Да здравствуют королевы, виват!

- И зачем Вы копаетесь во всей этой грязи, мистер Сдонуэн?
- Зачем? – моложавый мужчина лет тридцати пяти внимательно посмотрел на собеседника. - Затем, что Вы поселили меня в отеле Риц, и я пью кофе, глядя на статую Наполеона. Из этого окна даже великий император кажется маленьким, несмотря на то, что парит в высоте. Затем, что никому не известный журналист Эдвард Сдонуэн живет в том же номере, где до него раньше жили Хемингуэй, Чаплин и Марсель Пруст.
- Вы тщеславны? – задававший вопрос внимательно посмотрел сквозь толстые стекла линз на кончик своей сигары.
- А Вы, таинственный рядовой сотрудник Скотланд-Ярда, который курит пятисотдолларовые сигары, сделанные нашими идеологическими врагами-кубинцами, не тщеславны? Можно, я буду называть Вас комиссаром?
Сигары Cohiba были действительно великолепны, и казалось, что именно их запах наполняет тревогой аромат парижского утра.
- Ок, называйте, как хотите. Давайте вернемся к теме. Итак, я уполномочен вписать в чек согласованную нами сумму, при условии, что Ваша статья не выйдет в Daily Star и ни одна фотография не попадет в Интернет, а все материалы, собранные Вами, будут уничтожены при мне вместе с носителями.
Человек, названный Сдонуэном, казалось, слушал равнодушно, внимательно вглядываясь в булыжник, которым была вымощена Вандомская площадь. Среди чистящих перышки голубей Сдонуэн вдруг увидел чайку, непонятно как залетевшую сюда, в сердце Парижа, с набережной Сены.
- Gull.
- Что Вы сказали?
- Я сказал Gull – Чайка на нашем с Вами родном языке. Именно так пишется имя доктора Гулля - придворного медика королевы Виктории и одного из героев моего повествования. Вы же наверняка знаете трагическую историю несчастного принца Эдди, внука великой королевы и наследника британского престола, которого этот, с позволения сказать, врач умертвил по приказу бабушки.
- Да, я что-то слышал об этом.
- Могу рассказать подробней. В 1889 году полиция устроила облаву на публичный дом гомосексуалистов на Кливленд-Стрит. Дело быстро замяли, так как одним из могущественнейших клиентов оказался герцог Кларенский, внук королевы Виктории, которого в семье называли принц Эдди. Эдди не был способен ни к наукам, ни к искусствам. Зато о его похождениях шептался весь Лондон. Доктор Гулль лечил его от сифилиса. Кроме того, сэр Уильям Гулль неплохо владел техникой гипноза, и именно под гипнозом он выведал, что наследник британского престола, который отличался изысканным вкусом и хорошими манерами, прижил дочь от неряшливой уайтчепельской проститутки Энни, к тому же - ирландки-католички, и даже с ней тайно обвенчался. Нетрадиционную сексуальную ориентацию ему бы простили – выпускники элитных школ типа Итона или Вестминстера часто бывали геями и занимали ведущие роли в политической жизни викторианской эпохи. Вы наверняка знаете, как среди студентов называют элитарный колледж Вадхом?
- Знаю, Соддом.
- Именно так. Еще в 18 веке, когда глава колледжа бежал во Францию в связи с обвинениями в мужеложестве, Вадхом облюбовали приверженцы однополой любви. Впрочем, сегодня бисексуальность нашего истеблишмента – явление сугубо статусное. Чего стоит недавнее решение палаты лордов об однополых браках!
- А Вы зачислили себя в Уальды и хотите все это описать?
- Увы, талантом не вышел. Но вернемся к бедному принцу Эдди. Возмущенная королева Виктория поручила доктору Гуллю положить конец этой непристойной истории, и Энни попала в психиатрическую клинику, а ее дочь – на воспитание к проституткам. Те, недолго рассуждая, решили подзаработать на шантаже, и попытались продать принцу Эдди опрометчиво написанные им письма. По одной из версий, принц Эдди и стал тем Джеком-Потрошителем, который вспарывал кишки несчастным жрицам любви. Не исключено, что Потрошителем был и сам королевский врач – уж очень профессионально были разложены внутренности рядом с трупами. У доктора Гулля был друг – художник Ричард Сиккерт. Он предлагал девушкам побыть натурщицами за очень хорошее вознаграждение, и они, польстившись на деньги, подписывали себе смертный приговор. Деньги, деньги, деньги…. И смерть, смерть, смерть. Это я к тому, что получив от Вас чек, моя жизнь станет дешевле бумаги, на которой он напечатан.
- Вы сомневаетесь в честности моего предложения?
- Сомневаюсь. Я думаю, мы с Вами не случайно выбрали место встречи. Королевы, обычно, очень пекутся о том, чтобы интимные тайны не выходили за пределы семейного круга. Ведь именно из этого отеля леди Ди со своим арабским скакуном Доди выехала прогуляться, чтобы не увидеть свет в конце тоннеля. Я уж не знаю, кто и что сделал с водителем, но то, что Ваши коллеги не сильно усердствовали в расследовании, это факт. Ведь неизвестно, каким бы стал мир, если бы у сыновей принца Уэльского появились сводные братья с арабской кровью в жилах? Кстати, о сыновьях принца Уэльского… Но сначала закончим историю о принце Эдди. Итак, это было неслыханно – никогда ранее в истории католичек замужем за наследником британского престола не было. И тогда семья приговорила старшего внука королевы Виктории по прямой мужской линии к смерти. А услужливый доктор Гулль ввел ему избыточную дозу морфина. Архивы Скотланд-Ярда были засекречены, Джек Потрошитель стал героем многочисленных детективов, а Сиккерт написал про убийство проституток Джеком Потрошителем серию картин под названием «Камдентаунское убийство», которые выставлены в Лондонской галерее Тайта.
- Увлекательный рассказ. И очень поучительный. Особенно, для неосмотрительных журналистов. Так сколько же Вы хотите, Сдонуэн? Назовите сумму.
- Я хочу, чтобы статья вышла.
- Но это невозможно!
- Господин комиссар! Мне ли Вам рассказывать, что невозможного в этой жизни мало. Я ведь понимаю, что Вас и тех, кто Вас послал, беспокоят вовсе не исторические хроники. Я готов исключить из статьи, за любезно предложенное Вами в качестве дружеской поддержки вознаграждение, информацию о том, что некий романтически настроенный юноша из компании некоего потомка давно усопшего принца Эдди в некоем американском мировом центре развлечений, известном своими казино, был найден мертвым в постели, усыпанной лепестками роз. И все бы ничего, мало ли от чего может умереть молодой человек, например, от «случайной» передозировки морфина, но предательские следы спермы на его теле и проведенная ДНК-экспертиза …
- Хватит. Я устал от Вас, от Ваших россказней, от усопшего принца Эдди и от его здравствующего родственника. Мы с Вами действительно очень хорошо понимаем друг друга. Я согласен, пусть статья выйдет в усеченном виде.
- Ок,- Сдонуэн достал из кармана неприметный стандартный пакетик для визитных карточек и положил его на стол. На этом чипе вы найдете адрес сервера, где находятся все интересующие Вас материалы и еще 15000 специальных IP-адресов. Но не пытайтесь подобрать ключ доступа к материалам и взломать адрес, на это у вас уйдут годы. Ключ сам появится автоматически, когда Вы выполните мое первое условие – на каждый из IP-адресов по приложенной инструкции Вы переведете по 1000 фунтов. Когда все деньги соберутся в известном мне месте, у Вас сгенерируется необходимый ключ. Первичные носители фотографий уже уничтожены без возможности восстановления, в прессу просочилась только одна – там, где они голые бегают вокруг бильярдного стола. С остальным Вы вольны поступать как угодно, копий этих материалов не существует. И второе условие - моя статья должна выйти в London Evening Standard, и Вы мне в этом поможете.
Комиссар раздумывал всего несколько мгновений. Он был в ярости, но явно сдерживал себя.
- Хорошо, договорились. Добрый совет напоследок, Сдонуэн. Постарайтесь больше никогда не попадаться мне на глаза! Иначе, Ваши друзья не увидят своего принца Эдди. Так, кажется, они Вас называют?
- Непременно воспользуюсь Вашим советом. Надеюсь, Вы не сомневаетесь в искренности моего обещания?! Тем более, что у меня есть интересные документы по поводу аргентинского папаши нынешней королевы Нидерландов и его очень молодого личного секретаря. А королевы любят хранить семейные тайны и щедро оплачивают молчание.
Комиссар встал из-за стола, не забыв при этом прихватить конвертик с чипом, и, не прощаясь, пошел к выходу. Сдонуэн остался один. Симпатичный темнокожий молодой официант поинтересовался, может ли он взять карточку и деньги, и, увидев размер чаевых, вежливо поблагодарил.
- Месье, я могу обратиться к вам с просьбой, - Сдонуэн не очень уверенно говорил по- французски.
- Да, месье, я всегда к Вашим услугам - ответил на безукоризненном английском официант.
- Мне нужно оперативно передать сообщение в Лондон, а свой телефон я оставил в номере. Не будете ли Вы так любезны, чтобы помочь мне?
И Сдонуэн на салфетке быстро написал:
«Статья выйдет в London Evening Standard. Срочно покупай Сиккерта. Аукцион «Кристис» через три недели. Гарантирую 300% прибыли. Делим пополам, как и договаривались. Принц Эдди».
Он протянул юноше пятисотевровую купюру.
- После отправки сообщения салфетку сожгите, а телефон выбросьте и купите себе новый. Завтра я улетаю в Буэнос-Айрес. Еще столько же Вы получите вечером, если в 21-00 заглянете ко мне в номер поужинать, а утром вызовете мне такси. Я живу в номере, в котором останавливался Хемингуэй.
Сдонуэн не спеша вышел на Вандомскую площадь. Светило солнце, и солнечные лучики игриво отражались в витринах Шанель и Картье, распадаясь на мириады цветных ручейков. Голуби уже закончили свой утренний туалет и важно рассматривали туристов, собравшихся вокруг Вандомской колонны. В кармане запищал телефон, пришло сообщение:
- Желаю хорошо провести ночь. Лепестки роз тоже за наш счет.
Номер отправителя был неизвестен.