Он закуривает и, отвернувшись от дыма, я снова рассматриваю его банки-”божьи коровки”, его цветастые шторы и макушки леса за окном. Валя наклоняется к Игорю и целует его, гладит по затылку, как любимого внука. А у того на лбу снова проступает пот. Я беру орех, и изюм, и снова орех, думая о том, что когда-то, в безвозвратно утерянные времена, Вале тоже было двадцать с небольшим, и он не знал, куда девать своё перегретое девственное тело. Девушки, очевидно, обходили его стороной, а подумать о том, что этим можно заниматься с мужчиной, было всё равно что мечтать побывать на Венере. А жизнь текла своим чередом: строили дома у леса, в которые въезжали новосёлы, радуясь отдельным кухням и центральному отоплению, закрывались заводы, ставились ларьки, затем открывались супермаркеты и торговые центры, светящиеся в ночи плазменной рекламой.
