голову Коме на грудь.

- Это так называется, когда человек знает больше других.

Кома, закрывший было глаза, открыл их и с любопытством покосился на него:

- И что же ты знаешь, чего не знаю я?

- Тебя все считают бесчувственным, но я знаю, как ты страдаешь. А главное, знаю - почему.

Кома привстал. Тони оторвался от его груди и посмотрел в глаза. Кома нахмурился:

- Интересно бы знать?

Тони сел.

- Тебе может не понравиться то, что я скажу.

- Мне это уже не нравится. Говори. - Взгляд Комы стал жестким.

Тони вздохнул.

- Ты любишь Голубку, но страдаешь не от того, что он не любит тебя. Ты в первый раз влюбился и теперь не знаешь, что с этим делать. Ты потерял над собой контроль, и это бесит тебя. Тебе было бы легче, если бы ты знал, почему именно он.

Кома сверлил Тони взглядом:

- И почему именно он? Ты знаешь?

- Знаю. Но если я отвечу, ты мне не поверишь.

Кома схватил Тони за плечо и с силой сжал его.

- Да говори ты, черт тебя побери! Что ты ломаешься!

Тони, отпрянув, потер плечо. Он часто моргал, пытаясь остановить выступившие от боли слезы. Кома оскалился:

- А таким я тебе уже не нравлюсь?

- Нравишься, - еле слышно прошептал Тони.

Кома снова лег.

- Ты и впрямь сумасшедший. Бред несешь.

Они долго молчали. Кома заговорил первым:

- Так почему же я, по-твоему, выбрал именно Голубку?

- Вы любите друг друга уже давно. Просто вы на время расстались, а теперь снова встретились. Ты его узнал, а он тебя - нет.

Кома засмеялся:

- А вот и врешь. Я поймал тебя. Ты же только что сказал, что я влюбился впервые.

Тони помолчал, размышляя о том, стоит ли продолжать разговор. Потом осторожно произнес:

- Впервые в этой жизни.

- Тьфу ты! - Кома выругался. - Это хуже, чем бред. Ненавижу эти байки о прошлых жизнях.

Тони не сдавался:

- Жизнь не бывает прошлой. Она всегда есть. Он пришел за тобой, чтобы вернуть тебя туда, где вы любите друг друга.

Кома отвернулся к стене.

- Ну хватит. Достал. Ты-то откуда все это знаешь?

- И ты это знаешь, потому что чувствуешь. А я знаю, потому что вижу. Я же сумасшедший.


* * *

- Диночка, дорогая, посмотри, что я купила! - Лиза протянул Динго банан. - Он тебе ничего не напоминает?

- Лиза, не будь дурочкой. Он уже тысячу лет всем что-то напоминает.

У Лизы загорелись глаза:

- А тебе не хотелось хоть раз сделать все это публично?

Динго лениво отвернулся:

- Я всегда подозревала, что ты извращенка.

Лиза кисло усмехнулся:

- Ты посмотри, как они на нас пялятся. И это только потому, что на наших мордашках чуть-чуть макияжа. - Лиза косился по сторонам. - Нет, я решительно настаиваю на публичном сексе. Они только этого и ждут от нас.

Они упоенно развлекались бананами, то и дело взрываясь смехом. Лиза первым закончил трапезу. Он с сожалением взглянул на повисшие пучком кожурки.

- Я, кажется, кончила. Дорогой, ты был восхитителен. - И, бросив их в урну, умиротворенно вздохнул.

Сделав последний глоток, Динго произнес в тон Лизе:

- Вот так всегда: только начинаешь получать удовольствие, а он уже пустой.

Лиза засмеялся, взял Динго под руку.

- Ну, дорогуша, рассказывай, как он?

Динго поднял брови.

- Кто? Банан?

- Да, банан... в штанах твоего нового друга.

Динго отмахнулся:

- Пустяки, даже до желудка не достает.

Лиза протестующе тряхнул головой:

- Не смей скрытничать! Я серьезно. Любит он тебя?

Динго покровительственно посмотрел на Лизу:

- Серьезно? На руках носит. Кормит, поит, подарки дарит. Смотри, какой перстенек на днях вручил.

Лиза едва взглянул на палец Динго.

- На руках носит? Кормит? Грудью что ли кормит? А перстенек этот я у тебя в прошлом году видала.

- Завистливая ты, Лиза. В прошлом году стекляшка была, а это - бриллиант.

- Тебе, наверно, и бутылки, из которых он тебя поит, хрустальными кажутся. Ты сама, я вижу, влюблена по уши.

Динго посмотрел на Лизу скептически:

- Ну а твой? Трахает, наверно, по пять раз в сутки?

Лиза засмеялся:

- Платоша не кролик. Он - тонкая натура. Ты бы знала, как он умеет ухаживать!

- А что ему еще остается? Лиза, ты скоро онанисткой станешь.

- Целее буду. Ой, смотри, Гера!

Гера шел с девушкой. Они держались за руки. Девушка о чем-то увлеченно рассказывала Гере, не сводя с него сияющих глаз. Гера, улыбаясь, слушал. Они уже почти миновали Динго и Лизу, как вслед послышалось томное:

- Гера-а.

Гера оглянулся, и улыбка исчезла с его лица. Лиза пытался увести Динго, но тот с обворожительной миной направился к Гере.

- А мы только что тебя вспоминали. Долго жить будешь.

- Надеюсь. Чего тебе? - Гера в упор смотрел на Динго. Желваки двигались на его скулах.

Динго жеманно протянул ему руку.

- Здравствуй.

Гера, стиснув зубы, ответил рукопожатием.

- Теперь все?

Лиза потянул Динго за локоть, но тот не торопился отпустить руку Геры, откровенно разглядывая его спутницу.

- Это, наверно, твоя сестра? Вы похожи. Она такая же красивая, как и ты.

Девушка переводила взгляд с одного на другого, сохраняя на лице выражение вежливого участия. Гера холодно бросил:

- Мы торопимся.

Он вырвал руку, которую Динго до сих пор сжимал в своей руке, и пошел прочь, уводя за собой девушку. Динго пошел за ними. Лиза, кусая губы, смотрел, как они удаляются. Динго что-то говорил, ломаясь и постоянно смеясь. Гера остановился, что-то резко ответил ему. Динго на секунду опешил. Лиза понял, что сейчас он может ответить все, что угодно.

- Денис! Протасов! Иди сюда!

Динго оглянулся и в изумлении смотрел на Лизу. Он еще бросил на Геру рассеянный взгляд и, не сказав ни слова, направился к Лизе. Как рукой сняло томность и игривость. К Лизе подошел очень красивый парень со следами макияжа на перекошенном от злости лице.

- Пожалела?!

Лиза пожал плечами.

- Да пусть, как хочет. Тебе-то что?

Динго всего передернуло:

- Сначала он сделал вид, что не знает нас, хотел пройти мимо. А потом меня грязным педиком назвал! Это как?! Он такой же, как мы! Что он из себя строит! Он вообразил, что Босс из него "натурала" сделает!

- При чем здесь Босс?

- Как? Ты не знаешь, что он Геру выкупить собирается?

Лиза искренне удивился, но тут же ответил:

- Что ж, я рада за Геру. Он заслуживает...

Слезы обиды и негодования выступили на глазах Динго.

- А мы не заслуживаем? Почему после стольких лет меня можно просто выбросить, как надоевшую игрушку?! Чем он лучше меня?

Лиза отвел взгляд от Динго и тихо ответил:

- Не нам решать. Я люблю тебя, Динка, но ты не права. Ты моя лучшая подруга, но и Гера хороший парень. Ему повезло, вот и все. Пусть хоть он будет счастлив.

- Это мы еще посмотрим. - Динго нервно захохотал. - Как же! Босс не дурак и своего не упустит. Он выкупит, а вернее купит этого хорошего парня. Женит его на этой девице - дочке такого же босса, как и он сам. А сам будет другом семьи. И тогда уже никуда этому красавчику от него не деться. Босс торопится, видит, что Гера уже готовенький, с Голубки глаз не спускает.

Лиза остановился.

- Откуда ты знаешь?

Динго грустно посмотрел на него:

- Не забывай, что я старше всех вас. И про жизнь, и про людей знаю больше всех вас. И откуда только взялся этот поганец?


* * *

Папа торопливо открыл дверь.

- Димок, где ты?

Дим стоял посреди комнаты, обнаженный по пояс, и смотрел на себя в зеркало. Папа подошел к нему.

- Радость моя, я уже соскучился. Всю дорогу бегом бежал. Беспокоился. Чувство было такое нехорошее. Я бы весь день от тебя не отходил, но дела...

Папа любовался телом Дима, но не разрешал себе обнять его, предвкушая и отодвигая миг блаженства.

- Если бы ты только мог представить, как все изменилось в моей жизни. Все обрело иной смысл. Нет, смысл только появился. До сих пор его ни в чем не было. Мне сегодня все говорили, что я помолодел. Это благодаря тебе. Я еще только не летаю. Неужели так может быть всегда? - Папа как-то по-детски звонко засмеялся. - Я, кажется, глупею на глазах. Меня еще никто не любил и не ждал дома...

Дим внимательно смотрел на Папу, и у него был такой вид, словно он вот-вот заплачет.

- Димок, что с тобой?

- Я хочу понять, почему я всем причиняю боль?

- Это неправда. Откуда подобные мысли? Здесь кто-то был?

- Но почему так получается? Я не хочу, чтобы из-за меня кому-то было плохо.

Папа обнял его.

- Это потому, что ты очень хороший. Многим хочется, чтобы ты был рядом, как со мной сейчас. Тебе не в чем винить себя, ты же не можешь быть со всеми сразу.

- Разве можно взять силой или купить то, чего они хотят? За что они платят деньги?

Папа почувствовал себя неловко. Он обошел Дима, встал за его спиной.

- Ты говоришь и обо мне? Но пойми, это совсем другое. Деньги никакого отношения к тебе не имеют. Это правила игры и только. Я согласен с тобой, это глупая игра. Если хочешь, я платил деньги за место рядом с тобой. На большее я и не рассчитывал. - Папа помолчал. Он расстроился, но не хотел подать вида. - Димок, я хочу тебя спросить. Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Но я никак не могу понять, как ты оказался в круге? Зачем? Тебя Женя втянул в это?

- Нет, Женя ни при чем.

Телефонный звонок прервал их разговор. Папа снял трубку. Дим вышел на кухню. Поставив чайник на плиту, он стал наблюдать, как муха мечется у оконного стекла. На кухню вошел Папа. Не оборачиваясь, Дим спросил:

- Все в порядке?

- Да. Хотя, не знаю. Димок, ты не ответил на мой вопрос, но если не хочешь... Честно говоря, я не ожидал увидеть в круге такого мальчика, как ты. Ты... Я не обольщаюсь на свой счет и до сих пор не понимаю, почему ты выбрал меня?

Дим не знал, что сказать, чтобы не лгать и не говорить правду. Его молчание Папа истолковал по-своему:

- Пойми меня правильно. Повторю сто раз: я счастлив, что мы вместе, но, по правде сказать, я не очень подхожу для этих игр и мало что в них понимаю. Все произошло так, как я и не мечтал. Мне повезло. Но сейчас я думаю, не обманываю ли я себя?

- А что случилось сейчас? Почему ты об этом говоришь?

Папа медлил с ответом, он боролся с искушением не отвечать.

- Димок, у тебя есть друг?

Тон Папы заставил Дима обернуться.

- Кто звонил?

Папа испытующе смотрел на него.

- Ты мне не ответил.

Дим молча кивнул. Папа опустился на табурет, посмотрел на Дима обреченно:

- Значит, снова один?

Дим сел рядом.

- Если бы я мог все рассказать тебе, ты бы понял меня. Я не хотел сделать тебе больно.

Папа грустно посмотрел на него:

- Ты считаешь, мне стало бы легче? Ты ведь все равно уйдешь к нему? Я прав?

- Неужели это он звонил?

- Не думаю. Кто-то просил передать тебе, что твой друг ждет тебя по адресу... Там, у телефона, записано. Я не знал, что ответить. Все так неожиданно. Я испугался за тебя, испугался, что ты опять подвергнешься опасности... Я сказал, что ты прийти не сможешь.

Дим ахнул:

- Ты так сказал?!

- Он сказал, что... я старый козел и становлюсь на пути у большой любви.

- Это не так!

Папа попытался улыбнуться:

- Что не так? Что я еще не совсем старый козел?

Дим смутился:

- О чем ты говоришь! Ты не становишься на пути... Но мне так жаль.

Папа порывисто обнял Дима.

- Нет, я не хочу тебя терять! - И тут же обмяк. - И удержать не могу. Нечем. Разреши хотя бы пойти с тобой? Мне было бы спокойнее.

Дим поднялся. Непроизвольным жестом Папа хотел удержать его, но, спохватившись, опустил руки на колени. Что-то было еще не сказано. Дим не мог уйти.

- А если я не вернусь?

Папа поднял на него глаза. В них были страдание и растерянность.

- Тебя будут искать?

Дим как-то странно улыбнулся:

- Меня не найдут.

Папа насторожился:

- Димок, но этот человек... Ему можно доверять?

Лицо Дима осветилось:

- У меня есть шанс.

- Помни, что ты всегда сможешь вернуться. Я буду ждать. Если понадобится, я спрячу тебя от круга. Никто ни о чем не узнает.

Волна благодарности захлестнула Дима. Он бросился Папе на шею.

- У тебя все будет, потому что ты такой хороший!

Папа, грустно улыбаясь, гладил его по голове.

- Если бы этого было достаточно. 


* * *

Сова лежал на боку, подперев голову рукой, и читал книгу. Рядом за спиной, раскинувшись на просторной кровати, лежал крепкий мужчина лет сорока. Умиротворенно прикрыв глаза, он пощипывал волосы на своей широкой груди. Черные длинные волосы покрывали все тело. Другая рука мирно покоилась на бедре Совы.

- Зайчик, чем ты занят? Почему не любишь своего медвежонка? Почитай мне вслух, а то я засыпаю.

Сова закатил глаза и, выругавшись одними губами, начал читать:

- Он постоянно что-то жевал. Задница становилась все больше и больше. И когда брюки разошлись по швам, он сказал: "Довольно!" Но она повторяла: "Еще! Еще!"

Мерное посапывание за спиной прервалось.

- Зайчик, что ты такое читаешь? Кто говорил "еще, еще?" Задница?

- Нет. Его подружка.

- Ничего не понимаю. А кому он сказал "довольно?"

- Себе.

- А при чем здесь задница?

- Задница при нем.

За спиной послышалось недоуменное бормотание. Потом он привстал, заглянул через плечо Совы.

- Как называется эта чертовщина?

Сова захлопнул книгу, показал обложку.

- "Обломов", - прочитал "Медвежонок". - Ну и дурак этот Обломов, раз такие книжки пишет. И тебе, Зайчик, не следует ее читать. Лучше поиграй с моей морковкой. У тебя это здорово получается.

Зазвонил телефон. "Медвежонок" недовольно рыкнул и перевалился через Сову.

- Лежи. Кому это приспичило? Слушаю. Какого Славу? Черт знает что! Зачем ты раздаешь этот телефон?

Сова подбежал к телефону.

- Я не раздаю. Знает только он. Алло, Гена, что случилось? Алло, я не слышу.

После долгой паузы в трубке послышался веселый голос Ганса:

- Славик, это я. Как у тебя дела?

Сова тихо застонал:

- Гена, что ты делаешь?! Я ведь тебя просил - только в крайнем случае. Тебе заняться больше нечем?

- Ага! - В трубке послышался нервный смешок. - У меня появилась свободная минутка. Дай, думаю, позвоню, а вдруг ты скучаешь. Чем ты занимаешься?

"Медвежонок" недовольно заворочался на кровати. Сова прикрыл трубку ладонью, словно голос Ганса мог быть услышан в комнате.

- Ген, не дури. Я не могу сейчас с тобой говорить.

В трубке послышалось учащенное дыхание.

- Почему? У тебя что, рот занят?

Сова отпрянул от трубки. Потом быстро прижал ее снова к уху.

- Ты почему со мной так разговариваешь? Ты пьян?

- Да, я напился, обкурился и обкололся! Мне плохо, слышишь, мне очень плохо! А ты развлекаешься, и тебе наплевать...

Крик в трубке оборвался. За спиной послышалось сердитое сопение. "Медвежонок" поднялся с кровати.

- Зайчик, это не переговорный пункт. Объясни этому нахалу, что у тебя есть дела поважнее.

Сова, испугавшись, затараторил в трубку:

- Гена, я все понимаю. Я знаю... Ты извини, я правда не могу сейчас говорить.

- Если ты сейчас же не придешь в кафе, я повешусь. Это не шутка.

Голос Ганса сменился короткими гудками.

Сова бежал по темным улицам, испуганно озираясь по сторонам и ругая тех, по чьей вине улицы были почти не освещены. Он с детства боялся темноты, особенно темноты на улице.

Он на чем свет стоит ругал клиента, которому вздумалось назваться Фаустом, хотя Сова был уверен, что тот мог позаимствовать это имя только с названия какого-нибудь одеколона или дешевой фирмы. Печать интеллекта его не коснулась. Зато он обладал необъятной, ненасытной, неутомимой волосатой плотью. Он постоянно хотел, и его невозможно было ни на что отвлечь. Теперь Сова больше, чем когда-либо, понимал смысл слов "хорош, когда спит". И он был бесконечно благодарен Фаусту, когда тот, наконец, ронял голову на подушку, закрывал свои поросячьи глазки и шумно с храпом и свистом отдавался во власть сна.

Только спустя два часа после разговора с Гансом Сова услышал этот спасительный храп и, уже не думая о последствиях и о собственной усталости, бросился на улицу.

Сова ругал Ганса, считая его звонок капризом. Сова не представлял разницы между связью с клиентом круга или с клиентом расхода. Но последние слова, сказанные Гансом, не позволяли просто отмахнуться от этого каприза. Сова боялся, что жертва окажется напрасной, что они все равно не встретятся, прошло два часа, да и кафе должно было вот-вот закрыться.

Когда он вбежал в зал, Ганс там сидел один. Он посмотрел на Сову так, словно не ожидал его увидеть. Казалось, взгляд его пробивался сквозь толщу льда. Сова догадывался, сколько Ганс успел пережить и передумать за эти два часа ожидания.

- Прости, я не мог прийти раньше.

Не сводя с Совы холодного взгляда, Ганс кивал головой.

- Я правда не мог. Ты же понимаешь...

Ганс по-прежнему молча кивал головой.

- Пойдем отсюда.

Ганс склонил голову набок.

- Куда?

- Куда-нибудь. Здесь нас могут увидеть.

- Ты меня стыдишься?

Сова сел рядом.

- Что за глупость. Хотя ты и сам знаешь, что Шеф не любит, когда люди из круга общаются с кем-то из расхода. Кафе все равно сейчас закроется.

Теперь Ганс, как потерявший рассудок, покачивался из стороны в сторону.

- Шеф не любит... Кафе закроется... Слава, что нам делать?

- Гена, надо потерпеть. Только год.

- Год? Год я не могу. Я и день не смогу больше терпеть. Я нисколько не смогу. Я больше не вернусь туда.

У Совы расширились глаза:

- Что ты такое говоришь?! Гена, я понимаю, тебе тяжело...

Ганс поморщился и быстро закрыл уши ладонями.

- Нет, ты не понимаешь. Ты не поймешь, пока не попадешь туда. Но ведь когда-нибудь это случится! Этого я боюсь больше всего. Ведь я-то буду знать, что это такое! - Ганс придвинулся к Сове и продолжал жарким шепотом: - Слава, нам надо бежать. Я все понял. У нас нет другого выхода. Я все видел... Они там, за окном, ходят с портфелями, с колясками, с арбузами... Они живут. Зачем мы сюда пошли?

- Ты меня обвиняешь? - Сова то и дело нервно поправлял очки. - А я ведь не принуждал тебя. Да, они живут. Но чтобы иметь, как они, портфели, коляски, арбузы, мы должны были бы притворяться, что мы - это они. А чтобы не притворяться, нам надо много денег. Ты предлагаешь бежать. А куда? Ты же сам плакал на Сашиной могиле и просил, чтобы я никогда не делал ничего подобного. Я знаю, что и я когда-нибудь окажусь в расходе, но я все перенесу, потому что буду знать, через год мы будем вместе и...

- Через год уйду я, а ты еще будешь трахаться с клиентом, а потом в расходе со всеми подряд. Я этого не вынесу!

Сова сник, прижал к щеке руку Ганса.

- Мы ничего не можем изменить.

Ганс гладил его по голове, на глазах были слезы.

- А как же твой день рождения? Я тебе и подарок уже купил. Ни за что не догадаешься, что это.

- Ты мне его подаришь. Это будет сюрприз.

Ганс улыбнулся.

- Я тебе его подарю, когда мы будем уже далеко. Нам хватит тех денег, что мы скопили. Хорошо, что мы не тратили их на пустяки. Завтра рано утром я буду ждать тебя на вокзале.

Сова отстранился от Ганса.

- Нет, я не могу. И ты не делай этого. Тебе сейчас очень тяжело, но потом будет легче. Человек так устроен. Гена, мне надо идти. Он проснется и увидит, что меня нет. Будут неприятности.

Ганс растерянно смотрел на него.

- Славик, ты хочешь уйти? Ты хочешь меня бросить?

Сова встал.

- Я тебя не бросаю. Но пойми, чтобы быть вместе, мы должны пройти через все это.

К столику подошел Бари.

- Извините, кафе закрывается.


* * *

Дим с трудом нашел на темной улице дом, номер которого был записан у него на листке. Оставалось пройти через арку во двор, отыскать подъезд и квартиру. Впереди, пробиваясь сквозь мутный пожелтевший плафон, слабый свет выхватывал из темноты крошечный клочок асфальта. Смутное предчувствие шевельнулось в душе. Дим пожалел о том, что не взял с собой Папу. Можно было еще позвонить Женьке. В нескольких шагах от него стояла телефонная будка. Он снова и снова набирал номер и подолгу слушал гудки.

Дим старался идти быстро, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться в темноте. Когда он уже миновал пятачок света, под арку на приличной скорости въехала машина. Дим едва успел отскочить к стене. Машина резко затормозила рядом с ним. Выскочившие из нее парни отрезали Диму путь к бегству. Они крепко схватили его под руки и попытались впихнуть в машину. Дим сопротивлялся как мог. Он почему-то был уверен, что все это продолжение той дикой ночи, которая повторялась в кошмарных снах. Но если тогда страх лишил его сил, то теперь он яростно отбивался и, судя по раздававшимся ругательствам налетчиков, ему кое-что удавалось.

- С мальчишкой справиться не можете, засранцы!

Голос из машины показался Диму знакомым. Хлопнула дверца, и кто-то большой и сильный обхватил Дима, сдавив рукой шею так, что стало трудно дышать.

- Помогите! - только успел выкрикнуть Дим и в следующий момент почувствовал, что он уже почти в машине.

Вдруг тот, кто держал Дима, вздрогнул всем телом и обмяк. Дим без труда разжал его руки и бросился бежать. Но со всех сторон он натыкался на чьи-то тела. Кто-то оттеснил его к стене. Дим прижался к ней спиной и вытянул перед собой руки, ожидая нового нападения.

- Это кто тут малышей обижает? - послышался рядом чей-то голос, который тоже показался Диму знакомым. Но даже привыкшими к темноте глазами он не мог разглядеть лиц.

- Проваливайте, а то и на вас хватит!

Послышался смешок. Двое здоровых парней, стоявших в тусклом конусе света, переглянулись. Только их лица мог разглядеть Дим, но никогда раньше он их не видел. Они лениво наблюдали за происходящим, кажется, собираясь уйти. Дим между тем потихоньку продвигался к выходу на улицу. Рука в темноте остановила его.

- Стой здесь и не двигайся.

В следующий миг все вдруг пришло в движение. Хлопнула дверца, послышался стон. Двое под лампочкой исчезли. Пару раз Дима больно ударили, но он не двигался с места. Кто-то отлетел от машины прямо на него. Дим торопливо отпихнул его. Потасовка была непродолжительной. Взревел мотор, кто-то бросился в сторону, кто-то на ходу запрыгивал в машину. Слышались еще удары вдогонку по крышке багажника. На выезде из арки машина замедлила ход, и все тот же знакомый Диму голос выкрикнул:

- Ну, пидоровы защитники, мы еще встретимся!

Парни снова стояли под лампочкой и как ни в чем не бывало, лениво переговариваясь, курили.

- Эй, ты еще здесь? Иди сюда.

Дим на плохо гнущихся ногах подошел к ним. Он чувствовал, что приключения на сегодняшний вечер не закончились, и ему очень захотелось скорее выбраться отсюда.

- Ты правда пидор?

Парень, только что спасший Дима от нападения, оказался совсем молодым. Во всяком случае, он выглядел моложе своих друзей. И только гладко зачесанные назад волосы, жесткий взгляд и щетина на подбородке придавали ему некоторую мужественность. Голос у него был низкий и хриплый. Теперь он Диму не казался знакомым.

- Чего молчишь, когда тебе вопрос задали? А дрожишь ты точно как пидор.

От сквозняка под аркой Дима пробирал озноб, он действительно дрожал, но глаз от колючего взгляда не отвел. Потом он молча повернулся и хотел уйти, но спаситель схватил его за плечо, развернул к себе. Слова звучали отрывисто и зло:

- Ах ты щенок паршивый, ты что думаешь, мы тут подставлялись для своего удовольствия?! У тебя что, язык к небу прилип?! - И, неожиданно выйдя из себя, он завопил Диму в лицо: - Я тебе вопрос задал: ты - пидор?!

Лицо Дима стало непроницаемым, глаза сузились. Он сделал языком движение, словно собираясь плюнуть парню в лицо. Тот отстранился. На самом деле во рту у Дима пересохло, и он ничего не мог сказать, только отрицательно покачал головой.

Спаситель в тот же миг успокоился.

- Тогда зови меня Лехой. - Он стал внимательно вглядываться в лицо Дима, потом подвел его ближе к свету. - Мужики, вы только посмотрите на эту мордашку. Это же то, что нам нужно. Как, а?

Один из друзей ухмыльнулся:

- Точно.

Другой сплюнул и отвернулся:

- По-моему, он и есть пидор.

Леха снова уставился на Дима.

- Да нет, маменькин сынок - это есть. Но ты видел, как он лихо отбивался. Не кишка. Но ты, парень, все же заруби себе: если я узнаю, что ты пидор... Пожалеешь, что сам не залез к ним в машину. Чего им надо было?

Недоумение Дима было искренним:

- Не знаю. Мне надо идти, меня ждет человек. Это очень важно.

Один из друзей ткнул Леху в бок и указал в темноту.

- Там кто-то есть.

Леха всматривался в указанном направлении, но ничего не видел.

- Ванек, у тебя точно глаза, как у кошки. Кто там?

Ванек ушел в темноту и вывел Динго. Тот шел послушно, похоже, нисколько не смущаясь от того, что его вдруг обнаружили. Динго равнодушно взглянул на Дима, потом более внимательно оглядел остальных. Дим почему-то подумал: хорошо, что на лице Динго почти не было грима. А тот, что был, в полумраке можно было не заметить. Леха, подозрительно осмотрев Динго, обратился к Диму:

- Это он тебя ждет?

Прежде, чем Дим успел что-то сказать, Динго опередил его. Голос его был спокойным и твердым:

- Нет. Я иду домой.

Леха продолжал недоверчиво разглядывать его.

- А ты случайно не из тех? - Он махнул рукой в сторону выхода, где недавно скрылась машина.

Динго сделал вид, что не понял вопроса и с расстановкой повторил:

- Я здесь живу.

- Ну что, мужики, отпустим его?

Один исподлобья посмотрел на Динго:

- И этот - пидор.

Ванек бросил сигарету под ноги и носком ботинка затушил ее.

- Пусть катится.

Леха засмеялся:

- Тебе, Паша, кругом пидоры мерещатся. Но на всякий случай можно было бы ему по роже смазать.

Ванек сделал шаг в сторону выхода:

- Брось. Пошли, мы сегодня свою норму выполнили.

Леха усмехнулся, толкнул Динго в грудь.

- Ладно, иди. Но учти, я тебя запомнил.

Динго повернулся и спокойно пошел во двор.

Выйдя на улицу, Леха простился с друзьями, потом положил руку на плечо Дима.

- До дома я тебя доведу, а завтра встретимся. Теперь ты наш должник, а с долгами жить нехорошо. Не сомневайся, на святое дело берем. Заодно с классными ребятами сойдешься. Где живешь-то?

Дим выбирал более освещенные улицы. Он пытался скорее зачеркнуть в памяти все случившееся, чтобы прийти в себя. Сначала он хотел пойти к Папе, но мысль о том, что Леха будет знать эту квартиру, заставила его отказаться от своего намерения. Сейчас Дим больше всего хотел бы увидеть Женьку, но и для этого надо было избавиться от спутника. Пока они плутали по улицам, то и дело меняя направление, Леха успел рассказать, что в этом городе он недавно, что снимает комнату в коммуналке и что ему повезло, он встретил нужных ребят. Их нужность он ничем не объяснил. Вдруг Леха остановился.

- Эй, куда мы опять идем? Я неплохо ориентируюсь. По-моему, мы вертимся на одном месте. Ты чего дурака валяешь?

Они стояли возле подъезда Женькиного дома. Дим неосознанно выходил к нему уже несколько раз. Леха вопросительно смотрел на Дима. Тот кивнул на дверь подъезда:

- А я уже дома. Не хотелось прерывать твой рассказ. Спасибо, что проводил.

В глазах Лехи читалось недоверие.

- Ты здесь живешь?

Дим кивнул.

- Та-ак. - Леха, похоже, и не думал уходить. Диму даже показалось, что он все понял. - С родителями живешь? Может, чайком угостишь? Заодно о деле поговорим.

С минуту они стояли друг перед другом. Леха в упор смотрел на Дима и не торопил с ответом. Дим отвел взгляд.

- У тебя что, с предками нелады?

Дим кивнул.

- На тебя посмотришь - не подумаешь. Маменькин сынок и только. Предки не алкаши, это уж точно. Вылизанный ты весь. Отец есть?

Дим молчал, предоставив Лехе возможность все сказать за него.

- Значит, отчим. Тогда все ясно. У меня ведь та же история. В лучшем случае, он тебя терпит. А мать чего?

Дим опустил голову.

- Понятно. Мужику в рот смотрит. Ничего нового. Идем. Если орать начнут, я смогу объяснить. Не сомневайся, опыт есть.

Они поднимались по лестнице. Дим уже готов был во всем признаться. Но тогда надо было все равно что-то придумывать. Возле квартиры Женьки Дим замедлил шаг, но прошел мимо. Они стояли перед дверью этажом выше.

- Вот ты опять дрожишь. Что за дерьмо. Не так с ними надо. Это они должны чувствовать себя виноватыми.

Леха уверенно нажал кнопку звонка, Дим вздрогнул всем телом.

- Нет, не надо! - вырвалось у него.

Леха хлопнул его по плечу:

- Надо. Скоро ты поймешь, что именно так и надо.

Он снова позвонил. Дверь никто не открыл, и в квартире было тихо. Дим облегченно вздохнул.

- Они куда-нибудь собирались?

Дим пожал плечами.

- А ключ у тебя есть?

Дим отрицательно покачал головой.

- Вот скоты! Да ты не кисни. Такие связи - временное явление. Скоро ты и без них будешь обходиться. Посмотри на меня - как птица в полете. И то, что я здесь, а не с ними, им в кайф. Ну и что? Плакать не стану. Да пусть живут. Тоже ведь люди. Если сейчас ко мне пойдем, искать будут?

Дим снова отрицательно покачал головой.

- Вот и славно. Идем.

Когда они выбежали на улицу, у Дима совсем отлегло от сердца. Они долго добирались до окраины города.

Дверь распахнулась и открыла вид на тесный длинный коридор, заставленный и завешанный всем, что не уместилось в комнатах. Дим вдохнул сложную гамму запахов коммунальной квартиры. Леха остановил его у порога:

- Подожди здесь.

Он прошел вперед, открыл дверь в комнату, включил свет, кивнул Диму, приглашая войти. В комнате был тот суровый минимум обстановки, который не требовал к себе никаких дополнений и сводил на нет смысл какой-либо уборки. Леха огляделся, пытаясь оценить свое жилище глазами гостя.

- Ничего лишнего. - Удовлетворенно отметил он и, почти враждебно посмотрев на Дима, добавил: - Так и должно быть!

Последние слова, похоже, что-то напомнили ему, и он выругался.

Когда содержимое вскрытых консервных банок вместе с черствым хлебом было съедено и запито кипятком, Леха сыто откинулся на спинку полуразвалившегося дивана. Он снисходительно посмотрел на Дима, подмигнул ему, усмехнулся:

- Это свобода. - Он громко отрыгнул. - Я видел, как ты струхнул, когда я заорал на тебя там, в подворотне. Ненавижу гомосеков. Своими бы руками душил. Вот и брательник мой в гомики подался. Убил бы тварь! Попадется он мне. Найду - увидишь, что сделаю. Он, главное, к мужикам клеился, а я и не знал ничего. Пока один из них ко мне не подвалил. А когда начал лапать, как проститутку, я ему так промеж глаз влепил, что он сразу и раскололся, дескать, думал, что я такой же, как брат. Вот когда я душу отвел. Братик мой, пидор вонючий, у ног моих в собственной крови плавал. Найду, еще добавлю. Мало не покажется.

Дим словно отодвинулся от Лехи на десять метров. Сидел прямо, смотрел холодно прозрачно-голубыми, почти бесцветными глазами.

- Тебе не жаль было? Брат ведь. В чем он виноват?

Леха ткнул в его сторону указательным пальцем.

- Вот только заткнись сейчас и не защищай его! Из-за таких добреньких, как ты, скоро все друг у друга сосать будут!

Услышав, как у Лехи заскрипели зубы, Дим опустил глаза. Леха спохватился, заговорил миролюбиво:

- Да ладно. Тебе-то что. Ты, я вижу, жизни еще не знаешь. Ради таких, как ты, и надо их бить, чтобы грязь эта вас не коснулась. - Он немного подумал, вздохнул. - Конечно, потом, когда отошел немного, жаль стало. Думал, может просто дурканул он, запутался. Помочь хотел. А он, как назло, смылся куда-то. Матери писал. Даже деньги посылал. Откуда они у него? Письма я случайно нашел. Хорошие такие. И мать ему отвечала. Не знала ведь, что он... Из этих писем я и узнал, что он в этом городе. Ну, думаю, дурь прошла, работает парень, матери помогает. Написал я ему, как путному, мол, забудем старое, возвращайся, скучаем и все такое... Так что ты думаешь? Что я получил от этого гомика долбанного? Прислал вот это!

Леха достал из внутреннего кармана фотографию. Дим невольно ахнул. С фотографии на него смотрел в пух и прах размалеванный, кокетливо подмигивающий Лиза. Только теперь Дим понял, чей голос напоминает ему голос Лехи. И только теперь он заметил, как они удивительно похожи. Только Леха был на полголовы выше, шире в плечах, и лицо его было грубее, чем у Лизы, как будто он был старше лет на пять.

- Я их уже немного изучил. - Гримаса отвращения исказила лицо Лехи. - Если бы ты знал, какие они склизкие твари. И здесь они водятся. Даже знаю место, где они спариваются. Брательник мой, выродок, наверняка там же. Пробовал я их в том парке вылавливать, так они, гадюки, вьются, пришел, мол, отдохнуть, на лавочке посидеть, ничего не знаю. Я же вижу - пидор! Так вот мужики, кто поумнее, делают ловко: подсаживают своего смазливенького, вроде тебя, а потом воспитывают, учат, как на свете жить положено. Рожу им я и без тебя чищу. Черт с ним, если кому-то и зря перепало, будь мужиком, а не кишкой. Мне бы брательника найти. Первый он передо мной виноват. Вот ты мне и поможешь.


* * *

Вернувшись в свое временное жилище, Ганс не находил себе места. Он то расправлял кровать, собираясь лечь спать, то листал журналы, тупо осматривая обнаженные торсы и задницы. Он несколько раз ставил чайник на огонь, но через минуту выключал газ. Снова и снова брал трубку телефона. Он хотел, чтобы Славик ответил конкретно, как они будут жить дальше. Но набрать номер не решался, боясь, что Славик рассердится и совсем перестанет с ним разговаривать. Он перебирал в памяти только что услышанные слова, пытаясь угадать, что могло стоять за ними, чего он не понял из того, о чем не было сказано. Но от этого только болела голова, а ясности не прибавлялось.

От звонка в прихожей у Ганса что-то оборвалось внутри, как будто на этот короткий миг оглушительного дребезжания он вдруг увидел все так, как было на самом деле, как должно было еще произойти. Он долго не мог открыть дверь, с каждым новым звонком снова и снова переживая состояние этой кратковременной ужасающей ясности. И если не так давно он еще надеялся, что Славик может прийти сюда с минуты на минуту, то теперь он был уверен, что этого не произойдет никогда.

На пороге стоял мужчина средних лет в длинном плаще. Это все, что заметил Ганс. Это был не Славик, он не мог оказаться за дверью - это было главным. Клиент молча протянул фотографию, на которой был запечатлен Ганс по пояс голый с приспущенными штанами. Это был пропуск. Визитка от Шефа.

Ганс бросил фотографию в тумбочку, где их скопилось уже несколько штук. Еще продолжая думать о своем, он автоматически спросил:

- Как ты хочешь?

Клиент, не снимая мокрых грязных ботинок, прошел в комнату и, запахнув расстегнутый плащ, уселся в кресло перед телевизором.

- Не гони. Я на всю ночь.

Сердце у Ганса сжалось. Он надеялся, что эту ночь он проведет один. Клиент достал из кармана бутылку водки, зубами сорвал пробку и, припав к горлышку, сделал насколько глотков. Потом, угрюмо посмотрев на Ганса, брезгливо поморщился. Ганс спросил, как его учили:

- Как мне тебя называть?

Клиент отвернулся.

- А зачем тебе меня как-то называть? Я не разговаривать с тобой пришел.

С этими словами он расстегнул брюки. Ганс подошел к нему, встал на колени. Они случайно встретились взглядами. Клиент оттолкнул руку Ганса, которую тот протянул к расстегнутой молнии. Ганс вопросительно посмотрел на него. Пот крупными каплями выступил на лбу клиента. Он сделал еще несколько глотков из бутылки. Пальцы у него дрожали. Ганс попытался раздвинуть его крепко сжатые ноги, но услышал:

- Убери свои поганые руки!

- Чего ты хочешь?

Клиент пьянел на глазах.

- Раздевайся.

Ганс поднялся с колен, медленно снял одежду. Вид у клиента был совершенно дикий, и Гансу стало не по себе. До сих пор ему везло, и все проходило довольно традиционно. Но в круге он слышал рассказы, о которых сейчас старался не вспоминать.

Ганс уже стоял голый. Клиент шумно дышал, глядя на экран телевизора сумасшедшими глазами. Потом он свирепо воззрился на Ганса, явно стараясь не опускать взгляд ниже лица.

- Что уставился?! Повернись спиной!

Ганс старался не выказывать все нарастающий страх. Этому его тоже учили. За спиной послышалось бульканье, потом сопение. Ганс вздрогнул от стука отброшенных ботинок. Потом стало тихо. Гансу показалось, что клиент надвигается на него. Не выдержав, он слегка повернул голову. Клиент по-прежнему сидел в кресле и, глядя на Ганса, онанировал.

- Ты что подглядываешь?! Не ясно сказано?!

Ганс немного успокоился, но у клиента, кажется, дела не очень ладились. Время от времени он ругался. Наконец, вскочил, сбросил с себя плащ.

- Принеси полотенце.

Ганс принес полотенце. Клиент завязал ему глаза.

- Поиграем в жмурки, а то глазастый больно.

Беспокойство вновь овладело Гансом.

- Не надо. Я не буду смотреть.

- Тебя не спрашивают.

Ганс стоял и ждал, напряженно прислушиваясь к шуршащей рядом одежде. Нервы сдали, и он выкрикнул:

- Да что за игрушки такие! Я не хочу! Нельзя что ли, как все нормальные люди?!

Тела Ганса коснулось что-то металлическое. Он не смог справиться с собой и задрожал. Жаркий шепот послышался возле самого уха:

- Все нормальные мужики с бабами спят. А ты - гомик. И закрой свой рот пока туда ничего не суют.

- Я - гомик. А ты кто?

- Ты меня с собой не ровняй, я свою задницу на развлечения не подставляю. И языком пользуюсь по назначению.

- Ну и шел бы к бабам.

В ответ Ганс получил такой сильный удар в ухо, что не устоял на ногах. В ушах звенело. Он хотел сорвать полотенце с глаз, но сквозь звон в ушах услышал:

- Не трогать! - А потом спокойно и потому еле слышно из-за звона: - Еще раз скажешь что-нибудь подобное - вылетишь в окно. Я это делаю в первый и в последний раз. Понял? Чтобы не думалось. Всех вас давить надо, чтобы никому все это в голову не лезло. А теперь ты мне покажешь, как вы это делаете.

Клиент что-то сунул в руки Гансу. Это что-то было эластичным и продолговатым.

- Зачем это? - искренне удивился Ганс.

- А ты представь, что к этому еще и мужик приставлен. А я посмотрю, что вы с ним делаете.

Сидя голым с завязанными глазами и с фаллоимитатором в руке, Ганс ощущал нелепость положения. Клиент нервничал:

- Слушай, я заплатил за всю ночь не для того, чтобы ты тут невинность из себя строил. А ну-ка, подожди.

Клиент вышел на кухню. Ганс услышал, как открылся холодильник". Сейчас выпьет мой коньяк", - пронеслось у него в голове. Но через несколько секунд, запрокинув Гансу голову, стуча о зубы горлышком, клиент выливал обжигающую жидкость прямо ему в горло. Ганс поперхнулся, долго откашливался, а клиент бил его ладонью по спине. Откашлявшись, Ганс попросил:

- Прошу, не трогай меня. Я отдам деньги, я заплачу. Я устал... А если бы с твоим сыном так...

Клиент схватил Ганса за волосы.

- Замолчи или я вышибу тебе зубы. Своим поганым языком... моего сына... Он в институте учится, слышишь ты, дрянь, за девушками ухаживает. А ты, извращенец, смеешь его с собой сравнивать! Да если бы он... Да я бы ему собственными руками яйца отрезал! Я тебя предупреждал...

- Не надо! - взмолился Ганс. - Я все сделаю, как скажешь.


* * *

Открыв глаза, Женька долго соображал, где он. Но вот на лице его появилась кислая мина. Он задвигал губами, мысленно вырисовывая ими узор. "Надо встать и умыться". Дальше мозг отказывал открывать перспективу проживания в родном доме. Шорох за дверью выказывал чье-то присутствие. Женька не хотел себе признаться, что боится того, что начнет говорить мама. Ему показалось, что он видит ее через дверь. Губы его остановились, вытянулись трубочкой и чмокнули воздух. Лучше всего было бы сейчас уйти и сделать это незаметно.

Женька поднялся с постели, и в глаза ему бросились аккуратно разложенные на стуле отутюженные брюки и накрахмаленная белая рубашка из того гардероба, который он уже давно не носил. Он уже давно не мог позволить себе роскошь выглядеть мальчиком на пять с плюсом.

Женька вдруг вспомнил, что в последние дни перед уходом из дома он сам стирал все свои вещи. Он еще больше уверился в бесполезности предстоящего разговора с родителями. Если бы можно было все изменить так же просто, как надеть эти одежды.

Женька осторожно понюхал их, они пахли свежестью и маминой заботой. Одеваясь, он строил себе в зеркале рожи, оставляя позади самых отпетых хабалок "плешки".

Через минуту он с сожалением обнаружил, что входная дверь закрыта, а ключа в замочной скважине нет. Этот идиотский замок, который врезали в дверь новой квартиры строители, не имел внутренней защелки. О нем давно должны были все забыть при наличии мощных накладных замков, охраняющих невесть какое добро, но вот, надо же, пригодился. Женька обреченно прислонился спиной к двери и увидел перед собой маму.

- Мам, где ключ?

Зоя Филипповна умиленно смотрела на сына.

- Женя, как тебе идет эта рубашка!

Женька пропустил комплимент мимо ушей, подозревая, что он адресован, скорее, рубашке.

- А моя-то где?

Умиление на лице Зои Филипповны разбавилось легкой досадой:

- Ты считаешь, что эту я с кого-то сняла? Она, между прочим, тоже твоя.

- Ну ладно, мам, где ключ?

Кажется, Зое Филипповне меньше всего хотелось говорить о ключе.

- Женя, я боялась, что ты уйдешь, не поговорив с нами.

На душе у Женьки стало тоскливо.

- Мама, мне надо идти.

Лицо Зои Филипповны стало строгим.

- Вот видишь, ты хочешь уйти, а я не знаю, куда, с кем ты дружишь и, вообще, как ты живешь?

Женька уже понимал, что сопротивляться бесполезно, но сделал последнюю попытку:

- Я живу хорошо. Мама, дай ключ, а не то я выпрыгну в окно.

Строгость на лице Зои Филипповны уступила место скорби.

- Да, конечно, ты можешь выпрыгнуть в окно, благо, что второй этаж, и ты можешь уцелеть. Но ты должен знать, что придет день, и никто, никто из твоих друзей не поймет тебя так, как мать. И ни один человек на земле не сможет помочь тебе так, как мать. Но ее уже к тому времени может просто не быть, потому что пережить отверженность сыном может не каждая женщина.

Собственная речь вдохновила Зою Филипповну на слезы, и глаза ее увлажнились. Женька чувствовал, что сдается, но, чтобы хоть как-то поддержать марку, проворчал:

- Только не плачь, это тебе не идет.

- Что ты этим хочешь сказать? - возмутилась Зоя Филипповна.

- Ты забыла, что это не я от вас, а вы от меня отказались, - бросил Женька, возвращаясь в комнату.

- На ошибку имеют право все. Главное - вовремя ее осознать и приложить все усилия для ее исправления, - говорила, словно диктовала, Зоя Филипповна, следуя за сыном.

В комнате их поджидал Валентин Семенович.

- Сегодня что, воскресенье? - недовольно буркнул Женька и уселся на кровать, приготовившись к длительной осаде.

- Он хотел уйти, не сказав ни слова, - заявила Зоя Филипповна, выразительно глядя на мужа.

Очевидно, варианту с ключом была альтернатива. Валентин Семенович в очередной раз потерпел поражение. Они сдвинули стулья напротив Женьки и сели, загородив проход к двери. С минуту смотрели на него в ожидании. Он отвечал им тем же.

- Ну, рассказывай, - сказал свое веское слово Валентин Семенович и посмотрел на жену, словно это она должна была о чем-то рассказать.

По опыту Женька знал, что самое опасное в подобных случаях принять происходящее всерьез.

- Спрашивайте, что вас интересует?

- Все, - хором отозвались родители.

- Начать прямо с рождения?

Первый признак неуважения, очевидно, решено было игнорировать. Зоя Филипповна заговорила таким задушевным голосом, что Женька понял - туго придется.

- Женя, ты должен рассказать все так, как есть, ничего не приукрашивая и не щадя нас. Лучше горькая правда...

- А почему правда должна быть обязательно горькая? Я же сказал, что живу хорошо.

Зою Филипповну, похоже, ответ о благополучии сына не устраивал. У нее были серьезные планы. Валентин Семенович пришел ей на помощь:

- Конечно, конечно. И мы рады за тебя. Но вчера ты пришел в таком состоянии... Конечно, ты уже взрослый.

Женька поднялся:

- Значит, я могу идти?

Зоя Филипповна почувствовала себя оскорбленной в лучших намерениях.

- Женя, почему тебе все это кажется смешным? Неужели ты думаешь, что мне тоже может быть, смешно от того, что долгими вечерами я сижу у окна, смотрю в темноту и не знаю, где мой сын, что с ним и жив ли он еще? Ты считаешь, что это может быть, смешным?

Женька сконфузился и снова плюхнулся на кровать.

- Нет, это не смешно.

- Я готова услышать все. Я уже не та, что была раньше, наивная мама, сходящая с ума от своего единственного сыночка и не желающая понимать, что у него тоже может быть, своя жизнь. - Зоя Филипповна произнесла все это почти торжественно. - Даже если у тебя СПИД, ты можешь сказать мне об этом смело. Теперь можешь. Я все перенесу.

Валентин Семенович испуганно уставился на жену. Через несколько секунд Женька, наконец, закрыл рот.

- Ну конечно, как же гомосексуалисту жить без СПИДа. Чем я хуже других!

Зоя Филипповна оборвала его:

- Не паясничай! Потрудись представить, сколько мне пришлось пережить, чтобы смириться с тем, что мой сын входит в группу риска. Что опасность алкоголизма, наркомании, венерических заболеваний и, наконец, суицида для тебя так велика. И вот ты приходишь в стельку пьяный! Ты, наверно, уже и куришь? Что предложишь мне думать? В вашей среде... Откуда у тебя столько денег? Отец видел твою квартиру. Когда я стирала твои вещи, то боялась, что порошок для них не достаточно хорош. Даже я, проработавшая всю жизнь, никогда не могла себе позволить ничего подобного. А ведь я не тунеядка. - И Зоя Филипповна зачем-то показала сыну свои ладони. Потом перевела дух и продолжала уже спокойно:

- Женя, ты не можешь представить мое состояние. Когда у тебя будут свои дети, а я на это, все-таки, надеюсь, ты поймешь. Признайся, ты торгуешь собой?

Женька снова с трудом пришел в себя.

- Это было бы неплохо, - попробовал он пошутить. - Но мама, посмотри на меня, кому я такой нужен?

Самолюбие Зои Филипповны было задето:

- Женя, ты не прав. Ты очень симпатичный мальчик.

Валентин Семенович с готовностью поддержал ее:

- Ты очень на маму похож, а она у нас просто красавица.

Женька шлепнулся на подушку:

- Вот и поговорили. С вами с ума сойдешь. - Тут же он решительно поднялся. - Все. Вы как хотите, а я уже опаздываю.

- Куда? - не менее решительно спросила Зоя Филипповна и тоже встала со стула.

- В группу риска. Куда же еще?

Зоя Филипповна пронзила сына взглядом:

- Хорошо, но обещай, что ты приведешь его сюда. Я хочу с ним познакомиться.

Женька был готов обещать все, что угодно. Он уже подумывал о том, что общение с родителями посредством коротких телефонных разговоров, пожалуй, можно возобновить.

Женька собирался встретиться с Димом. Ему казалось, что они не виделись уже целую вечность. Он переживал о том, как Дим отнесется к нему при встрече. Но главное было увидеть его. Именно сейчас. Без этого он не представлял, куда пойдет и что будет делать.

Дверь открыл Папа. Женька невольно заглянул через его плечо, но, не увидев никого, произнес заготовленную фразу:

- Мы с Димом договорились встретиться. Он дома?

- Он спит, ему нужен отдых. Приди в другой раз.

- А-а... Спит. - Женька повернулся было чтобы уйти, но передумал. - Он мне звонил. Нам надо поговорить.

- Ничем не могу помочь.

Папа закрыл дверь. Женька спускался по лестнице, пробегая глазами надписи на стенах. Возле одной он остановился. После стертого слова осталось только "дурак".

"Он спит. Ему нужен отдых. Что с ним? Может быть, нужен врач. Папа не вызовет врача. Конечно, нет. Что он может объяснить. А вдруг Дим умирает. Какое дело этим мужикам до здоровья мальчика из круга. Он не захотел разбудить Дима. Диму очень плохо. Я и в самом деле дурак!" Женька бросился снова наверх. У него было ощущение, что каждая секунда теперь решает жизнь Дима.

Когда Папа открыл дверь, Женька бросился вперед, чуть не сбив его с ног. В квартире он Дима не нашел. Мелькнуло в голове, что поздно.

- Где он?!

Папа кипел негодованием:

- Убирайся вон, наглец, или я позвоню в милицию!

Женька опустился на стул.

- Звоните, куда хотите, только скажите, где он?

Папа подошел к телефону и угрожающе потряс трубкой:

- Последний раз предупреждаю.

Женька смотрел на него с интересом:

- Бедный Вы, бедный. Вы еще ничего не поняли. Что Вы им скажете? Я ведь только хочу узнать, где Дим? Неужели так трудно ответить? Я сразу уйду. Он жив?

Папа растерялся, но старался этого не показывать. Продолжая стоять с трубкой в руке, он отчитывал Женьку:

- По какому праву ты ворвался в мой дом и задаешь такие дикие вопросы? Я не обязан перед тобой отчитываться. Что, по-твоему, я способен с ним сделать? Если Дима захочет тебя увидеть, он действительно позвонит тебе. Но он тебе не мог звонить.

Женька насторожился. Сердце сжалось.

- Почему Вы так говорите? Что с ним?

Папа осекся. Он положил трубку на аппарат.

- Я не обязан... Он уехал.

Женька опешил.

- Куда уехал?

Папа все больше терял уверенность в себе, и его это раздражало.

- По какому праву? Я звоню Шефу. - Он снова взялся за трубку.

Женька бросился к нему и отшвырнул аппарат.

- Я не уйду! Вы не понимаете, как это важно! Он мне как брат! Он мне дороже брата! Он же совершенно беззащитный, а Вы... Куда он уехал?

- К родителям. Погостить. Я его отпустил. А теперь уходи.

Женька сокрушенно качал головой:

- К каким родителям?! Вы сами не знаете, что Вы говорите! Что же теперь делать? Где его искать? С ним что-то случилось, я это чувствую.

Папа забеспокоился. Внезапный уход Дима оставил ему столько вопросов, от которых его до сих пор не покидала тревога.

- Ты что-то знаешь? Он тебе что-нибудь рассказывал?

Женька умоляюще посмотрел на Папу:

- Что он сказал, когда уходил? Каждое слово.

Папа еще не решался сказать правду.

- Ты работаешь с Шефом. Если ты только причинишь Диме зло... то будешь последним негодяем.

Женька, затаив дыхание, ждал.

- Кажется, он встретил своего друга.

Женька вздрогнул.

- Он его нашел!

Он стремительно пошел к выходу. Папа следовал за ним.

- Ему ничего не угрожает?

Женька остановился. Он был в смятении.

- Он сейчас очень счастлив.

Когда Женька вышел из квартиры, то заметил, что кто-то с площадки выше выглянул, перегнувшись через перила, и снова спрятался. Женька поднялся наверх и увидел Мики. Внезапно обнаруженный, тот глуповато улыбался. Женька был удивлен, увидев его.

- Мики? Ты как всегда шпионишь? Что ты задумал на этот раз?

Все с той же, ничего не означающей, улыбкой Мики пожал плечами.

- Ничего, я тоже приходил спросить о Диме. Что сказал тебе этот хмырь? У тебя такое лицо...

Женька повернулся и, уже спускаясь вниз, ответил:

- Ничего. А тебе советую забыть про Дима. Мне бы надо тебе по роже съездить за тот засос, да сегодня день такой - всем все прощается.

Мики спускался за ним.

- Какой же сегодня день?

Женька остановился у окна.

- Последний.

Мики подошел к нему.

- Может быть, ты и прав. Но после последнего дня все начинается снова. Все идет по кругу. Знаешь, сколько у меня было этих последних дней? Помнишь, когда Шеф выставил меня из круга в расход? Тогда мне казалось, что это конец. Ты и правда прости меня, что я подарил Диму тот маленький синячок. Это такой пустяк. Если бы ты знал, как я живу. Мне так одиноко. Иногда мне кажется, что я и не живу вовсе, что я лишь продолжение собственных воспоминаний. Блеск круга не дает мне вернуться к прежней жизни, к той жизни, когда я еще не знал вас. Всеми правдами и неправдами я пытаюсь хоть на миг прикоснуться к тому, что утеряно навсегда...

- Мики, прекрати. Я тебя знаю. Зачем ты мне все это говоришь? Чего ты добиваешься?

Мики печально посмотрел Женьке в глаза.

- Я просто хочу вернуться к жизни. А почему я лишился всего, помнишь? И дело ведь не в том, что погиб Шура. Все знают, что к его смерти я не имею никакого отношения. Все, кроме Геры. Он все время меня в чем-то подозревает и простить не может. А ведь это все Шеф. Он виноват в смерти Шуры. А потом хотел на меня свалить. А теперь то же может произойти и с Димом. Не думай, что он не попытается вернуть его в расход. Мы должны остановить его. Не скрою, я хочу отомстить Шефу. И ты должен мне помочь. За Дима.

Женька снова шел вниз по лестнице.

- Мики, я не верю ни единому твоему слову. И я не верю, что к смерти Шуры ты не имеешь никакого отношения. Потому что ты имеешь отношение ко всему, что было тогда в круге. Тебе крупно повезло, что ты оказался тогда в расходе. Только так ты и спрятался от Геры. И на Дима тебе сейчас наплевать. Ты просто хочешь его использовать так же, как используешь всех.

Мики, шедший за ним следом, остановился.

- Если бы ты знал, как несправедлив ко мне. Но когда-нибудь ты это поймешь. В чем конкретно ты меня обвиняешь?

- У меня нет доказательств, но я все это знаю, потому что знаю тебя.

Женька шел по улице, никого не замечая.

"Дим сейчас очень счастлив. Даже не попрощался. А когда? Может быть, звонил? А меня именно в эту ночь там не было. А может быть, и не вспомнил обо мне". Женька остановился. Ему стало бесконечно жаль себя. Как потерявшийся ребенок он стоял в толпе прохожих, оглядываясь по сторонам, и готов был разреветься. Ком застрял в груди и не давал дышать.

- Ди-и-и-м! - закричал он.

Недалеко от него остановилась машина, из нее вышел Шеф и махнул Женьке рукой, подзывая к себе. Как когда-то, Женька испытал к Шефу сложное чувство неприязни и благодарности одновременно. Тогда, униженному и одинокому, испытавшему предательство самых близких людей, Женьке тоже казалось, что он на краю пропасти, что жить дальше нет смысла. Тогда Шеф появился рядом. Женька никогда не питал к нему теплых чувств, но был благодарен ему за то, что, сам того не подозревая, тот дарил ощущение нужности и защищенности. Во всяком случае, Женьке так казалось.

Шеф открыл дверцу, Женька сел на переднее сидение. Некоторое время они ехали молча. Шеф был не в духе, а Женька не ждал никаких слов. Он был рад, что сейчас он не один, едет в роскошной машине, а люди, только что окружавшие его безразличием, мелькали мимо окна, сливаясь в безликую массу и в один миг оставаясь далеко позади.

- Как идут дела с новым набором? - словно между прочим спросил Шеф.

Женька посмотрел на него, и ему вдруг показалось, что сейчас Шеф чувствует то же самое, что и он. Женька ни разу не видел его в кругу друзей или хотя бы просто разговаривающего с кем-то не о круге. У Шефа не было любовников даже на какой-то короткий срок. Он не считал мальчиков из круга, которые подставлялись равнодушно и обреченно. Впервые он пытался посмотреть на Шефа другими глазами. Нет, добровольно Женька ни за что не сблизился бы с ним. И дело было даже не в том, что тот был совершенно непривлекательным. В нем было что-то отталкивающее. Он представлялся Женьке опытной крысой, умеющей запросто раздобыть кусочек сыра из мышеловки. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Шеф посмотрел на Женьку.

- У тебя проблемы?

- Нет.

- Значит, с новым набором все в порядке?

- Нет.

- Что же это значит? - похоже, Шефа сейчас занимали более важные мысли и он не придавал особого значения ни своим вопросам, ни ответам Женьки.

- Нового набора не будет, - ответил Женька и ужаснулся своим словам.

Машина замедлила ход, потом снова набрала скорость.

- Мне казалось, что мы уже обо всем договорились. Ты не устал от собственных необдуманных заявлений? - Шеф печально вздохнул. - Пойми, ты не из тех, кто может взять инициативу в свои руки. Надеюсь, ты не очень огорчен этим?

- А кто из тех?

Шеф покачал головой:

- Часто они сами не представляют, насколько все зависит от них. Может быть, это и к лучшему. А если бы знали...

- Я больше не буду тебе помогать, - перебил его Женька.

- Ты что, обиделся? Зря. А что касается круга, то это надо еще выяснить, кто кому помогал. Что же ты будешь делать? Пойдешь работать, женишься, разведешь детей, через много лет заработаешь комнату в общаге. А по вечерам будешь украдкой облизываться на мальчиков в телевизоре. Но, скорее всего, станешь таскаться по "плешкам" и вести беспечную жизнь бомжа.

Шеф явно забавлялся своими фантазиями.

- Я помирился с родителями.

- Поздравляю. Но учти, даже если они приняли тебя таким, какой ты есть, это не значит, что они будут в восторге, когда ты приведешь в дом любовника. Подумай. У тебя есть деньги, есть квартира, которую я тебе, возможно, очень скоро подарю. Я это сказал не для того, чтобы как-то задобрить тебя. Просто ты отлично работаешь, так сказать, заслужил, и все такое... Чего тебе еще не хватает? Если все остальное ты не можешь позволить себе сейчас, то, поверь, когда выйдешь из дела, все это станет и вовсе недоступным. Кстати, как там поживает Голубка?

Вопрос резанул Женьку по сердцу.

- Почему ты спрашиваешь? Разве мало того, что ты с ним сделал?

Шеф удивленно взглянул на Женьку:

- А что я с ним сделал?

- Сам знаешь, что. И неужели это все только за то, что он не подставился тебе? Ты мог его оставить в покое хотя бы ради меня. Ты прекрасно видел, как я к нему отношусь. Но тебе наплевать, ведь я не в счет. Какое тебе дело до того, что мне может быть, одиноко и больно, что я могу полюбить. Куда важнее то, что тебе впервые отказали.

Шеф не ответил. Женька видел, как он подался вперед, как сжались его губы, но не унимался.

- Тебе мало того, что ты можешь пользоваться всеми мальчиками, когда тебе вздумается?

- Вот именно, я могу пользоваться всеми без исключения, - тихо ответил Шеф. - Прошло то время, когда они, оглядывая меня, кривили свои смазливые мордашки и отворачивались. Теперь выбираю я.

- А они просто тают от счастья, когда ты набрасываешься на них, - язвительно заметил Женька.

Шеф свернул к обочине и остановил машину. Он смотрел на Женьку, кажется, готовый вцепиться ему в горло.

- Меня не интересует то, что они чувствуют подо мной. Мне вполне хватает того, что чувствую я. Да я презираю их, я не оставляю им права на желания. Продажные куклы, они воображают себя ценным призом, но всегда будут только замусоленной в обороте купюрой. И те роскошные самцы, от которых у всех текут слюни, тоже купюра, только с добавлением еще одного ноля. Мужики! Да единственное, чем они озабочены - это как бы подороже продать свое холеное тело. Они будут брать то, что им предложат. А я буду брать кого захочу и когда захочу. И ты должен жить так же.

Высказавшись, Шеф немного успокоился. Они снова влились в поток машин. Женька брезгливо поморщился:

- Я не собираюсь так жить и сутенером больше не буду. Я хочу просто общаться, никого не продавая. Это пока все.

- Не густо. Даже на пока. А что же делать с прошлым? Ты же знаешь, что рано или поздно все тайное становится явным.

Женька отвернулся и смотрел в окно.

- Делай, что хочешь. Мне все равно.

- Значит, снова под мамино крыло? Ну, что ж, пожалуй, я тебя отпущу.

Женька недоверчиво посмотрел на Шефа, тот ответил ему дружеской улыбкой:

- А почему бы нет? Ты славно поработал и можешь уйти на заслуженный отдых. Квартиру я тебе и в самом деле подарю. Более того, назначу приличное выходное пособие. Надеюсь, ты не будешь вспоминать меня недобрым словом. Всякое между нами было, но одно без сомнения - мы уже не чужие. Сделай мне еще одно маленькое последнее одолжение, и мы расстанемся друзьями. Вот увидишь, мы еще будем скучать друг о друге.

- Какое одолжение?

Шеф испытывающе взглянул на Женьку. Тот сверлил его подозрительным взглядом. Шеф покачал головой:

- Почему ты мне так не доверяешь? Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Это сущий пустяк. Мне нужен в круге один человек. Скажу откровенно, все время существования круга я шел к этому.

- Какое одолжение?!

- Этому человеку нужен Голубка. Всего на одну ночь. Я пытался поговорить с Папой, но он уперся, как баран. А потом я решил: совсем не обязательно, чтобы он обо всем знал. А тебя Голубка послушает. Всего-то одна ночь. Ему это ничего не стоит. Для тебя он сделает это с удовольствием.

- А с чего этому человеку нужен именно Голубка?

- Поверь, я здесь ни при чем. Очевидно, кто-то из круга сделал ему хорошую рекламу.

- Ты поэтому отпустил его из расхода?

- Да.

- Кто же этот человек?

Шеф усмехнулся:

- Если тебе интересно, я назову его имя, когда Голубка даст согласие. А пока могу сказать, что он еще вполне прилично выглядит. Голубке не будет это в тягость. И вообще, ты идеализируешь этого мальчика. Уверен, он кадр еще тот. А в душе, наверняка, потешается над твоими сентиментальными порывами. Неужели ты еще не понял, что с тобой он никогда не будет? А потом, если хочешь, я отпущу и его. Он доставляет слишком много хлопот в круге. Даже этот недоумок - Ганс... Ты еще не знаешь, какой он номер отколол. И при этом тоже на Голубку кивает. Почему, мол, его отпустили, а меня - нет?

- А что сделал Ганс?

- Представь, он взял клиента в заложники. Утром по телефону мне грозил, что если я не отпущу его из расхода, он убьет этого несчастного.

Женьке пришло в голову, что Шеф разыгрывает его.

- Ганс? Не может быть.

Шеф кивнул.

- Вот и я так думаю. Этот мальчик с замедленной реакцией мало похож на террориста. Хотя кто знает, как могут повернуться подобные мозги.

Женька почувствовал себя скверно. Как никогда, он осознал свою причастность ко всему, что происходило в круге. Словно получив подзатыльник, он сгорал от стыда и унижения.

- Посредственность бросает вызов. Что бы это могло значить? - пробормотал Шеф в задумчивости.

- Шеф, а может, ну его к черту. Заварит кашу.

Женька старался казаться беспечным. Шеф поморщился.

- А потом каждый приставит нож к горлу клиента, чтобы поиграть в Золотую рыбку. Остается только гадать, какие желания мне придется выполнять. Ты-то должен знать, что нож на меня не действует.

Женька взялся за ручку дверцы.

- Останови машину.

Шеф притормозил и тут же поймал Женьку за шиворот.

- Подожди. Мы еще не договорили.

- Отпусти. Мне плохо.

- Крысы покидают корабль? А разве я когда-нибудь говорил, что мне хорошо? Все еще только начинается. Ты думаешь, что я все это затеял только для того, чтобы ублажать этих самцов? Когда-то ты мне поверил. Что изменилось сейчас? Впрочем, живи, как знаешь. Я выполню то, что обещал. Но Голубка... Одна только ночь.

Женька сидел обмякший, равнодушный. Для него уже не существовало того круга, который когда-то, по наивности, он считал особым миром, своим вторым домом. Не было и Дима, который значил для него слишком много, а точнее - все. Женька только сейчас понимал это в полной мере. Где-то далеко, словно на другой планете, жили его родители. Но связь с ними была такой зыбкой и неопределенной, что теряла всякий смысл.

- Отпусти меня, мне очень плохо, - повторил он.

- Вы все сговорились? Хочешь, я отпущу и Ганса? За одну только ночь Голубки с тем человеком. Все зависит от тебя, ты это понимаешь?

Женька безвольным движением открыл дверцу.

- Знаю я. Одной ночью ты не обойдешься.

- Клянусь тебе, только одна ночь.

- Пусти. Я подумаю.

- Подумай. Но у тебя мало времени. Если этот придурок действительно зарежет клиента, очень многое может измениться.