Семь жизней Брайана К

   

        Не оглядывайся назад (часть 1)

В утреннем свете Лэнс долго смотрел на спящего Брайана.
Перед глазами, короткими «видео» память прокручивала прожитое вместе время: общие планы, идеи и чувства, оживали, словно каменные изваяния. Брайан спал, а Лэнс думал о том, что хочет запомнить этот момент, — он точно знал, что не вернется сюда больше.
Он уходил на итоговое прослушивание записанного диска. Затем была встреча, пресс-конференция, репетиция и, наконец — сольный ночной концерт в Рио-концерт холл, — то, к чему Лэнс стремился, наверное, всю жизнь. Этот день был важен еще и потому, что сегодня он совершал побег от сильных чувств, и возвращался к самому себе. Такое не проходит безболезненно.
Странно было смотреть на спокойное лицо спящего Кинни и осознавать, что это последние мгновения сладостной передышки в адовом марафоне, что дальше ждет мучительный период «приучения» души.
А пока душа чувствовала себя прекрасно: созерцала любимый предмет, и ни о чем не волновалась. Но вещи уже были собраны.

Лэнс еще раз внимательно пробежал глазами строчки из своего письма Брайану, свернул его и вложил в стопку бумаг на столе.
Солнце поднялось выше. Он, вышел из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь. Сердце заныло сразу, едва щелкнул за спиной замок. «Уходя — уходи» — думал Лэнс, глядя на мир распахнутыми сухими глазами. Память не щадила его в эти минуты, но он сознательно глушил ее голос, стараясь смотреть вперед, и думать только о том, что будет дальше. Это казалось сейчас самым правильным.
Раньше было иначе: до встречи с Брайаном, Лэнс часто возвращался мыслями в прошлое. Этим прошлым был Генри Фишер — человек, который его открыл, вытащил из подросткового "андеграунда", стал за короткое время незаменимым. Генри был тем, кому Лэнс, будучи молод и не искушен, верил, как самому себе. Именно он и предал его. Грязно и жестоко.
Почему?! За что?! — справедливые вопросы годами терзали мозг. Ответа он не находил до тех пор, пока не влез в компьютер Кинни, и случайно не открыл письма к Джастину.
Судя по ним, расставание Брайана и Джастина было трудным, но, как будто, необходимым. К тому же, было очевидно, что Брайан до сих пор не может его забыть.
Еще более ясно Лэнс осознавал то, что он сам для Кинни был временным пристанищем. Так крепкое дерево, встретившееся вымотанному дорогой путнику, укрывает его в тени своей кроны от ветра и дождя. Однако, Лэнс был путником сам…

Предоставленный самому себе после истории с Генри, Лэнс чувствовал, что оказался в тупике: музыка и слова переполняли сердце и разум, но некому было слушать, а тем более — оценить. Его имя исчезло из всех СМИ, словно молодой звезды — Лэнса Хардмана никогда не было на музыкальном горизонте Америки. Долгое время он жил за счет аранжировок и записей чужой музыки — подрабатывал студийным музыкантом. Это время он не любил вспоминать. Но однажды повезло.
Его пути пересеклись с таким же выброшенным Арт-Альянсом на произвол судьбы человеком, — продюсером Эдди Рибманом. Снова появились концерты, более-менее стабильные заработки, пошли годы мучительных попыток подняться и усилия, потраченные почти без пользы.
Лэнс часто воспоминал моменты обсуждения новых материалов с Генри: с каким глубоким вниманием тот вникал во все детали, как ценил каждое слово, каждую букву, каждую мелодию и идею, как шутил, как они иногда выпивали вечерами вдвоем, без вездесущей Лэнс-команды. Эти моменты были очень дороги ему. И дорог был человек, который по сути «сделал» его.

Лэнс никак не мог понять, почему Генри не сделал попытку поговорить, и не поступил как-нибудь иначе? Почему вдруг такой жестокий ход, и такой ужасный финал для Лэнса на самом взлете карьеры?! Удар был очень сильным, — в первый же месяц, перед ним закрылись абсолютно все двери, даже те, которые он открывал сам, без участия Генри.
И музыка. Она мучила, терзала изнутри, растравляя душу. Лэнс не мог и не хотел верить, что человек в один момент мог так сильно перемениться. Все-таки, шесть лет бок о бок из жизни не выкинешь… Хардман мучился вопросом: что могло повлиять на Генри, что заставило пойти на столь мерзкий поступок? И нашел ответ. Все там же - в письмах Брайана.
Не все из них выражали нежность и печаль. Были среди них и другие, — полные ненависти, грубой ругани, злых слез. Лэнс вдруг понял, что они — тоже проявление любви, но в иной экзистенциальной форме. Когда у человека так сильно и долго болит душа, когда сознание находится на грани, или почти за гранью, он может злиться и ненавидеть, он вполне может сойти с ума.
Лэнс стал думать о том, что Генри мог испытывать к нему чувства совсем иного порядка, чем банальный трах. Слишком уж резко все случилось. Слишком внезапно из близкого друга Генри превратился в самого жестокого врага, какого только можно было представить. Лэнс все время задавал себе один и тот же вопрос: если бы Генри поступил тогда иначе, более щадящим образом, к примеру — состоялся бы между ними откровенный разговор, понял бы он его, принял бы? И всегда ответ был одинаков: «Конечно нет. Тогда — точно нет».
«А сейчас?..» — спрашивал себя Лэнс.
А сейчас в его жизни случился Брайан Кинни. Человек, который пришел к нему сам. Или, быть может, его послало Провидение? С одной стороны, лишь благодаря Кинни, Лэнс обрел надежду, поверил, что еще не все потеряно для человека и музыканта Лэнса Хардмана. И что в итоге получилось?
Кинни своими путями, приводит его к Генри! Снова — к Генри, не зная их общего прошлого, не предполагая такого даже в мыслях.
С другой стороны, в блестящих результатах новоявленного менеджера Лэнс видел внутренний надрыв, скрытую, задавленную страсть, и очень глубокие личные противоречия, которые делали Брайана Кинни — Брайаном Кинни.
Еще тогда, в особняке в Питтсбурге, когда Лэнс, ведомый не до конца осознанным порывом, обнял его у только что растопленного камина, он физически почувствовал, как расслабилось и задышало тело Брайана под пальцами. Тогда же впервые мучительно захотелось ласки, поцелуев и горячих объятий.
Его безотчетно тянуло к Брайану. Секс, наверное, возможен был уже тогда, по крайней мере, Лэнс думал о нем с тех пор довольно часто. Он видел, что глубокое осознание потери и возможно — собственной вины, страшно давило Брайана, и он, переполненный всем этим, не знал, как справиться, выплескивая на Лэнса нерастраченную нежность, словно благодаря за что-то.
Понять это было непросто, тем более — принять, учитывая, что Лэнс был влюблен. Но еще трудней стало после того, как он собственными глазами увидел напивающегося Джастина.

Лэнс, мысленно собирал пазлы из фактов и собственных наблюдений, разбросанные во "Вселенной". В ее центре он видел Брайана, сносящего на пути любые преграды, пытающегося найти опору в себе и окружающих, остро нуждающегося в ласке и любви.
Именно — в любви. И не Лэнса Хардмана. Отнюдь.
Брайану Кинни до сих пор был нужен Джастин Тейлор, несмотря ни на какие новые благополучные отношения и успехи в делах, — несмотря ни на что. Письма, картина, купленная за 10000 долларов, и глубоко личная реакция Брайана на нее, не оставляла Лэнсу ни единого шанса на возможность ошибки. Тогда и стало ясно, что уйти должен он, что это — судьба, которая давно сделала свой выбор.
Не имея душевных сил принять это, Лэнс настолько вышел из себя, что едва не ударил Брайана. И ему показалось, что Кинни догадался о причинах его ярости. Его непривычная покорность, уговоры, нежность в ответ на грубые ласки, позволяли так думать. Обоюдное знание, о котором они оба молчали, и обостренные чувства создали фантастическую ночь, которую Лэнс не мог забыть, и тем не менее — забыть ее было необходимо.

                                                                        ***
Когда работа над диском была завершена, Лэнс зашел в кафе выпить кофе и собраться с мыслями. Он думал о Генри. Очень хотелось поговорить с ним обо всем, или хотя бы просто увидеться.
До сих пор было больно вспоминать то, что произошло много лет назад. Деловой подход Брайана привел к знакомому порогу, разбередив старые раны: Лэнсу снова не хватало Генри, и снова мучили не отвеченные вопросы. Сейчас он знал, что согласится на все условия, поставленные Фишером, и хорошо понимал почему.

Поднимаясь в лифте в его пентхаус, терзаемый болю расставания с Брайаном, Лэнс успокаивал себя мыслью о том, насколько было бы больнее, если б он никогда больше не смог петь. Яснее ясного осознавал Лэнс, что его умение говорить людям то, в чем они нуждаются, дарить свою, «замешанную на крови» музыку, будоражить сердца, петь о любви, чтобы люди не забывали о ней в суетности и жестокости окружающего мира, - единственная возможность относительно гармоничного существования для него.
Лэнс шел к Генри, ведомый умом и разорванной в клочья душой, не надеясь на то, что разговор вообще получится. Но, когда потрясенный Генри выронил из рук стеклянный стакан и поранился осколками, едва увидев Лэнса на пороге своего дома, Хардман понял, что его догадки близки к истине.
Беззащитность Генри вызвала горечь. Лэнсу стало остро необходимо сохранить хотя бы одно потерянное сердце, и он принял решение, что останется с ним. К тому же, сейчас Лэнс был уверен, что сможет дать Генри все, чего тот ждал долгие годы. Даже то, что он не смог получить тем злополучным вечером десять лет назад...
***
Джастин собрал небольшую дорожную сумку, выбросил сухие цветы, разбитую вазу, закрыл окна и вышел из квартиры. Чтобы не возиться с багажом до вечера, он решил отвезти вещи в камеру хранения в аэропорт, а после — просто прогуляться. Такие прогулки он очень ценил, поскольку они были слишком редки.
Он взял такси.
Конец июня дарил прохладу, - прозрачное утро в дымке невесомых облаков переродилось в пасмурный, мрачноватый день, нависающий дождевыми тучами. Был четверг, и концерт Лэнса Хардмана, судя по всему, должен был состояться именно «после дождичка». Иронию, подкинутую природой, Джастин ощущал всем своим существом. Сегодня был первый день его новой жизни. Какой она будет, Тейлор не знал.
Подставляя ветру лицо в открытое окно машины, он думал о том, что ночным рейсом в Питтсбург вернется не известный художник и состоявшийся мужчина, а Джастин. Просто Джастин Тейлор. Сын, брат и друг.
Он улыбнулся, представляя, как обрадуется Дафна — единственная с кем он регулярно созванивался все это время. Что скажет ему мать? Сестра?.. Безумно хотелось увидеться с Майклом, Беном, Эмметом, Тедом и Дебби, но он знал, что не выдержит, ведь разговор обязательно зайдет о Брайане, а он и без этого был переполнен им до краев. Выше его сил было бы выслушивать историю знакомства с красавцем Лэнсом Хардманом, и не иметь возможности ответить счастливыми подробностями жизни собственной. Нет, он не завидовал, лишь чувство самосохранения требовало определенного инкогнито визита в Питтсбург.
Тейлор расплатился с таксистом, и не спеша направился к третьему терминалу аэровокзала. Шел дождь, но он не открывал зонта, прислушиваясь к его шелесту и звуку собственных шагов.

                                                                            ***
С 10.00 Брайан был в Рио-концерт-холле, где полным ходом шли приготовления к концерту. Он был занят настолько, что ни о чем другом думать не мог. Монтажники сцены, осветители, звукорежиссеры, продюсеры, спонсоры и менеджеры, и, многие другие люди, благодаря которым светился звездный небосклон Нью-Йорка, вовлекли Кинни в сумасшедшую круговерть, в которой он был необходим как воздух.
О вчерашней ночи он старался не вспоминать.
Лишь оставшись в одиночестве в обеденный перерыв, когда все разбрелись по кафе и ресторанам, он понял, что помнит все до мельчайших подробностей: исчез аппетит, и остро захотелось курить. Кинни поднялся на верхний этаж концертного комплекса, вышел на крышу и затянулся, подставляя лицо моросящему дождю. Теперь можно было подумать.

О том, что сегодняшняя ночь с Лэнсом будет первой и единственной, Кинни знал с того момента, как Хардман распаковал картину, и едва не убил его жестокими ласками. Прокушенная нижняя губа болела до сих пор, - Брайан держал сигарету уголком рта, стараясь не задевать ее. На запястье красовался заметный синяк — след слишком крепкого захвата мощной ладони Лэнса. А спина ныла вся, от поясницы до лопаток: Лэнс действительно был в гневе, и Брайан прекрасно помнил, как сыпались искры из глаз, когда Хардман припечатал его к стене.
Откуда Лэнс узнал о Джастине, Брайан понятия не имел. Но явно не звонок Генри настолько вывел его из себя. То, что его заставила нервничать картина Тейлора, было ясно Кинни как божий день. Генри Фишер, оставаясь в своем репертуаре, конечно, добавил масла в огонь, и Брайан корил себя за то, что не предвидел такого поворота событий.

Сейчас он думал, что дорого бы отдал за то, чтобы красавец Лэнс Хардман... убил его вчера. А что? Быстрая смерть от руки влюбленного рыцаря, жаждущего правды и справедливости, — чем не выход? И не будет больше давящей сердце тоски, снов о Тейлоре, причин писать «спасительные» письма, страха одиночества, старости. Есть только вечно молодой и прекрасный Брайан Кинни. Слишком часто последнее время думал он о смерти в том или ином ключе. "Ну уж, нет", - Брайан тряхнул головой, прогоняя мрачные мысли.
А Лэнс… (?)
Брайан был рад, что смог сделать для него, что-то важное: после концерта, который состоится буквально через шесть часов в комплексе «Рио», его заметит не только Нью-Йорк, но и вся Америка. И предложения появятся, тем более, что Кинни лично позаботился о присутствии на мероприятии некоторых важных персон. Вроде бы все шло по плану, но изнутри, «от печенок» нарастала тревога. Причину ее до конца Брайан не осознавал, лишь чувствовал, что сегодня произойдет что-то такое, что ему трудно будет принять.
На концерте Лэнса они соберутся все: Генри, Джастин, и Брайан. Это событие, словно отправная точка, сжатая пружина для каждого из них, была и некоей рубежной чертой, которую необходимо пройти, чтобы жить дальше. Брайан ощущал это как никто другой.

Он достал телефон и набрал номер Майкла. Длинные гудки тянулись долго, и, как только Брайан решил, что ответа не дождется, в ухе раздалось мягкое, рокочущее: «Привет, Брай!»
— Привет. Как ты? Как Бен?.. — Брайан говорил так, словно не знал, зачем позвонил.
— Все хорошо. Как Нью-Йорк? Мы тут все переживаем за тебя, — беспокоился и заботился как всегда Майкл.
— О, все более чем. У Лэнса сегодня концерт в Рио.
— Ты какой-то невеселый…
— Да нет, все ок.
— Брай…
— Просто захотелось услышать твой голос.
— Неужели скучаешь? — Брайан почувствовал, как Майкл улыбается.
— Конечно. Я же тебя люблю, — улыбнулся в ответ Брайан.
— Ты в своем репертуаре, — рассмеялся Майкл.
Брайан усмехнулся и замолчал, слушая родной голос, — Майкл снова не понимал, когда он шутит, а когда говорит серьезно.
— Мне надо идти, Майки. Бена поцелуй от меня.
— Обязательно...
И замолчали оба. Никто не решался нажать на отбой первым. Каждый ждал чего-то еще, но это что-то так и не наступало.
— Рад, что ты позвонил, — наконец сказал Майкл, — мне не хватает тебя…
— Вытащить бы тебя из теплого семейного гнездышка прямо сейчас, забить косяк и оторваться где-нибудь в Лагуне. Ты помнишь, как это было, Майки? — Брайан провел рукой по влажным волосам.
— Только ты и я?
— Я и ты…
— Брай… У тебя точно все хорошо? Ты мне не нравишься, честное слово, — в голосе Майкла явно прозвучало беспокойство, — как там Лэнс?
— Лэнс — звезда, Майки. У него все прекрасно. И сейчас, и всегда будет.
— А как же яйца? — пробовал шутить Майкл.
— Они великолепны, как Большое Яблоко. И сегодня он докажет это всем.
— Я люблю тебя…
— И я. Всегда любил и всегда буду.
Брайан нажал на отбой, затушил сигарету и остановил взгляд на выделяющихся на фоне туманной завесы дождя, мрачноватых небоскребах. С изумлением они взирали на него пустыми очами темных тонированных окон. Их мрачная "осведомленность" обо всем, что происходило в его жизни сейчас, лишь усиливала гнет тяжелого настроения Брайана. Он поднял воротник пиджака, ежась и вздрагивая, и, завороженно глядя на капли дождя, подумал: «Стал сентиментальным, как лесбиянка. Надо жить дальше. Хватит!»
Времени до начала концерта оставалось не так уж и много, — примерно через пару часов появится Лэнс. К этому моменту должно быть готово все, и прежде всего - сам Кинни. Нельзя подать ни единого намека на то, что он сейчас переживает. Эти мысли привели Брайана в рабочее состояние.

Однако, на обратном пути, он немного задержался на лестнице, раздраженно тряхнул головой, и капли дождя на волосах россыпью разлетелись в разные стороны. Размышления на крыше привели к тому, что Брайан теперь знал, что произойдет, и хорошо понимал, что совершенно не готов к этому. Он откровенно боялся сегодняшнего вечера. И еще больше боялся ночи.
До боли захотелось стиснуть в руках «мальчишку-Тейлора», зацеловать, утонуть в аромате кожи, зарыться носом в волосы, увидеть, как плавятся от нежности любимые глаза, слышать его дыхание, чувствовать, касаться, любить, любить... И жить, — быть самим собой.
«Джас. Бл*. Оправдать тебя может только одно — твое безоговорочное счастье. Надеюсь это так, иначе…» — подумал Кинни. Что иначе, Брайан не мог объяснить даже самому себе. Он прикусил щеку, вздохнул и вызвал лифт.

                                                                           ***
Вечер в Рио блистал огнями, рекламными растяжками «от талантливого современного художника Дж. Тейлора», портретами Лэнса, и отдельно — фотографиями его выразительных зеленых глаз. К огромному, похожему на арену концертному комплексу подъезжали десятки машин, за час до начала парковка была полностью забита и полицейские сбились с ног в поисках свободных мест для нескончаемой череды желающих попасть на концерт Лэнса Хардмана.

В теплых июньских сумерках, наконец, прекратился дождь. Джастин нервно курил, издалека наблюдая пред концертную суету. Прислонившись к витрине салона красоты, он разглядывал распростертую перед ним площадь, нарядно одетых людей разных возрастов — от панковатых подростков, до элегантных дам и господ, уровня бизнес-класса. Среди пестрой публики Джастин заметил немало представителей Нью-Йоркского гей-сообщества. «Поцелуй Брайана и Лэнса возымел действие…» — думал отрешенно он.
Джастин докурил уже вторую сигарету. К концу третьей он все еще уговаривал себя войти в комплекс, но так не сумев себя заставить, закурил еще одну.
«Сколько ты еще собираешься тут стоять, Тейлор? — говорил он себе, — ты пришел послушать Лэнса, в конце-концов!».
"… ты пришел увидеть Брайана…» — твердило измученное сознание.
Оставалось 20 минут.
«Бл*, бл*, бл*!!! — вслух выругался он, смял голой ладонью только что зажженную сигарету, и решительно шагнул через площадь.

В это время Лэнс и Брайан были в гримерке одни. Хардман настраивал гитару, Брайан стоял у него за спиной, опираясь на стену, сложив руки на груди. Они не говорили друг другу ни слова. Лэнс спиной чувствовал тяжелое молчание Кинни, прекрасно понимая что оно означает, и делал вид, что страшно занят и волнуется перед премьерой.
Он не волновался. Совсем.
Ему хотелось встать и врезать Кинни как следует. Или нет. Встать и подарить медленный глубокий поцелуй. Или нет. Молча отсосать ему прямо сейчас, в знак прощания, а потом разрыдаться, и сдохнуть еще до того, как на сцене "Рио" прозвучит первый аккорд его первой композиции. Лэнс ужасно мучился.
«Ну скажи что-нибудь!!!» — думал он. Видимо его мысли были достаточно громкими, потому что Кинни «услышал» их.
— Ты забыл это. Будет обидно, если ты выйдешь на сцену без него. — глухо, но твердо сказал Брайан. Он усмехнулся, сделал шаг в сторону Хардмана, и протянул ему широкий кожаный ремень — довершающую деталь эффектного сценического костюма «в стиле фентези».
Лэнс обернулся. Брайан был немного бледен, но держался прекрасно: ироничная усмешка на губах, смеющиеся глаза:
— Можно, я его одену тебе? — робкий вопрос.
Лэнс боролся с собой как мог, но ощущение «последних минут» близости сломало его. Он глубоко вздохнул, взглянул на Брайана с покорностью и негромко сказал:
— Тебе можно все…
Брайан обхватил его талию, на мгновение задержался, прислушиваясь к Лэнсу, но в глаза посмотреть не рискнул. Он чувствовал, — стоит лишь встретиться взглядами, и вся с таким трудом созданная стена выдержки, рухнет в один момент. Этого нельзя было допустить. Не поднимая головы, он застегнул пряжку, и чуть опустил ремень Лэнсу на бедра.
— Вот теперь… — вдохнул он полной грудью.
— Брайан… — не выдержал Лэнс.
Кинни мгновенно перебил его, не давая договорить.
— … ты очень стильно выглядишь, — и взялся за ручку двери.
Сердце Лэнса подскочило к горлу.
«Бл*! И что?! Прямо так и уйдешь? Ни поцелуя на прощанье, ни слова, ни взгляда?! …»
Брайану нужно было сделать последний шаг и выйти, оставив Лэнса одного, но он медлил. Наконец он потянул дверь на себя, и не оглядываясь, негромко сказал:
— Ни о чем не думай. Просто пой. Сегодня твой день.
С этими словами, преодолев мощное притяжение Лэнса, Брайан закрыл за спиной дверь гримерки.

Совершенно оглушенный, он шел по коридору, ведущему из закулисья на сцену, словно Орфей, сумевший преодолеть смертельное желание оглянуться на свою Эвридику, дрожащими руками прикуривая на ходу. Машинально что-то отвечая всем, кому он в этот момент понадобился, Кинни мог думать только о том, что мгновение назад перевернул страницу своей жизни, под названием «иллюзия любви». И как бы ни осознавал Брайан правильность произошедшего, отрываться было все равно очень больно. Он шагнул за первую попавшуюся дверь, что оказалась ведущей в подсобку, наполненную старыми костюмами, какими-то ящиками, освещенную тусклым белым светом. Прижавшись спиной к двери, он стиснул ладонями губы, и издал полу-крик — полустон. На это ушли последние силы.
Он взглянул на время.
«Бог. Пусть они переживут без меня эти 10 минут…» - попросил он про себя.

                                                                         ***
Джастин пробрался на балкон. Отсюда открывался прекрасный вид на всех, кто находится внизу, и на саму сцену. Концерт уже должен был начаться, но Лэнс не выходил. Джастин смотрел на бледно освещенную точку на сцене. Прошло еще 5 минут.
Публика начала аплодировать, свистеть. Джастин забеспокоился — что могло случиться? Брайана тоже не было видно нигде. Тогда он набрал номер Генри. Тот ответил не сразу, но когда все-таки ответил, Джастин был удивлен его спокойным и дружелюбным тоном:
— Все в порядке, Джас, не волнуйся, он уже идет.
Вспыхнули софиты, и на сцену неторопливой раскачивающейся походкой вышел Лэнс. Он подошел к микрофону, остановился опираясь на гитару, — прямо так, как на растяжке, созданной Джастином, улыбнулся и сказал:
— Добрый вечер, дорогие друзья.
Зал отозвался восторженным возгласом и аплодисментами.
— Я очень рад видеть ваши лица в этот вечер. Вижу, вы пришли за музыкой. За моей музыкой.
Зал отозвался более долгими аплодисментами.
— Я буду петь сегодня, не объявляя названий. Многие композиции покажутся вам знакомыми, но будут и новые. Большинство моих песен касаются вечных тем — жизни, смерти, любви, радости, веры и надежды. Наверное, каждый в своей жизни проходил некую рубежную черту, которая сильно его меняла. Но бывает так, что она становится рубежной для кого-то еще, и возникают перекрестки судеб, приносящие познание друг друга, принятие и переосмысление себя. Сегодня я здесь, потому что оказался на таком вот «перекрестке». Своим возвращением на эту сцену я обязан ему и людям, которые оказались на нем одновременно со мной...
Зал прислушивался, тишина наполнила огромное пространство, лишь волшебный голос Лэнса, обволакивая, проникал в души и сердца слушающих. Джастин задумался.
То, о чем сказал Лэнс, было правдой: лишь появление Брайана и Лэнса вместе заставило Джастина сделать тот шаг, на который ему давно уже нужно было решиться. Если бы не острая ревность к Лэнсу и понимание, что Брайан потерян для него навсегда, Джастин так и тянул бы по сути умершие отношения с Генри. Он слушал голос Хардмана, ощущая странное чувство благодарности и восхищения, очищения и освобождения одновременно. Этот человек, одним своим появлением в его жизни поставивший все точки над «и», стал для Тейлора чем-то вроде маяка в штормящем океане.
Он думал сейчас, что необходимо переломить себя, и внутренне отпустить Брайана, потому что все уже случилось. Слишком наивно было бы продолжать втайне надеяться, что Брайан еще помнит о нем, и любит, когда рядом настолько талантливый, умный, феерично красивый Лэнс. Не бывает так. Слишком уж это не «в стиле» Брайана Кинни. Человек, не верящий в любовь и привязанность всю свою жизнь, вряд ли поверит во все это сейчас.
Все без всех могут жить.
Мысли были трезвые и взрослые, но Джастин с трудом справлялся с ними. Ком подкатывал к горлу, душа сопротивлялась изо всех сил: «Он купил мою картину за бешеные деньги. Для чего-то она ему нужна. Он не мог совсем забыть, пять лет все-таки…». Но, глядя на Лэнса, он понимал, что мог.
МОГ, потому что с таким как Лэнс, Джастина Тейлора вполне можно забыть. «И нужно забыть, — думал Джастин, — значит решение уехать правильное. Нужно успокоиться. Время пройдет, и станет легче».

Пока он думал так, облокотившись на перила балкона, кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, он с изумлением увидел Генри, который смотрел на него с мягкой улыбкой (!). Тейлор решил, что у него что-то не так с восприятием, потому что Генри Фишер не может так улыбаться, особенно после их расставания пару дней назад.
Но Генри именно улыбался.
Улыбка его была спокойной и открытой, словно напряжения последних дней и не было никогда, словно великий и ужасный Генри Фишер никогда не был Великим и Ужасным. Джастин во все глаза смотрел на него и замечал изменения во внешности: напряженные скулы расслабились, стали мягче, тонкие, вечно сжатые губы приобрели чувственные очертания, но самое главное — смягчился и посветлел взгляд. Все это, и Генри Фишер в том понимании, в котором его знал Джастин, не сочеталось в принципе.
— Генри? Что это с тобой?
— Не узнал? — усмехнулся Генри.
— Это не ты…
— Я, Джас. Просто ты меня таким не застал. Но я искал тебя не для того, чтобы говорить о себе.
В это время закончилась одна из композиций и зал взорвался аплодисментами. Вокруг стало шумно и Джастин не расслышал последних слов Генри.
— Что? Что ты сказал?
Тогда Генри ухватил Джастина за рукав и потащил за собой к выходу. Когда они, протиснувшись сквозь толпу, выбрались в пустое фойе, шум стал тише. А когда двери концертного зала закрылись за спиной, он остался один на один с Генри Фишером. С Генри.
Но даже с этим новым Генри Джастину было не по себе.
Они смотрели друг на друга, словно пытаясь понять, что же их связывало раньше. Наконец, Фишер сказал:
— Знаешь… Я чувствую себя странно в этой роли. Никогда раньше мне не приходило в голову как-то влиять на принятия решений другими людьми в отношении их личной жизни. Но сейчас другая ситуация. Мне некоторым образом не все равно...
— О чем ты? — Джастин разволновался и невольно попятился.
А Генри замолчал, словно раздумывая - продолжать, или свернуть разговор.
— Что?! Ну, — говори!
— Успокойся. Я скажу. Ты счастливый человек, Джас, потому что очень любим. Ты даже не представляешь, как ты любим. Знаешь, я был бы счастлив, если бы мой любимый человек, любил меня хотя бы в половину так, как любят тебя. Не про*ай свой шанс. Он у тебя есть и стопроцентный, но боюсь — единственный.
— Какой шанс, ты о чем? — Джастин откровенно нервничал.
— Не о чем, а о ком. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Так вот, повторю — не прое*ай свой шанс.
— Что, черт возьми, это значит? Опять какие-нибудь твои игры?!
Генри покачал головой, вздохнул и продолжил:
— Знаешь, я мог бы и промолчать. Ты и сам все знаешь, только боишься чего-то. И извини, я должен идти. У Лэнса перерыв через две композиции, я обещал, что встречу его за кулисами.
С этими словами Генри потрепал Джастина по плечу, коротко поцеловал и легкой походкой удалился.

Джастин был потрясен. То, что сказал Генри, не укладывалось в голове, да и сам Генри в ней не укладывался, ни вдоль, ни поперек — никак.
«Любим? Я? Он что, Брайана имел ввиду? Или это очередная сногсшибательная идея в стиле Генри Фишера? Причем тогда…» — но ноги уже несли его к лифтам. Джастин несколько раз торопливо нажимал на кнопку вызова, с трудом дождался, когда скоростная зеркальная кабина распахнет свою пасть и нырнул в нее. С трудом дотерпев до второго этажа, он, минуя охрану и смотрителей зала, уже летел по закулисью к сцене и отсеку комплекса, где располагались гримерки. Джастин не знал даже приблизительно, где мог находиться Брайан, но был уверен, что тот все равно будет рядом с Лэнсом.
Свернув наугад в узкий коридор, он внезапно оказался прямо за сценой. Перед ним, на расстоянии нескольких шагов в свете софитов пел Лэнс. Брайана не было ни рядом, ни в ближайшем приближении.
Джастин прошел через сцену за плотным занавесом на другой ее край, слыша, как дышит зал, как закончилась очередная композиция и с последним аккордом раздались аплодисменты. Он остановился, в попытке найти глазами Брайана, когда услышал:
— Следующая композиция, точнее — стихотворение, которое я прочту, посвящено одному очень талантливому человеку. Надеюсь, он сейчас находится в зале и слышит меня.
Лэнс замолчал, опустил гитару на пол и струны издали легкий звон. Свет в зале померк, остался лишь слабый сумеречный оттенок — светлое пятно, в котором, словно в туманной дымке стоял, опираясь на гитару, Лэнс Хардман.
— Его зовут Джастин… — негромко добавил он.
Тейлор, за занавесом замер и прислушался. В зале могло оказаться несколько десятков, или может быть даже сотня Джастинов, но Тейлор был уверен, что Лэнс обращается именно к нему. Он задержал дыхание. Стало страшно, ноги словно вросли в пол. Он безотчетно касался ладонью грубого раскрашенного холста, из которого был изготовлен занавес, и смотрел, не мигая, перед собой. В полной тишине, зазвучал голос Хардмана:
Ты снова прав, — я не люблю
Когда твердят сто тысяч раз
Слова любви. И повторю,
Такие клятвы не для нас.

Но уходя, вдруг сбросил ты
Мой панцирь яростных одежд,
И я не сжег свои мосты
Без сожалений и надежд.

Мне без тебя теперь лишь тьма
И дом пустой. И боль одна
И будто рядом смерть сама
Шутя сведет меня с ума...

Мой мальчик. Мой, лишь на словах,
И в пальцах тлеет сигарета,
Как жизнь. И видеться во снах —
Мучение. Ты где-то.
Где-то…

Голос Лэнса умолк. Тишина зала оглушала. Джастин не заметил, как вцепился двумя руками в занавес. Ему было холодно, пересохло во рту и сердце выдавало тонкую нить, пульсирующих частых ударов.
До глубины души он прочувствовал каждое слово. Тысяча вопросов разрывали мозг, хотелось что-то сделать, но он не мог сдвинуться с места.
В это время Брайан был на другой стороне сцены.
Собрав себя по частям после прощания с Лэнсом, он спустя несколько минут, за кулисами увидел удаляющуюся на другую сторону сцены фигуру Джастина. Не успев утихнуть, одна боль подстегнула другую — давнюю, и Брайану стоило немалых усилий не выдать себя.
Спрятавшись за приборами освещения, он рассматривал его плечи, подтянутую, такую знакомую задницу, тонкие кисти рук и отросшие, густые волосы цвета блонд.
До боли знакомая поза, точеный профиль… Это был Тейлор, — личная страсть, давняя боль, которую не смог исцелить сам Лэнс Хардман, единственная любовь его жизни.
Он также слышал стихи — ту самую Композицию №9, которую Лэнс всегда отказывался репетировать. Брайану не важно было сейчас, что его догадки подтвердились и Лэнс действительно откуда-то все узнал. Сильнее всего действовало на Брайана то, что все слова — от первого до последнего, были истиной, и выражали его состояние последнего времени так, что точнее и больнее выразить было нельзя. Лэнс будто был им самим, зная и чувствуя все также остро, как чувствовал он. Но, в отличие от Брайана, Лэнс мог и умел высказать это.
«Может, стоило отправить хотя бы одно письмо? — спрашивал он себя, — в конце-концов, хуже бы не стало». Но тут же отвечал: «Нет. Стало бы», — слишком уж глубоко сидел в его сердце и душе Тейлор.
«Повзрослел. Изящество заменил на элегантность. Жаль, что не видно глаз. Какие они теперь?» — думал он и понимал, что боится увидеть в них отчужденность и равнодушие. Но, несмотря на это, увидеть их все равно хотелось.

В какой-то момент Кинни уступил рвущемуся желанию, сделал шаг из своего убежища, но вовремя заметил Генри Фишера, спокойной походкой хозяина, приближающегося к Джастину. Сердце пропустило два удара и будто остановилось: Фишер обнял Тейлора, что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул несколько раз и… поцеловал Генри. (?!)
«Бл*! Я непроходимый мудак» — сказал Кинни вслух. Ему мгновенно стало жарко. Не оглядываясь, он вышел в коридоры гримерок, по пути машинально отговорился чем-то у Джонни (он ни за что не вспомнил бы — чем).
Дальше — лестница.
Брайан не стал вызывать лифт. Никого не хотелось видеть сейчас. Он спускался вниз, стараясь не воспроизводить в памяти только что подсмотренную сцену. Однако, она стояла в глазах немым укором, словно в наказание за что-то.
Брайан не помнил, как оказался в такси. Ощущение реальности вернулось, когда машина остановилась у клуба «Большое яблоко».
Здесь сегодня было не очень людно: после часу ночи публика начинала постепенно расходиться, но для Кинни это было не важно.
Ни на кого даже смотреть Брайан не мог. Душа скулила, словно избитая собака, и Кинни залпом глотал спиртное, чтобы не расклеиться.
Какой-то ясноглазый парнишка что-то пытался ему сказать, звал куда-то. Брайан не реагировал. Он достал сигарету, закурил и процедил сквозь зубы: «Не интересуюсь». Парнишка поджал губки и исчез.
Равнодушным взглядом Кинни обвел тех, кто еще был на танцполе и тех, кто просто стоял, наблюдая, и понял вдруг, что не знает никого в свое окружении, кто был хотя бы отдаленно сравним с Джастином. Наверное, были здесь те, кому Тейлор уступил бы внешне, но что-то такое было в блондинистом чертенке еще, чего не было в других, ни в ком — даже в Лэнсе.
«Единственный, бл*!» — процедил Брайан сквозь зубы.
«Мой мальчик» — вспомнились сейчас слова Лэнса. А ведь Брайан ни разу не называл Джастина так. Ни вслух, ни про себя, потому что понятия «мой» и «мы» не существовало в его жизненных установках. Ему хотелось бы его так называть сейчас, он был бы рад выплеснуть, наконец, миллион лет скрываемые чувства, но Джастин «где-то, где-то» и с кем-то. Судя по тому, что увидел Брайан сегодня, они с Генри были до сих пор вместе.
«Значит — нет», — думал он.
Надежда, которую он, оказывается, лелеял глубоко внутри, умирала в муках, и Брайан переживал это также сильно, как почти год назад, не имея больше никаких увлекающих идей, и никого рядом. Лэнс понимал его. Лэнс его любил, и он сам хотел любить Лэнса - свою прекрасную иллюзию, пока снова не встретил «чертова Тейлора».
— Счет! — рявкнул Брайан, и расплатившись, вышел из клуба.

Начавшийся дождем, день заканчивался грозой. Сверкали молнии, и грохочущее небо разразилось ливнем. Брайан пытался остановить такси, но как назло — все проезжали мимо, лишь с пятой попытки остановилась какая-то машина. Не взглянув на водителя, Кинни нырнул на переднее сиденье, и назвал адрес. Только когда машина понеслась по залитым улицам, сверкающими размазанными ночными огнями, Брайан услышал:
— Ты здорово вымок…
Он сразу узнал голос, и изумленно посмотрел на сидящего за рулем. Дейв Гранко неотрывно следил за дорогой, особенно не интересуясь реакцией Кинни.
— Неожиданно, — сказал Брайан, и снова отвернулся.
— Все бывает когда-то в первый раз. Твои слова.
— Помню.
Ливень барабанил в окна, почти полностью заливая лобовое стекло, когда они подъехали к дому, в котором Брайан жил теперь один. Дейв выключил зажигание.
— Зайдешь? — глядя прямо перед собой, сказал Брайан.
— А стоит? — негромко спросил Дейв.
— Решай сам, — Кинни посмотрел на Гранко странным, отрешенным взглядом.
— Веди, — ответил тот.
Они вышли под дождь. Сумасшедшая вода мгновенно промочила одежду. В тусклом свете ночных фонарей, сквозь стену дождя двое бежали к подъезду небоскреба. Едва открылись двери лифта, Брайан прижал Дэйва к стене, неторопливо смакуя его холодные дождевые губы. Они ничего не говорили друг другу, срывали насквозь мокрую одежду — беззвучно, жадно, страстно. Едва не вывалившись на последнем этаже, не разрывая объятий, они ворвались в пустую студию. Дверь захлопнулась, и Дейв отдался Брайану прямо в прихожей.
Брайан был и нежным и страстным одновременно. Его ласки на грани возможного причиняли боль, и тут же — неземное блаженство. Отвечая, Дэйв старался уловить сумасшедший темп, но не мог, — Брайан подавлял его властностью, силой и отчаяньем, которое Дейв ощущал в каждом поцелуе и прикосновении. Когда Брайан кончил с глухим стоном, прикусив до крови Дейву кожу на загривке, он спросил его сквозь срывающееся дыхание:
— Что-то… случилось?..
Кинни молчал, успокаивая дыхание.
— Т-ты… совершенно… сумасшедший… — Дейв попытался повернуться к Брайану лицом, но тот не дал ему этого сделать, лишь сильнее прижал к себе. Дейв выжидал. Наконец Кинни отозвался:
— Я перестарался, прости… — Дейв почувствовал осторожное прикосновение губ в саднящее место на загривке. Брайан целовал его, а Дейв молчал и прислушивался к Кинни, опасаясь пошевелиться, чтобы не спугнуть нечаянную нежность. Наконец, Брайан остановился и ослабил хватку, позволяя Дейву обернуться и одеться. Сам он натянул джинсы, и прошагал в ванную, откуда вскоре вернулся с заживляющей мазью и пластырем.
Дейв встретился с ним взглядом и сердце его сжалось: глаза Брайана были совершенно больными, хотя он и пытался маскироваться под равнодушие.
— Повернись… — сказал Кинни как можно мягче, и Дэйв повиновался, оттягивая воротник рубашки назад.
Когда Брайан обрабатывал ранку, Дэйв заметил картину, написанную Тейлором, и вспомнил, что видел ее в галерее Арт-Альянса. Почему она здесь? Гранко очень удивился. На языке вертелись вопросы, но он не спешил их задавать, и размышлял.
Картина была слишком мрачная, чтобы купить ее «просто так, для себя». Даже из любви к искусству можно было бы выбрать что-то чуть менее напряженное. Тем не менее, Кинни выбрал ЭТО… Почему? Однако, приглядевшись внимательнее, Дейв узнал на картине Брайана. Стало еще интереснее.
— Ничего себе. Это ты?.. Я как-то сразу не понял. — спросил он.
Брайан замер за спиной, и Дейв тут же пожалел о своем вопросе. Но Кинни все-же ответил спустя пару секунд:
— Авторское видение меня, так сказать.
Дейв выдохнул, и осторожно продолжил:
— Сильная вещь.
— Хочешь, я ее тебе подарю? — сказал Кинни слегка напряженным голосом.
— О, нет… Это слишком тяжело.
Брайан усмехнулся и сказал:
— Тогда, может быть, выпьешь что-нибудь?
Дейв обернулся к нему лицом:
— Я не знаю, что у тебя произошло, но скажу, что ты совершенно гениален в области секса. Сознаюсь, - несмотря ни на что, я часто вспоминаю нашу спонтанную встречу на столе для покера, — Дейв смущенно улыбнулся, — вот и сегодня, когда увидел тебя, голосующего у «Яблока», я не смог проехать мимо.
Он усмехнулся, обхватил затылок Брайана, и оставил на его губах теплый, благодарный поцелуй. Брайан попытался улыбнуться, но улыбка вышла грустной:
— Хоть в чем-то я должен быть совершенен, так что ты будешь — коньяк, виски?
Дейв медленно покачал головой.
— Я пить не буду. Честно говоря, не думаю, что очень нужен тебе сейчас…
Брайан молчал. Он смотрел на картину, и ему казалось, что пламя, изображенное на ней, сжигающее его следы, теперь сжигает его самого.
Раздался звук захлопнувшейся двери.
Брайан даже не обернулся. Умница Дэйв понял все и без слов. «Перекресток, — подумал Кинни, — сколько же нас на нем оказалось. Лэнс прав, как и Дэйв, как Генри, как Джастин. Но прежде всего прав был я: нах* привязанность, нах* любовь. Чушь. Бред. Выдумка. Иллюзия. Одна выматывающая душу боль. Не хочу. Не хочу больше никогда! Трахнулись, и разбежались. И никто никому ничего не должен. Никто ни к кому не привязан. ВСЕ БЕЗ ВСЕХ МОГУТ ЖИТЬ. И это - правильно!».
В этот момент Брайан понял, что делать дальше.
Он встал, расхаживая по комнате кругами, сделал несколько звонков, затем упаковал картину и стал быстро собирать вещи. Их было немного. Документы со стола, одежда, ноутбук… Все это легко уместилось в небольшую дорожную сумку. Наконец, он позвонил в аэропорт и забронировал билет на ближайший рейс до Питтсбурга.
Предупреждать о своем приезде Брайан никого не стал. Он решил, что появится в Киннетике прямо так, не делая из этого события. Собравшись, Брайан еще раз оглядел маленькую студию, служившую ему и Лэнсу убежищем от личных драм, вышел, закрыл дверь, и спустился на лифте вниз.
***
Когда Брайан пристегивался ремнями в кресле самолета, в котором должен был лететь в Питтсбург Джастин Тейлор, сам Джастин летел на огромной скорости в такси по улицам Нью-Йорка к дому, где жили какое-то время Брайан и Лэнс. Он вспоминал сейчас лицо Лэнса и слова, которые, выйдя со сцены, тот сказал ему, в присутствии нереального Генри:
— Вы чертовски счастливый человек, Тейлор. Брайан Кинни — уникальная личность, но он никогда не сделает первый шаг, потому что считает, что Вы… ты… счастлив вот в этом всем — Лэнс повел рукой вокруг, — я знаю сколько это стоит, Джастин! И ты расплатился сполна, поверь. Жизнь проходит быстро, — в этот момент Лэнс оглянулся на Генри и взял его за руку, — бывают потери, которые ничем не восполнить. Брайан… — тут в его глазах полыхнул огонь, и Лэнс замолчал.
А Генри продолжил:
— Он любит тебя. Это видят и понимают все, кто его смог узнать в Нью-Йорке.

Дальше все было как в тумане — Лэнс назвал адрес и Тейлор, проклиная все на свете, и прежде всего себя, забыв про самолет, Питтсбург, и багаж в аэропорту, ехал среди ночи и сумасшедшего ливня к Брайану домой.
Он стоял у двери студии Кинни в тот момент, когда самолет до Питтсбурга поднялся в воздух и набрал высоту. Он все звонил и звонил в дверь, а самолет вздымался все выше и выше, и стройные стюардессы предлагали пассажирам Первого класса дорогой коньяк.
Мистер Кинни, с непроницаемым лицом и кровоточащим сердцем пил уже третий бокал, раздумывая, не попросить ли четвертый…
Страницы:
1 2 3 4 5 6 7 8
Вам понравилось? 36

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

15 комментариев

+
5
Аделоида Кондратьевна Офлайн 3 сентября 2017 00:12
Автор, Вы превосходно владеете словом, а еще умеете вовлекать в повествование. Ваш сборник безусловно и окончательно занесен в список самых любимых.
Не могу не отметить обложку, на которой разглядела душку Дэвида Бэкхема)
В общем, спасибо Вам большое!
+
8
firelight Офлайн 3 сентября 2017 01:23
Цитата: Аделоида Кондратьевна
Автор, Вы превосходно владеете словом, а еще умеете вовлекать в повествование. Ваш сборник безусловно и окончательно занесен в список самых любимых.
Не могу не отметить обложку, на которой разглядела душку Дэвида Бэкхема)
В общем, спасибо Вам большое!

Спасибо Вам за внимание к моей работе и высокую оценку текста. Это - первый опус после долгого перерыва, и мне было очень волнительно выкладывать его. Ну, а Бекхэм внешне очень похож на одного из героев моей истории. В следующей серии рассказов, правда, на обложке будет уже другой человек, но тоже не менее (а может и более) популярный)
+
6
Jamescef Офлайн 3 сентября 2017 18:32
Являюсь поклонником этого сериала, поэтому появление прои по мотивам приятно удивило, а содержание порадовало.
Спасибо!
+
4
Ольга Морозова Офлайн 4 сентября 2017 02:11
Я очень рада видеть произведения этого автора у нас в библиотеке, тем более после столь длительного перерыва.
Здорово, что ты вновь пишешь, Ира! Спасибо тебе огромное за твоё удивительное творчество, к которому, как ты знаешь, я весьма неравнодушна!)
+
4
Главный распорядитель Офлайн 4 сентября 2017 14:21
Интересный взгляд на сериал, хотя с выхода последнего сезона прошло, если не ошибаюсь, уже больше 10 лет. И как ни странно до сих пор появляются фанфики. Казалось бы всё уже давно отзвучало, ан нет, вновь он будорожит зрителей.
Почему же так поздно?
+
3
firelight Офлайн 5 сентября 2017 12:57
Цитата: Jamescef
Являюсь поклонником этого сериала, поэтому появление прои по мотивам приятно удивило, а содержание порадовало.
Спасибо!

Спасибо за положительный отзыв! Позже выложу еще одну серию рассказов, и пару зарисовок на ту же тему. И это будет - все.)

Цитата: Ольга Морозова
Я очень рада видеть произведения этого автора у нас в библиотеке, тем более после столь длительного перерыва.
Здорово, что ты вновь пишешь, Ира! Спасибо тебе огромное за твоё удивительное творчество, к которому, как ты знаешь, я весьма неравнодушна!)

Спасибо, дорогая!) Вот, взялась заново, хотя, как говорится - ничто не предвещало. Будет ли развитие, или это лишь единичный "выстрел" - не знаю. Ну, время покажет)) Рада, что тебе понравилось.

Цитата: Norfolk
Интересный взгляд на сериал, хотя с выхода последнего сезона прошло, если не ошибаюсь, уже больше 10 лет. И как ни странно до сих пор появляются фанфики. Казалось бы всё уже давно отзвучало, ан нет, вновь он будорожит зрителей.
Почему же так поздно?

Сериал вечный, сыгран блестяще, так что смотреть его будут еще очень долго. Ну, и лучше поздно, чем никогда.
+
9
Маша Маркова Офлайн 5 сентября 2017 21:50
Несколько лет назад смотрела этот сериал, правда, только первый сезон, но произведение по мотивам прочитала с удовольствием, даже какой-то новый взгляд на героев появился. Спасибо Ирине, всегда с удовольствием читаю её работы!
+
5
Феликс Офлайн 6 сентября 2017 22:40
Цитата: Norfolk
Интересный взгляд на сериал, хотя с выхода последнего сезона прошло, если не ошибаюсь, уже больше 10 лет. И как ни странно до сих пор появляются фанфики. Казалось бы всё уже давно отзвучало, ан нет, вновь он будорожит зрителей.
Почему же так поздно?

Сериал действительно вечный, автор это точно подметила, поэтому совсем не поздно.
Уважаемая Ирина, спасибо Вам большое за возможность вновь встретиться с любимыми героями.
+
2
firelight Офлайн 7 сентября 2017 20:19
Цитата: Маша Маркова
Несколько лет назад смотрела этот сериал, правда, только первый сезон, но произведение по мотивам прочитала с удовольствием, даже какой-то новый взгляд на героев появился. Спасибо Ирине, всегда с удовольствием читаю её работы!

Спасибо Маша) Сегодня дописала, наконец, завершающую часть второй серии рассказов на ту же тему, и поняла, что это финальный "выстрел".

Цитата: Феликс

Сериал действительно вечный, автор это точно подметила, поэтому совсем не поздно.
Уважаемая Ирина, спасибо Вам большое за возможность вновь встретиться с любимыми героями.

Всегда пожалуйста) Спасибо за отзыв, уважаемый Феликс)
+
4
Сокол Офлайн 9 сентября 2017 10:43
Грустная сказка, слишком жизненная, увы такой финал куда достоверней оригинала.
Спасибо что выложили.
+
5
Марта Офлайн 9 сентября 2017 10:46
Спасибо за шикарную проду)
+
2
firelight Офлайн 11 сентября 2017 11:27
Цитата: Сокол
Грустная сказка, слишком жизненная, увы такой финал куда достоверней оригинала.
Спасибо что выложили.

Спасибо, но вроде не такая и грустная сказка-то...) Вы, наверное, до конца не добрались. (?)

Цитата: Марта
Спасибо за шикарную проду)

Спасибо Вам на добром слове)
+
6
Аркадий Офлайн 15 сентября 2017 15:38
Интересно было читать развитие сюжета любимого сериала. Получилось вполне киношно с драматизмом. Наверное, нужно продолжение?
+
5
firelight Офлайн 15 сентября 2017 20:51
Цитата: Аркадий
Интересно было читать развитие сюжета любимого сериала. Получилось вполне киношно с драматизмом. Наверное, нужно продолжение?

Спасибо) Идея как раз и заключалась в том, чтобы получился киношный формат. Продолжение выложу в самое ближайшее время.
+
5
firelight Офлайн 17 сентября 2017 00:03
Обещанное продолжение:
https://queerion.com/3162-ulybka-dzhokondy.html
Наверх