Не успеешь к ночи - путь не близкий.
Вечер, эмигрант и старожил, 
окон пожелтевшие записки
в чёрные конверты разложил. 
Где они, твои бродяжьи снасти? 
Горьким, неразбавленным, любым, 
ты хотел туда, где был несчастен, 
а застрянешь там, где ты любим.

Все фантики ветер собрал, 
а прутья ограды упрямы, 
в них утра минорный хорал
дробится на скучные гаммы, 
а где той ограды врата, 
к утру не отыщешь ответа - 
одна на душе маета

Помнишь небо? Мы все оттуда,
Словно парусники из дока,
Дети тех, кто не верил в чудо,
Понаставили телескопов,
Продырявили звёзды взглядом,
Понастроили в космос двери -
Только небо, как прежде, рядом
Для того, кто во что-то верит.

Око за око, каждому по делам его,
Пили, гуляли, тайно желали лишнего,
Только вчера держали в прицеле дальнего,
Новый приказ с утра: опасаться ближнего.
Все мы бродяги, путники перехожие,
Ищем себя - находим себе начальника,
Светел престол - темно у его подножия,
Да на душе следы от пододеяльника.

Всё, что выбрало сердце в тщете и обмане, 
не удержишь навечно в нагрудном кармане. 
Ты не жди обещаний и писем бумажных - 
просто всех отпусти на свободу однажды.
Ни к чему им корпеть для тебя над тетрадкой,
пусть идут с кочевою пустынной повадкой, 
пусть летят, успевая взлететь до заката, 
как ворона летит по дуге виновато.

​Ты всего лишь один, здесь всего лишь кровать, 
нет полярнее льдин, чем глаза закрывать, 
всё не можешь решиться поглубже вздохнуть, 
этой ночи кашицу поглубже копнуть. 
Что ни вечер, то бес, и тебе поделом, 
на ветру занавеска подбитым крылом, 
словно знамя на рее в трефовых тузах, 
что на вечность темней, чем темнеет в глазах​.

А я в мирке своём крамольном
всё подражаю пташкам вольным, 
поющим в неурочный час, 
им что ни дни, то выходные,
им что докучные родные
и что чужие - не указ. 

В ноздрю шибает запах беспредела,
Мне, молодой, не сгорбленной сосне,
Не то, чтобы мотаться надоело,
А в корни протекло, что между делом,
Шагая по дороге, пацаны,
В дупло упёршись рогом или телом,
Кто каплю-две, а кто бранзбойтом целым,
За зиму наморозили на пне.

Я пью тебя, как пьют живую воду -
Как пили прежде множество мужчин,
Мы сами выбираем несвободу -
Как выбирают средство от морщин.
Для циников божественное пламя -
Навроде электрической дуги,
Любимые, не встреченные нами,
Становятся чужими для других

Сумей не обернуться, уходя:
На бывшую, на скучную работу,
Убить надежду и не ждать кого-то
Под каплями осеннего дождя.
Не бойся оказаться в тишине -
Отныне в ней спасение от грусти,
И если наконец тебя отпустит,
Меняй своих заезженных коней.