Умереть на Рю де ла Пэ

я был колодцем
надо мной
качались солнца в белой выси
ошеломленно неземной
я поднимался вверх
я жаждал
я воду пил из всех ручьев
я ощущал вдыхая жадно
преображение свое
мы пополняли список тронный
забыв про тех, кто был до нас
зачеркнут линией неровной
в определенный кем-то час
в тот краткий миг нежданной смерти
когда последняя черта
нанижет буквы как на вертел
над белым пламенем листа
(Лариса Йонас)

"25 декабря.

На Рождество в Париже выпал снег. Неправдоподобно крупные хлопья валились за окном, и казалось, что оно изнутри занавешено белой шторой. Никола сидел на подоконнике и смотрел вниз. Когда сигареты закончились, он скомкал пустую пачку и негромко сказал: "Вскрыть вены на снегу. Белое и алое. Красиво".
Вечером наш рено подцепил бампером какую-то сумасшедшую кошку. Визжа и крутясь в воздухе, она шлепнулась под дерево на бульваре. Снег тут же протаял и потек буро-грязной лужей. Ничего красивого. Отвратительно"
Нас восемь. Жером, Чен, Мишель, Ален, Генрих, Исаак, Никола, ну, и ваш покорный слуга. Мы свингеры. Точнее - гей-свингеры. Восемь человек, четыре пары. Семь лет назад - когда мы втянулись в эти милые игры - нас было десять. И компания у нас была смешанная. Полетт и Марк - сейчас они живут в Нанте и присылают нам открытки на Рождество. В комнате Никола на стене висит портрет четырехлетнего карапуза - своего сына Полетт назвала Сержем. Надеюсь, в честь меня.
Полетт - сестра Никола. По образованию она архитектор. Тот живописный кошмар, который в Париже известен под именем "L'oie blue" проектировала именно Полет.
Наш "Голубой гусь" свил себе гнездо недалеко от вокзала Сен-Лазар, в небольшом парке на рю де Константинопль. Двухэтажное здание, постороенное в стиле Пентагона, но с четырьмя сторонами. Внутри - небольшой садик с фонтанчиком, всевозможными абстрактными скульптурами и сиденьями-лежанками, увешанный неяркими фонариками.
"Голубой гусь" - своеобразный комплекс. Жером и Чен расположились в той его части, которая выходит окнами на восток. Ресторан с азиатской кухней, преимущественно корейской. Внизу - общий зал, на втором этаже - отдельные кабинеты. Жером - директор-администратор. Чен - шеф-повар. Интерьер - в духе сказок. Стены расписаны гигантскими драконами вперемешку с ветками мандаринов, цветущими гранатами и прочей псевдовосточной чепухой. Ну и название соответствующее - "Le conte d'est" - "Восточная сказка".
Южную часть здания занимают Мишель и Генрих с магазином "La perversion". Или - как ясно из названия - все для извращенцев. Действительно, все - от секс-игрушек до латекса и порнокассет соответствующего профиля.
Два этажа на северной стороне отданы под меблирашки Алену и Исааку. Там можно снять комнату на ночь: если некуда деваться - топай прямиком с приятелем в "L'asile". Документов не спросят, стоит недорого плюс минимальные удобства типа душа, двуспальной кровати, бара и телевизора с видиком.
Ну а на "западе" - данс-бар со стриптизом. Первая выпивка за счет заведения. Тут хозяйничаем мы с Никола. Владеем вдвоем - он торчит за стойкой, а я - хм... стриптизирую. С еще двумя мальчишечками. Собственно, наш бар как раз и называется "Голубой гусь".
Вот такие у нас совместные владения. Строили и содержим в восьмером, на паях. Полетт и Марк свою долю забрали, когда решили уехать из Парижа.
Знакомы мы все достаточно давно. По-крайней мере, Никола я знаю лет двенадцать. Позже всех в нашей компании появился Чен - приехал в Париж из Монреаля, по его словам - побродить по Булонскому лесу, да так и прижился. Чен - канадец полукорейского происхождения. По матери кореец, отец - из семьи французских эмигрантов. Чен смеется, что его потянуло на родину предков. Родиной он считает Париж, а не Сеул.
Генрих - немец. В свое время приехал из Карлсруе в Сорбонну, готовился получить степень магистра теософии. На последнем курсе безумно влюбился в Мишеля и также безумно любит его до сих пор, послав теософию вместе с магистратом подальше. Порно ему доставляют прямиком из Германии - благо, эта страна давно и прочно лидирует в производстве этой своеобразной кинопродукции.
Остальные в нашей компании - французы. И даже я - Сергей Бреславский-Бонне. Кстати, ненавижу, когда меня называют Сержем. Пусть я даже француз в третьем поколении, но - русский. Сергей.