Умереть на Рю де ла Пэ

Жером

"О несчастье! Оно является опорой счастья. О счастье! В нем заключено несчастье. Кто знает их границы? Они не имеют постоянства."
Не обращайте внимания. Это я от Чена нахватался мудрых цитат. Он у нас философ. Не такой, как Анри, который во всем ищет зашифрованный глубокий смысл, а когда не находит - расстраивается и начинает страдать комплексом неполноценности. Не такой, как Исаак, который во всем видит Божью волю и поэтому плывет щепкой по течению под девизом "Let it be".
Чен - созерцатель и оптимист. Все, что происходит в этом лучшем из миров - происходит к лучшему. Страдания возвышают, счастье - награда за долготерпение и смирение, а смерти не существует вообще. Есть только переход от материального существования к существованию внематериальному, присоединение к Всеобщей соборной душе мира. Своеобразная вера, много раз выручавшая нас в критических ситуациях.
Когда мы вернулись домой после той злополучной новогодней встречи, мне было не по себе. Еще никто ничего не знал - просто разговор, свернувший на тему СПИДа, закончился предложением Чена сдать анализы. Просто так. На всякий случай. Но состояние было паршивое. Помню, я стоял у окна, курил и прокручивал в голове всевозможные варианты дальнейшего развития событий. Чен подошел сзади, обнял меня, прижался щекой и сказал почти шепотом: "Что бы ни случилось, я люблю тебя. Главное - всегда об этом помни. Что на земле есть один человек, который ради тебя сделает все. Просто будь в этом уверен."
Я знаю, что Ален и Исаак были на грани того, чтобы разойтись. Осознание своего заражения оттолкнуло их друг от друга настолько сильно, что только страх одиночества и невозможность остаться один на один с болезнью удержало наших друзей от разрыва.
У Генриха развился сильнейший психоз с глубоким и долгим депрессивным состоянием. Понадобилось достаточно серьезное лечение в клинике у мсье Прюйетта, чтобы вернуть Анри к более-менее нормальной жизни. А Мишель, никогда и ничем не болевший за всю свою жизнь, внезапно стал цеплять на себя всевозможные болячки - от элементарного насморка до жесточайшей аллергии. И это ни в коей мере не было связано с вич-инфекцией. Просто на нервной почве.
Серж и Никола внешне не изменились.Но Никола рассказывал мне, какой ужас охватывал его при одной мысли о том, чтобы лечь в постель с Сержем. И то, что Никола сам был болен, ничего не меняло ровным счетом. Подсознательный животный ужас, с которым невозможно справиться - так иногда люди боятся мышей или пауков. Не знаю, что уж там сделал Серж, чтобы сломать эту стену, но ему это удалось. Впрочем, Сергей у нас отличается редкостным упрямством. Если он что-то решил - так или иначе добьется. Жаль, что в последнее время он стал довольно много пить.
А у нас с Ченом все произошло как-то иначе. Наверное, какой-нибудь фантаст представил бы это как купол, отгородивший нас от внешнего мира. Если раньше мы могли обходиться друг без друга, то сейчас это стало невозможным. Мы пользуемся каждой минутой, чтобы побыть вместе. Посидеть рядом, прикоснуться, поцеловать лишний раз. Потребность всегда и везде быть вдвоем, ставшая привычно-естественной. Любовь? Да, конечно. И что-то еще - неосязаемое и необъяснимое. Может быть, полная и абсолютная уверенность, что если мы выживем - то только вдвоем.
Недавно я предложил Чену подписать ПАКС*. Мой друг умеет сдерживать эмоции - чисто восточное свойство, приобретенное вместе с генами предков. А в этот раз он не стал скрывать, что растроган. Мы - семья. Я уверен, что ни с кем и никогда не был бы так счастлив, как я счастлив с Ченом. У нас есть друзья, у нас есть дело, которое нам нравится. Сейчас, когда счет нашей жизни идет не на десятилетия, а на годы, мы понимаем - как это важно, не оказаться в одиночестве. Необходимо, чтобы рядом был человек, на которого можно опереться. Любящий, любимый, который не предаст и не откажется.

Полет

Я очень люблю их всех. Не потому, что в их очень и очень мужской компании была единственной женщиной. Не потому, что они всегда относились ко мне подчеркнуто рыцарски. Не потому, что наши отношения были интимны донельзя. Тут нечто иное.
Женщины часто относятся к мужчинам, как ко взрослым детям. Для меня все они были такими детьми. Болезнено ранимыми, остро реагирующими на все, что могло задеть их достоинство. Я всегда пыталась заменить им семьи, которых некоторые из моих друзей лишились. Сексуальная близость нам не мешала. Не могу сказать, что я понимала все происходящее с ними. Психология мужчины все же отличается от женской. Я могла еще как-то предугадать поступки Никола или Генриха. Никола мой брат, а Генрих более женщина, чем мужчина - по складу характера. Остальные были для меня загадкой. Даже Марка я не всегда могла понять. Что привлекло его в чисто голубую тусовку? Новизна ощущений? Желание разнообразия? Мы никогда не говорили на эту тему. Может быть, когда-нибудь потом...когда-нибудь...
Почему мы уехали? Нет, тут нет никакой тайны. То есть для наших парижских друзей это тайна. Но я не буду интриговать вас. Так уж вышло, что мы с Марком генетически не подходим друг другу. Мы вполне репродуктивны, но после трех выкидышей выяснилось, что родить от мужа я не смогу. Да, вы абсолютно правильно догадались - отец нашего малыша Серж Бреславский. Хотя он, кажется, не подозревает об этом. Я имела в виду Сергея. Маленький Серж больше похож на меня, хотя и унаследовал синие глаза своего отца. И его улыбку. Никола единственный, кто знает правду.
Да, наверное, со стороны это походило на бегство. Сейчас я жалею о своей трусости. Но почему-то мы с Марком испугались тогда. Что Сергей предъявит какие-то права на этого ребенка. Что возмутится нашим сговором. Что наш сын попадет под влияние наших друзей и станет таким..таким же.
Видите, я тоже несвободна от дурацких предрассудков. Хотя люблю друзей. И жалею. Особенно сейчас. Но пересилить себя я не в состоянии. Когда дело касается чужих детей - все мы либеральны и готовы к компромиссам. Но своему ребенку я не хочу такой судьбы. Вероятно потому, что достаточно близко соприкоснулась с той стороной жизни геев, которая чаще всего остается за кадром. С их одиночеством и противостоянием окружающему миру. С их болью, которую большинство из них тщательно скрывает. С их отторжением от семей и друзей.
Наше общество еще не готово принять их такими, какие они есть. Да, мы издаем правильные законы и говорим о политкорректности в отношении гомосексуалистов. Да, мы уже считаем неприличным скабрезно улыбаться вслед мужской паре, обнимающейся на улице. Да, мы снимаем фильмы и пишем книги о геях. Но в целом - они были и остаются для подавляющего большинства людей существами иного мира. А иное достаточно часто воспринимается как враждебное.
Я бы хотела дожить до того дня, когда из лексикона исчезнут слова "сексуальная ориентация". И останутся люди. Просто люди. Равные во всем.
-----------------------------------------------------------
"В сей мир едва ли снова попадем,
Своих друзей вторично не найдем.
Лови же миг! Ведь он не повторится,
Как ты и сам не повторишься в нем."

Омар Хайям