Равновесие

Дим, натянув шапку поглубже, потоптался на пороге:

– Мила, я пойду, – сообщил он в наэлектризованную темноту комнаты.

– Да пиздуй уже! Герой-любовник! – раздался истерически звенящий голос, захлебнувшийся в конце слезами.

Дим тяжело выдохнул и шагнул за порог. Все плохо. Денег нет – плохо. Попытки Дима таксовать после работы, чтобы заработать те самые гребаные деньги, – опять плохо. Да что же ей нужно?

Он уткнулся в теплую оплетку руля и приготовился подремать в ожидании клиента – на «пятачке» стояло еще несколько машин и все они негласно соблюдали очередь. Так что можно на миг прикрыть глаза и урвать пару минут.

– Эй, – стукнули ему в стекло, – таксуешь?

– Да, – вынырнул из сонной дымки Дим.

– До вокзала сколько возьмешь?

– Штуку, – с ходу накинул Дим в надежде, что клиент слиняет в поисках более адекватной цены к другим таксистам. Не понравился он Диму. Он вообще пидоров не любил, а этот стопудово из этих. На голове херня какая-то всеми цветами радуги топорщится, глаза крашеные и вон ногти тоже.

– Пойдет, – неожиданно согласился «пидор». – Девушка поедет, я сразу рассчитаюсь, – протянул он Диму бумажку, как будто заранее был готов к этой цене.

«Девушка – это хорошо», – мелькнула мысль. Задняя дверь открылась, потом так же плавно закрылась.

– Передумали, что ли? – завертелся Дим, пытаясь рассмотреть, что там происходит, но парень, стоявший один, махнул рукой, как будто попрощался, развернулся и пошел в сторону тротуара.

– Эй! – окликнул Дим парня. – Деньги забыл.

Тот даже не оглянулся.

– А где девушка? – обозрел Дим пространство, но кроме скучающих таксистов и уходящего парня никого не было. Не бежать же за ним? Может, вспомнит про деньги и вернется? Успокоенный этой мыслью, он сел обратно в машину.

Остаток ночи прошел удачно, не стоял фактически ни минуты. Под утро виски стало заметно ломить. Нужно взять выходной и отоспаться. Он потер уставшие глаза и поправил зеркало, вдруг в нем четко мелькнул холодный, прям продирающий, взгляд нереально голубых глаз. Б-р-р-р… Жуть. Точно надо проспаться. Дим потряс головой и еще раз коротко взглянул в зеркало.

На следующий день под вечер Дим все так же стал торопливо собираться. Оставаться дома не было сил, Мила пила его кровь, не переставая ни на минуту втыкать отравленные собственным ядом шпильки. Спустившись на площадку ниже, он раскурил сигарету и, выдыхая дым, уткнулся головой в холодное стекло окна.

– Дмитрий? – почти тут же раздался ворчливый голос соседки. – Что же вы по подъездам курите? Вы деньги сдавали? Дверь будем менять.

– Да-да, сейчас.

Дим торопливо достал бумажник. Кроме штуки, которую оставил тот парень, денег не было, он все отдал Миле.

– Может быть, утром занесу? Мельче нет.

– Я разменяю.

– Да это… понимаете, вчера такой странный клиент попался – деньги дал, а не поехал. Думаю, может, вспомнит и вернется. Вот и ношу с собой.

– То есть как не поехал?

– Сказал, девушка поедет. До вокзала. Открыл дверь, закрыл и ушел.

– Димочка… а ты на вокзал так и не попал?

– Не было туда никого, а что?

– Дим, – соседка замялась, – ты бы отвез на вокзал. Голова, наверное, болеть начинает?

– Кого отвез? – Дим с сомнением посмотрел на соседку.

– Послушай, – тяжело вздохнув, начала соседка, – ты, конечно, скажешь, что я старая дура и из ума выжила…

Дим осмотрел подтянутую, несмотря на возраст, фигуру соседки и отрицательно покачал головой.

– Но, – между тем продолжала соседка, – отвези на вокзал, тебе же в конце концов заплатили, так?

– Да кого отвезти-то?

– Ту, которую к тебе подсадили, – соседка, развернувшись, ушла.

Дим с сожалением вздохнул. Хорошая тетка, жаль, крыша потекла.

Под самое утро голова опять начала нещадно болеть, как будто рядом что-то заунывно гудело. «Последний клиент, и домой. Завтра точно отосплюсь», – пообещал себе Дим.

В окно постучал один из таксистов:

– По кофейку, Димон? Че-т ты бледный, брат. Простыл?

Димка, благодарно кивнув, забрал дымящуюся чашку кофе и только поднес ее к губам, как его будто толкнули, и он расплескал кофе на приборную панель и колени.

– Черт! – он достал салфетки и протер панель. – Фигня какая-то, – пожаловался угостившему его кофейком. – То клиент странный, заплатил и не поехал, то соседка с ума сошла, то глюки, теперь еще и руки не держат.

– Как это не поехал? – вычленил таксист из Димкиного бурчания близкое по духу.

– Да парень какой-то, по ходу голубой, деньги дал, говорит, девушку отвези. Открыл дверь, закрыл и ушел.

– Ты это… – таксист воровато оглянулся, – отвези на вокзал-то.

– Я че, долбоеб, что ли?! – психанул Дим.

– Да подожди ты. Послушай. У нас тут раньше дедок работал. Так вот этот парень, такой на попугая похож, ага? Раньше подойдет к нему, перетрет, деньги сунет, и тот едет. А в салоне нет никого. Мы сначала думали, парень его там по делам каким гоняет. А потом как-то с пивком сидели, дед и сказал, мол, никого он не возит. Едет, куда парень скажет, постоит там с открытой дверью и возвращается. Пару раз хотел было кинуть того парня. Первый раз инфаркт, а второй раз его реально что-то об руль лицом со всего маху так приложило, что нос поломал. Вот после этого он молча возил.

– А где дедок-то?

– Так помер.

– Зашибись.

– Так ему под сраку лет было. Ты это, короче… отвези, ладно?

– Да ну, херня все, – припечатал Дим.

– Как знаешь.

Голова гудела. Дим, поморщившись, припарковался у обочины – где-то должен же быть аспирин. Пересев на заднее сиденье, он начал рыться в аптечке. Найдя блистер с таблетками, потянулся за водой и замер – на чуть запотевшем лобовом стекле красивым готическим шрифтом была выведена надпись «Вокзал». Дим выматерился, закинул таблетки в аптечку и, пересев на водительское, рванул на вокзал.

Припарковавшись там, где не было никого, он открыл все двери, попросил:

– Иди ты на хуй, а?

Головная боль стала стихать, и когда она почти утихомирилась, по темечку хорошо так прилетело. Дим аж присел, оглянувшись: он искал хоть одно мало-мальски правдоподобное объяснение. Вокруг была тишина, где-то гудели невидимые поезда, под фонарями прогуливались проститутки, и в стороне суетился народ, но рядом с Димом никого не было.

– Херня какая-то.

Дим был не готов к встрече со сверхъестественным, ну не укладывалось это в его логичное мировоззрение. Он и раньше на мать вечно рычал, когда она ему булавки от сглаза тайком на одежду цепляла, да еще так, чтобы Дим не сразу нашел. А тут на те… «Это все тот пидор. Встречу – отучу дебильные шутки играть», – решил для себя Дим и успокоился.

Дим разувался в прихожей, стараясь производить минимальное количество шума, меньше всего он хотел очередную серию скандала от Милы. На кухне в кастрюльке, укутанной теплым полотенцем, его ждало овощное рагу. Это все, что осталось от их с Милой отношений. Крохи. Он уже давно не смотрел на нее горящими влюбленными глазами, да и она уже не искала этот его взгляд. Только вот эта квартира, ипотечным ярмом на шее, общие вилки-ложки и разлом с Мариинскую впадину. Дим протянул руку и, нащупав острую рамку, стащил с холодильника фотографию. Он, длинный, тощий как жердь, и Милка точно такая же, как он. Родители. Которых вдруг резко не стало, как и не стало того, что связывало этих двоих на фотографии. На кухню, тяжело ступая, вышла Мила.

– Как сегодня? – видимо, скандалить она не собиралась.

– Пойдет. Вот, – Дим выложил купюры на стол.

– Чего фотку достал?

– К матери надо съездить, оградку покрасить. К твоим тоже.

Мила вытянула из рук Дима фотографию. Полюбовавшись, тяжко вздохнула:

– И где мои семнадцать лет и пятьдесят килограмм? Наросло, блин. А ты все как телеграфный столб, одни ребра.

Дим промолчал, зная, что Милка не может простить ему своих «перемен».

– Подстригся бы?

– Нет, – упрямо мотнул головой Дим, собирая в толстый хвост каштановую гриву, доросшую уже до лопаток.

– Как пацан, ей-богу.

Дим дернул плечом. Он наизусть знал все Милкины аргументы, как и она знала, что он не уступит.

– На работу когда? 

– Сегодня к десяти. Развозка будет далеко, на обед не заеду.

– На рынок нужно, подкинешь?

Дим молча кивнул, встал, помыл за собой чашку и, покосившись на часы, решил подремать остаток времени.

Подняв диван на четвертый этаж «хрущевки», Дим присел на лавочку и закурил. Руки подрагивали, спину ломило, а еще ночью таксовать. Он с раздражением утопил сигарету в подгнившем и оттого рыхлом остове лавочки. Чертова жизнь! Чертова работа! Беспросветность.

Глаза за прикрытыми веками запекло. В душе скрутился в тонкую длинную спираль смерч разочарованной злобы. Почему-то накрыло. Вспомнился тот пацан попугайский, что так легко сунул ему штуку и свалил. Ржал, наверное, потом. А он, Дим, за эту штуку как последний придурок на вокзал мотался. Вспомнилась всем недовольная жена. Постылая работа. Вечная нехватка денег. Тесная квартирка. Вспомнился весь список упущенных возможностей. Как-то все разом навалилось и, подпитывая этот смерч, стало вплетаться в него, нарастая и нарастая. Диму казалось, что смерч уже крутится где-то не в душе, а снаружи, он почти явственно ощущал шорох бумаги, танцующей в круговороте его бешенства. Чувствовал, как ветер обдувает его лицо, захлестывая длинные пряди волос. Вроде бы захлопали двери, сработали сигналки, а смерч в душе все наливался грозной силой. Дим открыл глаза и почти задохнулся от пронзившего его страха. Вокруг него все крутилось в бешеной карусели, а он, Дим, был в эпицентре. Хлестанувший Дима страх разрядами молний замелькал вокруг, вызывая у парня еще более пронзительный ужас, и в ответ молнии разрослись, уже сеткой накрывая небо.

– Хватит! – плечи скатывающегося в кошмар Дима кто-то с силой сжал. – Не дури!

Дим, обернувшись, увидел того самого «пидора». Злость и страх, как-то сразу найдя объект, скомпоновались в тугой узел где-то под ребрами, и Дим замахнулся, желая припечатать разноцветного паренька, но его вдруг отшвырнуло, а рука, вошедшая в траекторию для удара, резко подалась вперед, и с нее сорвался черный клубящийся шар дыма, оплетенный сеткой молний. Шар шарахнул об асфальт с оглушающим хлопком, разворотив в нем приличную воронку. Дим, охренев, уставился на парня, пощупал собственную руку. И понял, что сходит с ума, как его соседка. «Бля… в дурке буду среди своих. Однозначно», – подумал Дим и успокоился.

Смерч тут же осел, разметался пыльным рисунком рядом, и наступила тишина. Оглушающая. Как будто кто-то заткнул ему уши. Потом накатилась такая усталость, что Дим, усевшись на бордюр, обещнулся поспать только минуточку. «Как алкаш какой-то», – мелькнула где-то размытая мысль.

– Доброе утро, народ! Сейчас для разгона мы послушаем новый зажигательный хит от Нюши, а потом Натали расскажет, что нам приготовили звезды на день текущий, – бодрый голос диджея вырвал Дима из небытия.

Он сел и оглянулся. Широкая кровать в пустой комнате и решетка солнечных лучей, лежащая на пушистом ковре цвета топленых сливок.

«Херь какая-то, – подумал Дим. – Это я где? Ох ты ж бля!» Утро! Он что, с кем-то завис после работы и не пошел ночевать домой? Милка его точно теперь полгода жрать будет. Стоп!

Стоп. Стоп. Стоп. Вчера ж чертовщина какая-то случилось. А потом пустота.

«А-а-а-а-а-а!» – начало бесноваться внутри.

– Тихо! – резанул пространство голос. – Не пыли!

Дим уставился на того самого попугайского парня, застывшего в дверях комнаты с вилкой в руках. На вилку был нанизан обкусанный кусок колбасы, а в другой руке парень держал ломтик хлеба с маслом. Эта обыденная картинка более-менее устаканила что-то внутри.

– Как я здесь?.. Ты кто? – наконец нашел слова Дим.

– Ты вчера с непривычки вырубился, я решил тебя подобрать, – поведал парень Диму.

– Что это было?

– Это называется пиздец нормальной жизни, – парень довольно заулыбался и откусил кусок колбасы. – Вставай давай. Голодный?

Дим кивнул. 

– Пошли. Разносолов не обещаю, но кофейку плесну.

Дим пристроился на необжитой кухне. Вокруг стояли коробочки из-под фастфуда, грудой в раковине возвышались разнокалиберные чашки, и плотный слой пыли украшал подоконник.

Только турка сияла на деревянной подставке.

– Что все это такое? – выдавил наконец из себя Дим, когда ему пододвинули чашку с крепчайшим кофе.

– Я все расскажу. Только руками не маши, не нервничай и не перебивай. Договорились?

Дим согласно кивнул и попробовал кофе. Горький, сахара бы и молока.

Парень тут же выставил вскрытый пакет молока и сахарницу.

– В общем… С почином тебя. Ты маг. Стихийный, судя по ветру и молниям.

– Че? – поперхнулся Дим.

– Вчера что-то произошло с тобой. Спровоцировало душевный надлом, и силы наконец получили выход. Ну, ты психанул, испугался и устроил небольшой пиздец в моем дворе.

Дим взбесился. Вот только приколов ему не хватало. Сейчас он устроит этому клоуну. Дим впечатал чашку в стол, та, тренькув, развалилась на куски, разлив по столу темную лужицу кофе. Дим начал подниматься и нависать над парнем. Тот, подобрав ногу, щелкнул пальцами, и на кончиках заискрились красноватые огоньки. Откусывая от куска хлеба, он сжимал и разжимал пальцы, и над ними расцветали огненными всполохами то цветы, то молнии, а потом заплясал дракончик. Дим охренел и сел на место.

– Это как? 

– Да фигня это. Так, фокусы. Научишься, – спокойно сообщил ему парень. – Значит, начинаю сначала. Ты – маг.

– Маг? – Дим с сомнением уставился на парня. Худой, такой, что все косточки выпирают, волосы на голове стрижены рвано, ультрамодно окрашены в белый, черный и красный, еще какой-то. Ногти покрыты облезшим черным лаком, и на пальцах болтаются кольца. Если напрячь воображение, допустим, парень тянул на киношного мага. Но он? Несостоявшийся историк, грузчик и таксист в одном лице? Дим фыркнул. Маг!

– Мне домой нужно.

– Что, даже не поинтересуешься, как тебе теперь жить?

– Забить и забыть как страшный сон.

– Не получится. Не научишься управлять силой – покалечишь или покалечишься. Или отловят тебя.

– Кто отловит?

– Да хотя бы я.

– Хуя… се…

– А то, – парень дожевал хлеб и выпил кофе. – Ну? Добровольно пойдешь?

– Куда?

– Там все покажу. Толку трепаться?

Дим посидел, попытался как-то утрясти все произошедшее. Не получалось. Соглашаться или послать?

– Ты капец не любопытный, – заржал парень, вытирая пролитый кофе. – Я бы уже натворил дел. Попробуй хоть.

– Чего?

– Силу применить попробуй.

– В смысле?

– Ну да. Давай вот эту кружку ебани, – он поставил перед Димом свою опустошенную кружку.

Дим с недоумением рассматривал посудину. Как ее ебануть-то? Не руками же, наверное?

– В общем, так: почувствуй внутри энергию и хлестани по кружке. Давай!

Дим попытался сконцентрироваться. Под ребрами что-то напряглось, он перевел взгляд на кружку и попытался вытолкнуть это в ее сторону. Это нечто растеклось жаром по рукам и долбануло в пол.

– Ну! Руки-то? Руками направляй!

Дим еще раз собрал нечто под ребрами и направил руки в сторону кружки, та сорвалась со стола и впечаталась в стену.

– Йес! – парень довольно созерцал осколки. – Хороший зеленый маг! Практики чуть, теорию подзубрить и все. Собирайся, поехали.

Дим сидел перед высокой стройной дамой, та неторопливо заполняла анкету. Вопросы стандартные – где, когда, кто. Вот такая обыденность очень нравилась. Вроде как нормально все.

– Занятия будут проходить каждый день с девяти до пяти. По выходным практика на полигоне. 

– А работа? – очнулся Дим.

– Вот это и будет работа. Стипендия стандартная. Оплата по результатам экзаменов. Все понятно?

– Нихрена, – признался Дим.

– Погуляйте, посмотрите. Постепенно разберетесь.

Разбираться Дим начал только месяца через два. Поначалу мозг отказывался принимать происходящее за реальность, и Дим все время ждал, что вот еще чуть-чуть и проснется. Но помаленьку привыкал. Да и стипендия... Дим радостно хмыкнул. А сколько за работу платить будут, если стипендия в три раза больше, чем он зарабатывал? Милка, конечно, так же выносила мозг частями. Но теперь это было как-то пофигу, что ли. Не угнетало, в общем.

И полигоны. Полигоны поглотили Дима полностью. Это такой кайф был – обуздать то, что теперь жило внутри. Укротить. Подчинить. Придать форму. Дим даже сутулиться перестал, так ему нравилась это пульсирующая наполненность под ребрами.

Теория скучновата. История захватывала, как и раньше. Химия туда-сюда, анатомия куда ни шло… но ботаника вырубала. Вся эта латынь, порошки, сборы трав, пропорции... Муть.

Вместе с Димом обучение проходили еще шесть магов. Но Дим уже знал, что кроме магов тут есть… есть те самые. Нелюди. Они пока не пересекались, но Дим пару раз их видел. Один раз на второй неделе заперся покурить за здание, а там этот попугаистый с парнем стоит, держит его за руку. Дим сплюнул и развернулся спиной. «Пидарасня!» – подумал. Но вот так, как раньше, двинуть не раздумывая не посмел. Во-первых, бить попугаистого было стремно. Во-вторых, тот, второй… Второй не был человеком. Клыки, выступающие на полпальца из-под верхней губы, ясно намекали на вампира. Дим передернул плечами и, не выдержав, немного развернулся в сторону воркующей парочки, но те, смутившись, отступили друг от друга. Клыкастый, томно прикрыв глаза, оперся о стену здания, а попугаистый начал нервно раскуривать сигарету. Дим неловко и быстро поглотал дым и свалил.

Еще он видел джинна. Реально. Все как полагается – мощная полуголая бугрящаяся мускулатурой и окутанная дымом фигура. Вот тогда он завис, пока джинн не захлопнул перед ним дверь.

Дим поинтересовался, мол, че за народ такой. Ему размыто пообещали в процессе обучения познакомить поближе. Это было как-то тревожно. Совсем меняло картину мира, которая и так скособочилась до невероятной формы.

– Сегодня у нас, Димитрий, очень интересное занятие. Будем с вами пробовать находить другую форму жизни, – профессор обвела скупым жестом периметр комнаты и поправила на переносице темные очки слепца. – В этой комнате, Димитрий, мы не одни. Попытайтесь просканировать пространство и засечь любую форму энергии.

Женщина безошибочно шагнула к парте и, присев на ее край, ободряюще кивнула Диму.

Дим закрыл глаза, вызывая образ комнаты. По стенам визуального параллелепипеда протянулась тонкая нить и вспыхнула на потолке шариком – это проводка и лампа. У стены четкими геометрическими формами искрились микросхемы. Это комп. В углу вспыхнуло зеленоватое свечение, клубком метнулось в противоположный и затаилось. Дим, вскрикнув, ткнул пальцем в направлении клубка.

– Хорошо! Хорошо! – профессор неслышно подошла и похлопала ободряюще по плечу. – Рассказывайте, что чувствуете.

– Он… он живой, – с удивлением констатировал Дим.

Клубок запульсировал и плавно потек к Диму, обтерев его щиколотки. Дим шарахнулся и открыл глаза – у ног сидел кот и невозмутимо вылизывался.

– Блин! – разочарованно протянул Дим. – Это кот.

– Думайте, Дим. Не давайте глазам обмануть себя.

– Не кот?

Не-кот выгнул спину дугой и запрыгнул на парту, равнодушно уставившись в окно.

– Если вспомнить теорию, Димитрий?

– Домашний дух? Домовой?

– Хорошо, Димитрий. 

Не-кот дернул спиной, давая оценку неторопливому уму Дима.

– Как вы знаете, эти духи предпочитают физическую форму в виде животных, чаще это кошки, потому что они более привычны нашему человеческому оку. Расскажите про энергетику духа. 

– Он зеленый и клубящийся. Не агрессивный. Ленивый.

– С фига ленивый? – тут же возмутился кот, который уже и котом не был. Перед Димом сидел мальчик. Аккуратно причесанный мальчик.

Дим усмехнулся. Исходя из той самой теории он помнил, что домовые обидчивые и не очень умные духи, в физической форме человека предпочитают детский образ.

– Обманул! – повторно обиделся домовой.

– Извини, – Дим миролюбиво протянул ему найденную в карманах мелочь.

– Подкупаешь? – тут же сверкнули лукавством глазенки домового, и он сгреб мелочь.

А то! Терпи потом от тебя мелкие неприятности в Академии.

Домой жутко не хотелось. Поэтому Дим неторопливо раскуривал сигарету, стоя у подъезда.

– Опять курите, Дима? – рядом нарисовалась соседка.

Дим мысленно поморщился, она, конечно, хорошая тетка, но он именно сейчас хотел опробовать приобретенный навык сканирования пространства. И уже был в «процессе». Двор вспыхивал разными формами энергий, а рядом клубилось мощное голубоватое свечение. Дим охнул и открыл глаза.

– Сканируете? – вновь поинтересовалась соседка. – Таки поступили? Как я за вас рада. Такой хороший мальчик и так бездарно жил.

– Вы кто? – выдавил из себя Дим.

– Вот те раз, всю жизнь рядом живем, – усмехнулась та, – фея.

– Что?

– Фея, говорю.

– А как же…

– Не красавица? Так то сказки, Димочка. Мы тоже живем, проживаем жизнь. Не так быстро, но…

– А чем вы?.. – остаток вопроса Дим проглотил, даже не надеясь на ответ.

– Занимаюсь? Да все больше цветочками. Возраст, знаете ли. Энергия падает. Вот только на цветочки и хватает. Парк наш содержу в приличном виде. Вы заходите ко мне, Димочка, чайком побалую вас. Может, поговорим. Когда-то и я была молодой и сильной. 

Дим ошалело покивал вслед уходящей соседке. Вот те раз. Всю жизнь под боком сказка, а он в двадцать семь только прозрел, и то случайно.

– Явился?! – Мила была во всеоружии. – Ты на этой своей новой работе скоро жить начнешь, может, вещи тебе собрать?

Дим молча закрылся в ванной. Может, и правда вещи собрать? К черту эту квартирку. Собраться и уйти? От этой мысли он поежился. Милка хоть и та еще зараза, но тогда что останется от его прошлой жизни? Сейчас денег больше, может, наладится как-то? Он стянул рубашку и встал под душ. Налив на ладонь тягучую лужицу шампуня, Дим вдруг совсем некстати вспомнил попугаистого.

«Вот соседка фея, а тот? – мысль потекла дальше и вытащила следующую. – А этот вампир? Они что, типа того? – Дим почувствовал, как краснеет. – Да ну их! – он смыл пену и вылез, насухо обтирая тело. Но мыслишка упорно цеплялась. – И зачем он с клыкастым-то? Нормальных парней, что ли, нет?»

В дверь застучала Мила, и тут же раздалось:

– Что ты там окопался?! Между прочим, не один тут живешь.

«Вот же сука! Может, правда вещи собрать?» – дрогнула внутри Дима злость и, сорвавшись клубком черной энергии, шарахнула по кафелю, тот покрылся сеточкой трещин. За дверью притихли. 

– Ты что там? Уронил что?

– Уронил, – буркнул в ответ Дим.

Остаток вечера он слушал про то, что они не зарабатывают «бешеные тыщи», чтобы ремонт каждый год делать, потому что кое у кого руки дырявые. Надоело-то как…

Дим стоял у прилавка и зубоскалил с продавщицей. С Юлькой у них когда-то был короткий роман, который закончился, как только девушка перешла работать в другое место. А тут по пути в Академию Дим забежал за сигаретами и встретил ее.

– Может, вечером увидимся, Дим?

– Можно. Ты когда заканчиваешь?

– В восемь.

– Ок. Я зайду, – подмигнул ей Дим и содрал целлофан с пачки. «В аптеку зайти надо», – мысленно поставил он галочку.

А потом случилось.

Первый рейд. Как только этот попугайской расцветки появился на пороге классной комнаты, у Дима в предчувствии дрогнуло внутри все и вытянулось в струночку. Он нервно сглотнул и сжал вдруг похолодевшие пальцы.

– Со мной пойдешь, – объявил ему парень, – в рейд. Ничего сложного. Будем домового отлавливать. В прошлом году на окраине несколько домов снесли, один так и остался, мыкается, со зла чудит.

Дим кивнул и просевшим голосом поинтересовался:

– А брать с собой что?

– Пф-ф-ф… святую воду и распятие. Шучу! Мозги возьми.

Они уже пятый час сидели в машине и курили. Периодически сканировали пространство, но вспышек не было. 

– Загулял где-то наш подопечный.

– Слушай, – вдруг прозрел Дим, – зовут-то тебя как?

– О! Не прошло и года. Нот.

– Нот?

– Угу. Тихо! Сканируй.

Дим тут же прикрыл глаза, прощупал окружение и буквально споткнулся о пульсирующий ярко-фиолетовый комок.

– Есть!

– Так, слушай внимательно. Загоняем к реке. В воду он не сунется. Смотри не упусти.

Нот вылетел из машины и направился в сторону, где Дим нащупал сгусток яркой энергии. Дим заволновался, рванул за Нотом, и в ногах тут же заклубилась пыль, потревоженная ветром.

– Держи себя в руках, – недовольно зашипел Нот.

Дим остановился и выдохнул, пытаясь унять разволновавшуюся энергию. Через минуту они вышли к группе подростков, которые тут же притихли, но неловко звякали бутылками, старательно демонстрируя свой пофигизм. 

– Ты, – ткнул пальцем в вихрастого рыжего худого паренька Нот, – иди сюда.

Тот не раздумывая ломанулся в кусты и, петляя, побежал по тропинке. Нот ринулся за ним, а подростки кинулись врассыпную. Дим устремился за Нотом, который гнал оборванного рыжего кота. Кот, кидаясь из стороны в сторону, пытался удрать от преследователя. Нот рассыпал короткие удары молний, кот шарахался от падающих веток, от взрывающейся почвы. Дим, вникнув, тоже корректировал путь ударами темной энергии. Загнав кота к берегу реки, Нот стал тихо уговаривать шипевший «объект».

– Ну все… все… не удирай. Бесполезно. 

Тот взвыл и попытался проскользнуть обратно сквозь ноги Дима. Дим пошатнулся, но каким-то чудом сцапал за загривок шипящего и царапающегося кошака. Нот тут же перехватил добычу и прижал к груди. Кот побрыкался, повырывался и, тяжело вздохнув, насупленно замолчал.

– Ничего. Все хорошо, – уговаривал Нот, наглаживая кота. Кивнув Диму на машину, сообщил: – Ты за рулем. А мы пока побеседуем, – устроившись на заднем сиденье, он усадил кота на колени.

– Домой хочешь?

Кот фыркнул и нервно подергал хвостом.

– Не надоело? По чердакам и подвалам околачиваться? – продолжал увещевать парень кота.

Кот встряхнулся и обратился. Теперь на коленях Нота сидел парнишка лет пятнадцати. Дим напрягся. Та еще педофильная сценка. 

– Дом снесли. Хозяева отчалили. Ткнулся к соседям, а там… в общем, не нужен. Два дня искал, куда себя деть, к вам на отметочку приперся, да толку?

– Что, не подселили?

– Подселили к нарку одному. Я только почистил дом, сил потратил немеряно, а тот окочурился, домик сразу того… Опять на улице, без сил, без подпитки. Козлы вы, – обиженно всхлипнул подросток.

– Ты киоски шустрил?

– Я.

– Беда с тобой. Ошиблись у нас, бывает же?

Подросток обиженно, на грани слез пыхтел у Нота на коленях.

– Куда меня теперь? Засушите?

– Кто это тебе наговорил? – нахмурился Нот.

Подросток еще сильнее нахохлился.

– А гулял-то ты с кем?

– Да так, пацанва из интерната. К ним прибился, думал, может, туда затесаться.

– Кхм… – прервал Дим допрос, – давай я домой по-быстрому заскочу, мы как раз рядом?

– Давай, потом ко мне парнишку отвезем, а в Академию уже с утра.

Дим, прыгая через две ступеньки, летел домой, надо предупредить Милу, что задержится. У двери его ждали сумки. Кое-как запиханные вещи, а поверх телефон. Дим взял трубу и прочитал открытое смс от Юльки, та сетовала, что он не отвечает, и интересовалась насчет свидания.

– Ох ты ж бля… – побил Дим себя по лбу телефоном, угораздило же дома оставить. – Мил… – постучал он скорее для проформы. Потоптавшись еще минут пять, он подхватил вещи и спустился.

– Это что? – заинтересованно ткнул в баулы Нот.

– Жена выгнала, – хмыкнул Дим, отвернувшись.

– Быстро ты… Ладно, у меня переночуешь, там определишься.

– Спасибо, – выдавил из себя Дим.

Квартира Нота все так же отдавала запустением, из трех комнат обжитой более-менее была только спальня. Домовенок огляделся и юркнул в угол. Дим и Нот, сталкиваясь локтями, разгребали бардак на кухне, ставили чайник, готовили скудный холостяцкий ужин. Дим пытался вызвать внутри хоть какую-то реакцию на перемены в жизни. Но нутро устало молчало, и его больше интересовало, где он будет спать и что бы съесть.

– Что-то я… – опустился Дим на стул, – выжатый.

– С непривычки. Потом научишься аккумулировать энергию. Тратить более экономно.

– Вкусно пахнет, – сунул на кухню нос домовенок.

– Тебя-то как зовут? – очнулся Дим, вспомнив свой прокол с Нотом.

– Костик.

– Костик? – удивился Дим, ожидая чего-то древнеславянского как минимум.

– Садись, Костик, ужинать будем, – Нот поставил перед ним чашку с разваренными макаронами, присыпанными сыром.

Утром Дима разбудил желудок. Вчерашние макароны были им забракованы, и сейчас голод выгрызал диафрагму. Дим вытянулся на неудобном лежбище из тонкого одеяла поверх каких-то курток. Сгонять хозяина и подростка с кровати было стыдно, а другой мебели, кроме кровати, в квартире не наблюдалось. Где-то вчера перед самым сном Дим еще чуть-чуть подумал мысль о педофилии, но потом из-за необоснованности она плавно рассосалась и ушла в небытие.

Дим, позевывая, потопал на кухню. Уж завтрак он не даст испортить. На пороге кухни он замер, та была не просто чистой. Она была идеально чистой. И на столе стоял букет. Настоящий букет в самой настоящей вазе. На подоконнике сидел Костик.

– Это ты, что ли? – Дим обвел жестом кухню.

Костик, не поворачиваясь, пожал плечами.

– Молодец. Завтракать будем?

Костик, так и не повернувшись, махнул рукой в сторону плиты:

– Там омлет, там кофе, там хлеб.

– Ты что, опять потратил энергию на дом? Продукты откуда? Цветы? – учинил с ходу допрос Нот из-за спины Дима.

– Это за макароны, – все еще не поворачиваясь, отмахнулся Костик.

Нот подошел к пареньку и развернул его к себе. Дим ахнул. Лицо паренька сморщилось, иссохло, глаза были красными, воспаленными, и рот будто обуглился.

Нот, оглядев паренька, вдруг шагнул назад, поклонился ему и произнес:

– Зову кота не из леса, не из болотца, а из маленького народца, доброго, а не злого, приходи с нами живи.

Костик встрепенулся и недоверчиво посмотрел на Нота. Потом суетливо сполз с подоконника и шмыгнул в комнату.

– Это что с ним было-то? – зашептал Дим.

– Истощение. Он трижды дома обживал и трижды без подпитки.

– Теперь что?

– Теперь у меня будет домовой, – Нот уселся за стол и приглашающе кивнул на стул рядом. – А у тебя как? Есть куда? Чего из дома-то выперли?

Аппетит тут же пропал. Дим, покрутив вилку, аккуратно пристроил ее рядом с тарелкой.

– Жена запалила.

– Любовница, что ли?

– Да так… левак обычный.

– Дурак.

– Чего?

– Из-за левака без дома, без семьи, – резанул по живому Нот.

– Семьи! – рявкнул разозленный Дим. Окна тихо тренькнули, напомнив ему про контроль энергии. – Семьи… – уже тише повторил Дим.

И из него вылилось. Про все. С самого начала. Как они рано, сразу после школы поженились с Милой. Как солнечно жили первый год, поступили в университет, какой парой были красивой. А потом началось, сначала мама, потом родители Милы, и все поползло вниз. Потом за снесенный домик родителей им дали крошки, которые они вложили, а строительство заморозили, как взвалил Дим на себя вторую ипотеку да еще кредит за машину. Как в доме все чаще гремели скандалы и Мила отворачивалась от него по ночам. Как она из стройной девочки превращалась в оплывшую грымзу, с каждым килограммом все больше ненавидя Дима, за то что не меняется. Про то, как первый раз изменил, а Мила узнала. Как все шире становился между ними этот разлом.

– Вот такая у меня «семья», – закончил Дим и устыдился. Что это он наизнанку перед этим?

Нот молчал, сосредоточенно выводил невидимый рисунок на столешнице.

– Я попросить тебя хотел, – наконец проговорил, будто очнувшись, – командировка у меня почти на месяц, а я тут… Костиком обзавелся. Присмотри за ним? Поживешь, все равно ситуация у тебя… Что скажешь?

– Поживу, чего там, – буркнул Дим и, неловко отодвинув стул, вывалился из кухни, сшибая что-то там по пути.

Дим, сцепив зубы, карабкался на «скалу» – в программу его обучения включили паркур. И теперь он добивался невероятным трудом легкого преодоления любой преграды. Пот уже насквозь пропитал повязку, удерживающую волосы, когда он наконец одолел вертикаль. Усевшись сверху, он выдохнул и обозрел территорию. Прикольно! Сверху сотни раз исхоженная вдоль и поперек территория Академии смотрелась совсем по-другому. Будто меньше и компактнее, укромные уголки вдруг становились видны как на ладони. Военизированная охрана мелкими ленивыми жуками сновала по периферии, студенты группами дрейфовали из корпуса в корпус. Со стороны ворот раздалось пронзительно-требовательное гудение машины. Дим любопытно уставился на неповоротливый джип, рычащий перед шлагбаумом. Машина, взвизгнув шинами, рванула в центр Академии и застыла перед медблоком. Дим тревожно нахмурился, опять какого-то мага подбили. В последнее время по Академии поползли слухи, что рейды становятся опаснее. Из джипа выпрыгнул вампир, и беспокойство Дима острым коготком подцепило сердце. Вампир осторожно сгрузил с заднего сиденья Нота. Безвольно повисшая с хромированной каталки рука заставила Дима буквально скатиться со «скалы». Прилетев в клубах развороченной эмоциями пыли к медблоку, он грозовой тучей двинулся к вампиру, который, устало опираясь о стену, прикуривал сигарету.

– Что с Нотом?

– А, это ты, неандерталец.

– С Нотом что? – не обращая внимания на пренебрежение, сквозившее в голосе, в интонациях, да во всей позе, повторил вопрос Дим.

– Убили немножко.

Дим, скрипнув зубами, стал сосредоточенно укладывать закрутившийся мелкой проворной змеей смерч. «Убили немножко». Эта странная фраза содержала в себе все. И то, что дело плохо – понятно. И то, что Нот жив – тоже понятно.

Вечером, вернувшись домой, он увидел маявшегося на пороге Костика, тот нетерпеливо, беззастенчиво заглядывал Диму в лицо, и стоило тому лишь только положить ложку, тут же выхватил тарелку и отправил ее в мойку. Накормив, считай – выполнив свой долг, он требовательно вцепился в руку:

– Ну что, как он?

– Не знаю. К нему пока не пускают.

Костик, собрав лоб гармошкой, поинтересовался:

– А ближайших родственников?

– У него есть родственники? – Дим искренне удивился.

– Я да ты. Да мы с тобой.

– То есть как?

– Я его домовой. Считай, одна семья, но мне ж нельзя без сопровождения на улицу, – Костик, задрав штанину, продемонстрировал отслеживающее устройство, которое его принудили носить два года за те мелкие грешки, что наворотил он, пока был бездомным. – Но ты же можешь договориться? Можешь же? – заглянул в глаза Дима Костик.

Дим поворчал, побродил по комнате и дал себя уговорить. Пацан соскучился, да и сам бы он хотел узнать, как там этот…

Этот лежал бледный до синевы. Волосы, разметавшиеся по подушке, стали почти полностью белыми. Костик, заскулив, притиснулся к кровати и требовательно вглядывался в лицо Нота. Дим, пристроившись с другой стороны, протянул руку и, выбрав неровную прядь, пропустил ее сквозь пальцы.

– Он совсем белый, – грубовато гавкнул он в тишину палаты подранным эмоциями голосом.

Костик бережно погладил все так же унизанные кольцами пальцы и пробурчал:

– Он не старый, а белая смерть в волосах уже за половину перевалила.

– Белая смерть?

Костик, тяжело вздохнув, скосил глаза на входную дверь:

– Этого тебе, конечно, не расскажут. Не принято. Вот это, – он вытянул прядку огненно-красного цвета, – Нот с кем-то из огневиков сцепился. Вот это, – вытянул он зеленую прядь, – он с лесовиками воевал, видимо. А это, – он пропустил сквозь пальцы белоснежную, – это он кому-то проиграл.

Дим еще раз окинул взглядом яркое разноцветье волос Нота, и стыд пополам с жалостью запек где-то под грудиной. Да уж… попугаистый.

Домой Нота отпустили только через месяц. Костик деловито сновал по комнате, пристраивая шикарнейший букет то у изголовья, то в ногах кровати, то переставляя его на подоконник.

– Дим, а Дим, – в сотый раз переспросил он, – так когда его привезут-то?

– Не знаю. Как отпустят, так отпустят.

– Может, все-таки рядом поставить? – в очередной раз тыркнул он букет с места.

Дим вышел на балкон, спасаясь от приставучего мельтешения домового. У дома стоял знакомый джип, из его чрева вампир выгружал Нота. Тот, неловко припадая на левую ногу и почти повиснув на шее вампира, осматривал двор. Дим нахмурился, раздраженный почему-то вот этой картинкой. «Не мог, что ли, нормального себе найти», – шевельнулась уже приходившая ему в голову мысль.

Дим ворочался на тонком матрасе, уложенном поближе к кровати, на которой, беспокойно постанывая, метался во сне Нот. Днем он молчал и улыбался, но уснувший ночью самоконтроль выдавал, что боль живет в этом тонком теле постоянно. Костик поминутно совал свой нос в комнату, реагируя на звуки, в конце концов скрутился в кресле тесным клубком в кошачьем обличье, и только настороженные уши давали понять, что не спит, а дремлет под уже привычные стоны. А Дим спать не мог. Он все сильнее хмурился и играл желваками, не принимая собственное бессилие, недобро щурился, размышляя, почему пропал вампир и что у них за отношения такие, если он не считает нужным быть сейчас рядом с Нотом. Херовые отношения, вынес он вердикт.

Нот как-то совсем болезненно простонал, и Дим не выдержал. Поднявшись, он уселся на край кровати и погладил Нота по спине.

– Спи, – кивнул он настороженно приподнявшему голову Костику. – Я посижу.

Под ладонью Дима горячее тело постепенно расслаблялось, и стоны становились тихими, редкими. Дим прилег рядом, поглаживая уже по инерции, потом придавил отяжелевшей ладонью и уснул, уткнувшись носом в разноцветный ворох хорошо отросших волос. Проснулся он, потому как сбоку пекло. Он повернул голову и увидел почти втиснувшегося в него Нота. Тот, облапив его руку и ногу, спал. И спал спокойно.

В двери громыхнуло. Костик пытался удержать поднос с едой и одновременно придержать дверь:

– Доброе. Ты заметил – он молчит! – громким шепотом оповестил он Дима.

– Молчит, – Дим согласился и попытался отползти от Нота. Но тот, нахмурившись, дернул руку к себе и вцепился в нее мертвой хваткой.

Костик, сгрузив поднос на тумбу, бесцеремонно потряс Нота.

– Вставай давай. Режим. Еда. Таблетки. Гигиена.

Хватка на руке Дима ослабла, и Нот дернулся, откатываясь от него, даже еще не проснувшись толком.

– Дим, ты завтра с утра дома останься. Мне на отметочку явиться нужно, – невозмутимый Костик устраивал Нота на кровати. – Я тебе все объясню, что делать.

– Не надо, я сам могу, – наконец подал голос Нот.

– Что можешь? – ехидно поинтересовался Костик. – С кровати рухнуть? Он, прикинь, вчера, – сдал Нота домовой, – встать сам хотел. В итоге пришлось обезболивающее впендюрить почти в двойной дозе.

Дим сосредоточенно разглядывал мелкие ромашки на пододеяльнике и был поглощен совсем другим вопросом.

Он бы давно уже усвистал из квартиры, но ежеутренний показатель мужского здоровья как-то совсем категорично заявил о себе под этим самым одеялом и держал Дима на месте. В принципе, тут все парни, можно сказать – все свои, но встать как ни в чем не бывало с кровати, на которой к нему всю ночь жался парень, было… беспонтово. Да. Поэтому инструкции Костика были очень кстати. Дим внимал им с умным, сосредоточенным видом, мысленно уговаривая свой организм расслабиться и отпустить его в туалет.

Следующее утро началось точно так же. Дим хмыкнул, отметив этот факт, и вспомнил, что сегодня он за Костика. Поэтому выдрал свою руку из захвата, аккуратно убрал закинутое на него колено и поплелся на кухню. Детский завтрак. Таблетки и гигиена. Если первые два пункта прошли вполне нормально – Нот дисциплинировано съел жидкую ужасную на вид кашку, запихнул в себя веселенькие гранулы таблеток, – то с третьим пунктом вышла заминка. Занавесившись разноцветной гривой и полыхая из-под нее кончиками ушей, он послушно сидел в ванной, подавая то руку, то ногу. Дим с удовольствием отмывал порозовевшее тело, удивляясь тонкости кожи. Казалось, она местами была не толще листа – так отчетливо просматривался хитрый рисунок голубоватых венок. Увлекшись, он стал обводить это кружево жизни под кожей. Действие почти завораживало.

– Ты что? – хрипло разорвал тишину напряженный голос Нота.

Дим дернулся, въезжая в ситуацию, ошалело уставился Ноту в лицо, потом снова на тело, и заметался взглядом по ванной, будто отыскивая разбежавшиеся по углам слова.

– Не подумай. Я совсем нет. Не то, что ты подумал… – Дим пытался донести основную мысль о непричастности к преступному замыслу, в котором Нот его, конечно, заподозрил. А кто бы не заподозрил?

– А что я подумал? – вдруг развеселился Нот.

– Что я тебя… Но на самом деле нет. Даже мысли не было. Просто все дело в рисунке. Ты кажешься местами разрисованным… Но ты все равно извини. Не надо было так делать, – частил Дим, пытаясь выкрутить себя из неловкой ситуации.

– Я подумал, ты на меня пентаграммы накладываешь. Вот и удивился. Вроде не лекарь.

– Пентаграммы… – Дим, разочарованный своим тугодумством, готов был постучать головой об кафель. Пентаграммы! Вот же баран, надо было догадаться и отмазаться именно так. А его понесло в какие-то голубые дали.

– Дим, а давай, пока Костика нет, мы на кухне чай попьем. Он меня совсем из постели не выпускает.

Димка радостно закивал, благодарный за смену курса разговора.

Нот сидел на подоконнике, закутанный в банный халат, с большой чашкой горячего чая и что-то пристально рассматривал во дворе.

– Почему твой вампир не пришел ни разу? – вдруг разозлился Дим.

– В рейде, наверное, – равнодушно пожал плечами Нот.

– Даже позвонить нельзя? Хорош у тебя бойфренд.

– Что? Нет, он мне не парень.

– Почему?

– Не нравлюсь я ему.

Димка удивленно окинул взглядом фигуру Нота. «Как он может не нравиться», – мелькнула юркая мысль и тут же пропала во вдруг ставшем важным вопросе.

– А он тебе?

– Он мне очень. Но Дору вампир.

– И что?

– Понимаешь, я для него не аппетитный, – фыркнул в кружку Нот.

– Очень аппетитный, – возмутился Дим явной ложью этого Дору.

– Ну спасибо, – покатился со смеху Нот.

Димка прикусил кончик языка, поняв, что именно только что ляпнул.

– В смысле ты не хуже, чем он, на вид. И все такое.

– Я тощий, мелкий, не молодой, – успокоившись, пояснил Нот. – А Дору по своей физиологии реагирует только на полнокровных, крупных и молодых. Понимаешь? Не переделать этого. Даже ты ему уже не подходишь.

Дим второй раз оскорбился, но уже за себя. Забрал в назидание кружку с чаем и снял Нота с подоконника. 

– Все, постельный режим.

Ночью, прислушиваясь к сбивающемуся в тихий стон дыханию Нота, Дим рассматривал его. Он пытался понять, как можно вытворять всякие такие (тут он тяжело вздохнул и мысленно подсчитал, что секса у него не было уже больше месяца) вещи с парнем. Это же нужно хотеть целовать вот эти губы. Дим застрял взглядом на губах и решил, что в принципе такие губы можно и захотеть поцеловать. Но вот, допустим, кожа. Кожа же должна быть нежной, а не как у парня. Тут он вспомнил полупрозрачное сплетение вен под тончайшим покровом, увиденное утром, и завозился под одеялом. Нот, махнув рукой, спихнул одеяло. Вот! Дим смотрел на плоскую грудь парня. Груди-то нет! Не погладить, не сжать. Только вот если зубами прихватить эти темные камешки сосков, потом обвести языком и подуть, смотреть, как они, сжимаясь, отвердевают. Так… что-то это не про то. Ну и эта штука… Дим вдруг поймал себя на том, что его рука, нырнув за резинку трусов, уже вовсю оглаживает вполне эрегированный член, а он все еще продолжает пялиться на плоскую грудь Нота. Стыд моментально обжег, кажется, все тело. Дим шустро стек с кровати и закрылся в ванной. Лаская себя, он почти дисциплинированно вызывал привычные картинки, но на самом пике, когда до финала осталась всего пара движений, когда он уже почти перестал дышать, ускоряя ритм до невозможности и закусывая губу, перед глазами вновь всплыла подкожная пентаграмма вен и горошинки темных сосков на плоской груди.

«Надо с Милкой мириться, – рывками передвигаясь по «скале», размышлял Дим, – а то совсем поголубею такими темпами». Он, оттолкнувшись правой ногой, уцепился пальцами за верхушку и, подтянувшись, оседлал ее, рассматривая уже привычный вид. Раньше у него на подъем уходила уйма времени и сил, теперь же он ее в два счета делает. «Надо менять тренажер и с Милкой все-таки мириться».

Сказано – сделано. Дим, пережив вполне спокойно бурный супружеский скандал, опрокинул жену на кровать и впился в податливое тело жадным поцелуем. Мила шептала, обнимала, ругала и охала. Дим же, оголодало вгрызаясь в податливую плоть, пытался не сорваться в бешеный темп, зная, как не любит она такой напористый секс. Но разум мутило накопленное желание и льнувшая к нему женщина, и Дим, перехватив руки жены над головой, удерживая широко разведенные бедра, вколачивался в горячее тело. После, взмокший, с прижавшейся к нему женщиной, на развороченной постели Дим поймал в себе глубокое иррациональное чувство тоски. От Милы веяло жаром, но не таким. Густо пахло излюбленной женщиной, но не так, как нужно. Она, обняв его руку, поглаживала и прижималась ближе, но… Дим выдохнул и, закрыв глаза, вспоминал с какой-то тянущей безнадежностью о том, что жар Нота был суховато-горячим, о том, что его запах был с легким больничным привкусом лекарств, о том, что пальцы его были унизаны кольцами, которые иногда больно царапали кожу Дима. Не хватало. Уткнувшись в макушку жены, он глубоко вдохнул ее запах, словно пытаясь вытеснить из головы совсем не нужные там воспоминания.

У больничного блока топтался народ. Молчаливая тревога моментально пропитала Дима и заставила его приостановиться.

– Что происходит?

– Магов привезли. Трех. Убиты.

В этот момент толпа распахнулась перед спешащим джинном, и Дим увидел это. Три тела на черном пластике. Вывернутые, развороченные тела, ослепительно и страшно демонстрирующие оголенные осколки костей. Дим побледнел и отшатнулся. Он осоловевшим взглядом обвел привычный двор Академии и вдруг отчетливо понял, что сказка действительно закончилась. Закончилась, не развеяв волшебство, а превращая его в страшное, безжалостное оружие.

– А мы кто? Светлые или темные? – Дим сосредоточенно оплетал разрядами молний клубок энергии.

– А как бы вам больше хотелось, Димитрий? – спросила его профессор.

Дим укоризненно покачал головой, глядя на ее шпильки и на вздыбленную взрывами землю. Как она умудряется не глядя вышагивать среди этой кутерьмы, не оступаясь и не спотыкаясь?

– Само собой светлым, – скорее по традиции бездумно выбрал Дим сторону.

– Даже если светлые заметно слабее?

– С фига?

– Убивать запрещено, использовать магию в личных целях запрещено, изучать темную магию запрещено… Согласны на такой вариант?

Дим задумчиво закрутил сгусток энергии и швырнул им в цель почти наобум, уже зная, что не промахнется.

– Согласен.

– Подумайте, такая жертва.

– Типа мне можно выбирать?

– Димитрий, а какой вы человек? Добрый?

– По-разному.

– Вот и тут по-разному. Нет светлых-темных.

– Ну да? А те, которые наших убивают?

– Понимаете, – женщина прутиком очертила вокруг себя полукруг, – наша профессия не всегда сопряжена с риском. Попробуйте пробить мою защиту. Вы вполне можете жить мирно, без рейдов, без экспедиций, заниматься, допустим, разработкой нового состава зелий, натаскивать молодняк, уйти в аналитический отдел, опять же учитывая вашу склонность к истории, заниматься наукой.

Дмитрий, комбинируя силу, темп, сочетание стихий, пытался пробить защитную сферу профессора, та искрила и покрывалась трещинами.

– Но учитывая ваши способности и физические данные, – профессор взмахом руки убрала сферу и заправила за ухо выбившийся локон, – больше толка будет в рейдах.

– Тупая физическая сила?

– Зачем вы так? Нот вот золотая голова, ему бы химиком быть. Какие он лечебные составы делает!

– То есть это не обязательно – возвращаться распакованным по разным мешкам?

– Это уже вам решать.

– А зачем ему?

Профессор пожала плечами:

– Чужая душа – потемки.

После полигонов, смывая с себя пыль и копоть, Дим стоял под прохладным душем. Сделав воду похолоднее, он подставил под струю чуть обожженные ладони.

– На полигонах был?

В кабинке рядом зашумела вода. Дим, заглянув туда, обнаружил Нота, который так же реанимировал свои ладони.

– К этому вообще как-то привыкнуть можно? – спросил Дим, отворачиваясь, чтобы лишний раз не застревать взглядом на выступающих углами косточках Нота.

– Я тебе мазь дам с анастетиком.

– Сам приготовил?

– Пф-ф-ф. В аптеке купил, – усмехнулся Нот. – Зачем изобретать колесо? Ты к жене вернулся? – взбивая пенную шапку и выкручивая дурацкие рожки на голове, он сунулся к Диму. – Потрешь спинку?

– Давай, – Дим выжал на протянутую Нотом мочалку добрую порцию геля. – Поворачивайся.

– Яволь! – Нот развернулся к стене и встал в позу военнопленного.

Дим, шмякнув мочалку на его спину, тщательно растер плечи, которые тут же зарозовели.

– Оу-у-у! Шкуру с меня не сними, – застонал парень.

– Я Великий Умывальник, знаменитый Мойдодыр, умывальников начальник и мочалок командир, – и Дим продрал жертву вдоль позвоночника.