Десять букв

Точка отсчета

Существуют вопросы, которым лучше оставаться незаданными. Например…

- Эй. Почитаешь мне сказку на ночь?

Нет, это не один из них.

Они трахались уже давно, простыни были сбиты, скручены жгутом и пропитаны потом, и Валик лежал на них, похабно раздвинув колени, голый и расслабленный, с темными усталыми глазами и раскрасневшимися от ласк губами, словно созданными для шикарных минетов. Между ягодиц у него было влажно от спермы и растянуто, и Валик плавился от удовольствия, празднуя идеальное завершение неидеального дня.

Егор вернулся с кухни, выхлебав там полтора литра холодного чая, рухнул на краешек кровати и повторил вопрос:

- Почитаешь мне сказку? Какую-нибудь… - он помолчал, отыскивая подходящее слово, - … интересную. Вот под это.

Он перебирал в пальцах анальные бусы – шарик за шариком, как хреновы четки, - любуясь тяжелой и явно недешевой игрушкой.

Валик поднял мутный от усталости взгляд.

- Боюсь, я не знаю таких пошлых сказок, - сказал он. - Хотя, если переосмыслить что-нибудь традиционное…

- Например?

Егор стиснул ладонями его бедра, и Валик послушался, переворачиваясь на живот, приподнимаясь на локтях и коленях.

- Вольный пересказ страны Оз? – он хмыкнул и провел пальцами по бритой под три миллиметра, идеальной формы голове. - Всегда считал замут с Тимом и спрятанной Озмой очень двусмысленным в контексте ее близких отношений с Дороти…

Иногда Егор смотрел на него и думал – как ему досталось что-то настолько охуенное? Валик был умной начитанной сукой, по всем поводам имел собственное мнение, разбирался в искусстве и литературе. Телосложение у него было просто фантастическое – смотреть на Валика сверху вниз было даже приятней, чем просто ебать. Широкие плечи, мощная грудная клетка, еще ниже – узкая крепкая талия. О, эта талия! Эта восхитительная талия, ровненькая, твердая в каждой линии; кажется, обхвати её двумя ладонями – и сможешь сомкнуть пальцы, будто обнял девчонку. И все-таки у Валика не девчоночьи формы. Пониже спины – крепкие ягодицы, почти квадратные, с ямочками, ничего общего с пухлой и округлой бабьей жопой. Сколько не дразни и не сравнивай с девкой – девкой он от этого не станет, только имя останется все таким же дурацким – Валя-Валюша, Валентин.

- Не знаю, кто все эти люди, - сказал Егор, защипывая пальцами кожу на чужой ягодице.

- Озма – правительница страны Оз, - профессорским тоном сообщил Валик. - Которую много лет прятали от преследований, превратив в мальчика.

- Да похуй, - признался Егор, устраиваясь за его спиной и покусывая крайнюю бусину на силиконовой игрушке. - Выбирай, что будешь читать, и вставай раком.

Валик демонстративно закатил глаза и дотянулся рукой до прикроватной тумбочки, подтащив к себе планшет – небольшой, размером с ладонь. Провел пальцами по экрану, листая и выбирая что-то конкретное, и, наконец, проговорил:

- Жизнь старается не показывать свой звериный оскал, с тем, чтобы ухватить человека в нужный момент…

Егор ухватил его за бедра, вздергивая задом кверху и на секунду отрывая от чтения. Медленно погладил по спине и со шлепком опустил ладонь на его задницу, с удовольствием потрепал нежную кожу, зажимая её между пальцев и оставляя синяки. Искать смазку он не торопился – между ягодиц у Валика было влажно от спермы, этого хватит. Егор провел первой крупной бусиной сверху вниз, легонько надавливая, едва-едва приоткрывая ею тесно сжимающийся вход.

- Триша МакФареленд убедилась в этом в девятилетнем возрасте. В начале июня, в д… - Валик запнулся и шумно вздохнул, ощущая прикосновение силиконового шарика. – В десять утра...

Егор усмехнулся и быстро облизнул губы. Надавил пальцем на шарик, вталкивая его в разгоряченное тело, и медленно погладил – там, где вокруг тонкой перемычки стиснулось сборчатое колечко мышц, там, где было еще влажно от спермы и воспаленно от трения; там, куда еще недавно всаживался его член. Надавил пальцами, добавляя внутрь вторую бусину, а сразу за ней – третью, следом втискиваясь еще и подушечкой пальца – на одну фалангу, чтобы ощутить, как перекатываются внутри шарики. Валик сбился с текста, изгибаясь и сам подставляясь под чужие руки, млея от странной ласки, от распирающей тяжести внутри, одновременно изматывающей и сладостной.

- В десять… в десять утра она сидела на заднем сидении материнского «Додж караван», одетая в синий свитер…

Судя по голосу, чтение ему давалось с трудом. Егор засмеялся и добавил четвертую бусину – почти грубо, быстро втолкнув ее внутрь. Наклонился, скользнув кончиком языка по перемычке между силиконовыми шариками – тем, что уже внутри, и тем, что еще снаружи. Провел языком по узкой резиновой нити; следуя за ней, толкнулся в теплую дырку, приоткрывая её кончиком языка и трогая внутри. Прижался к потаенному местечку губами, снова скользнул языком – как змея, как ящерка, широко раздвигая ягодицы ладонями.

- … точную копию тех, в которых тренировались «Ред сокс», с надписью 36 Гордон на спине, и играла с Моной, своей... – Валик сбился и восторженно вздохнул, сжимая в себе шарики и изнывая от их быстрого упругого движения внутри. На мгновение закрыл глаза, собираясь с мыслями, и твердо продолжил, ткнув пальцем в погасший было экран. - ... своей куклой.

Егор прихватил ладонью чужую мошну, перекатывая в пальцах яички – почти как те бусины, только не такие холодные, ровные и пустые. Пальцами другой руки надавил снова, добавляя еще один шарик – пятый, а следом – шестой, чувствуя, как длинная-длинная цепочка бус медленно и неохотно передвигается в чужом теле, толкаясь шариком о шарик. Бусин внутри уже много – они идут тяжелее, и Валик тоже это чувствовал, подрагивая, то и дело на мгновение замолкая, чтобы не застонать в голос. Егор усмехнулся и с силой дернул за нить, заставляя чужое нутро взорваться мини-оргазмом – когда сразу три шарика из шести прошлись по упругому бочку простаты, надавливая, перекатываясь и выскальзывая наружу.

- А в половине одиннадцатого она уже заблудилась в лесу. К одиннадца… - Валик вскрикнул, дернувшись и едва не сверзившись с кровати. Мучительно застонал, уткнувшись лицом в сгиб локтя и напрочь позабыв про книжку, лишь слабо дергая бедрами.

Егор натянул нитку, чтобы один из шариков – тот, что внутри, - надавил на поджимающиеся стеночки, едва-едва приоткрывая сжатый проход, но не выскользнул, а так и остался внутри. Помедлив, он ослабил натяжение и вернул четвертый шарик в трясущееся разгоряченное тело. А потом – еще один, и еще, и еще один – уже с трудом, потому что шарики крупные и их внутри уже много, и они теснятся, толкаясь ярко-розовыми гладкими боками, скользя в подсыхающей сперме и надавливая без разбору везде-везде.

-  К од-динадца-а-а... ати она пыталась н-не поддаться панике... – Валик не выдержал и выронил планшет, гулко хлопнувшийся на подушку, обхватил голову ладонями и уткнулся в постель, мучительно застонав, напрочь забывая про книгу и вряд ли запомнив из нее хоть словечко.

- Читай, - холодно велел Егор, потянув нить на себя – так, чтобы ровно один шарик с влажным «чпок» выскользнул обратно, а другие пришли в движение, бодро перекатываясь, сжатые тесным горячим нутром. И тут же надавил пальцами, не дав передохнуть и возвращая шарик на место – вталкивая его сквозь истерично сжимающееся колечко мышц, туда, где горячо и влажно, и все пульсирует от мучительной жажды соития, быстрого и животного. Но нет, не будет никакого соития – только чертовы шарики, двигающиеся внутри, как живая змея. Валик негнущимися пальцами нашарил планшет, неловко ткнул в экран, уже успевший погаснуть, и случайно перелистнул страницу. Не с первой попытки вернулся обратно и облизнул пересохшие губы.

- ... гнала от себя мысль – это серьезно, оч... чень серьез...

Он взвыл, монотонно и страдальчески поскуливая, дрожа всем мокрым от пота красивым телом.

- Я не могу! Перестань!

Егор расхохотался и дернул за нить. Грубо дернул, так, что все шарики разом пришли в движение, задевая самое сладкое местечко в чужих внутренностях – пожалуй, к последней бусине у извивающегося на простынях Валика просто мозг взорвется, вывернется наизнанку и вытечет вместе со спермой. Семь – гладкое и округлое, выскальзывающее из тела с влажным хлюпаньем; шесть – бок ярко-розового шарика показался наружу, раскрывая тесную чужую задницу, и тут же выскользнул, сменяясь еще одним, таким же ярко-розовым и гладеньким. Пять – оставшиеся шарики елозят внутри, доводят Валика до исступления; их мало, но они в тельняшках, большие и скользкие, нагревшиеся в чужом нутре. Четыре. Три. Два. Очень быстро.

Валик закричал, извиваясь на постели, совершенно перестав себя контролировать и ненароком сбив планшет с кровати, но даже не заметив этого: все его мысли и ощущения были сосредоточены там, внутри, где так хорошо, что уже невыносимо, где перекатываются восхитительно шарики, задевая каждое-каждое чувствительное место. Вскинул бедра сильнее – возмутительно-бесстыдно, - и застонал в постель, закусив простыню в попытке хоть немного приглушить свои вопли, содрогаясь от потрясающего оргазма и изливаясь на простынь где-то между вторым и первым шариком.

Егор закусил губы, наблюдая за ним с вуайеристским, до ужаса эротичным восторгом – даже зрачки расширились, затопив радужку сплошной чернотой. Налег на нитку, извлекая последний шарик, намертво сжатый оргазмирующим колечком мышц, и вместо него сунул палец, падая сверху и прижимая чужое тело к простыням – так, чтобы чувствовать, как сокращается каждый мускул внутри и снаружи шикарного тела, как содрогается от наслаждения развратная тварь, и как внутри нее всё пульсирует, сжимается, стискивает палец в каком-то своем ритме – так, что палец этот хочется заменить на член. Валик тихонько всхлипнул, как девчонка, которую лишили девственности, без сил обмякая под любовником, и лишь возмущенно-восхищенно что-то проныл, ощутив бесцеремонное вторжение в измученную задницу.

Это был идеальный момент. Егор понимал это с кристальной ясностью – лучший момент в его жизни, такой чистый и звенящий, что повторить не удастся. Но в такие моменты очень сложно молчать – каждый твой нерв натянут и готов лопнуть со звоном гитарной струны. Что на уме – то на языке. Есть вопросы, которым лучше оставаться незаданными, но если у тебя в башке такое месиво из удовольствия и сладкой ваты, то сдержаться почти невозможно.

- Слушай…

Эта мысль пришла Егору в голову совсем недавно, когда он искал на кухне холодный чай. Когда ходил по комнатам, хлебая из стакана сладко пахнущую дрянь, проводил пальцами по полкам с фотографиями, копался в чужой коллекции игрушек, отыскивая анальные шарики подходящего размера.

Егор много чего знал о Валике. Тот не любил свое имя, носил рубашки стоимостью три сотни баксов за штуку, разбавлял дьявольски дорогой виски колой, и при этом не испытывал угрызений совести. Он спал на левой стороне кровати, ближе к окну. Сортировал M&M's по цветам, прежде чем съесть. Не любил оставаться в одиночестве, и даже когда в квартире был Егор, все равно включал телевизор, приглушая звук до минимума. Движущиеся картинки его успокаивали.

Егор много чего знал о Валике. Кроме одного.

- Чья это квартира?

Валик приподнял брови, обнимая его одной рукой и укладывая на себя.

- Что?

- Она не твоя, - объяснил Егор. – Ты в ней не чувствуешься. То, как упорядочены игрушки, как вылизана кухня, как свернуты гребаные зарядки для всей электроники...

- Поделюсь секретом, - доверительным шепотом сообщил Валик. - Это называется «хорошая домработница».

- Тут даже вещи не твои, - отрезал Егор. - Фотки, на которых тебя нет. Костюмы на размер больше. Чья это квартира, Валя?

Валик молчал. Его рука на спине у Егора была слабой и неподвижной, как мертвая рыба.

- Что тут вообще происходит? – спросил Егор, нервно поджимая уголок рта. - Кто ты хозяину квартиры – сват, брат, незаконнорожденный сын? Или тебя тут держат вместо породистого котика?

Существуют вопросы, которым лучше оставаться незаданными. Именно так Егор узнал об их существовании.

«Видно, сам дьявол в тебя был влюблен,

Если ты так чертовски хорош.

И миллионы доверчивых жен

Пойдут за тобой, если ты позовешь…»

Чертово Колесо Инженера Ферриса - Пятна

За 8 недель до точки отсчета

Алена восторженно пискнула и двинула Егора локтем.

- Смотри!

В магазин электроники частенько забредают разные фрики, но Егор был достаточно опытным, чтобы понять: это реакция не на забавного чудика. Это реакция на какого-нибудь охуенного парня, осматривающего стенд с мобильниками.

- Смотри-смотри, какой!

Девочки-консультантки вытянули шеи, как сурикаты, и Егор обернулся, заинтригованный таким оживлением.

У столика, отведенного техническому специалисту, стоял дорогой мальчик. Очень дорогой мальчик – не то, чтобы Егор хоть сколько-то разбирался в брендовых часах, клёвых лаковых туфлях и идеально сметанных костюмах, но стоимость техники, сданной в ремонт, он мог определить не то что на глаз – на нюх. Этот ноут пах, как триста тысяч чистого годового дохода и домик на Кайманах.

Парень поднял голову, посмотрел Егору прямо в глаза и улыбнулся.

- Посмотрите, что с ним? Греется и шумит, как пиздец.

Каждый, кто считает, что животного магнетизма не существует, просто не встречал еще такого человека. От этого парня разило феромонами так сильно, что любая сука, к какому бы виду она ни принадлежала – человеческому или собачьему, - попыталась бы залезть к нему в штаны. Он был коротко, почти налысо стрижен, но это не портило его ни на грамм, делая черты лица резче, а скулы – острее. У парня были впалые щеки, небесно-синие глаза и яркие губы – словно по ним прошлись помадой, оставляя алый росчерк на светлом лице. Так бывает после долгих страстных поцелуев – парень выглядел так, словно только что трахался с кем-то в туалетной кабинке. Но одежда у него для этого слишком опрятная – черный костюм, по-итальянски подчеркнутая линия талии, темная рубашка с игриво расстегнутой верхней пуговицей. Галстука нет.

Не парень, а идеал сексуальности и мужской красоты.

Егор опустился на стул, провел ладонью по крышке ноутбука.

- Возьму в диагностику, а там решим, что делать. Заполните вот тут…

Алена и Анька маячили глазами из-за спины шикарного клиента – видно, хотели, чтобы Егор задержал его подольше. Увы, сам Егор не разделял их возбуждения. Парень выглядел слишком хорошо – так хорошо, что рядом с ним кто угодно почувствовал бы себя мусорным ведром. Егор скосил глаза, глянув на свое отражение в окне. Провел ладонью по волосам, заглаживая их ото лба к затылку, и раздраженно одернул нелепо-зеленую униформенную рубашку. Не было в его внешности ничего такого, чтобы телки обмирали и текли ручьем. Лицо гармоничное – округлый подбородок, мягкие ямочки на щеках, теплые карие глаза, - но не более. Тело – отличное, но этого все равно не видно под идиотской униформой. Егор протянул парню бланки и взялся за составление акта о приеме ноутбука в ремонт.

С этих пор дорогой мальчик стал их постоянным клиентом. Сначала он заезжал к Егору – справиться о здоровье ноутбука. Возможность позвонить в сервисный центр по мобильному он игнорировал. Потом выбирал себе новый телефон, прицениваясь, кажется, только для виду – не похоже было, что парень испытывает хоть какую-то стесненность в финансах. К тому же, намного больше техники его интересовали девочки-консультантки, с которыми он подолгу болтал.

Потом парень привез в ремонт планшет, и долго торчал у Егора над душой. От него пахло дорогим парфюмом, звериной прямотой и осознанием своей охуенности. Егор бесился и скрипел зубами.

Когда парень снова приехал – видимо, узнать, как поживает планшет, - магазин закрывался, и только Егор сидел за привычным столом. Двое парней и вездесущая Анька проводили инвентаризацию. Парень встал прямо перед Егором, дождался, когда тот поднимет взгляд, и улыбнулся. На нем были мягкие шерстяные брюки, облегающие его бедра с какой-то пошлой откровенностью, и вязаный косичкой джемпер. Парень выглядел уютно и сексапильно в один и тот же момент – раньше Егор думал, что так получается только у баб.

- Ваш планшет…

- К хренам планшет, - сказал парень. - Хочешь потрахаться?

Голос у него был веселый, с едва заметной хрипотцой. Таким голосом флиртуют с официантками, заказывая пиво для себя и друзей.

Несколько секунд Егор ошеломленно молчал.

- Что?

- Хочу, чтобы ты меня выебал, - пояснил парень. - Что там у тебя в штанах, сантиметров пятнадцать наберется?

- Какого хуя, - уже не вопросительно, а утвердительно сказал Егор. – Пидор ебнутый.

- Секс – это клёво, - развеселился парень. – Не комплексуй. Мальчик, девочка, какая в попу разница.

- Свалил бы ты отсюда, - попросил Егор.

- А то что? Трусливая маленькая сучка вызовет охрану и пожалуется, что к ней домогаются?

Егор скрипнул зубами.

Парень насмешливо улыбнулся, задрав подбородок.

- Или дашь мне в морду и распрощаешься с работой?

- Какого хуя, - повторил Егор почти жалобно.

Издалека донесся смех Аньки – инвентаризация подходила к концу. Парень равнодушно сунул руки в карманы и отвернулся.

- Подумай об этом. Я еще вернусь.

Он вернулся через пару дней, и даже не подошел к столу Егора. Алена приземлилась рядом и возбужденно зашептала:

- Анька думает, что он на нее запал. А я думаю...

- Что? - нетерпеливо спросил Егор, как будто от её ответа зависела вся его жизнь.

- Я думаю, - задумчиво сказала Алена, - что он выглядит, как человек, который может все здесь купить. И Аньку, и нас с тобой. Со всеми потрохами.

Словно почувствовав, что говорят о нем, парень поднял голову, внимательно взглянул на Егора и улыбнулся.

Егор молча показал ему фак, и тут же получил выговор от менеджера.

Пожалуй, единственным, что отделяет нас от каких-нибудь абсолютно идиотских и спонтанных решений, является настойчивое давление извне. Если давления нет – мы об этом даже не задумаемся. Если давление есть, то рано или поздно мы сломаемся и решимся на то, что раньше видели только в кошмарных снах.

Парень давил. Егор постоянно чувствовал его присутствие – незримое и обволакивающее, липкое, как его взгляд, терпкое, как его запах, вкусное, как фантазии о том, чтобы набраться смелости и прямо в магазине разбить ему нос, плюнув на реакцию начальства.

Егор сломался.

- Привет, доходяга.

Магазин был закрыт, и металлическая штора у входа была приспущена до половины. Парень нагнулся, поднырнув под холодный металл, и выпрямился в двух шагах от Егора. Он был пружинистый, легкий и одетый совсем не так официально, как в предыдущие визиты. Крепкие плечи облегала футболка с логотипом лед зеппелин. Просторные штаны, стилизованные под армейщину, были приспущены по бедрам. Руки он держал в карманах и выглядел слишком нагло для педика.

- Потрахаемся?

- Пошел нахуй, - отрезал Егор, убирая со стола документацию и сгребая забытые покупателями чеки.

- Да не трясись ты так над своей ориентацией, - усмехнулся парень. – Вот жопу подставлять – это да, это пидорски. А засадить гею, открыто предлагающему себя – это нормальная гетеросексуальная забава.

- Съебись.

- Или боишься, что на мужика не встанет?

- Да какой ты мужик, - огрызнулся Егор. – С таким-то именем.

Парень застыл, свел губы в напряженную линию.

- Что?

- Валя, Валюшка, - засмеялся Егор. – Я почитал договор.

- И что? – Валик надменно вскинул подбородок.

- И в жопу любишь давать. Баба и есть.

Глаза у Валика вспыхнули дьявольским весельем.

- А что, твои бабы любят давать в зад? На каком шалавьем рынке ты их нашел? 

Егор заворчал, сунув руки в карманы. Машка анал не любила, оралом брезговала, так что он уже второй год сидел на голодном пайке.

- А я люблю, - сказал Валик, и голос у него был низким и бархатным. – Не ломайся. Сам потом просить будешь.

Внизу живота предательски сладко заныло, и Егор сцепил зубы, пытаясь усмирить свою фантазию. Если уж и представлять кого-нибудь на этом столе жопой кверху, то Машку, а не блядского Валика.

Но представлялся Валик.

- Шуруй отсюда, - выплюнул Егор, отворачиваясь. - Предложи свой бледный зад кому-нибудь еще.

- Зачем мне кто-то еще, - усмехнулся Валик, - если у меня есть ты?

И догнал Егора. Прильнул всем телом – гибким, по-звериному сильным, вцепился в волосы ладонью, прижался губами к губам. Егор застонал, злясь на себя так сильно, как еще никогда – его член окреп, приподнимая резинку трусов, и этому не было совершенно никакого объяснения. Только блядская тварь, язык которой ласкал его рот, и крепкая мужская задница под пальцами.

Пожалуй, голодный паек в течение двух лет мог сломить кого угодно.

- Хочешь, пососу?

Егор чувствовал, что сосать уже не нужно – член стоял колом, плотно зажатый между телами, пока жадные чужие руки елозили по его плечам и спине.

- Иди на хуй.

Валик засмеялся, откинув голову.

- С удовольствием.

Егор схватил его за руку, отрывая от себя, разворачивая и бросая животом на стол. Рванул одной рукой застежку штанов, едва не сломав молнию, а второй заворачивая чужое запястье до лопаток. Тот факт, что в торговом центре еще могли быть люди, его уже не смущал – кровь билась в висках, смешав мысли в невнятный комок. Если кто-то нагнется и заглянет под полуопущенную металлическую ширму, или просто прислушается…

Валик рыкнул от боли и злости, поморщившись, когда рука чуть не хрустнула в грубом захвате.

- Аккуратней, ковбой.

Егор навалился на него со спины, поступая, по своему мнению, нелогично и негетеросексуально – обвел кончиком языка контур чужого уха, неловко прижимая загнутую руку между телами. Кое-как разделался с молнией и отвернул штаны, приспуская их вместе с трусами, стискивая в пальцах длинный, быстро твердеющий член. Прошелся по нему ладонью, сжимая впадинку под налитой головкой, потирая и сдавливая в каком-то собственном ритме. Всего на секунду привстал с чужой спины, сдирая штаны с покорно подставленной задницы.

Трусов на Валике не было. Тот заерзал и тихонько простонал, ощущая влажные прикосновения языка к уху, каждой клеточкой тела просясь, чтобы его отодрали, как суку.

- Шлюха ебливая, - процедил Егор, наконец-то отпуская его руку, берясь за ткань псевдоармейских штанов и спуская до самых колен – так, чтобы открыть идеальной формы ягодицы, тщательно выбритую ложбинку между ними и мускулистые, красивые ноги. Чертова мразь, и где таких лепят? Какими руками, по каким лекалам? Егор стиснул пальцами чужие ягодицы и раздвинул пошире, приоткрывая жаждущую, нежную, с припухшими краями дыру – похоже, его ебали совсем недавно. Валик выдохнул, с облегчением разминая ноющую руку, улегся щекой на столешницу и протянул зачарованно:

- Скотина. Еби уже, у меня сейчас яйца треснут.

Егор сплюнул на пальцы, двинув ладонью по стволу, и прижался головкой к расслабленной, чуть приоткрытой дырке. Медленно надавил – не нежничая и не жалея, а томясь в горячем вкусном ожидании, слегка приоткрывая проход, но не проникая в него ни на сантиметр, лаская крупной бархатистой головкой. Валик больше не протестовал – он дышал заполошно и быстро, хватая воздух ртом, откровенно и бесстыдно наслаждаясь лаской. И Егор вдруг расслабился, приняв чужие правила. Ну и что, что мужик; это же просто секс, и какая разница, кого куда ебать? На его задницу ведь никто не покушается.

Примирившись с собой, Егор беззвучно засмеялся и хлопнул ладонью по чужой ягодице – звонко, до яркого пятна, тут же вспыхнувшего на кремовой коже. Впился пальцами в подставленную задницу и подался бедрами вперед. Не торопясь, но глубоко, основательно, сантиметр за сантиметром вдвигаясь в жаркое нутро. Медленно задвигался, придерживая Валика за бедра и довольно вздыхая – а потом вдруг налег, всем весом прижимая его к столу.

Валик вздрогнул и засмеялся, коротко прикусив костяшку пальца. Царапнул ногтями столешницу, вскидывая зад и толкаясь на твердый, умопомрачительно горячий хер, млея от ощущения тяжелого чужого тела. Егор двинул бедрами, пытаясь раздолбать к херам, раскрыть, надорвать - хотя куда уж! Задница тут явно опытная. Впился пальцами в мощные плечи, в жесткую подставленную спину, задирая футболку и надрывая в ней один из швов. Тут же наклонился, больно стиснув зубы чуть повыше лопатки, кусая так, чтобы осталось два ярко-алых окружья. Такие сойдут нескоро – они сначала потемнеют, подернутся туманной синевой, потом станут коричневыми, а только после этого начнут бледнеть. Егор застонал, наслаждаясь каждой мыслью о том, как бы оставить побольше следов на совратившей его, подбившей на немыслимое кощунство твари. С силой двинул бедрами, сбиваясь с дыхания. И еще. И еще! Грубее, резче, мучительно-больно зажимая чужой член между животом и столешницей, ерзая чертовой блядью по столу. Валик вскрикнул от укуса, потираясь стояком и игнорируя тот факт, что это еще и больно: лакированное дерево – определенно не лучшая вещь для получения оргазмов. Егор крепко ухватил его за плечи и сдернул по столу чуть ниже, загоняя чуть не звенящий от возбуждения хуй между красивых, эстетически прекрасных ягодиц. Застонал, запрокидывая голову, и коротко вскрикнул, чувствуя, как член запульсировал, и как первая тугая струя ударила в разгоряченное нутро. Валик уткнулся в столешницу лбом и выдохнул, заставив лакированное дерево на миг запотеть. Простонал – как-то даже беспомощно, без намека на прежнюю самоуверенность. Закусил ребро ладони и подался навстречу, с силой насаживаясь, пока член не опал, не потерял еще восхитительной и сладкой твердости. Чтобы кончить, ему понадобилась всего пара секунд.

Егор застыл, прикрыв глаза и подрагивая бедрами – словно пытаясь даже сейчас что-то сделать, засадить еще глубже, усмирить пульсацию в висках, и в паху, и во всем теле, налитом сладкой истомой. Медленно вздохнул, восстанавливая дыхание, и стиснул пальцы на идеальной спине – с такой красивой талией, что не у всякой девки найдется, с гладкими поджарыми ягодицами, так хорошо ложащимися в ладони. Погладил напоследок и их, жадно стиснув – и подался назад, освобождая тесный чужой зад. Валик повернул голову и взглянул на него через плечо – судя по мутному взгляду, после оргазма у него в голове было пусто и звонко. Еще мгновение – и он перевернулся, раскинувшись по столу, тяжело дыша и даже не пытаясь привести себя в порядок, вытереться, хотя бы штаны натянуть.

Егора это разозлило. Он одернул рубашку и, не обращая внимания на разводы спермы, торопливо заправил член в трусы.

- Сука.

Валик привстал, провел ладонью по коротко бритому затылку.

- Будто тебе не понравилось.

Понравилось.

У Егора просто колени подкашивались от осознания того, как сильно понравилось. Не то, чтобы с Машкой у него никогда не было ничего похожего…

Хотя нет. Все-таки не было.

- Убрал задницу со стола, - рявкнул он, пытаясь хоть как-то подстегнуть в себе злость. – Быстро!

Но Валик его не боялся. Он выглядел расслабленно и удовлетворенно – потянулся всем телом, поймал Егора за руку и потянул к себе.

- Поцелуй меня?

Егор отпихнул его – словно обжегся.

- Да пошел ты.

Валик тихо засмеялся.

Пожалуй, втайне Егор боялся, что Валик больше не вернется.

А может, надеялся на это. Он уже сам не понимал.

Видимо, сломанной техники у Валика не осталось, задницу об чужой хуй он уже почесал, и наконец-то успокоился. На следующий день Егор развел Машку на секс, весело и с огоньком потрахался, но кончил еле-еле – все время что-то отвлекало. Может, мысли. А может, то, что копна рыжих Машкиных волос не походила на коротко бритый мужской затылок. Это было страшно – казалось, что все острые ощущения, все яркие чувства из его жизни унес с собой Валик, курвин сын с улыбчивыми яркими губами.

А через трое суток, когда Егор уже перестал надеяться, Валик вдруг появился в магазине с букетом цветов. Душно пахнущую лилово-красную охапку он подарил Аньке, а потом еще долго шептался с ней, смеялся и выглядел, как совершенно влюбленный бойфренд. Анька таяла от восторга и возбуждения, её сиськи вызывающе подпрыгивали и тряслись, и Егор, глядя на это, испытал внезапный приступ ненависти.

Когда Валик отлип от нее и направился к выходу, он прошел мимо Егора, толкнув его крепким округлым плечом, и небрежно бросил:

- После смены жду на улице.

Егор не стал уточнять, откуда Валик знает расписание его смен, и просто принял это как данность. Он не хотел думать ни о том, что творит со своей жизнью, ни о том, что похерит отношения с Машкой, если опять забьет на супер-важный и супер-ответственный визит к её родителям. Все равно её родители не любили Егора. Он досидел рабочий день, изнывая от нетерпения и злости на себя, сдернул куртку с крючка и ускользнул, забыв переобуть чистенькие рабочие кеды.

На улице было тепло и дождливо, и Валик улыбнулся одними глазами, встретив Егора и прикрыв его голову синим зонтом.

Целых три недели Валик хранил радиомолчание.

За это время жизнь Егора перестала напоминать тонущий Титаник и обрела горизонталь. Родители Машки приняли его на званом ужине в честь повышения дочери, и ни разу за пять с половиной часов не выразили свое презрение ему в глаза. Сама Машка устала быть шелковой, но и стервой становиться не торопилась. Егор посвящал ей втрое больше времени, чем обычно, и её это устраивало.

Было только одно «но» – теперь Егор не мог нормально спать. Он подолгу читал, смотрел в потолок и ворочался, пытаясь пристроить руки и ноги рядом с Машкой – во сне она теряла присущее рыжим девчушкам обаяние, и обнимать её не хотелось. Егор сидел в кровати, устроившись подбородком на колене, листал переписку с Валиком и думал о том, в какой же момент все пошло по пизде. Казалось бы – красивый клёвый мальчик, трахай – не хочу. Какая тебе разница, с кем он живет? Ты этого Володю в глаза не видел и никогда не увидишь – с хера ли это вообще должно тебя ебать?

Но почему-то ебало.

Душа не болела, но зудилась, как подживающая ранка. Это раздражало Егора – душу хотелось почесать, но ментальных конечностей для этого природа не предусмотрела.

Их с Валиком переписка состояла преимущественно из прикольных цитат из контакта и гифок с хорьками.

«Смотри, кошка-блошка!»

Ну, или не хорьками.

Гифка была очаровательная. Егор засмеялся, и смеялся так долго, что это перестало быть нормальным. Он уткнулся лицом в колени и замолк, до пластикового хруста сжимая в пальцах мобильник. У него текла крыша, но этого никто не видел.

А потом Валик ему написал.

- До Горовой.

- Садись.

Мужик за рулем попахивал домашним борщом, свежими помидорами и землей после дождя. Выглядел он как стопроцентный дачник, травил анекдоты про украинское правительство и разрешил Егору закурить. Денег не взял – сказал, больно уж разговор понравился. Егор, молчавший девяносто девять процентов пути, согласно кивнул и раздавил сигарету ботинком.

Первые двадцать восемь сообщений от Валика он пропустил – это оказалось проще, чем Егор боялся. А потом его настигла смс-ка – всего десять букв. «Пожалуйста». Валик даже точку не поставил, и сердце у Егора тоскливо ёкнуло.

Он облюбовал себе лавку через дорогу от дома, следя за подъезжающими к воротам машинами. Когда на горизонте появились Валик и тот-самый-Володя, Егор медленно выдохнул и прикурил от спички, зажав сигарету зубами и прикрыв слабый огонек от ветра. Отщелкнул спичку ногтем и сделал первую затяжку, глубоко втянув щеки. Фигура у Володи была грузная, но опрятная – мужик держал себя в форме. Седины у него не было – только благородный серебристый отсвет на висках. Валик засмеялся, сунул руки в карманы и наклонил голову. Он был дьявольски красивый – плавный, широкоплечий, в растянутой майке без претензий на моднявый шик, драных джинсах и ядовито-салатовых кедах. А потом Валик заметил Егора. Повернул голову, молча кивнул – и даже разговора не прервал. Входная дверь закрылась за их спинами.

Егор ждал. Он никуда не спешил – курил и размышлял, как пресловутый Володя объясняет окружающим наличие в своей квартире другого половозрелого мужика. А может, Володя этого не делает? Может, его власти и денег достаточно, чтобы забить на чье-то мнение и трахать того, кого хочется? Егор невольно ощутил приступ уважения.

Через полтора часа, когда на улице уже было темно, Валик выскользнул из подъезда и сверкнул салатовыми кедами. Перешел через дорогу и взял Егора за запястье, мягким пружинистым шагом потащил его куда-то в подворотни. Отойдя от дома на расстояние, которое показалось ему приличным, забившись в темный закуток рядом с мусорными баками, Валик выдернул из чужих пальцев сигарету и потянулся вперед, жадно целуя, вдыхая смрадный сигаретный дым.

Егор думал, что сумеет его отпихнуть.

Не сумел.

- Сигаретой не пожгись, - сказал он, в каком-то странном оцепенении обнимая Валика. С животной готовностью принял в ладони его задницу – такую, что форма ягодиц чувствовалась даже сквозь джинсы, и можно было стиснуть, смять грубую ткань и нежную кожу под нею, так, чтобы тварь запросилась на хуй – ненасытная, быстрая в каждом движении, жадная до секса, сигарет, удовольствий и денег.

Валик показушным щелчком пальцев выбросил сигарету и толкнул Егора, прижимая его к обшарпанной стене и притираясь всем телом – грудью и узкими бедрами, будто стараясь с ним слиться. Промычал одобрительно, ощутив его руки пониже спины, и прогнулся, подаваясь задницей в чужие ладони. Егор закрыл глаза и сделал шаг, развернувшись, грубо толкнув его спиной на стену. Поцеловал под ухом, впиваясь губами, зубами, жадным и влажным языком, нетерпеливо дернул пояс чужих джинсов, с трудом расстегивая пуговицу, жадно и быстро запуская руку под ткань. Трусов там не было – от этого взяла такая злоба, что захотелось оторвать чертовой бляди яйца. Привык проситься, привык подставляться, привык скидывать штаны и нагибаться по первому требованию… Сучка драная.

Егор раздраженно сплюнул на асфальт и дернул его за плечо.

- Заголяй задницу и носом в стенку.

В подворотне было темно и душно. Выражение лиц оставалось загадкой, но Егор почему-то был уверен, что Валик раздраженно поджал уголок рта. Он отступил на шаг, сноровисто содрал вниз по бедрам узкие джинсы и развернулся к стене. Егор злобно и звонко ударил его ладонью по ягодице – хлестко, пытаясь не смутить, а словно отомстить за что-то. Впился пальцами, раздвигая, раскрывая теплую похабную ложбинку, с силой растягивая складочки кожи – так, чтобы жаждущая случки дыра приоткрылась. Сунул внутрь сразу два пальца и грубо ими двинул – жадно, больно, надавливая на тугое жаркое нутро и мучительно кусая губы. Валик дернулся, дыша неестественно ровно и глубоко, но не сказал ни слова. В нем чувствовался надлом, причин которому Егор не знал и искать не хотел. Он вытащил пальцы и дернул ремень собственных брюк, неловко и не с первого раза вытаскивая металлический язычок. Звякнул молнией и оттянул ткань трусов, высвобождая член – плотный и гладкий, тут же упруго распрямившийся. Провел ладонью сверху вниз, освобождая жаркую округлую головку из-под крайней плоти и притираясь ею, растягивая вход в чужое тело. Не миндальничая ни секунды, двинул бедрами, закусив губу почти до крови и тут же задвигавшись.

Валик повернул голову, выжидающе глянул через плечо и вцепился ногтями в холодную стену.

- Ты трахал... еще кого-нибудь здесь? – дыхание у него было неровное. - Девочек, мальчиков? Тебя трахали?

-  Не здесь, - разозлено отрезал Егор, впиваясь пальцами в подставленную задницу. – И не меня.

Поведение Валика было привычным и непривычным в один и тот же момент. Егор с силой двинул бедрами, вдвигаясь каждым сантиметром – а потом выскальзывая из чужого тела до самой головки. Двинулся еще раз – так же глубоко, оцарапав под ягодицей металлической молнией, - и снова назад, выскальзывая почти полностью, оставляя наедине с опустошающим, щемящим чувством незаполненности. Валик наконец-то застонал – уже не от боли. Егор вскинул руки, сперва укладывая их ему на спину, но Валик дернулся, словно ужаленный током, и Егор провел руками выше, обхватывая пальцами его загривок. Стиснул, как девку, загнул ниже, вынуждая упереться ладонями в стену. Зарычал и задвигался – быстро, рвано, теряя ритм и ударяясь бедрами о подставленные ягодицы, уже расцарапанные отогнутым краем штанов, зубьями расстегнутой змейки и грубой на ощупь полосой ремня. Втолкнулся глубже, стискивая пальцы на чужой шее, насаживая на себя, как суку, как распоследнюю сучку, быстро и дешево обслуживающую в подворотне. Валик тихо завыл, но зажал рот ладонью, стараясь не привлекать внимание. Голос у него был сорванный. Егор фыркнул и стиснул пальцы крепче, ускоряясь и меняя манеру проникновения – не вонзаясь в чужое нутро с влажным похабным хлопком, а ерзая туда-сюда на минимальной амплитуде, быстро и старательно, каждым коротким, абсолютно взвешенным движением достигая желанного чувства: «Еще чуть-чуть и...»

Еще чуть-чуть – и Валик забьется в руках. Еще чуть-чуть – и от мозга отольют остатки крови, оставляя вместо мыслей сладкую вату и звенящую, прозрачную как стекло пустоту. Еще чуть-чуть – и накроет оргазмом, пробегающим вдоль позвоночника тонкими коготками, хрупкими иголочками, вспыхнет под веками ярко и ало. Егор стиснул чужое горло так сильно, словно и впрямь собрался придушить, и затрясся, в последний раз вбиваясь в красивую крепкую задницу и изливаясь в нее вязкой горячей струей, легко и сразу вытекающей наружу, если при этом подло двинуть бедрами и позволить члену выскользнуть. Валик загнанно всхрапнул, и в этом чувствовалась злость, но не страх. Он не боялся стиснувших горло пальцев, практически перекрывших доступ кислорода, напротив – сжал себя ладонью, в пару резких движений догоняя Егора и кончая на обшарпанную стену.

Тяжело дыша, Егор провел рукой по члену, собирая светлые разводы и тут же вытирая руку о чужую задницу. Кончить не просто в Валика, а на него было как-то особенно приятно, словно Егор мог пометить его своим запахом и семенем. Жаль, что его состоятельному ухажеру запах мало о чем скажет. Перед ним как всегда приветливо расстегнут ширинку, как всегда ответственно встанут раком, как всегда неискренне будут стонать, умело обжимая и насаживаясь.

Ну и ладно, - подумал Егор.

Ну и ладно. Какого хрена.

Валик молчал, ровно дыша и устроившись щекой на прохладной стене. Приоткрыл глаза, посмотрел на Егора и улыбнулся мягко, почти ласково. Было в его взгляде что-то переменчивое – покорное, шлюшье, бунтарское? Сразу не поймешь.

- Не бесись, - попросил он.

Егор молча застегнул штаны, звякнув молнией. Валик проигнорировал его демарш, хрипло засмеялся и отклеил себя от стены. Натянул джинсы, не став даже вытираться, и устало провел ладонью по обритому затылку. Егор окинул его уничижительным взглядом и сплюнул сквозь зубы.

- Блядь ебливая.

- Вам похуй, - сказал Валик. Голос у него был усталый. – Вам же все равно похуй, какой я.

Егор поискал, чем занять руки, ничего не придумал и снова закурил. Валику не предлагал, а тот не просил.

- Володя завтра уедет, - сказал Валик, и в его тоне прорезались просящие нотки. – Придешь?

Егор скривил губы, но ничего не сказал.

Валик наклонил голову, сунув большие пальцы в карманы джинсов, и повторил:

- Придешь?

Егор отвернулся – только тлеющий кончик сигареты мазнул в темноте.

- Подумаю.

Он приехал сразу после работы, попросив одного из менеджеров подбросить – тому было по пути. Валик встретил его в нелепых лиловых тапках на босую ногу, мягких спортивных шортах и футболке. Черты лица у него были усталые – даже губ, обычно таких ярких, коснулась мертвецкая бледность.

- Что случилось? – сказал Егор.

Беда витала в воздухе – почему он не почувствовал этого вчера? Потому что хотел его трахнуть, - подсказал голос разума, и тут же заткнулся. Валик скрестил руки и прошел в комнату, позволяя Егору плестись за собой.

- Что случилось? – повторил Егор почти растерянно.

Валик взялся за края футболки и потянул вверх, открывая бока и поворачиваясь к нему спиной. Поясницу пересекали несколько кровоподтеков, правая лопатка была сплошным ушибом, под ребрами страшно и мучительно синело.

Егор неровно вздохнул, представив, как больно Валику было трахаться в чертовой подворотне.

- Твои почки...

- Все в порядке, - сказал Валик. - Он знает, как нужно бить, чтобы я потом сумел поссать и не загремел в больничку.

Егор стоял, боясь шевельнуться – как будто Валик мог сигануть от него из окна.

- Это он... Это он только…

- Нет, - сказал Валик, спокойно одернув футболку. – Это не только сейчас. Иногда он любит меня трахать. Иногда он любит меня бить. Это нормально.

- Это нихуя не…

- Это нормально, - повторил Валик с нажимом. – Ты думаешь, я тебя притащил, чтобы пожаловаться?

- Да, - не подумав, ляпнул Егор. – Иначе зачем?

Валик сел на кровать, молча провел по простыням ладонью.

- Я не жалуюсь, - сказал он. – Просто иногда мне хуево. В такие моменты не хочется быть одному.

Егор стоял над ним, боясь дышать. Валик поднял голову и взглянул на него снизу вверх, улыбнулся насмешливо. Дорогой мальчик. Слишком дорогой, чтобы оказаться счастливым. В нем было что-то пронзительное, что-то такое, от чего хотелось выть, так что Егор наклонился, взяв его лицо в ладони, и медленно поцеловал.

Спустя пару секунд, когда он отстранился, Валик сказал:

- Просто побудь со мной. Ок?

Пожалуй, в этом была определенная логика. Каждый раз, когда жизнь ставила Валика раком, тот бросался в объятия к Егору. Ему от этого не становилось легче, зато удавалось не думать, не жалеть себя и не ныть о горестной своей судьбе, как баба.

А потом Егор ушел, и Валик остался один на один с дорогими костюмами, дорогой электроникой и просто бесценными кровоподтеками во всю спину. Он пытался себе кого-то найти, пару раз потрахался в подворотнях рядом с гей-клубом, даже пополнил коллекцию Володи шикарным лошадиным хвостом, закрепленным на анальной пробке.

Когда Валик рассказывал о лошадином хвосте, он хохотал и запрокидывал голову, позволяя себя целовать. Они лежали на кровати – полностью одетые, лицом к лицу, - и Егор медленно гладил его по плечам, боясь спуститься ладонями ниже. Спина у Валика была горячая, и жар от гематом чувствовался даже сквозь футболку.

- У этой тёлки были такие глаза! А я такой – и чо, размерчик норм? Дадите примерить?

Позже, когда они занимались удивительно нежным и медленным сексом в ванной, Егор понял одно: теперь Машке снова будет, о чем беспокоиться. Он хотел бы откреститься от Валика и россыпи его проблем, но что-то внутри него знало, что он не открестится.

- «Секс на пляже»?

- Персиковый ликер. Буэ-э, мерзкая гадость.

- «Голубая лагуна»?

- Если со спрайтом – охуенчик. А вместо водки я беру джин.

- «Космополитен»?

- Бабский у тебя выбор.

- Тебе нравится!

- Я этого не сказал!

- Тебе точно нравится!

Валик заржал и плеснул едва теплой водой в чужое лицо – горячие ванны ему и его синякам были противопоказаны. Егор спокойно обнял его со спины, укладывая на себя – лопатками на литую, мерно движущуюся грудь. 

- Еще один заход? – предложил Валик, а потом оглянулся через плечо, ищуще потянувшись навстречу.

Егор придержал его лицо ладонью, надавив пальцами на впалую щеку, и медленно прикоснулся губами к губам.

- В тебе завод хоть когда-нибудь кончается?

- А должен?

- Вот же дрянь ненасытная, - протянул Егор, проведя пальцами по мягкому чужому члену, поиграв легонько с округлой головкой. Валик вздрогнул и рассмеялся, задумчиво погладил себя по груди, слегка сжав соски.

- Ну с хера ли сразу дрянь?

- А кто? – любопытно уточнил Егор, поймав и стиснув пальцами крепкие ягодицы.

- Хорошая д… - Валик прикусил кончик языка и засмеялся. Медленно провел ладонями по собственному телу, поглаживая грудь и живот, лаская мягко, почти невесомо, как пером. – Хороший мальчик?

- Да, - согласился Егор и аккуратно взял его за плечи, наклоняя вперед и помогая сменить позу. – Определенно, хорошая девочка.

Валик послушно уперся руками в край ванны, а коленями – в дно. Егор взял его под живот, аккуратно придерживая и вталкиваясь в разработанную задницу – и Валик двинул бедрами, толкаясь назад и вбирая в себя. Сжал пальцы на краешке ванны, стараясь сохранить устойчивость, и негромко простонал в ответ на чужое движение. Егор положил ладони на его бедра, совершенно никуда не торопясь, доверяясь обжимающим крепенько мышцам, тугим и сладостным, как будто и не трахают паршивца тридцать раз на дню. А может, и правда не трахают? А может быть, наоборот: Валик врет и таскает к себе – на себя, - кого ни попадя во время всех Володиных командировок?

Егор мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли, и внезапно сел на дно ванны, устойчиво опустившись задницей на пятки. Потянул Валика на себя, предлагая оседлать плотно сведенные бедра и принять в себя член – глубоко, так глубоко, как только выйдет. Обнял его обеими руками, скрестив запястья на упругом чужом животе, и размеренно задвигался, пытаясь не налегать на избитую спину. Валик закусил губу, прогибаясь и откидываясь головой на чужое плечо.

- И чего ты ко мне прицепился? – с внезапной тоской спросил Егор.

- А может, я-а… - Валик пьяно улыбнулся, притираясь задницей и ерзая на члене, судорожно хватая воздух ртом. – Может, я в тебя влюбился и жить без тебя не могу?

- Без члена моего ты жить не можешь, – ворчливо ответил Егор, придерживая засранца за узкую талию. Тело его восхитительно дрожало под ладонями: поведешь руками чуть вперед – ощутишь твердые мышцы живота, шесть кубиков, при перегибе появляются еще два. Проведешь руками ниже – и в ладони лягут идеально округлые, сильные, раздвинутые мощным членом ягодицы, которые так нравится придерживать, словно покачивая чужое тело в руках в такт с плеском воды.

- И без этого тоже, - признался Валик, жмурясь и посмеиваясь, в кои-то веки двигаясь на члене в свое удовольствие, не разрываемый диким восторгом и болью – это было спокойное, почти ленивое наслаждение, которое доставалось ему не так уж часто.

Егор усмехнулся, крепко сжав ладонями узкие бедра, и внезапно полностью снял любовника с себя – предательски ссадил и оставил коленопреклонным, до середины бедер в мыльной воде. Встал и спокойно включил душ, смывая с рук и бедер сладко пахнущую пену. Перешагнул через бортик ванной, чуть покачнувшись и хлопнув по бедру крепким хуем, перешагнул босыми ногами по коврику и зашарил руками на полках в поисках гостевых полотенец. Валик возмущенно вскрикнул, с детской злобой шлепнул рукой по остывшей воде, расплескав её по ванной комнате.

- Какого хуя!

Егор засмеялся и протянул ему руку.

- Вылезай.

Валик послушно ухватил его ладонь и поднялся в воде, возбужденный и разочарованный. Выбрался из ванны, едва не поскользнувшись и крепко вцепившись в чужое запястье. Егор освободил ладонь из цепких пальцев и обтерся на скорую руку – провел полотенцем по теплым плечам, едва скользнул по животу и ягодицам, промокая влагу, остро пахнущую фруктами. Повернулся и тем же полотенцем провел по чужим плечам, медленно и осторожно промокнул спину, стараясь не причинить лишней боли, а после – провел шершавой махровой складкой между ягодиц, нагло и настойчиво их раздвигая. Валик принял правила игры и прижался, потерся всем телом, обнимая и кусая за плечо. Егор улыбнулся в яркие чужие губы, придерживая ладонью под затылок, и медленно поцеловал. Они и правда были яркими – Валик успокоился и засиял, буквально за пару часов сбросив с себя налет усталости.

Егор положил ладони на его бедра, все еще сжимая полотенце, и развернул, коротко надавил на загривок, наклоняя и предлагая опереться о скользкий бортик ванны.

- Не хочу, чтобы ты вымыл из себя мою сперму. Хочу, чтобы оставил в себе, надел штаны и с нею походил.

- Ну ты и пидор, - Валик хмыкнул, безропотно склоняясь и упираясь руками в край ванны. Кровоподтеки на его спине выглядели дико, и Егор попытался на них не смотреть. Он взял Валика под живот, накрывая его пах уголком полотенца, обхватывая напряженный член махровой тканью и ладонью – так, чтобы мыться потом точно не пришлось, чтобы вся сперма осталась на пушистой банной ткани. Второй ладонью придержал собственный член, медленно провел головкой снизу вверх – а потом сверху вниз, раздвигая округлые бледные ягодицы. Масочки он своей жопе, что ли, для мягкости делает?

Егор надавил, медленно вдвигаясь в тесный зад, и тут же задвигался – быстро, старательно, в два раза активней, чем в ванне. Ни одного движения впустую – все, чтобы легко и быстро словить кайф. Валик всхлипнул, чувствуя, как стремительно наливается тяжестью опавший было член. Егор в ответ засмеялся и стиснул его ладонью, толкая бедрами идеальную, так послушно подставленную задницу, и наконец-то кончил, содрогнувшись всем телом и двинув ладонями, одной стискивая твердый чужой член, а второй – упруго перекатывающиеся мышцы живота.

Валик дернулся, словно стараясь вырваться, и извернулся, упорно оглядываясь через плечо, пытаясь мазнуть губами по чужому подбородку. Прогнулся, так судорожно цепляясь за бортик, что костяшки побелели, и простонал в голос, изливаясь практически в тот же момент, беспомощно обмякая и мелко подрагивая.

Все это было правильно. И стоны его, и движения, и ощущение горячей кожи под ладонью. Егор поцеловал его под ухом, прижимая к себе теплое, сотрясаемое оргазмом тело. Обхватил обеими руками, равнодушно уронив полотенце и прижимаясь бедрами к чужим ягодицам – так плотно, чтобы наружу не вытекло ни капли. Только спустя минуту он отступил, извлекая крупный обмякший член и переводя дыхание.

Валик едва не сполз на пол, развернулся и оперся задницей о бортик, словно не замечая, что по бедру потекло. Медленно выдохнул, поднял лицо и сказал:

- Ты придешь еще?

Егор поднял с пола трусы и избежал его взгляда. Подумал и сказал спокойно:

- Если позовешь.

Он нихера не смирился с существованием Володи. Но вот какая незадача: бросить Валика он теперь тоже не мог.

- Есть пожрать?

- В крайнем случае – закажем. Я же золотой мальчик, забыл?

Шутка была на грани фола, и Егор не захотел смотреть, как Валик надевает чистую футболку. Это чудо, что его почки вообще уцелели. Должно быть, пару дней тому назад он корчился от боли.

Егор вспомнил что-то и зло скривил губы.

«Пожалуйста».

Десять букв. Целая жизнь под ними. Каждый, кто получал такую смс-ку, знает об этом мире чуточку больше остальных.

За ночь ласковая морось эволюционировала в ливень. Егор проснулся оттого, что капли бились в стекло с самоуверенностью градин, стекая вниз бурлящим полупрозрачным потоком. При взгляде на окна казалось, что их облепило дрожащее бесцветное желе.

Не открывая глаза, Егор нащупал чужое бедро и устроился на нем ладонью.

- Спишь?

- Да, - ничуть не заспанным голосом ответил Валик. – Если ты, как те котики, боишься грозы – у меня есть очень комфортабельный шкаф. Можешь посидеть в нем.

Егор засмеялся и отпихнул его от себя. Уселся в кровати, потер кулаком заспанные глаза.

- Я сегодня работаю.

- Еще рано.

- Но мне нужно…

- Я дам тебе одежду и сменную обувь, - ответил Валик. В его голосе скользнуло раздражение. – У нас один размер. Не обязательно ехать ради этого домой.

Вчерашняя ночь была умопомрачительной – Егор помнил её обрывочно, хотя был абсолютно, как стеклышко трезв. Его пьянил Валик – сукин сын с бабским именем и пронзительно голубыми глазами, яркими, как пламя газовой горелки.

- Моя девушка меня убьет, - признался Егор. Его мобильник разрядился и вырубился где-то после шестнадцатого звонка от Машки.

- Бабы – истерички, - резюмировал Валик и обхватил его за талию, повалив на себя. С ним было совсем не как с Машкой – он был грубее и резче, сильнее насаживался, наглее двигал бедрами навстречу. Вспоминать об этом было сложно – утренний стояк становился дьявольской пыткой. Егор улыбнулся, прижался к Валику голым после сна, лихорадочно горячим телом. Медленно поцеловал, завалил спиной в простыни и устроился между его коленей, но вместо того, чтобы взяться за свой член и оседлать – сунул ладонь между красивых крепких ног, ниже, еще ниже, втискиваясь между ягодиц, надавливая пальцами на инстинктивно поджимающийся вход.

Валик выразительно приподнял брови, так, что лоб прорезали глубокие морщинки – Егор успел удивиться, откуда у парня с такой скудной мимикой уже столько мимических морщин. Самые глубокие из них были у рта – словно бумагой прорезанные. Валик развел ноги сильнее, улыбаясь уголками губ, и напряженно дрогнул – пока не ощущая, но уже предвкушая. Егор устроился на нем, глядя прямо в лицо, отлавливая взглядом каждое движение бровей, изгиб капризных губ, линию светлых, почти бабских ресниц – разве что тушью не красит. Одним локтем уперся в постель рядом с чужими ребрами, а пальцами свободной руки надавил – сразу двумя, проваливаясь в разработанное теплое нутро, нажимая в сторону пупка – снизу вверх, так, чтобы почувствовать пальцами упругую плотность под тонкой стеночкой. Валик содрогнулся и ошеломленно распахнул глаза, ловя чужой взгляд. Помедлил, кривовато улыбнулся и обхватил любовника рукой за шею.

- Тебе-то какая радость, - с ноткой удивления сказал он. - Сам ничего не испытываешь, когда так делаешь. Выеби меня нормально.

Егор медленно и сосредоточенно провел пальцами – внутри было гладко и горячо, и сразу чувствовалось, куда надо давить. Обвел пальцами, неторопливо лаская, и снова нажал снизу вверх. И еще раз, сминая пальцами что-то, что природа так изощренно спрятала в теле – недостаточно изощренно, чтобы люди не сумели до него добраться. В изучении чужих реакций было что-то восхитительное.

- А мне нравится, - простодушно сказал он. - Это как петтинг, знаешь? Малолетним мальчикам и девочкам по кайфу даже петтинг, так что ты – моя девочка, и мне нравится делать тебе приятно.

Валик расхохотался – и тут же подавился смехом, застонал, податливо прогибаясь и насаживаясь на чужие пальцы.

- Я тебе не девочка.

- Ты – моя дама? – уточнил Егор с издевкой в голосе, нажав пальцами резче, ломая собственный ритм и ускоряя его. Потерся членом между раздвинутых ног, грубо навалившись сверху, с удовольствием елозя животом по быстро крепнущему члену Валика, ни на миг не отрывая взгляда от его лица. - Позвольте вас повальсировать?

Он толкнулся пальцами глубже – и тут же добавил третий, растягивая вширь, грубо раскрывая плотное колечко мышц и накрывая самую сладкую, самую упругую точку в теле любовника, цепляя её и надавливая теплыми подушечками.

- Да пошел ты, - невнятно пробормотал Валик, содрогнувшись. Простонал и откинулся головой на подушку, сглатывая и вздрагивая кадыком. Не сдержался и попытался пихнуть ногой, судорожно комкая в пальцах сбитые простыни, вскрикнул почти беззвучно, инстинктивно потираясь членом о чужое тело. – С-с-сука.

Егор хмыкнул и уселся между похабно раздвинутых ног, мучительно и с крайней неохотой отлипнув от чужого тела, но решив, что так будет лучше. Удобней смотреть сверху вниз, наблюдая за резкими, сведенными к переносице бровями, за грубой складкой между ними, за подрагивающими напряженно уголками красивого рта. Его губы – яркая линия, алая рана на идеально скульптурном лице, их даже можно не целовать – достаточно видеть их и любоваться ими. И толкаться рукой, засаживая пальцы в чуткое, жадно извивающееся тело. Валик взвыл, с силой вцепившись в чужое запястье и пропоров ногтями до крови. Поджал искусанные, и оттого - болезненно яркие губы, подведенный грубыми ласками к самому краю, и бурно кончил себе на живот. Егор засмеялся, запрокидывая голову и закрывая глаза, чувствуя, как подрагивает, толчками изливаясь спермой, крупный напряженный член, и как сладко, почти истерично пульсирует чужое нутро, как оргазмически сжимается каждая мышца, выталкивая пальцы наружу.

- Какой же ты…

- Выебанный? – предположил Валик, подрагивая ресницами, все еще дрожа от отголосков испытанного оргазма. Егор усмехнулся и улегся сверху, почти на ощупь найдя губами его губы, и Валик неожиданно настойчиво его поцеловал, обхватив ладонями, кусая болезненно за губы и язык.

- Ненасытный, - объяснил Егор, смеясь и обнимая руками сильную талию – сплошные мышцы и горячая светлая кожа, - ерзая между крепких ног все еще твердым членом.

Валик обхватил его рукой и вскинул бровь, дразняще двинув ладонью вверх-вниз.

- Оказывается, взять тебя за яйца не так уж сложно.

- Отсоси, - Егор усмехнулся, прижимаясь губами под ухом и тяжело дыша. Таким тоном обычно говорят «сосни хуйца», возражая на ложное обвинение – хрен там держишь, ничего подобного. Впрочем, теперь возражение совпало с деловым предложением. - Отсоси мне.

Валик взглянул на него из-под ресниц, медленно, практически лениво оглаживая головку члена подушечкой большого пальца. Убрал руку и резко толкнул Егора в плечо, опрокидывая его на спину, перекатился следом, опускаясь ниже и касаясь губами его живота.

- Валя-Валентина, - Егор засмеялся и прикрыл лицо ладонью, раскинувшись на простынях. Раздвинул колени, упираясь пятками в кровать и подставляясь.

- Скажешь это еще раз – что-нибудь откушу, - ласково предупредил Валик, спустившись ниже, и медленно провел губами по крупному члену, словно присматриваясь и решая, стоит ли почтить Егора королевской милостью. Неторопливо провел языком, а потом еще раз и еще, вылизывая со всех сторон.

- Не откусишь, - фыркнул Егор, обводя языком костяшки собственных пальцев, прикусывая их и сладко жмурясь. - Тебе же нравится на нем скакать.

Валик заворчал, потрогал языком мошонку и прикусил нежную кожу, чуть потянул, изучая чужие реакции. Поигрался и все же обхватил губами головку члена, медленно и неглубоко вбирая в рот, мягко касаясь языком. Егор брезгливо скривил губы, двинув бедрами навстречу.

- Что, Валюха, мой размерчик тебе не подходит? Нужен хуец поменьше – чтобы в рот влезал?

Валик рыкнул и сжал зубы – пока не больно, но красноречиво. Поднял голову, сверкнув злыми глазами.

- Что, твоя шлюшка-подружка берет в рот агрегаты любого размера?

Он практически выплюнул член Егора, но тут же склонился обратно, вбирая его в рот на полную длину, уткнувшись носом в лобок, поросший темным курчавым волосом. Опыта у него было куда больше, чем могло показаться.

Егор не стал говорить очевидное – например, что к его хую губами прикасалась только позапрошлая подружка, и то исключительно по праздникам. Он задохнулся, накрыв пальцами рот, и задышал быстрее. Валик расслабил глотку, резко насаживаясь, сглатывая выступающую смазку пополам со слюной, и Егор застонал, поджимая пятки к бедрам, вскидывая и раздвигая колени. Заерзал, толкаясь легко, незаметно и почти неощутимо – просто выравнивая взятый Валиком ритм. В ответ на резкое движение чужой головы – зашипел, упираясь пятками в простынь и вскидываясь задницей, словно просясь, чтобы крепкие ягодицы взяли в ладони и стиснули, захлебываясь короткими громкими стонами. Валик замер на мгновение – видимо, упиваясь властью, - и охотно подхватил его под задницу, придерживая и насаживаясь глоткой. Егор протяжно застонал, наслаждаясь каждым движением чужого рта и упиваясь тем, что Валя-Валюша перестал пререкаться. Сдался – так все сдаются, если достаточно долго их колоть. Раздражение притупляется, и остается только желание обладать, трахаться лучше, орать громче, пропитывая простыни потом и спермой. Раньше, правда, его подопытными были только случайно-неслучайные подружки… но времена меняются.

Егор накрыл коротко бритый затылок обеими руками, грубо впиваясь пальцами и натягивая на себя, чувствуя, как грязные мыслишки смешиваются с чистым удовольствием – это как смешивать ложкой ванильный йогурт с малиновым, забывая обо всем и балансируя на грани. Надавил на затылок любовника, несколько долгих мгновений удерживая его в нижней точке траектории – и отпустил, стаскивая с себя и отталкивая. Быстро задвигал ладонью по члену, сжимая увитый венами ствол, грубо стискивая и скользя пальцами в чужой слюне – быстро, быстро, еще быстрее, упиваясь охуенностью происходящего, зажмуривая глаза и наконец-то кончая. Очень бурно кончая, вязкой сильной струей – на болезненно красивое лицо с острыми скулами и впалыми щеками; на широко распахнутые, влажные от слюны и яркие, как рваная рана, нежнейшие губы, на мягкие короткие ресницы и влажный, розово-скользкий язык.

Он ожидал, что Валик возмутится. Отшатнется. Отпихнет его колени и станет отплевываться. Ничего этого не произошло – Валик провел большим пальцем по липким ресницам, стирая с них капли спермы, а потом так же спокойно очертил пальцами контур губ. Облизал ладонь и равнодушно уронил её, вытянувшись на простынях рядом с Егором.

Дождь стучал. Грозы уже не было, но тащиться по лужам на работу совершенно не хотелось. Валик попытался обнять Егора поперек живота, но тот с внезапной злостью отпихнул его – словно вспомнив, что это не нежная телка, и усомнившись в своем здравомыслии. Откинулся спиной на простыни, пялясь в бесцветный потолок.

- Что…

- Помолчи.

Квартира у Валика была классная. Пиздецки дорогая, в хорошем районе и с евро-ремонтом, в котором угадывалась чуткая рука дизайнера. Валик и правда был дорогим мальчиком. Слишком дорогим.

- Хватит страдать по своей загубленной гетеросексуальности, - хмыкнул Валик, укладываясь рядом и устраиваясь щекой на сложенных ладонях. Егор посмотрел на него, и тут же отвел взгляд.

- Я не…

- Еще как «да», - сказал Валик. – Ты оплакиваешь себя слезами пятнадцатилетней девахи, проебавшей свою первую любовь. Слушай, ну потрахался ты со мной, и что? Это что-то меняет?

- Ты мужик, - сказал Егор, - и я мужик. Каши с такими отношениями не сваришь.

- Это не отношения. Отношения у тебя с твоей Машкой.

Егор вскинул брови:

- Откуда ты…

- Девки в магазине растрепали, - легкомысленно откликнулся Валик. – Маша Чкаленко, двадцать шесть лет, помощник юриста в какой-то шарашкиной конторе.

Егор молчал.

- Мне плевать на нее, - сказал Валик. – Еби меня, живи с ней, и будет всем счастье.

Егор обнял колени, натянув на них край простыни, и взглянул на Валика с усталым равнодушием:

- И много у тебя?

- Чего? – не понял Валик.

- Таких как я.

- Таких как ты больше нет.

Егор фыркнул.

- С лестью у тебя херово.

- Ты спросил, много ли у меня таких как ты, - спокойно ответил Валик. – Я ответил. Такой как ты – один.

- А другие…

- Это неважно.

Почти месяц Егор жил в раю. Неровном, непростом раю со своими законами. То, что было у них с Валиком, больше всего тянуло именно на отношения – они шатались по торговым центрам и знакомились в парке с симпатичными собачницами, они орали в караоке русскую попсу и выиграли пару халявных джин-тоников, они даже спорили о политике. Правда, единственным предметом спора было то, кто именно заседает в Думе – дебилы или мудозвоны? Однажды они побывали в кино, но фильм был скучным, и вместо него Егор добрые двадцать минут пялил Валика в туалетной кабинке. От секса тот никогда не отказывался, но к себе звал редко и под настроение. Иногда и вовсе пропадал, отмалчивался по нескольку дней, а потом под рукавами его водолазок Егор замечал синяки.

Как ни странно, Машка тоже ощутила перемены в его личной жизни. Вместо того чтобы отпугнуть Егора очередной истерикой, она поступила неожиданно разумно: не пилила из-за ругани с предками, не винила за отлучки, напротив – впивалась в своего мужчину со всей нежностью и коварством женского естества. Однажды она даже решилась ему отсосать, и это был самый скучный минет в жизни Егора – он томился, перебирая мягкие рыжие волосы на её макушке, скучал и представлял себя с Валиком где-нибудь в темном уголке. Фантазии помогли, и он наконец смог кончить. Машка весь вечер лучилась от счастья, ослепленная своей щедростью и раскованностью, и впервые за два года выглядела для Егора так непривлекательно.

Как бы ему ни хотелось считать, что все хорошо, факт оставался фактом – так не могло продолжаться дольше пары месяцев. Нужно было сделать одно из двух – расстаться с Машкой, женщиной, с которой он мог бы сделать детей и жить долго и счастливо, либо распрощаться с Валиком, хитровыебанной блядской тварью, которая не просто смешала ему карты, а опрокинула карточный стол.

Валик был слишком идеальным, чтобы это было правдой. Егор знал: нужно всего лишь найти правильный вопрос, набраться смелости и задать его. И разрушить свое помешательство. В конце концов, такие вопросы всегда находятся – те, которым лучше никогда не быть озвученными. Например…