Эффект домино

Перевод с английского Романа Свиридова 
 
Но зато, какую эйфорию вы испытываете, когда намеренно разрушаете плод своей многочасовой работы на глазах у восторженной аудитории!

Легкий толчок первой костяшки запускает цепную реакцию - называется "эффектом домино", и название это стало метафорой при объяснении многих вещей, никак не связанных с данной игрой. Под "эффектом домино" подразумевается цепочка событий, которые оказывают влияние на все последующие, причем, мы даже можем и не догадываться, что явилось первопричиной - кто толкнул первую костяшку.

Глава 1. Ночь на Воскресном Радио - "Дубль Два"

Мужской голос, скороговоркой: "Добрый вечер, добрый вечер всем, кто нас сейчас слушает, и добро пожаловать. С вами еженедельная радиопрограмма для подростков 'Откровенный разговор', в которой мы ответим на все ваши вопросы и постараемся помочь дельными советами. Приглашаем присоединиться к обсуждению злободневных тем всех желающих, и напоминаем, что голоса участников изменены для сохранения анонимности, и вам не обязательно представляться настоящим своим именем. Скоро в студии появится очередной гость, который постарается ответить на волнующие подростков вопросы. Кстати, личное мнение наших гостей может не совпадать с мнением радиостанции, но, как говорится - в спорах рождается истина. Итак, кто же сегодня у нас в гостях? Может быть шериф? Или комендант общежития? Или это спортивный тренер? А как думаете вы? Впрочем, телефонная линия для связи будет включена сразу, как только очередной гость появится в нашей студии. Так кто же это? Я уже слышу его шаги - кто же это? Сейчас он войдет в студию, и тотчас станет доступна линия обратной связи. Напоминаем, что задавая свои вопросы, пожалуйста, придерживайтесь корректности и приличия. И еще, наша передача рассчитана на подростков в возрасте от тринадцати, так что большая просьба ко всем родителям, увести от приемников детей, младше тринадцати лет. Итак, та-да-да-дам! Гость, точнее - хозяин нашей студии на этот воскресный вечер - профессиональный психолог. Поехали! И вот уже есть первый звонок - передаю бразды правления в руки нашего гостя".

Женский голос немного взволнован: "'Откровенный разговор', мы вас слушаем, представьтесь, пожалуйста? "

— Э-э, это, э-э, Брэдли — голос абонента высокой тональности звучал неуверенно.

— Привет, Брэдли. Спасибо за звонок, э-э, да, да, извините, спасибо за звонок в "Откровенный разговор" — в голосе оператора проскочил легкий апологетический смешок. — Я надеюсь, что в процессе общения мы более подробно познакомимся. Итак, Брэдли, какой у вас вопрос?

— Э-э, ну, у меня есть пара вопросов. Но, вы же не знаете, кто я, не так ли? Я имею в виду, никто не знает, кто я такой?

— Нет, никто не знает, кто ты такой, можешь не сомневаться, Брэдли.

— А вы не фиксируете мой номер, или что-нибудь? — собеседник все еще сомневался, никак не решаясь задать свой вопрос.
— Если честно, Брэдли, я и понятие не имею, как работает эта радиостанция…

Раздался щелчок, и после короткой паузы, оператор, стараясь расположить звонящего к общению, вкратце напомнил, что анонимность - это одно из главных правил программы, поэтому ему не о чем беспокоиться.

— Брэдли, ты с нами? Могу ли я тебе чем-нибудь помочь? — продолжил прерванный разговор гость программы.

— Думаю да, но это трудно.

— Возможно, это легче, чем ты себе представляешь, вот поэтому я здесь, Брэдли. Просто глубоко вдохни, потом расслабься и задай свой вопрос. Я так думаю, что твой вопрос волнует многих подростков твоего возраста, кстати, а тебе сколько?

— Мне пятнадцать.

— И ты посещаешь местную школу?

— Да — в ответе зазвучали нотки нервозности.

— И ты хорошо учишься? Судя по возрасту, ты, вероятно, студент-второкурсник, верно?

— Да все верно, и учусь я неплохо — теперь голос подростка звучал более ровно, без нервозности.

— Прекрасно, Брэдли. И твой вопрос связан со школой?

— Э-э, как, ну… — далее послышался глубокий вздох.

— Брэдли, эй, я здесь чтобы помочь, поговори со мной.

— Да. Ну, ладно. Смотрите, я хочу знать, нормальный ли я, только мне трудно задать этот вопрос.

— Брэдли, я не Смогу помочь, если мы так и будем ходить вокруг да около. Пока я вижу, что ты вполне нормальный, а такой вопрос часто задают мальчишки твоего возраста, только причины могут быть разными. Итак?

— Ну, ладно. Вы точно уверены, что вы не знаете, кто я?

— Никто не знает, Брэдли. Для нас всех ты просто Брэдли, и не стоит накручивать себя беспочвенными подозрениями.

— Хорошо — далее слышится шумный вдох, выдох, и абонент решается задать вопрос, — Разве это нормально в моем возрасте много дрочить?

— Да, Брэдли — далее идет короткая пауза. — Большинство мальчишек твоего возраста этим занимаются, и ничего в этом неестественного нет.

— Ну, да, но я имею в виду, я делаю это много. Нет, я имею в виду, я не имею в виду, что-то конкретное, просто хочу спросить, это нормально, если делать это часто?

— Различные мальчики, извиняюсь, хочу перефразировать ответ. Мальчики все разные. Все люди разные, и кто-то это делает чаще, другие реже, но это вполне нормально.

— Ну а сколько?

— Извини, не совсем уловила суть вопроса.

— Нет, я имею в виду, что если кто-то этим занимается несколько раз в день, это нормально? Или, нет, сколько раз в день можно это делать? — по голосу можно было понять, что мальчишка нервничает.

— Многие мальчики мастурбируют больше, чем один раз в день.

— Но сколько?

— Брэдли, я даже затрудняюсь ответить на твой вопрос. Если бы ты сказал, как много, э-э, как часто у тебя возникает эта идея, то я тогда ответила бы более предметно.

Наступило затяжное молчание.

— Брэдли?

— Шесть раз, может быть, иногда семь — крайне нерешительно, сбивающимся голосом проговорил абонент.

— Каждый день? — в голосе оператора послышалось удивление, и в течение нескольких секунд в динамиках царила тишина. – Извини за паузу, просто мне необходимо было продумать свой ответ. Но теперь мы можем поговорить о твоей проблеме. Я тут подумала, что ты можешь травмировать себя, в физическом или психологическом плане, мастурбируя по семь раз в день. Как я уже сказала, этим занимается подавляющее большинство мальчиков, и сколько раз они это делают, это зависит от них. Тем не менее, я хочу продолжить наш разговор, потому что есть аспекты, которые касаются меня лично. Ты ведь подождешь на линии, не так ли? Мне дают понять, что необходимо сделать перерыв на рекламу, а позже мы продолжим разговор. Пожалуйста, оставайся на линии, Брэдли. Окей?

— Ладно — после некоторой паузы ответил подросток, по голосу которого можно было сказать, что ему гораздо меньше пятнадцати.

В течение пяти минут в эфире рекламировали крем от акне, дали анонс двух кинофильмов, прозвучали частные объявления от клиники помощи беременным, потом дали рекламу Макдоналдс и еще несколько коротких аудиороликов.

— Итак, вернемся к Брэдли. Брэдли, ты все еще с нами?

— Да — голос звонящего сейчас был более твердым и не таким напряженным.

Мужской голос: "Хорошо. Для тех из вас, кто только что присоединились к нам. Брэдли был обеспокоен тем, что, по его мнению, он слишком часто занимается мастурбацией. Психолог, который сегодня - гость нашей программы, дал ответ, что если это не мешает ему в жизни, то все его опасения беспочвенны. Иными словами, если это не мешает учебе, общению с товарищами и прочее, то не имеет разницы, как часто он это делает".

Далее в полемику включается психолог: "Итак, Брэдли, меня интересует вот какой вопрос. Если у тебя эти идеи возникают столь часто, то, возможно, ты этим занимаешься и в школе? Если так, то это уже серьезно".

В ответ - тишина.

— Брэдли?

— Да? — голос абонента заметно дрожит.

— Значит ли это, идеи иногда возникают в школе?

— Я не хочу говорить об этом — нервно ответил парнишка.

— Ладно — мягко, с сострадание отозвался психолог. — Таким образом, в целом, с тобой не происходит ничего плохого, хотя, постарайся проводить больше времени с товарищами, это позволило бы отвлечься от таких мыслей.

— У меня нет друзей, точнее, есть один, но он всегда занят.

— А что так? — после небольшой паузы, мягко и сочувственно спросила психолог.

— Я не знаю. Я немного застенчивый, и, и...

— И что, Брэдли?

— Я, э-э, ну, это, я думаю, что я гей.

— Брэдли, это не повод так думать. Я знаю много подростков-геев, но у них есть друзья. Ты рассказывал о своих подозрениях кому-нибудь из товарищей, своему другу или родителям?

— Нет!

— Ты сказал, что думаешь, что ты гей? Чем обоснованы твои предположения?

— Э-э, вы знаете... Ну, я всегда думал о мальчиках в школе. В спортзале, когда мы принимаем душ, то я всегда за ними наблюдаю. Я стараюсь не смотреть, но я не могу с собой ничего поделать. Там вот этот По-...

Откровения мальчишки прервал щелчок, затем прозвучали позывные станции, и мужской голос вступил в диалог: "Брэдли, никаких имен, пожалуйста. Мы обрезали упомянутое имя, но старайтесь не использовать имена. Пожалуйста, продолжайте. Вы сказали, что это был один парень, называйте его просто парень".

— Хорошо, он спортсмен, он старше, в футбольной команде, я думаю... Я смотрю на него все время, особенно в душе. Я иногда фантазирую о нем, тоже, знаете ли, когда... И он очень высокий и стройный, ну, я имею в виду, когда на построении...

— Это еще ни о чем не говорит, и не означает, что ты гей, Брэдли.

— Ну, есть другие вещи, тоже.

— Хочешь рассказать об этом?

Дальше Брэдли вкратце обрисовал ситуацию.

"Я пошел на свидание в минувшие выходные. Вдвоем с моим другом. Это было на парковке после фильма. Je-э-э, э-э, с его подругой сидели впереди, а я - сзади. Я толком не мог ничего видеть, только, э-э, голова девушки была опущена, а Je-, э-э, мой друг издавал своего рода стоны, и я подумал, что он, вероятно, ну, оральный секс, я могу рассказать про это"?

— Давай, Брэдли.

— О, хорошо, хорошо, это то, что я думал, и это заставило меня возбудиться, думая о том, что, и я не против.

— Ну, ты довольно абстрактно изъясняешься — голос психолога стал несколько осторожным. — Так что было дальше?

— Потом она повернулась ко мне. Мы целовались, терлись так друг о друга: она мне там... А я ей-

— Брэдли — прервал разъяснения психолог, — нам не нужно подробного описания. Я думаю, можно просто сказать, что вы делали вещи, которые, как ты считаешь, должны были бы вызвать возбуждение, так ведь?

— Да, но, когда я думал о Je-, мм, о своем друге, и, э-э, ну, мысленно представлял его эре-

— Ладно, Брэдли — снова прервал его психолог, — здесь мы должны разобраться, осторожно и не спеша. Как я понимаю, ты возбудился, не от того, чем вы занимались с его девушкой, а думая о друге?

— Она, в общем, не его подруга, просто... Ну, вы понимаете, о чем я.

— Я понимаю. Но сначала ты сказал, что ты возбудился еще до того, фантазируя о сексе. Так ведь?

— Я действительно думал о, э-э, друге, э-э, и после этого возбудится, вот как это выглядело — в голосе абонента угадывалось смущение, возможно, некоторый страх.

— Но вы ведь пошли на свидание с девушкой?

— Да, но это была Je-, э-э, идея моего друга. Он сказал... Он давно хотел меня познакомить…

— Брэдли, даже если предположить, что твое утверждение верно, то нет ничего плохого в том, что ты гей. Много подростков имеют такие сексуальные наклонности, и даже часто не подозревают об этом. Мы живем в 21 веке, и отношение к геям в обществе сейчас кардинально изменилось. В некоторых школах даже создают специальные клубы для подростков нетрадиционной ориентации, и в сети также можно получить психологическую поддержку. Я могу дать несколько ссылок, если ты немного подождешь - сейчас нужно прерваться на рекламу.

После пятиминутной рекламы ведущий вновь кратко напомнил, о чем шла речь в программе, затем переключил микрофон.

— Эй, Брэдли, я могу еще чем-нибудь помочь?

— Так вы думаете, что я?

— Считаю ли я, ты гей?

— Да.

— Может быть, а может, и нет, Брэдли, ты еще молод. Многие мужчины не знают этого наверняка, по крайней мере, окончательное формирование ориентации наступает лишь к двадцати годам. Твои мысли - это может быть просто естественное любопытство. Мастурбация, скорее всего, это результат чрезмерной выработки гормонов из-за полового созревания, или других факторов, таких как одиночество или стресс. А то, как часто ты этим занимаешься, это временно. Впрочем, твое беспокойство по этому поводу вполне естественно. Большинство мальчиков беспокоиться о проблемах, связанных с сексом. И цель нашей программы - помочь разобраться с решением возникших проблем.

— Но вы думаете, что я гей?

— Я вообще не знаю, кто ты такой, Брэдли, и не могу судить на основе этого короткого разговора. Может, этот вопрос тебе обсудить со своими родителями, я могу посоветовать хорошего психолога. Или поговори со своим пастором. Или с кем-нибудь в школе, с мнением кого ты считаешься. Преподаватель сексуального воспитания - чем не советчик?

— Нет, он какой-то странный. Он всегда держит руки под столом на промежности, когда говорит с нами, и всегда смотрит на мальчиков ниже пояса. Трудно сказать, что у него на уме...

— Ну, может быть, ваш врач. Брэдли, в твоем голосе слышно заметное волнение — мягко констатировал психолог.

— Да, я действительно волнуюсь.

— Почему, Брэдли?

— Ну, я не знаю, как это объяснить.

— Просто начни, а дольше посмотрим.

— Хорошо, я попробую — после короткой паузы Брэдли продолжил — Это просто, что, ну, это может быть глупо, но я не знаю, к кому обратиться, чтобы об этом рассказать. Я имею в виду, кого-то, кто бы действительно дал совет, а не посмеялся бы надо мной.

— Продолжай. Что за вопрос?

— Ну, мне нужно знать, если, ну, как девушка может забеременеть — по голосу собеседника было заметно, что он очень волнуется.

— Брэдли, тебе пятнадцать, и этот вопрос должен был объяснить вам учитель сексуального воспитания.

— О, я знаю об этом. Но, хорошо, я думаю, что должен вам сказать. Я не могу спрашивать кого-либо еще. Мне нужно кое-что знать — голос Брэдли был полон отчаяния, и, создавалось такое впечатление, что он едва сдерживается, чтобы не расплакаться.

— Хорошо. Это нормально, Брэдли. Пожалуйста, успокойся, расслабься, а потом расскажи о своей проблеме.

— Ну, это опять о том случае. Я сказал вам, что она прикасалась моего, ну, он не стал твердым, хотя мои штаны были расстегнуты. Нет, мне было приятно, да, но вроде как-то неловко, и стыдно, что он не... — голос абонента зазвучал более эмоционально. — Но тогда, я начал думать о Je-, э-э, моем друге, э-э, и я сказал, что у меня трудно встает. Тогда она начала, она, ну, это, дрочить мне, и это намного отличается от того, когда я делаю это сам. В этот день, у меня не было времени, и я занимался этим только пару раз. И когда я подумал о Je-, э-э, его, э-э, у меня был оргазм.

Брэдли сделал короткую паузу - его никто не прерывал, и тогда продолжил: "Когда это произошло, она оттолкнула мои пальцы из нее и начала там тереть себя, и у нее на пальцах была моя, э-э, сперма и, ну, я не знаю, если она может забеременеть или нет. Я не могу сейчас быть отцом, и если моя мама узнает, то она меня убьет, потому что она всегда говорит мне, чтобы предохраняться в сексе".

Голос абонента, очень эмоциональный, но в нем улавливались горькие нотки: "Джереми сказал, что все будет в порядке, но я не знаю, и я так волновался и когда я вернулся домой, моя мама увидела, что я был расстроен и спросила меня, все ли со мной в порядке, и почему я плачу, и-".

Брэдли не успел закончить фразу - его прервал удивленный и сердитый голос:

— Джейк? Джекоб Андерсен!

— МАМА?

В эфире раздались короткие гудки - абонент бросил трубку.

Глава 2. Джереми

Джереми Сван сидел на своей кровати в своей комнате. Он всегда слушал любимую радиостанцию ночью по пятницам, если, разумеется, он не болтался где-нибудь. Но сегодня он был наказан - вечером его мама сказала, что он останется в доме до тех пор, пока не наведет порядок в своей комнате, и не уберет кровать. Она заявила в форме ультиматума, что терпела целую неделю, ежедневно напоминая об этом, и впредь терпеть беспорядок не намерена. Это был жесткий пинок после трудной недели в школе, и Джереми, было, попытался сгладить гнев матери, обещая, что завтра он все сделает, но никакие увещевания не помогали - мама была непоколебима в своем решении. Джереми посчитал, что это несправедливо, обиделся и заперся в своей комнате. Общаться с мамой ему сейчас не хотелось, тем более что чтение нотаций, это было ее любимым занятием, и Джереми не горел желанием вновь и вновь выслушивать, что он должен быть более ответственным, и все в таком же духе. В принципе, парню ничего не стоило, просто навести в комнате порядок, разрешив, таким образом, назревший конфликт, но он, как это свойственно подросткам, стал в позу. Впрочем, сегодня пятница, так что Джереми все равно проведет время с пользой, слушая свою любимую радиостанцию.

Твердо уверенный в своей правоте, Джереми распластался на кровати, не снимая кроссовок, и просто слушал радио.

"Что за черт? " — мысли Джереми, от скандала с матерью мгновенно переключились на другую проблему.

"Что он несет? " — Джереми не верил своим ушам. "Дерьмо! Вот, идиот! Дерьмо! Черт, черт, черт! Это просто жопа"!

Как вы уже догадались, взрыв эмоций вызвал диалог некоего Брэдли, который как раз сейчас был в эфире.

Через некоторое время Джереми оправился от шока, и начал размышлять более вдумчиво. Да, уж, это хреново, очень хреново. Хреново для него, для Джереми, но, походу, Джейку во сто крат хуже, если он решился на такое.

Джейк был спокойным парнем, и он нравился Джереми, как друг, не более. Да, он был несколько странным, но он был хорошим парнем. Ужасно застенчив, ужасно, ну, в общем, какой-то настороженный. Джереми ломал голову, стараясь подыскать нужные слова для более точного описания характера Джейка, но у него ничего не выходило. Вот Джейк, так этот точно смог бы, несомненно, сумел бы. Как бы там ни было, но Джейк был хорошим парнем. Робкий - Джереми таки подыскал наиболее подходящее слова. Частный, конечно, честный! Джереми был старше Джейка, но они как-то незаметно сблизились, и между ними была гармония, хотя они и были совершенно разными. Джереми тяготел к компании, ему нравилось общение, он любил тусить со сверстниками, совершать вылазки на пикник и все в таком духе. О, Иисус! — затянуть Джейка в компанию, это было нечто из ряда вон выходящее, все равно, что визит к стоматологу. Джейк, можно так сказать, чувствовал себя не в своей тарелке, даже если находился в компании, где всех знал в лицо. Странный, человек! — что, черт возьми, было в этом плохого? Но он старался избегать большого скопления людей.

Ну, возможно это было проблемой, его занятие мастурбацией?

Нет! Не то! Это..., это противно, это непозволительно думать так о Джейке - это его выбор. Но дурные мысли, словно тараканы, вдруг попершие изо всех щелей, так и роились в мозгу у Джереми. Проклятье! Грязь, дерьмо! Море дерьма! Он гей, и целый день занимается суходрочкой? И, возможно, даже в школе? Ой-йо!

"Они его сейчас просто распинают, собираясь замучить" — на глаза навернулись слезы.

Джереми лихорадочно соображал, анализируя услышанное.

Плохо, все очень плохо! Джереми думал о вероятной встрече с мамой Джейка - здание, в котором размещался ее офис, находилось в центре города, и он ежедневно проходил мимо него по дороге в школу. А что если, они вдруг столкнутся лицом к лицу? Такие мысли оптимизма не внушали, и сердечный ритм парня заметно участился.

"Да, это плохо, но Джейку сейчас еще хуже, и он нуждается во мне. Сейчас ему нужен кто-то, в ком он уверен, но кто, если не я"? — Джереми ясно осознавал, что теперь весь мир, вся вселенная знает все то, что не должны были бы знать. Он также понимал, что на пути велика вероятность встречи с мамой Джери. "Проклятье! Но он должен идти, иного выхода нет! " — так думал Джереми, когда принял решение бежать на помощь другу.

Джереми вскочил с кровати, открыл дверь, особо не парясь, что может натолкнуться на маму - она побежала в магазин. Джереми захватил свой велосипед, хотя до дома Джейка было не так и далеко - он жил через квартал, на другой улице. Но сейчас Джереми мыслил рационально, и полагал, что дорога каждая минута, поэтому энергии, с которой он нажимал на педали, могла бы позавидовать самая крутая кофеварка. Впрочем, мысли в его голове, после всего услышанного, также бешено вращались, подобно бурлящему кипятку, с то и дело лопающимися пузырями. В памяти всплывали фрагменты услышанного, и, как в детском калейдоскопе, воображение все время "рисовало" новые узоры. Благо, что в это время движение было не столь оживленным, так как Джереми совершенно не обращал внимания на дорогу. Он знал, насколько чувствительным был Джейк, и с таким сильным воображением, от парня можно было ожидать самых необдуманных поступков.

Вот и дом Джейка. Джереми заехал прямо лужайку, бросил велосипед, спрыгнув с него, не дожидаясь остановки, быстро поднялся на крыльцо и нажал на звонок.

Дверь не открывали.

В неистовстве он барабанил кулаками по двери, кричал, но в доме царила тишина. Джереми не на шутку волноваться. Он знал, что Джейк был там - в комнатах горел свет. Его нервозность превращалась в реальный страх - ему казалось, что время бежит все быстрее и быстрее, и секунды мгновенно превращаются в минуты, а минуты в десятки минут. А входная дверь встала непреодолимой преградой, и никакие уговоры и взывания на нее не действовали.

Джереми позвонил в звонок снова, потом подергал ручку двери - дверь была заперта. Тогда он побежал к заднему крыльцу, и попытался открыть ту дверь - она оказалась не запертой. Джереми влетел на кухню и неистово завопил: "Джейк! Эй, Джейк"!

Ответа не последовало.

Он должен быть дома — думал Джереми. — Он не позвонил бы откуда-нибудь, только из дома, не зря ведь допытывался, не фиксируется ли телефонный номер.

Джереми стрелой метнулся вверх по лестнице. Спальня Джейка располагалась направо от лестницы, аккурат над холлом. Джереми, с замирающим сердцем, заглянул в открытый дверной проем.

Джейк сидел на своей кровати. Его было трудно рассмотреть, поскольку освещение было выключено, и только слабый свет от уличного фонаря падал на его лицо. У Джереми камень с души спал - он прислонился к дверному косяку, а когда дыхание восстановилось, пристальнее посмотрел на друга.

Джейк выглядел ужасно, как будто его посетил вампир, высосав всю кровь. Плечи Джейка нервно подрагивали – похоже, он плакал. Джереми медленно подошел к кровати. Джейк внезапно встрепенулся, от неожиданности, и Джереми увидел мокрое от слез лицо, а потом увидел его глаза. Проклятие! Его глаза были ужасны - они были полны боли, и Джереми даже на мгновение захотелось, чтобы Джейк не признал его. У него появилось огромное желание убежать, раствориться в воздухе - он не хотел оставаться там. Но он пересилил себя, оттолкнув дурацкие мысли - он не может сейчас бросить друга, он должен был быть там.

О, мой Бог! Джейк действительно узнал его, но от этого страх в его глазах только усилился - он боялся его, своего друга!

Джереми не знал, как поступить, что говорить. А что бы сделали вы, если бы на ваших глазах, при всех, ваш друг трахнул бы себя в задницу, и при этом упомянул бы и вас? И как этот ваш друг чувствует себя, ну после того, что он сделал? А теперь он смотрит вам в глаза...

Джереми присел на кровать. Джейк отодвинулся, насколько мог, пока спиной не уперся в спинку кровати. Он испуганно смотрел на Джереми. Черт! Он действительно боялся его!

— Джейк, — как можно мягче начал разговор Джереми, — Это - я. Все нормально. Это - только я.

Джейк все еще находился в ступоре, и слова Джереми, казалось, не возымели никакого эффекта. Впрочем, он поднял руки, закрывая лицо, словно старался защититься от удара. Сейчас он уже не плакал - инстинкт самосохранения брал верх над эмоциями.

Джереми не мог выдержать этого. Почему он так испугался при его появлении? О, да! — радиопередача. Джереми вспомнил, что говорил Джейк. Теперь он вспомнил!

— Джейк, успокойся, все нормально — так же мягко, как и в первый раз сказал Джереми.

Такая манера общения для Джереми не была нормой, а, скорее, исключением из правил, но сейчас он об этом не задумывался. Откашлявшись, Джереми попробовал снова.

— Эй, Джейк. Меня совершенно не парит, гей ты, или нет. Для меня ты друг, человек, а все остальное - шелуха. Меня все устраивает, и я об этом даже не думаю — голос Джереми заметно дрожал.

Джереми хотел успокоить Джейка, ибо наблюдать его состояние было превыше человеческих сил. Более того, он осознавал, что сам явился причиной этого, путь косвенно, но это было правдой. От этого плавились мозги, и голова была готова разорваться. Джейк, его друг, с которым всегда было просто и легко, сейчас боялся его, и, более того, инстинктивно старался защититься, полагая, что он, Джереми, способен причинить ему боль!

Джереми смотрел на друга, не зная, что еще предпринять, и тогда Джейк зарыдал снова. Слезы текли ручьями, и даже в тусклом свете, Джереми явственно видел боль в глазах, глазах, до краев наполненных горькими слезами. Сейчас Джейк смотрел прямо в его глаза, и Джереми не смог выдержать этого взгляда, поэтому отвернулся, не в силах видеть эту боль и страх.

Мозг Джереми вдруг отключился, заперев сознание где-то далеко, переместив его в самый дальний уголок, и отпустив на волю природные инстинкты. Джереми молниеносным рывком подскочил к другу, машинально отстранив руки, которые мальчишка поднял для защиты от предполагаемой угрозы, и обнял его.

Словно в бреду, Джереми почувствовал, как его наполняют неведомые до селе эмоции - он никогда прежде не обнимал мальчишек, и это было... Это было не очень удобно - плечо Джейка упиралось в его грудь, одна рука мальчишки была зафиксирована объятиями, а другая словно повисла в воздухе. Одним словом, это было все не так, как показывают в кинофильмах. Впрочем, сейчас этот момент меньше всего интересовал Джереми - он обнимал не мальчика, но своего друга, поэтому наплевать!

Джейк не сопротивлялся, но вдруг его тело обмякло, голова упала на плечо Джереми, - он потерял сознание. Дерьмо, — промелькнуло в голове Джереми, — сейчас он снова станет рыдать. Джереми не ошибся, но сейчас Джейк еще и бился в конвульсиях, стараясь вырваться из объятий, но потерял равновесие и всей массой своего тела налегал на него. Если бы Джереми его сейчас отпустил, то Джейк просто-напросто грохнулся на пол. Не в силах дольше сдерживать массу тела Джейка, Джереми попытался сместить вектор давления, отклонившись спиной в сторону кровати. Потеряв равновесие, они упали, при этом Джейк оказался сверху Джереми.

Джейк дважды судорожно глотнул воздух, и рыдание прекратились, но Джереми не решался отпускать его - он ждал, когда, наконец, прекратиться дрожь в теле друга. Джереми больше ни о чем не думал, даже о том, что наплел Джейк на радио. Впрочем, мысли таки лезли в голову. Мысли разные, хорошие, плохие, коварные, всякие. "Будь я на месте Джейка, " — думал Джереми, — "то, наверное, убил бы себя. Подумать только! — четырнадцать тысяч слушателей радиостанции слышали все, буквально все, каждое слово! Ладно, с этим разберемся позже, сейчас это не столь важно, по крайней мере, для меня не важно. Хотя эти его фантазии...бред! Просто в голове не укладывается! Нет, нет, для меня это не имеет значения, и точка!"

Джереми понимал, что должен говорить, но только не знал, что сказать. Мозг просто-напросто объявил забастовку. Поэтому он молчал, как и Джейк. Молчание затянулось на несколько минут, может три, а может и десять, трудно сказать наверняка.

— Джейк, эй, человек, я рядом с тобой. И останусь с тобой - ты не один, эй, дружище!

Джейк никак не реагировал. "Слышит ли он меня вообще? " — думал Джереми. "Если слышит, то правильно ли понимает мои слова?"

— Я включу свет, ты не возражаешь? Возможно, тебе станет легче. Если я включу свет?

Джереми не ожидал много от этого, но заметил, что Джейк покачал головой. Он качал головой! Он ответил! Джереми, в принципе, свет был не нужен, и он не хотел видеть слез, как, впрочем, наверное, и Джейку не хотелось, чтобы друг это наблюдал.

— О чем ты думаешь, Джейк? Говорит со мной. Я нуждаюсь в общении.

Он не ожидал ответа, но крохотная надежда таки была. Джейк не отвечал, хотя мог бы и ответить. Мозг Джереми лихорадочно работал, стараясь отыскать решение проблемы.

— Ты думаешь о школе? Это - то, чем сейчас занята твоя голова? О чем ты думаешь, Джейк?

Вероятно, сейчас мысли Джереми и Джейка работали в унисон, и они (мысли), с большой долей вероятности походили друг на друга, словно сиамские близнецы. До понедельника оставалось еще два дня, но этого времени вполне хватит для распространения слухов, и тогда, за спиной, только и разговоров будет, что о них с Джейком. Конкретный попандос!

Собственно говоря, лично для Джереми этот случай не сыграет "большой рояли", а вот Джейку не позавидуешь! Ладно, насмешки, с этим можно смириться, но тут начнется настоящая травля! Ага, высокий футболист - так он может найти Джейка, и дать ему в морду, гипотеза, но вполне обоснованная. Учитель сексуального воспитания - о, после всего этого, что Джереми так неосторожно сболтнул, так он (учитель), в лучшем случае, испортит общую картину успеваемости, это в лучшем случае. А спортзал? А душ? Просто жопа! - Джейк тупо подписал себе смертный приговор, и теперь до окончания школы будет испытывать унижения, как моральные, так и физические. Джереми знал из СМИ, что в обществе не очень жалуют гомосексуалистов, и даже вспомнил несколько резонансных случаев, связанных с этой темой. Да уж, Джейку не позавидуешь!

Мысли Джереми вдруг резко сменили направление - он ведь сейчас думает не так, как другие, наоборот, занят поисками выхода из критической ситуации, всеми силами старается защитить друга, оградить от оскорблений и унижения. Довольно таки странное ощущение. И потом, слова Джейка, что он думал... Джейк думал о нем, и о его твердом члене, и от этого возбуждался? Странно, бред какой-то, хотя, это своего рода комплимент. Нет, Джереми совсем не думал, что возбуждение связано лично с ним, и это, скорее всего, фантазии подражания, сравнения, что ли. Когда он был с Мелиссой, и комплексовал насчет эрекции, то, вероятно, представил мой член - он ведь мог видеть это в зеркало заднего вида? В этом нет ничего плохого, так что это не повод, чтобы порывать дружеские отношения.

Да, будут и неприятные моменты, но это неплохая идея - повернуть смысл всего происшедшего в таком направлении. Поначалу, и даже вполне вероятно, будут попытки физического насилия - Джейка могут избить, например, в раздевалке, за углом школы, но я буду всегда рядом, и не позволю обижать друга. Гей, какой, нафиг, гей? Просто парень зациклен на дрочке, и никогда не имел настоящего секса, вот и не встал. А потом включил фантазию, вспомнив, какой у меня, или какие там, у кого как, в душе, и все нормально. Вот и решение вопроса, а то прямо таки - сразу гей!

Стон Джейка прервал размышления Джереми. Джейк все еще находился в не очень удобном положении, и Джереми немного повернулся, стараясь вылезти из-под друга, не отпуская его из объятий.

Джейк был хорошим другом, и теперь все зависит от него, Джереми. Во-первых, необходимо конкретно поговорить с Джейком - не спроста он открылся на радио. Со мной все понятно, но я не смогу быть рядом постоянно. У кого Джейк еще смог бы просить помощи?

Г-н Тассэйнт, руководитель средней школы Джереми был реальной жопой, и с ним вообще нельзя ни о чем говорить, хотя он всегда улыбался и останавливался, чтобы пообщаться с детьми в зале, и вроде бы даже слушал их. Трудно сказать, но, возможно, если он также слушал эту передачу, то мог бы подумать, что после такого мальчишка готов совершить и суицид, тогда, вполне вероятно, смог бы оказать помощь - это же (самоубийство ученика) пятно на школу!

Г-жа Роджерс. Строгая, суровая, как и подобает полицейскому, но она справедлива. Гроза хулиганов. Если Джейк не мог бы говорить с г-ном Тассэйнтом, возможно он мог ей рассказать, если его станут обижать.

Мама Джейка. Наверное, да, ведь моя, невзирая на мои проделки, все одно любит меня, так и мама Джейка, походу, не должна оставить сына в беде.

Мысленно просчитав варианты, Джереми снова вернулся к мысли стимулировать Джейка к общению.

— Джейк, ты долго намереваешься лежать пластом? Продвинься, соберись, и поговори со мной. О чем ты думаешь? Скажи мне. Что гложет тебя, приятель? Пожалуйста, говори со мной. Ты думаешь школе? Мы должны поговорить.

Джейк не проронил ни слова, но на все вопросы отвечал - качал головой, что вселяло надежду.

— Джейк! Это нет? Что ты имеешь в виду? Нет, что? Нет, мы не должны говорить о детях в школе? Нет, ты не думаешь о них? Что, Джейк? Что, нет?

Джейк не отвечал. Он просто лежал неподвижно, так и не слезая с Джереми, и не пытаясь освободиться от объятий. Возможно, он даже получал удовольствие от этого. Джереми не знал, что делать, и когда он был готов сделать еще одну попытку разговорить Джейка, то, наконец, ответил.

— Не дети. Мама. Это главное, остальное не так и страшно.

Черт! Джереми забыл о маме Джейка.

Джейк замолчал, но Джереми почувствовал, как того снова начинало знобить.

Черт побери! Джейк дрожит снова! Джереми ослабил объятия, разжал руки, и тогда Джейк свернулся калачиком на кровати. Джейк сейчас не плакал, но по-детски хныкал, противно так.

О, дерьмо! Ритмичное хныканье и шмыганье носом выводило Джереми из себя. Но внезапно хныканье прекратилось, и Джейк твердым голосом заявил:

— Я хочу умереть.

Джереми придвинулся к другу, обнял, и тот снова стал плакать.

О! О, боги! Джереми через несколько секунд был в его соплях, он уже пожалел, что снова обнял Джейка, но подсознательно понимал, что не должен его отпускать. Джейк не пытался избавиться от объятий, и, возможно, это было даже хорошо. Он даже не задумывался о том, понял ли Джейк, что Джекреми тоже плакал.

Джереми усилием воли сумел таки подавить слезы, и твердым голосом сказал:

— Дурак! О чем ты!

Джейк не отвечал.

В голове Джереми снова роились "назойливые мухи" - дурацкие мысли, рисовавшие нелицеприятные картины смерти Джейка.

— Джейк? — Джереми спросил, как можно мягче.

Джейк не отвечал. Тогда Джереми стал просто рассказывать, как спешил к нему, как чуть было не влетел, с трудом вписался в поворот. Потом он легонько сжал пальцами плечо друга - реакции не последовало.

— Джейк?

И снова тишина.

Джереми уже не понимал, что происходит, и не на шутку разволновался.

— ДЖЕЙК! — Джереми уже кричал, тормоша друга за плечо.

Джейк дернулся, выпрямился из скрюченного положения. Выражение его лица изменилось, и он, казалось, был весь во внимании.

— Джейк, блин, ты меня напугал, человека! Не делай так больше, ладно? Расскажи о своей маме. Она знает? Ну, об этом, что ты себя считаешь геем. То есть, знала ли она до этого, до передачи? Вы с ней обсуждали этот вопрос?

— Нет — тело Джейка задрожало, но это была кратковременная судорога. — Нет. Я не был уверен, что был, и я не знал, что она скажет. Я собирался поговорить с ней позже. Не теперь. Я еще не был готов. А теперь не знаю...

— Как думаешь, что она скажет?

— Н знаю, Джери. Ты не знаешь ее. Она нормально относится к своим пациентами, и среди них есть и гомосексуалисты, но она старается докопаться до причин, выворачивая их мозги на изнанку. Не знаю, не знаю, не знаю! - это уже была истерика.

Когда истерический припадок прошел, Джейк приподнялся и облокотился на спинку кровати - Джереми присел радом.

— Ты не представляешь, насколько она строга со мной! Я понимаю, она хочет, чтобы я был примерным ребенком, но она целый день общается со своими пациентами, и приходит домой на взводе, и сверхдает компенсацию, чтобы удостовериться, что я не такой испорченный, как и они.

"Сверхдает компенсацию" — Джереми мысленно улыбнулся. Тут он вспомнил о недавнем конфликте со своей матерью, все ее нотации и претензии... "Сверхдает компенсацию" — в другой ситуации Джереми непременно бы прикололся над этим выражением, но сейчас не тот случай.

— И что?

— Она хочет удостовериться, что со мной все в порядке, и всегда требует, чтобы я говорил с нею обо всем, что у меня на душе. Но теперь она знает, что я не говорил ей всю правду. Поэтому она расстроится. Ну, не знаю.

Ничего себе! Это уже не укладывалось в голове - обычно дети не говорят всего родителям, ведь они тоже имеют право на свои секреты. А тут, прямо как полиция - рассказывай все, что тебя беспокоит, и в таком духе! Джейку 15, мне 16. Ну, нафиг!

Джейк продолжал:

— Теперь она знает, что я не все рассказываю, поэтому будет считать, что я ей не доверяю, поэтому и она мне перестанет доверять.

Джейк смотрел на Джереми в упор, и он уловил в его взгляде, своего рода просьбу, мольбу о помощи, что ли. Потом он глубоко вздохнул.

— Джери, ты слышал, что я сказал? То, что я дрочу много. Мне об этом трудно признаться даже тебе, другу, а теперь все слышали это. Да, я теперь боюсь, мне не по себе, если встретиться с кем-нибудь, но еще хуже - разговор с мамой. Она станет докапываться до сути, ковыряться в моем подсознании, как с пациентами. Это хуже всего! Блин.

Джейк посмотрел на Джереми, потом опустил глаза, и тихо спросил:

— Вот ты, ты смог бы говорить со своей мамой об этом? Ну, если она станет настаивать, а возражения не принимаются...

Черт знает что! Что она может сделать, рассердиться на него только за то, что он не говорил ей, что дрочит ежедневно? Интересное кино! Ему (Джереми), наверное, интересно было бы присутствовать в процессе их общения.

Стоп! — Джереми слишком увлекся, переключившись на вещи, которые сейчас были наименее важны. Ситуация для Джейка складывалась реально дерьмовая, и он, как друг, должен был что-нибудь предпринять, чтобы защитить парня. Джереми положил руку на плече Джейка - тот поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза.

— Джери, ты уверен, что не поменяешь отношения к тому, кто сделал то, что я сделал? Что я делаю?

Его голос был полон печали и, ну, в общем, ужасный голос. Как будто он умер, точнее, в нем умерла какая-то часть. Ему было настолько грустно!

Сейчас Джереми должен был что-то придумать. Но ему не хотелось думать о том, в чем признался Джейк. Главное, — думал Джереми, — что я не оказался в шкуре Джейка. Но это все не то - он должен был сказать что-то утешительное.

— Знаешь, а это не так уж и плохо. Я так думаю, что тебе начнут даже завидовать многие из парней, а девчонки так вообще, скажут, что ты - секс-машина, и от них отбоя не будет. А про гея забудь - ты ничего такого не сказал, что конкретно бы указывало на твою нетрадиционность. Ты вообще просто прикололся, развел слушателей, почему нет? Веришь, каждому из подростков есть что скрывать, и мне тоже, так что не парься. Смотри, теперь я знаю об этом, и мне все, все равно. Ничего не изменилось между нами. Да, я действительно хочу положить руку на твое плечо - ты мой друг.

Джереми придвинулся ближе и посмотрел в глаза Джейка, потому что он хотел, чтобы Джейк видел его взгляд, чтобы не усомнился в искренности его слов. Ион был вознагражден ответом.

— Действительно? Ты не считаешь, что я - педик? Это тебя не беспокоит?

— Джейк, это не беспокоит меня совершенно!

Джейк все еще смотрел в глаза Джереми, и видел, как тот преображается. Сначала взгляд Джейка выражал удивление, потом его сменила благодарность, и даже крохотная слезинка, выкатившаяся из глаза, не была непохожа на те слезы боли и отчаяния, что буквально недавно орошали лицо друга. Джереми никак не мог поверить, что все самое худшее осталось позади. Губы Джейка дрогнули, и на них появилась та забавная ухмылка, за которой непременно последует какая-нибудь забавная глупость.

— Мм, Джери? Я не говорил, что возбуждаюсь, когда смотрю на тебя. Я сказал, что возбуждаюсь, когда думаю о тебе, и тогда у меня встает. То есть, думаю о твоем... . Это две большие разницы, и в этом нам предстоит разобраться.

После выдачи порции очередной глупости, Джейк улыбнулся.

Джереми был ошеломлен. Ну да, ну да! Он чувствовал, что-то здесь не так. Сейчас он почувствовал нечто большее по отношению к Джейку, чем когда-либо ранее. И это большее, как он мог подумать, была... Он чувствовал любовь к другу.

Нет, — сказал он себе, — только не это! Он любит девочек - тут не может быть сомнений, и Мелисса доказала это в прошлый раз. Нет, он не хотел делать что-либо с Джейком. Да, он любил его, и он почувствовал это так сильно именно сейчас, он реально осознал, что действительно любит его, но любит как брата.

Сейчас Джереми почувствовал нечто, чего никогда не чувствовал прежде. У него возникла идея, и, возможно это было тем, о чем всегда говорила его мама, говоря ему, что он должен быть ответственным. Джереми нежно гладил Джейка и думал, что это именно то чувство ответственности, о котором постоянно твердила мама.

Я стану для Джейка всем. Я буду защищать его, даже если мне придется драться каждый день за него, я не отступлюсь!