Неплотно притвори оконце,
чтоб не остаться взаперти.
Мы все слепые против солнца,
мы все сбиваемся с пути.
Моргнём и угодим спонтанно
в счастливую тмутаракань,
где ничего не постоянно,
но криком сведена гортань

Опять хамсин* закрутит жёрнов,
швырнёт в его песчаный зев
кофейни городских пижонов,
надежды одиноких дев -
то бойкий он, то неуклюжий,
смесь воровства и простоты,
и неизбежной, и досужей
моей сердечной маеты.

Ты давным-давно уехал,
всем метаньям вышел срок,
но как радиопомеха,
возникаешь между строк.
Ты теперь меня не тронешь
сквозь пространство и эфир,
словно в запертом вагоне
задремавший пассажир

Не раз вы обсудили  «Новогоднее»,
Все ударенья звёздами расставив махом.
Он - гордый человек, судьбой не сломленный,
Она же - в сердце раненая птаха.
Вы где-то там сейчас сидите тихо,
И облака считаете, летящие без снега.
Он, видимо, рассказывает мифы,
Она чеканит ритм в строфе разбега.

Меня вселенная в запарке
спросить забыла, как дела?
Ответ, как письмецо без марки,
желтеет в ящике стола.

С ответом, надеюсь, 
не опоздал –
дойдет,
долетит стрелой,
запущенной 
в чей-то чужой реал
нетрезвой моей рукой.

Отправляется в урну
стаканчик бумажный,
вот ещё один кофе
не выпит с утра –
красный медленный поезд,
вагон двухэтажный,
прибывает на третью платформу,
пора!

Жить в поездах и чувствовать, как расстоянья меняются от приближенья милых тел, так две струны натянутые шпально, волнуют нерва точечный прицел. Спят города под метроном свистящих звуков, смущая луч зари, мрак превращающей в туман, там старики бредут под взглядами рождённых внуков, в заснеженных мечтах теряя талисман.

Он порой недружелюбен,
даже близких не щадя –
сам себе шаман и бубен
в ожидании дождя.

Стоя на облезлом пьедестале,
замерзает девушка с веслом –
времена не лучшие настали,
скоро старый парк пойдёт на слом.