Урса Илав
Потерянный рай
Мы сидели в спорт-баре и смотрели повтор какого-то футбольного матча. Я не люблю футбол и прочие популярные спортивные соревнования, поэтому даже не стал себя утруждать запоминанием, кто кого гонял по полю. Я сидел здесь только потому, что одному моему хорошему знакомому нужно было высказаться, поплакаться и, возможно, безбожно напиться, чем он и занимался в последние два месяца. Только я об этом не знал, потому что он, видите ли, не был уверен, поддержу ли я его в том, что у него произошло. Вот ведь идиот! С кем еще, как не со мной, обсуждать такие вещи? К психиатру с этим точно не пойдешь…
– Слышишь меня?
Я кивнул, отрывая взгляд от большой плазмы на стене, которая висит напротив меня: футболист с потрясающим телом и белозубой улыбкой только что забил гол, четко и красиво. Отпил немного пива из кружки и посмотрел ему прямо в глаза:
– Рассказывай все, как есть!
Он помолчал еще с минутку, потом тихо сказал:
– Он уехал. И в его окнах теперь пустота.
Я продолжаю смотреть на него молча, не подгоняя. Я уже понял, что сегодня, в ближайшие пару кружек пива, услышу историю о разбитом сердце, которое пытаются склеить алкоголем и прочей дурью. Я не осуждаю, вовсе нет, сам склонен заполнять одиночество и депрессии психотропными веществами. Просто очень люблю хэппи-энды. Но в этот вечер все будет иначе. Я прикурил сигарету и приготовился услышать звон сердечных осколков.
***
Мы познакомились в клубе. Да, я знаю, банально до тошноты. Но суть в том, что он был там не один, а со своим парнем. И я не знаю точно, что у них произошло, но, кажется, они поссорились из-за какого-то пустяка. Я так говорю, потому что слышал их разговор. Я сидел за барной стойкой и уже решил вовсю напиться и с кем-нибудь скрыться, но тут подошли они, встали у меня за спиной и продолжили свою ругань, которую начали где-то в другом месте.
– Ну, прекрати же, в самом деле! Это же просто мелочи! Сущий пустяк.
– Нифига себе пустяк! Ты бы еще с ним в туалете заперся!
– До этого бы не дошло.
– Правда? А если бы меня рядом не было, то дошло бы?
– Конечно, нет.
– Я тебе не верю! После того, что ты только что сделал!
– Ну, хочешь, сделай то же самое, и мы будем в расчете!
– А вот и сделаю! Прямо сейчас и с первым встречным. Только это будет не расчет! Это всё, ты понял меня?!
Сказав это, он хватает меня за локоть, разворачивает к себе и тут же целует прямо в губы! Я мало того, что чуть со стула не упал от его резких движений, так я еще после поцелуя, очень жаркого, кстати, получил в челюсть. Вот прикинь, да, ситуэйшн! Сижу, никого не трогаю, на поцелуи не напрашиваюсь, ни с кем не ругаюсь, но оказываюсь единственным, кто получил по полной. В общем, его парень, еще не привыкший к статусу «бывший», оттаскивает пацана от меня, толкает в сторону и кааааак даст мне. Я-таки упал со стула, но быстренько поднялся и, разумеется, дал сдачи. Потом мы еще немного покатались по полу, залитому моей водкой, пытаясь ударить друг друга как можно больнее под крики и смех толпы. В итоге нас всех троих выпроводили на улицу. Причем большего всего получил опять я. Вышибала сказал мне на полном серьезе, что еще одна такая драка и вход в клуб мне заказан.
Я разозлился тогда очень сильно. Долго матерился на настоящего зачинщика драки, и, прижав гада к стенке, высказал все, что думаю о таких, как он. А любителю целовать первых встречных буквально прорычал, чтобы не приближался ко мне ни при каких обстоятельствах, даже если я буду последним мужчиной на земле, и через десять минут на нас упадет очередной метеорит. Домой я ушел пешком, злой и с разбитой губой, оставив их переругиваться у дверей клуба.
Через две недели, в субботу вечером, я договорился с одним парнем встретиться в кафе, поболтать, узнать друг друга поближе, как говорится, с доставкой на дом. Мы встретились у входа, зашли внутрь и заняли столик в углу. Мило поговорили, он оказался очень приятным собеседником, и вроде как не против провести ночь вдвоем. Перед уходом я заскочил в туалет и чуть ли не носом столкнулся с тем парнишкой, который целовал меня, как доказательство своего умения мстить, пусть даже самым нелепым образом.
– А ты что здесь делаешь? – не скрывая своей грубости, спросил я.
Он отскочил от меня, видимо, до сих пор помня о том, что я тоже умею бить лица, и пролепетал:
– Я здесь работаю.
И действительно. Я пробежался глазами по его форменному красному фартуку с логотипом кафешки, заодно оценивая его телосложение и совсем юное лицо. Он был симпатичным, как минимум, но в этом, с позволенья сказать, наряде от «кафетюр», выглядел немного смешно.
– Ясно, – ответил я и заперся в кабинке. Дверь хлопнула, значит, он вышел.
Я увидел его в самый последний момент, когда в обнимку выходил со своим новым знакомым на морозную улицу. И он т а к смотрел на меня! Разумеется, не нужно быть большим интеллектуалом, чтобы понять, куда и, самое главное, зачем я увожу красивого парня на ночь глядя. И мне почему-то сделалось как-то не по себе от его взгляда, но зов тела был сильнее, чем непонятное желание... увести к себе того, кто так страстно целуется на спор.
***
Ночь, проведенная с красавчиком, была очень горячей. Я давно так не отрывался. Нет, я серьезно, парень мне очень понравился. И самое приятное, что он выразил желание продолжить наши встречи, даже если и по ночам. Я согласился, потому что тупо напиваться в выходные и трахаться по кабинкам туалета меня жутко задолбало. Он сказал, что приедет ко мне в следующую субботу вечером, мы попили кофе, и он ушел.
Неделя пролетела быстро, я весь в работе, задерживаюсь, как обычно, допоздна, чтобы не влачить вечера перед компом в одиночестве. В пятницу вечером освободился вообще ближе к полуночи. Оставил машину на стоянке, заплатив сразу до понедельника, и побрел до дома. Иду и размышляю о том, что надо бы прибраться дома, а то красавчик завтра придет, а у меня предметно-вещево
– Эй, стой, – прерываю я своего собеседника. – Я что-то не пойму, про кого ты хочешь мне рассказать, про красавчика или про того парнишку из кафе?
– До него тоже очередь дойдет, – он закурил. – Я же говорил, что история долгая. Так что, наберись терпения, ладно?
– Да, конечно, извини… Продолжай.
Ну, так вот. Подхожу я к подъезду, а на скамейке мой красавчик сидит, курит. Увидел меня, встал и извиняющимся голосом говорит:
– Привет. Ничего, что я раньше пришел? Просто хотел... увидеть тебя.
Я совершенно не готов к таким признаниям после одной ночи, и вообще, ты же знаешь, не люблю сюрпризы. Я намеренно проигнорировал его «хотел тебя увидеть» и спросил:
– Давно здесь сидишь?
– Ну, – замялся он, – с семи вечера.
Я аж присвистнул. Надо же, какой терпеливый.
– Но ничего, я большую часть времени просидел в машине, – он показывает пальцем на белую десятку. – Так что все нормально.
– Точно? – он кивнул. – Ну, ладно, пойдем. Только предупреждаю, у меня дома хаос.
Мы зашли в подъезд и стали подниматься на мой этаж.
– Так может тебе помочь с уборкой?
Странный вопрос, да? Второй раз меня видит, а уже готов за пылесос взяться. Я вдруг представил его в домашней одежде, такого милого и пушистого, бегающего по комнатам с тряпкой и пылесосом, и мне стало смешно.
– Нет, не надо. В любом случае, сейчас мы будем заниматься другими делами. Будем наводить беспорядок.
До самого понедельника мы провалялись в постели практически безвылазно. Вот ты спрашивал про паренька из кафешки, а я, проведя с красавчиком выходные, напрочь забыл про него. Потому что Илья… прости, надо было сразу сказать. Так вот, Илья собою заполнил все мои мысли, и тело заодно тоже.
Ночи были сказочными, а дни такими веселыми, знаешь, по-домашнему веселыми и беззаботными, когда никуда спешить не нужно, а просто можно наслаждаться друг другом. Наш первый совместно приготовленный завтрак, к которому мы даже не притронулись. Вечерний сеанс милой комедии, которую мы даже не смотрели. Ночная прогулка за сигаретами… Все было таким чудесным и нереальным, что проснувшись в понедельник утром, мне впервые не хотелось идти на работу. Я спросил его:
– Куда ты сейчас пойдешь?
Он опустил глаза и долго молчал.
– Я не знаю, поеду, покатаюсь по городу, может, к знакомой заеду.
– То есть, ты не собираешься домой?
Он снова отвел глаза.
– Так! Давай-ка выкладывай все начистоту! У меня есть еще десять минут до выхода.
Он вздохнул и на одном дыхании все рассказал:
– Я сейчас без работы, уволился, потому что один козел узнал, что я гей и всем растрепал в тот же день. Начальник меня вежливо попросил написать по собственному желанию, пообещав неплохую компенсацию. Я сначала отпирался, пытался доказать, что они не могут меня уволить из-за ориентации, но… ты же понимаешь, рашка, тупое быдло. А до этого я жил с парнем, но мы с ним расстались еще до моего увольнения, и я остался один в съемной квартире. Начальник с деньгами кинул, ничего не заплатил, только отдал зарплату за отработанные дни в последнем месяце и все. Через пару месяцев платить за квартиру было не чем, и я снял комнату. Нашел работу, но там платят гораздо меньше. Мне едва хватало заплатить хозяйке, перебивался, как мог. А на позапрошлой неделе, за день до нашей встречи в кафе, она зашла ко мне, извинилась и сказала, чтобы я в срочном порядке съезжал, потому что ее дочь ушла от мужа и завтра утром приедет сюда с двумя детьми. Я собрался за час, побросал вещи в машину и попросился переночевать у знакомой. Но больше, чем на одну ночь, она не могла меня пустить, у нее дети и мать старая. Сказала: не поймут, если увидят меня в ее доме! Потом в субботу я был с тобой, а потом... там-сям... пока не наступила пятница.
– Что еще за «там-сям»? – настойчиво спросил я, хотя уже знал ответ.
Илья неопределенно пожал плечами, махнул рукой и промямлил что-то вроде:
– Ну, пару ночей у знакомых, пару ночей в машине… Ничего страшного.
– А родители у тебя есть? Почему к ним не поехал, хотя бы на время?
– Родители в Москве, – совсем тихо ответил он.
– В Москве?! Тогда ты почему здесь?
Вот прикинь, да?! Родители в столице, а он ошивается в задрипанном Мухосранске. Честно говоря, я был в шоке от такого расклада. На мой вопрос он не ответил, а мне уже было пора выходить на работу. Я только спросил его:
– Почему же ты не хочешь вернуться в Москву? Ведь там гораздо лучше, чем здесь.
– Они уже, наверное, забыли меня, – пожал он плечами. – Я ушел из дома, когда мне было пятнадцать, восемь лет уж прошло. А потом судьба занесла вот сюда. И с чего ты взял, что там лучше? Здесь тоже очень хорошо.
Я согласно кивнул. Ты же знаешь, я люблю наш город. В общем, он стал обуваться, надел сумку на плечо, но я уже не мог позволить ему шататься непонятно где и ночевать неизвестно у кого. Да еще, поди, и не за просто так! Я бросил ему ключи от квартиры. Он поймал их и, раскрыв рот, посмотрел на меня.
– Ты что, хочешь, чтобы я…
– Да, – перебил я его, открывая дверь. – Принеси свои вещи из машины и приготовь что-нибудь на ужин, ладно? Я буду очень поздно, так что не жди и ложись спать.
Он до сих пор стоял с поднятой рукой, зажимая ключи и, похоже, не верил ни одному моему слову. Я притянул его к себе, разбивая его ступор, и нежно поцеловал в губы. Он ожил, ответил мне.
– Пока, – махнул я ему на прощанье и, взглянув на него, заметил слезы в глазах.
Не знаю, почему, но когда я сделал это, я почувствовал себя счастливым. Солнце уже поднялось и мягко пригревало, мир стал красочнее и ярче. Я ехал на работу и думал о том, что наконец-то, впервые за много лет, меня кто-то будет ждать.
***
Я хоть и обещал, что задержусь допоздна, но получилось с точностью наоборот. К дому я подъехал, когда еще пяти вечера не было. Позвонил в дверь, Илья открыл. И, представь, сбываются мои любимые эротические фантазии. Он стоит передо мной в одном полотенце на бедрах, с волос капает вода и сам весь такой разгоряченный, глаза блестят. В тот момент я даже не заметил того, что было с моей квартирой. Он обнял меня:
– Извини, я только из душа.
– Да ты что, какое «извини»… – я поцеловал его, чувствуя всю его свежесть и… запах моего любимого геля для душа. И все – крышу сорвало! Кажется, я смог оторваться от него только после полуночи, когда мой желудок настоятельно потребовал, чтобы в него хоть что-нибудь закинули. Илья заснул, а я отправился на кухню, включил свет и просто о*уел!
У меня было такое ощущение, что, во-первых, я попал в рай, потому что кругом было так светло и чисто, чуть ли не стерильно, а во-вторых, рай явно переместился из кухни моей матери прямо в мою обитель. Я просто стоял несколько минут и пожирал глазами эту сверкающую чистоту! Знаешь, что я почувствовал в те минуты? Любовь. Она растекалась по моему телу, медленно заполняя каждый пустой уголок, вытесняя собой одиночество, цинизм и недоверие ко всему…
Так что знай, что есть такие люди, как я, например, которых можно завоевать всего лишь чистотой, порядком и горячим вкусным ужином. И Илья сделал это за один день. Идеальный любовник, страстный, умеющий отдаваться, красивый и умный, и такой, черт возьми, хозяйственный. И я влюбился по уши, чего уже не происходило много лет. Да чего там! Я, вообще, наверное, никогда и не влюблялся. Привязывался, да, скучал, любил, но любил как-то совсем по-взрослому, как будто жил с человеком уже очень много лет. Но чтобы вот так, по-мальчишески, бездумно, всем сердцем – никогда.
Дни пролетали незаметно, наступило лето, жаркое и душное. Мы наслаждались друг другом все свободное время. Илья устроился на работу, где платят гораздо больше, и график более четкий. Пришел к девяти утра, в шесть уходишь, и никаких тебе засиживаний допоздна. Он фотограф. Не такой, который каждые выходные по свадьбам и всяким юбилеям бегает, а сидит в студии и снимает там же. Каждый день фотосессии. Каждый вечер он рассказывает мне про людей, которых снимал. И вообще, через несколько недель моя гостиная превратилась в еще одну мини-студию. Нет, он не снимал никого у нас дома, просто повсюду лежали распечатанные фотографии и прочая аппаратура. Я не особо разбираюсь и в подробности не вдавался, но видел, что ему нравится его профессия, что он получает удовольствие, когда работает с людьми в таком плане.
Все было чудесно, настолько, что совсем недавнее, грызущее меня, одиночество, отступило и теперь казалось далеким и ненастоящим.
Мой друг сделал несколько больших глотков из кружки и снова прикурил сигарету.
– А ты не думал, – осторожно спрашиваю я, – что все это из-за жилья?
Я выдержал долгий взгляд исподлобья, не моргнув. Он ответил:
– Думал, в самом начале еще думал об этом, когда он мне за утренним кофе рассказывал о себе. И позже думал. Но понимаешь, он вел себя так естественно. Да, конечно, он был благодарен мне за то, что я приютил его, и он мне не раз об этом говорил. И я, признаться, поначалу пытался найти что-нибудь в его поведении, что доказывало бы его неискренность… но не смог. У меня самого голова уже была забита совсем другими вещами.
Я мечтал об отдыхе, в июле было бы три года, как я работал без отпусков. Мечтал о море, солнце и прочей стандартной фигне, которую все так стремятся получить. Я бы один и не поехал, но ведь теперь рядом был Илья. И мне хотелось побыть с ним вне стен моей маленькой квартирки. Как-то мы разговорились на тему отдыха и путешествий, и он рассказал, что на море был только один раз, еще когда был маленьким и жил в Москве с родителями. Поэтому я загорелся идеей съездить с ним, а так как июнь уже заканчивался, нужно было что-то решать, и чем быстрее, тем лучше.
В понедельник, выйдя из подъезда и разъехавшись в разные стороны на работу, я репетировал по дороге речь, которую собирался толкнуть своей начальнице, пламенную, немного с наездом, мол, три года пашу, а отдыха никакого, но в то же время выражающую мою глубокую преданность нашему общему делу. Я был на высоте, Марина Львовна, конечно, не хотела меня отпускать, но согласилась, что две недели на море мне не помешают – заслужил! А вечером, перед тем, как уехать домой, она зашла ко мне самолично и просто кивнула головой. Аааа! Ееес! Я был готов расцеловать ее и даже покружить на руках, но сдержался, подумал, что приберегу-ка я свой пыл лучше для Илюхи. Он, наверняка, тоже обрадуется.
Но не обрадовался. Нет, не потому что не хотел ехать, очень хотел. Но он же только недавно устроился на работу. Платить ему стали больше, так как многим нравился его стиль съемок и работы с клиентами в целом. Вроде бы дела пошли в гору, и просить в такие периоды подъема две недели отпуска не совсем логично. Илья много раз попросил прощенья в тот вечер, но сразу честно сказал, что об отпуске даже заикаться не станет. Вот тут я совершил свою первую ошибку: я позволил эмоциям завладеть здравым смыслом. Ведь я прекрасно понимал, что он прав на все сто процентов, на его месте я поступил бы точно так же. Но мне так хотелось провести с ним хотя бы кусочек лета в живописном, красивом месте, а не в пыльном и душном городе. Я даже не пытался скрыть того, что расстроен.
Илья не обиделся, нет, он умный мальчик. Он знал, что на следующее утро я уже сам буду просить у него прощения за свое неадекватное поведение. Между прочим, так и было. Проснувшись, я первым делом сварил кофе и отнес Илье в постель. Он сперва оценил мое состояние, но поняв, что я пришел с повинной, не стал ни капризничать, ни упрекать, просто поцеловал и сказал… Я люблю тебя! Я еле удержал поднос с кофе в руках.
– Ты знаешь, каково это, когда тебе уже несколько лет не то чтобы «люблю» не говорят, даже доброго утра никто не пожелает?! – в голосе моего друга промелькнуло отчаяние, которое он тут же поспешил запить пивом. – Ладно, короче…
Я ответил ему тем же, сказал «Я тоже люблю тебя!»,
– И мне не важно, где с тобой быть, главное, чтобы ты был рядом всегда.
В общем, приехал я на работу, захожу к начальнице.
– Соколов, ты что, я же вчера тебе сказала, что ты можешь отдыхать!
– Не получится отдыхать, Марина Львовна.
– Передумал, что ли?
– Угу, передумал. Моя вторая половинка не может поехать в этом году, слишком много работы. А одному вообще не в кайф, сами понимаете!
Июль промелькнул двадцать пятым кадром. На выходные мы обязательно куда-нибудь выбирались. Сначала на байдарках вниз по реке, потом сходили на мото-бои, затем в поход. А на последние субботу-воскресе
– И зачем мне это море понадобилось? – шепчу я, лежа рядом с ним на песке под звездным небом.
– Не знаю, – смеется он. – Мне с тобой и дома было, как в раю!
– Правда?
– Правда-правда, – он повернулся, поцеловал и… И дальше – ночной пляжный бурный секс. Господи, Боже мой, еще никогда я не был так счастлив! Я шептал ему «Я люблю тебя, я люблю тебя больше жизни», и он отвечал мне тем же.
Я тебе уже говорил, что в гостиной у нас повсюду лежали фотографии. Наступила осень, но на этот раз я не чувствовал ее уныния. У меня внутри все было солнечно, светло и – хы! – радужно! Как-то ночью я проснулся, то ли от шума, то ли сам по себе, не знаю. Побрел на кухню, выпил воды. Когда возвращался обратно, заметил, что в гостиной настольная лампа горит. Подошел к лампе, собираясь выключить, как вдруг увидел... ЕГО! Того самого парнишку из кафе. Его фотки стопкой лежали поверх всех остальных фотографий. Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать! Я стал просматривать снимки, цветные, черно-белые. Сначала это выглядело обычной фотосессией, у Ильи я видел тысячи подобных работ. Но здесь... было что-то другое. В его взгляде читались и тайна, и доступность одновременно. Страсть и скромность. Знаешь, такое впечатление, что и фотограф старался на этот раз гораздо лучше, словно испытывал личную симпатию к очередному клиенту. И я его понимаю. Парнишка-то был красивым. Он уже не в том безобразном красном фартуке. Стильный, по-мальчишески небрежный, прикид, идеальное тело и совсем юное лицо – такое кого угодно бы зацепило. По мере того, как стопка в моих руках уменьшалась в объеме, уменьшалось и количество одежды на нем. Я медленно, но верно офигевал, чувствуя, как во мне поднимается что-то звериное, что-то тяжелое и тягучее. Как я умудрился смешать в себе ревность к Илье и желание к парнишке в одном коктейле, я до сих пор не понимаю. Я смотрел на его обнаженное тело и реально хотел его! Хотел, так же, как и Илью, ласкать, целовать и шептать на ушко не только разные непристойности, но и заветные «Я тебя люблю!». И все это на фоне моего орущего разума во всю глотку, что…
Илья никогда не снимал обнаженку! Все, что он снимал днем, он всегда приносил домой, обрабатывал на компьютере, печатал, подписывал и уносил обратно на работу. За все время я ни разу не видел, ни девушек, ни парней обнаженными. Может, студия решила сменить формат, так сказать, расшириться? Нет, Соколов, здесь явно что-то не то. Неужели Илья и этот парень делали это на взаимных условиях. Если так, то Илья знает, что парнишка гей. Или наоборот. Или они оба знают… Черт, черт, черт! Опять этот мальчишка появился в моей жизни, и он снова собирается ее испортить. Только одним фактом своего существования.
В злости я бросил стопку на стол, снимки разлетелись в разные стороны. А на обороте одной из фотографии было написано черным тонким маркером, там самым, которым Илья подписывал свои работы «Виталий, 89221234567»
Вот, что было не так! Никогда на его работах не было ни имени, ни номера телефона клиента!
Или это уже был не клиент?
В постель к Илье в ту ночь я уже не вернулся. Лег на диван, укрылся пледом и заснул. И до самого утра мне по очереди снились то Илья, то парнишка, они вдвоем, я с Ильей, я с парнем, все перемешалось, закружилось калейдоскопом и выглядело… разбитым.
***
Проснулся я таким же разбитым, вернее, меня разбудил Илья.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил он, присев возле дивана. – Почему ты спишь здесь?
И только сейчас он осмотрел комнату, увидел разбросанные фотографии. Поднялся, стал все собирать в одну стопку. Я наблюдал за его реакцией, ведь если у Ильи и этого парнишки что-то было, сейчас он должен испытывать чувство вины, но – нет, мой красавчик спокойно продолжал собирать снимки. Он сложил их в фирменный конверт с логотипом студии, перетянул резинкой и положил в свою сумку.
– Саш, в чем дело? Скажи прямо! – потребовал он.
– Ты знаешь кто это? – я кивнул на конверт в его сумке
– Ну, конечно, знаю, – спокойно ответил он. – Мой клиент.
Я в один прыжок соскочил с дивана и оказался рядом с Ильей:
– Тогда почему он, матьего, голый на твоих снимках?!
Вот и вторая моя ошибка – недоверие. Но даже если возникли подозрения, надо же сначала все проверить, убедиться в том, что ты не просто так будешь наезжать на любимого, что у тебя действительно есть причины не доверять ему. А я все сделал наоборот. Илья испуганно смотрел на меня несколько секунд, он не ожидал подобной реакции от меня.
– Ладно, слушай, только успокойся, хорошо? С самого начала, как только он обратился в нашу студию, он сказал, что ему нужны «разные фотки». Студия ему отказала, сказали, что обнаженку мы не снимаем. «У нас же тут дети толпами каждый день ходят». Он психанул, сказал, что найдет другую. В этот момент я вышел из своей мастерской, с оборудованием в руках и прочим, и он заметил это. К обеду я спустился вниз, хотел сходить в одну хорошую кафешку, у них там вкусные бизнес-ланчи. Я вышел, а он поджидал меня у выхода. Сразу увязался за мной, мол, давай договоримся. Я сначала отнекивался, типа у нас формат, студия не разрешит, меня уволят и прочее. Но потом он развернул меня к себе и сказал: «Ну, хочешь, я на коленях буду тебя умолять? Я заплачу в три раза больше, чем за обычную сессию». Я согласился. Из-за денег. А так как наша договоренность была неофициальной, то я не мог зарегистрировать его в базе данных, и поэтому записал имя и телефон на обороте фотки, которую распечатал тут же в студии, чтобы он смог оценить качество работы и печати. Вот и все! Вчера я его отснял, сегодня встретимся в той кафешке, я отдам ему конверт и все – адьес!
Я молча слушал его, уже давно остыв, но сгорая от стыда. Сел на диван и закрыл лицо руками. Господи, какой же я придурок! Илья даже не знал, что этот любитель ню гей, а я уже навоображал себе. Илья присел рядом, приобнял за плечи.
– Ты что, ревнуешь?
Я кивнул. Обнял его.
– Прости меня. Слышишь, Илья?
– И ты меня, Саш. Я сам виноват. Согласился на обнаженку, принес снимки домой, – он поцеловал меня. – Прости, любимый.
Я замотал головой:
– Нет, ты не виноват, это ведь всего лишь работа, так?
– Конечно, – улыбнулся он. – Ну, хочешь, вместе пойдем, я отдам снимки, и ты убедишься, что ничего такого нет?
– Нет. Я лучше останусь дома и сделаю уборку. Сходим вечером куда-нибудь поужинать?
– Обязательно, – прошептал Илья, покрывая мое лицо и шею невесомыми поцелуями, увлекая за собой на диван…
Ничего не изменилось, наши отношения с Ильей крепли и развивались с каждым днем. И говоря о нем, я уже четко знал, что хочу встретить с ним старость.
– Глупо, да? – невесело усмехнулся Сашка. Кажется, он уже пьян. Что ж, тем правдивее будет его рассказ. Я помотал головой.
– Нет, не глупо. Наоборот. Давай еще возьмем по кружке?
Саша кивнул, я сходил к бару, принес пиво, и, закуривая, спросил:
– Так в чем соль, Сань? Я так и не понял. Сейчас ты говоришь, что любил Илью настолько, что готов состариться с ним. Тогда причем здесь мальчишка?
– А притом, что я выпустил из бутылки джина!
– То есть?
– То есть я совершил третью ошибку: я пошел к нему в кафе, где он работает, хотел предупредить его, чтобы не приближался к Илье больше. Ведь жизнь, как ни старайся и ни выкручивайся, все равно заставляет тебя бороться. И я боролся. За любимого. За свое счастье. За себя, в конце концов. Так я думал, по крайней мере. А в итоге все вышло… иначе.
В следующий месяц работы было очень много. Я задерживался допоздна. Наша компания снимала конференц-зал на Кирова, и мы чуть ли не до ночи вели переговоры с Лондоном. Сказывалась разница во времени. Но меня это ничуть не смущало, я уже привык работать в таком жестком режиме. Единственное, что теперь домой хотелось больше, чем раньше.
Мы закончили около девяти. Шел дождь, а я без зонта, побрел к Оперному Театру, там я оставил машину. Прохожу мимо кафешки, где я впервые встречался с Ильей, и через большие окна замечаю этого парня, он до сих пор там работал. И не знаю, что на меня нашло, но я решил зайти и поговорить с ним.
Посетителей почти не было, только две парочки, спрятавшиеся по углам. Даже когда я подошел к нему, он не увидел меня, стоял за кассой и перебирал какие-то чеки, бумажки.
– Привет! – поздоровался я. Он поднял глаза и обомлел. – Как дела?
– Н-нормально, – запинаясь, ответил он, потом словно очнулся и дежурным голосом спросил: – Что вы будете заказывать?
– Ничего. Я пришел поговорить.
– Извините, администратора сейчас нет. Вы можете оставить свои жалобы или предложения в нашей книге.
Голос у него дрожал. Я усмехнулся.
– Ну, давай свою книгу. Интересно, что же мне написать в ней? Как ты думаешь, с чего начать?
– Я н-не знаю. Напишите, что вам понравилось или не понравилось в нашем кафе.
– Хм... если я напишу, что мне не понравился один из официантов, потому что несколько месяцев назад, находясь в местном гей-клубе, он, совершенно меня не зная, поцеловал, за что я отгреб от его парня, это будет не слишком лично?
– Послушай... -те! То, что произошло тогда, я... я прошу прощения! Мы с ним были оба пьяны в стельку, а я вообще не понимал, что делал. Я так разозлился на то, что он…
Парень замолчал, опустил глаза. Мне стало немного жаль его:
– Что он что?
– Он изменял мне при каждом удобном случае, – тихо договорил он.
– Оу, так вот оно что! Какой козел, да?
– Эм... да, наверное.
Я подумал некоторое время. Потом все же раскрыл книгу, взял ручку и уже занес ее над листом бумаги:
– Тогда, может быть, мне записать, что этот самый официант, – я специально сделал паузу, чтобы он посмотрел мне в глаза, – не только любит целоваться с незнакомыми парнями, но еще и сторонник обнаженки? Да еще весьма настойчивый, подкараулил фотографа у выхода, приставал к нему, хотел встать на колени перед ним – любопытно, для какой цели ты хотел это сделать? – и все для того, чтобы тебя поснимали голышом… А кстати, для чего тебе это понадобилось?
Пока я все это говорил, парнишка несколько раз открывал и закрывал рот от удивления. На мой вопрос он так и не ответил, вместо этого спросил:
– Откуда ты знаешь? То есть вы, извините.
– Да брось, зачем же на «вы»? – сарказм так и лился густым ядом, но я не мог остановиться: я вспомнил все те чувства, которые испытал в ту ночь, когда нашел его фотографии на своем столе. – Мы с тобой гораздо ближе, чем ты думаешь? Вот взять хотя бы поцелуй в клубе!
– Но я же сказал…
– Тихо! Я еще не договорил! Разве можно так целовать, черт с ним, незнакомца, но так жарко и страстно?! Думается мне, что это и не месть вовсе была. Знаешь… как мне хотелось тебя после этого поцелуя?!
Парень стоял с круглыми глазами и, кажется, даже не дышал. Я продолжил:
– А потом я увидел эти фотографии. Ах да, я же не сказал, что тот фотограф – мой парень… Но не это самое страшное. Ну, снял и снял, что ж здесь такого, он мне честно все рассказал, как ты его дождался и подловил. И я верю ему, что между вами ничего такого не было. Ведь ты, наверняка, не знал, что он гей, так?
– Нет, не знал, – ответил он так тихо, что я еле расслышал.
– Зато я знал тебя. И помнил о поцелуе. И эти фотографии… с тобой, там, где ты… без одежды, и я… – от нахлынувших эмоций и воспоминаний я стал сбиваться, вся моя ироничность испарилась. Я смотрел на парня, а видел того красавца с черно-белых снимков. И меня накрыло. Я замолчал и отвернулся от него, чтобы перевести дыхание.
Все это неправильно. Так не должно быть. С Ильей мне было очень хорошо, я был влюблен в него, я любил его, я хотел его. И хотел быть только с ним. Но почему же тогда образ этого юнца никак не шел из моей головы?! Что это, просто желание потрогать красивую вещь, или что-то большее? В любом случае, мне нужно разобраться со всей этой кашей. Я повернулся к нему, он так и стоял, продолжал смотреть на меня. Тихо сказал ему:
– Не вздумай больше приходить к Илье. Ни ко мне, ни к нему, ни под каким предлогом. Ты понял меня?
Он кивнул.
– Я не позволю тебе разрушить мое счастье.
Я быстро вышел из кафе и под ливнем бежал к своей машине, подняв воротник. Кому я сказал эти слова? Неужели ему? В чем он виноват? Он же и вправду не знал, что Илья мой парень. Не знал, я видел это по его реакции. И я столько всего наговорил.
Так кому я не позволю разрушить свое счастье? Не себе ли?
***
Через неделю уже Новый год, а я до сих пор не купил Илье подарок. Честно говоря, я просто не мог придумать, что бы ему такого особенного подарить. На мой прямой вопрос он все время отшучивался, мол, мне от тебя ничего не нужно, только ты сам и прочие романтические трали-вали. Когда я спросил его в сотый раз, а он снова отшутился, я не сдержался.
– Слушай, мы уже не дети, чтобы ограничиваться милыми открыточками-цве
Я еще договорить не успел, а уже пожалел, потому что понимал, я злюсь больше на себя из-за того, что не могу понять, что же нужно любимому, был невнимательным, ведь он наверняка говорил о чем-нибудь таком, чего не купишь вот так просто. Что мне нравилось в Илье, так это его адекватная реакция на мою вспыльчивость. Не то что бы я псих, понимаешь, но иногда я выхожу из себя… по пустякам. Так получилось и в этот раз: я вспылил, он спокойно выслушал. Сначала помолчал для приличия, подождал, пока я успокоюсь, потом повернулся и с очень серьезным видом сказал:
– Ты же знаешь, что мои работы многим нравятся. Так вот, на прошлой неделе звонили из одной студии, приглашают к себе. Зарплата, естественно, в разы больше и обещали, что если все пойдет хорошо, то через полгода организуют выставку.
– Так это же замечательно! Ты уже написал заявление об уходе?
– Нет. Саш, – он вздохнул, – приглашали из Москвы!
Мое сердце ухнуло куда-то вниз. Знаешь, иногда меня начинает трясти только от одного слова «Москва»! И зачем я тогда поехал в столицу?!! Я только-только начал приходить в себя, рядом был Илья, а теперь… теперь он хочет туда поехать! И я его не виню, я прекрасно понимаю, какие возможности открываются перед ним, не говоря уж о деньгах. Ну, а как же я? – подумалось мне. Но спросил совершенно другое:
– Илья, так какой ты подарок хочешь?
– Поедем в Москву? – он почти умолял меня. – Тебе понравится там. Я уверен, ты быстро найдешь работу по своей профессии…
7 комментариев