Мужчина в белом

-5- 

От Игоря я поехал сразу в офис, а когда вернулся домой, Кольки не было. Не было ни его рубашек, ни носков, ни фуражки в прихожей.
Стало пусто и как-то легко. Замаячили перед глазами его полные губы и сразу же пропали.

Не было его почти неделю. Я не звонил, не разыскивал и не вспоминал о нем. На уик-энд пригласил Серегу – тоже из старых знакомых и редких любовников. И Серега правильно все понял.
– Че, дошла до меня очередь? А я же не один теперь.
– Ничего. Просто приезжай.
И он «просто приехал». Я его хорошо помнил – Серега никогда никому не был верен. Он не годился для верности, как цирковой пес, привыкший исполнять трюки на публике, не годится для охраны дома. Но для быстрого секса Серега вполне годился.
Мы и планировали быстро перепихнуться, но его снесло, он расслабился, разобрал постель, потребовал в кровать выпивки и закуски, и мы возились до тех пор, пока в дверь не позвонили. Я кое-как натянул трусы.
На пороге стоял Колька. Наверное, хотел сказать, что снова меня простил.
– Ты чего? – спросил я. – Я не один вообще-то. Если ночевать – давай в свою комнату.
– Что это значит?
Колька посмотрел на мои плавки. Хорошо, хоть уже упал. То есть не хорошо, нет.
Он прошел мимо меня, схватил Сережку за ногу и потащил из постели.
– Вали!
– Э, дебил, ты чего?
Серега еще пытался за что-то ухватиться, но уже летел за дверь, а следом летели его шмотки и даже мои простыни.
– И сам убирайся! – сказал я Агаркову.
Колька снял фуражку и повесил на вешалку.
– Я же только пришел.
И я понял, что объяснения не будет, что вообще он ни слова мне не скажет, потому что не может ничего выразить словами.
– Блин, Колька, ну, я такой. Это мой любовник. Мы трахались. Нам клево было. По-другому я не могу. Считаешь, что я больной – да, я больной. Но я не могу иначе. Не пойму, откуда ты взялся на мою голову. Почему я говорить это должен… Если хочешь жить со мной, не нужно меня переделывать!
– Я не переделываю. – Он нахмурился. – Я понял. Я не переделываю. Но когда я всякую мразь рядом с тобой вижу…
– Почему «мразь»? Хорошие ребята. Это Сережа.
– Они же тебя не знают! Они не знают тебя! Они тебя не любят! А я каждый день о тебе думал – с самого пятого класса до сих пор…
– Ты что ли меня любишь?
– Ну, да. Я люблю. Я люблю. Только не так, чтобы… Не так, чтобы тебя… Я и сказать такого не могу. Я же тебя уважаю.
– Ясно.
Я сел на пол около кровати.
– Ясно. Уважаешь. Любишь. Еще и ревнуешь меня. Но трахаться со мной не сможешь. Потому что тебе блондинку хочется. Ты нормальный мужик. Ты служил в армии. И вообще ты мент. И тебе не положено. Тогда что? Тогда иди, Коля. Иди… Сними квартиру, если папа-мама тебя достали, и живи… живи себе. А про меня забудь.
– Не могу. Мне за тебя обидно. Зачем ты унижаешься?
– Ты дурак совсем. Ты как ребенок рассуждаешь. Никто в сексе не унижается. Ты свою Катю трахал, а Катя тебя трахала.
– Нет, я ее.
– Так потому она тебя и бросила.
– Что?!
– Потому что ты ничего не понимаешь!
Колька мгновенно схватил меня в охапку, рванул с полу и прицелился кулаком мне в нос. «Сломает, сука, – пронеслась реактивная мысль. – А завтра переговоров дофига…».
Машинально я отступил к кровати и стал падать, еще и схватился за Кольку и увлек его за собой. Он оказался сверху, уставился на меня расширившимися глазищами.
– Блин, ты как девка. Ты ведешь себя, как девка…
Я положил руки ему на плечи.
– А на работе знают? – спросил он.
– Знают. Им все равно. Я же там работаю, никого не цепляю.
Колька не вырывался, просто лежал на мне неподвижно. И не чувствовал, чтобы у него вставал.
– И что… блин… так непривычно. Там же член у тебя…
– Проверь.
– На хрена мне твой член нужен? Он же мешает вообще.
Я расстегнул ему брюки.
– Ничего не делай. Я только поцелую, – успокоил его.
Перевернул Кольку на спину и поцеловал. Наверное, он закрыл глаза, потому что под моими губами ствол мгновенно отвердел.
– И куда я теперь со стояком? – спросил Колька.
– Ничего не делай, – повторил я.
Может, впервые в жизни я старался исполнить минет так качественно. Колька стонал, хватал меня за волосы и вжимал между ног.
– Ты специалист!
– Это только с тобой, – сказал я.
И это была правда – так было только с ним. Но мне самому не нужна была такая правда.
– А ты как теперь? – спросил он, когда кончил. – Я такого не смогу сделать.
– Ничего не нужно, спи.
И Колька уснул. А я ушел зубы чистить. Думал, почищу и забуду все это ко всем чертям.

-6- 

Утром он проснулся в моей кровати и отскочил от меня. И вел себя как после зачистки памяти. Ни слова, ни полслова.
А я влип. Я уже не помнил, что это мой бывший одноклассник, заурядный мент Колька Агарков, меня уже захватывал сам процесс совращения настоящего мужика. Я уже зеленел, когда он от меня отворачивался. Меня уже не волновало, кем я для него буду – девкой, подстилкой или драным носком, только бы втянуть его в это.
Но даже невинный опыт с минетом Колька повторять не хотел. Но и не съезжал. Не отдалялся и не приближался, а просто маячил передо мной, доводя до бешенства – и до бешеного возбуждения.
Не умею красиво описывать. Да и не было в Кольке ничего особо красивого. Разве что его член – какой-то девственный, без раздутых жил, без густых зарослей, без агрессивных движений – стеснительный какой-то орган. И когда я вспоминал его огромные, тяжелые кулаки, его растерянные серые глаза и его смущенный член, меня подкидывало даже на встречах с заказчиками, я упирался взглядом в расценки на рекламные площади и автоматически обещал всем скидки. И заказчики удивлялись…

Так началась для меня эта история. Не с начала, а где-то с середины, когда я вдруг понял, что пойду на все, чтобы столкнуть честного милиционера Кольку с пути истинного в свою постель.
После экспресс-минета он дня три отводил глаза в сторону, а потом снова стал общаться со мной на отвлеченные темы – не о сексе. Спал спокойно в своей комнате и ни разу ко мне не стучался. А я уже не мог ни с кем встречаться – хотел только его.
Будь я мальчишкой, пошел бы на любые уловки: и мнимая болезнь, и страх темноты, и банальная истерика. Но я знал, что Колька не купится на такие штучки. И можно было напоить его и воспользоваться, но не хотелось снова давать ему возможность все забыть наутро. Это мы уже проходили.
Поэтому пришлось применить старый действенный способ – взять телефон, набрать несуществующий номер и начать договариваться о встрече. Колька покосился хмуро, но никак не прокомментировал. И только когда я собрался и пошел к двери, он заслонил собой выход.
– Ты куда?
– У меня встреча.
– С кем?
– Какая разница? Просто встреча.
Он сердито засопел.
– Трахаться идешь? Да? Очень хочется? Приспичило?
– Да, – сказал я. – Очень хочется. Приспичило.
– Шлюха!
И залепил мне пощечину. Хорошо, хоть не кулаком двинул. Боль была не слишком сильной, но, похоже, он сам испугался. Я схватился за щеку обеими руками, имитируя чуть ли не сотрясение мозга.
– Вань, ну… – Он взмахнул руками. – Ну, извини. Только не ходи никуда.
– С тобой что ли ночевать?
– Ну, со мной, только…
Короче, он был виноват и не знал, как отмазаться. Я еще повозился с холодными компрессами, усугубляя его чувство вины. Потом налил нам по бокалу вина…
Вы никогда вино с памятником неизвестному солдату не пили? Попробуйте. Фейс у него непроницаемый, торс пуленепробиваемый. И в постель со мной он лег как по команде – без эмоций, в трусах.
– Болит щека?
– Болит. Еще и синяк будет. Ты дурак вообще.
– Наверно, дурак. Не уважаю себя. Бегу к тебе каждый день. Валяюсь тут с тобой, как пидор.
– Почему «как пидор»? Может, как бисексуал, – утешил я.
Он лег так, чтобы меня не касаться. Я стащил плавки, потерся о него задницей.
– Ты же не хочешь, чтобы я с кем-то встречался?
– Не хочу.
В комнате было темно. Но я просто кожей почувствовал, что он глаза закрывает, чтобы даже в темноте меня не видеть. Наощупь взял меня за бедра, просунул руку между ног.
– Правда, хочешь этого?
– Тебя хочу…
– Черт. А как же…
– Давай. Иначе уйду.
Я сам сел на его ствол, повернувшись к нему спиной. Я сам качался, не ожидая его участия. Радовался и тому, что стоит. Но радовался недолго. Колька заурчал и кончил.
Ну, если это можно назвать сексом, то секс был. Прикоснуться ко мне он так и не смог. И я опять с ним не разрядился, но не пошел в душ заниматься онанизмом, а смотрел на него и ждал, пока он откроет глаза.
– Почему ты боишься меня? – спросил все-таки.
– Слишком резко все.
– От кумира до шлюхи? – я ухмыльнулся. – Или от пощечины до секса?
Колька фыркнул.
– Тебя трогать – все равно, что самого себя.
– В этом и кайф.
– Не знаю. Для меня нет в этом никакого кайфа.

Я не победил. Ни его, ни себя, ни эту ситуацию. И еще оставались варианты в запасе – признаваться ему в любви, стоять на коленях, умолять, упрашивать. Но, может, впервые в жизни, я понял, что ориентация – не просто поза, а позиция. Позу навязать можно – на одну ночь или на две, а позицию навязать нельзя. Не знаю, какое чувство испытывал ко мне Колька – восхищение, любовь, симпатию, дружбу, привязанность или помешательство, но сексуальной подоплеки в этом чувстве не было. И в ту ночь я словно изнасиловал его, хотя фактически мог самого себя считать изнасилованным.
Парень, который был в тебе, никогда не будет твоим. Кончит в тебя, но твоим не будет. Даже в любви признается, но твоим не будет.
И я уже не помнил, что Колька Агарков – обыкновенный неудачник. Мне нужно было, чтобы он был моим. А он моим не был.