Ты такой же как я

ГЛАВА 1.Возвращался с работы я уставший и злой. Эти вечные пробки на дороге раздражали неимоверно. Урчание в животе напоминало, что не ел я с самого утра и меня даже подташнивать начало. Если Машка опять сунет мне под нос варёные яйца,съест их сама, прямо в скорлупе.На хрена я вообще, спрашивается, сошёлся с ней? Жил, не тужил. Так нет, решил, что если в доме будет баба, отведу всем глаза от моей голубизны. Сам себе ярмо на шею надел. Мало того, что трахаться с ней приходится, так ещё весь мозг уже выела со своими претензиями. А поначалу такой овцой прикинулась. Блядь. Выгнать её что ли? Точно, если сунет мне опять яйца, не важно – варёные, жареные, – вытурю.Сразу вспомнился фильм про сваху в общаге. Не могу вспомнить, как называется.Я сидел в пробке и вспоминал, как называется фильм, где сосватанная жена кормила бедного армянина или грузина яйцами. Утром яйца, в обед яйца, вечером яичница. Так и петухом недолго стать. Меня пробило на смех. А я ведь и есть петух, по зоновским понятиям. Мысли переключились на парней. Сколько же я уже не трахался- то нормально? Машка живёт у меня уже почти год. Это я что, год уже не трахал парня?! Всё, на хрен, соберу ей сегодня вещи – вперёд и с песней. Завтра залезу в интернет и найду кому присунуть. Сегодня уже сил просто нет. Если только соску какую найти. Помню, один на сайте предлагал отсосать в любое время дня и ночи. Членолюб, блин. Ну, нафиг, чего-то брезгливо. Страшный поди, как моя смерть. Перед глазами вдруг возник образ нашего практиканта Данечки.Это его так бабы наши окрестили. Даня, Данечка, Даньчонок, от слова дань, дать,дает… Тьфу ты ёб… твою… Додумался. Совсем крышак едет. Так, срочно домой и под жопу эту суку.Да ё-моё! Задницей она чувствует что ли, что я ей пенделя дать намылился? На столе свечи, фрукты, вино и жаркое, от запаха которого у меня слюна закапала, и живот свело так, что думал – не дойду до ванной, чтобы руки помыть.Нажравшись, я становлюсь добрым и ленивым. А если меня ещё и за ушком почесать или голову, или спинку. О, всё – делай со мной, что хочешь.– Солнышко, вот здесь почеши. Ага. Не, ниже. У-у-у-у, класс. А теперь чуть выше. Ага, чуть правее… левее, ниже, выше. Вот, вот. Ой, спасибо, лапа моя. Пупсичек мой, иди поцелую. Маняшечка ты моя. Машуточка сладкая. А минетик своему медвежонку сделаешь? Ты лучше всех, лапа моя! Как же я тебя люблю, солнышко.* * *Утром я, конечно, жалел, что поддался на провокацию. А вдруг она каждый день меня теперь так встречать будет? А с другой стороны – это даже хорошо. Дома любящая жена – хозяюшка. Детки бегают. А на стороне молодой и красивый самчик-пассивчик. Я даже, если что, и квартиру бы, наверное, снял, для такого дела. Перед глазами опять Данька. Нет, в пробках, даже с утра, для меня стоять вредно. Вот что же за мысли в голову лезут? Вот сдался тебе этот Данечка? Смазливый, чертяка, конечно. Одни глазки да губки чего стоят. А эти ямочки его бл*дские. И реснички длинные, которыми он начинает хлопать, как только накосячит с какими-нибудь отчётами. Похлопает так невинно и старая дура Лавреньтева всё ему прощает. Ещё и сама его косяки исправляет.Нет, нет и нет! Этот вариант отпадает сразу. Не хватало запалиться на работе. Да и, может, мне только кажется, что мы с Данилом одного поля ягоды? Ну, и что, что я иногда, наблюдая за ним, ловлю его взгляды на ширинках мужиков? Может, у него комплекс на счёт хозяйства, и он сравнивает чужое и своё? Ну, мне-то похер, маленький у него елдак или большой. Меня его задница больше интересует. А она у него как раз что надо. Да что ты будешь делать! Скорее бы уже на работу приехать, а то эти мысли дурацкие задолбали.***Данька поёжился. Какой-то странный взгляд сегодня у руководителя службы безопасности. Данил и так-то старается с ним не сталкиваться. Ещё тот мудак. Слышал Данька, как тот как-то орал по телефону на кого-то из своих сотрудников. Перед тем, как устроиться на Хладокомбинат в отдел маркетинга, он ходил на беседу к этому мудиле безопаснику. Взгляд у него такой, что язык слушаться перестаёт, а ноги трястись начинают… Радость, что удалось хоть куда-то приткнуться на время практики, была подпорчена этим самым взглядом и допросом с пристрастием. Его однокурсники всё ещё бегали в поисках тёплых местечек. Хладокомбинат был престижным предприятием. Кроме того что выпускал свою продукцию, он осуществлял закупки и поставки продуктов других производителей. Не говоря уже о том, что по всему городу была сеть магазинов и оптовых баз Хладокомбината. Так что, устроиться сюда на практику, да ещё и с последующим получением работы – манна небесная.Отдел маркетинга и кабинет начальника службы безопасности были расположены напротив. И этот чёртов безопасник вечно у них чаи гонял. Девчонки в отделе прямо чуть ли не вприпрыжку перед ним бегать начинали.«Дмитрий Александрович, вам кофейку или чаю? Ой, какой вы шоколад принесли! Наш самый любимый! Ой, а на вас этот костюм так сидит! А анекдотик новый не расскажите? Хи-хи, ха-ха». И так всегда, стоит этому уроду зайти на их территорию. Ну, на счёт «урода» Данька, конечно, погорячился. Мужик – этот долбанный безопасник – надо сказать, ничего. Здоровый, чернявый. Вот глаза только всё портят – уж больно колючие. Серые такие, глубоко посаженные, под чёрными густыми бровями, так и буравят, так и буравят. Гомофоб, наверное, конкретный. Узнает, что голубого на работу пропустил, размажет к чёртовой матери. Поэтому Данька старался при нём быть ниже травы, тише воды. Превращался в невидимку. А если не удавалось избежать контакта при совместных чаепитиях, заигрывал с девчонками, показывая, какой он якобы ловелас. И вообще, улыбался всем женщинам на всём «Холодильнике». За что они его теперь и называли не иначе как Данечка.И вот сегодня этот их безопасник с самого утра косится на Даньку, глаз с него не спускает. Вчера, кстати, он ни разу к ним не заходил чаи гонять. Весь день где-то бегал. Зато сегодня наверстал. Ходит и ходит. Смотрит и смотрит. Вот чего, спрашивается, надо? Да ещё, как назло, у их маркетолога - Анечки родилась вчера племянница, и она притащила на работу два торта. Женщины пооблизывались, повздыхали и дружно отказались от лакомства в пользу мужчин и диеты. А это здоровое быдло оказался сладкоежкой, как и Данил, и бегает теперь к ним жрать торт и пить кофе через каждые два часа.И вдруг до Даньки дошло: «Бляха муха! Да он же, наверное, как-то догадался! Проверяет теперь! Когда и где я спалился? В инете фотки моей нет, это точно. Значит, через гей-знакомства он меня проверить не мог. Да и зачем ему это надо? С какого хера он бы туда с проверкой полез? Да, в конце концов, у него нет никаких доказательств, если он и догадался. Да и как он мог догадаться? Никак! Я себя ничем не мог выдать».Успокоившись, Данил посмотрел прямо в глаза Дмитрию Александровичу, сидевшему как раз с чашкой кофе напротив него. Лучше бы Данька этого не делал.Этот козёл ему подмигнул.Даня поперхнулся кофе и побелел как мел. «Пи**ец! Он знает!» – от страха Данилу стало дурно, торт запросился обратно.– Извините. – Он положил кусочек торта назад на блюдце и вышел. В туалете прислонился лбом к сверкавшему белизной кафелю. Холод плитки успокоил резкую головную боль. Руки всё ещё дрожали, а в голове металось: «Что делать? Что делать? Надо срочно закрутить с кем-нибудь из девчат».***«Ну, точно – такой же пидорюга, как и я. С чего бы ему так реагировать на моё подмигивание? У него с лица все краски жизни за секунду улетучились. А хорош, засранец. Я бы ему впиндюрил по самое не хочу. Бля, как же хочется потрахаться-то нормально и при этом не спалиться.Хотя… есть одна мыслишка. Он ведь тоже спалиться боится. Может, мне к нему подкатить не как педику, а как гомофобу? Да и пошантажировать? А что, идея! Расколю его и скажу, что обязан доложить директору, что мы приняли гомика. А директор ох как их не любит. Тэ-э-экс, и чего я этим добьюсь? Пацан просто свалит. У него же всего лишь практика. Облом-с. Держи, Димок, свой хер подальше от сотрудников. Что-то долго он в туалете торчит. Обосрался со страху, что ли? Пойти посмотреть? Вот тебе, зачем это надо? Сиди на месте. Нет, блядь, ноги сами понесли к туалету».ГЛАВА 2.Зашёл в туалет не слышно – это я умею, подкрадываться как пи**ец – незаметно. Бл*дь! Я не матерюсь! Ну вот что за поза пидорская? Ну, привык, по ходу, мальчик жопу по туалетам подставлять. Лбом в кафель упёрся, задницу отклянчил, подходи и присовывай. Еле сдержался, чтобы не помацать да не присунуть.– Ты что стенку облизываешь? Торт не понравился, вкус туалетного кафеля лучше? Или представил кого? – Вот язык мой – враг. Что, спрашивается, я несу? Бедный Данчонок от неожиданности подпрыгнул и повернулся ко мне, как солдат по команде. Покраснел, побледнел и ещё раз покраснел.– Я, я это… Голова разболелась, а он холодный.– У-у-у. Не знал, что вместо анальгетиков можно кафель в туалете полизать, и все пройдёт.Вспыхнул, молнию в меня метнул, зубками чуть ли не скрежещет.– Я не облизывал. Прислонился просто лбом.– А-а-а, ну, это, конечно, другое дело, раз не облизывал. – Я подошёл к умывальнику и стал мыть руки. На бедного практиканта жалко было смотреть. Ему явно хотелось дать драпу, но я встал так, что он оказался зажат в углу, и нужно было меня обойти, чтобы выйти из туалета. А он явно не решался протискиваться между огромным мной и кабинками.– Дмитрий Александрович, я пойду?– А чего ты меня спрашиваешь? Ты что, в кабинете у меня? Так я в туалете не принимаю.Опять покраснел. Хотел, видать, огрызнуться, уже рот открыл, но вовремя прикусил свой язык.– Пропустите меня, пожалуйста.– Что, с куска торта разнесло? Места до хрена, проходи.Бочком, бочком, протиснулся – и в два прыжка до двери.Так, боишься меня, значит. Это хорошо. Бойся. Меня надо бояться. Люблю я это дело – на испуганные рожи смотреть. Помню, шоферюга один попался на пропускном. Хитрым себя возомнил. Под мусор в старые мешки из-под угла спрятал коробку масла. Думал, прокатит как мусор из котельной. Наивный. Только устроился, тупица. Когда его ко мне привели, он уже и так трясся весь. Девчата у нас в охране ещё те. Сам выбирал. Одна Буторина чего стоит. Она раньше в тюряге работала, да спалилась на чём-то. Передачки, по ходу, половинила. Я её сразу предупредил, что если косячить начнёт, всю жизнь без получки работать на Хладик будет – до самой пенсии. А до пенсии ей как раз ещё пять лет, так что не сильно куда устроишься в таком возрасте. Так она теперь старается. Шманает похлеще, чем на зоне. Её весь Хладокомбинат ненавидит. Ну, кроме нас с директором. Шофёр этот, когда я молча, со своего кресла, развалившись в нём и куря большую толстую сигару, позаимствованную у директора, мерил его своим прищуром минут так двадцать, сначала трясся мелко, потом крупно, а потом в обморок хлопнулся.Приехала «скорая», константировала, что у него давление резко подскочило, а потом резко упало. Перенервничал, бедолага. После больничного шесть месяцев работал на чистом окладе. И как умудрялся содержать семью на две с половиной тысячи? Мы за хищения не увольняем. На хрена? Смысл? А вот наоборот, сделать так, чтобы фиг уволился и отработал эту несчастную коробку масла в тысячекратном размере – это выгодно.После увиденной туалетной позы практикантика, ещё больше захотелось его напялить. Как же, блин, склонить-то его, в прямом и переносном смысле. Нагнуть так, чтобы он не догадался о моей ориентации, а думал, что я его чисто опустил. Вот если бы он что-нибудь украл.***Данил не мог сосредоточиться на работе. Ноги и руки до сих пор тряслись. И живот прихватило, не иначе как со страха. Лавреньтева – хорошая, добрая женщина и его непосредственный начальник – заметила его состояние.– Данечка, ты что, тортом отравился?– Не знаю, Зинаида Макаровна. Наверное.Девчонки тут же побросали свои рабочие места и окружили бледного Даньку.– Странно, Дмитрий Александрович больше твоего съел и ничего. Вон как цветёт и пахнет.Анечка выглянула в коридор, заглядывая в противоположную открытую дверь. Безопасник, развалившись в кресле, курил прямо в кабинете. Увидев выглядывающую Анечку, он ей подмигнул.– Ой, Дмитрий Александрович, с вами всё в порядке?– А что со мной может быть не в порядке?– Да вон Данька наш тортом траванулся, а вы же его вместе ели.Безопасник, пробурчав что-то себе под нос, встал из-за своего стола и направился к ним в кабинет.– Кафель в туалете меньше лизать надо.– Я не лизал! Я лбом просто прислонился. Он холодный, а у меня голова болит! – Данька даже с места своего соскочил.От стыда щёки из бледных стали пунцовыми, а голос сорвался на какой-то писк. Девчонки захихикали.– Данечка, иди, деточка, в медпункт. Наташа тебе что-нибудь даст. – От слов начальницы Данька покраснел ещё больше.– Да, деточка, сходи в медпункт и зайди заодно на фабрику мороженого. Я туда позвоню, скажу, чтобы тебе его приготовили. Хотите, девчата, мороженого? – Дмитрий Александрович улыбался женскому коллективу в тридцать два зуба.На Хладокомбинате делали мороженое, но за пределы проходной выносить его было нельзя. А их офис как раз был за пределами. Да и на самой территории работяги, конечно, ели лакомство, но так, чтобы начальству и охране не попадаться на глаза. Но безопасник да и остальное высокое начальство под этот запрет не попадали, и мороженое в их кабинеты доставлялось коробками. Свежее, только с контейнера. Он часто баловал конторских девчонок, принося им разные сорта на пробу. Да и сам любил полакомиться. Они с директором и главным инженером закусывали мороженым коньяк. Чистое извращение, но им нравилось.– А меня с ним на проходной не задержат?Дмитрий посмотрел на Даньку как на дурака.– Деточка, я предупрежу вахтёров.– Я не деточка. Меня Данил Артамонович зовут, если вы забыли.– Ну, до Артамоновича дорасти сначала. И кто твоему папаше имя только придумал? Ужас!– Дмитрий Александрович, ну как вам не стыдно? – вступилась за красного Даньку Зинаида Макаровна.Поймав на себе насмешливый взгляд безопасника, Данил предпочёл ретироваться от дальнейшего обсуждения его отчества. Он на слабых ногах поплёлся в медпункт к медичке Наталье, за таблеткой от страха.* * *Интересно бы посмотреть, как этот пассивный гомосексуалист ест эскимо на палочке. Я, как гомосексуалист активный, мигом представил Даньку, сосущего мороженое. Облизывающего его языком, обсасывающего губами. Так, блин, пора в Интернет. Где там педрила, предлагавший всем отсосать? Нет, с рабочего компа в интернет нельзя, а свой ноут я сегодня оставил дома. Чёрт, вечером обязательно залезу на форум. Сто лет туда не выходил. Надо Маньку из дома на вечер устранить. А ещё лучше на всю ночь. Или нет, на все выходные. О, идея. Так, сейчас всё устроим. Телефон, телефон, телефончик.– Машут, солнце, не хочешь отдохнуть на выходных в нашем доме отдыха? Заезд в пятницу вечером, то есть сегодня. Можешь подруг с собой прихватить, там домики на шестерых. Только я с вами поехать не смогу, у меня дела в городе. Ну, солнце, не дуйся. Отдохнёшь от меня, оторвёшься с девчонками. Давай, обзванивай подружек. Там, знаешь, как здорово! Ресторан есть, сауна, расположено всё на берегу реки. Не покупаешься уже, конечно, но красотища! Тренажёрка, всякие фито-бочки, массажи, оздоровительные процедуры. Много чего хорошего, разберётесь на месте. В субботу в ресторане дискотека. Народу дофига всегда. Давай, расслабься, пока я разрешаю. Ну, и славненько, заедешь ко мне на работу за путёвками.Одно дело сделал. Ну вот, какого-нибудь педика я всё-таки трахну за выходные и за щеку суну.ГЛАВА 3._____________________________________________________________________________Манька приехала ко мне на работу во всей красе. Тёлка она, конечно – высший класс. Грудь выпрыгивает из тесного лифчика, при этом даже при ходьбе не колышется, настолько упругая и литая. Талия тонкая, бёдра крутые, ножки точёные. А задница, как яблочко наливное, у мужиков руки так и тянутся шлёпнуть. На её тыл-то я и повёлся. Фейсик у Маньки тоже что надо.Губки «а-ля мне пять лет, и я дуюсь», глазки – «а что я такого сказала?» Носик – «фи, плевала я на вас с высокой колокольни». В общем, наивность, невинность и стервозность в одном лице. Отдав путёвки, я решил проводить её до машины, поздороваться с девчатами, которые ждали в ней. Подружки у Машки – девчонки хорошие. На меня смотрят с обожанием и щенячьим восторгом. Машенсии завидуют со страшной силой, но вида стараются не подать. А так как я ещё и не реагирую на их намёки: вздохи, ахи, подмигивания и выставление всех их женских прелестей – они считают, что я от Машки без ума. Что таких мужиков нынче не бывает – влюблённых и верных.Выйдя в коридор офиса, приобнимая сожительницу за талию, я уговаривал её не дуться и повеселиться от души. Специально притормозил у открытых дверей противоположного кабинета.Маркетологи с нескрываемым интересом разглядывали мою спутницу. Она же ревностно зыркала на них. Тут, как чёрт из табакерки выскочил из своего кабинета наш генерал. Он Машку каким-то нюхом чуял. Я не раз ловил его взгляды при совместных нередких мероприятиях и корпоративах на различных частях тела моей пассии. Ну, неровно он к ней дышал неровно, причём в прямом и переносном смысле. Вот и сейчас пыхтит как паровоз и, ни сколько не стесняясь меня, пялится на Манькины сиськи. А мне что, мне пофиг. Пусть пялится, мне не жалко.Генерал у нас – царь и бог. Когда Союз развалился, он быстренько прибрал к рукам тогда убыточный Хладокомбинат. Люди сидели по несколько месяцев без зарплаты, им было не до мороженого. Магазины пустовали, мыло и водка по талонам. Мясо в очередь. Государство пополнять запасы Хладокомбината не спешило. Заводы и фабрики вдруг обзавелись акциями, и их директора быстренько прибирали государственные предприятия к рукам. Вот и наш директор скупил у работяг их акции и ваучеры за бесценок и стал полным хозяином единственного в городе хладокомбината. Правда, надо отдать ему должное, он заменил на фабрике устаревшие совдеповские линии на новую голландскую технологию. Полностью переоборудовал цеха по производству мороженного и сырков. Сами холодильные установки по хранению продуктов тоже потерпели полнейшую реконструкцию. Раньше в районе Хладокомбината и за его пределами был стойкий запах аммиака. А на самой территории иногда глаза от него резало и горло неприятно першило. Сейчас его не ощущалось совсем. За несколько лет, что шагала перестройка, наш генерал наладил целую сеть магазинов и оптовых баз. Когда Россия подсела на «американские окорочка», Хладокомбинат был монополистом поставки их в город.Из-за границы шли фуры с продуктами напрямую. Сыр, масло из Голландии. Окорочка, куры, шоколад, конфеты, фрукты, консервы, колбасы, вино-водочная продукция – все поставлялось Хладокомбинатом. За городом оборудовали свой свинокомплекс. Обзавелись туристической горной базой. Стали акционерами банка. А за нашим мороженым ехали из Казахстана и Украины. Оно занимало первые места на всяких специальных выставках. Наш генерал якшался со многими столичными высшими политиками, а губернатор области и мэр нашего города были его собутыльниками и друзьями. Уважаемый, одним словом, человек. Он был жёстким руководителем, не терпимым к пьянству на предприятии, прогулам, безалаберности и хищениям. Но всегда отзывался на просьбу о помощи любого сотрудника, будь тот рабочим, техничкой или бухгалтером. Предоставлял детям своих рабочих путёвки в оздоровительные лагеря, устраивал детские праздники и экскурсии по фабрике мороженого. В общем, был нормальным мужиком, за что я его уважал.На территории Хладокомбината была собственная сауна, в ней мы частенько собирались руководящим составом и иногда даже девочек нам привозили. Делалась это, конечно, уже поздно ночью, и знала об этом только охрана, которая молчала в тряпочку. Сергей Валерьевич был охоч до женского тела. Лет ему было чуть за пятьдесят, но выглядел он намного моложе. Тренажёры, лыжные прогулки, бассейн – это он любил. Ещё играл в футбол и нас подпрягал. У нас даже соревнования проходили между руководящими составами футбольных команд разных предприятий. Ну, не одни мы, оказывается, такие в городе дебилы, гоняющие в футбол. В нашей команде самым сильным игрокам были главный механик, начальник гаража и начальник котельной. На воротах обычно стоял начальник компрессорной. Я и Валерьевич были в полузащите. В общем, заразил наш генерал всех футболом. Особенно молодёжь.Те прямо хвостиком бегали за ним, напрашиваясь в команду. Он же брал их в запасные и болельщиками. Болеть, кстати, за нас ходили чуть ли не все мужики с Холодильника. От офисных работников до кочегаров. Вот такой наш генеральный. Сам шебутной и всех такими вокруг себя делал.А теперь вот стоит и без зазрения совести пялится на титьки моей тёлки, при этом изображая, что выскочил поговорить со мной.– Саныч, ты кредитников проверил? Из банка звонили, ждут твоё добро.– Проверил. К концу рабочего дня отвезу документы. Сергей Валерьевич, мне к тебе в кабинет зайти?– Не. Это я увидел твою прекрасную половину, вышел поздороваться. А ты думал, к тебе, что ли, я выскочил? Хм, возомнил. Губу сверни.– Эй, слюни к Машке в декольте не пускай, - одёрнул я зарвавшегося генерала. Он засмеялся.– Эх, отобью когда-нибудь я твою жинку.Маша на всё это мило улыбалась и хлопала ресничками. Она не первый раз слушала весь этот бред между нами. Кокетливо строила Валерьевичу глазки и стреляла взглядами в мою сторону, проверяя реакцию на ревность.– Сергей Валерьевич, у вас жена дома и семеро по лавкам. Я за вас не пойду, – отшутилась моя Машутка.- Ради такой красавицы всех брошу. Уедем с тобой на необитаемый остров, – басил ей в ответ генерал, нисколько не заботясь, что шутки его слышит весь офис.– Ладно, иди уже. В следующий раз с девчонками поздороваюсь. Привет им передавай. Всё, давай поцелую, до воскресенья. Как приедете на место, позвони. – Я чмокнул Маньку и легонько подтолкнул к выходу.Директор провожал её плотоядным взглядом и причмокивал губами.– Ну, блин, Саныч, урвал же такую ягодку. Куда это ты её спроваживаешь?– На базу нашу. Путёвки оформил на выходные, пусть оторвётся с девчонками.– Одну отпускаешь? Не боишься?– А чего бояться? Чай, не дура, понимает – шаг вправо, шаг влево, расстрел на месте. Мне же доложат все. С кем, что, как…– Это точно. Нашим только дай повод. Сразу всё подметят и выложат. А сам что делать в выходные собрался? Колись давай. Одной ягодки мало, пойдёшь ещё собирать?– Сергей Валерьевич, ну, что же так плохо-то обо мне? Буду домашними делами заниматься.– Ты – домашними?! Ой, не смеши мою лысину.– Облысей сначала.Так, перекидываясь с директором шуточками, мы зашли ко мне в кабинет. Он по-хозяйски плюхнулся в моё кресло. Оно ему нравилось. Давно у меня его всякими намёками выманивал, да я делал вид, что намёков не понимаю, а забрать в наглую он его не мог. Я его за свою наличность покупал. На вопрос: «Где купил?» – отвечал, что там уже нет.Я пристроился на маленьком диванчике, стоящем в углу. Не успели мы закурить, как в дверь постучали. На моё: «Войдите» – зашёл практикант, держа перед собой коробку с мороженым. Увидев директора за моим столом и в моем кресле, он растерялся, не зная, к кому обращаться и что делать с мороженым. Я ему на помощь не спешил, наслаждаясь его глупым видом. Наконец, поздоровавшись с директором, он повернулся ко мне.– Дмитрий Александрович, вот, я принёс. Ну, то, что вы просили.– Молодец. Ставь на стол.Он, поставив коробку на стол, развернулся уже к двери.– Данил Артамонович, задержитесь на минуту. – От моего резкого оклика у него, наверное, нервный тик начался. Он как-то ручками стал подёргивать. Сожмёт кулачки, разожмёт. Сожмёт, разожмёт.– Что-то ещё?Я, молча подходя к столу, выудил из коробки четыре брикета, а на остальное кивнул.– Забирай, ешьте с девчатами.Он, взяв коробку, проблеял: «До свидания, Сергей Валерьевич» – балдеющему над этой картиной генералу и медленно пошёл к двери. Ноги мальчика явно плохо слушались. Я даже не заметил, как рядом со мной оказался Валерьич. Его тихий голос, чуть ли не в самое ухо, заставил меня вздрогнуть.– Саныч, ты чего пялишься на задницу парня?– Я? С чего ты это взял? – Вот блин глазастый. Неужели я так явно пялюсь?– Да у тебя слюни чуть на его булки не закапали. Ты у меня что, поголубел?– Типун тебе на язык. С чего это вдруг? Ну, задница просто красивая, как у тёлки.– Не пи**и. Обыкновенная у него задница. Эх, такого бойца теряем.– Это ты о чём?– Не о чём, а о ком. О тебе я, о тебе.– С чего это вы меня теряете? Валерьевич, не гони.– В Москве чуть ли не все верхушки на голубизне помешались. Как сауна, так девочки с пидорами вперемешку. И ты туда же? Тоже попробовать захотел?– А ты пробовал?– Я что, свой хер на помойке нашёл, всяким пидорам присовывать?– Ну, так и я свой там не терял.– Ну-ну. Смотри мне. А пацан что, из этих голубеньких? Он кем у нас?– В маркетинге. Не, нормальный он. Только шугливый больно. Ну, попялился я на его зад, не стёрся же он у него.– Да ты, главное, свои луполки об его сральник не сломай.– Всё, замяли. Ты меня что, не знаешь? Сколько лет уже на тебя пашу?– Так вот я и говорю, что такого бойца терять не хочу.– Не ссы, не потеряешь.– Ладно, проехали. Давай сегодня вечерком в сауну, а?– С девочками?– А куда же без них? Или тебе мальчиков подавай?– Да ладно подкалывать. Подумаешь, на мужскую задницу разок попялился.– А может этого обладателя задницы тоже позвать?– На фига?– Ну, сравнишь. Его тощую с аппетитными попками девчат. Может, тогда больше не потянет его пердильник разглядывать.– И так не потянет. Валерьевич, кончай уже.– Эх, вечером! – Генерал с хрустом потянулся и принялся за мороженое.ГЛАВА 4.Данил пришёл домой вымотанный не столько физически, сколько морально. День для него выдался тяжёлый. Все эти взгляды - подозрительные безопасника, насмешливый директора - выбивали из колеи. Ни родители, ни друзья - никто не знал о его ориентации. Постоянного партнёра у него не было. Да и вообще, не так их много-то и было. Страх быть разоблачённым намного сильнее желания секса.Несколько месяцев назад решился зарегистрироваться на одном сайте и поместить свою анкету. Предложения посыпались как из рога изобилия. Почти все они были от старожилов, которые не пропускали ни одного новенького. На сайте их анкеты висели годами. Ещё до того, как всё же осмелился зарегистрироваться, он анонимно посещал этот сайт. Газеты тоже просматривал, читал объявления, но не решался на контакт.Одно объявление он читал ещё в классе девятом, и с тех пор оно выходило каждую неделю в течение всех этих лет.«Симпатичный поварёнок, жаждет познакомиться с обладателем сочного баунти» - от его прочтения в первый раз Даньку чуть не стошнило, и отбило всю охоту знакомиться таким образом.На сайте этот «симпатичный поварёнок» тоже обосновался. В своей анкете и в письмах всем и каждому зарегистрировавшемуся он в подробностях описывал, как он будет сосать, лизать и обрабатывать «сочное баунти». В основном все над ним стебались. Увидев анкету этого «поварёнка» в интернете, Данил долго не мог перебороть в себе отвращение к подобному варианту знакомства, но, к сожалению, в реале познакомиться с кем-то и начать, наконец, сексуальную жизнь не только в своих фантазиях, было для него ещё проблематичнее.Из всех посыпавшихся на него предложений он выбирал кандидатов, живших за чертой города или в соседних городках их области. С одним парнем они стали встречаться регулярно. Данил чувствовал, что всё больше привязывается к нему. Списывались они каждый день, и ему было интересно общаться с этим человеком.Данька сам ездил к нему в деревню. Влад был человек занятой по городам шастать. А Даньке было на руку – не хотелось палиться в городе. Владислав жил один. Он любил деревню и был отличным хозяином. Этаким местным фермером. Разводил поросят, кроликов, кур. Сделал коптильню. Соседям представлял Даньку как родственника, приезжающего помочь по хозяйству.И Данил оправдывал это представление. Ночью пахал в постели Влада, а днём во дворе и хлеву. Чистил, поил, кормил, чинил - в общем – батрачил. Выходные пролетали махом. В воскресенье вечером, возвращаясь в электричке домой, он намертво прирастал к сидению, с трудом поднимая свою многострадальную задницу на выход. Всё тело болело от непривычной работы. У Влада была машина, но он подвозил Даньку только до станции, которая от деревни была довольно-таки далеко, поэтому встречать в пятницу Данила из города он тоже всегда подъезжал.В очередную пятницу Данька прождал на станции до темноты, приехав на последней электричке. Влад должен был его встретить, они договорились об этом ещё утром. Его телефон не отвечал. Данил испугался, что с ним что-то случилось, и двинул в деревню своим ходом. К дому он подошёл уже в два часа ночи. Дверь была не заперта, и он вошёл.Пьяный Влад трахал какую-то девку. Застывшего от этого зрелища Даньку послал на три советских и обозвал пидором.На всю жизнь Данил запомнил эту ночную и прогулку до станции. Бессонную ночь на лавочке рядом с будкой, где продавали билеты. Кассирша, пришедшая утром на работу, с удивлением оглядела его с ног до головы.С опухшими, красными от недосыпа, глазами, чумазый от того, что грязными руками пытался вытереть слёзы, с налипшими комьями грязи и навоза на туфлях – он представлял собой то ещё зрелище.Он ждал, что Влад позвонит или напишет ему в аську. Оправдается, попросит прощения, но тот больше не давал о себе знать, а Данька не позволил себе наступить на свою гордость. Ему было тошно, плохо. Он не мог ни есть, ни спать, ни учиться. Его так и тянуло позвонить или написать бывшему любовнику, но он терпел. После этого случая Данил ещё ни разу не заходил на сайт.И вот сегодня открыл страницу «Личные проблемы посетителей гей-форума и способы их решения».Люди делились своими проблемами, спрашивали совета, обсуждали разные житейские ситуации. Он решился и задал свой вопрос.Дан:«Посоветуйте, что мне делать? На работе один козёл, по-видимому, догадался, что я гей. Он гомофоб, это однозначно, и он занимает высокую должность. Я боюсь, у меня поджилки начинают трястись от его взгляда. Эта работа очень мне нужна, я не хочу её терять. Что делать?»Макс:«А с чего ты решил, что он знает?»Дан:«Чувствую. Взгляды бросает подозрительные и докапывается».Арт:«Ты манерный? По тебе видно, что ты гей?»Дан:«Нет, не видно. По крайней мере, ни родные, ни друзья - никто не догадывается».Макс:«Да он сам по ходу гей, если смог тебя вычислить».Арт:«Точно. Гомофобы - они вообще все гомики».Алекс:«Не гомики, а пидоры. Гомофобы – все латентные пидоры. Пидор не от слова гей, а от значения повседневности».Дан:«Нет, он начальник службы безопасности. Он человека насквозь видит.У него взгляд акулы. Брр. Он не голубой, это точно»Алекс:«Ой- ёёй, знаем мы таких акул. Подставляют задницу только так».Макс:«Не, а если он в натуре просто вычислил Дана? Чем это может ему грозить?»Алекс:«Ну, чем может? Отсосом. Дан, отсоси ему, и дело в шляпе».Дан:«Алекс, если он меня вычислил, у меня, правда, будут проблемы. Мне не до шуток».Арт:«Эй, Алекс, кончай хабалить. Парень дельного совета просит. Дан, постарайся его не бояться. Смотри прямо в глаза и обрывай все намёки и шуточки. Ни в коем случае не поддавайся ни на какие провокации».Макс:«Арт прав. Не поддавайся, отрицай всё. У него нет доказательств. Ты пассив или актив?»Дан:«Универсал. А какое это имеет значение?»Макс:«Прямое. Не пялься на задницы и члены. Мы иногда не замечаем, как смотрим на мужиков. А со стороны это заметно, если человек наблюдательный. Если у него такая профессия, то он, естественно, всё подмечает. Где-то ты, парень, спалился».Алекс:«Ага, вы ему ещё мохнатку посоветуйте взломать. Природу не обманешь. Глаза сами за хером потянутся».Арт:«Ну, на такие крайние меры идти не обязательно, но с девушками заигрывай на работе для отвода глаз. А ещё лучше пригласи кого-нибудь из сотрудниц на свидание».Дан:«Я уже думал над этим, но как-то непорядочно получается по отношению к девушке».Алекс:«Ой, я тебя умоляю! Где ты видел порядочных мохнаток?»Макс:«Алекс, не будь сукой. У меня, между прочим, две сестры и куча друзей девчонок. Так что не фиг здесь на женщин бочку катить. Завали свою хабалку.Дан, ты ей ничего конкретного не обещай, просто поухаживай. Мало, что ли, натуралов, компостирующих девчатам мозги?»Дан:«Но с ней же целоваться хотя бы надо, а я не могу».Арт:«А ты через «не могу». Закрой глазки - и вперёд, если не хочешь неприятностей».Алекс:«Не слушай их, Дан. Отсоси начальничку, и дело с концом. Только отсоси так, чтоб ему постоянно хотелось, и он тебя не сдаст».Дан:«Алекс, ты меня с хастлером не путаешь? Я даже ради работы не стану соской начальника. Даже если бы знал, что мне за это не прилетит по роже.Макс, Арт, спасибо за поддержку и советы».Макс:«Да не за что. Удачи тебе».Арт:«Давай, действуй. Напиши потом, как у тебя дела, ладно?»Дан:«Хорошо. Спасибо ещё раз. Я обязательно напишу».Данил выключил компьютер и в уме начал перебирать своих коллег девчат.ГЛАВА 5.Домой вернулся злой, как чёрт. Блядь, с этой грёбаной сауной только время потерял. Как всегда одна программа – выпивка, парилка, бильярд, теннис, бассейн и шлюхи.В сауне, помимо нас с генералом, народу набралось до хрена и больше. Завгар, главный наш оптовик, глав инженер, начальник фабрики мороженого, доктор-мануальщик, обслуживающий всю нашу богадельню. Как-то правил он мне кости – на что я здоров, но знахарь наш – это, блин, Илья Муромец. Так в каральку согнул и узлом завязал, что я сам не знал, где у меня башка, где жопа, где руки, а где ноги.В общем, весь обычный состав прикандылял. Ну и, конечно, поддавший Валерьич весь вечер подкалывал меня Данькиной задницей. Остальным палец в рот не клади – ржали как кони и доставали меня до белого каления, задолбался всё в шутку переводить.Шлюх привезли каких-то облезлых, или они только для меня такие, хер их знает. Выстроились перед нами, штук пятнадцать – на выбор. Магазин, бля. Все как одна – в коротких юбчонках и в париках одинаковых. Куклы Барби резиновые. Ткнул в какую-то наугад. Коллективный траходром, если честно, меня никогда не возбуждал.У оптовика нашего, например, из-под живота колбасы не видно, и сосущая под жирами его сардельку шлюха вызывает рвотный рефлекс. Утащил свою Барби в одну из комнатёнок.Ну, соснула, старалась, горемычная. Развернул, раком поставил, пристроился. Заартачилась – про анал, мол, разговору не было. Кто её спрашивать-то будет? Совсем шлюха нюх приморозила. Впиндюрил по самое не хочу. Так она, дура, как резанная завизжала. Сопли, слюни – никакого кайфа. Парик съехал, тушь течёт.– Ты, блядь, в очко, что ли, ни разу не долбилась, чего орёшь?– Я вообще второй день, как работаю.– А на хрен шла? Думала, тебя мужики ласкать, что ли, здесь будут? Вы**ут и спереди, и сзади, ещё и зараз. Работа у тебя такая, во все дыры принимать. Так что работай и не выё...Мужики, как коты, сметаны нажравшись, довольные, осоловелые, анекдоты травят. Шлюх отправили восвояси.Домой приехал на такси уже под утро. Глаза слипаются, до ноута так и не дошёл. Лёг спать злющий и неудовлетворённый.Утром первым делом в Интернет. Залез на сайт, полистал страницы недавно зарегавшихся. Прошёлся по рейтингу. Все красавцы, как на подбор. Можно подумать, что там выставлены настоящие фейсы пользователей. Никогда не поверю, что найдётся в нашем небольшом гомофобном городе такой камикадзе. Хотя, чем чёрт не шутит, есть же на всю голову ударенные, которым плевать на окружающих и что на них пальцем показывать будут. Я, слава богу, головой об стенку не бился, так что рожи моей там нет. В online народу было мало. Хренососа не наблюдалось. Листая страницы, зашёл в «Личные проблемы и бла, бла»У меня тоже проблема – хочу вставить уже кому-нибудь.Тэк, а это что за хрень? Блядь, я чуть со стула не свалился, когда до меня дошло прочитанное!Да это же Артамонович собственной персоной! И пишет, пидор, ведь обо мне, к бабке-гадалке ходить не надо! Вот у*бок, какого хрена он сор из избы наружу тащит?!Так, стоп. Какой на хрен сор, из какой на хрен избы?Это я, значит, козёл? Это я, значит, латентный пидор? И эти-то уродцы, советчики хреновы. А вот Алекс – хорош! Правильно советуешь, голуба моя. Отсосать, и дело с концом! И мой конец будет в деле, наконец.А ты, Данечка, гордый значит? В хастлеры не хочешь? Ну-ну, посмотрим, куда ты свою грёбаную гордость засунешь. Смелый, ты мой. Посмотрю я в понедельник в твои «смелые» гляделки. Ну, всё! Теперь ты точно напросился! Теперь, малыш, я тебя по любому завалю, даже если мне для этого тебя к батарее привязать придётся. Отпидарасю, как два пальца... Уел ты меня, сучёныш, уел!Ба, Алекс в online. Такс, отправить личное сообщение пользователю Алекс.Барс: Привет, Алекс. Как дела?Алекс: Привет, Барс. Как сажа бела. Мы знакомы?Барс: Нет, но ведь никогда не поздно. Ну, так как?Алекс: Запросто! Анкету смотрел?Барс: А что там из написанного правда?Алекс: Всё, что ты захочешь.Барс: В машине отсосёшь?Алекс: Ты больно шустрый! А пообщаться?Барс: Мне нужен одноразовый секс, и больше ничего. Если тебя не устраивает – адью.Алекс: Понял. Меня устраивает. Где и когда?Барс: В одиннадцать вечера у магазина «Айсберг». Во что будешь одет?Алекс: В белую майку и поверх кожаная куртка. Пойдёт для узнавания?Барс: Вполне. До встречи.По анкете выходило, что Алекс – стройный парниша двадцати восьми лет от роду. Симпатичный, без комплексов. Любит делать минет. Фотка отсутствовала. Да и ладно. Залез в гей-порно. Возбудился так, что пришлось вспомнить молодость. Поспал, пожрал. Закинул пару таблеток «Антипалицая» и двинул на работу за машиной. Зачем-то попёрся в кабинет. Просмотрел видеозаписи по Холодильнику. За пятницу – ничего интересного. Никто ничего не пытался стырить. Скукота. Взял папку с данными на Данила Артамоновича и выписал себе в органайзер его адрес и номер домашнего телефона.До отсоса ещё чёрт знает сколько времени. Делать совершенно не хрен. Поехать глянуть, где обитает этот будущий хастлер.Этот, бля, Артамонович жил в старом центре, в построенном ещё военнопленными немцами доме. Квартирки здесь, между прочим, шикарные. Бывшие партработнички обитали в таких. Наверное, его дедуля был какой-то шишкой на ровном месте. Не купили же его предки эту хату? Всё-таки дорого для простого обывателя. Я себе такую не позволю, у меня квартира в новостройках. Не пентхауз, конечно, но хорошая. Правда, строят их нынче как попало. А вот в старых элитных домах – и площадь ого-го, и высота, и толщина стен, и добротность. Евро ремонт в такой хате забабахать, и ей цены нет. Меня даже жаба задавила. Какое-то чмо – и в таких хоромах. Ну ладно, погорячился – не такое уж и чмо. Мальчик с институтом, одевается нормально, выглядит тоже ничего. Ну да, да. Не ничего, а за**ись выглядит. И откуда у меня только этот грёбаный второй голос, который самому себе даже соврать не даёт?О, блин, да это же Даня из подъезда сейчас выскочил! И куда это ты так полетел?Сам не заметил, как заделался в детективы. Данька рванул на вокзал. Купил в пригородных кассах билет и сел в электричку. На дачу, что ли, поехал? Надо как-то узнать, есть ли у них дача.Заехав домой, помылся, побрился и двинул на свиданку.Парень стоял у магазина, как договорились. Я тормознул, не доезжая, и, оставив машину, подошёл к стоявшему недалеко киоску, разглядывая потенциальную соску. Не красавец, но ничего. Можно даже не только вафелькой угостить, но и присунуть. Сел в авто и, подъехав к нему, посигналил.На улице только начинало темнеть, а мне бы не хотелось, чтобы он меня рассмотрел. Не поворачиваясь, бросил:– Садись на заднее сиденье.– Не боишься, а вдруг я маньяк? Пырну тебя сзади ножичком.– А ты маньяк?– Ага – сексуальный. Куда едем?– В пригород. Знаю я здесь один лесочек.– О, так ты, оказывается, сам маньяк. Прикопать меня в лесочке удумал?– Ну, если минет хреново сделаешь, точно там оставлю.Парень засмеялся.– Сделаю так, что ты меня сам отпускать от себя не захочешь.Мне сразу вспомнились советы, которые он давал на форуме Даньке. Вот бы тот им внял. Чёрт, от одной мысли, что Данька безропотно мне отсасывает, член задымился, и я на всей скорости рванул к заветному леску.ГЛАВА 6После «разговора» на сайте Данил немного успокоился. Наверное, действительно не так страшен черт, как его малюют. С чего он вообще решил, что безопасник к нему «неравнодушен»? Может, он на всех новеньких так смотрит. Прощупывает, так сказать. Уснул он со спокойной душой.Всю ночь ему снился Влад. Проснулся от того, что тёрся пахом о матрас.- Господи, что за наваждение! - Данька чуть не плакал от злости на себя. Не хотел он вспоминать этого засранца, не хотел видеть его в эротических снах. Эти сны - как старт для его изнывающего сердца. Так и хотелось схватить телефон, набрать проклятый номер и услышать чуть сипловатый голос. Или рвануть в деревню и уткнуться в пахнущее сеном, соляркой и еще хрен знает чем плечо Владислава. А как только он представлял грубые, мозолистые, огромные ладони, лапающие его спину и задницу, желание почувствовать их наяву становилось нетерпимым.Тогда он вызывал из памяти картинку, на которой этот урод трахает бабу, и крик: «Хули ты уставился? Пошел на х*й, пидор гнойный!» - этот метод вмиг успокаивал непрошеное либидо.Желание зайти на сайт и списаться ещё с кем-то, даже для одноразовых встреч, он подавлял на корню, убеждая себя, что хватит зарываться мордой в дерьмо.У него были до Влада встречи с несколькими парнями, ни к чему не обязывающий трах.Но попробовав именно отношения с постоянным партнером, Даньке хотелось большего, чем трахнуться где то на съемной хате или в сауне. Ну, а если не врать самому себе, то этот грёбаный «фермер» запал ему в душу. Крепко запал.Данька был парнем простым, семья рабоче–крестьянская. Мать всю жизнь пахала на заводе крановщицей, а отец на том же заводе газорезчиком. Зарплата у обоих хорошая, и они все средства вкладывали в единственного сына. Мечта родителей – чтобы сынуля выбился в люди. Не вкалывал работягой, как они. Бабушки-дедушки с обоих сторон деревенские жители. Правда, их уже не было в живых. Последняя бабушка умерла два года назад. Её дом был продан, а деньги разделены между Данькиной матерью и её братом. Дядька у Данила тоже работяга - шофёр-дальнобойщик. А со стороны отца вообще вся родня алкаши, батя с ними редко общался. Он не мог простить родной сестре, что она пьет наравне со своим мужиком. Племяшей было жалко, но они уже все повырастали и тоже пошли по наклонной. Один Данькин двоюродный брат сидел за грабёж, другой стал законченным нариком. В общем, с родней по линии бати не повезло.Даня помнил, как они жили в секционке с отцовской сестрой по соседству. Как двоюродные братовья, не смотря на то, что родители Данила покупали им игрушки и вещи наравне со своим сыном, постоянно лупили его. Обзывали лошарой и додиком, разрывали его любимые книжки. Детская обида осталась до сих пор. А не так давно братик-нарик встретил его у подъезда.Домой его Данькины родичи запускать перестали после того, как он вынес у них из квартиры дивидишник и норковую батину шапку. Трясущимися руками он хватал Данила за отворот куртки, и противно растягивая слова конючил: «Братан выручай, менты, падлы, загребли с герычем, если бабки не суну - посадят. Скажи дядьке, бабки нужны»Отец деньги давать наотрез отказался, а выйдя к племяннику, еще и вмазал за украденные вещи. Тот уселся на корточки у подъезда и, размазывая тянущуюся кровяную слюну, грозился натравить на дядьку дружков. На его угрозы Данькин батя добавил племяшу еще пи**юлин и чуть ли не на пинках вытолкал его со двора их дома.Дом был элитным, и перед соседями было ужасно стыдно за этот концерт. Квартира им досталась от материного родственника, партийного работника. Ему было восемьдесят девять лет, когда он умер. Сын у него жил в Питере и нос к нему не казал. Что-то между ними произошло, ещё когда парень был молодой. Что отец с сыном не поделили, ни партработник, ни его жена не рассказывали. Данилова мать ухаживала за престарелыми родственниками до конца их жизни. После смерти жены, за которой двоюродная племянница ходила, как за родной матерью, Петр Алексеевич отписал квартиру Данькиным родителям. Сделал на них дарственную, не боясь, что они выкинут его на улицу на старости лет. Последние свои годы он жил в трехкомнатной квартире вместе с их семьёй, переехавшей к нему из секционки. Ворчал на батю и учил его жизни, вспоминал Ленина и Сталина, сетовал на нынешнюю власть, долго перечислял все свои болячки, кряхтел, пыхтел и был доволен, что не одинок. Баловал Данила дорогими подарками, да и на ремонт квартиры деньги давал он. Пенсия-то хорошая, а тратить не на кого. Иногда плакал по-стариковски, усаживая Даньку к себе на колени - родных внуков-то не было. Последнее время часто называл Данила "Борей", так звали его сына. На похороны Борис не приехал, хоть Данькина мать и нашла его питерский адрес и отослала телеграмму.Мать часто плакала из-за злых фраз соседок, бросавших ей в спину: «Сжили со свету старика из-за квартиры. Креста на вас нет, изуверы». Не будешь же каждому объяснять, как этот старик называл её доченькой и говорил, что умирает счастливым. Что родней у него нет никого. После смерти деда прошло десять лет, тех соседок уже не стало в живых, многие из них закончили свои дни в домах престарелых.Дома Данил был один, родичи в кои-то веки взяли отпуск вместе и рванули отдыхать в Турцию.Усевшись с кружкой чая на подоконник, он разглядывал гуляющих с детьми мамочек.Погода была теплая, такое ощущение, что осень решила не вступать в свои права. Не смотря на середину октября - сухо, всё еще зелено и нет дождей."Влад, наверное, готовится к зиме. В деревне в любое время года работы невпроворот. Рабочие руки никогда не лишние".Иногда Владислав нанимал мужиков, когда уж совсем запурхивался, но в основном, справлялся сам. Вставал ни свет, ни заря и ложился далеко за полночь, даже когда Данил к нему приезжал. Данька не сетовал, молчком старался помочь, чем может, и распорядок дня принимал с готовностью. А Влад, как двужильный, и на хозяйстве вкалывал и на Даньке не плошал."Нет, это наваждение, какое-то, чем больше времени проходит, тем чаще вспоминается эта сволочь".От телефонного звонка Данил вздрогнул: совсем задумался и выпал из реальности. Не глядя на дисплей, он схватил трубку - и чуть тут же не выронил её, услышав того, о ком только что думал.- Данчонок, привет! – Радостный голос, как ни в чем не бывало. – Ты где потерялся, засранец?- Прривет... – Данька от растерянности начал заикаться.- Соскучился ужасно. Совсем запахался, сил только до постели добраться хватало, так что ты извини, что раньше не позвонил. Чем занимаешься, приехать не хочешь?- Влад, вообще - то ты последний раз меня послал и из дома своего выгнал, так какого хрена тебе сейчас надо?- Я тебя выгнал? Да ты гонишь! Когда это?- Да ты, блядь, совсем охренел! У тебя совесть вообще есть? Херли ты мне звонишь, иди трахай своих клуш деревенских! - Даньку затрясло от возмущения, он с психом нажал "отбой" и бросил телефон на диван.Побегал по комнате из угла в угол, стараясь успокоиться. Телефон зазвонил снова. Данил досчитал до десяти, вдохнул, выдохнул, буркнул сам себе: «Так, спокойно. Главное, не нервничай, не показывай свою слабость этому гандону» - и взял трубку.- Влад, зачем ты мне звонишь? – Твердо, спокойно и по слогам.- Дань, я, правда, не помню, чтобы я тебя выгонял. Я тебя последний раз, когда ждал, у меня горе случилось, и я нажрался, как свинья. Ничего не помню, честно.Данил напрягся.- Какое горе?- Да представляешь, утром встал, а у меня все кролики передохли. Вообще все. Блядь, я же в них столько сил вложил, как за детьми ходил, а тут такое... Ну, я и нажрался.- А отчего они передохли-то?- Да хрен их знает. До этого сдохли несколько кролов и несколько больных каких-то, вялых было, животы вздуты, ну я их отсадил. А тут все, прикинь?Я ведь раньше кроликов не держал никогда, вот решил попробовать. Попробовал. Знаешь, как жалко было. И молодняк, и здоровые. Я, блядь, ревел даже от злости.- Ага, и от горя на бабу полез, послав при этом меня на х*й и обозвав "гнойным пидором".- Иди ты! Дань, я не помню, правда! Я считал, что ты не приехал тогда, разозлился и не стал тебе звонить. Мне так обидно было, что у меня такое, а ты не приехал.- Я приехал. Ты меня не встретил, и я пошёл пешком. Когда пришёл, застал стол после попойки и тебя вдрызг пьяного на какой-то тёлке. Всю ночь протусовался на станции, а как до неё добирался впотьмах, даже вспоминать не хочу.- Господи, вот я урод. Это Танька, ветеринарша, приходила кролов смотреть. Ну, мы с ней и напились... Она одна, без мужика живет, давно на меня метит, ну, видать, не удержался. Прости меня, а?- Ну, так и живи с Танькой, нафиг тебе пидор-то нужен?- Да не нужна она мне. Я по бабам редко очень, когда сами прыгают, и то по пьяни. Я же не пью фактически, некогда мне алконавтничать, а тут крышу сорвало. Дань, ну прости, а? Приезжай, соскучился, не могу. Выходные устроим, я только самое необходимое делать буду, честно. А тебе даже делать ничего не дам. Поросёночка запеку, вино домашнее попьем.- Не надо поросёночка. Шашлыки лучше приготовь. И встреть меня, – сдался Данька.До вокзала он был готов бежать вперёд автобуса, если бы мог.В электричке кое-как высидел, считая остановки.Влад сгрёб его в медвежью охапку, так что слышно было, как кости трещат. Потом, опомнившись, зычно заорал:- Братишка! Сто лет не виделись! Как я по тебе соскучился, чертяка городской!- вдарив при этом лапищей Даньке по плечу.Отыграв на вышедшую из электрички публику, он запихал Данила в свой внедорожник и газанул в сторону деревни.Данька, увидев Влада, простил ему всё. А когда тот, отъехав от станции на приличное расстояние, свернул в лесок, начал целовать Данила и мять его за задницу, бока и ляжки, в висках застучало, в ушах заложило, а руки сами полезли в штаны крольчатнику.ГЛАВА 7.____________________________________________________________________________________В воскресенье, до самого вечера, у меня было отличное настроение. Секс в машине сделал своё дело, я получил то, что хотел. Но стоило моей сожительнице вернуться из дома отдыха, как что-то во мне переключилось. Раздражало буквально всё - от её вида, до рекламы в телевизоре. Беспричинное абсолютно раздражение - я это прекрасно понимал. Маша возилась на кухне, и даже не было её обычной надоедающей болтовни. Она как будто старалась не попадаться мне на глаза. Раньше я был только рад, когда она мне не надоедала, а сегодня бесился. Её поведение было странным, и эта странность и вызывала во мне такую реакцию.Я что-то упустил, потерял контроль, только еще сам не мог понять в чём.- Маш, ты чего там притихла? Как отдохнули?- Нормально. – Равнодушный, без каких либо эмоций голос заставил отодрать задницу от дивана и пройти на кухню.- Ты чего такая недовольная? Что-то случилось?- С чего ты взял? Всё хорошо. - Она даже не повернулась в мою сторону.Я подошёл и обнял её, разворачивая лицом к себе.- Дим, не мешай. Видишь, готовлю. У меня сгорит всё из-за тебя.- Выключи на время. С чего это ты с порога вдруг готовкой занялась?- Ну, ты же фиг что сготовишь. Зачем вообще встречать меня, лучше на диване, не отрываясь от телика, все выходные проваляться.- Тебя там что, комар укусил? Так вроде сезон закончился, и их нет. А, забыл, осенью мухи злющие, с тобой, по ходу, одна из них ядом поделилась.- Да пошел ты к чёрту со своими подковырками, понял?! Думаешь, я дура, не понимаю, зачем ты меня на все выходные в этот ваш сраный дом отдыха отослал?- Так, я не понял, что за концерт ты мне здесь устраиваешь? Это за то, что я тебя отдохнуть отправил, меня же и по мордям?- Знаешь Дим, ты самоуверенный, эгоистичный урод. Я иногда тебя просто ненавижу. Почему ты считаешь, что ты умнее окружающих себя людей? По твоему я полная дура и не понимаю, что тебе было просто удобно меня сплавить? Думаешь, я не знаю про ваши сауны? Вы думаете, что люди вокруг слепы, и никто не обсуждает ваши посиделки с девочками по вызову? Да весь Холодильник об этом знает.- Ты что мелешь? Кто сказал тебе всю эту хрень? Кто нас обсуждает?- Не важно. Да и мне, наверное, уже всё равно. Надоело твоё равнодушие, твоё притворство, что всё у нас хорошо. Я всё ждала, что ты меня полюбишь, но ты, по-моему, вообще не можешь кого-либо любить. Ты матери-то своей звонишь, раз в пятилетку, не говоря уже, что когда звонит она, то тебя морщит при разговоре.- Хватит хрень пороть! Я свою мать люблю, поняла? Просто не могу выслушивать по часу её сплетни о соседях, соседских собачках и кошечках.- Вот видишь, про замечание о матери ты среагировал, а то, что я сказала, что ты не любишь меня, тебе пофиг. Значит это, правда. – Она сняла с конфорки сковороду с чем-то жарившемся и швырнула её в раковину.Я, честно сказать, прифигел.- Это что, бунт на корабле? Ты, бля, совсем с катушек съехала?- Съехала. И с катушек, и от тебя.Машка отпихнула меня с дороги и направилась в спальню, при этом прихватив из стола кучу пакетов.- Э, ты куда это собралась?- А ты не понял? Я ухожу. Сколько можно тратить своё время на бездушного козла?Я почему-то совсем не ожидал такого поворота. Ещё несколько дней назад я сам хотел выдворить её из своего дома, но совершенно был не готов, чтобы меня вот так взяли и бросили.Маша запихивала свои вещи в пакеты, а я пытался справиться с нарастающим приступом бешенства. Но безуспешно.Вещи полетели по всей комнате, что-то разбилось, а я оказался на Машке, опрокинутой на кровать. Резкая боль на щеке привела меня в себя, и я с ужасом увидел свои руки на Машкиной шее.Она вцепилась одной рукой в моё запястье, пытаясь отодрать от своего горла, а другой - полосовала мне лицо ногтями.Тяжело дыша, я поднялся с неё, меня трясло. Её трясло еще больше. Хриплые всхлипы рвали душу. В висках стучало, голова болела нестерпимо.Маша, уткнувшись в подушку, ревела навзрыд, а я не знал что делать.Я первый раз в жизни поднял руку на женщину.В голове только одна мысль: «Урод, ублюдок, весь в своего отца. Что ты наделал мразь?»Я, молча встав, взял ключи от машины и кабинета, надел куртку и вышел. А что я мог ей сказать? Что я сожалею? Прости меня? Сколько раз я слышал эти слова. Сколько раз мать принимала их и прощала отца. Я не хотел, чтобы Маша простила меня. Такое нельзя прощать. Будет лучше, если я вернусь, а её уже не будет в квартире, я просто не смогу смотреть ей в глаза.Приехав на работу, заперся у себя в кабинете, игнорируя удивленный взгляд Буториной.То, что работники хладокомбината знают о девочках по вызову, я не забыл, и кто из охраны такой языкастый, выясню позже. Сейчас же хотелось побыть одному и банально нажраться.Коньяк не брал. Пустая бутылка стояла на столе и ни в одном глазу. Злость на себя, на Машку и даже на директора с его девочками, хоть и прекрасно понимал, что это здесь не причем. Машку ведь я отправил не из-за них.Ненавижу свою гребаную ориентацию. Она мешает мне жить, давит на меня, делает несдержанным и злым. Я «мужик» до мозга костей, в прямом смысле этого слова. Мужик! Настоящий, напористый, знающий, чего хочу от жизни, умеющий взять то, что принадлежит мне.Но я педик! Гребаный педик, вынужденный вести двойную жизнь. А это выматывает, это бесит. Я так устал от этого. Пора признаться самому себе, что я скотина во всех отношениях. И в первую очередь, в отношении окружающих меня людей. А по-другому я просто не могу, не умею. И менять ничего не хочу. Не хочу.ГЛАВА 8____________________________________________________________________________________Данил, етить твою, Артомонович, нёсся от меня со всех ног с коробкой мороженого в руках. Я уже было ухватил его за рукав, но тут на меня налетела Машка и начала бить по голове, не то палкой, не то скалкой. Данька вырвался и дал дёру, а я пытался закрыть голову от тумаков, но было ощущение, что бьют меня не по ней, а в самих мозгах. Отпрыгнув от Маньки, ощутимо приложился задним местом обо что-то твердое. От этого и проснулся. Сидел на полу возле диванчика, хлопал спросонья глазами, силясь понять, где я нахожусь и кто всё-таки долбится в моей башке. Долбились не в башке, а в дверь.- Дмитрий Александрович, время двадцать минут восьмого, народ сейчас на работу подтянется. - Голос Буториной окончательно привел меня в себя. Тут же вспомнил, где нахожусь и почему. Стало невозможно мерзко. Да ещё голова раскалывалась, и левая щека ужасно ныла, не говоря о затекших конечностях.Как я вообще умудрился скрючиться на этом диванчике.- Спасибо. Всё, встал. Сдашь смену, зайди ко мне, разговор есть. - Выпроводив Буторину, поднялся с пола и размял одеревеневшие части тела.Умывальника в кабинете нет, придется топать в туалет. Зубной пасты с щеткой тоже нет, надо будет купить. Прихватив полотенце и заодно чайник, пошёл приводить себя в порядок. В запасе всего минут пятнадцать. В нашей конторе всё ни как у людей. Обычно офисы с девяти работают, у нас же с восьми. Надо шевелить булками, если не хочу помятой рожей на людях сверкать.- Блядь, пи**ец!- Взглянув в зеркало, я охренел. Вся левая щека была опухшей, и, начиная от глаза до самой скулы, тянулись хорошие такие, смачные следы от когтей.Я сгоряча вчера совсем запарил, что Машка разодрала мне щёку, и царапины не обработал. Да какие к черту царапины! Ногти, наверное, вонзились вглубь на всю их немалую длину, оставив нехилые борозды.Ну, всё, подколок не избежать. Генерал всю смену будет докапывать, какая рысь меня обработала. Вот чёрт! Ну, Машка, вот кошка драная.Да и хер с ними, пробьёмся.Быстро умывшись, закинул в пасть жвачку и пошел ставить чайник в кабинет. Брюки смялись не сильно, а пиджак я снял ещё вчера. Да и вообще, отпрошусь, наверное, домой. Дел вроде важных никаких. Вот только выясню, какая пидовка нас с сауной сдала.Я как раз пил кофе, когда потянулся народ. Дверь в кабинет я оставил открытой. Морду всё равно не спрячешь, да и прятаться я не привык. Контора потихоньку заполнялась. Проходившие мимо сотрудники здоровались, мельком заглянув ко мне. Рожу мою поцарапанную никто пока не разглядел. Практикант, отвернув башку от моей двери, юркнул в кабинет напротив. Я сразу вспомнил сон и чуть не поперхнулся горячим кофе. Вот надо такому присниться! Дурдом в башке, а не мозги.- Дмитрий Александрович, вы чай пить будете? Ой! - В дверях одна из девчонок-маркетологов большими такими глазками смотрит на мои боевые шрамы.- Спасибо, Людочка, я уже попил.- Вы, если что, заходите. К Лене мама приехала из деревни, на весь офис пирогов напекла. За день не съесть. Мы-то на диете, так что надрываться вам с Данькой придётся.- Ну, от пирожка отказаться не могу. - В животе сразу заурчало, да так громко, что Людочка засмеялась.- Ну, так что, придете? Или вам сюда принести?Я глянул на часы: до прихода Буториной ещё примерно минут двадцать.Пойти засветить свою морду у девчат. Да в конце концов, эти царапины всё равно быстро не пройдут, и мою рожу неделю точно обсуждать всем офисом будут. Чем быстрее смондрячу легенду, тем лучше.С улыбкой Джоконды или, скорее, анаконды направился к соседям.Встретили меня дружным «Ах».- Дмитрий Александрович, вы что, на тигра ходили? – захихикала Леночка.Этой палец в рот не клади, никакой субординации и такта.Я с тяжелым вздохом и кротким взглядом опустился на стул и ухватил пирожок.- Вы сначала молодца-то накормите, девицы красные, напоите, обогрейте, а потом уж и расспросы ведите.- Ага, ещё спать уложите и сами потом с такими же полосами ходить будете, – ухмылочка на Ленкином личике акулья.- Это вас Маша так приласкала? – У Людмилы в голосе сочувствие, не то, что у некоторых язв.- Угу. С любовницей застукала. Пирожки – то, какие вкусные! – с набитым ртом и обжигаясь, горячим чаем закивал я.- А любовница-то хоть живая? - Ехидный голосок Язвочки.- Ага. Ногу только вывихнула, когда в окно прыгала.- Ой, ну, что вы чешете! У вас же третий этаж!- Вот дурак! Ну, вот зачем я вам похвастался, что он у меня третий, а? Даже соврать теперь, не соврешь.- Девочки, не приставайте к Дмитрию Александровичу. Может, ему неприятно об этом говорить. – Это за меня Зинаида Макаровна заступается. Она вообще заступаться любит, хоть за кого.- Данил Артомонович, а вы пирожки есть не будете? Вы тоже на диете? Что, после торта вес лишний набрали, худеете? – Я повернулся к притихшему практиканту.- Отчего, не откажусь от парочки пирожков. - Он встал со своего места и, поставив стул рядом с моим, подсел к столу, как раз с левой стороны.Это он что, с наглой ухмылкой на смазливой морде рассматривает мою щёку? А сколько злорадства-то в глазах - офигеть! Ну, гадёныш, ну погоди! Да это он советы тех пидоров водворяет в жизнь - дошло до меня. Ну, ну. Посмотрим, насколько твоей храбрости и наглости хватит. Опаньки, а что это у нас на шейке? Никак засос?- Вон, Данилу Артомоновичу больше на выходных повезло. – Я кивнул на его шею. – Это же какой вампир так присосался?Девчонки все дружно кинулись отгибать воротник его рубашки, за который он вцепился обеими руками.Интерес к моей персоне сразу пропал. Дожевав пирожок, я по-тихому смылся.Буторина ждала меня уже в коридоре.В кабинете я избрал свою любимую тактику - сел в кресло и закурил.Охранница мялась перед столом, явно нервничая.- Ну, что, Тамара Батьковна, на пенсию тебе, видать, пора.- Мне рано ещё, Дмитрий Александрович. Что случилось? Не томите душу, в чем я провинилась?- Ты старший охранник, ты отвечаешь за своих людей в первую очередь. Ты должна была вдолбить им в их тупые бошки, что не хрен распускать язык. Что всё, что происходит на территории и прилегающих к ней объектов Хладокомбината, хранится за зубами, а не превращается в сплетни.Буторина побелела, и её повело. Знает, значит, о чём речь.- Дмитрий Александрович, если вы о сауне, то это не мои люди проболтались. Это техничка, что её убирает. Она жаловалась своим коллегам, что её тошнит уже подбирать, ну, эти... Ну, сами знаете что.- И я только сейчас об этом узнаю?- Простите, Дмитрий Александрович. Я и подумать не могла, что это до вас дойдет. Вернее, что об этом все узнают.- Пошла вон. И готовься к увольнению.- Я-то здесь причем? У уборщиц начальница Марья Ивановна, она должна была провести с ними беседу. Да и вы ведь инструктаж проводите, когда людей принимаете. Это первый раз такой случай.Я же не виновата, что у неё язык длинный оказался.- Ты виновата в том, что знала, о чём она треплется, и не доложила.- Но не увольнять же меня за это! Ну, как-нибудь по-другому накажите. Куда я пойду перед пенсией? Вы же знаете, у меня кредит, сын еще учится. Будьте человеком, Дмитрий Александрович. Клянусь, что впредь обо всём вам докладывать буду, всё, что услышу или увижу. Пожалуйста.- Ладно, посмотрим. Иди.Ну, с Марьей Ивановной и её кадрами пусть генерал разбирается. Мне её лишний раз видеть не хочется. Я при её взгляде чувствую себя, как шмоток сала перед хохлом.Пойду, покажу свою покоцаную морду. Узнав у секретаря, свободен ли Сергей Валерьевич, пошел получать порцию подъ*бок.****Данька кое-как отвязался от девчонок, желающих поближе и досконально рассмотреть его засосы.И что он не додумался водолазку под рубаху одеть. Этот чёртов дресс-код.- Слушай, такое ощущение, что тебя не девушка, а пылесос целовал. Вся шея помимо засосов исцарапана. Она что, зубами по тебе елозила?"Вот неймётся же этой Леночке, то Саныча доставала, теперь на меня переключилась. Блин, Влад со своей щетиной, побриться что ли не мог." - Данька лихорадочно соображал, что ответить глазастой и въедливой сотруднице.- Это я пытался синяки вывести, бодягу прикладывал, раздражение пошло. Это не царапины.- Ты её что, натирал по всей шее, что ли? Как теркой по коже прошелся.- Елена, хватит всех доставать. Работать иди.Зинаида Макаровна – самая классная женщина на свете!Данька тоже занял свое место и попытался погрузиться в работу. Но мысли, то и дело возвращались к Владу. Выходные действительно были отличными. Они даже на природу, в ближайший лесок выехали. Жарили там шашлыки, пили вино. Поискали грибов, правда не нашли ни хрена. Зато было здорово. Ещё ни разу у Даньки не было такого свидания. Настоящего, не просто траха, а именно для души. А сколько они говорили! Сколько он узнал о Владе! Все их прошлые встречи даже «рядом не стояли». Данька вспоминал и улыбался. Он рассказал Владиславу о проблемах с безопасником, и тот надавал ему советов. И не важно, что советы эти один в один совпадали с теми, которые ему дали на форуме.Главное, что Даньку при этом крепко прижимали к себе, чмокали в губы и нос, и все это сопровождалось наставлениями. И после такого напутствия, ему сам директор не страшен, не то, что какой-то начальник службы безопасности...Данька сидел перед монитором и не замечал, что все девчонки с умилением созерцают его счастливую, улыбающуюся рожицу.ГЛАВА 9____________________________________________________________________________________На удивление, генерал отнесся к моей расцарапанной морде спокойно. И даже шутить не стал по этому поводу, а с порога огорошил вопросом:- Ну что, выяснил кто у нас такой осведомленный и трепливый?- Не понял, а ты-то уже откуда знаешь?Валерьич тяжело вздохнул.- Ты на хрена руки-то, придурок, распускаешь? Твоя вчера мне звонила, истерила. Пригрозила, что если я тебя не уволю, она моей всё про сауны сдаст. И, кстати, собиралась с утра идти в судмедэкспертизу, синяки снимать, а потом заяву на тебя писать. Ты, говорит, чуть не задушил её, на шее пятна остались.- Блядь. Вот сучки кусок. А откуда у неё номер твой?- Ну, каюсь, грешен. Сунул как-то втихаря от тебя визиточку, на случай, если вы разбежитесь.- И часто она тебе вот так звонит?- Не пори херню. Первый раз позвонила, и то, не для того чтобы в объятьях моих утешиться, а обматюкала и обвинила во всём меня. Я же руководитель, и сауны с девками, значит, я устраиваю. И вообще, тебя с пути истинного сбиваю. Сам бл*два, под каждую юбку лезу и тебя за собой тяну. Я, если честно, первый раз от бабы такое выслушиваю. Она у тебя похеристка полная. Чихать на мою генеральность хотела, для неё я просто кабель. И знаешь, я её даже зауважал по началу, пока она шантажировать меня не начала.- Ну, и что ты ей на шантаж сказал?- Дал номер телефона своей благоверной. – Валерьич пожал плечами, и потянулся к коробке с сигарами. – Будешь?- Давай.- Ну, так выяснил, кто про сауну растрепал?- Выяснил. Ты мне вот что скажи, на хера вы презики где непопадя бросаете?- Можно подумать, ты не бросаешь.- Я нет. Я их сразу в туалетную бумагу - и в ведро.- Чистоплюй хренов. Уборщица, значит, волну гонит.- Валерьич, я иногда себя шпаной чувствую приблатненной, общаясь с тобой. Ты в молодости, наверное, оторви и выбрось был. Жаргончик не как у интеллигентного директора, а как у урки отсидевшего.- О, не то слово. Из детской комнаты милиции не вылазил. Мать меня чуть в Суворовское не отправила, мозги вправлять. А ты прямо весь пай мальчик из себя. И разговариваю я так только со своими, так что гордись, шкед.- Интересно, Машка твоей позвонит?- Ну, и позвонит. А то ты не знаешь, что Людмиле Борисовне на меня насрать давно. Мне иной раз кажется, что я при ней бабу трахну, а она спокойно носки внукам вязать рядом будет. – Он хохотнул. – Вчера сын звонил. Отправь, говорит, мать на какой-нибудь курорт, достала она уже нас. Она домой только ночевать приходит, а так всё у Володьки трется. Анька его - тютя, слово сказать ей против не может, вот она там свои порядки и наводит. У Кольки-то не разгуляешься, Настя быстро её на место поставит.У Валерьича было два сына и дочь. Сыновья уже своими отпрысками обзавелись, а дочка в Англии училась. Она у них была младшенькой, долгожданной. Людмила Борисовна генерала старше на пять лет, и Ольгу родила поздно. Врачи запрещали, но она очень дочь хотела, поэтому рискнула. Что-то там пошло не так, и их вместе с дочкой еле спасли. Девочка была очень слабенькой, постоянно болела. Людмила вся окунулась в воспитание и лечение дочери.Генерал просто перестал для неё существовать. Даже на сыновей, в то время как раз только входящих в подростковый опасный возраст, она не обращала внимание. Носилась с Ольгой по больницам и профилакториям. Месяцами обитала с дочерью на всевозможных оздоровительных курортах и лечебницах. Всё воспитание сыновей легло на генерала. Оля у них расцвела и стала красавицей. В семнадцать лет влюбилась в какого-то мальчика и от неразделенной любви наглоталась таблеток. Желудок ей, конечно, промыли, а несостоявшуюся самоубийцу мать начала таскать по психологам. И, наверное, затаскала бы, если бы девчонка не взвыла и не уговорила отца отправить её подальше от матери. Стало модно отправлять детей учиться за границу.Двое приятелей генерала как раз спроваживали своих отпрысков учиться в Англию, и Валерьич пристроил Ольгу за компанию. Людмила Борисовна устроила грандиозный скандал и ни в какую не отпускала любимое чадо от своей юбки. Но генерал остался тверд, и сыновья встали на его сторону. А девчонка выдала матери, что если та её не отпустит, она сбежит из дома и выйдет замуж за первого попавшегося бомжа. Отношения Сергея Валерьевича и Людмилы Борисовны и так давно уже были соседскими, а после отъезда дочери даже такими перестали быть. Людмила привыкла воспитывать и носиться с дочерью, поэтому всё своё внимание перекинула на внуков. Сначала снохи и сыновья были рады этому, но со временем поняли, что попали. Внуков бабушка баловала без меры, и они становились неуправляемыми. Мало того, что она не брала их к себе, так она торчала целыми днями у детей и портила им не только отпрысков, но и их семейные отношения.Мы поболтали ещё немного с Валерьичем, потом он засобирался на деловую встречу, а я отпросился у него домой. Он отпустил меня без проблем, пожелав удачи в войне с Машкой. Посоветовал всё же уговорить её не подавать заяву в ментовку. Отвертеться я, конечно, от этой хрени отверчусь - подвязки хорошие, но, блин, сплетен потом не оберёшься.Перед тем, как ехать домой, заглянул еще раз на чаёк к девчатам. Данил Артомонович даже головы не повернул в мою сторону. Подрочить его, что ли? У меня прямо зуд начался, так захотелось его подоставать.- Данил Артомонович, да оторвитесь вы от компа-то. Идите со мной чайку попейте. Зинаида Макаровна не будет ругаться, правда, Зинаида Макаровна? - Лаврентьева только головой покачала, чувствуя от меня какой-то подвох в сторону любимого сотрудничка.Данька с тяжелым вздохом, как будто я его оторвал от самого интересного занятия в жизни, поднялся, налил себе кофе и уселся напротив меня. Девчонки, делая вид, что заняты работой, тут же навострили ушки.- Ну, рассказывайте, какая вампирша вас так засосала? Страстная, видать, штучка.- Вас это, Дмитрий Александрович, никаким образом не касается. По-моему, в обязанности службы безопасности не входит копаться в личной жизни сотрудников.- Ну, не скажите, Данил Артомонович. А вдруг эта вампирюга в следующий раз вас совсем загрызет. Я должен оберегать наши ценные кадры.Парень покраснел и стрельнул на меня злым взглядом, я даже услышал, скрип от его стиснутых зубов. Девчонки же захихикали. Но этот стервец быстренько взял себя в руки и с ехидной ухмылочкой кивнул на мою щёку.- Как, Дмитрий Александрович, я могу доверить вам свою безопасность, если вы даже себя обезопасить не в состоянии.Эти предательницы захихикали громче. А мальчик-то всё больше зубки показывает, совсем страх потерял, стервец. Что самое интересное, меня это не раздражало, а наоборот, мне нравилось. Я начинал себя ощущать котом, играющим с мышкой.- Ну, у меня всё просто, у меня семейные разборки. От жены себя не обезопасишь. Я и хочу вас уберечь от такой вот вампирицы. Сейчас засосы, а потом шрамы во всю морду. Пардон, морда это у меня, а у вас мордашка.- Не надо за меня беспокоиться, мне это не грозит.- Вот как? - Я приподнял якобы в удивлении бровь. – Вы не собираетесь жениться? Что, никогда-никогда?Девчонки даже для приличия уже клавишами не стучали, а обратились все в слух.- Почему, собираюсь. Ну, когда-нибудь. Спасибо за кофе. - Он кивнул девчонкам.- Данил Артомонович, сделайте одолжение, сходите за мороженым. Я бы сам, но с такой красотой не хочется народ на фабрике пугать. А послать вроде больше некого. Не девчонок же. Девчат, вы же хотите мороженое? Попросите Данила Артомоновича.- Ой, Дмитрий Александрович, ну, вечно вы нас искушаете. Мы же на диете. – Анечка страдальчески вздохнула и посмотрела на подруг.- Ладно, Дань, сходи, пожалуйста. По одному съедим, и всё.Позвонив при Даниле на фабрику и предупредив, что к ним придёт молодой человек по имени Данил Артомонович, который был у них в прошлый раз, я поехал домой.***Данька прибывал в восторженном состоянии всю смену, и даже выпады этого козла безопасника не испортили ему настроение. Но стоило подойти к дому, как оно тут же улетучилось. Тревога и неприятное чувство закопошились в душе. На скамейке у их подъезда сидели оба двоюродных братца. Старший – Витька, был весь в наколках, и сквозь зубы заплёвывал асфальт возле лавочки. Тоха же, как всегда висел в наркотическом угаре и сидел с закрытыми глазами.Витька, увидев Данила, соскочил со скамейки и сгрёб его в охапку.- О, брательник! Ну, наконец-то. А то мы заждались уже. Звонили, звонили... Дядька на работе поди?Данил вывернулся из медвежьей хватки.- Ты освободился уже, что ли?- А ты чего, не рад мне?Данька пожал плечами. С чего ему было радоваться?- Ну, чё, беги за пузырём, встречу отмечать будем. Дядька-то скоро придёт?- Они с мамкой отдыхать уехали.- Так ты у нас мальчик без присмотра? – Ткнув Даньку в плечо кулаком, оскалился щербатой улыбкой. Схватил за шкирку Антона и сдернул с лавки.- Блядь, хватит зависать. Ушлёпок. Обкололся в хлам. Дань, давай ключи, я его домой затащу, а ты пока за водярой сбегай.Данил растерялся. Ему не хотелось впускать в квартиру брательников, и отказать вроде как неудобно.- Вить, батя сказал, Антона не запускать больше. Он у нас шапку с дивидюхой спёр.- Вот, блядь, урод! Сука, у своих пи**ить последнее дело! - Витёк отвесил брату смачный подзатыльник. Тот опять шмякнулся на лавку.- Ну, ты мне-то доверяешь? Знаешь же, что я этому гандону руки если что поотрываю.Данил нехотя всё же протянул брату ключи.- Я быстро.- Давай, вали. Пожрать там ещё купи чего. У тебя без мамки-то в холодильнике, наверное, мышь повесилась.Проводив Данила взглядом, он сплюнул ему вслед.- Пидор гнойный. На зону бы тебя, быстро бы у параши оказался. Вы**ывается ещё, гандон. Херли ты мало спёр-то у этих куркулей? – повернулся он к брату. – Пошли уже. Надо приглядеть, чего там у них вынести можно. Это за**ись, что предки укатили. Меньше народу, больше кислороду. Вставай. – Он сдернул Тоху с лавки и потащил в подъезд._________________________________________________________________________________ГЛАВА 10Открыв квартиру, я блядь чуть на задницу тут же не сел.В ней как буд - то Мамай прошел. Мои шмотки были разбросаны по всей хате, вперемешку с разорванными фото. М-да, женская мстя страшна. Самой мстительницы дома не наблюдалось.Плюнув на весь этот бардак, решил успокоить нервы и уже открыл ноут, что бы залезть на какой-нибудь порносайтик для сексуальных меньшинств, как в дверь позвонили.На пороге стоял наш участковый Лёха. Я не удивился его приходу. Значит всё-таки написала Машка заяву.Лёха пожал мне руку.- Саныч, какого хрена? Не мог блядь вопрос, что ли решить?- Проходи. Чего с порога то разоряешься?Он присвистнул, увидев бардень, устроенный моей бывшей.Поднял одну из разорванных фото. Машутка аккуратно отрезала ту часть фотографии, где была она, и, по-видимому, забрала её с собой. И совсем неаккуратно, оторвала мне на карточке голову.Леха засмеялся.- Лихо она тебя обезглавила. А шрам, её работа?- Её. Чего она там хоть накатала?- Что душил ты её. Пятна на шее остались. В судмедэксперт поехала. Саныч, я от тебя такого не ожидал. Что, довела так сильно?Я махнул рукой, и, кивнув на стул Лехе, поставил чайник.- У тебя телефон с собой?-Да. Зачем тебе?- Если я со своего звонить буду, Машка трубку не возьмет. Дай я звякну. Хозяйничай пока. Кофе в шкафу. А к чаю чего, глянь в холодильнике, вроде сыр с колбасой были.Машка на звонок ответила сиплым голосом. У меня даже вся злость на неё пропала.- Машут, солнце, выслушай. Не бросай трубку.- Я на тебя заявление написала.- Я знаю. Солнце, ну зачем, а? Ну чего ты, как баба стервозная. Ты же не такая у меня. Я знаю, что я урод последний. Прощения у тебя просить, язык не поворачивается. У меня крышу сорвало, когда я понял, что ты бросаешь меня. Как я без тебя, Маняш?- Ты сам виноват. Нафиг тебе сауны эти сдались. Тебе одной меня мало, что ли? Позорник, всякую заразу собираешь - Машка всхлипывала в трубку.- Машут, ну не мы такие – жизнь такая. Положение обязывает, от коллектива не отставать. Я сам этих проституток терпеть не могу, ты же знаешь, мне кроме тебя не нужен никто. Солнце, ты ко мне на зону то приедешь? Хоть разок? Мне же там и так не сладко будет, а вернее не выйду я уже оттуда. Ты же не маленькая, знаешь, что там бывшего мента ждет. Вообще мне, наверное, лучше сейчас сразу в петлю, чем там, после того, как опустят.Машка, уже не сдерживаясь, рыдала в трубку.-Дурак, типун тебе на язык. Заберу я заявление, люблю же тебя скотину.- Фотки-то, зачем порвала? Такие красивые были.- Дура, потому что. - завывания стали взахлёб.- Солнце, ну не плачь. Прости меня, а? Поехали шубку тебе купим, которую ты в тот раз присмотрела.- Шубку?- Машка отстранилась от трубки и высморкалась. И уже хриплым голосом и со вздохом:- Ладно, поехали. Но я тебя, до конца не простила, так и знай.- Да я даже не надеюсь. Заявление то, забери, а то и вправду, посадят ещё.- Завтра заберу. Оно всё равно, без справки из судмедэкспертизы в ход не пойдет. Мне так в милиции сказали.- Точно заберешь? Учти, я если что, к тебе с того света являться буду.- Димочка, ну не надо о страшном. Сказала же, заберу. Я бы и так забрала. Не собиралась я тебя сажать, попугать просто хотела, да злая была. Я даже синяки снимать не пошла, так что справки не будет.- Ну, давай, приводи себя в порядок и в магазин поедем. Я за тобой через пару часов заеду.- Хорошо. Дим, только учти, я к тебе не вернусь. Сейчас, по крайней мере. Надо же, как-то тебя наказывать.- Да понял я, понял . Я теперь тебя, по новой, завоевать должен.Машка хихикнула.- Смотря еще, как завоёвывать будешь. Всё, пошла собираться.- Всё слышал? Завтра заяву заберёт – повернулся я к жующему Лёхе.- Ну, ты и жук. Развёл девку. Чего ты ей плел, про тюрягу? Кто бы тебя посадил? Ну, условно бы на крайняк дали.- А оно мне надо? Мне эти разборки судебные, сам знаешь, на хер не нужны.- А кому они вообще нужны? Да ещё и кухонным бойцом, на суде позориться. Ладно, пошел я. Надеюсь, твоя красавица, не наврала и заяву заберёт.Помимо шубки, купил Машане еще и браслетик золотой. Совестно стало, как только увидел её зарёванное лицо. Никакой макияж не смог скрыть её опухших красных глаз. Ворот свитера закрывал горло и пятен от пальцев я не видел, но зная свою тяжелую руку и хватку, был уверен, что они есть. Голос у моей бывшей был сиплый, как после хорошей ангины.Я взял её руку и поцеловал. Поцеловал от души. Ведь она меня действительно любила, и не виновата в том, что я урод. Красивая, не глупая девчонка, а вот угораздило же влюбиться в педика. Мне её было жаль, от всего сердца.***************Антон зависал, и от водки отказался. Опьянел старшой с одного пузыря.Весь вечер учил Даньку жизни. От его развязанной речи воротило. У Данькиного бати был знакомый, который отсидел за убийство двенадцать лет. Он работал с ним в одном цехе, и как-то раз, они приходили бригадой к ним домой, справлять день рождения отца. Ни одной наколки, ни одного мата. Умный, интересный мужик. Если бы он сам не сказал, что сидел, никто бы даже не догадался.Витька же, сыпал блатными и матерными словечками направо и налево. Впаривал Даньке о каких то - зоновских законах: о «блатных» и «мужиках», о «семьях» и «крысах», о «шестерках» и «опущенцах».Данька совсем запутался кто и что. Ему это было не нужно и не интересно. Его тошнило от рассказов, как наказывали за крысятничество и ломали слабаков. И чем больше пьянел Витька, тем мерзостнее были его байки. Он без конца повторял одно и то же: Даньку опустили бы в первый же день. Что таким, как Данька, место у параши. В лучшем случае, он бы был чьей-то шестеркой, а скорее всего – педрилой.И лишь благодаря тому, что Антону нужна была доза, сунув им денег, Данилу утром удалось выпроводить братцев.Настроение было отвратительное. Он чувствовал, что братья явятся вновь. Как от них отвязаться, не имел представления. Вроде как родня, и гнать неудобно. Да и отцовской твёрдости у Даньки не было. Даньке было жаль их, они ведь не виноваты, что стали такими. Всё зависит от родителей, от воспитания. Мысли Данила далеки были от работы. Он начал копаться в себе. Может правда всё зависит от воспитания? А если бы его родители любили бы его меньше, или были такими же, как тетка с дядькой - пьяницами, он бы всё равно стал гомиком?Вывел его из задумчивости голос безопасника.- Данил Артомонович, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет.Неужели он и опоздания контролирует?Зинаида Макаровна сделала ему конечно замечание, но увидев его хмурое и уставшее лицо, ограничилась только им. Неужели ещё и безопасник имеет право на него наезжать?Он нехотя поплелся к нему в кабинет.Тот прикрыл двери за Данилом.- У меня к вам просьба Данил. Сходите на фабрику, пожалуйста, принесите коробочку мороженого, в этот раз лично для меня. Сам я с такой рожей идти туда не хочу, а попросить больше некого.Данила удивил его дружеский тон, но он отнес его к недавнему чаепитию. И даже был благодарен, что безопасник стал более человечней, что ли. Наверное, засосы убедили его, что Данька встречается с девушкой, и все подозрения отпали. Данил улыбнулся Дмитрию Александровичу и кивнул.- Хорошо, я схожу.*********Мне даже захотелось отменить этот дурацкий план по соблазнению практиканта. Вернее, не соблазнению, а вынуждению.А план состоял в том, чтобы объявить его вором и попугать. Я его не зря все эти дни посылал за мороженым. Сегодня я не предупредил начальницу цеха, что присылаю к ним паренька, но я был уверен, что мороженое она ему даст, подумав, что я его действительно послал, и просто забыл позвонить.Буториной же наказал, чтобы она его с этим мороженым задержала, но шум не поднимала, а сразу провела ко мне. Она уже было открыла рот что-то спросить, но я её оборвал, сказав, что если она, молча, разыграет спектакль с задержанием, и не будет задавать вопросов, я, может, забуду о том, что она проштрафилась.Когда грубо держа Даньку за локоть, она впихнула его ко мне в кабинет, он был красно – серым, если бывает такой цвет. В общем, щеки то вспыхивали от возмущения и стыда, то бледнели и приобретали серый оттенок.- Вот, с мороженым попался. Говорит, что вы послали – Буторина подтолкнула практиканта к моему столу.Я, развалившись в кресле, сделал удивленное лицо.- Я? Если бы я его послал, я бы тебя предупредил.- Вот я так и подумала. Значит оформлять?Данил, наконец, приобрел дар речи:- Дмитрий Александрович, вы же меня сами попросили принести мороженое. Я думал, вы предупредили вахтёров!- его возмущению не было предела.- Буторина, свободна. Рапорт о задержании занесёшь позже.Глаза Данила Артомоновича были на пол лица, до него явно не доходило происходящее.Оставшись с ним один на один, я как всегда развалившись в кресле и закурив, пристально вперил в него свои орлиные очи.Он не выдержал давящего молчания:- Вы меня подставили, да? Зачем?Сообразительный. Губы поджал, явно стараясь взять себя в руки. Мороженое швырнул со злостью на стол. Ни фига, а мальчик-то характер мне показывает.- Я ,Данил Артомонович, хочу вывести тебя на чистую воду. Я, вас - педиков, насквозь вижу.Ты же педрила, так? Или ты сознаешься мне в этом, или я на тебя оформляю хищение.Парнишка побелел. В глазах непонимание, паника. А затем ненависть. Сколько сразу эмоций и чувств, за какую-то минуту.- А не пошел бы ты, козел хренов? Засунь себе в задницу свой протокол.Я онемел от восхищения его наглостью. А он развернулся и выскочил в коридор.********** ГЛАВА 11.Докурив, собрался уже было поискать Артамоновича, как в кабинет без стука ввалилась Макаровна.- Дмитрий Александрович, вы куда нашего Данила отправили?Вот метеор – значит, домой сорвался. - Надо прикрыть этого шустрика. В мои планы не входило его бегство с Хладокомбината.- Зинаида Макаровна, вы уж извините, что не предупредил вас. У Данила Артомоновича с документами не всё в порядке. Я его отправил за одной справочкой. Срочно надо.- А что такое? Что там не в порядке? Отдел кадров проверял, я тоже. Что не так? Какая еще справочка?Вот же въедливая бабенция.- Долго объяснять. Принесёт, покажет. Вы меня извините, но мне идти нужно. Завтра утром будет ваш Данил Артомонович на рабочем месте, как штык. Вот, кстати, мороженое с девчонками ешьте, а то растает совсем. - Я встал из-за стола и, не дав ей опомниться, сунул коробку с мороженым в руки, аккуратно выталкивая в коридор.Где живет этот психованный сопляк, я помнил.Уточнив номер квартиры, предупредил директорскую секретаршу, что я отлучусь по делам.Даньку трясло: «Вот что за урод! Я ему что, жить мешаю? Какая ему разница, с кем я сплю? Я же не лезу к нему в штаны! Я вообще ничем не выдаю, что я гей! Работу свою выполняю, начальница довольна, что надо то еще!».Было обидно до слёз. Он впервые столкнулся с гомофобией. Его впервые вычислили и ткнули мордой в грязь. Данил, добежав до остановки, поймал первую попавшуюся попутку. Ехать в таком состоянии маршруткой он просто не мог.Слёзы от обиды давили всё больше. В подъезд он забежал уже с тугим комком в горле и застилавшей глаза влагой.У двери квартиры застыл с ключом в руке. С замком было что-то не так. Дверь была прикрыта, но язычки замка не входили в паз. Ничего не понимая, он толкнул дверь и вошел в коридор.Представшая картина лишила дара речи. Всё было вверх дном. И среди этого погрома - его братья с набитыми огромными сумками и его ноутбуком в руках.Старший, бросив сумки на пол, кинулся к нему. Данька так растерялся, что даже прикрыться не успел от точного удара в лоб.- Блядь. Сука, он же на работе должен быть. Вот попадалово! – Витька склонился над лежащим на полу Данилом.- Херли встал, веревку или шнур давай! Пояс или ремень на крайняк. Быстрее, блядь! - Он обернулся к застывшему и напуганному Антону.- Зачем?- Руки связать, придурок. Вот падла, ну, на х*я ж ты приперся-то, а? Нам же тебя теперь грохнуть придется. Сука, я же не макрушник. Падла, падла, падла! – Он с остервенением начал пинать пытающегося подняться Даньку.Данил по инерции старался прикрыть лицо и грудь. Голова ничего не соображала. Он просто потерял представление, что происходит. Когда Витька, надавив ему коленкой на позвоночник, заломил руки за спину, связывая их, тело само начало биться и сопротивляться.- Хули застыл, как истукан! Помоги руки ему связать, подержи!- рыкнул Витька, на опять застывшего брата.- Теперь пакет давай неси.- Какой пакет?- Целлофановый, бл*дь!- Зачем?- не понял обколотый и как всегда заторможенный Антон.- Я что, по-твоему, каждый день душу кого-нибудь? Пакет на голову, и валим. Сам сдохнет.*****Профессиональный взгляд за долю секунды выловил, что замок квартиры практиканта взломан. Тело само среагировало, отправляя в нокаут, столкнувшихся со мной в двери двух парней. Перчатки на руках, баулы, набитые до отказа – всё это зрение цепляло отдельно, пока работали кулаки.Данил бился на полу с пакетом на голове. В нос ударил запах мочи. Запах ужаса, исходившего от бьющегося в конвульсиях парня.Остатки разорванного пакета плотно обмотали шею, и у меня самого началась паника, когда я понял, что, наверное, не успел. Глаза Данила закатились, капилляры белков полопались, лицо приобрело синюшно-багровый цвет.Освободив, наконец, шею от остатков пакета, начал делать ему искусственное дыхание. Я вдувал в его легкие воздух и молил Бога, чтобы он очнулся. Так страшно мне не было никогда. Я бы всё отдал, чтобы повернуть время вспять. Я проклинал свой дурацкий, идиотский план. Проклинал себя. И всё вдувал и вдувал в его рот воздух, набирая его в свои легкие, как можно больше, и передавая ему.Жал и жал на его грудь, заставляя работать сердце.Наконец он закашлялся и задышал. А я притянул его к себе и разревелся.Из-за меня чуть не погиб человек. Парень, который мне безумно нравится.********** ГЛАВА 12Из состояния слезливого самобичевания меня вывел шорох за спиной. Один из неудавшихся убийц и грабителей решил очухаться. Пришлось встать и приложить его башкой об пол.Прикладывал несколько раз, держа за уши так, что думал, оторву их к чертовой матери. Сучий выродок пытался дергаться и сучить то ручонками, то ножонками в тщетной попытке заехать мне в морду или, на крайняк, по почке.Потом была милиция и скорая.Отзвонился генералу и поставил его в известность, что на работу я уже не приеду. По какой причине - объяснять не стал, сказал, что завтра всё доложу.Практикант сидел на заднице мокрый, в луже собственной мочи и ошарашено взирал на врачей, милицию и меня.Фельдшер наскоро осмотрел его. Померил пульс, давление, заглянул в горло и зрачки, ощупал на предмет переломов, морщась при этом от стойкого запаха аммиака. Задал Даньке дежурные вопросы, ответы на которые я не слышал, так как он сипло шептал их ввиду пропавшего голоса. Врач удовлетворённо кивнул и вынес вердикт, что вроде всё обошлось, но, на всякий пожарный, в больницу ехать надо.Я помог подняться всё ещё дезориентированному парню.Его шатало, и ноги подкашивались, не собираясь стоять прямо.- Сам выйдешь или носилки принести? – глянул озабочено на него врач.- Я сам. Только переодеться бы, - шипел Данька, цепляясь за меня.Молодчиков, чуть не убивших его, менты уже увели в машину.Два товарища в штатском шатались по квартире, «осматривая» место преступления. Попытались было взять у Данила показания, но фельдшер резко оборвал их, сказав, что это и потом можно сделать, а он все же на работе, и ждать, пока они здесь наговорятся, ему некогда.- Переодевайтесь и выходите к машине, – кивнул он нам с практикантом.Данька так и не спросил меня, как я у него оказался. Он вообще был как будто не здесь и не понимал, что происходит.Я нашёл в шкафу его спортивки и толстовку с футболкой, начисто забыв про трусы. Он как-то отстранено и без тени смущения попросил найти ещё их. Пока я копался у него по шкафам и попутно отвечал на вопросы дежурного опера, Данька плескался в ванной.Меня настораживало его спокойствие и безразличие.Было мерзкое ощущение неправильности происходящего.Я, конечно, не ждал, что он кинется мне на шею с благодарностью за спасенную жизнь, но его апатия просто пугала.В квартире остались две женщины, соседки с нижнего этажа, пришедшие узнать, что случилось. Они пообещали дождаться моего возвращения. Операм я, конечно, уже доложился кратко, кто я и что здесь произошло, но женщины этого не слышалии принимали меня за родственника или знакомого Данила.Я решил, что после показаний в милиции вызову слесаря сменить замок, поняв из слов практиканта, что родители в отъезде, и он сейчас живет один.Усадив парня в машину скорой помощи, спросил у фельдшера, в какую больницу они его везут. И уже тише, чтобы не слышал пациент:- Док, у него что шок? Чего он такой ненормально спокойный?- А ты как думаешь? Он даже боли не чувствует, хотя могу сказать наверняка, что пара ребер у него сломано.- А он не того, умом не тронется? Какие последствия могут быть после асфиксии?- Да нормально всё с ним. Не полошись. Отойдёт. – Доктор докурил сигарету и захлопнул дверцу машины.Я проводил отъезжающую скорую взглядом и поехал в отделение давать показания.Подонки, чуть не убившие Даньку, оказались его родней.Ничего удивительного в этом не было, учитывая, что такие преступления обычно и совершают знакомые или родственнички потерпевших.Оба были под надзором.Один ещё со справкой об освобождении ходил, а другой с подпиской о невыезде ввиду того, что находился под следствием. Загремят теперь на полную катушку.В коридоре отделения я видел парня с камерой, но не придал этому значения.**********Данила долго таскали по всяким кабинетам. Вернее, возили на каталке две пахнущие табаком санитарки.Его заставляли ложиться то на бок, то на спину, при этом не дышать и не шевелиться. Загрузили в какую-то камеру, где он лежал без движения по приказу медсестры очень долго - целую вечность, как казалось ему. Все происходящее было нереальным, он как будто со стороны наблюдал за всеми этими процедурами. И только когда услышал страшное слово «пункция», вдруг понял, что находится в больнице. Почувствовал, что у него все болит. Что он не может даже говорить без боли. И вся картинка встала перед глазами, такая четкая, страшная.Данил схватился за горло и начал задыхаться.Паника накрыла с такой силой, что он даже не почувствовал,как ему вкололи укол.Постепенно дыхание выровнялось, накатила слабость и сонливость. На койку в палате его выгружали уже полуспящим.А стоило голове коснуться подушки, как Данька провалился в черноту тяжелого сна.********** ГЛАВА 13.Оставшиеся в квартире женщины вымыли полы и проветрили помещение. Перед уходом одна из них протянула мне телефон:- Вот. В брюках был. Мы вещи его постирали.- Спасибо огромное.- А вы замок купили?- Черт, нет, конечно. А слесаря уже знакомого вызвал.- У меня есть замок, сейчас принесу. Мы поменять хотели, да как-то руки не доходят. Он как раз на вашу дверь подойдет. Потом купите такой же и отдадите.Есть же женщины в русских поселениях! Умные! Отзывчивые! Хорошие!Петро, бывший сотрудник Хладокомбината, а ныне работник какого-то ЖКХ, никогда не отказывался от левача. Замок поменял быстро, не задавая лишних вопросов.Ушёл он с Хладика именно из-за левача. У нас не покалымишь, голая зарплата. А на новой работе он бабки хорошие рубил.В отличие от многих, водярой никогда не брал. Копил деньги на коттедж. Уважаю, молоток мужик.Замок поставлен, в квартире прибрано, можно и восвояси податься. Но мне почему-то захотелось задержаться. Посмотреть, чем живет практикантик, чем дышит.Интересовала меня исключительно его комната. Он на неё мне указал, когда вещи просил принести. Так что я прямиком направился обследовать территорию недодушенного Даньки.Ничего интересного в ней не оказалось, кроме компа. Но он, зараза, был на пароле, так что я обломился.Вспомнив про телефон, достал его и принялся копаться в нём.Здесь меня также ждал полный обломизм.Ни одной смс, ни входящей, ни исходящей. Ни одного фото или видео. Только пропущенный вызов от какого-то Влада.Сам не зная зачем, я нажал на соединение. Не отвечали долго, и я хотел уже сбросить, когда услышал:- Данчонок, ну, наконец-то! Чего трубку, засранец, не берешь? Приедешь в пятницу? Встречать тебя?- Кто ты такой и куда должен приехать Данил?- А это кто?- Его отец. Так кто ты такой?Ответа я не дождался. Гудки – весь ответ. Сдулся парень. Сдулся.Как-то даже обидно стало за практикантика.Что это был тот самый вампир, я уже понял. Был бы просто знакомый или друг, не бросил бы трубку.Со злости я набрал снова этот номер. Думал, не ответят, но, к моему удивлению, трубку взяли.- Какого хрена ты трубку бросаешь? Что у тебя с Данькой? Кто ты такой?- Трахаю я его. Доволен? – Голос - ехидней некуда.- Ну, ты и сука. Узнаю где живешь, приеду и башку оторву, педрила хренов.- На своего педрилу посмотри. Твой сыночек ничем от меня не отличается. Вернее, отличается - это я его е*у, а не он меня. И пошел-ка ты на х*й вместе с ним.И гудки...Охренеть!Блядь, бывают же суки. Сдал ведь Даньку. Сразу сдал, с ходу.Подленько, конечно, вышло со звоночком.Не нужно было отцом представляться. Хер его знает, кто дергал меня за язык, нести всё это. Но что сделано, то сделано.А Даньку я теперь хрен упущу.Вечером позвонил в больницу. Практикантику впендюрили успокоительные, и он дрых.*****Не успел я припарковаться и вылезти из машины, как ко мне подлетел завгар и хрястнул лапищей по плечу так, что я чуть снова в машину не сел.- Ну, ты даешь! Герой, бля! Хорошо ты их отделал, морды в экран не влазили!Я чуть собственными матами не подавился, которые хотел высыпать на такое приветствие.- Ты о чем?- Как о чем? О твоем геройском поступке, спаситель студентов!- Откуда такая информация? - "Что за нахрен? Нафиг мне вся эта бодяга?"- Да весь хладик знает! О тебе же вчера в местных новостях говорили. И этих козлов показывали, которых ты отделал. Они показания прямо по телику давали. Герой! – Он еще раз хлопнул меня по плечу.Я кивнул и, обалдевший, одеревеневший, пошел в офис, придумывая на ходу, как объяснить генералу, что я забыл у практиканта дома. Ничего не придумывалось.В коридоре меня сразу облепили маркетологи, засыпая вопросами: «Как Данечка? В какой больнице? И что произошло?»Пообещав им, что потом все расскажу, направился сразу к Валерьечу.Его поза в кресле и сигара в зубах сильно мне кого-то напоминала. До смешного. Кто из нас кого копирует интересно, я его или он меня?- Ну, рассказывай! Ты у нас теперь личность героическая, работников Хладокомбината даже дома спасаешь!- с ходу напустился на меня генерал.- А чего рассказывать, все уже вон лучше меня всё знают. Телевизора насмотрелись.- Я твою версию выслушать хочу. Не ту ли приглянувшуюся тебе задницу ты вчера спас? Какого хрена вы делали у него дома посреди рабочего дня?********** ГЛАВА 14.Я сделал рожу тяпкой и выудил из коробки с сигарами одну себе. Прикурил от директорской и с наслаждением затянулся, плюхнувшись в кожаное кресло напротив генерала.- Эх, Валерьич, ничего-то от тебя не скроешь. Поймал ты меня, запалил.- Сыныч, ты ёб...твою растуды, совсем долбанулся?- Да не кати ты бочку раньше времени. Сейчас всё объясню.- Ну, давай, объясняй. А то что-то у меня в голове твоё пидарство не укладывается.- Да какое пидорство? С мороженым я практикантика подставил. Можешь у Буториной вон спросить. Приколоться хотел, скучно было. А над кем ещё прикалываться, как не над новеньким. Прописка, так сказать.- Какая, блядь, ещё прописка? Ты мне чего мозг дрочишь?- Да погоди ты. Помнишь, я его за мороженым посылал, он при тебе ещё коробку приносил?- Ну?- Я его несколько раз так посылал. А вчера охрану не предупредил, Буторина его ко мне и приволокла. Я в отказ пошёл, типа никого не посылал никуда. Довел Артомоновича до белого коленья. В итоге он на хер меня послал, и домой с психу рванул. А Лавреньтева в кипиш ударилась, вот я и поехал за ним. Оказывается, во время поехал. Там его братки двоюродные приговорили уже. Ещё бы минуты три, и бздец котёнку.-Уроды. Нарожает же пи*да, прости Господи. А я уже грешным делом про вас всякую хрень подумал. Встрянешь ты когда-нибудь со своими дебильными шуточками. - Генерал постучал костяшками пальцев по столу, показывая мне, какой я дебил. Хорошо, хоть не по моему лбу.- Да всё, отшутился. Хватило, по самое не хочу. Ведь, если бы он из-за меня домой не рванул, эти падлы бы просто хату вставили, и всё. А так... В общем, чуть в гроб пацана своими шутками не загнал.Валерьич тяжело вздохнул.- В больницу к нему поедешь? Вину заглаживать?- Поеду. Хоть вроде как и загладил уже. У меня его телефон.Соседка вещи его стирала, из кармана вытащила и мне отдала. Надо будет отвезти. Мало ли, может, родители звонить будут.- Передай, что практику мы ему закроем. Пусть не суетится, отдыхает, выздоравливает. Лавреньтьева накатает всё, что нужно в институт.Генерал снова тяжело вздохнул.- Я так понял, что родичи у него в отъезде? А мы ведь с моей тоже пацанов часто одних вот так оставляли. Она с Ольгой на курорт, я по бабам. Сейчас как представлю, что такое могло и с ними произойти…- Ну, тебя Бог миловал от таких вот родственничков. Ладно, пошёл я работать. А то два дня считай, прогулял. – Я решил смыться, пока у генерала ещё каких-нибудь вопросов и подозрений не возникло.- Давай. Загляни к маркетологам, скажи Макаровне, пусть ко мне зайдёт, насчет практиканта поговорить.************Данилу снилось, что его закапывают в землю.Он кричал, что живой, но люди почему-то посчитали его ожившим мертвецом, и земля всё больше и больше давила на грудь. Стало нечем дышать. Темнота и паника заставляли рваться наружу из глубокой страшной ямы.Земля вокруг обваливалась и сыпалась тяжелыми мокрыми комьями. Грудь пронзило болью – ему вбивали кол в сердце.Страх и боль поглотили полностью, и только чей-то далекий голос пробивался через их толщу.- Давай же, дыши, дыши. Давай, парень, успокойся, всё хорошо. Просыпайся, давай. Ну.И он проснулся. Вынырнул из этого ужаса, как из липкой, зловонной жижи. Боль начала отступать, и дышать стало легче. Данил открыл глаза, непроизвольно хватаясь за чью-то руку.Перед ним стояли мужчина и женщина в голубых медицинских костюмах. За руку женщины, которой она придерживала у его лица кислородную маску, он и хватался.- Так, молодец. Теперь вдохни аккуратно, плавно, но глубоко. Вдохни, выдохни. Вдохни – выдохни. Ну, вот, умница. А сейчас сам. Я масочку уберу, и ты сам. Давай, мой хороший. - Женщина погладила его по голове и убрала маску.Дышать было больно. Данил застонал и схватился за грудь. Мужчина тут же отвел его руку в сторону.- У тебя, парень, два ребра сломано, так что поаккуратней. Дыши потихоньку, резко не дергайся, крылышками сильно не махай, особенно по грудной клетке не долби. Тем более, одно крыло у тебя в лангете. Хорошо хоть не им себя по грудине приложил.Данил поднял другую руку к глазам. Кисть была упакована в гипс. Он с удивлением и непониманием смотрел на неё.А врач продолжал:- Тебе дышать больно из-за ребер, а трудно - из-за паники. Успокаивайся, приходи в себя, и всё тогда будет нормально. Завтра сходишь к невропатологу и психологу в соседний корпус. А сегодня отдыхай. Сейчас завтрак принесут, покушаешь и можешь вставать. Ты у нас не лежачий, двигайся помаленьку. Быстрее на поправку пойдешь. И ещё, следователь звонил, должен подъехать. Ты только, когда всё рассказывать ему будешь, сильно не волнуйся, возьми себя в руки. Ты же мужик.- А что я рассказывать должен? И что с моей рукой и ребрами? – Голос осип, и говорить было тяжело.- Так-с, парень. Ты меня не пугай, ладно? У тебя сотрясение есть, конечно, но оно лёгкое и память тебе отшибить не должно. Давай, приводи мозги в порядок. Вспоминай, что произошло. Рука в лангете, потому что ушиб сильный. Ты, по-видимому, ею от ударов прикрывался. Рёбра сломаны от тех же ударов. Сотрясение тоже. Я пошёл на обход, после него зайду, и ты мне расскажешь, что вспомнил.Врач ушёл.Медсестра разглядывала здоровую руку Данила на предмет вен.- Ну, венки у тебя просто загляденье. Попозже капельницу тебе поставим. В туалет хочешь?Данька кивнул. Он действительно хотел в туалет. Аккуратно сполз с койки и по стеночке двинулся к выходу.- Эй, ты куда пошел-то? Туалет здесь и ванная тоже. Мы тебя пока в бокс положили. Палаты все заняты, не в коридор же тебя класть. Бокс у нас для тяжелых больных, после операций. Полежишь пока, а как только кого-нибудь выпишут из палаты, сразу переберёшься. А туалет с ванной там. - Она показала на дверь в другой стороне бокса.- Ты дверь не закрывай, мало ли. Вдруг упадешь, – предостерегла она, направляющегося к туалету Данила.Сразу за дверью был небольшой предбоксник с ванной и унитазом, огороженным ширмой. Данил умылся одной рукой, стараясь сильно не наклоняться, было больно. Закрыл кран и вспомнил, как он моется, смывая с себя запах мочи. Ноги затряслись, от слабости он присел на край ванны. Дышать снова стало трудно, в висках застучало. Его затошнило. Судорожно хватая ртом воздух, попытался вновь открыть кран.- Ну, ты чего, а? На минуту оставить нельзя. – Подскочившая медсестра умыла ему лицо холодной водой. Стало сразу легче.До койки он добрался самостоятельно. На тумбочке уже стояла тарелка с какой-то кашей и стаканом чая. От вида еды его вновь замутило. Данил лёг на кровать, боль от сломанных рёбер не давала лишний раз пошевелиться.Медсестра неодобрительно на него посмотрела.- Поешь хоть немного, пока горячее. Полдника у нас нет, а обед не скоро.Данька, молча помотав головой, отказываясь от завтрака.- Я тогда унесу. Чай-то хоть оставить?- Да. Остынет, попью. Спасибо. – Горло саднило, как будто обожжено.- Я сейчас тоже на завтрак схожу, и капельницы начну ставить. К тебе через часик примерно подойду, отдыхай пока. – Она вышла, закрыв за собой дверь.Данил, провожая её взглядом, только сейчас заметил, что стена бокса наполовину стеклянная, и двое каких-то мужиков пялятся через стекло на него. Сестричка их отогнала.Оставшись один, Данил начал прокручивать в голове, всё, что он вспомнил. Безопасника, подставившего его, такси, незапертую дверь квартиры, братьев. А дальше он вспоминать не хотел. Становилось плохо.Он попробовал перескочить через эти обрывочные воспоминания, перемотать вперёд. Следующий кадр – это Дмитрий Александрович, склонившийся над ним. Затем Дмитрий Александрович, подающий ему одежду. На этом кадре Данила бросило в жар и кровь прилила к лицу.«А что делал безопасник у меня в квартире? Как он там оказался?» - этого Данил вспомнить не мог.********** ГЛАВА 15.В кабинете маркетологов меня сразу окружили девчонки.В двух словах описал им произошедшее, пока пил чай.Макаровна ушла к генералу, а язвочка оккупировала телефон и начала изводить медработников отделения, в которое положили Данила.Лавреньтева, вернувшись от Валерьича, тут же развернула активную деятельность по спасению голодного и больного практиканта.Оказалось, что нужно ехать на одну из баз, а она по пути в больницу.Так что всё та же язвочка Леночка была откомандирована до обеда с кучей наставлений – что нужно купить Данечке.Пока я решал, воспользоваться ли мне командировочной и передать телефон с ключами через неё или нет, она уже смылась.Только вышел в коридор и направился в свой кабинет, как на мне с рыданиями повисла непонятно откуда взявшаяся Машенция.- Господи, я так испугалась! А если бы и тебя, как парня того! Вечно ты лезешь везде! Дурак несчастный! Чтобы я без тебя делала! Всё, никуда больше не отпущу! – Она гладила меня и целовала при всем честном народе, с любопытством лицезревшим эту картину.Девчата все дружно зашмыгали носами, по-видимому, в поддержку.А может, представили меня малость придушенным да жалко стало.Кто их разберет, этих женщин.Я быстренько открыл дверь в кабинет и впихнул в него зареванную растрепанную сожительницу.Черт, а ведь она, наверное, и правда сильно за меня испугалась.Чтобы Машка – да не накрашенная, да зареванная, да на людях!Усадил на диванчик, сунул воды. Сел на корточки и уткнулся в её колени.А она все всхлипывала и гладила.Ни с того, ни с сего - совершенно идиотская мысль в мозгах, не понятно, из каких извращенных извилин:«О, блин! А ведь их обоих душили! Ну, надо же, какое совпадение!»И прибило меня на ха-ха. За что и получил тут же по морде.Да ещё по расцарапанной щеке.- Ой, прости, прости. Я думала у тебя истерика. В чувства привести хотела. – Машка расцеловала мою многострадальную физиономию.Выслушав, что она мне всё простила, согласился начать всё сначала.После её ухода я всё никак не мог собрать мысли в кучу.Это я что, опять женатый, что ли?Сомнения и злость на самого себя прервал заваливший ко мне генерал.- Ну, слава Богу! Вот видишь, правду говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло! Хоть с Машкой помирился. Вон, какая довольная выбежала. Красивая, зараза, хоть и заплаканная.- Ага, красоту, её ничем не испортишь. – Все мои думки улетучились. Машка – алиби. Твердое и непоколебимое.***********Данил лежал, тщетно пытаясь заснуть.Разговор с врачом и следователем выжал его, заставил пережить всё заново. Он пытался изгнать из головы перекошенное лицо брата, обрывки разговора, запах целлофана, черноту, чувство удушья. Но стоило закрыть глаза, и кадры прокручивались вновь и вновь.Размытые, нечеткие, но такие осязаемые. Сердце начинало болезненно и быстро биться, в горле образовывался сухой, дерущий ком, к глазам подступали слёзы, и Данька изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать или не разреветься.Так унизительно, так больно, так подло.Так тошно от того, что родные, те, которые должны защищать, которым нужно верить, бьют в спину и убивают.Следователь долго и нудно задавал вопросы. Сколько раз ударил брат его рукой, сколько ногой?Как вязали, чем вязали? Кто принес пакет, Антон или Виктор?Кто, что при этом говорил?Кто из братьев держал, кто затягивал этот пакет на голове?Сплошные «кто», «что» и «как».Данила бесили эти идиотские вопросы. Если бы этого следователя долбили ногами и убивали, он бы что, считал удары и выяснял, откуда был принесен пакет, которым его душат? Тупизм, идиотизм, который раздражал и заставлял злиться.Но эта злость хоть немного отвлекала его от тянущего страха, чувства унижения и жалости к себе.Очень хотелось увидеть родителей, Влада, дядьку. Даже проклятого безопасника, каким-то образом оказавшегося у него в квартире и спасшего ему жизнь.Возле окна бокса постоянно кто-нибудь крутился и заглядывал внутрь. Такое внимание со стороны собратьев больных также раздражало. Данил старался накрутить это раздражение на себя, чтобы хоть как то отвлечься от чувства безысходности.В бокс заглянула санитарка.- Там к тебе девушка пришла. Ты выйти сможешь, или попросить врачей, чтобы сюда её пропустили?- Ко мне?- Ты вроде один в боксе лежишь.- Я выйду, не беспокойтесь.- Прямо по коридору до конца. Увидишь дверь, за ней лестница, девушка ждет на ней.- Спасибо.Данил встал, и, держась одной рукой за стенку, а другой в лангете придерживая осторожно ребра, побрёл к заветной двери, размышляя, кто бы к нему мог прийти.Лена увидев Данечку, охнула не сдержавшись.- Данька, господи, как они тебя! Бедный ты наш! Да ты еле ходишь! Зачем встал? Я бы упросила, чтобы меня пропустили.- Привет Лен. Мне врач разрешил ходить понемногу. Черт, я же вчера убежал, не отпросившись. Макаровна сердится, наверное. Или меня с практики турнули?- Дурак ты. Мы все, знаешь, как переживаем за тебя. Аня по телику как услышала, что эти уроды с тобой сделали, сразу обзвонила всех. Мы еле утра дождались.Дмитрий Александрович как только пришел, мы сразу ему допрос с пристрастием устроили. Меня наши специально к тебе отправили. Вот, покушать тебе принесла. Правда столовское, но зато мясное и горячее. В больнице-то, каши, наверное, одни. Здесь ещё всякие булки, фрукты, сок, минералка.- Стоп, подожди, не тараторь. Лен, ты сейчас про что говорила? В смысле, Аня по телику услышала?- Вчера в криминальных сводках по нашим местным новостям показали твоих братцев. Рассказали, что спас тебя наш Саныч. Весь Хладик уже знает.- А он сказал, как у меня оказался?- Ну, да. Ты же за справкой какой-то поехал, а оказывается, не надо было. Вот он и хотел тебя догнать. Хотя странно. А чего он домой-то к тебе рванул? Телефон же твой есть в личном деле, мог бы и позвонить. Но, слава Богу, что поехал. Как будто почувствовал что. Мистика! Точно Бог есть! Видишь, как вовремя Саныча к тебе направил. Дань, ты как вообще? Сильно плохо?- Могло быть хуже. Передай Дмитрию Александровичу спасибо огромное, от всего сердца.- Передам. Ладно, Дань, иди в палату. А то еле стоишь. Пакет с передачкой я санитарку попрошу тебе отнести.Уже лёжа в палате, Данил вспоминал их разговор с безопасником. Его странную подставу. Он никак не мог понять, зачем тот поехал за ним и почему соврал про какую-то справку.Очень хотелось позвонить Владу. Услышать его голос, его поддержку. Может, он бы смог вырваться ненадолго и приехать в больницу.Все эти мысли, наконец, отвлекли Данила от думок о братьях и целлофановом пакете. Он сам не заметил, как уснул.**********С работы я уехал пораньше.Вернувшаяся из «командировки» язвочка не сдержала слёз, рассказывая, как выглядит практикант.Я даже не ожидал, что нашу акулку можно так растрогать.Глядя на расстроенных девчат и Зинаиду Макаровну, чего-то у самого засосало где-то в области грудины.Перед больницей заехал на квартиру Данила.Прихватил сменку белья, полотенце, чашку, ложку, кружку и зарядное на телефон.По дороге купил зубную пасту, щетку и мыло.Мать в последнее время часто по больницам лежала, весь необходимый больничный ассортимент я уже наизусть выучил. Закинул практиканту на телефон деньжат.Из жрачки покупать ничего не стал. Ленка, как я понял, уже отвезла ему паёк. Я ему лучше денег суну, если возьмёт, конечно. Сейчас в больницах везде буфеты, да киоски есть, покупай всё что хочешь.В наглую проперся к дежурному врачу. Прихваченный коньяк и коробка конфет - самый надежный пропуск и гарант нормального отношения к больному.Язвочка оказалась права.Опухшее, с чернотой под глазами и синевой вокруг рта - лицо Данила выглядело действительно удручающе. Багровая полоса на шее, лангет на одной руке и гематомы на другой вызвали желание ещё раз повидаться с его братцами.Я тронул его за плечо, и он тут же распахнул глаза.Красные, с полностью лопнувшими капиллярами.И у меня само вырвалось:- Прости.