Мир, в котором я живу

У Леночки беседа с Игорем не клеится. Интеллект у юноши явно выше среднего, дурочка ему неинтересна. В качестве противоядия к сиропу блондинки отправляюсь в чат злобной Крыской. На глазах у изумленного гостя разворачиваю небольшую дамскую ссору. Игорь на нападки Кристины на Леночку не реагирует, хотя из чата не уходит. Моя сладкая дурочка несколько раз взывает о защите к "рыцарю”, Крыска цинично предлагает поиздеваться на пару. Ноль эмоций у клиента. От групповичка он вежливо уклоняется.
Занятный парень этот Игорь. Ждет кого-то или просто делать нечего? Мне скучно ругаться с самим собой, и я выгоняю своих дам из чата. Выждав какое-то время, захожу в чат Антошей. И – оппаньки. Парень тут же проявляет интерес. И не просто интерес – зовет меня в приват, общей гостиной не доверяет.
Так-так-так. Ему обо мне "рассказали”, и он как раз меня тут дожидался. Очень интересно – ловить тематического собеседника в общем чате, игнорируя специализированные? Геи в нашей болталке не задерживаются – им тут делать особенно нечего, мой Антоша – редкое исключение, он мне по работе нужен. Так что мое присутствие в чате худо-бедно оправдано. А вот Игорь почему заинтересовался именно мной, даже если ему кто-то что-то о моем персонаже рассказал? Дело тут явно не чисто.
По большому счету, сейчас мне в чате делать нечего. Народ в болталку подтягивается после обеда, ближе к вечеру. Ухожу, не прощаясь – обрыв связи, будем считать так.
Сегодня недельные обновления на основном сайте. Дело рутинное и нудное. Все бы ничего, но присланные сценарии и пьесы надо прочитать. Или просмотреть хотя бы по диагонали на предмет присутствия мата и всевозможных нарушений закона. Юркин сайт известен среди театральных и киношных режиссеров, они там постоянно пасутся, поэтому надо блюсти имидж. Авторам, чьи творения по каким-то причинам не публикуются, надо отписать и объяснить причины.
За два с половиной года, что я работаю на брата во всех возможных должностях - от программиста до цензора – я соорудил себе несколько шаблонов, по которым можно общаться с молодыми гениями без особого напряга, не утруждая мозги придумыванием вежливых отказов. Из трех пьес и двух сценариев я отказываю в публикации только одному автору, слишком уж увлекшемуся обсценной лексикой. Остальное вбиваю на сайт, сообщаю об обновлениях в новостях на главной странице и возвращаюсь в чат. Игорь мается там в одиночку. Делать ему нечего, что ли?
Cегодня совершенно нет настроения с кем-то общаться. Кроме того, я отсидел у компьютера часа четыре, и у меня немилосердно ломит спину. За окном натянуло тучи, где-то далеко погромыхивает – идет грозовой фронт. Да и пообедать уже не мешает.
После обеда тянет прилечь и подремать. За окном лупит дождь, около открытой балконной двери натекла небольшая лужица. Юрка будет ругаться, но закрывать балкон я не хочу – я люблю дождь, и запах мокрого воздуха, и отчаянный шум ливня. С кровати мне не видно ничего, кроме серого неба – наша многоэтажка торчит среди других домов, как средний палец из сжатого кулака, единственная на весь микрорайон. Тучи вспарывает молния, и немедленно прямо над крышей бухает гром – такое ощущение, что Камаз с булыжниками опрокинулся на гигантский железный лист. Ничего себе, погодка разгулялась. Интересно, Юрка взял зонтик?
Думая о брате, как и всегда, сворачиваю на привычную колею. Он старше меня на тридцать две минуты. Мы близнецы и совершенно не похожи. Юрке в нашем тандеме досталось многое – мозги, способности, рассудительность, целеустремленность, порядочность, чувство юмора. Мне – все остальное, то есть внешность и пофигизм. Я не хочу сказать, что брат некрасив, просто из нас двоих девушки всегда предпочитали меня. А я предпочитал парней, о чем знал только Юрка. Осуждал он меня или нет, я не знаю – брат никогда ни слова мне не сказал и не скажет.
Пока я лежал в больнице после аварии, Юрка выдержал жуткий бой дома и настоял на размене. В результате мы с ним живем в двушке на окраине города, а мать с отчимом уехали в однокомнатную в центре. Я понимаю, что порчу брату жизнь, потому что повис у него на шее стопудовой гирей, но сделать ничего не могу. Он и слышать не хочет о том, чтобы пристроить меня в какой-нибудь инвалидский приют, а я малодушно не настаиваю.
За три года все мои друзья-любовники-собутыльники отвалились пережравшими крови пиявками. Сначала кто-то из них звонил и даже заходил посидеть. Но я был не в том состоянии, чтобы поддерживать светский треп, и постепенно меня оставили в покое. Мой нынешний круг общения – только сетевые знакомые. Когда к брату заходят друзья, я тоже иногда присоединяюсь, но чаще предпочитаю сидеть в комнате. А девушки к нам совсем не заходят, и я не хочу думать, что тому причиной.
Мы с братом спим в одной постели. Тому, кто завопит об инцесте, я предложу прогуляться в ад, а то и подальше. Мне двадцать восемь лет, и если кто-то считает, что парализованные ноги отменяют все желания тела, то этот "кто-то” может отправляться в монастырь и принять постриг. Если я еще до сих пор не перевалился через перила нашего балкона, то это целиком и полностью заслуга Юрки, который пришел ко мне однажды вечером и сделал все то, чего я никогда уже не смогу получить от других.
Утром он сказал мне, что всегда будет рядом со мной. Меня пугает это самоотречение, я не знаю, что за ним скрывается. Я принадлежу своему брату – целиком и полностью. Я его безраздельная собственность, запертая в четырех стенах под крышей многоэтажного дома. У меня есть все, что недоступно многим в моем положении – дом, работа, секс, хорошие книги, забота родного человека. У меня только нет права изменить свою жизнь по своему желанию. Да я и не знаю, хочу ли этого. Человек слаб, а я не лучший представитель вида.
Мир, в котором я живу – иллюзия счастья, иллюзия семьи, иллюзия любви. Мне не в чем упрекнуть своего брата – в отношениях со мной он идеален настолько, что хочется выть. Это предупредительное совершенство временами заставляет меня чувствовать себя полным ничтожеством. Я ничем не заслужил этой любви, а он ни в чем не виноват, чтобы я его ненавидел.
Мир, в котором я живу – бесконечная череда дней, неотличимых друг от друга. Бесконечная череда ночей в кольце сильных родных рук.
И один-единственный вопрос, который я выкрикиваю день за днем в пустоту комнаты.
Господи, почему ты не убил меня сразу?