Chaîne enchaîné coeur...

"Жизнь е**т по всем фронтам" часть 2
Кому.Я.Вру.?
Лучше не стало. Ни на йоту. По крайней мере, мне так показалось, стоило разлепить глаза. А потом я понял, что наступило самое хреновое – апатия. Голова болела жутко, несмотря на то, что я вчера выпил-то один бокал шампанского. Добредя до ванной, я как мог привёл себя в божеский вид, добрался до кухни, обнаружил в холодильнике еду, быстро сварганил себе пожрать яичницу, налил огромную чашку горького кофе, который я адски ненавижу, и снова я уставился в одну точку, в довершение картины. В голове никаких мыслей. Вообще. Ничего не хочу, ни о чём не думаю - романтика бля… Боюсь представить момент, когда меня прорвёт. Продавать Кубе будет уже нечего, полагаю. МОю посуду, вытираю со стола – уверен, со стороны, как робот. Тишина в квартире не давит, но вызывает лёгкое чувство раздражения.
Наверное, мне не хочется ни о чём думать, потому что станет противно и стыдно, что поверил и повёлся. Может по этим причинам мозг запер случившееся где-то там, на задворках памяти, отчаянно желая только одного - добиться того, чтобы я жил дальше, не угробив себя изнутри. Откинув голову на спинку дивана, кончающуюся на уровне моей шеи, я уставился в потолок, рукой нашарил пульт и нажал кнопку включения. Музыка, музыка, фильм какой-то судя по звукам, порнушка, опять музыка, новости…
- Сегодня заканчиваются съёмки четырёх эпизодов для «Розы Королевства». Господин Дюбуа, несмотря на то, что режиссёр и остальные актёры выражают свою радость, по поводу того, что можно двигаться дальше, вы не выглядите счастливым, в чём же дело?
Я тут же переключил канал. Пускай порнуха идёт. Только не его грёбаный голос. И видеть не могу его рожу уставшую. Ещё б он не устал, небось, вчера всю ночь «праздновали» с Михаилом, новый персональный праздник - «Мы избавились от лоха». Ещё б он не устал. Ненавижу… Не думать об этом. Не думать об этом. Я НЕ БУДУ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ.
Это оказалось совсем не так легко… Первые дня три - я был, как зомби, едва заставлял себя утром ползти в ванную, умываться, раз в два дня отмокать в ванной, причём на четвёртый день я вообще не мог поначалу понять, где я, какого хрена я тут делаю, и как эти дни я вообще прожил в итоге? Но прожил. Даже ел, правда, совсем понемногу, отсюда и слабость во всём теле…

Наконец, нехотя был включен телефон. Ну отлично, батарейка села. Пришлось поставить на зарядку, и вот тут началось - 44 сообщения, 92 пропущенных… Голосовая почта забита под завязку. Я, преодолев соблазн заглянуть в сообщения, набрал номер Кубы, и трубка взорвалась от резкого:
- МАТЬТВОЮКАКОГОХЕРА!? Б**ть, Дань, ты меня пугаешь, братюнь! Я, конечно, понимаю, ну там что-то случилось, и б**ть, всё такое, но ты мне вчера дверь не открыл! Ты с башкой дружишь? Я испереживался, и вообще, чё…
- Приезжай
Всё. Я несколько дней рот открывал только, чтоб пожрать и почистить зубы. Ощущение было такое, словно мне зашили рот, а теперь вот надо что-то говорить. В трубке послышались короткие гудки, и я снова отрубил его, чтоб неповадно было. Мне. Сообщения смотреть. Через полтора часа приехал Кубо. Взъерошенный, с бешено горящими глазами. Сгрёб меня в охапку, утащил в спальню, сунул в руки расчёску - ах да, я сегодня совсем забыл, и не надо так орать, вчера я честно пять раз провёл по отрастающим волосам этой самой расчёской… В общем он орал, метался по комнатам, из кухни донёсся отборный мат(никогда не подумал бы, что Кубо будет так много ругаться. Я как-то уже упоминал, что в нашей группе ругался только я… Теперь не только. Угу.), грохот кастрюль… Потом вкусный запах, на который мой желудок очень активно отреагировал, напоминая, всё что я ему скармливал – х**ня-х**нёй. Ну, извините-извините, вот выходи, и готовь себе сам. Ёпрст, я чё - с желудком разговариваю?
Куба притащил мне обед на большой подставке. Американская какая-то, я думал это подставка для ног. Ой. Пока я витал в облаках, мне в руки сунули ложку, и как маленькому (только с матами и угрозами), помогали есть.
- Давай, первая пошлааа. Жри, сказал. Вот умничка. Так. Следующую - я тебе щаз пальцы переломаю, жуй. Вот. А тут у нас хлеб, не смотри, а взял и слопал.
В общем, через пять ложек я уже устал выдерживать мат и оскорбления, и злобно зыркнув на него, схомячил всё за пять минут. Он улыбнулся и захлопал в ладоши
- Браво мне. Второе сам съешь или мне опять помочь?
Я зашипел. Мисао развёл руками.
- Ну сам так сам. Я пошёл кухню восстановлю, тебе там ещё готовить.
Притащив мне второе, оказавшееся моим любимым пюре, он утопал на кухню. Когда было покончено и с десертом из пирожного и чая с мятой, он присел на краешек постели.
- Слушай, поговорить вообще надо бы…
- Я собираюсь уехать в Англию. Через неделю. Не переживай. Кто решил купить квартиру? - откуда у меня такой обширный словарный запас, после 3 дней почти что эмоциональной «комы», а чёрт его знает. Просто я чувствовал, о чём он хочет поговорить, и мой организм отчаянно сопротивлялся любой информации о том, что творится за этими стенами… Но кто меня слушать-то будет…
- Нормальный перец, с печатной машинкой. Нии-сама, а поговорить надо.
- Ладно. Рассказывай.
Он с воодушевлением истинной сплетницы принялся за дело:
- Так вот, когда ты исчез, тут такое началось - армагедец в городских масштабах. Твой – бегал, искал, Мишка вообще с катушек съехал, летает за ним, ну просто хвостик хвостиком, а твой не выдержал - они как-то отошли поговорить, так после того разговора Мишель в больничку слёг. Сейчас, правда, выпустили, вот с утра сегодня, твой ему там что-то отбил, ну не знаю короче. Так вот. Это ещё мелочи - твой по телевизору сказал, что потерял свой «стимул», то, ради чего бьётся теперь его сердце, но он так просто не уйдёт и всё изменит.
- Дерьмо… Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Шипел я, что он задумал? Какого лешего он избил Мишку? Что, не поделили что-то или Баст хотел сам со мной порвать? Да, скорее всего именно так…
- Эй, ты чего? - потряс меня за плечо Куба.
- Он не мой. Это раз. Во-вторых, не знаю, что он там решал со своим полюбовничком, это не моё дело. И последнее - у меня к тебе просьба.
Куба, офигевши, кивнул головой. Я перевернулся на левый бок, открыл дверцу прикроватной тумбочки, вернулся в исходное положение и протянул ему ключи:
- Бастет в квартире одна. Сомневаюсь, что у господина Дюбуа было какое-то желание её кормить, благо на 3,5 дня еды у неё было. Это я точно помню. Можешь покормить её?
- А защитная экипировка от бешеных кошаков у тебя, наверное, в тайной комнате под ванной висит, да? С намордником и кошачьей мятой. Она же меня на заплатки для коврика порвёт!
- Не порвёт. Се… я… Короче не порвёт, будь уверен. Так поможешь?
- Ладно, нет проблем… Слушай, он мне звонил, про тебя спрашивал…
- Не надо говорить ему. Хорошо? Пообещай.
- Обещаю-обещаю…
Куба ушёл, а я опять погрузился в какое-то аморфное состояние. Мысли, правда, оживились и сползлись ко мне. Михаилу набили морду, причём не кто иной, как Себастиан. Сам Себастиан искал меня, правда, я не поинтересовался у Сао - тут он ещё или нет. Но это сейчас не в приоритетном списке. Хотя нет, там, но на последней страничке. Угу. Не буду врать самому себе, чего уж… Если он избил Мишеля, значит по телеку он говорил обо мне. Говорю же, что-то не вяжется… Что-то не так. Не так. Только как - не так?
К ночи я почувствовал, что начинаю сдаваться - извёлся. Просто извёлся… Рука сама залезла под подушку и выудила чёрную рубашку. Шёлк приятно скользил меж пальцев, я обхватил рубашку обеими руками, скрутился в клубочек, уткнулся в неё лицом и уснул…

Куба, тем временем, не стал откладывать дела в долгий ящик, и купив «Кити-кета», жидкого «Вискаса» и специальную кормушку поехал в квартиру Даниила. Вошёл он сначала, сунув ногу в проём между приоткрытой дверью и дверным косяком - ну, хотя бы не так больно будет, если вцепятся в неё - но на него никто не нападал. Он осторожно сунул нос - чисто, прибрано, правда, кошкой пахнет, но если учитывать, что ей три дня лоток не меняли… Куба принялся за дело. Наполнил кормушку «Кити-кетом» со вкусом рыбы, жидкую еду положил в мисочки рядом, поменял воду. Потом нашёл в ванной кошачий наполнитель, запасной лоток лежал под ванной, наполнив оба, и почувствовав свою миссию завершённой, он, наконец, заметил кошку - животное обиженно и растерянно тряслось на подоконнике. Сао вздохнул, осторожно приблизился, погладил кошку за ушком и улыбнулся:
- Не переживай, дураки, они и есть дураки. А хозяин твой так и вовсе безмозглая истеричка, временами, - рассмеялся, - Как поссорились, так и помирятся. Я тебе там вкусненького принёс. Дуй лопать, пушистая. А мне пора.
Выйдя из квартиры, Куба нахмурился - лампочка над дверью горела, а теперь нет -странно… Достав ключи. Он завозился, закрывая квартиру, а развернувшись, столкнулся носом с Себастианом.
- От чёрт. Напугал, братюнь. Ты чего тут?
- Откуда у тебя ключи.
- Что? Этии… А ну, я к нему часто приходил, вот, он мне копию и дал. Да…
- Со своим брелком-медальоном? Маловероятно.
Себастиан сложил руки на груди, отрезав Кубо путь вниз по лестнице. А лифт уже ехал на первый этаж, и даже если б к нему добежать - всё равно Сао понимал, что свалить быстро не сможет. Пожав плечами он хмыкнул:
- Дело такое, я пообещал, что не скажу. Только… А что ты ему сделал?

"Кома" или " Встань и иди"
Куба позвонил ещё спустя четыре дня. Новости оказались не шибко весёлыми — Аника, невеста Александра, одного из моих друзей из театральной группы была избита ночью. То, что ее не изнасиловали, какой-то радости или облегчения всё равно не внушало. И хотя мы ненавидели эту набитую опилками и силиконом дуру, Ксандр был мне всё-таки другом... Пришлось, переборов себя уже в третий раз включить телефон. Сообщений после второго включения не прибавилось, как и звонков. Из разговора с Ксано-саном, как ласково мы его периодически звали за доброту и неубиваемый оптимизм, я вынес для себя очень много: оказалось Аника изменилась кардинально, когда они объявили о помолвке, Ксан очень переживал, хоть и старался держаться, всё же на несколько минут дал себе слабину; сказав, как тяжело и больно это — знать, что любимый человек в больнице, обмотан проводами, обнимающими его тело вместо тепла любимых рук. И как тяжко это — не иметь никаких возможностей быть там, с ним. Знать, что не смог ничего сделать, знать, что жизнь самого дорогого тебе человека на грани... Мы как-то обсуждали тему любви, жизни, смерти... Даже смеялись в своё время, мол, любящий человек только на грани понимает, как ему была дорога его половинка, делающая его единым целым. Шутили, что лучше не любить, а то, если влюбишься, придётся ждать пока любимый человек будет в опасности, чтоб тебя наконец прорвало и глаза открылись...

Ксан сожалел, что отпустил её на пробы, как хотел бы вернуть этот день назад — поступить иначе. На этих его словах внутри что-то сжалось, как от удара, боль глухо запульсировала где-то в районе сердца... Я быстро попрощался с ним, постарался уверить, что всё будет в порядке, пообещал заехать, и положил трубку. Пока голос меня не выдал. Я так и не понял диагноз, в памяти он не отложился, лишь помнил, что её избили, как выразился Кубо «грамотно», сломали что-то из костей на лице, по-моему там ещё сотрясение жесточайшее, потом ниже по телу сломанные рёбра и кисть левой руки, трещина в кости на правой ноге... Не знаю, там много всего. Я поначалу просто методично гладил рубашку, собирал костюм на утро, в общем — все необходимые приготовления, чтобы с утра поехать туда, были сделаны. Я же не хотел выглядеть как неандерталец-зомбак... Только я так завертелся с домашними делами, звонками, глажками, в общем с попытками " отживеть" уже, выйти из этой «комы», что не заметил, как наступил вечер. Ненавижу вечер. Почему? Всё просто — моя совесть и всё мировое сожаление одолевают меня именно вечером. До появления Баста я справлялся, нагружая себя по самые гланды, отсюда и успехи в театральном деле. А когда в мою жизнь пришёл он — мне ничего и не надо было делать, пока он рядом. Ох, и зря я вообще о нём подумал... В голове всплыли сегодняшние слова Ксана о любви и самом близком человеке... К чему я это? Объясню: Я снова заснул, сжимая в руке его рубашку, что почти не источала его запах, и мне приснился просто жуткий сон... Я видел улочку, тихую, маленькую, с домами, стоявшими друг напротив друга, казалось, такой бесконечной линией уходящей вдаль... Жёлтые домики, мощёная камнем дорога между ними, что, вроде бы такого ужасного(ну, кроме стрёмных домиков, аномально узкого пространства на манер Древнего Рима, где точно так же стояли дома и негде было ходить по улочкам), ведь Себастиан тоже был там... Я поначалу его не видел, он вышел откуда-то из-за моего плеча, слева, белая рубашка, чёрные бриджи, высокие сапоги — ну просто денди века, так 18, только без жилетки и сюртука со шляпой и тростью, он обернулся, улыбнулся мне, залитый солнечным светом. Всё вокруг, кстати, казалось, просто излучало свет (и вот тут пошёл эпик, уж простите за корявые слова портящие сказку, угу. Но я — это я, хорошо хоть не матом.) Откуда-то справа, из-за непонятно откуда взявшегося поворота, вырулила машина. Первые секунды три я не переживал — пространство крошечное, кто бы там ни был ему не проехать. МЕЧТАЙ. Машинка(примечание: аля машина Брюса Уэйна из Бетмен Возвращается просто. Не бетменовская тачка, а именно Брюса, как мультимиллионера) не только проехала в узкое пространство, она ещё и набрала скорость! А он как в замедленной съёмке улыбался мне, словно ничего и не видел. Закричать не получалось, равно как и двинуться. Мне казалось, срываюсь на ультразвук, но я себя не слышал и в момент, когда машина должна была просто отправить его в свободный полёт мешком с переломанными костями — я и проснулся. И, похоже, я действительно кричал, тянулся к нему во сне — горло дико болело, рубашка лежала где-то в ногах, пальцы левой руки почти свело от того, как я хватался ими за воздух, сжимая пальцы...

Добредя до ванной, я забился в угол, предварительно включив душ — не мог себе и представить, что меня будет так колбасить от ужаса. И ведь из-за кого!!! Ему-то, наверняка, куда легче. Не то, что мне, сидящему под струями ледяной воды. Я просидел так до утра. Просто не смог перебороть себя... Измученное трёхчасовым душем тело, едва-едва двигалось. Только ведь я же обещал приехать в больницу, и я там буду.

Машина моя так и осталась видно там, у дома. Значит, снова такси. Хорошо, что я забрал карточку, что мне когда-то дал отец. Не думал, что буду пользоваться деньгами, которые на ней, но что поделаешь, я слабый. Угу. Перед больницей я замешкался — во-первых, я их не люблю, во-вторых, там мог быть Ми... Нет, не мог бы, он ещё в лёжке, судя по рассказу Кубы, он ещё несколько дней плашкой пролежит. Ну и х*й бы с ним. Он сломал мою жизнь — ему переломали кости. Неравноценно, но я считаю, жизнь сама всем мстит, значит, такова была месть для него. Больше думать о нём не стоит. Я мастер ошибаться в людях. Третий этаж, белые халаты, сопли, слюни, слёзы, разводы теней, туши на плечах халатов парней, искомканные платочки в руках девушек — неужто... А, не, всё в порядке (относительном) Ксан стоит рядом с врачом, тот что-то ему диктует... Бля, базар-вокзал... Меня трогают за плечо, и я со всей злости, смахиваю, сопровождая звучным шлепком, чью-то ладонь. Обернувшись — выдыхаю.

— Куба, блеать, ну ты бы ещё поближе подошёл, знаешь же, что я с локтя бью, радуйся, реакции ослабели... -мрачно пошутил я. Странно, выглядит очень виноватым...

— Ты это, извини. Ты как вообще?

— Ничего, я в порядке. Что мне будет? — вымученная, но вполне себе довольная улыбка, убеждает его, что всё в порядке, — что, какие тут новости?

— Да, в себя она пришла, но говорить пока не может, даже говорят, моргает с трудом. Нас туда не пускают, а эти рыдают, как плакальщицы на похоронах... Парни, конечно, сейчас молодцы, что здесь, но девчонки зря приехали. Щаз этаж затопят.
Мы наконец-то улыбнулись, устало, но честно.

— Сао, он...

— Не, я его не видел. С утра тут тусуюсь, на всякий. Почему ты уверен, что он не уехал?

— Нифига я не неуверен. Знаю, что уехал, но не спросить ни мог. Я же Великий Перестраховщик, сам знаешь.

Мы опять улыбнулись. Фуф, радует, что дальше расспрашивать не начал...

— Ладно, пойдём, к Алексу, посидим с ним часок, а потом я поеду обратно, меня чего-то шатает.

— Жрать, потому что надо.

— На счёт жрать — ты к Бастет заезжал?

— А то! Уверил кисоньку, что её истеричка-хозяин скоро к ней приедет, и она сможет поточить о тебя когти.

Мстительно ехидничал Куба. Я начал гримасничать и показал ему язык. Вовремя, Ксан, наконец, освободился и подошёл.

— О, Ани, рад видеть. Ты запропал, мы волновались... — круги под глазами у нас обоих, видок потрёпанный, ну прямо братья близнецы, оба просто пи**ецы. Угу. Притом, этот вот, потрёпанный заявляет, что он волновался... Ох, уж мне эти приличия...

— Спасибо. Прости, друг, я должен был побыть один, свои заморочки... Что говорит врач?

— Ничего пока. Если эти сутки продержится — дальше всё будет зависеть от способности организма к восстановлению, и, конечно, от поддержки и наблюдения врачами.
— Понятно. Как она на данный момент?

— Стабильно. Остаётся молиться, чтоб так и было дальше...

— По крайней мере, сутки, а там она справится. Да и ты рядом, это стимул поскорее свинтить отсюда.

Он с трудом улыбнулся. Чё ж за день вымученных улыбок?..

— Ладно. Если что, держи меня в курсе через Кубу. По крайней мере, ещё несколько дней точно.

— Договорились. Пошли кофейку внизу навернём. Куб, ты как, с нами? — Ксан посмотрел на молчавшего Мисао. Хм, он сегодня какой-то не такой... Наконец, Сао словно выпавший из реальности, встрепенулся и кивнул.

— Ага, ага. С вами.
Мы просидели в кафе, наверное, ещё час, всё это время Ксан не выпускал из рук телефон, Кубо обжёгся кофе (слишком сильно сжал пластиковый стаканчик. Уже третий ), а я пытался разговорить обоих... Потерпев оглушительное фиаско, я попрощался с обоими, и ещё раз сказав Ксану крепиться — свалил.

По дороге я снова «ушёл в себя». Какая-то чёрная полоса из дерьма. Просто цирк «Дом — дурдом». Тут одно, там другое. Вот был бы верующим, подумал бы — бог карает, или судьба издевается. Но я был реалистом, ну и пессимистом, и ещё я циник... Так, стоп. Что-то я убился свои плюсы перечислять... Хм, у дома новая тачка. Странно... Наверное, кто-то из жильцов купил. На стоянке я чётко знал каждую машину, ещё в те времена, когда Мисао сам тут жил. Впрочем, ладно, кто-то купил тачку, а я переживаю. И всё таки, какое-то неприятное ощущение осталось, не покинуло меня, оставляя на душе осадок, как пометку на будущее — приглядеться, кто владелец. Честно сказать, судя по сегодняшним успехам в квесте — «Съездить в больницу» я всё таки отживаю. Что ж... Дальше по списку что? А что за список... Бррггг, совсем меня мысли не любят, несу какую -то чушь. Да. Ну, можно попробовать завалиться в клуб, думаю, что это меня тоже встряхнёт немного. Может в голове появится место ещё хоть для чего-нибудь, кроме Баста. Я, отчего-то постоянно о нём думаю, хотя, казалось бы, ДОЛЖЕН забыть, жить дальше. Я действительно собираюсь оформить визу или как там её, чтобы иметь возможность выехать за границу, да там и остаться. Англия почему-то казалась хорошим выбором, благо язык я знаю. Тогда чего тяну?.. Внутри всё словно скрутило от боли — да ладно, ладно, я ещё никуда не уехал. Вырвите мне сердце кто-нибудь, а? Дотопав до кухни, включил чайник и уставился в белоснежную скатерть на столе. Вот серьёзно — больно. Я эти дни только о нём и думал! А зачем?? Ему до меня никакого дела, даже не звонит больше, я вот телефон включил и тишина. Ни одного вызова. Угу... И что обидно — без него ХРЕНОВО адски, а с ним не легче — потому что Я ему не нужен. Я только средство достижения цели, бля. Руки конвульсивно сжались в кулаки, внутри снова разгорался гневный огонь, который, как я прекрасно знал — толкнёт меня на что-нибудь гадское, импульсивно-глупое. Я отключил чайник, о котором чуть не забыл и тут же влез в интернет. Телефонный правда. Найдя, где в ближайшее время проводится какая-нибудь мега-вечеринка, такая с кучей выпивки нахаляву, пролистал фотки, понял, что в этом клубе собираются наишикарнейшие парни, и точно решил — я туда пойду. Позвонил, узнал подробности, вздохнув, вытащил шоколадку, налил себе чаю и обхватил кружку обеими руками, уставившись в тёмный чай. Уж чего-то часто я так во что-то вдупляю. То пусто в голове, то куча грёбанных мыслей. Причём 70 процентов — Баст, Баст, Баст. Паршиво.

Вечеринка только через 2 дня. Зашибись. Голова начинала болеть отчего-то. То ли думаю слишком много, то ли ещё чего. Фишка в том, что эти два дня надо как-то про**ать. На улицу не улыбалось идти... Я, кажется, видел в комнате полочки с книгами. У Кудо, как и у любого из нашей группы, должны были везде быть понатыканы сценарии постановок или просто книги, в которых все реплики разделены. Ага. Метнувшись в комнату я притащил к шкафу стул (ибо полочек уже не было в спальне, но я точно помнил, что видел книги), мда — шкаф оказывается ещё выше, чем я думал, пришлось шарить по его верху почти кончиками пальцев. Наконец, в пыли, я нашёл, что искал — папку с пьесами, которые мы ставили ещё на втором курсе, для себя. О, величайшее из занятий! Я тут же погрузился в чтение, повтор диалогов, проигрывание каждой роли без текста... Это увлекло меня до самого вечера, опустошило (всё же играть восемь ролей с разными, совершенно разными характерами, было ужасно тяжко, после перерыва в несколько недель), так что я со спокойной душой потаращился в телек, усталый донельзя, выпил ещё чайку и завалился спать. Очередной кошмар вырвал меня из объятий Морфея в третьем часу ночи, я сел на постели, тяжело и прерывисто дыша, положил руки на колени и уткнулся в получившуюся «конструкцию» носом. Я так и не понял, что в руке до сих пор чёрная рубашка, намотанная на правую руку, и мой нос сейчас уткнулся в неё. Меня трясло — жуткое ощущение. Не помню, что снилось, но это отврат. Полный. Мне было внутренне тяжело, очень, хотелось повернуться, разбудить Себастиана, и не реагируя на возмущённое ворчание, заставить его обхватить меня руками за талию и урезонить поцелуем. Да только его тут не было, нет, и никогда не будет. Урод. Какой же он урод! Появился, уничтожил кошмары, туман, который преследовал меня и являлся ещё большим ужасом, чем любой кошмар, потому что напоминал про то время, когда я чудом остался жив. Мой мозг, спустя столько лет ещё не до конца оправился, а тут явился этот гад и вытеснил из моего измученного разума всё плохое, что отравляло меня все это время. А теперь всё вернулось, с утроенной силой, будто весь этот ужас просто ждал подходящего момента. Всё, на сегодня функция «спать» себя исчерпала.

Следующий день, с учётом такого «раннего» подъёма разнообразием не отличался — я пометался по квартире, даже убрался, покачался немного, найдя в шкафу пару гантелей... Посмотрел телевизор и часам к пяти дня я уже сдался. Во-первых, я всё переделал, что мог, так что отвлечь себя от самокопания было нечем. Во-вторых, устал делать вид, что всё забыл, ничего не было, я не переживаю и мне не больно. Больно. И самое паршивое — я скучал. Наконец-то хватило сил это признать. Легче не стало, я, наконец, задумался: может и стоило послушать, что мне сказал бы Себастьян? Но что-то внутри твердило ехидно — «Ну и что бы он тебе сказал, если бы вдруг это оказалось правдой? Либо солгал бы, сделав из тебя доверчивого идиота, либо в лицо бы сказал — да, ты для меня пустое место» только вот, второе меня бы точно раздавило — я оказался гораздо сильнее привязан к нему, чем мне казалось. И теперь не представлял, что мне делать. Окончательно тупик! Промучившись с такими мыслями ещё несколько часов, я, совершенно подавленный, отправился в магазин — надраться, пусть неудачная, но идея, какая-никакая. У подъезда затормозила эта «новая» машинка, фары били в лицо так, что я оторопело зажмурился. Водитель выходить не спешил, и я, выматерившись вполголоса, поспешил по своим делам. Тоже мне, партизан в железной засаде. Домой я вернулся с двумя бутылками по 2,5 «чего-то там», названия уже не помню, да и не надо. Закуска так и так была дома, так что — понеслааась... Следующее, что я помню, это «карусель». Причём, я лежал где-то в районе зала, досасывал уже совсем не пиво(интересно, когда я успел и где, достать бутылку коньяка, вот в чём вопрос). Хм... Судя по тому, как было темно, я пробухал до поздней-поздней ночи, и только доползя до телефона, я понял, что пробухал всю ночь и весь следующий день... Мда, такими темпами я на вечеринку уже «готовый» приду. Зато тоска временно отступила под действием ЖУТКОГО сушняка(ибо пить я не умею, не особо привык, да и вообще мне с алкоголя не очень хорошо, чаще всего), я дополз до ванной, заявил зеркалу:

— Алкаш
Погрозил пальцем и уселся в ванную. Ледяной душ, поливающий меня, скрученного в клубочек, минут 20 — и я уже могу соображать. Сушняк тоже отступил, ибо во время валяния в душе я периодически открывал рот, ловя струйки воды. Не особо хорошая идея, но как ни странно — полегчало.

Я умудрился позавтракать и завалился спать, угрюмо осмотрев комнату на предмет рубашки. Найдя беглянку в тумбочке у кровати, я напялил её и завалился спать. Туман в ту ночь меня не беспокоил...