Долина синих гор или два мира оракула Коллинза Сэдгарда.

Глава 20. Будни молодого папаши. 

          Как и положено детям, Мэлоди, а именно так Коллинз переименовал свою новоиспеченную дочь, решив, что новый дом - новое имя, росла и развивалась сообразно возрасту. Её братик, сменивший тяжёлое имя Ллойд на Лерой, какое-то время мучился кошмарами, пока сам Оракул не решил проблему частичной потерей памяти на событие, связанное с потерей близких. После этого он превратился в абсолютно обычного ребенка своего возраста. Миссис Дарс не могла на него нарадоваться, как мальчуган впитывал новые знания, а потом выдавал с неменьшим энтузиазмом. Он полюбил читать и потому, самым излюбленным местом его времяпрепровождения была именно библиотека, где он с гувернанткой и занимался. 

Однако никто не отменял и подвижной деятельности. Во-первых, мальчику нужны были физические нагрузки, а во-вторых, ему как будущему мужчине полагался наставник по воинскому делу. Кто-то же должен был учить ребенка стрелять из лука, ездить на лошади, владеть разными видами оружия, учить стратегии и охоте. Незаметно, в игре, но мальчик учился всему, что полагалось знать воспитаннику дома Сэдгардов. Впрочем, он являлся полноценным членом семьи, как и сестра, а потому, Коллинз для него был отцом, а Вилмар – дедушкой. И чтобы ни у кого не возникало сомнений, Жан-Жак по просьбе Вилмара подготовил соответствующие документы. 

          Вилмар, кстати, настолько ослаб, что через три года после появления детей в его доме, отошёл от дел окончательно, передав дела сыну. И, если Жан-Жак не отходил от старшего хозяина Долины, то младший мог лишь пару раз в неделю навещать отца, чтобы делиться своими силами. Часто настроение стареющему Оракулу поднимали дети, навещая деда в его комнате или в саду, где он неспешно прогуливался неизменно в сопровождении Жан-Жака.

          Сам Коллинз проводил с детьми немало времени. Особенно много его внимания доставалось дочери. Сын обычно был занят то миссис Дарс, то с наставником и виделись они с отцом в основном за трапезами и перед сном. У Мэлоди пока такой проблемы не было, поэтому уделять дочери время было проще. Девочку не спускали с рук то кормилица, то мужчины семьи. Она даже засыпала чаще всего именно на руках новоиспеченного отца. Коллинз отдыхал, когда ребенок, наигравшись и будучи сытым, засыпал прямо на его груди, пока тот сидел в кресле на террасе или на диване в гостиной.

Ради детей, Коллинзу пришлось взять небольшой отпуск, о чем было сообщено наставникам в горный дом. Лишь через три года, когда Мэлоди немного подросла, а Сесиль перевели в личные горничные девочки, Коллинз смог оставить дочь ненадолго с миссис Дарс и увезти Лероя в горы на обучение к своим наставникам. Впрочем, наставники теперь нужны были не ему, а подросшему сыну. Ра тоже требовал сил и времени. Одновременно с этим Коллинз возобновил занятия по усилению резерва и работал с Андромедой. Именно благодаря своему Шару, он выяснил страшные подробности того, что именно произошло в доме тёти Джесс три года назад. Узнал, но пока решил оставить эту информацию в тайне, надеясь поведать её детям, когда придёт время. Самому чуть дурно не стало от развернувшихся в Шаре сцен. Как такое рассказать родным? Была надежде, что Лерой не вспомнит событие, а Мэлоди и не за чем помнить она младенцем на тот момент была. Значит и напоминать не надо! 

Как и обещал Дюку, Коллинз приставил его к малышке, чтобы, во-первых, обеспечивал безопасность, а во-вторых, обучал тому, чему уже был обучен её брат. Девочку рано посадили на лошадь, но ещё раньше она начала осваивать разного рода оружие. К одиннадцати годам она не только прекрасно держалась в седле, но и метала ножи, стреляла из лука и метко бросала лассо. Занятий с гувернанткой тоже никто не отменял. Лерой к этому же времени превратился в статного и образованного юношу, с развитым резервом мага – целителя и являющегося наследником дома в горах. Надо ли говорить, как он обожал сестру, любил и уважал отца, деда, наставников и был благодарен за тот опыт и знания, что последние передавали ему.

Способности Оракула начали проявляться у Мэлоди в возрасте около пяти лет. Особенно хорошо она видела потерянные души и по наитию отправляла их куда следует. Впрочем, она больше просто общалась с ними. Заметив это, Коллинз объяснил дочурке как делать это правильно. С того дня, как способности были замечены, Коллинз самолично начал заниматься с девочкой. Благо, ребенок учился быстро и освоенное применялось ею верно. Единственное, с чем постоянно боролся Коллинз, это с ослиным упрямством дочери. В учебе упрямый нрав был скорее в помощь. Но в жизни это очень мешало отношениям Оракула с наследницей. И с этим надо было что-то делать, прекращать это ослиное упрямство. Коллинз помнил, по какой причине он не любил тётю Джесс. Именно из-за этого упрямства. Зачастую тётушка из принципа что-то запрещала ему в её доме, хотя видимых причин для отказа не было. Мэлоди приняла его от матери. Но теперь Мэлоди - Сэдгард и наследница Оракула. Глупое упрямство ей не к лицу и не по статусу. Поэтому следовало что – то придумать. 

Часто Мэл норовила сама выбирать, чем ей заниматься. И, если с Дюком и Глорией часто такие номера прокатывали, то с отцом она постоянно боролась за право сменить занятие на то, которое хочет, а не то, которое сейчас нужно или запланировано. Коллинз весомыми аргументами старался убедить дочь заняться тем, что требовалось. Когда это не помогало, в ход шли настойчивость и уверенность в своей правоте самого Коллинза. Однажды упрямство сыграло с девочкой злую шутку.  Стоит ли говорить, что последующие выводы были сделаны верно. Урок был освоен пожизненно! 

Работая с пленными, Коллинз запретил дочери появляться в казармах раньше четырнадцати лет. Он объяснил своенравной дочери, что юному созданию нечего делать там, где решаются Судьбы людей. Не каждый взрослый выдержит. Считалось, что к четырнадцати годам психика более крепкая и можно начинать обучать «чтению душ». Однако девочка не вняла отцовскому наказу. Для неё чужая душа - интересная раскрытая книга. В свои одиннадцать она была упрямее ослицы и любопытнее кошки. Как известно, последнюю то самое любопытство сгубило. Но Мэл решила, что к ней это не относится. 

Поссорившись с отцом накануне по совершенно другому поводу, Мэл решила доказать ему, что чего-то стоит. И, пока поздним вечером стража у ворот казармы менялась, девочка пробралась незамеченной в помещение. Как? Об этом позже. В темноте она прекрасно видела и быстро на цыпочках прошла к ларю с инструментами, которые обычно используют для манипуляций с пленными: верёвки, одеяла, палки и прочие нужные вещи. Ларь был достаточно вместительным, поэтому девочка свободно поместилась во внутреннем пространстве ларя, отвоевав его у вещей. Спряталась и притаилась. Да, игры с Дюком в охоту и шпионов дали свои плоды, её никто не заметил. Даже притихшие пленники не издали ни звука.

Наконец, Коллинзу удалось дойти до казармы пленных, и он начал работу. Не успел он начать, как почуял неладное. Ходившая всегда рядом старушка Мадэ почуяла что-то и суетливо забегала по казарме. Коллинз тоже прислушался, присмотрелся. Мадэ остановилась напротив ларя. Коллинз отогнал собаку и особым видением просканировал пространство ларя. Что же так могло привлечь внимание собаки? И каково же было его удивление, когда в ларе обнаружился ребёнок. Его ребёнок! Мэлоди!

— Сейчас же вылезай и объяснись! – нарочито громко позвал Оракул свою дочь. Та неуверенно подняла крышку и показались сначала глазёнки, в которых читался страх вперемешку с азартом. Затем, она медленно поднялась, открывая крышку ларя и являя себя миру.   Коллинз кратко потребовал от девочки объяснений причин её появления в казарме. Но та прикинулась глупышкой. - Ну?

— Что «ну»? Папа, я не лошадь!

— Дерзить смеешь, юная леди?

— Доказать, что я не маленькая! – с вызовом ответила дочь, глядя отцу в глаза. А это дорогого стоит, ибо в упор смотреть в глаза Оракула могла лишь она и Дюк. Всё! Остальным это было недоступно. Практически никто не выдерживал прямого взгляда Коллинза Сэдгарда. Он подавлял, подчинял.

— А своими успехами в учебе ты доказать это не можешь?

— Нет! Ты всё равно не хвалишь!

— Когда заслуживаешь – хвалю! А за эту вылазку я тоже должен тебя похвалить? – Коллинз был в недоумении от поведения дочери.

— Я пробралась одна и незамеченной! Вот! – Девочка сложила руки на груди и вздёрнула носик. 

— По поводу этого будет отдельный разговор! Как ты обошла Дюка, миссис Дарс и охрану у казармы, я выясню позже. Сейчас на это у меня нет ни времени, ни сил. Ты же, немедленно отправляешься спать! Мадэ проводит тебя! И попробуй не спать, когда я приду проверить. 

— Но папа! Я…

— Будешь наказана! - рявкнул Коллинз. Терпение, откровенно, заканчивалось. – Марш отсюда в свою комнату! Пока я прямо здесь тебя не взгрел!

          Угроза подействовала, как надо, хотя он никогда не поднимал руку на дочь. И всё же, девочка сделала обиженную, но жутко гордую моську, затем вылезла из ларя, и взяв Мадэ за ошейник, пошла к выходу. Как только ребёнок и собака скрылись за дверью, Коллинз повернулся к начальнику охраны – Игору.

— Не пояснишь, как твои орлы пропустили ребенка сюда? 

— Ничего не понимаю! – нашелся Игор. – Они неотлучно на посту.

— Значит, отлучались или просто проворонили! Выяснить, кто пропустил, наказать! – дал короткий приказ Оракул.

— Виноват! Исправлю! Есть! 

— А то, не ровен час, любой шпион так проберётся. Ларь убрать к стене и сделать над ним закрытый навес. Всё под замок! 

— Есть! – отрапортовал начальник охраны.

— Если она ещё раз сюда проберётся, накажу и тебя и её! Публично! Анатолю прикажу это сделать! – негодовал Коллинз. Не то, чтобы он собирался сделать именно так. Однако придать начальнику охраны дополнительную мотивацию серьёзнее относиться к своим обязанностям, а также к безопасности жителей имения и Долины в целом, стоило.

— Так точно! – снова отчеканил Игор, вытянувшись в струнку. Перспектива быть наказанным собственным мужем, да ещё и прилюдно, была, мягко говоря, нежелательной. От подобных мыслей и картинок, развернувшихся в голове, у Игора даже усы дыбом встали.

          Как только все пленные были распределены куда им положено, Коллинз поднялся в комнату дочери. Она спала в обнимку с любимой игрушкой, хоть и была для этого уже достаточно взрослая. Рядом лежала Мадьяра и встала при приближении хозяина.  

— Лежи, Мадэ! – попросил он собаку. – Охраняй. Проснётся, разбуди меня! 

          Старая собака всё поняла и снова улеглась на коврик у кровати маленькой хозяйки. Утром он обстоятельно поговорит с дочерью. Её упрямство стало переходить все границы. Это надо было прекращать, так как будущего Оракула глупые поступки из упрямства не красят. Своим поведением она подставила не только гувернантку, которая уже и не знает, как влиять на поведение упрямого ребенка. А Дюк! Её ангел -хранитель и тарай в одном лице? Что он плохого сделал ей, что она его обманула. Кстати, а где братец? Торопясь в комнату дочери Коллинз едва ли заметил фигуру брата на диване в тёмном коридоре. Он бросился за дверь комнаты и увидел, что Дюк лежит на диване, едва дышит, у на полу стоит недопитая чашка с чаем.

— Нет, Дюк! Нет!   - Коллинз подскочил к брату, тот не реагировал на зов и тормошение. Более трясти его не было смысла. Сердце затихало. Коллинз отчетливо слышал, как удары становились всё реже. Франсуа и Андре помогли транспортировать Дюка в комнату Коллинза. 

          Около часа Коллинз вливал в брата свои силы, заводил сердце, заставлял дышать чаще. Наконец, выбившись из сил, потеряв надежду, Коллинз, наконец увидел, как с трудом открылись глаза Дюка.

— Дюк! Братец! – выдохнул Коллинз.

— Я умер? – тихо спросил Дюк. Уставший, напуганный и обеспокоенный взгляд привязанного брата не ушли от внимания Дюка. – Что случилось?

— Почти умер! – констатировал Коллинз, слабо улыбаясь. – Ты выпил седативного чая. Доза была велика, Дюк. Ещё немного и мы прощались бы с тобой на погребальном костре.

— Как седа… - хотел спросить Дюк. Он ушам своим не верил. 

— Что ты помнишь до потери сознания?

— Ну, мы с Мэл играли «в Дом». Она налила чаю, подала. Пока наливала, попросила принести ещё пару кукол для компании. Усадил их рядом и начали пить чай. А дальше, я спать захотел и пошёл в коридор. Больше не помню… - через силу поведал Дюк, что вспомнил.

— Понятно. Прошу, не убивай нас больше. Не пей и не ешь того, в чем не уверен. Мэл тебе подсыпала седативный порошок. Франсуа уже выяснил, что она взяла его в лавке Изабель. Та даже не заметила пропажу. Лишь вспомнила, что Мэл заходила к ней, задавала кучу вопросов, покрутилась среди других клиентов и убежала так же незаметно, как пришла. Винс уже сделал ей внушение. 

— За что она так? – Дюк искренне не понимал, чем провинился перед тарайлой.

— Ничего ты не сделал, брат. Боюсь, в этом виноват был я. Мы с ней повздорили. Я отругал её недавно. Она обиделась. Решила доказать, что большая. Представляешь, -Коллинз едва улыбнулся, рассказывая приключения Мэлоди вчера вечером. – Она пробралась в казарму для пленных. Сделала это так, что никто не заметил её проникновения. Как и пропажи в комнате. У своей комнаты она «сняла» с поста тебя, как я выяснил. Миссис Дарс она обманула, притворившись спящей, когда та пришла её проверить. Ты, полагаю, уже спал на диване в коридоре. Она об этом сама и рассказала моим ребятам, пока я тебя откачивал. Через охрану она тоже пробралась незамеченной, воспользовавшись тем, что эти двое решили поменяться с другими охранниками. Пока они занимались передачей смены, она прошмыгнула и спряталась в ларе. Хорошо, что Мадэ её почуяла и выдала. Я даже смотр пленных начать не успел. Собака вовремя стала беспокоиться о том, что в помещении есть те, кому быть здесь не положено. Мэлоди ничего увидеть не успела.

— Где она?

— Пока спит. Мадэ её охраняет. Утром я поговорю с этим чертёнком.

— Как ты намерен поступить с ней за это? – вопрос Дюка не был праздным. 

— Сначала поговорю. Потом видно будет, - ответил Коллинз уклончиво. Не хотелось сейчас беспокоить брата. На этот раз дочь напросилась на очень строгое наказание. – А ты отдыхай. Я прилягу на кушетку. Вряд ли скоро усну, но отдохнуть мне тоже надо.

          Утром, пока Дюк спал, Коллинз прошёл в комнату дочери. Та хоть и лежала в кровати, но только делала вид, что спит. Коллинз тихо присел на край кровати. 

— Можешь не притворяться, Мэлоди. Ты не спишь. Если сейчас же не сядешь на постели и не поговоришь со мной, я накажу тебя гораздо строже, чем задумал.

          Мэлоди тут же подскочила и села, глядя на отца испуганными глазами.

— Бить будешь?

— А стоило бы! Но у меня другая идея.

— Какая? – не понимала девочка.

— Узнаешь позже. Но сначала ты мне расскажешь, как и зачем ты украла из лавки Изабель снотворное, а потом подмешала Дюку. Как обманула Глорию? И как, наконец, пробралась в казарму? Я слушаю. Помни, наказание будет зависеть от того, что ты мне расскажешь. Охранники уже наказаны, кстати! Ты обязательно сходишь на плац у казарм охраны посмотреть на результаты своих действий.

          На последние слова Мэлоди прикрыла ладошками рот, чтобы не вскрикнуть. Как наказывают охранников за провинности она прекрасно знала. И даже как-то мельком видела. Если бы тогда миссис Дарс её не увела, то досмотрела бы до конца, как Томассин Анатоль управляется с хлыстом.

— Ужас! – пискнула девочка, глядя на отца. Тот же, сохранял спокойствие и продолжал.

— Миссис Дарс я винить не могу, она поверила тому, что ты спишь. Ты умеешь натурально притворяться спящей. Кто научил? Дюк? С ним же вы в шпионов играете, да в охотников.

— Д-да, с ним, - прошептала неуверенно девочка.

— Я, конечно, высказал ей своё недовольство её работой и потому, накажу лишением половины жалования за этот месяц.

— Нет! Папочка, пожалуйста! Она не виновата! – взмолился ребенок. Под одеялом Мэлоди даже ножками засучила от нетерпения.

— Зато строже будет к тебе относиться и воспитывать. Раз ты такие фортели выкидываешь.

— Нет, пожалуйста! Я обещаю, что буду слушаться её и не буду обманывать! 

— Хорошо, но ей ты принесёшь официальные извинения в моём присутствии за то, что обманула и пообещаешь ей то, что только сейчас пообещала мне.

— Я извинюсь! Извинюсь!  - затараторила девочка, только теперь прекрасно осознавая то, что натворила.

— И перед Изабель извинишься!

— Да! 

— И перед охранниками, мимо которых прошла! Они тебе не враги!

— Да! – уже менее уверенно ответила дочь Оракула. 

— А Дюк! Зачем его ты опоила?

— Ну, он бы не пустил меня в казарму. А так, я усыпила его… бдительность… - кое как подобрала слово Мэлоди.

— Дочь, - Коллинз чуть сильнее повернулся к девочке корпусом. На лице была беспристрастность и строгость. – Как ты дозу рассчитала?

— Никак, - ответила та, ещё не понимая, к чему этот вопрос. – Просто высыпала порошок из пакетика.

— Просто высыпала? – изумился сдержанно Коллинз. – А ничего, что там была доза на пять приёмов? 

— Как на пять? – до Мэлоди окончательно стало доходить, что она натворила и это могло закончиться непоправимым. Она могла потерять тарая!

— Так! Ты напоила своего тарая снотворным на пять человек. Он едва не заснул навечно! А его жена? А его маленький сын? На кого бы ты их оставила? Ты хоть понимаешь, что своим упрямством подставляешь не только себя под неприятности и наказания, но и окружающих, ни в чем не повинных перед тобой людей?

— Пап… - Мэлоди, наконец, заплакала. Беззвучно. Слёзы крупным каплями стекали по щекам. Стыд, наконец овладел наследницей Долины окончательно.

— Дошло, наконец, что одних ты под позорный столб подвела, двоим был строжайший выговор, а собственного тарая ты чуть к предкам не отправила? И всё из-за того, что хотела доказать мне свою «взрослость»! А показала «глупость»! Не думал, что воспитал глупого Оракула! Глупый Оракул – опасный злодей и никчёмный правитель своих земель! Тебе Долиной править! Людей исцелять! Быть во всём опорой и надеждой! А ты что творишь? Ведёшь себя как маленькая не воспитанная и капризная девочка! И это в одиннадцать лет?

— Прости… - Мэл уже рыдала в голос, вытирая слёзы краем одеяла.

— Я-то прошу. А вот, простит ли тебе выходку Дюк и его семья?

— Я попрошу прощения! Я сделаю, что скажут и слушаться буду! Только прости, пожалуйста! 

— Я же сказал, что прошу. Но после того, как ты сама сходишь к Дюку, потом к Клэр и с поклоном у обоих попросишь прощения за содеянное и примешь наказание. Примешь то, что они скажут. Я даже вмешиваться не буду, если только наказание не будет опасно. Будь готова принять заслуженную трёпку. Дюк будет милостив, я уверен. Он тебя обожает. Но Клэр? Она вряд ли по головке погладит человека, который чуть было не сделал её вдовой, а их сына сиротой!

— Да, папа, - Мэлоди уже успокаивалась. Чего реветь, если и так уже всё ясно. 

— А теперь поднимайся, приводи себя в порядок и спускайся к завтраку. После этого и пойдём просить прощения у всех, кого свои упрямством ты обидела.

          Уговаривать или повторять Мэлоди было не нужно. Она как примерная девочка выскочила из постели и помчалась умываться. Зашла Сесиль. Коллинз попросил её побыстрее подготовить подопечную к завтраку и проводить в столовую. Та кивнула и принялась помогать маленькой наследнице Оракула приводить себя в порядок. 

Коллинз же заглянул к себе в комнату. Там ещё спал Дюк, но рядом уже сидела Клэр. Ей сообщили о происшествии только утром. Однако не говорили, кто напоил его сильным снотворным. Женщина была обеспокоена тем, что муж был бледен и всё ещё спал. Оракул успокоил помощницу и невестку в одном лице. 

— С ним всё в порядке, Клэр. Он просто спит. Лекарство ещё действует. Спать он будет до вечера. 

— Да, я знаю, масса. Был Винсент. Он сказал то же самое после осмотра.

— Не переживай так, дорогая. Он проснётся, и вы побудете вместе. А пока займись своими делами. Иначе от ожидания, пока проснётся можно с ума сойти.

— Не смогу я ничего делать… Простите…

— За что ты просишь прощения, Клэр?! - удивился Коллинз. – Если пожелаешь, можешь остаться с ним. Где мой племянник?

— У моего отца, на конюшне.

— Думаю, Сид присмотрит за внуком. Так что не переживай и удели время мужу сейчас, раз так хочется, - разрешил Коллинз.  – Мы позавтракаем и придём сюда с Мэлоди.

— А с Мэл зачем? – не поняла всегда проницательная Клэр.

— Узнаешь. Обещай не сердиться.

— Так это она? – Догадка коснулась сознания молодой женины. 

— Она не специально. Не знала, сколько нужно и случайно насыпала порошка больше, чем надо.

          Коллинз не ожидал реакцию Клэр. Она чаще всего, попав в дом Оракула, была сдержанной. Строгое воспитание помощников Паркером мимо не прошло. А тут прямо взорвалась. Коллинз крепко обнял её, прижал к себе, чтобы кричала в его грудь. Как только истерика прошла, Коллинз продолжил:

— Она ребенок и в полной мере ещё мало что осознаёт. Подросток, бить – колотить мало будет и неправильно! - сетовал Оракул, всё ещё обнимая жену брата. Та постепенно приходила в себя. – Она уже всё осознала, поверь. Ей больно не меньше. Мэлоди готова прийти и просить прощения. Вместе с этим, ты должна будешь назначить ей наказание. Но помни, она ребенок одиннадцати лет и наследница Оракула Долины. Не будь слишком жестока. Прошу, Клэр.

— Хорошо. Я подумаю, - пообещала женина успокоившись окончательно и отстраняясь от Оракула.

— Тогда я пошёл позавтракаю, и мы придём.

— Я подожду.

***

          В столовой образовалась гнетущая атмосфера. Миссис Дарс сидела за столом так, словно проглотила кол и бросала строгие взгляды на воспитанницу. Вилмар уже всё знал и поддерживал помощницу. Мэлоди едва могла что-то есть под такими взглядами. Сесиль предпочла удалиться, чтобы не мешать. Хорошо, что Лероя дома не было, а то бы и он добавил. Коллинз сел за стол и спросил:

— Что происходит?

— Папа, дедушка и миссис Дарс злятся на меня.

— Этого следовало ожидать, - отозвался Оракул, кладя салфетку на колени. – Впрочем, папа, миссис Дарс, - он примирительно обратился к отцу и своей бывшей няне. -  Прекратите уже перекрёстный огонь взглядами. Давайте все спокойно поедим. Сегодня утро не задалось не у вас одних. Все имеют право на ошибку. Так что не будем портить друг другу аппетит.

— Как скажешь, - отозвался Вилмар и как ни в чем не бывало продолжил трапезу. 

— Как скажете… - выдавила гувернантка дочери Оракула, вторя старшему хозяину дома.

          Наконец, все поели и Мэлоди первым делом подошла к Глории. Та смиренно выслушала воспитанницу, приняла просьбу о прощении и назначила наказание.

— Ваши извинения приняты, юная леди, - строгим тоном сказала миссис Дарс. -  Однако, когда вы придёте на занятия, я попрошу вас в наказание за совершённую ложь написать сто раз фразу «Я больше не буду лгать!». А сейчас вас ждут, как я понимаю, более важные дела. Идите!

— Да, миссис! – Мэлоди сделала легкий книксен и подошла к отцу. Пора было идти в лавку Изабель и потом на плац к казармам охраны. По пути Коллинз специально не проронил ни слова, чтобы дать дочери время морально подготовиться к принесению извинений. Он не понаслышке знал, как порой трудно сказать простое слово «прости».

          С Изабель было не страшно. Девушка хоть и была заплакана после разговора с главным лекарем, но всё же, понимала, что вина в том, что не уследила за собственным товаром, полностью на ней. Поэтому, она поплакала вместе с Мэл, взяла обещание больше ничего без спроса не брать и в наказание попросила иногда приходить помогать в лавке. На том и распрощались. 

А вот с солдатами охраны было посложнее. Было больно и неловко смотреть, как они сидели привязанные к позорным столбам. На их спинах красовались полосы от ударов кнута Анатоля. Девочка настолько расчувствовалась, что села на колени между ними и слёзно умоляла простить её за то, что обманом пробралась в охраняемый ими объект. Те лишь отмахнулись, посетовав, что сами виноваты, но в наказание попросили вылечить их раны на спинах. Мэлоди без лишних слов согласилась. Пообещала, что как только их отпустят, она сразу придёт помочь в лечении. Коллинз тоже был удовлетворён увиденным и услышанным.

Когда отец и дочь вернулись в дом, то настал самый тяжёлый момент. Если Изабель Мэлоди знала мало, а охранников ещё меньше, то теперь предстояло просить прощения у близких людей. Это сложнее на много. Мэлоди подумалось, что лучше она ещё раз попросит прощения у миссис Дарс, Изабель и охранников, чем смело посмотрит в глаза своего тарая и его жены. И тем не менее, они уже поднялись с отцом на второй этаж. Дюк лежал в комнате Коллинза, поэтому шли именно туда. Клэр поднялась со стула, когда Коллинз вошёл с Мэлоди за руку. 

Мэлоди глянула на кровать. Дюк ещё спал. Девочка, наконец, взяла себя в руки и отцепившись от отца, подошла к Клэр. Она поклонилась почти в пояс и произнесла дрожащим от волнения голосом:

— Клэр, прости, за то, что я натворила. Я не хотела причинить тараю зла. Лишь ненадолго остаться без его внимания. Я осознала, что была не права. Больше такого не повторится.

— Все ошибаются, Мэлоди. Я недовольна и крайне возмущена тем, как ты поступила. По большому счёту, Дюк ни в чём не виноват перед тобой. А пострадал так, как будто был твоим злейшим врагом. Не знаю, смогу ли такое забыть и простить до конца, ибо я чуть не потеряла мужа благодаря твоим сиюминутным желаниям и играм в лекаря. Главное, что он жив. Твой отец попросил придумать тебе наказание. То, что я бы сделала с тобой, он не позволит. Поэтому, дождёмся, когда Дюк проснётся. Он и выберет тебе наказание.

— Я согласна, - выдохнула Мэлоди и выпрямилась. Тарая она знала прекрасно! Он никогда не был к ней жесток. Так что наказание скорее всего будет не таким суровым, каким придумала Клэр. Если отец позволил, конечно.

          Взрослые переглянулись, и Коллинз с благодарностью кивнул Клэр. Он остался доволен её решением. Дочь и так всё утро просит прощения и получает наказания. Если Клэр и Дюка накажут каждый по-своему, будет перебор. А так, решение принято достаточно мудрое. На этом Коллинз и Мэлоди покинули комнату. Девочку ждала гувернантка для занятий. Заодно сто раз важную фразу напишет. 

          Миссис Дарс ждала подопечную в библиотеке. Занятия прошли в штатном режиме. Мэлоди успела успокоиться, переключиться и даже спланировать свой следующий день. Сто раз написать одну фразу было легче, чем придумать, как вставить в своё расписание помощь Изабель в лекарской лавке и лечение солдат охраны. Та ещё головоломка. С этим ей помог папа. То время, что они проводили с Дюком теперь свободно. У Мэлоди потому и не получалось вклинить «помощь» и «лечение», потому что она не представляла свой день без Дюка. Однако проваляться ему придётся ещё пару дней. Седативное отняло силы. А это значит, что время высвободилось. Вечером, когда Дюк проснулся и выслушал нерадивую тарайлу, то простил, но в наказание, как и просила Клэр, назначил переписывание свода правил о поведении в Долине. Тот самый, который читал и учил сам в своё время. Очень полезная книжка!

          С того дня, как Мэлоди, что называется «заплатила по счетам», стала спокойнее. Не сказать, что послушнее. Просто перестала упрямиться и доказывать то, что и так не нуждалось в доказательствах. Она училась договариваться, приводить весомые аргументы, а не топать ножкой и говорить: «хочу так и никак иначе!». Хитрить и манипулировать тоже научилась более обдуманно. Коллинз отметил, что дочь резко повзрослела. Чего и добивался Оракул!

Глава 21. Потеря за потерей или… Жнец «в ударе»!

          Мама. 

Наверно, давая, Судьба что-то отнимает. Это нужно, чтобы сохранить равновесие, баланс сил, если хотите. Дав Коллинзу детей, не забыла отнять то, чем он дорожил до этого. А теперь по порядку.

Это летнее ясное и на удивление прекрасное утро Коллинза как-то сразу не задалось. Сны в последнее время или отсутствовали, или показывали кошмары. Неясные, неполные, отрывистые, словно смешанные пазлы из разных коробок. Как-будто в тумане. И как назло, видений тоже не приходило. Наконец, не выдержав, Коллинз поговорил с отцом. 

— Даже не знаю, что тебе сказать на это конкретно, - начал отец, когда Коллинз поведал о том, что ему снится в последнее время. – Однако с полной уверенностью могу сказать, что такое не к добру. Скорее всего, что-то нехорошее должно случиться. 

— Но почему я не вижу никаких чётких картинок, как раньше?

— Четкости нет лишь в одном случае: то, что ты предвидишь, не в этом мире.

— В другом?

— Возможно.

— Мама? – вдруг осенило Коллинза, и эта догадка резанула по сердцу как ножом.

— Не исключено, мой мальчик, - подтвердил Оракул. – Думаю, чтобы выяснить что-то подобное, тебе следует навестить её. В целом, дела имения идут своим чередом, ничего серьёзного не предвидится, так что можешь отправляться в любое время. Только помни, что пробыть у неё ты можешь не более двух недель.

— Я помню, про две недели, папа. Не маленький, - проворчал Коллинз и резко поднялся. – Еду сегодня! Сейчас же!

— Счастливого пути, сын, - отозвался Оракул, продолжая заниматься бумагами. А когда Коллинз вышел, прикрыв за собой дверь, тихо под нос пробубнил: - Главное успей…

          Сборы не заняли много времени. По пути из кабинета отца в свою комнату Коллинз успел дать распоряжение о подготовке Алкиде к путешествию к Порталу. Покидав в небольшую походную сумку некоторые вещи, а на кухне у Ханны выпросив хлеба и сыра в дорогу, вышел из дома. К крыльцу уже подвели осёдланного Алкиде, а сами охранники сидели на своих скакунах. Их помощь нужна была, чтобы увести домой освободившегося коня, а потом день в день через два месяца приехать, чтобы встретить юного Оракула у Портала.

          Доехали без приключений и задержек. Словно сама Судьба вела Коллинза к Порталу. Попрощавшись с парнями, он быстро развернулся на каблуках и активировал Кристалл у самого входа в Портал.

          На обратной стороне Портала, погода встретила Коллинза проливным дождём. Чего он не мог ожидать, ведь со стороны Долины было ясно, тепло, солнечно. А главное, сухо! Здесь же, едва сделав шаг из Портала, встал в лужу по щиколотку. Коллинз невольно посмотрел в тёмный небосвод и тихо произнёс:

— И кого ты так оплакиваешь, Небо?

          Это был отнюдь не праздный или риторический вопрос. Небо, конечно не ответило, но в голове Коллинза снова всплыл лик мамы и те обрывки снов, что он помнил. Вспомнил и передернулся, словно его ударило током. Меньше всего он хотел сейчас думать о плохом.

          Добравшись до первого попавшегося таксофона, Коллинз позвонил в такси. Из дома он собирался позвонить адвокату семьи, чтобы справиться о делах. Нужно было исключить любые проблемы, ведь в сновидениях ничего конкретного не было. Такси приехало через минут двадцать. Коллинз успел уже прилично замёрзнуть, стоя под навесом таксофона. Вскоре, оказавшись на пороге маминого жилища, Коллинз был неприятно удивлён тому, что свет в окнах нигде не горит. Да и само окно было открыто. Странно, почему окно открыто в дождь и холод? А ведь уже не такой и не глубокий вечер, чтобы не включать свет. Открыв своими ключами двери дома, Коллинз начал звать.

— Мама! Это я! – звал Коллинз, параллельно проходя по дому, осматривая все помещения. – Мама, ты где?

Ответа не было, и Коллинз ринулся в её комнату. То, что он увидел в комнате матери, потрясло его и вместе с тем разозлило. Мама лежала на своей кровати и не дышала. Только сейчас он заметил, что по всей комнате беспорядок, словно ураган прошёл. Вещи разбросаны, видны следы борьбы, окно разбито, а не открыто, как показалось раньше.  Возможно, что-то пропало, но вглядываться он не стал. 

Коллинз отчаянно начал трясти мать, но она не подавала признаков жизни. С отчаянным криком боли он обнял, не переставая звать и целовать исхудавшие щёки женщины, давшей ему жизнь. 

— Не успел! Мамочка! Кто посмел? Мама! Не бросай меня! Мама! Пожалуйста! Прости, что не успел! Только не это! Я всё для тебя сделаю! Прости меня, мамуля! Если бы я только знал…

          Слёзы градом лились из глаз молодого Оракула. Обнимая ледяное тело матери, Коллинз терял надежду с каждой минутой. Наконец, взяв себя в руки, Коллинз вызвал скорую и адвоката семьи. Врачи констатировали смерть из-за удара тупым предметом по голове. Сам предмет – бита тоже обнаружился недалеко от дома. Мертва она уже было порядка нескольких часов. Точнее покажет экспертиза. Прибывший на место адвокат занялся всеми формальностями и оформлением документов, доложил о случившемся Оракулу. В том числе взял на себя общение с полицией.

          Когда мать увезли в морг, Коллинз остался в доме. Дом вдруг стал пустым, душным и жутко одиноким. О возвращении сюда не могло больше идти речи. Как только он похоронит мать, то сразу продаст его. Больше с этим миром Коллинза никто и ничего связывать уже не будет. Об этом он Эдгару уже сообщил, тот обещал заняться подготовкой и к этому процессу.

          Только когда скорая уехала, Коллинз обнаружил на прикроватной тумбе неприметный конверт с запиской для него. В нем он нашёл объяснения матери:

«Дорогой Коллинз.

Я понимаю и полностью осознаю, что делаю. Не сердись, не обижайся ни на кого. В этом нет смысла. 

Дело в том, что у меня обнаружили рак. Я долго лечилась, ничего тебе или отцу не говоря. Не хотела беспокоить. Решила, что справлюсь. Не справилась. Оказанное лечение имело лишь временный результат и в прошлый твой приезд, как думалось, я была почти здорова. Но болезнь решила иначе. Я устала от болей, от постоянного приёма лекарств и процедур, понимая, что исход всё равно один. Поэтому, я решила уйти, пока она не добила меня окончательно. Всё равно уже 4-я стадия. Прости, что ничего не сказала, не поделилась бедой, не просила помощи. Это мой выбор. Не вини себя или отца. Я очень вас люблю.   Будь сильным, прими ситуацию.

Твоя мама.

П.С.: Я знаю, что ты хоть и любишь приезжать сюда, но теперь я не являюсь тем, что держит тебя в моём мире. Поэтому, если захочешь, дом можешь продать. Все документы на дом и продажу в сейфе за картиной с речкой. Код ты знаешь. Ещё раз прости свою глупую мать.»

          Коллинз смял письмо вместе с конвертом и завыл словно его убивать собрались. Только теперь он обнаружил на прикроватной тумбе флакон со снотворным. Она просто не успела им воспользоваться. В ещё больший разнос пошла вся мамина комната.

— Ты права, мама! Зачем мне дом без тебя? Зачем всё это? Ты решила всё за меня! - кричал Коллинз, бросая в стену очередную вазочку.  

Побушевав ещё немного, Коллинз рухнул на пол и облокотившись лбом о кровать матери, тихо завыл. Уже ничего не изменить, её не вернуть. Преступника он вычислит и покарает. Но некому было поддержать его, утешить, сказать слова соболезнования или просто побыть рядом. Только сейчас, когда не стало матери, Коллинз понял, как он одинок. Это крест всех Оракулов их рода. Нет семьи! Есть только потомки, не имеющие якорь. Есть связи, есть дети от этих связей - наследники. Так повелось ещё с Чарли. Вся его семья кроме старшего сына умерла в течение десяти лет после того, как он стал Оракулом Долины. Не только жители Долины платят ей свою дань низкой рождаемостью девочек. В первую очередь платит сам Оракул и его семья. И пусть, эта семья состоит только из двух человек, всё равно она продолжает род Оракулов. Мама продержалась так долго лишь благодаря тому, что жила в другом мире. Если бы отец забрал бы Глэдис в Долину, то её годы были бы сочтены. А так, папа был прав, запретив Коллинзу забирать маму с собой. А если бы не этот пресловутый рак и «случайное» убийство, она прожила бы дольше. Возможно, намного дольше. А могло быть всё иначе. Отец мог бы оставить Долину ради мамы! Или не мог?

— Мамочка! За что ты так? За что с тобой так?

          Коллинз просидел так до утра. Утром, приняв душ, поехал в контору к Эдгару с документами на дом, чтобы тот быстрее начал процесс продажи. Потом в морг за заключением. Формальности заняли практически весь день. На следующий день Эдгар и его семья помогли организовать похороны. На третий день её похоронили на городском кладбище рядом с бабушкой и дедушкой – её родителями. И снова этот дождь. С утра ясная и солнечная погода вдруг испортилась и небо затянуло тучами. В момент опускания гроба с телом Глэдис хлынул ливень. 

Коллинз долго ещё стоял у свежей могилы матери, прощаясь. Глазам своим молодой мужчина не хотел верить, что матери больше нет. Его милой, доброй, мудрой, всегда его поддерживающей и не унывающей никогда мамы. Её нет. К горлу снова подкатил комок, и он рыдал вместе с дождём. Присутствующие на похоронах соседи, а также её коллеги уже разошлись, гонимые струями дождя под навесы или в машины, на которых приехали сюда. Коллинз же словно не замечал того, что уже весь мокрый до нитки. Наконец, подошёл Эдгар. Он накинул на Коллинза плед и раскрыл зонтик над его головой.

— Идём в машину, Коллинз. Ты можешь заболеть. Вряд ли твоя матушка хотела бы этого. Идём.

          Мужчина мягко развернул Коллинза к выходу и увёл с территории кладбища. Дома Эдгар заставил Коллинза быстро раздеться и принять горячую ванну, нашёл и закинул туда сухие вещи, а сам пошёл на кухню. Приготовленный горячий чай с найденной в холодильнике пиццей, оказались вовремя. Когда Коллинз вышел из ванной уже помытый и согретый, Эдгар пригласил его за стол.

— Сядь, поешь и выпей чаю, заодно поговорим о делах. Понимаю, что тебе не до этого сейчас.

— Я выпить хочу.

— После того, как всё обсудим, я сам тебе налью.

— Чего ты хочешь?

— Я нашел на дом покупателя. Инкогнито, правда. После завтра он ждёт фотографии, чтобы посмотреть дом. На завтра я вызвал клинковую службу, чтобы привести дом в порядок, твои вещи будут отправлены туда, куда ты скажешь. Вещи твоей мамы тоже. 

— Ты быстро, - оценил недовольно Коллинз.

— Это в общих интересах, Коллинз. Ты быстрее вернёшься домой, это приказ Оракула. Вилмар велел всё организовать в ближайшие сроки. Тебя ничего больше здесь не держит, дом не нужен. Так зачем задерживаться понапрасну?

— А твой интерес в чём?

— Несмотря на то, что я остаюсь пожизненным должником твоего отца, но со смертью Глэдис, я освобождаюсь от сопровождения семьи здесь. Вилмар может ко мне обратиться в любой момент и по любому поводу. Как и ты, если решишь вдруг временно или постоянно вернуться. Помощь будет оказана, всё так же в приоритете. Но я понимаю, что ни ты, ни Вилмар, по сути, больше не нуждаетесь в моей помощи. Поэтому, я буду свободен от обязательств, как только ты покинешь этот мир. И чем скорее это произойдёт, тем лучше. У меня ведь и другой работы полно. Я же остаюсь здесь и буду до конца своих дней благодарен твоему отцу за всё.

— Да, я понял тебя. Как только продадим дом, а деньги поступят на счёт, я отправлюсь к Порталу. Ты не представляешь, как мне тяжело здесь находиться.

— Понимаю. Но представить не могу. Не буду торопить тебя, сам решай, когда отбыть. 

          Эдгар встал из-за стола и убрал посуду в раковину, а сам направился из кухни.

— Не провожай, я знаю дорогу. Выпивка в баре в гостиной.

— До встречи! – попрощался Коллинз, вспомнил про алкоголь. Он достал бутылку элитного виски и выпил где-то половину, почти не закусывая. То, что потом была расплата – дело десятое. 

          Ночью ему снилась мама. Она с теплом и любовью смотрела на него, подлетая ближе. Глэдис не ответила ни на один вопрос сына, который он задавал ранее и задал теперь во сне. Она лишь поцеловала его в лоб и сказала: «Прости! Отпусти меня, пожалуйста! Твоё место в Долине. Будь счастлив! Не вини никого, так надо было!», а затем просто растворилась с грустью в глазах. Больше за всю свою жизнь, кроме собственного смертного одра Коллинз маму во снах не видел. 

          В течение недели удалось утрясти вопросы с продажей дома. Полученные деньги Коллинз перевёл на счёт приюта, где мама периодически преподавала французский язык как волонтёр. Эдгар самолично отвёз Коллинза с некоторыми вещами из дома к Порталу. Адвокат с сожалением смотрел на Коллинза, прощаясь с ним. Он отдал этой семье немало сил и времени. Теперь Коллинз уходит в Портал скорее всего навсегда. Мужчины попрощались и взяв в руки две большие сумки, Коллинз активировал Кристалл. Через мгновение наследник Оракула уже был на той стороне Портала. Его никто не ждал, так как время прибытия отличалось от запланированного. Поэтому, пришлось оставаться на месте и устраивать небольшую стоянку, чтобы отдохнуть, побыть в одиночестве, подумать о маме, отце и вообще о семье, а позже дождаться своих ребят.

          Франсуа и Андре забрали Коллинза через два дня. Хорошо, с питанием проблем не было, иначе, как бы Коллинз мог продержаться, никто не знал. Спасли остатки из холодильника, которые он вынул в самый последний момент, когда уезжал из маминого дома. 

          Парни его ни о чем особо не спрашивали. Захочет рассказать – сам расскажет. Задавать лишние вопросы не в их привычке или правилах. Впрочем, они хоть и не знали реальной причины отсутствия Коллинза в Долине, но по его виду поняли быстро, что что-то не так. Доехали почти не общаясь.

Дома встретил отец, он прекрасно знал, с какими новостями приехал сын. Он так же молча подошёл к сыну, вошедшему в дом, и обнял скорее в знак поддержки, чем приветствия. 

— Папа, у неё был рак… она… она хотела уйти сама, но её убили. Напали прямо в доме, в её комнате… - не выдержав напряжения, Коллинз снова зарыдал на плече отца, стоя посреди холла дома. – Ты знал? ...

— О чём?

— Что она была больна?

— Догадывался. Потом Эдгар сообщил о недомоганиях Глэдис. Я приказал позаботиться о лечении. Сначала она отказывалась, потом лечение перестало помогать. Даже он не смог убедить её. Она винила кого-то?

— Нет.

— Есть письмо? – он отошёл от сына на шаг, чтобы видеть его лицо.

— Да, вот, - Коллинз вынул из кармана куртки и протянул отцу мятый конверт. Только он знает, сколько раз он перечитывал это последнее послание матери.

          Вилмар вчитался жадно в строки и выдавил:

— Она не хотела жить…

— Я это уже понял. Полиция провела расследование и только подтвердила, что убийство было несчастной случайностью, а выпить все таблетки она просто не успела. Она не хотела жить, папа. И кто-то ей помог. Я выяснял. Его не нашли ещё, но он уже наказан Судьбой. Попал под грузовик вместе с наворованным добром. – Коллинз начал заводиться. - Она как-то призналась Эдгару, что не хотела жить без нас. Ей надоело одиночество и моё появление раз в год. Она банально устала. Рак только ускорил её кончину. И, хотя, она просит никого не винить, это всё из-за тебя. Если бы тогда не нашёл её, не заставил родить, а потом не бросил, она была бы жива! А если бы мы были рядом, то помогли бы справиться с болезнью на ранних сроках. И тогда, быть может, я защитил бы её от нападения и ограбления.

— Это Судьба такая! Её не изменить…

— Нет! Ты мог предотвратить! Но ты предпочёл спрятаться от неё здесь, оставив её там! Никакая поддержка семейного адвоката не заменит ей нас. Но ты не стал вмешиваться в «Судьбу»! Оракул называется! Ненавижу тебя!

          Коллинз резко развернулся на каблуках и побежал в свою комнату. Вещи его уже ждали, надо было самостоятельно разобрать. Он никому не хотел доверять это дело. Однако вместо разбора сумок он обессиленно упал на кровать и снова завыл. 

***

          В это время в холле дома.

— Он успокоится, - тихо сказал Жан-Жак, подходя к Вилмару со спины и положив тому на плечо руку. Этот мужчина всегда был рядом незримо. Появлялся, когда нужно и исчезал так же. Вот и сейчас Жан -Жак показался из тени лестницы и подошёл к Оракулу.

— Он прав, Жан. В её смерти отчасти виноват я. Но не могу объяснить ему того, почему выбрал именно её и почему не остался с ней и с ним там. 

— Ты не обязан. Так было нужно, ты же понимаешь!

— Я-то понимаю! Но как ты прикажешь это объяснять сыну?

— Не объясняй. Он придёт в себя и сам когда-то начнёт этот разговор. Не думаю, что он простит тебя, но принять мнение должен. А ещё это убийство…

— Возможно, ты прав. Ему надо дать время, - Вилмар повернулся к любовнику и выдал. – Пожалуй, сегодня устроим выходной. Никакой больше работы! Я выбит из колеи, как и сын. Идём отдыхать.

Мужчины отправились на второй этаж и минуя комнату Коллинза прошли в спальню Оракула. Больше до утра никто из помощников не видел Оракула или его сына.

А дом матери Коллинза выкупил… Эдгар в память о Глэдис.

Мадьяра и Алкиде.

          Как оказалось, пока Коллинз был у матери, Жнец забрал и любимую собаку. Она была уже стара, плохо видела и на улицу без присмотра не выходила. Последние дни Мадэ слегла и перестала есть. Не за долго до этого, она приснилась Коллинзу, молча прощаясь со своим другом и хозяином в одном лице. Прощалась она молча, просто с грустью и тоской глядя на него. Словно в душу смотрела и… прощалась. Попрощалась и молча ушла. Коллинз тогда значение не придал особо, так как занимался похоронами матери. Но когда юный Оракул вернулся домой, то даже не вспоминал о собаке около суток. Не до того было. Позже, как немного пришёл в себя, спросил про Мадэ у Франсуа. Тот молча повёл его в могиле собаки, которая находилась в глубине сада. Похоронить собаку в тайном месте Коллинза пожелал сам Вилмар, памятуя о том, как относится Коллинз к Мадьяре. Франсуа же привел Коллинза к могиле и оставил одного. 

          Коллинз упал на колени и от отчаяния сгрёб руками землю. Тихо заплакал, не имея сил реветь в голос. Просто не было душевного резерва на то, чтобы оплакивать ещё и собаку. Он понимал, что его подруга, отдавшая ему довольно продолжительную для её породы жизнь, не могла жить вечно. Всегда останется в сердце… и в доме!

— За что? Почему так сразу? Сначала мама! Потом Мадэ! Кто следующий?!

          Коллинз не переставал задавать себе вопросы. Но не находил ни одного ответа. Ответы могли дать только видения, а их вызвать в таком состоянии даже Андромеда не поможет. 

          Немного успокоившись, Коллинз принял решение, не отпускать Мадэ. Ни сердце, ни разум не отпустит этого преданного друга и товарища. Один обряд и Мадэ присоединится к Чарли в качестве духа-помощника для Тотема Рода. Так он хотя бы будет время от времени видеть аморфное тело, силуэт собаки, её мордочку и иметь возможность общаться с ней. На перерождение можно будет оправить её в любой момент, но не раньше, чем сам Коллинз решит уйти за грань.

Алкиде же погиб чуть позже в горах, когда был с табуном и они возвращались с пастбища. Как пастухи проглядели не понятно, но табун напугал горный лев. Кони словно взбесились и ослепли. Удалось повернуть табун от падения с обрыва. Однако несколько лошадей, в том числе и Алкиде упали. Искать упавших лошадей сразу не стали. Оракул лишь приказал строго наказать пастухов за потерю пяти лошадей и заставил их возместить убытки. Кроме этого, их поменяли. Теперь провинившиеся пастухи работали в конюшне под началом Сида и выполняли самую грязную работу. И, хоть это и не вернёт погибших лошадей, старший Оракул всем показал, что будет с теми, кто не выполняет свою работу как положено.

Коллинз пытался найти тело своего коня, но пока он добрался до места падения, от упавших лошадей уже почти ничего не осталось. У животных в природе свой суд! Хищники приняли решение не пропадать добру. Коллинзу лишь оставалось провести ритуал освобождения душ и отправил души всех погибших животных на перерождение. Оплакивать друга Коллинз продолжал ещё с месяц, изводя себя. Даже работать перестал. Сил хватало лишь на отца и его любимца.

Наставники.

Через полгода пришло сообщение от Лероя о том, что Жнец забрал Малькольма. Сколь долго бы не жил этот ворчливый старик, а сил жить у него уже не было. Рондольф был моложе его лишь на пару лет, но и он быстро сдал. Как только не стало Малькольма, Рон протянул две недели. Его сердце не выдержало тоски, и он тихо ушёл, не просыпаясь в своей постели. Лерой был в не себя от горя. И как назло, была зима. В горах выкопать могилу не представляется возможным. Поэтому, до приезда отца он оставил тело сначала Малькольма, а потом и Рондольфа в дальней комнате пещеры, поместив в стазис. Когда прибыл Коллинз, они провели ритуал освобождения душ и отдали оба тела в объятия погребального костра. Когда костер Рондольфа прогорал, Коллинз, стоя над ним произнес:

— Да, Жнец! Ты «ударе», я смотрю! Прекрати уже! Хватит собирать «урожай», остановись! Лопнешь!

          До конца года и ещё несколько лет никого из близких Коллинза не умерло. Видимо, Жнец решил по настоятельной просьбе Оракула пока повременить с посещением Долины. Так Коллинз остался без самых близких и значимых существ в своей жизни. Отец не в счёт, ибо он жив и пока есть возможность подпитывать его своими силами, он будет это делать. Жнец обломает зубы в попытках забрать отца, пока тот сам не попросит. Правда, приходится поддерживать и здоровье Жана (удалось убедить бороться за жизнь, так как отец не переживёт потери любимца). Тем более, что это была давняя договорённость. Коллинз лишь выполнял условия договора с собственным отцом. 

Глава 22. Кто же всё же строит козни?

Так как Лерой остался один, а возвращаться домой он категорически отказался, то Коллинз оставил его в горах. Парень давно готовился наставниками как преемник. Сам Лерой настолько полюбил уединение в горном доме, что и сам не желал возвращаться в Долину без надобности. Тем более, что обширная библиотека наставников ещё не вся изучена. Да и сам дом требует постоянного поддержания. Если в нем не жить, он просто сгниёт. Лерой понимал, чего он лишает себя (семьи, друзей), но путь наставников ему был ближе. И как бы Коллинз не уговаривал сына вернуться домой, тот лишь пошёл на уступки и согласился время от времени приезжать домой зимой. 

Позже, по старым записям наставников, Коллинз отлил шар для дочери. В конце концов, она уже достаточно взрослая, чтобы иметь базу для дальнейшей работы и жизни. И, хотя на данный момент в Долине Шар был ей не нужен, то по приезде в гости к брату, она будет иметь возможность упражняться с ним до того, как полностью переймёт дело отца. Но до этого далеко. Пока нужно продолжать учиться. Да, стариков нет, но есть отец и не менее способный брат. 

Параллельно с этим Коллинз успевал разбираться с напастями в Долине. То вновь занесёт кого-то постороннего в Долину, то внезапно загорается лес неподалёку от имения, то собранный урожай яблок начинает ни с того ни с сего гнить, покрываясь черной плесенью, то реки из берегов опасно выходить начинают. Тосковать по потерянном Коллинзу было просто некогда. 

Коллинз так уставал, что поездки на ближайшее Место Силы было в порядке вещей. Его усталость не могла не сказываться на окружающих, особенно на близких и приближённых. Однажды, после посещения Места Силы, Коллинз слёг больше чем на трое суток. И всё бы ничего, но он не отпускал своим состоянием не только Дюка, но и Франсуа. Друг просто не мог его ни на кого оставить. Винсент давно не был так напуган состоянием Коллинза после Места Силы. Обычно Оракул приезжал полный сил. А тут слёг и температурит, мечется в бреду, кричит. Кое как удалось стабилизировать состояние Оракула. Потому и реагировать адекватно на несвойственные окружающим действия он пока не мог.

И, если Клэр в силу своего строго воспитания и твёрдого темперамента переносила разлуку с мужем терпимо и с пониманием, то Лидия – жена Франсуа просто места себе не находила. А когда Коллинз очнулся и уже был в столовой, завтракал в кругу семьи, Лидия устроила целый спектакль. Прилетела в дом Оракула и с порога начала требовать возвращения мужа домой. В другом своём состоянии Коллинз поговорил бы с Лидией сам, привел бы её душу и мысли в порядок. Но не на этот раз. Разбираться с истерикой супруги друга Коллинз ни сил, ни настроения ещё не имел, но Франсуа подозвал и на гране слышимости пригрозил ему, что если сейчас же не усмирит разгневанную женщину, то накажет обоих «беседой» с Анатолем. Бедный Франсуа от стыда за жену покраснел как помидор, но приказ Оракула выполнил молниеносно. В течение одной минуты Лидия была направлена домой, ей сквозь зубы прочитана нотация и пригрозил он ей, видимо, тоже не хило. Лидия быстро успокоилась и ретировалась домой, ждать со службы мужа. Естественно, Франсуа поговорил с ней вечером. Однако истерика Лидии – нонсенс!

Неожиданно для себя самого Коллинз понял, что кто-то или что-то методично из вне пытается воздействовать на Долину и её жителей. Особенно это стало ощутимо, когда действие распространилось на настроение людей, их состояние. Что-то здесь не чисто. И, если природные катаклизмы можно было принять за случайность, то общий угнетённый настрой людей ему не нравился. Как докладывал управляющий селением, участились конфликты среди мастеров. Ссорятся даже по мелочам, чего не наблюдалось ранее. И с этим надо было что-то делать. Либо портит «погоду» засланный шпион, так как магия похожа на ментальную, фонит прямо. Хотя менталистам, если это они, не обязательно быть близко, артефакты никто не отменял. Но могли влиять и находясь за пределами Долины. Как, другой вопрос. Либо в Долине подброшен какой-то артефакт, влияющий на сознание. В любом случае, нужно в ближайшее время это выяснить. 

Приходил Коллинз в себя около двух недель после лихорадки. Как только почувствовал силы, призвал на помощь Андромеду. Та долго выискивала виновника «происшествий» и, наконец, нашла. Точнее, виновников.  Тьерри! Коллинз уже было забыл про него. Этот подлый человек сумел за всё время своего присутствия в Долине не только сделать небольшую «карьеру», но и обзавестись полезными знакомствами. Как так могло получиться, если отец, принимая его в Долине и назначая «наказание», предупреждал, чтобы никаких поблажек и повышения быть не должно? Но, Тьерри не будь собой, при помощи всё того же подвешенного языка и нужного поведения сумел заслужить доверие не только хозяина, которому служил, но и из простого рабочего по обслуживанию фруктового сада поднялся до смотрителя этого самого сада. Как только Коллинз узнал про это, вызвал к себе главного управляющего садом и самого Тьерри. По началу Говард не понял, для чего пригласили, но услышав претензии Оракула, стушевался.

— Ты заделался хозяином Долины, Говард? – задал вопрос Оракул, когда хозяин с «работником» были уж в его кабинете.

— Простите, масса, чем я не угодил? – не понял тот.

— Кто позволил тебе повышать в должности это гнусное создание? – Коллинз указал на Лекса. Тот стоял ни жив, ен мёртв.  Ещё помнил, как его чуть не придушили, «считывая» Судьбу. Да и не ожидал Оракул, скорее всего, что Тьерри протянет так долго. 

— Никто… но…

— Но?

— Лекс показал себя как очень трудолюбивый, ответственный и прозорливый. Очень многое, что делается в саду – его заслуга.

— С какой стати ты позволил ему проявить себя?

— Но как же, масса? Он многим облегчил труд по сбору фруктов, их сбор, фасовку и хранение. 

— Впервые слышу, чтобы у него были такого рода знания. Откуда? – усомнился Оракул. 

— Простите, масса, что не сказал Вам. Но я счёл, что Вам и так много приходится чем заниматься. Выращивание и сбор урожаев нужно всегда доверять специалистам. Тьерри в прошлом имел садовника, в детстве много времени проводил рядом с ним и потому многое помнил. А так как он не боялся предложить рациональны решения, я не мог не заметить его и пробовал повышать его ответственность Он справлялся.

— Почему я только сейчас об этом узнаю? - негодовал Оракул.

— Я же говорю, вы всё время заняты, я не стал отвлекать, взяв на себя ответственность.

— Вот именно, Говард! Взять ответственность! А за то, что гнильё урожая яблок и принесение артефакта стихий в Долину его рук дело, тоже ты отвечать будешь?

— Я не понимаю, о чем, Вы, масса? – Говард сделал крайне озабоченное и непонимающее выражение лица. Коллинз чувствовал фальшь. От Говарда ею не фонило, значит, он был не в курсе. Хорош Тьерри!

— Ты вывозил его хоть раз в столицу или ещё куда?

—Да, брал. За семенами и новыми саженцами ездили.

— А других никого не было? Этот вообще не выездной был. Как ты посмел его взять с собой?

— О том, что он не выездной, мне сказано не было. А то, почему взял, так получилось. Помощники были заняты. Один заболел, у другого выходной, я его найти не мог. Ещё один в отъезде был. Пришлось этого брать, как самого толкового.

— Мог и повременить с поездкой. А ты не находишь странным то, что никого рядом нет, а этот готов оказать услугу?

— Никак нет, масса, - Говард искренне не понимал, чем так провинился он и Тьерри, что Оракул не доволен.

— Ты не наивный ребенок, чтобы не видеть очевидных вещей, Говард. Что с тобой делать, я подумаю. А вот гадёныша этого ты оставишь здесь. Сам можешь быть свободен. 

— Да, масса! – Говард поклонился и вышел. Коллинз тем временем обратился к Тьерри.

— Сам расскажешь или мне тянуть из тебя всё насильно? 

          Лекс опустил взгляд в пол и молчал. Его тело было напряжено, цвет лица слегка побагровел, по вискам ходили желваки. Он явно был пойман с поличным и теперь придётся выкручиваться, чтобы спасти свою жизнь. Впрочем, шкура хоть и дорога, но просто так сдаваться он был не намерен, ибо уровень ненависти к Оракулу и его отцу настолько высок, что не считал нужным ему что-то рассказывать или объяснять.

— Не хочешь по-хорошему?

—… - молчание.

— Ладно, я дал тебе шанс задав вопрос дважды. Ты решил отмалчиваться. Это говорит о том, что сказать тебе есть что, но и врать ты не будешь. Я ведь ложь за версту чувствую.   Ты же решил отмолчаться. Ильяс!

— Да, масса! – отозвался охранник.

— Позови Игора. Распорядись приготовить казарму для пленных с целью допроса.

— Есть!

Ильяс вышел, а Лекс остался один на один с Оракулом. Рядом ещё оставался Макс. Но его были причины побаиваться, поэтому Лекс, хоть старался держать себя в руках и не выдавать беспокойства и страха, но тело уже начало слегка трясти.

— Правильно ли я понимаю, Тьерри, - спросил Коллинз, - ты устроил эти диверсии, чтобы отомстить? Только отрицать не вздумай, Андромеда мне всё показала. И сообщника твоего тоже. А теперь ответь на вопрос.

— А сам как думаешь? Да и сама Андромеда не рассказала тебе об этом, что ли? 

— Вот что за привычка дурная у твоей братии, отвечать вопросом на вопрос?

— Какой есть! – огрызнулся Лекс и отвел взгляд. Коллинз умел прожигать до мозга костей, а Тьерри это было сейчас не нужно.

— Советую тебе отвечать на вопросы как положено, пока головы не лишился.

— А я в советах не нуждаюсь! – огрызнулся Лекс и тут же согнулся пополам, получив увесистый удар по рёбрам от Макса, предварительно получив едва заметный разрешающий кивок Оракула. Сквозь зубы Лекс выругался: – Будь ты проклят!

— Не трудись, Тьерри! Уже давно и глубоко род Оракулов Долины проклят! Куда уж больше? А ты, если и дальше ругаться, и слать проклятия будешь – рискуешь остаться без зубов. Они у тебя ещё целые, как погляжу. 

— Это не на долго, - вставил свои пару монет Макс.

— Не усердствуй, Макс, - осадил Оракул помощника. – Пока он нам всё не расскажет, зубы ему ещё пригодятся.

— Я умею ждать, масса, - улыбаясь зверским оскалом ответил Макс и с удовольствием предвкушая неплохое развлечение. И когда он стал таким «кровожадным»?

          Ещё через пару минут пришёл Игор в сопровождении Ильяса. После обстоятельной «беседы» в казарме для пленных Коллинз планировал всё же выбить из Тьерри признание. Сомневаться не приходилось, ведь у Игора были свои методы дознания. Не даром же он начальник охраны, а по сути, всей службы безопасности. Через нескольких часов «беседы» с Тьерри, выяснились довольно интересные факты. Сначала тот, кто дал ему артефакт расстройства сознания, действовал из вне и сам. Но когда повстречал людей из Долины в Столице, решил действовать с его помощью. И нападение зеленгеров и неизвестный вор и некоторые катаклизмы – его рук дело. Остальное он провернул при помощи Тьерри и нескольких артефактов: стихии, изменения сознания, в том числе на животных, также артефакт для связи. 

          После того, как ребята Оракула обыскали лачугу Тьерри, обнаружили много интересного. Мужчина не только прятал там артефакты, но и запрещённую литературу, холодное оружие. И, конечно, местные деньги – кредиты. Их нашлось немного, чтобы не привлекать внимания, но их было вполне достаточно для подкупа людей или оплаты несложного наёмного труда. Также кредитами можно было откупиться от рабства. Об этом Тьерри и поведал Игору на допросе. Сообщник действительно нашёл его в Столице и после недолгого разговора нанял, заплатив предоплату. Выдал инструкции и даже артефакты. Сам Тьерри, будучи не местным, сначала не поверил в действия камушков с колечками на веревочках. Но когда увидел «эффект», не только поверил, но и стал активнее ими пользоваться. С помощью артефакта связи он передавал сообщения, отчитывался и получал дальнейшие инструкции. Оставалось найти этого самого сообщника, который, по сути, был здесь главным. Именно он «заказывал» события.

Коллинз планировал найти его при помощи Тьерри, а потом обоих просто ликвидировать. Раз Лекс не воспользовался шансом на жизнь как следует, то ликвидация неизбежна. А ведь отец предупреждал Коллинза. Действительно, горбатого могила исправит!

Ловить решили на живца. Тьерри был предупрежден, чтобы не дёргался и не выдавал себя. В противном случае, он потеряет жизнь раньше. По артефакту связи его заставили связаться с «заказчиком». Тьерри при Коллинзе и Игоре назначил встречу в ним через десять дней. О причинах поговорить может только лично. И, хотя голос из недр артефакта звучал раздражённо, он согласился. Встреча была назначена в таверне «Хромая утка» на окраине Столицы. 

За это время следовало разработать идеальный план поимки «заказчика». Для этого даже пришлось привлекать незабвенного Лоймиоля. Отец уже давно успокоился на его счет, да и сам возлюбленный Коллинза остепенился, воспитывал единственную дочь, которой неоднократно уже хвастался перед тараем и любимым человеком. Хвастался, но упорно не привозил. Их любовь  с молодым Оракулом хоть и перешла в режим ожидания, но не утихла совсем. И, если раньше парням приходилось встречаться на территории Долины, то теперь представился шанс увидеться на территории Лоймиоля. Заодно, привлечь к совместному делу. У Лоя, как оказалось, свои счёты с этим «заказчиком». 

Через обозначенных десять дней всё было готово и Коллинз со своими людьми, Игором, Лоймиолем, Говардом и, конечно, Лексом ждали указанного выше человека в таверне. Эта таверна всегда выручала, так как позволяла Игору или ещё кому, кто ездил с группой людей из Долины, останавливаться на ночлег после утомительной дороги. Уже потом, с утра и на сытый желудок идти по своим делам в Столице. Так было и на этот раз. «Заказчик» неспроста обозначил встречу именно в этой таверне. Вроде у всех на виду, но при этом, никто не задаёт лишних вопросов, не обращает внимание, не тревожит лишним вниманием. 

Прибыли заранее, чтобы успеть разместиться и подготовиться. Лекс был строго настрого предупреждён: одно лишнее слово, взгляд, жест, знак и он покойник! И, хотя согласился он нехотя, можно сказать под давлением, сделал он это исключительно взамен сохранения жизни. Коллинзу пришлось согласиться. Что надо было говорить, тоже отрепетировано досконально и отработаны разные ситуации, которые могут возникнуть по мимо плана. Коллинз прятался у лестницы на второй этаж, чтобы отрезать путь через крышу, если что. Важно было не попадаться на глаза «заказчику, но при этом, видеть, что происходит в зале. Лоймиоль с Говардом находились в обеденном зале, а Игор, как более опытный – у входа, прикинувшись очередным посетителем, как и остальные. 

«Заказчик» был до скрежета на зубах пунктуален, потому не заставил себя ждать. Он подсел к ожидающему его Лексу. Тот хоть и нервничал, но старался этого не показывать. Подсевший мужчина (а это был именно он, судя по мощному телосложению) в черном плаще и с глубоким капюшоном на голове начал разговор с дела.

— Приветствую, Лекс.

— И тебе дня, Тень. 

— Сразу к делу. Что такого могло случиться, что ты потребовал личной встречи?

— Ну… меня, кажется, начали подозревать. С меня и так-то глаз не спускают, так как я на самой низкой ступени иерархии в Долине. Мне стоило большого труда организовывать все эти… катаклизмы.

— И что тебе от меня надо?

— Ты обещал, что поможешь сбежать. Я устал вечно притворяться хорошим. Уже тошнит от этого доброжелательности, что проявляют жители Долины друг к другу. Но при этом, есть физические наказания и пренебрежение к таким как я. Сколько уже можно?

— Столько сколько нужно, чтобы довести дело до конца.

— А быстрее нельзя? И так столько всего натворили? Оракул и так едва живой ходит! Даже Места Силы его не спасают. Он уже как приведение по имению ходит. Его люди говорят, что он и сам практически не спит и им не даёт. В Долине растёт недовольство им и его работой. Этого разве недостаточно?

— Пока он жив – нет!

— Может, ты дальше сам? Ну, не могу я! Надоело! Устал! И так лупят каждый день через день за любую провинность…

— Ты же говорил, что тебя повысили! – усомнился тот.

— Ага, а за все косяки мне влетать стало ещё больше, чем раньше!

— Поторопишься с выполнением заданий, быстрее получишь свободу! – отрезал собеседник. По-видимому, жалобы Тьерри были ему безразличны.

— Я же сказал, что сейчас закончить хочу…

— Мы так не договаривались, Лекс! Так и знал, что тебе нельзя довериться!

— Я не отказываюсь помогать, Тень! Но меня и так уже начали подозревать! Где я прокололся, не знаю, но мой начальник заметил слишком частые отлучки. За что и бьёт! Как бы не объяснял – не верит!

— Это уже твои проблемы. И, если ты не доведёшь начатое до конца – свободу не получишь!

— Да они меня раньше укокошат, чем я доведу дело до летального исхода сам знаешь кого! Да и как ты собрался мне свободу давать?

— А вот это уже не твоё дело! Ты, главное, делай, что тебе говорят. 

          Седевший недалеко Лоймиоль прекрасно слышал разговор. Он подал знак официанту и тот пошёл с подносом, полным еды и напитков мимо столика с Лексом и его собеседником в черном плаще. Судя по разговору, тема подходит к концу и потому, следовало поторопиться с задержанием «заказчика». Парень с разносом пошёл к столику беседующий мужчин, но не был готов к тому, что произойдёт дальше. Лоймиоль одним неуловимым движением поставил ему подножку и тот полетел с подносом на пол. Траектория была рассчитана так, чтобы поднос и вся еда с напитками обрушились прямо на голову сидящего в плаще мужчину.  К всеобщей радости группы из Долины, досталось и Тьерри.

          Мужчина в плаще резко поднялся. С его головы свисала лапша, стекал бульон. На коленях бульон был вперемешку с элем. Стол, пол и сам Тьерри были не в лучшем виде. Мужчина подскочил и начал ругать официанта. Тот с виноватым видом извинялся, как он делал всегда в таких ситуациях. Откровенно говоря, он не ожидал такой подставы. Потому и эмоции были естественными. Тем временем, пока Тень распекал бедного парня, Лоймиоль быстро подскочил со спины и сорвал с мужчины капюшон. И каково же было удивление, когда под ним обнаружился ….

          Видя, что попался с поличным и был раскрыт, он молниеносно бросил заклинание в Лекса и тот упал замертво. Лоймиоль тоже не терял время зря и при помои эльфийской магии поставил щит, чтобы не досталось ему с Говардом то, что досталось Лексу. Как только маг повернулся к Лою, чтобы пробить щит, Коллинз выстрелил в него сетью из специального арбалета. Внезапно запутавшись в сети, маг на короткое время потерял концентрацию. Этого было достаточно, чтобы Лоймиоль сделал подсечку, и они с Говардом и прибежавшим Игором повалили его на пол, скрутили и вывели на улицу. Коллинз заплатил хозяину за испорченную еду, беспокойство и, взяв Тьерри за шиворот, потащил на выход. 

          Труп Лекса бросили в повозку, а мага в охранную королевскую канцелярию для дальнейшего разбирательства. Как оказалось, Тень занимался своими тёмными делами довольно давно. Только вот поймать его не могли, как и привлечь к ответственности. Он долго даже под давлением не признавался в том, что совершил, но как только в его поле зрения появился Коллинз, он запел как соловей и выложил всё, что знает. Оказывается, немного-немало, он метил на место Оракула Долины! Он был в Долине лишь однажды, подростком. Тогда он приезжал к Вилмару, чтобы попросить взять к себе в ученики, но тот, естественно, отказал. С тех пор, у кого бы парень не учился, а мечту попасть в Долину Оракулом он не оставил. Он стал ей одержим настолько, что решил уничтожить Оракула и его семью, захватить власть и делать, что вздумается. Лекса он нашел в этой же таверне в составе небольшого отряда из Долины. Подсел к Тьерри, заслужил доверие в доверие своими речами, поговорил по душам и предложил сделку. И, хотя, Тьерри и сам был с подвешенным языком, и сам мог кого угодно на что угодно уговорить, поверил.   Хотя магу было нелегко уговорить довольно неглупого парня. Долина в обмен на свободу! Тот почти не думал и согласился. А дальше, подкуп вора, опоенные зельями, вызывающими агрессию и незапланированный гон зеленгеров, природные катаклизмы благодаря артефактам и вишенка на торте: изменение сознания особо чувствительных жителей Долины. Зачем? Чтобы перессорились и сами друг друга поубивали! Может и Оракула бы к праотцам «случайно» отправили бы? Тьерри делал всё, что надо было магу. Он своевременно связывался, получал инструкции и отчитывался о проведении «саботажей». 

Порой Тьерри бесил его и делал некоторые вещи по-своему, но результаты всё равно были. Тот же вор! Тьерри, посылая человека в дом Оракула не учёл, что там есть Тотем рода. Да и зеленгеры – тугодумы! Лексу пришлось распылять дополнительный порошок с афродизиаком у стен имения, чтобы быстрее направить их в нужное место. Даже зеленгеров с соседних территорий удалось приманить. Та же река выходила из берегов не в том месте, где надо было. Пришлось присылать ему порошок специальной почтой. А всё Тьерри со своими амбициями и идиотским характером.

Грандиозные планы, не так ли? Но им не суждено было сбыться до конца, ибо Оракул взял себя, наконец, в руки и заставил Андромеду высмотреть виновников «торжества». И лишь благодаря тому, что эльфийский король был скор на расправу, изучив дело, быстро подписал указ о казни мага. Коллинзу ничего делать не пришлось. Король очень уважал Оракулов Долины. Все, кто посягает на их жизни, автоматически попадает под непростительные преступления, караемые смертной казнью. 

Ехали домой через ближайшее Место Силы, отдали душу Тьерри Месту, тело сожгли на погребальном костре. Группа уже была в несколько ином составе. К отряду присоединился Лоймиоль с дочкой. Люсиниэль была чуть старше Мэлоди, но такая же егоза и с норовом. Коллинз не сомневался, что их с Лоем дочери споются быстро. Да и Вилмар давно не видел Тарайли, а внучку тем более. Ведь Лой редко имел честь видеться с приёмной дочкой Коллинза. То дела в Министерстве внутренних дел, куда его насильно пристроил отец, то с женой проблемы, то разборки с катаклизмами, которые вышеупомянутый маг устраивал из мести его отцу за нежелание продавать какой-то важный артефакт. Как дитя малое, честное слово! Бывало, что Лоймиоль приезжал в имение, но дети Коллинза были в Горах. Приходилось их подолгу ждать. Между общением с детишками и Коллинзом, Лой, ожидаемо, выбирал второе. Вот и беседовали по пути, как Мэлоди отреагирует на знакомство с Люсиль.

Одно было плохо. Сколько бы Коллинз не разбирался с проблемами, устроенными магом, это понемногу отнимало его силы как Оракула и как просто человека. Да, Места Силы восстанавливали резерв. Но постоянно это делать было нельзя. Резерв может и восстанавливался, но не утерянные в работе Оракула годы жизни.

Глава 23. Наследники или очередной цикл Жизни.

По приезде в имение, Коллинз сразу навестил отца, отчитался о проведённой работе, затем дал возможность Вилмару увидеть Лоя с дочерью. Мэлоди узнала о приезде своего отца, когда была на занятиях с миссис Дарс. Сбежала! Отец дороже занятий, а пожилая гувернантка не стала держать девочку. 

Интересным было знакомство Мэлоди с Люсиниэль. 

Мэлоди бросилась на шею отцу, говоря о том, как соскучилась, щебетала новости и предлагала обязательно провести вечер вместе. Коллинз уделил своему младшему ребенку время и поприветствовал, наконец, брата. Пока Коллинз и Дюк по-мужски обнимались в знак приветствия, Мэлоди обратила внимание на того, кого сразу и на заметила. Следом за отцовским отрядом, восседая на белоснежном коне ехал Лоймиоль. Дядюшку Мэлоди обожала, как и он её, но с семьёй папиного возлюбленного не была особо знакома. Ведь приезды Лоя были редки, а сам он всегда приезжал один. Рядом с ним, с гордой осанкой особы королевских, точнее эльфийских кровей, восседала на своей лошади девушка – на вид, ровесница Мэлоди. Впрочем, это внешне девушка как две капли воды похожая на Лоймиоля, выглядела как ровесница, на самом деле, она была старше. Дядюшка как-то упоминал о том, что у него есть супруга и маленькая дочка. Супруги рядом не наблюдалось, а вот дочь с высоты своего коня внимательно и серьёзно смотрела на окружающую обстановку. Когда же её ясный взор встретился с взором Мэлоди, обе чуть дара речи не лишились. Юная Люсиниэль Не могла оторвать взгляда от такой же юной девушки, как и сама. Молчание затянулось. Варварски прервал эти «переглядки» девушек – сам Лоймиоль.

— Оу, дорогая, - обратился он к дочери. – Это не очень вежливо, так пялиться. Не желаешь лично поприветствовать Оракула и его наследницу?

— А, д-да, конечно, батюшка, - отозвалась та, спускаясь с небес на землю. Только после этого, почти не отрывая взгляда от Мэлоди, она с изяществом и грациозностью дикой кошки сошла со своей лошади.

          Люсиниэль подошла к Оракулу, поприветствовала его как положено, но делая при этом своего рода одолжение. Больший интерес для нее представляла Мэл. Не дождавшись разрешения Оракула, она метнулась в сторону застывшей как изваяние Мэлоди, чтобы поприветствовать «наследницу» и познакомиться.

— Привет, - Люсиниэль не отрывала восхищенного взгляда от Мэлоди.  – Я Люсиниэль, дочь твоего дядюшки Лоймиоля. А ты…

— Мэлоди, - ответила та, едва включаясь в разговор. – Можно просто Мэл. Мне так привычнее. 

— Замечательно, так и буду тебя называть. Тогда и ты можешь просто называть меня Лю́сси! Так батюшка с маменькой меня называют дома и мне тоже так привычнее! Покажешь свою комнату, дом и имение?

— Грандиозные планы, - нервно хихикнула Мэлоди, улыбаясь Люсиниэль. Та лишь схватила ее за руку и потащила в дом.

          Когда девушки – подростки скрылись в недрах дома, Лоймиоль, подойдя к Коллинзу тихо сказал:

— Похоже, дорогой, они спелись с первого взгляда.

— Я и не сомневался в этом. Но мне не совсем понятна реакция собственной дочери.

— Брось, Колли! - отмахнулся полуэльф. – Никто не может устоять перед обаянием моей Люсиниэль. Вся в меня!  - Лоймиоль хлопнул Коллинза по плечу. Рядом стоящий Дюк только прыснул от такой самоуверенности гостя.

— Согласен с Коллинзом, - отозвался Дюк на реплику Лоймиоля. – Что-то здесь не так. Обычно, Мэлоди не теряется при виде незнакомых людей. Она очень общительна, воспитана и знает себе цену. Я скорее поверю в то, что это именно она бы схватила человека за руку и повела знакомить его с домом и имением. А никак не наоборот. Коллинз, поговори вечером с дочерью. Ведь что – то наша малышка почувствовала, когда в «гляделки» с дочерью Лоя играла.

— Я тоже так думаю, Дюк, - подтвердил свои опасения Оракул. – Ну, не бывает такого! А тут словно кол проглотила!

— Вас послушать, друзья мои, так у них запечатление пары произошло, – возразил Лоймиоль. - Только вы не учитываете того, что они обе - девочки!

— Ну мы же мальчики, любимый!  - язвительно ответил Коллинз полуэльфу, но тот быстро отзеркалил.

— Ну, мы же и не запечатлённая пара, любимый!  -  и добавил, но уже мягче и с нежностью глядя на Коллинза. - Просто любим друг друга!

— Мы взрослые и понимаем, что делаем. Они ещё дети!  - начал ворчать Оракул.

— Хех! И когда нас с тобой это останавливало?! – хохотнул Лоймиоль.

— Хочешь сказать, что ТЕБЯ это никогда не останавливало! – возразил Коллинз, не желавший признавать любовь с первого взгляда как у себя с Лоем, так и у Мэлоди с Люсиниэль. Да и всю ответственность за отношения с ним, он возлагал на полуэльфа. Это прямо сквозило в словах и тоне.

— Вот тебе раз! А не подскажешь, кто ко мне в комнату по ночам приходил, несмотря на запрет отца? – обиделся Лой. Но их разговор тут же прервали.

— Так, прекращайте оба! – это был Дюк. Командовал как заправский генерал! Вот что значит, школа Анатоля!  – Не хватало, чтобы вы во дворе устроили разборки! Избавьте окружающих от этой семейной сцены! Топайте уже в дом. Комнаты готовы, примите с дороги ванну и через час ждём вас всех на обед!

          Мужчины переглянулись и смущённо улыбнувшись друг другу и Дюку, пошли, наконец, в дом. 

          После обеда Лой предложил отправиться в его родовое имение для отдыха. Заслужили как-никак. В деле развлечений собственный тарай теперь не помеха, он стар и немощен. Так почему бы не отвлечься не на долго. К тому же, ему не давала покоя мысль, что пора бы уже навёрстывать упущенное. 

Они удобно лежали в рабочем кабинете Оракула на диване у камина, обнимались и разговаривали обо всём и не о чем. Неожиданно, Лоя посетила «гениальная» мысль, которую он и озвучил немедленно. 

— Колли, а давай устроим себе небольшой отпуск. Ну, в самом деле, сколько можно уже делами заниматься?! Ты же не святой, чтобы трудиться не покладая рук. Оракулы тоже устают!

— Чего ты хочешь, милый? - промурлыкал Коллинз, не открывая глаз.

— Как чего?! Уединения с тобой! – отозвался тот и подтянулся вверх, чтобы теснее прижаться к Коллинзу и видеть его лицо. – Можно оставить детей в имении – знакомиться, Дюк присмотрит. А мы с тобой отдохнем у меня в замке. Ты давно там не был! 

          На что Коллинз, открыв глаза и тяжко вздохнув, прижал голову Лоя к своей. 

— Ты же семейный! Забыл?

— Ты так говоришь, как будто это приговор или какая тяжкая болезнь! – отозвался Лой. Ему очень-очень надо было убедить Колли поехать к нему домой! - Супруга гостит у родителей и будет не скоро, так что можно повеселиться от души. Так что помехой она не будет. Я хочу Колли съездить с тобой на водопады. Только ты и я! Ты не был там наверно сотню лет! Представляешь, как там всё изменилось? - продолжал Лоймиоль расписывать все прелести одиночного отдыха с Коллинзом. Не дождавшись ответа, Лой слегка толкнул Коллинза, чтобы тот уже поторопился с озвучиванием мыслей. И это сработало. Коллинз открыл глаза и посмотрев на Лоя, ответил:

— Надо подумать!

— А чего тут думать?

— Видишь ли, дорогой. Сейчас отец не в силах что-то контролировать. Жан хоть и рядом, но сам не молод. Я каждый день вливаю силу, чтобы оба жили. Помощники обоих боятся. Даже больше, чем меня! Дочь постоянно во что-то вляпывается. Народ то и дело идёт за помощью. 

— Пф! – фыркнул Лоймиоль, но решил не сдаваться. – Отец твой никуда не денется. Приедешь и будешь вливать силу дальше! В конце концов он не вечен. Да и ты уж давно должен был отправить душу его к праотцам, а он всё живет, благодаря твоим стараниям. Жан так же!  - Лой вздохнул тяжко и как-то обреченно, а затем продолжил наседать. - У дочери твоей есть Тарай! Что, твой братец не справляется с этой стрекозой? Он у нас кисейная барышня что ли или умудрённый опытом отец и телохранитель? А народ твой не так многочислен и беден, чтобы двадцать четыре на семь желать помощи Оракула! Подождут недельку, ничего с ними не станется!

— Ну, не знаю… - трепал Коллинз нервы Лоя.

— Колли! Соглашайся! Обещаю, тебе понравится!

— А если не соглашусь?

— Тогда я… - начал думать Лой, вертя головой по всем сторонам, выискивая какой-нибудь предмет, чтобы треснуть им несговорчивого Оракула. Но не нашел. Тогда он пошёл на нечестный приём. 

— Что ты… задумал? 

— Тогда я защекочу тебя, пока не согласишься!

— Нет! Лой! Нет! Прекрати! - Коллинз начал было отбиваться от загребущих рук Лоймиоля, но тот был ловчее и порцию щекотки Коллинз успел получить. Прервалось это мучение лишь тогда, когда оба в пылу борьбы с хохотом валились с дивана на пол. 

— Соглашайся! Иначе… - Лой снова потянулся к Коллинзу, но тот быстро отполз от него.

— Хорошо - хорошо!   - сдался Оракул. - Твоя взяла! Едем! Но не завтра. Завтра я улажу дела и послезавтра поедем! 

— Договорились!   - Лоймиоль довольно улыбаясь Коллинзу, встал с пола и помог ему подняться. Они снова легли, но уже просто молча лежали, думая каждый о своём.

Просьбу Дюка Коллинз не забыл и перед сном поговорил с дочерью. 

— Добрый вечер, малышка! Можно к тебе? – Коллинз как воспитанный человек постучался в дверь комнаты дочери и заглянул. Мэлоди сидела с мечтательным и уставшим за день видом у трюмо и расчёсывала волосы. 

— Да, папа. Заходи. 

          Коллинз прошёл в комнату, сел на кровать дочки и похлопал ладошкой по одеялу, приглашая её пересесть к нему. Она любила такие моменты и с удовольствием подошла, присев рядом. 

— Ты хотел о чём – то поговорить?

— Да, моя хорошая. У меня к тебе вопрос.

— Какой? – Мэл видела, что отцу трудно подобрать слова, поэтому не торопила.

— Понимаешь, милая, я сегодня наблюдал твою… интересную, скажем так, реакцию на приезд Люсиниэль. Тебе понравилась эта юная эльфийка?

— Очень! – глаза девочки наполнились интересом, нежностью и немного влагой. Это означало одно: она испытывает первую влюблённость.

— Милая…

— Пап, не сердись! Она чудесная!

— Но ведь вы обе девочки!

— Ну и что! Вы же с дядюшкой Лоем тоже… мальчики? Почему я не могу?

— Это другое, детка…

— Ничего не другое! Я знаю, что, чтобы были дети, нужны только мужчина и женщина. Как у Дюка или Франсуа, например. Но есть же и другая любовь, когда дети не нужны! 

— Не понял? Ты не хочешь в будущем детей?

— Ну… как тебе сказать… - Мэл мяла в руках свою щётку для волос, не желая смотреть в глаза отцу.

— Как есть, доченька. Я, конечно, поддержу тебя, но и ты должна понимать, что ты наследница Оракула. А Оракул должен иметь наследника! Хотя бы одного! Иначе, Долине, нашему дому – конец! Это круг Жизни! 

— Я хочу в будущем детей, но не хочу мужа, папа. 

— Почему?

— Он глава семьи, как ты, например. Но я не хочу подчиняться. Я хочу на равных, понимаешь? Или никак!

— Понимаю. Но и с мужем всегда можно договориться. Если любит – примет какой есть!

— Вот именно! Если любит! 

—  Так стоп! У Оракулов нет пары! Дети есть, а пары нет! Мою мать, отец нашёл аж в другом мире! - признался Коллинз. Он никогда не говорил с дочерью об этом. Предпочитал забыть мир, отнявший у него полноценную семью! Теперь, видимо, настало время, хотя надо бы оттянуть. Поздно уже для таких разговоров. 

— Как это? Из другого мира? И почему пары нет?

— Любопытная какая! Такие разговоры на ночь не ведутся! Расскажу как-нибудь позже, если хорошо вести себя будешь! 

— Ну папа! – девочка подскочила с места и кинулась обнимать отца. Знала, как он падок на ласку. Часто, когда надо было что-то выпросить, она делала именно так, и это срабатывало. Стоило снова применить этот трюк. Коллинз, конечно, знал о нём, но на этот раз не собирался сдаваться. Тем более, что это уводило их от основной темы разговора. – Пожалуйста, расскажи! Я, правда, буду вести себя хорошо!

— Сказал же, скоро ночь! Поэтому в следующий раз, дорогая, - он отстранил дочь и посмотрел в её бездонные глаза. Взяв ладошки дочери в свои, он промолвил: – Помни, я очень люблю тебя и сильно желаю счастья. Участь Оракулов нелегка. Пусть и в твоей жизни будет тот, кто облегчит твой труд и жизнь в целом. Если этим человеком будет Люсси, я не против. Но пообещай мне кое-что.

— Что?

— Как бы не сложилась твоя судьба, ты оставишь достойного преемника после себя!

— Обещаю, папуля! - Она снова обняла отца, но только для того, чтобы закрепить данное обещание.

— Тогда, доброй ночи, малышка! – Коллинз поднялся с кровати, обозначая окончание разговора.

— И тебе, папа, - она отстранилась от отца, получив поцелуй в голову.

           Коллинз вышел из спальни дочери несколько опустошённым. Он понимал, что отношения дочери с представительницей своего пола не совсем нормальны, но ведь и у него рыльце в пушку. Дочь права, ситуации похожие. Однако и ей будет негде взять наследника, если останется с Люсси! Впрочем, появилась же Мэл с братом у него в имении, без всяких лишних женщин в его жизни. 

          Отгоняя эти тяжелые мысли, Коллинз поднялся к себе, чтобы поговорить с Лоем о результатах беседы со своей дочерью. Сказать, что Лоймиоль не был особо удивлён результатом, значит – умолчать. Он почувствовал что-то подобное, но не предполагал, что это может быть так серьёзно. Можно только надеяться, что эта влюблённость пройдёт, а отношения останутся. 

После этого они обговорили детали поездки на водопады. Смена темы отвлекла Оракула от беседы на столь щекотливую тему и постепенно переключило на сон.

На следующий день Коллинз завершил дела с посетителями, отдал распоряжения Дюку, как своему заместителю. Он не просто брат, а правая рука! Тем более в отсутствие Оракула на месте. Кроме этого, попросил приглядывать за девочками, чтобы не натворили глупостей, а за серьёзные проделки отвечали по всей строгости. С самими девочками тоже пришлось серьёзно поговорить, взять обещание не разносить имение до основания в их с Лоем отсутствие. Ну и, конечно, вечером, незадолго до сна, Оракул зашёл в комнату отца. Тот уже был в постели. На соседней кровати лежал Жан – Жак, вид которого Коллинзу сразу не понравился. Но влив обоим довольно много сильной жизненной энергии, в очередной раз продлил их существование, снял боли и обеспечил всю ночь спокойным глубоким сном. На утро будут как огурцы! Ну и поговорил о том – о сём, чтобы не чувствовали себя одинокими и покинутыми. Хотя жаловаться им не на что. Их навещают и помощники, и внучка, и внук, когда приезжает. Да и Лой уже навещал их не раз. 

На утро отъезда, Коллинз оттягивал сборы как мог. Вот, не хотелось уезжать. Что-то держало, хотя внешне, всё было нормально. Всё шло своим чередом. Лой на силу уговорил Коллинза, поехать наконец! Обещал же! Так чего теперь артачиться? Делать нечего, Коллинз поехал. 

Дорога была на удивление лёгкой. Никаких катаклизмов, приключений, опасностей. По приезде в замок эльфа, Коллинз и думать забыл о проблемах. Действительно, чего теперь думать обо всех, когда сам от работы едва живой. Лоймиоль прав, оракул тоже человек и заслуживает отдыха хоть иногда! 

В замке их встретили со всеми почестями. Хозяин вернулся всё-таки. Управляющий тут же отчитался о делах. Кратко, но ёмко. Самое главное, что его супруга не собиралась в ближайшие недели две возвращаться, так что время у мужчин было. После ванны с дороги и сытного обеда, Лой дорвался до тела Коллинза. Они заперлись в гостевой спальне и ублажали друг друга до ночи. Едва поев на ужин, улеглись спать до утра. Утром же планировались водопады. 

Утро выдалось ясным, солнечным и тёплым. День обещал быть жарким. Лето всё-таки! Правда, здесь в близи гор не так тепло, как на равнине, но всё же. Поехали до водопадов на лошадях. С собой взяли только сумку с провизией, одеяло позагорать и полотенца. После времени, проведённого в постели, Коллинз и Лой много не говорили. Слова и не нужны. Во время пути Коллинз любовался местными пейзажами, стараясь запечатлеть всё в памяти. Ему нравилось бывать на природе. Близ гор даже воздух другой. Тихое пение и переговоры птиц ласкали слух, ветерок шелестел в листве деревьев, где-то недалеко журчала речка. Эта горная река, собственно, и была от тех водопадов, к которым они держали путь. Мерных ход лошади успокаивал, убаюкивал. Хотя, чего греха таить, пятая точка после соития ещё саднила, а потому держаться в седле было немного затруднительно. Потому и сон верхом на лошади не шёл. 

Наконец, послышались водопады и завернув в ущелье, путники увидели потрясающей красоты природное явление. С высоты тридцати метров падали потоки воды. Хотя вокруг почва была каменистой, вокруг было много зелени. Вода с каньона падала в небольшое озеро, а то вытекало в сторону выхода из ущелья. На берегах озера можно было найти как тень от деревьев, так и залитые солнцем участки. Оставив лошадей в тени деревьев, мужчины устроились на солнышке. Расстелили одеяло, разложили снедь и немного перекусили. День обещал быть прекрасным. И как только Коллинз расслабился. Тут же был облит прохладной водой из озера Лой стоял у кромки воды и с видом дьявола во плоти смотрел на Оракула.

— Ты сдурел? Чего задумал, чертяка ушастый? – Коллинз встал на ноги, давая понять, что сейчас кто-то очень наглый и ушастый отхватит от него тумаков!

— А ты загорать сюда приехал что ли? – оскалился тот.

— А что, нет?

— Нет!  - и Лой снова окатил Коллинза водой из озера.

— Ах ты, клоун ушастый! Ну погоди у меня! – Коллинз бросился на полуэльфа прямо в одежде и начал за ним гоняться. Так и загнал того в воду. Достав его ворот, Коллинз дёрнул Лоя на себя и развернул. Стоя почти по подмышки в воде, не замечая того, что вода холодная, мужчины начали неистово целоваться. Как только первые эмоции схлынули, Лой произнёс сакраментальную фразу:

— Ну вот, а ты не хотел ехать!

— Так ты специально меня в воду загнал? Не я тебя?

— Всё возможно, дорогой!  - подмигнул хитро Лой, а у самого черти в глазах так и пляшут. Вот и скажите, что перед Великим Оракулом стоит благородный эльф. - А теперь давай выбираться, а то сейчас замёрзнем. Тут заводь небольшая есть. Чуть позже там нагреется вода и можем устроить марафон любви в этом месте!

— Пожалуй, ты прав. Надо высушить одежду. И позагорать, наконец! Давно я так не плавал.

          Они выбрались на берег, стянули с себя одежду и хорошенько выжав, развешали на деревья просохнуть. Чтобы согреться самим, развели небольшой костёр. И ничего, что оба голышом. Некого стесняться!

          Заводь нагрелась, когда уже было за полдень. Этого было достаточно, чтобы двое разомлевших на солнце мужчин решились окунуться. Поплескавшись как малые дети, Лоймиоль и Коллинз, сели на валун у края заводи. Теплый камень хоть и был нагрет солнцем, но охлаждался от воды. Так что сидеть был она нём комфортно. Лой был уже в нетерпении и это было видно по восставшему у него достоинству. У Коллинза пока было всё нормально, он не страдал от желания. Он хотел покоя. Но, где там! Лоймиоль долго смотрел сначала в глаза, а потом медленно приблизил своё лицо к лицу любимого и чувственно поцеловал. Коллинз мгновенно откликнулся и понеслось. Сначала от нетерпения напирал Лоймиоль, но Коллинз его сдерживал, не давал распаляться быстро. Жаркие поцелуи сменились более длительными, менее требовательными и утомительными. 

          Наконец, вдоволь нацеловавшись, Лой сполз коленями на дно заводи и его лицо оказалось как раз на против достоинства Коллинза.

— Как же долго я этого ждал! – сказал Лой, беря в рот член любимого Оракула. Тот не разделял порыва и лишь съязвил.

— Ненасытный! А кто мне вчера минет делал? Твой конь что ли? Ай! – взвыл Коллинз, так как Лой слегка прикусил головку в качестве наказания за столь крамольные слова! Он тут старается, понимаешь, а его стараниями называют «минетом коня»!

— Повторить?

— Ох, нет! Прости! Не хотел тебя задеть! Просто не пойму, чего ты ждал, если вчера у нас всё было и во всех мыслимых и немыслимых позах?!

— Того и ждал! Уединения и соития здесь, на водопадах! А теперь помолчи!

          Коллинз кивнул и Лой продолжил ласкать вставшее колом достоинство, не забывая про мошонку и задний проход. И, если в таком положении пальцы полуэльфа работали одновременно, то развернув Коллинза к себе спиной, Лоймиоль принялся работать в заднем проходе только языком, лаская и одновременно смачивая слюной. Разрабатывать смысла не было, а вот смочить надо. Ласкал и подготавливал Лой отменно, уже от одного этого можно было кончить. Но Оракул знал, что кончать быстро нельзя. Коллин, опираясь о валун руками едва держался, так как он напора колени подгибались. Стоны удовольствий были слышны на всё ущелье. Наконец, Лоймиоль закончил и не дав опомниться, встал и быстро, но достаточно плавно всадил своё копьё в лоно Коллинза до упора. Придерживая любимого со спины, дал ему выпрямиться, продлевая момент наслаждения. 

— Я скоро… - простонал Коллинз.

— Я тоже. Ты как знаешь, но я пока подожду, иначе не получу удовольствия.

— Как получится… продолжай уже.

— Всё для тебя, любимый! 

          Лой отпрянул слегка от Коллинза заставляя одновременно снова опереться о валун и придерживая за пояс и бедра, начал движение. Коллинз вцепился в камень одной рукой, а второй взялся за свой член. Получая нетерпеливые толчки, Коллинз стимулировал набухший орган, провоцируя на скорый выброс семени. Первые капли и так уже показались, так что струя не заставит себя ждать. После некоторого времени активных фрикций Коллинз согнулся сильнее, выплёскивая семя. Лой немного приостановился, давая любимому справиться с процессом. И как только Коллинз закончил, продолжил таранить его дальше. Чтобы простимулировать семяизвержение у полуэльфа Коллинз сам менял немного положение тела: то подмахивал, то привставал, меняя угол входа. Лой вскоре излился, оставляя в Коллинзе почти всё, что выстрелило. Как только он закончил движение, вынимать член не спешил. Обоим надо отдышаться. Коллинз всё также держался руками о валун, а Лой «лежал» на нём. 

          Потом они обмылись, Коллинз выпростал всю сперму, что влил в него Лой. Потом они снова загорали и снова занимались любовью. То на одеяле, то у ствола дерева, то в воде. Ближе к вечеру мужчины, наконец устали. Доели, что оставалось в сумках и высушив волосы после купания, оделись в сухую уже одежду. Обратно в замок эльфа любовники ехали счастливые до нельзя, уставшие и довольные. 

Ещё неделя прошла как в тумане. Сладкий сон и вкусная еда, прогулки в саду и снова на водопадах постоянно перемежались с занятиями любовью. Лой говорил, что старается сейчас за неделю наверстать хотя бы частично то, что забрали у него их отцы. Тем более, запретив видеться обоим и женив одного из них. Коллинз всё понимал и поначалу выдерживал этот марафон, но к концу недели почувствовал, что выдыхается, да и предчувствие какое – то нехорошее подкралось. 

— Что с тобой, Колли? Чего такой смурной резко стал? – поинтересовался Лой у любимого, когда заметил снижение настроения. 

— Отец. С ним что-то не так. Надо возвращаться. Жан держится только из-за него. Они даже засыпают, держась за руки. Думаю, моё вливание энергии уже не поможет больше. Они устали оба. Думаю, папа сам может остановить дыхание, если пожелает. Тем более, пока меня нет.

— Тогда надо домой. Давай собираться, – принял Лой сиюминутное решение.

          Собрались быстро, слуги помогли и через полчаса оба были уже на пути в Долину.  Дорога заняла немного меньше времени, так как лошадей гнали не щадя. 

— Только бы успеть! – как мантру твердил Коллинз себе под нос. – Только дождитесь!

          Прибыли они уже к полудню следующего дня. Не останавливаясь, Коллинз спрыгнул на ходу с лошади и бросился в комнату отца. Жан уже не дышал, а Вилмару оставалось совсем немного. Коллинз кинулся к кровати отца и встав на колени, начал умолять. 

— Папа, папочка! Не умирай! Держись, я сейчас…

— Прости… устал… отпусти… - на грани слышимости простонал Вилмар из последних сил.

— Нет, пожалуйста… - Коллинз гладил руку отца, голову, при этом из глаз лились слёзы.  – Как я без тебя?

— Пора… - успел выдохнуть Вилмар и испустил дух.

— Папа! – закричал Коллинз. Но старик уже не реагировал. 

          В комнату вошёл Лоймиоль. Он ничего не говоря положил руку на плечо Коллинза, поддерживая в эту трудную минуту. Затем, попрощаться с дедушкой пришла Мэл. По завещанию Вилмара, его душу и тело, а также тело и душу Жан-Жака следовало отдать самому слабому Месту Силы, чтобы усилить его. Этот день, до вечера людям дали проститься с Главным Великим Оракулом, а затем, кортеж отправился к нужному Месту силы, восточному. На него ушло два дня пути. Тела пришлось ввести в стазис. На похороны прибыл даже Лерой, на драконе прилетел. 

Как только были на месте, Коллинз и Мэлоди провели ритуал. Через полчаса души Великого Оракула и его партнёра были отданы Месту Силы. Над самим местом сразу засветились светлячки, поднялся небольшой туман и откуда-то сверху послышалось тихое пение. Это были души предков, заключённых в этом Месте. Они приветствовали две новые души. Тела растворились под звук этого пения. Кому-то могло показаться, что это коллективная звуковая галлюцинация. Но это не так. Пение слышали все, а значит, никакой галлюцинации нет. 

          Оплакав отца и дедушку, не имея желания есть и спать, процессия отправилась обратно. Так же тихо и медленно. Коллинз долго приходил в себя после смерти отца. Теперь он полноценный сирота. Без отца и матери. 

Глава 24. Река течёт - всё изменяется!

          Понадобилась ещё пара месяцев, чтобы Коллинз оправился от смерти отца. Ночные разговоры с Чарли прекратили начавшиеся кошмары, а сам Коллинз постепенно перестал ощущать незримое ощущение присутствия отца в доме. Чарли рассказывал ему, что сейчас чувствует и что делает Дух Великого Оракула. Коллинза это немного успокаивало, и он хотя бы мог потом спокойно, без сновидений спать. Постепенно, даже Чарли перестал чётко видеть Дух. Перерождение покойному Оракулу пока не грозило, а вот работа над усилением Места Силы отнимали всё бесконечное время Духа. Со временем и Коллинз начал отпускать ситуацию. С его занятостью некогда особо было сидеть и рефлексировать. С утра и до позднего вечера его ждали дела, сами себя они делать отказывались. 

Живший всё это время в Долине Лоймиоль помогал справляться с потерей, однако и он иногда отлучался ненадолго в своё имение. Супруга его, будучи строго воспитанной, устроила мужу форменный скандал по поводу того, что в её отсутствие он посмел привезти в имение любовника, пусть и самого Оракула. В ход пошла посуда и мелкие статуэтки, которых по дому было полно, также влетело слугам за то, что не доложили ей о визитёре и не остановили хозяина от прелюбодеяния с мужчиной! Лой только огрызался, сетуя на то, что как он провидит свободное время в СВОЁМ имении касается только его.

А когда молодая женщина узнала о том, что её собственная дочь влюблена в наследницу Оракула, то вообще разразилась ругательствами и в истерике строжайшим образом запретила мужу возить её нежную и невинную Люсиниэль «в логово разврата»! Однако, чтобы запрет не подействовал, Лой легким пассом в одно простое заклинание заставил жену замолчать, а энергетические путы не давали ей двигаться. Они сами пропадали, когда существо, которого они сдерживают – успокаивалось окончательно. Да и заклинание на прекращение противного визга тоже не было лишним. Да, давненько жёнушка так не кричала на весь дом.

— Послушай, дорогая, - обратился он к супруге, лежавшей на диване в гостиной и не имеющей возможности двигаться и что-то отвечать. Лишь мотать головой, мычать и зыркать злобно на мужа глазами, так, что он и без слов понимал, что она с ним за такие вольности может сделать. Что ж, в этой патовой ситуации она была виновата сама, позволив себе то, что никогда никому в этом доме не позволял Лоймиоль. – Ты прекрасно знаешь, что наш брак – договорной. Его плод – наша дочь. Других детей ты и сама не желаешь. Пусть так, я принял это. Я терплю то, как ты относишься к моим слугам, как подговариваешь моего собственного ребенка против меня, как пытаешься влиять на мои решения. Не спорю, иной раз ты достаточно мудрые решения предлагаешь, но продиктованы они исключительно твоими собственными желаниями и мотивами. Однако спешу тебе напомнить, что в нашем брачном контракте не сказано, с кем я не могу быть. Речь шла о любовницах. Их у меня не было, нет и не будет. Как видишь, учитывая пол моего партнёра, технически я тебе не изменял. И раз уж я терплю твои чудачества, то и ты, будь добра, принимай мои, как есть! - на что эльфийка остервенело замотала головой, показывая, как она ко всему сказанному относится. И всё же следующая фраза, которую она услышала, заставила её в ужасе смотреть на мужа. – И хочу тебя предупредить, жёнушка. Если ты хоть слово против скажешь Люсиль, посмеешь в открытую или косвенно запретить ей посещать Мэлоди, клянусь ты поплатишься!  Тем более, забудь о том, чтобы вообще поднимать руку на нашу девочку! Не смей оскорблять невинных первых чувств этого дитя! А посмеешь пожаловаться родственничкам своим, стравить нас или же, не приведи Священное Дерево Предков, устроить покушения и прочие «забавы», помни, в долгу не останусь. Хоть что-то нарушь из моих запретов, и я ТАК аннулирую брачный контракт, что тебя не то, что второй раз за муж не возьмут, а даже в собственную родительскую семью не примут! Пойдёшь на все четыре стороны! Помяни моё слово! Я достаточно терпел и больше не намерен. Твоя задача создавать уют и покой в моём доме. Приезжая со службы я должен отдыхать душой и телом, а не выслушивать вопли и терпеть твои бредовые скандалы. Уймись, или уйму тебя сам! Поняла меня?

          Что оставалось делать женщине, скрученной при помощи магических пут и с «кляпом» во рту? Она недолго подумала и активно закивала, соглашаясь с решением мужа. Он прав. Если Лой её опозорит, то даже родители не примут обратно. Ей ли не знать, как этот полуэльф с замашками садиста, умеет всё перевернуть в свою сторону, а виноватой останется она. Если же она расскажет о случившемся отцу, то действительно стравит мужчин, внесёт разлад и без того в тяжёлые отношения. А кроме этого, о ситуации узнают все. Случись оказия, и такая «неудобная» информация достигнет ушей светских эльфов, а тем более короля, то им всем не жить! Во всяком случае, спокойно. Слухи и домыслы при дворе или в целом в эльфийском обществе, ей ни к чему. Её учили беречь покой семьи и слушать во всём мужа, пусть и не особо любимого. 

— Вот и славно, - отозвался Лоймиоль, улыбаясь во все тридцать два зуба. Эльфийку аж передёрнуло от этого. – А теперь скажи, ты успокоилась? – та закивала головой, расслабляя одновременно тело, хотя путы и продолжали её держать, а «кляп» не рассеялся. – Тогда я сейчас сниму путы и уберу заклинание «молчания». Ты поднимешься к себе и приведёшь себя в порядок. Займись своими обычными делами. С дочерью я поговорю сам. Довела мне ребенка до слёз, мать называется! Теперь вот успокаивать! Готова?

          Дождавшись ответной реакции, он сделал легкий пас руками и путы спали, а заклинание развеялось. Не глядя на мужа, эльфийка плавно поднялась с дивана и покорно прошла на второй этаж в своё крыло. Да, они всегда спали в разных комнатах. Исключение составили пара-тройка ночей, пока не удалось зачать ребенка. Как и оговорено было по брачному договору. Более жена и сама не настаивала на присутствии в комнате мужа ночью. За столько лет она так и не смогла расположить к себе Лоймиоля полноценно, влюбить в себя, стать ближе. Нет, он никогда не обижал её, не трепал нервы. Но и не проявлял своей любви или привязанности. Жили как вынужденные соседи: уважительно, но отстранённо. Лой сразу сказал, кого он любит и с кем быть желает, но подчиняется воле старших, дабы не остаться в одном исподнем. Однако это не означает, что он смирился. Он и сейчас думал лишь о том, как быть ближе к Коллинзу и почаще, конечно. У женщины просто сдали нервы, а муж как обычно это бывает, поставил её на место! Она кто? Жена. Всего-то. При чем, нелюбимая, навязанная. Участь благородных эльфиек такова, что, если родители выдали замуж, живи и мучайся.  Хоть за бешеного орка выдадут, хоть за дерево! Не им же с таким мужем жить. Зато выгодная сделка у самих родителей. Будь они прокляты – традиции договорного брака, когда никого не интересует мнение молодых!

          Разобравшись с женой и поговорив с дочерью, Лой отбыл в имение Оракула вместе с Люсиниэль. Он ей быстро объяснил, что матушка теперь не против и говорить о неестественности стремления своего ребенка к представительнице своего пола она не станет. Тем более кричать на каждом углу. Это обрадовало Люсси, хотя она и не понимала, почему матушка поначалу так остро среагировала на известие и даже впервые в жизни «наградила» нерадивую дочь увесистой пощёчиной за своеволие и запретные для приличной эльфийки желания. Аргументы матери, видимо, закончились. Люсси долго плакала в своей комнате, пока родители после этого инцидента «разговаривали» в гостиной. Но когда отец сообщил о том, что всё уладил, она успокоилась и согласилась снова отправиться в Долину. Уж лучше так, чем выслушивать мать и постоянно быть под её контролем. Хватит, наслушалась. Всё детство матушка то и делала, что строго воспитывала, за ошибки наказывала, никуда не отпускала, заставляла вышивать и строго учила вести хозяйство, при этом настраивала против отца, не ведая о реальной жизни своего мужа. Теперь Люсси знала, как и чем живёт её отец. Очень полюбила с ним путешествовать, хотя до этого он невзирая на нежелание ехать, настоял на том, чтобы юная эльфийка сопровождала отца в поездках. Мол, наследница, пора к делам приобщаться и всё в этом духе. Нет, поначалу она и на службе у отца была и в походах тоже (правда, с комфортом для юной леди, как и полагается). А когда они встретились с Оракулам, обомлела. Не сразу, но пошла с Коллинзом на контакт, думая, что он друг отца. Потом и вовсе, была благодарна за встречу с Мэлоди. 

***

          В имении всё шло своим чередом. Когда Лой с дочерью вернулись в Долину, их выбежала встречать только Мэл.

— А где папа, Мэлоди? - поинтересовался Лой у маленькой хозяйки имения после того, как обнял эту стрекозу и опустил на землю. Тем более, рядом была Люсси, она ждала своей очереди на обнимашки с дочерью Оракула.

— Он на охоте, дядюшка. Сказал, будет к вечеру. 

— Что, не отошёл ещё от потери дедушки? - с долей беспокойства отозвался Лоймиоль.

— Почти отошёл, - тяжко вздохнула девочка. Улыбка счастья исчезла с её лица, а в глазах появилась тень печали. – Ему надо одному побыть. Сомневаюсь, что он кого-то принесёт, но должен вернуться в гармонии с самим собой. Ему сейчас это надо. Тяжко очень.

— Понял тебя, малышка, - улыбнулся ей Лоймиоль, чтобы подбодрить. - Вы с Люсси, пожалуй, оставайтесь, хозяйничайте. А я за папой съезжу. Может, удастся его уговорить вернуться домой пораньше. Дюк-то где?

— На конюшне. Там что-то случилось.

— Ясно. Ну, бывайте, девочки, я скоро!

— Ага! – радостно ответила Мэл. Как только Лоймиоль отошёл, чтобы дать девочкам поздороваться, они сразу бросились с визгом в объятия друг друга. На это Лой лишь хмыкнул и сев на лошадь, умчался в лес, искать любимого. 

Он знал, в какой стороне обычно охотится Коллинз, поэтому поехал туда. И каково же было его удивление, когда он услышал тихое пение детской колыбельной на чужом языке голосом Коллинза. Оракул спешился, оставив лошадь недалеко от себя, и сидел на берегу реки, напевая мамину песенку, грустно глядя в даль. Словно прощался с прошлым или с какими – то мыслями, не понятно. Но веяло от песни тяжелой тоской и печалью. Дав Коллинзу закончить, Лой вышел из-за деревьев и кустов, являя себя Оракулу.

— Всё грустишь? – он улыбнулся, чтобы показать, что не всё так плохо, как кажется, но Коллинз не отреагировал на эмоцию. Лишь спросил, глядя снизу вверх на Лоя:

— А чему радоваться?

— Тому, что я вернулся, новому дню, тому, что слышишь и видишь, осязаешь и понимаешь этот мир! Мир, где смерть так же естественно, как и рождение новой жизни. А ты грустишь зря. – Лой оставив коня, подсел к Коллинзу, плечом к плечу и продолжил, глядя прямо в его небесной синевы глаза. – Вот, посмотри на реку. Она течет себе, о нас знать не знает, а вокруг неё всё постоянно меняется. К ней приходят за водой, просто жажду утолить. Она никому не отказывает. В ней самой живут существа, да и где-то она берёт начало. Вокруг день сменяется ночью, а лето зимой. А она течёт - течет и Жизнь. Изменить ход Жизни мы не можем. Так какой смысл беспокоиться о потерях? Пройдёт время, и ты успокоишься, воспоминания и образы померкнут. 

— Лой, я тоскую по родителям. Недавно потерял отца, а маму ещё раньше. Как я теперь жить буду? - Коллинз наедине с Лоем мог позволить себе слабость, поэтому как ребенок разрыдался в плечо любимого, отпуская эту горечь, что снедала сердце. Лой просто обнял его и ждал, когда Оракул успокоится окончательно. Объятия были очень нежными, словно полуэльф боялся навредить любимому на эмоциях, сжав сильнее. И не было в этом малейшего сексуального подтекста, а как в юности – поддержка и забота.  Дождавшись, когда Коллинз придёт в себя, нарыдавшись вдоволь, Лой продолжил.

— Знаешь, Колли. Никто не заставляет тебя забыть родителей. Они дали тебе не только жизнь, но и Долину. Сделали тебя тем, кто ты есть! Можно сколько угодно сердиться на отца за его решения или на маму, что не боролась за тебя, но они были и этого не изменить. Помни их, но не топи в слезах. Им от этого на Священном Дереве не лучше. Даже если один из них в Месте Силы, то тем более! Только хуже делаешь. Покажи им, что ты оплакал их достойно, но продолжай жить, как жил. Будь тем, кем тебя все знают – Оракулом! Отцом, братом, хозяином, и, конечно, моим возлюбленным. В тебе нуждаются, тебя ждут, на тебя надеются. Ты нужен! Приходи быстрее в норму, прекращай жалеть себя и жить прошлым. Дочь надо подготовить ещё! Дел полно, а ты хандришь, не переставая! Живи сейчас, Колли. Да, без родителей! Но ты же не один! Всегда есть рядом плечо, готовое прийти на помощь, поддержать, - Лой хлопнул Коллинза по плечу, вырывая у него улыбку.

— Спасибо, Лой, - Коллинз ещё пару раз шмыгнул носом, подтирая сопли рукавом. Любимый прав. Сколько можно себя жалеть и заниматься самобичеванием! Хватит. Оплакал и будет! Отец уже снился, просил не убиваться по его потере. Мол, встретимся, придёт время, а пока просил забыть про него и заниматься своими непосредственными обязанностями.

— Да всегда пожалуйста, – снова засиял полуэльф, меняя тему. - А что ты тут делал? Мэл сказала, что ты охотиться поехал. Правда не была уверена, что с трофеем вернёшься.

— Ага, на охоту, - нехотя отозвался Коллинз. – Побыть один хотел, а трофей, если получится. Всегда можно сказать, что не повезло. Осень же. Хоть и тепло, но зверьё уже прятаться начинает понемногу. Так что шанс всё равно не большой.

— Потому ты и один? Не проще было отправить за трофеем охрану твою? Уж они бы нашли без труда любую мелкую дичь. А сам бы и рефлексировал у реки. Зато не пустой бы приехал! Возвращаться с охоты пустым нельзя! Не поймут. 

— Да не хотел я охотиться, это отмазка была, чтобы не теряли, - признался Коллинз. - От охраны я сам отказался. Мне в этом лесу ничего не грозит. 

— И то верно! Но охрану всё равно надо было взять. Мало ли… Ладно, уговорил, я сам тебе чего–нибудь добуду… позже… может быть… - Лой заговорил шёпотом и медленно потянулся к лицу Коллинза проверяя реакцию. Вдруг откажется, тогда он настаивать не будет. А если нет? Не попробует - не узнает. Меж тем, он приближался всё ближе, не прерывая зрительного контакта. Полуэльф давал Коллинзу время передумать, но сам был готов ко всему. Коллинз не стал сопротивляться. Он прислушался к своим внутренним ощущениям и поняв, что сам этого хочет, придвинулся ещё ближе, меняя немного позу. Оракул сам потянулся к губам полуэльфа и едва весомо поцеловал. Это был пусковой сигнал и Лой перехватил инициативу. 

          После крышесносного поцелуя, Лой отстранился от Коллинза и взяв его лицо в свои руки внимательно посмотрел в глаза. Там вспыхнуло желание вперемешку с нетерпением. Грусть отошла на второй план и её надо было выгонять вовсе. Поэтому, он зацеловал всё лицо Коллинза, смывая горьковато-солёные дорожки от слёз. Коллинзу же захотелось большего, и он начал лихорадочно снимать с себя одежду, не отрываясь от процесса.

— Какой ты нетерпеливый! - промурлыкал Лой в губы любимого. Тот лишь слегка улыбнулся и продолжил целоваться, перехватив инициативу на себя. 

— Соскучился…

— Знаю! Потому и искал тебя, - ответил полуэльф, заваливая Оракула на траву.

— И кто тут у нас нетерпеливый? – хмыкнул Коллинз, отвечая на поцелуи Лоймиоля.

          Целых два часа Лой «успокаивал» Оракула Долины Синих Гор, приводя его тело в гармонию с душой и окружающим миром. Как не странно, но это удалось. Ближе к вечеру мужчины всё же поохотились, чтобы вернуться домой не с пустыми руками. Наловили куропаток и диких кроликов. Их сразу отнесли на кухню, чтобы на завтра было что есть, а сами отправились в комнату Коллинза умыться и переодеться. Со времени первого дня появления Коллинза в Долине, многое в комнате поменялось. Появился новый плательный шкаф, у умывальника ванна, кровать на двоих, пара прикроватных тумб и небольшой секретер для хранения особо любимых книг и написания писем. Книжный шкаф давно обновился содержимым. Сказки и легенды давно поменялись на историю, книги по магии, картографии и прочим наукам. 

          Мужчины подождали немного, пока помощники принесут горячей воды для ванны. Приняли водные процедуры вместе, чтобы сэкономить время и воду. Вскоре, был готов ужин. За ужином, когда уже все были дома, Дюк поведал, что произошло на конюшне, с чем ему пришлось разбираться. А девочки рассказали, чем занимались в саду и библиотеке. В целом, вечер прошёл спокойно, в тёплой семейной обстановке. У Коллинза возникло ощущение, что действительно, всё приходит в норму, потеря отца уже так не давит на сердце и на душу в целом, рядом любимый полуэльф и их дочери, а также Дюк, с которым Коллинз уже может расставаться на какое–то время без последствий для обоих. Правда, Дюк с ним только завтракает и ужинает. Обедает и часто перекусывает он дома, с женой и детьми. Да, всё несколько поменялось, но именно теперь возникло чувство, что наконец-то у Коллинза своя собственная семья, где он глава.

          Приняв эту мысль, он с облегчением выдохнул. Словно гора с плеч свалилась. Ночью с Чарли он поделился своими соображениями, на что получил одобрение Тотема рода. Простое «правильно» убедило Оракула в том, что так и должно быть. 

***

          На утро вся Долина проснулась от дикого рёва дракона, летающего в небе. Впрочем, всем знакомый Ра кружил над Долиной и имением, в частности, совершенно один! Что было удивительно. Ему до спячки ещё рано, на размножение он уже слетал, так что оставалось загадкой, что огромному ящеру понадобилось над имением Оракула. Нет, Коллинз рад был видеть старого друга, но теперь Дракон, привязанный к своим пещерам, уже давно признал хозяином и другом в одном лице – повзрослевшего Лероя. Тем более, привязку через кровь делали. Парень пока так же не собирался в Долину, так как до первого снега в горах ещё далеко. 

          Свалившись с кровати от звуков драконьего зова, Коллинз подскочил к окну. Он посмотрел на небо, где носился и «трубил» Рамуэль, словно раненый. Подумав о причинах такого поведения дракона, Коллинз побежал в кабинет, чтобы через Андромеду связаться с сыном. Но Шар Лероя не отвечал. Тут Коллинз похолодел. Что – то случилось, раз связи с приёмышем нет, а их дракон беснуется в небе. Значит, что-то случилось из ряда вон выходящее, ибо юноша знал Горы как свои пять пальцев. И просто так, по глупости или незнанию, в беду попасть не мог. Тогда, дав команду Андромеде на поиск Лероя, стал ждать. Шар начал переливаться всеми цветами радуги, что говорило о включении поиска. 

— Быстрее, Андромеда! Шевели своими переливами! Быть может, это вопрос жизни и смерти моего ребёнка! Ищи живее! – причитал Коллинз. Шар же не торопился, сканируя область Гор. 

          Через пять минут поиска Андромеда выдала картинку. Лероя не было ни в горном доме, ни в пещерах. Зато, парень обнаружился на обрыве, спуститься с которого не мог. А кроме этого, Лерой был ранен. Только он сам мог поведать отцу и семье, каким «чудесным» образом он оказался на этом обрыве, да ещё и раненым. У Лероя была травма ноги, из раны сочилась кровь, которую он старался остановить при помощи своего шарфа. Понимая, что никто не поможет, он один в горах, то позвал на помощь Ра. Тот, долго не думая, решил своим зовом не только разбудить, но и переполошить всю Долину. Ибо кроме испуганных жителей имения, живность в радиусе нескольких десятков километров просто в ужасе разбежалась. 

          Быстро соображая, насколько это возможно спросонья, Коллинз начал думать, как помочь сыну. В первую очередь, надо успокоить дракона и заставить его сесть. Ну или улететь, так как причины его поведения стали поняты, зов принят. А уж потом планировать, как спасти сына, который непонятным образом оказался на краю обрыва. Оракул не удивится, если узнает, что парнем двигал чисто научный интерес или исследование.

          Для начала следовало найти артефакт, позволяющий призвать дракона и ментально передать информацию, что его услышали и он свободен. Этот «апгрейд» оказался в рабочем столе Коллинза, среди общего беспорядка. Выудив кристалл на шнурке, он капнул на него и растёр каплю своей крови. На конце кристалла была вживлена острая иголочка, поэтому заморачиваться с поиском нужного колющего предмета не приходилось. Удобно, однако. Растерев капельку, Коллинз прошептал «волшебную» фразу, активирующую кристалл. После этого, на чистейшем эльфийском, к которому и приучал ящера изначально, произнёс несколько команд, типа: «стоять» и «на место». После этого кристалл слегка засветился, а дракон, в это время выпустив то ли от негодования, то ли от бессилия, столп огня, махнул хвостом и улетел восвояси. 

— Так, первый пункт плана выполнен. Нечего мне тут народ пугать! – проговорил Коллинз ни к кому не обращаясь. Лишь к себе.  – Так, теперь надо дать знать Лерою, что помощь идёт, послание принято. У Лоя, кажется, был магический вестник, которым он регулярно пользовался, получая и отправляя сообщения в разные стороны. Работа при дворце не отпускала, поэтому нужно было быть в курсе всех событий. При чем, этот вариант вестника не предполагал аналогичный у адресата. Если такого нет, адресат просто слышал звуковой сигнал вроде мышиного писка, а после голос того, кто отправлял письмо, словно говорил по написанному. Этот вариант как раз подходил для Коллинза. Он метнулся к двери, чтобы бежать к себе в комнату, где всё ещё предположительно спал полуэльф в одних пижамных штанах. Он ведь даже не среагировал на дракона, что странно с его слухом и продолжал спать, как ни в чем не бывало. Однако открыв дверь, Коллинз нос к носу столкнулся с вышеупомянутым любителем утреннего сна.

— Привет! Могу узнать, куда торопишься, любезный Оракул? – Лоймиоль поздоровался и сразу задал вопрос в своей излюбленной манере.

— Привет! У тебя вестник был, я помню!

— Поправочка!   - он философски поднял указательный палец вверх. – Он у меня есть. А тебе зачем?

— Лерой в беде. Дракона послал сообщить, что на обрыве застрял и ранен, - Коллинз перешёл сразу к делу, ибо времени на философствования у него как раз-таки не было. Именно благодаря этому полуэльф моментально проникся проблемой и пошел вместе с Коллинзом в их теперь комнату, чтобы достать плашку, которая и представляла из себя вестник. Нажав на пару углублений на гладкой каменной поверхности, он активировал работу вестника и быстро проговорил сообщение: «передать Лерою Сэдгарду. Лерой, держись, помощь идет. Папа.». Плашка слегка нагрелась, завибрировав и успокоилась. Значит, сообщение доставлено. Оставалось придумать, как именно спасать Лероя.

— А чего ты дракона этого не попросил у себя на спине принести Лероя? Этот ящер скоро вообще свой зад поднять не сможет, так что пусть бы крылышками пошевелил, - предложил Лой. Все знали, что полуэльф побаивается драконов вообще, а конкретно Ра недолюбливает за его скверный характер. Только Коллинз и Лерой могли с ним управиться. В годы юности, когда Коллинз только приручал дракона, тот умудрился спалить их стоянку на поляне недалеко от реки у подножья горы. Да и одолженное вино в погребах родового замка взорвалось тогда и полуэльф оставшись без выпивки, чисто по-детски обиделся на Рамуэля. С тех пор и не ладят. Потому и обращение в отношении Ра - «этот дракон», у Лоя было часто применяемым.

— С ума сошёл?   - возмутился Коллинз. – Как ты себе это представляешь? Парню нужна помощь на месте, а если попросить Ра спустить Лероя, то дракон может травмировать мне сына ещё больше! Ты эту тушу не видел? 

— Да уж! – почесал Лой свой затылок. – Действительно, глупость сморозил. И что теперь делать? Надо как-то парня вытаскивать оттуда! Заодно домой вернём его пораньше. А то, поди одичал там уже в своём доме и пещерах.

— Верно, пока придёт в себя, время надо. Так что пока не поправится, я в горы его не пущу. А теперь давай думать, что делать будем. 

— А может, всё-таки ты зря отпустил Ра? – в глазах полуэльфа загорелись огоньки азарта охотника.

— Это почему? – Коллинз искренне не понимал, почему Лоймиоль предлагает вернуть «нелюбимого» дракона в Долину.

— Ну, никто же не говорит, что этот ящер должен туда один лететь и спасать парня. Ты же можешь его призвать и сам оседлав, полететь на помощь. Прости, дорогой, я мог бы и сам слетать, если бы не наши с ним «нежные отношения». А ты и юность свою бесшабашную вспомнишь, полетаешь. Да и сыну на выручку придёшь. Тебе всего и надо -то долететь, зависнуть над обрывом и стянуть Лероя на спину дракона. Всё гениально и просто!

— Ага, аж зубы сводит, - непременно с толикой ядовитости произнёс Коллинз. Не веря в затею.

— Да не трусь ты! – хохотнул Лой, хлопнув Коллинза по спине, чтобы в себя быстрее пришёл.  – Так что зови этого несносного ящера и лети уже. А то в горах холоднее, а Лерой неизвестно, сколько на этом обрыве торчит. Поторопись!

          Коллинз не мог не согласиться с любимым и призвал дракона. Тот от негодования, что его призвали в не самый подходящий момент, всё же прибыл. Оракул отложил кристалл и подошел ближе к дракону. Заставил его наклонить голову. Поприветствовал, почесал скулы, как тот любил и попросил принять на спину. 

— Мой сын в беде, Ра. Ты и сам знаешь. Отнеси меня к нему, надо вернуть домой.

          На что дракон только фыркнул и кивнул, подставляя крыло. Коллинз забрался по крылу на спину и достав кристалл, «окропил» кровью другую его грань, отвечающую за безопасность в полёте. После соответствующего заклинания вокруг Оракула образовался тепловой купол и сам он сидел крепко, не боясь слететь со спины друга прямо в полёте.

          Дав Рамуэлю ментальную команду «вверх», едва удержался, когда дракон взмыл в небо. Через пятнадцать минут полёта, Коллинз заметил на обрыве сына. Тот, заметив отца на спине Ра, замахал радостно руками. 

— Ра, - обратился Коллинз к дракону. Тот гулко отозвался. – Планируем к обрыву. Медленно подлетай и зависни на минуту рядом с обрывом. Я стащу на твою спину Лероя. Потом сразу верни нас домой. 

          Дракон сделал, что сказали, снизился и завис над обрывом. 

— Лерой, руку, - скомандовал Коллинз сыну и потянул на себя. Тот привстал на здоровой ноге и протянул руку отцу. Получилось так, что рывком Коллинз затащил сына на спину дракона перед собой. Парень упал животом на спину ящера и попытался подтянуться. Ящер завис над пропастью всего на полминуты, но этого было достаточно, чтобы Коллинз мог перетянуть раненого сына на спину дракона. Да, Лерой свесился вниз головой, что неудобно и мало приятного, однако этого было достаточно, чтобы оказаться в безопасности. Оракул дал команду дракону и тот направился домой. Да, именно к себе домой, в горы. Однако Коллинз заметил неверное направление, понял, почему Ра решил слово «дом» понять по-своему. Именно там они с Лероем и жили. Однако у Оракула были на сына свои планы. Он быстро дал команду лететь в Долину и направил в имение. Там уже встречал Лоймиоль. Он принял на руки раненого Лероя и отнёс в лазарет. Винсент некоторое время повозмущался, мол как Лерой мог так пораниться, но приступил к делу, выгнав всех из операционной.

— Винс прав, - обратился Лой к Коллинзу, когда они вышли из операционного кабинета. – Вот не мог он просто так пораниться. Да и каких лесных провожатых он вообще делал в этом месте?

— Не спрашивал. Он и так вымотан, видно, что устал, голоден и хочет пить. Не стал его «пытать», пока летели. Мне главное было его забрать оттуда. А как попал – выясним позже, как придёт в себя, - ответил не менее уставший Коллинз. День выдался на удивление трудным, даже тяжелым. И не столько в физическом, сколько в моральном плане. Шутка ли: единственного сына чуть не лишиться? 

— И то верно, чего это я, - опомнился Лой. - Ему сейчас главное ногу вылечить. Уверен, Айризари постарается. Он у тебя опытный эскулап. 

          Тут прибежала Мэлоди, узнать, что с братом и как у него дела. Хотела ворваться в операционную, но её не пустили. Люсиль стояла недалеко от входа, не решаясь входить, так как понимала, что это дела семейные, а она пока к семье Оракула не принадлежит. Почуяв на себе взгляд дочери, Лой позвал Люсси к ним в компанию, развеяв все сомнения девушки.

          Вечером, когда Лерой уже пришёл в себя после операции, то имел весьма серьёзный разговор с отцом и своим тараем. 

— Ну, пострел, рассказывай.

— Да нечего рассказывать, - Лерой решил уйти от ответов на вопросы, понимая всю глупость своего поведения. Отец же был не приклонен.

— Лерой, я в это утро чуть не поседел, когда понял, что с тобой беда. А ты не хочешь объясниться? У меня было желание, дорогой сын, когда забрал тебя с того обрыва, как следует отшлёпать. В детстве этого не делал, а сегодня вот руки чесались! Говори или я применю наказание! – не стал любезничать Оракул. Уж чего-чего, а объяснения он заслужил.

— Ага, и я добавлю, не сомневайся! – подкинул свою толику угроз Лоймиоль.

— Ладно… расскажу… – сдался Лерой, отводя взгляд от отца.

— Ну! – поторопил тот.

— Что «ну»? – огрызнулся парень. – Я вычитал в одном фолианте наставников, что есть эликсир долголетия. Наставники пили его, чтобы дольше протянуть и больше сделать за свою жизнь. Они и сами мне рассказывали про него. Там есть один ингредиент, который в горах хоть и редко, но встретить можно. Я когда травы собирал в том районе, то увидел на склонах обрыва эти малоприметные цветы. Они так и называются – долголетник хмурый. Я выбрал день, наиболее благоприятный для сбора. Утром в такой тёплый осенний день они как раз в самом соку. Засыхают лишь когда выпадет снег. А до этого просто цветут буйным цветом. Очень живучие. Потому и входят в эликсир. Ну, я решил их набрать, благо, не один, целая компания там была. Полез по склону, что-то успел собрать, что-то выронил, увидел на обрыве самый большой цветок и решил забрать. Пока карабкался, оступился недалеко от уступа и отлетевший камень сильно ударил по ноге. Я кое как дополз до верха и понял, что сам вниз уже не спущусь. Сначала замотал ногу шарфом, а потом позвал Ра. А этот лежебока услышал не сразу, но прилетел. Чуть горло не содрал, пока дозвался, а потом ещё вас ждал. Потом сказал ему тебя позвать и привести подмогу. Что он и сделал.

— Вот уже действительно, лежебока! – хмыкнул Лой. – Ты не представляешь, что утром тут творилось, когда этот ящер разбудил рёвом всю округу. Отец твой аж с постели грохнулся, Андромеда все прояснила, потом мой вестник нашли, передал тебе сообщение.

— То-то я смотрю сообщение от папы голосом тарая прозвучало! – усмехнулся Лерой. 

— И много ты собрал этого долголетника? – спросил Коллинз сына, возвращаясь к теме разговора.

— Немного, - скис Лерой. – Всего – то на половину порции. Это даже на одного человека не хватит. Я хочу добрать пока есть.

— Чего?!  - возмутился отец. – Ещё чего придумаешь? Тебе мало травмы? Ты остаёшься здесь до весны!

— Но мне надо…

— Ой, не советую с отцом спорить, Лерой, - громче Сэдгардов встрял Шамонталь. – Побереги его и свои нервы. Как дособрать нужное, я подумаю, но ты даже забудь куда-то ещё лезть, тем более один! Ты хоть понимаешь, что мог там погибнуть, с обрыва этого сорваться, а мы только по факту бы узнали о твоей смерти? 

— Но…

— И не спорь! Только вздумай ослушаться отца!!! - рычал Лой. - Найду и собственноручно взгрею! Понял меня или повторить?

          Лерой замолчал, стиснув зубы и отвернулся от тарая, не желая давать согласия. 

— Я жду! – снова рявкнул Лоймиоль. – Ты меня знаешь! Терпением не страдаю! Говори!

— Да понял я, понял!   - сдался Лерой. – Только собрать цветы надо этой осенью. Если оставить до следующего года, качество эликсира будет не то. Нужен свежий сбор. Старый сбор имеет другие свойства. Если я оставлю до следующего года, мне придётся собирать всё заново!

— Что тебе не понятно в моей фразе: «я подумаю, как дособрать»?

— Когда? – выпалил Лерой.

— Завтра устроит? – снова рыкнул полуэльф на своего тарайли. Лерой всегда был покладист, но касаемо своей работы становился непримиримым педантом. Всё по науке, по инструкции, по составу сбора, заклинание слово в слово. И никак иначе.

— Да! – также рявкнул в ответ парень и снова отвернулся, показывая, что разговор окончен.

— Вот и поговорили, - хмыкнул Коллинз, молчавший до этого момента. Но опомнился, обращаясь к сыну. – А зачем тебе этот сбор понадобился? Кого поить собрался?

— Надо… мне надо, понимаете… - ответил тот нехотя. Неоднозначность ответа напрягла, поэтому Лой снова вспылил:

— Кому надо? Не понял! Надо тебе для личного употребления или ты кого-то конкретно хотел напоить? Не мямли! Отвечай четко и по существу! - затем обратился к любимому: - Коллинз, я ему сейчас врежу! Он долго ещё нервы мотать будет?

— Я скажу! – подорвался Лерой. Он хоть и полулежал на кровати, но ему пришлось сесть. – Решил эликсир долголетия приготовить, но я же не готовил его ни разу. Решил сначала на себе опробовать. А потом уже… папе предложить, - парень покраснел и снова отвёл взгляд.

— И зачем?  - не понял Лой.

— Не хочу, чтобы он рано умер. Я дедушку потерял, хотя он не так и стар был. Просто работа Оракула предполагает потерю лет. А я не хочу так.

          Оракул и полуэльф переглянулись. Сказать, что оба от услышанного были в шоке – ничего не сказать. Коллинз быстрее взял себя в руки и подошел к сыну. Присев на кровати, обнял его и сказал:

— Найдём, всё что тебе нужно, мой мальчик! Даже если придётся у самого короля его волос с задницы просить, достанем. Спасибо! Не ожидал, правда!

          Из глаз Лероя и Коллинза вырвались скупые слёзы. И хоть парень и приёмный, но помнил добро и хотел отплатить отцу за заботу о себе и сестре. Всё, что Лерой имел и кем был на данный момент – полностью заслуга отца. А помня о том, что Оракул кладёт на благополучие Долины свою жизнь в прямом смысле, Лерой желал продлить годы отца, чтобы он мог жить дольше.

— Так, кончаем тут слёзоразлив, а то утоним. Нам потопа ещё не хватало! – не выдержал этой сцены Лой. Он-то со своим родным отцом таких близких и доверительных отношений не имел никогда. Эту зависть Коллинз почувствовал буквально затылком.

— Лой, завидуй молча. Это неплохая идея. Вы – эльфы живёте долго, а мне отмерено всего-ничего. Как только передам силы Мэлоди, начну хиреть, как и мой отец. Так что в этом действительно есть смысл. Разве ты не хочешь подольше побыть со мной рядом? Да и внуков тоже хочу увидеть!

— Да уж, Сэдгард!   - выдохнул Лой и продолжил уже более миролюбиво. – Вот сколько тебя знаю, а ты каждый день меня умудряешься удивлять. Конечно, я хочу подольше побыть с тобой. Об этом, я, кстати, не задумывался до этого момента. Но ты прав. И Лерой прав. Я достану эти цветы чего бы мне не стоило. Но завтра! А теперь пошли ужинать. Лероя тоже скоро покормят и пусть отдыхает. Утром зайду для инструкций. А пока надо позвать вашу травницу, что торгует сборами. Пусть просушит то, что Лерой собрал. Ну или в стазис ненадолго.

— Верно, а то пропадут. Как и труды, затраченные на это, - согласился Коллинз, улыбнувшись усталой улыбкой как полуэльфу, так и сыну.

          На этом мужчины попрощались. На следующее утро Коллинз вызвал в Долину Маверика – дракона одного из наставников. Когда тот умер, дракон просто потерял связь, но продолжил жить рядом с Ра, уже по привычке. Они и охотились вместе. Маверик был более мелким и манёвренным, потому больше подходил для возвращения к тому обрыву. Он также мог на нём вполне свободно поместиться, пока двуногие насобирают нужное количество цветочков. 

          Чтобы дракон прилетел, послушался Оракула и «оказал услугу доставки», Коллинз с ним договорился при помощи артефакта, похожего на тот, что был у него для Ра. Лерою такой был не нужен, у них было полное взаимопонимание и без артефактов. А вот Оракула Маверик знал мало, потому мог и проигнорировать просьбу. А так, есть гарантия того, что дракон не покажет характер в неподходящий момент.

К обеду нужное количество цветов уже было в Долине. Кроме этого, Маверика пришлось гонять отдельно в горный дом, чтобы забрать оттуда книгу с рецептом и недостающие ингредиенты. Благодаря лаборатории Винсента, удалось сварить нужный настой и отправить его дозревать в холодильную комнату в доме Оракула. К зиме настой был готов и Лерой его выпил ничего не боясь. По получившемуся эффекту (стал выглядеть моложе и боль в ноге прошла окончательно, все ранки затянулись, даже маленькие морщинки расправились) поняли, что всё получилось. Благо, побочных эффектов нет, а лет на пять возраст снизился. Стоит выпить через пять лет, чтобы снова продлить годы. Именно так наставники и делали.

На будущий год точно так же сделали и с Оракулом, подарив ему несколько потерянных лет.

Глава 25. Эпилог или конец Оракула.

Эликсир долголетия, изготовляемый Лероем лично, смог продлить годы Оракула долины Синих Гор довольно надолго. Коллинз на склоне лет понял, что жизнь Оракула потому и недолгая, что сложна и тяжела. Тело испытывает ежедневно колоссальные нагрузки, психика тоже на пределе сил работает. Об общем уровне здоровья и говорить нечего. Эликсир же, давал не только продление лет жизни, но и выносливость, здоровье, придавал не только физических, но и душевных сил, давал покой и умиротворение. Поэтому, когда Коллинз начал принимать эликсир, то заметил, как стал более спокойным, собранным, лучше спал, просыпался отдохнувшим, а в целом, за день успевал делать больше обычного. 

Однако всему, даже очень хорошему приходит конец. Одним летним вечером Коллинз заикнулся Лоймиолю, что устал и хотел бы уйти за Грань. Ну, не хочет он дожить до состояния его отца перед смертью. Не желает, чтобы Мэлоди по мимо эликсира вливала в него свои силы. Он просто банально устал от жизни. Теперь он понимал просьбу отца – отпустить. Этой темой он очень напугал своего любимого полуэльфа. Тот подскочил взял его за руки и прижал к своему сердцу.

— Коллинз, я всё понимаю, любимый. Но подумай: на кого ты оставишь меня, Мэл, Лероя? Долину в конце концов?

— Ты и без меня проживёшь долго-долго. А я даже с эликсиром долголетия столько не протяну. Да и устал, понимаешь? От всего устал! – не сдавался Коллинз. Со слезами на глазах Лоймиоль поцеловал лоб Коллинза, смахнув губами седовласую прядку.

— Не говори так… - тихо сказал Лоймиоль, но Коллинз продолжил.

— И потом, мои дети уже не маленькие. Мэл пора принимать пост. Её Шар уже заждался. Да и Лерой в своих горах кроме магии и колдовства ничего не видит и не слышит. А мне пора на покой.

— Колли, на покой не значит умирать…

— То и значит! Я к отцу и маме хочу. Даже к миссис Дарс. Они все уже снились мне. Каждый по отдельности сначала, а потом и вместе. Звали к себе.

— Но Колли, я не хочу, чтобы ты уходил, тем более вот так…

— Как?

— Скоропостижно… неожиданно… быстро…

— Как Оракул и как человек, я и так прожил немало, Лой. Мне пора.

— Тебе всего сто шестьдесят пять! Молодой совсем.

— Это вы – эльфы в этом возрасте ещё очень молоды. А я человек. Эликсир уже не помогает так как помогал раньше.

— А как же наставники твои? Рондольф и Малькольм прожили на этом эликсире очень долго. Умерли сами, хотя могли бы ещё горы своим присутствием покоптить. А ты так не хочешь, что ли?

— Не хочу. Я хорошо помню, как несмотря на долголетие они страдали от некоторых болезней. С годами они лишь уменьшали дозу, так как желудки уже не переносили этот настой. Малькольм тогда первым не вынес болей и прекратил принимать. Потому и умер. Не от старости. Рон не смог без него и ушёл за Грань вслед за Малькольмом. Я не хочу так. Желудок уже побаливает и никакие микстуры мне не помогают. Только облегчают ненадолго. Так что скоро я встречусь с родителями и няней.

— Сколько у тебя ещё времени, Колли?

— Немного, - вздохнул Коллинз. Они стояли у окна спальни Оракула и Коллинз, не вынеся взгляда любимого полуэльфа, отвернулся от него к окну. 

— Сколько? – настаивал Лоймиоль.

— Дня три, четыре - от силы.

— Как мало? Я же столького не успел с тобой сделать!!! 

— Да, мало. Но у нас с тобой была впереди вся жизнь. Сейчас закат. Мне и самому в тягость жить.

— Не надо, Колли! – Лоймиоль обнял Оракула со спины. – Я не переживу твой уход, как не пережил ухода любимого Рондольф. 

— Не говори глупостей. Тебе ещё жить и жить. 

— Без тебя?

— Без меня!

— Как? 

— Просто живи, Лой. Да, ты не сможешь меня забыть и будешь носить мой образ и чувства в сердце до конца своих дней. Найди себе занятие, погрузись в работу, в отношения. Просто живи, как если бы меня совсем не было в твоей жизни, - немного помолчав, Коллинз продолжил: - Но… пойми, я человек, к тому же – Оракул. Мне не дано жить долго. Я принял это давно. И буду ждать тебя за Гранью, когда придёт твоё время. 

— Нет, не уходи… - Лоймиоль сильнее прижал к себе Коллинза и всхлипнул несколько раз ему в плечо. Слёзы давно так не душили полуэльфу горло.

— Не рви мне сердце, Лой. Моё время пришло. Да, я в силах его продлить, но не хочу. По какой причине – ты знаешь. Этого не изменить. Я разговаривал с Чарли. Тотем сказал, что уже видит на мне изменение ауры и даже предсмертную маску. Он мне и сказал, что осталось немного. Смеялся, что за Гранью уже прогулы давно ставят.

          Они ещё посидели, поговорили о будущем, потом погуляли в саду. Лой решил пользоваться ситуацией, не выпускал их рук любимого. Ни на минуту не отпускал от себя. Был рядом и везде сопровождал. Мэлоди, будучи уже взрослой и довольно одарённой как Оракул, истинная наследница своего отца, тоже заметила неладное. Она послала сообщению брату, чтобы тот незамедлительно прибыл в Долину, домой, так как отцу осталось недолго. Не отходил от Коллинза и Дюк. Он переживал, что с уходом Оракула умрёт и он. Но Коллинз его успокоил. Дюку предстояло дожить ещё порядка двадцати с лишним лет, так как долгая привязка к Оракулу значительно повысила резервы его организма и поэтому, без привязки Дюк проживёт ещё достаточно долго. Охрану Оракул распустил, так как уже давно не нуждался в ней. 

          В общем, эти последние дни своей жизни Оракул старался не падать духом, проводил время весело и в кругу семьи. Он хотел, чтобы родные и близкие запомнили его не больным и уставшим, а здоровым, весёлым, общительным и мудрым.

          Одним погожим утром, в комнату к Коллинзу пробрался Дюк. Лоймиоль ещё спал, но Коллинз уже проснулся и сидел задумчиво на кровати. Дюк шепотом пожелал брату доброго утра и обнял, присев на край кровати.

— Ты чего, Дюк? – не понял Коллинз порыва брата.

— Почуял неладное и был прав.

— Ты о чем?

— А ты не понял ещё? 

— Про последний день я знаю, Дюк. Он сегодня.

— У тебя глаза посветлели. Словно выцвели. Тусклые стали. Сам ты осунулся и скорее всего чувствуешь слабость.

— Верно, я даже просыпаться не хотел.

— А я проснулся от щемящего чувства одиночества, боли в груди и понял, что теряю связь с тобой. И тебя теряю.

— Ну, это когда-то должно было произойти, - философски заметил Оракул.

— Я понимаю. Но Коллинз, у меня к тебе будет просьба. Ты ведь в силах это сделать, правда?

— Если да, то сделаю.

— Когда настанет моё время, то приди ко мне сам и забери. Вот так просто. Чтобы я уснул вечером и не проснулся. А когда очнусь, то ты был бы рядом. За всё это время, что я являюсь твоим привязанным братом, ни на миг об этом не пожалел. Ты спас меня тогда. Воспитывал, дал шанс на семейную жизнь, работу и даже сделал тараем Мэлоди. Я очень благодарен и привязан к тебе не только телом, но и душой. Прошу, не оставляй меня. Просто не вынесу одиночества…

— Хорошо. Думаю, это можно устроить. Тут главное, чтобы меня с Места Силы ничего не перенесло куда-то ещё раньше. А так, я согласен прийти за тобой, когда настанет время.

— Благодарю, Коллинз, - Дюк со слезами на глазах крепко обнал брата, прощаясь с ним. Их связывал не только ритуал, но и годы дружбы, теплых доверительных отношений, семья. 

— Скажешь спасибо, когда встретимся за Гранью, - улыбнулся Коллинз, вытирая с щёк брата горючие слёзы. – Ну, всё, не реви, не маленький уже. Распорядись на счёт завтрака. Я пока оденусь и разбужу Лоя. Всё будет хорошо, Дюк. Главное не опускай руки и держись.

— Да, я всё сделаю, - шмыгнул Дюк носом и вытер остатки слёз с щёк. Он встал и прощаясь взглядом, вышел из комнаты. 

— Ну и как ты собираешься его забрать, если своего присутствия в Месте Силы гарантировать не можешь? – пробубнил Лой, поднимаясь постели.

— И тебе доброго утра, дорогой. А вот подслушивать не хорошо!

— А хорошо давать брату ложные надежды?

— А ты готов его лишить хоть какой-то надежды? Я постараюсь удержать свой Дух в Северном Месте Силы. Оно самое надёжное и сильное. А вот как мне его забрать, я как-нибудь уж вывернусь. Распорядись и его тело отвезти туда. 

— Всё сделаю, как скажешь, дорогой. А теперь давай вставать. После завтрака у тебя чтение завещания. А там как карта ляжет. Главное успеть.

— Да, давай, - согласился Коллинз и они начали собираться на завтрак. 

          Впрочем, с каждой минутой Коллинз чувствовал, что слабость тела его одолевает всё сильнее и сильнее. Едва позавтракав, он собрал всю свою семью и дорогих сердцу людей в рабочем кабинете. 

Мэлоди он передал пост, попросил разбить Андромеду на камнях у Северного Места Силы. Оно втянет всё, что таит в себе этот сильный Шар. В этот же день она должна пройти церемонию посвящения и сразу приступить к своим прямым обязанностям. Долина ни на минуту не должна оставаться без защиты Оракула. Теперь Мэлоди глава рода и Оракул Долины Синих Гор. Ритуал посвящения можно провести здесь же, у Места Силы. 

Лерою в наследство доставался дом в горах и вся его территория. Если он раньше просто был преемником своих наставников, то теперь законный владелец. Также он имел полное право возвращаться в Долину, когда пожелает, быть сколько пожелает и уезжать обратно, когда пожелает, прихватив всё необходимое для комфортной жизни в Горах. Мэлоди обязана будет всё необходимое предоставить по первому требованию. Драконов Лерой может отпустить, если не нужны или оставить одного. Как сам решит.

Дюку достался небольшой надел земли и дом, куда он может перевезти семью или оставить его в наследство детям и внукам. Главное, чтобы не подрались. Также несколько дорогих сердцу вещей. Тот кинжал и чаша, что использовались в ритуале привязки теперь принадлежали Дюку. Надо ли говорить, как брат расчувствовался, когда услышал, что кроме дома он получает те самые предметы, которые навечно связали его судьбу с судьбой Оракула. Клэр его едва успокоила.

Бывшим своим охранникам Коллинз также отдал по небольшому наделу земли с лесом, где они могут стоить дома для своих потомков и вести любое хозяйство, охотиться и пользовать другие ресурсы. Главное бережно и с полной ответственностью.

Лоймиоль получал от Коллинза некоторые, дорогие сердцу вещи и книги. А также личный перстень Оракула. Коллинз не желал забирать его с собой. Хотел, чтобы любимый имел с ним связь через это кольцо. Жить он может остаться в доме или уехать к себе, навещая свою тарайлу по мере необходимости. 

          Через пару часов после прочтения завещания Коллинзу стало плохо. Он скончался у себя в кабинете, лёжа на диване. Просто при помощи Лоймиоля лёг, тот удобно положил подушки и просил не умирать сейчас. На что Коллинз только улыбнулся, тихо сказал: 

— Увидимся, любимый… - и закрыл глаза. Через минуту его сердце встало. Он словно уснул и не хотел просыпаться.

          Сколько бы Лоймиоль не тряс его и не рыдал над бесчувственным телом, Оракул не проснулся. Преемник Винсента – Валентайн Торн констатировал смерть Оракула. В доме сразу поднялся вой и плач. Не стало очередного Великого Оракула Долины Синих Гор. Плакал даже Тотем рода! Осиротели дети (хоть и взрослые), опустел дом, даже погода испортилась. Через минут пять налетел ветер, нагнал тучи и поморосил мелкий, противный и холодный дождь. Сама природа оплакивала кончину Оракула.

В трауре было всё разросшееся за последнее время селение, ну и семья, конечно. По завещанию Коллинза, его предстояло в этот же день увезти к Северному Месту Силы и отпустить. Мэлоди дала лишь два часа на то, чтобы люди попрощались с Великим Оракулом Долины Синих гор и прочитала заклинание стазиса на тело отца. Предстоял нелёгкий путь к Северному Месту Силы. Впрочем, несмотря на ухудшившуюся погоду, доехали без приключений. Никто и ничто не помешало по дороге к Месту Силы.

Стоило процессии прибыть на Место Силы, как само Место тихо загудело. Мэлоди и даже все члены семьи спомощниками почувствовали, как под ногами началась тихая вибрация. Это означало то, что оно ждало Оракула и теперь ждёт, когда получит его тело и душу. Стоило Мэлоди указать на место, куда положить тело покойного, это сразу сделали. Она тут же сняла стазис и прочитала заклинание, позволяющее Месту втянуть в себя тело и душу Великого Оракула, насыщаясь его мощной энергией и силой! Как только прозвучали последние слова заклинания, тело Коллинза, лежащее на земле, окутала лёгкая светящаяся дымка, которая начала медленно, но верно растворять его, делать прозрачным и с искрами уносить к медитативному камню, что был посредине Места Силы. Как только на Камне появилось едва различимое астральное тело её отца, немедля более, Мэлоди вынула их бархатного мешочка, что несла в руках сама, Шар отца – Андромеду. Шар словно почувствовал последние свои секунды, тоже завибрировал и сам выпал из рук Мэлоди. Разбившись в дребезги на мельчайшие осколки Шар начал искрами испаряться, уходя к астральному телу бывшего Оракула. Как только все искорки исчезли, в руках у Духа Коллинза появилась Андромеда. Вокруг собрались другие Духи. Одного из них узнать было несложно: миссис Дарс. Мэлоди всхлипнула, но сдержала слёзы. Не время. Она посмотрела на отца, а он улыбнулся, помахал рукой и растворился вместе с остальными духами. Всё было сделано правильно. Такого красивого и чувственного ритуала прощания с Оракулом Долина ещё не видела.

Долго не думая, Мэлоди дала знак помощникам приготовить предметы и место для ритуала. Лерой подал ей приготовленный Шар. Её Шар. Теперь он будет проводником для нового Оракула Долины. 

Ритуал прошёл по плану. После произнесения заклинания привязки Шара с Оракулам и клятвы Оракула на служение Долине, слова были приняты ритуалом и Мэлоди стала официально Оракулом Долины Сиих Гор. Лерой невольно произнёс фразу: Король умер! Да здравствует король!

После ритуала все отправились домой. Лерой остался ненадолго, чтобы поддержать сестру. Поддерживала её и Люсиниэль. Сам Лоймиоль оставаться в доме Оракула не хотел. Слишком всё болезненно. Сердце щемило от боли потери, от осознания, что остался один. Поэтому, в тот же день ехал в своё родовое имение. А то и так дела запустил, надо навёрстывать. Ведь жизнь продолжается. Коллинз был прав. Поэтому, чтобы не сойти с ума от горя, Лоймиоль занялся ремонтом имения. Но первое, что он сделал, это превратил одну из комнат, где они с Коллинзом всегда жили, когда-то, в комнату памяти. Всё, что там было осталось на своих местах. Прибавились лишь вещи и книги, которые Лой получил от любимого в наследство. А вот перстень он надел и не снимал. Так Коллинз был незримо рядом всегда. Со временем Лоймиоль так и не женился, не вышел замуж, не завёл любовников или любовниц. До конца своих дней он остался верен Оракулу Долины Синих гор и ушёл с ним за Грань только через тысячу с лишним лет. Дюка же Коллинз, как и обещал, забрал через двадцать три года. 

Мэлоди выполнила обещание отца, и сама родила наследника, способного принять пост Оракула. Стоило съездить в город на карнавал и переспать с человеком, которого нашла там же по наводке своего Шара. Мужчина ей понравился, как и она ему. Но после ночи любви парень просто забыл, где был и что делал этой ночью. Для него, потенциально сильного мага развлечение на одну ночь было приключением. А для Мэлоди – сильный наследник в будущем. Так и вышло. Забеременеть ей удалось сразу, а сам малыш родился крепким и здоровым. 

Дюк не стал переезжать в унаследованный дом, отдал его детям. Остался жить до прихода за ним Коллинза в его доме. Клэр уже была управляющей в доме Оракула, а потому не препятствовала. Им с мужем места хватало, а вот детям надо было расширять жилплощадь. Бывшие охранники: Франсуа, Андрэ, Ильяс, Макс и другие получили свои наделы, а когда пришло их время уходить за грань, Коллинз также пришёл, чтобы встретить своих друзей и помощников.

На этом историю о жизни Великого Оракула Коллинза Сэдгарда позвольте завершить.