AndrRomaha

Киндер, кюхе, кирхе

Аннотация
Начало истории - "О чем ты молчишь?"
Продолжение истории - "Послесловие (Миша и Олег)"




1  2  3  4  5  6  7  8  9  10
 
 

 
Глава 5.

За две недели их короткого отпуска Светлана стала Женщиной. Не уродливым бесполым существом, при виде которого люди с брезгливой жалостью спешат отвернуться, а обычной, настоящей женщиной. Медсестры называли ее, как и любую другую пациентку отделения, уютным словом «мамочка». Товарки по палате первым делом спрашивали «сколько у тебя недель?» и только потом – «что у тебя с лицом?»

Когда врач на осмотре обронил:
- Матка - в тонусе, рекомендую госпитализацию, - Светлана не сразу поняла, в чем дело.
- Это опасно? – спросила она.
Доктор уже отошел от кресла и мыл руки над узкой раковиной. Ему было далеко за 60, и как многие пожилые гинекологи, он пришел к возрасту, когда каждая не сложившаяся беременность и каждое выписанное направление на аборт отзывались иррациональным, но всё более мучительным, больным, неловким чувством. Поэтому среагировал он раздраженно:
- Не знаю, как для вас…. Потерять малыша вам - опасно? Вы хотите этого ребенка?
Светлана обмерла.
Она ТАК хотела этого ребенка! Она ТАК долго ждала его! Первая попытка, пять лет назад, не удалась: пожилой начальник наигрался в ее молодое тело и в свое благородство раньше, чем она забеременела. Два месяца безрезультатных «стараний» с Олегом приводили ее в отчаяние. И теперь, когда почти невероятное счастье вдруг стало реальностью, прозвучал этот вопрос….
- Я хочу его! – дрожащим голосом проговорила она, прижимая обе ладони к еще плоскому животу. – Очень! …Пожалуйста! – и глаза ее наполнились слезами.
Доктор взглянул, наконец, в ее лицо:
- Ну-ну, не будем плакать. Будем сохраняться. Я вызываю машину. Позвоните мужу, пусть привезет вам халат и тапочки в Центральную клинику, на улице Зелинского. Номер палаты скажут в справочной.
В карете «скорой» она набирала по очереди телефоны мамы и Олега. Мать в своем далеком молдавском селе, видимо, возилась на огороде. Олег был в Турции. Ни один из номеров так и не ответил. И она, задыхаясь от паники, прижимала руки к животу и шептала молитву, которой в детстве научила ее бабушка.

…Она вышла к ним в теплом халате и смешных, с помпончиками, высоких шерстяных носках. И почему-то только сейчас Олег и Миша увидели, что у нее зеленые глаза и пушистая светлая челка.
- Привет! – улыбнулся Олег. - А тебе очень идет – с хвостиком!
- Здравствуй! – не успев улыбнуться в ответ, она увидела входящего в двери Мишку и досадливо нахмурилась.
Но новый, еще не ставший привычным, статус распирал ее радостью. Забыв стесняться своего лица и речи, она горячо и быстро принялась пересказывать заключение палатного врача. Они стояли втроем посреди больничного коридора, и двое рослых, загорелых молодых мужиков внимательно слушали ее сбивчивый рассказ.
- …И низкий гемоглобин. …Врач сказал: печёнку приготовить. …И – гранатовый сок. И – яблоки!
- Яблоки - держи! – Мишка протянул ей сумку.
- Мне поднимать тяжелого - нельзя! – она горделиво смерила его взглядом. И тут же смутилась, не зная, имеет ли право на эту гордость и эту заботу.
- Ну, пойдем, донесу! – кивнул Миша.
В палате он сам раскладывал кульки в колченогую тумбочку. Дверь за его спиной то и дело открывалась: входили, выходили и просто заглядывали любопытствующие дамы в разной степени «на сносях». Что и когда произошло с Олегом, Мишка не понял. Но в какой-то момент, обернувшись, увидел, что Олег болезненно сжался, уставившись неживым взглядом в окно. Словно тень полузабытых московских проблем легла на его лицо.
- Мы – пойдем, зайдем в субботу… гранатовый сок, печёнку, яблоки…. Не провожай, лежи! – Олег поднялся и, не оглянувшись по сторонам, быстрым шагом вышел из палаты.
Мишка, кивнув Светлане, поспешил за ним.
- Лель, ты – чего?
Олег, не отвечая, ускорил шаг. И только на лестнице притормозил и обернулся:
- Я с беременными общаться – не очень…. Потом расскажу – почему.

В октябре у Мишки началась учеба. С завода он сразу ехал в институт, и теперь Олег один ходил к Светлане. Давались ему эти визиты тяжело: двадцать минут в больнице его выжимали сильней, чем Мишку - рабочая смена и четыре часа занятий. Но Олег Серебряков умел стискивать зубы и терпеть, когда это было надо.
Вечером Миша спрашивал коротко:
- Как она? Боль-мень?
- Ночью от давления делали укол. Еще неделю точно пролежит. В воскресенье печёнки купим, приготовишь так, как в прошлый раз?
И когда однажды вечером Олег его встретил не опустошенными глазами, а улыбкой, Мишка непритворно обрадовался:
- Привет! Чего такой довольный?
- Знаешь, кто меня нашел «Вконтакте»? – лукаво щурился Олег, выцеживая половником из кастрюли щедрый кусок мяса.
- Первая любовь из Костромы? Клей? Наш Севка Нечаев?
- Не. Не угадаешь: Яна!
- Янка-киевлянка?
- Ага. Она фотки турецкие выложила, - Олег поставил перед приятелем вкусно дымящуюся тарелку: - Ешь быстрей, идем смотреть.
Мишка навернул две тарелки борща и с бутылкой пива пришел к компьютеру:
- Ну?
Фотки были отличные. На пышных клумбах сочными оттенками пестрели гиацинты. Ломился яствами помпезный, будто для дворцового приема накрытый «шведский стол». Разгоряченные танцполом Миша и Олег сжимали Янку с двух сторон, и она, закинув голову, смеялась, в одобряющем жесте вскинув вверх два больших пальца.
- Снимала рыжая, Дарина, она же фоторепортер. Правда, удачные кадры?
- Супер! – согласился Мишка.
На экране замигал квадратик личного сообщения. Яна прислала еще одну фотку: она выбирается из бассейна в мокрой футболке, и тонкая белая ткань нескромно обтягивает ее крупные соски.
«Это вы меня спихнули! В самый холодный день!» - значилось в комментарии.
«Какие упругие вишенки!» - застучал по клавишам Олег.
- Лёль! – предостерегающе протянул Миша.
Олег невинно вскинул брови:
- А? – и продолжал печатать: - «Их хочется согреть дыханием!»
- Моих «вишенок» тебе, значит, не хватает? – Миша гипнотизировал его взглядом.
Олег озорно бросил:
- Ну, оголи, покажи «товар лицом»! Мне надо видеть, чтоб сравнить!
«А здесь?» - Яна прислала еще одно фото. На каком-то официальном мероприятии на ней было узкое красное платье с глубоким декольте.
«Сюда нужен кулон!» - печатал Олег. – «Чтобы камешком спускался в ложбинку!»
- Да мсье – эстет! – язвительно прошипел у него над ухом Мишка, отодвигаясь от компа вместе со стулом.
Но Олег поймал его за руку:
- Погоди!
- Чего здесь смотреть-то? – Миша нахмурился, но остался сидеть.
Олег набирал что-то в гугле.
- Черт! Адрес забыл… А, нашлось!
Открылось фото в стиле «ню»: пышнокудрая модель в дорогих украшениях, с тяжелыми серьгами и многослойными браслетами полулежала в гривуазной позе. Кулоны и бусы спускались на ее соски. Одну, самую длинную, цепочку, девушка намотала на палец и томно смотрела в объектив.
«Фотограф – мой друг. Познакомить? Он сделает тебе потрясающую фотосессию!» - отправил Олег Яне.
- Что еще за «друг»? – фыркнул Мишка.
- Это Саня фоткал, оператор с нашей студии. Он тебя снимал с Клеем. И нас с тобой, когда целовались. А модель – Лариска! Не узнал?
- Я ее не помню. Не застал на студии. Всё, отпусти меня, я – спать! - Мишка злился.
Но Олег держал его за запястье:
- Сидеть! Я не разрешал тебе уйти! – и вторую руку опустил себе на брюки, сжимая через ткань еще не полностью окрепшую эрекцию.
- Что, не стоит? – Мишка насмешливо проследил за движением его руки. – Маловато уже просто бабы в украшениях?
- Стоит! – лучезарно улыбнулся ему в лицо Олег. – Ревнуешь?
- Вот еще! Была нужда!
Но тут пришло новое сообщение от Яны: фотография мускулистого обнаженного парня с крепким членом, опирающегося на капот спортивного кабриолета.
«А я могу познакомить с автором вот этой фотки. Сделаешь такую же!?»
- Заррраза! – Мишка резким движением оттолкнул Олегову руку и вскочил.
- Минька! Минечка! Малыш! – ринулся за ним Олег. Настиг обиженного парня уже в коридоре, обнял его сзади за плечи: - Прости, мой хороший! Ты – любимый! Ты – единственный!
- Пусти! – отбивался Мишка.
- Нет. Если бросишь меня – я умру! - Олег скользнул ладонью на молнию Мишкиных брюк: - Дай мне, пожалуйста! Хочу тебя, слышишь?
Мишка отталкивал его руку всё слабее, потом подчинился, согнулся, а после того, как Олег стянул его брюки до щиколоток, послушно опустился на колени. Олег, не в силах оторваться от желанного тела, боясь, что покорность снова сменится бунтом, не пошел за смазкой. Смочив ладонь слюной, он провел ею по члену, прокрался пальцами меж Мишкиных ягодиц:
- Расслабься, заяц! Ревнивых мальчишек без смазки дерут, понимаешь?
- Пусти меня, перебежчик! – еще с обидой, но уже без протеста буркнул Мишка.
Олег аккуратно вошел, сделал несколько медленных движений. Но возбуждение его было так велико, что дальше сдерживаться он уже не мог. Всё ускоряясь и всё крепче стискивая пальцами бедра любовника, он горячо зашептал:
- Бляааа! Ты – охрененный! Я люблюююю! – и кончил с рычанием и стоном. И потом, отдышавшись, виновато: – Ты - не успел? Прости, поласкаю сейчас!
- Отчаль уже! – всё еще сердито сказал Мишка, поднимаясь с пола.
Олег потянул его в комнату, не выпуская из руки его запястье, закрыл «крестом» в компе все окна и уложил любовника в постель. Но «продолжения банкета» не случилось. Мишка завернулся в одеяло:
- Отвали, я сплю!
- Одеялом-то поделись! – заискивающим голосом просил Олег.
- Хрен-то! Катись в свой Киев! Там тебя согреют, бл*дь, дыханием! – упрямо и капризно бубнил Мишка.
- …Ты так ревнуешь – я с ума схожу! – шептал Олег. – Я кончить могу только от твоей ревности, без е*ли!
- Вот и кончай без е*ли! – Мишка дулся и снизошел только до того, чтоб пропустить под шею Олегову руку и уткнуться в нее щекой. Без такого финала, без последней ласки, когда Мишка прижимался губами к Олеговой ладони, они уже не представляли себе секса.

Ему приснилась Турция. Их знакомый отель был почему-то пуст: ни в коридорах, ни в холле - ни одной живой души. И только откуда-то с улицы раздавались голоса. Мишка вышел во дворик и на лежаках около бассейна увидел Олега, разговаривающего с тремя киевлянками. Девчонки в миниатюрных бикини вожделенно смотрели на своего кавалера. Пухленькая Дарина, думая, что ее никто не видит, развязала узкие бретельки топа, освободив сдобные груди, и непристойными движениями кружила пальцами по напряженным соскам. Янка сидела жеманно, стиснув коленями сложенные лодочкой ладони. Олег, близко к ней наклонившись, что-то говорил. Она, потупив взгляд, чуть покачивалась взад-вперед и отрицательно мотала головой. Ее поза показалась бы скромной, если бы «лодочка» ее ладоней раз за разом не ныряла всё глубже меж бедрами. И Олег, как завороженный, следил за этим движением.
- Чего купаться не идете? – спросил Мишка всю компанию.
- Да я вот, выбираю. Тебе – какая больше нравится? Витка – стройней, Дарина – мягче. А Янка хочет, видно, сильнее всех! С какой начать, как думаешь?
От бешеной ревности перехватило дыхание. Мишка проснулся. Сердце гулко стучало. В комнате было темно. Спросонку он не сразу сообразил, где он. Казалось, за окном шумело море. Он стал вспоминать, чем закончилась эта развратная сцена у бассейна. Увел он Олега? Или?... Приподняв голову над подушкой, огляделся…. И паника медленно отступила.
Они были у себя дома, в Новгороде. За окном вместо прибоя шелестел по последним листьям занудливый октябрьский дождь. Олег перед сном, видимо, отвоевал-таки кусочек одеяла. Но плечи и лопатки его были раскрыты. Мишка бережно укрыл его, прижался грудью к прохладной спине и только сейчас почувствовал, как сильно у него стоит. Он закрыл глаза – и снова примерещилась ему та бесстыдная картинка. Не в силах терпеть, он привстал на локте и зашептал на ухо Олегу:
- Лёль! Я хочу свою принцессу! Сил нет как… Ты – готов? Ты – дашь?
Олег, прижимаясь озябшими лопатками к теплому Мишке, сонно проговорил:
- Времени-то – сколько? До утра никак не ждет?
Мишка вместо ответа прижался к его копчику каменным членом.
- Я понял! – вздохнул Олег, поворачиваясь вниз лицом.
- Лёля! Любимый! – восторженно шептал Мишка. – Ты – мой! Я тебя не отдам никому!
Закрыв глаза, он снова представил себе дворик у бассейна. Только теперь, наклонив Олега над лежаком, он плавными движениями вторгался в его тело, отклонялся назад, замирал на бесконечное мгновение и, оглядев пораженных, смущенных девчонок, снова «брал» любовника уверенно и по-хозяйски спокойно. Он кончил очень сильно. И, благодарно целуя любимого в шею, прошептал:
- Прости, Лёлькин! Спи!
- Только раздразнил, паршивец! – пробурчал Олег.
- …Поцеловать? – предложил Мишка, скользнув рукой к поднявшемуся члену любовника.
- Фиг тебе! Спать давай. Утром доделаешь. Медленно, неторопливо и так, чтоб – без рук! – и потом насмешливо добавил: - Кто снился-то? Янка?
- Ты снился, - Мишка ласково гладил Олеговы пальцы. – Ну и Янка немного. Но это ж – ты сам виноват!


«Носила» Света очень тяжело. В середине октября на две недели вышла на работу, потом снова «загремела» на больничный. На таможне уже знали про ее беременность, и имя будущего папы быстро стало секретом Полишинеля*. Олег дома пересказывал навязчивые и часто противоречащие один другому советы, которыми его грузили бесцеремонные «кумушки». Мишка отмахивался:
- Забей на них! Я лучше Андреичевой жене позвоню, она вернее скажет….
Откуда ему было знать, что Андреич, слушая, как его Татьяна инструктирует Мишку про токсикозы и отеки, от злости стискивает кулаки!?
Когда впервые после лета привычной компанией собрались в Питер на футбол, Андреич уточнил у Самсонова с ехидцей:
- Один поедешь? Или?…
- Вдвоем! – Миша не понял его подколки.
Андреич ждал, что Самсонов приведет знакомиться свою беременную кралю. Но тот явился, как ни в чем не бывало, с Олегом. Андреич исподтишка косился, пытаясь углядеть изменения в их отношениях, но всё было по-прежнему: они также сели рядом, также беззаботно, в голос, хохотали над солеными Лехиными прибаутками. А когда на питерском перроне пробрал всех до костей пронзительный балтийский сиверко*, Олег тормознул Мишку и, плотнее завязывая на нем шарф, строго сказал:
- Укройся нормально! Кашлял же всю ночь!
Андреичу аж плечи передернуло. Олег его кутает, как маленькую ляльку, почти нос платочком вытирает, а этот… за его спиной…. Что Олег про «Мишкину беременность» не знает, Андреич был на сто пудов уверен. Олег у них - главный, в курсе был бы - сам бы выбрал, у кого советы спрашивать…. Андреич в сердцах сплюнул на рельсы и зло подумал про Самсонова: «Одно слово: пидор! Равняли его с нормальными мужиками, равняли, а сучья сущность всё равно и вылезла! Олега только жаль…»

В то же примерно время произошло еще одно важное событие. Сестра Олега Наташа, собираясь в Питер по делам, позвонила, что заедет к брату в гости.
- Давай мои вещи в шкаф уберем, а я в читалке в институте посижу, пока ты с ней здесь встретишься?! – малодушно предлагал Миша.
- Нет, - мотал головой Олег. – Всю жизнь, что ли, прятаться? Наташка – отличная! Вот увидишь, она нас поймет!
И пока в вылизанной до блеска квартире Мишка настраивал обед из четырех блюд, волнующийся Олег встречал Наташу у поезда. Он сказал ей всё сразу, на вокзале, без долгих прелюдий. И никак не ожидал, что она схватится за сердце и осядет ему на руки, беспомощно хватая ртом воздух и шепча:
- Валидол в сумке... пожалуйста….
Через полчаса у Мишки тренькнул телефон. Голос Олега был нервным и растерянным:
- Минь, Наташе с сердцем плохо. Мы сейчас на такси приедем. Выйди, встреть!
Мишка, схватив с вешалки куртку, бегом ссыпался по лестнице. Машина подъехала через десять минут. Олег, открыв дверь с Наташиной стороны, скомандовал Мишке:
- Руку подай! Ей в вокзальном медпункте укол сделали, нужно срочно лечь!
Миша протянул обе руки худенькой женщине с мучительно нахмуренными бровями и большими серыми, как у Олега, глазами, полными слёз.
- Давайте, я на руках донесу! – робко предложил он.
- Ты почему без шапки? Менингит хочешь схватить? – грозно прошипел ему Олег. – … Подай ей руку слева! - и, наклонился к сестре: - Нат, дойдем потихоньку?
Ребята не поняли, когда у гостьи поменялось настроение. Обессиленная седативной инъекцией, опираясь на их руки, она с трудом дошла до лифта. В квартире Мишка сразу метнулся устраивать постель: запихнул подушку в чистую наволочку, вынул теплый плед из шкафа:
- Ложитесь! – и, только дождавшись пока Олег уложит и укроет гостью, тихо спросил: - Лёль, с машиной-то – что?
- На вокзале оставил. Наташке транквилизатор вкололи, я побоялся сам быть за рулем, когда она - почти без сознания.
- …Съездить, забрать?
Олег кивнул:
- Ага! Ключи-документы – в кармане.
Она проспала два часа.
Мишка пригнал к дому машину, и они вдвоем с Олегом сами дегустировали свой «праздничный» обед, когда Наташа открыла дверь кухни:
- Олег, где можно умыться? – а через три минуты вышла из ванны, всё еще бледная, но улыбающаяся. - …Как вкусно пахнет! Угостите? И… Олег, представь нас, пожалуйста!
- Это – Миша, мой,… - Олег запнулся, но договорил: - мой любимый. А это – Наталья Борисовна, моя сестра!
- Просто – Наташа! – улыбнулась гостья, подавая Мишке руку.
- Ты ей понравился! – смеялся после Олег. – Пока мы к дому ехали, она всё твердила, что не будет знакомиться. А как тебя увидела – растаяла.
- Она просто человек хороший! – отвечал Мишка. – И тебя очень любит, готова принять любым. Я тебе завидую: я своим родителям признаться не смогу.


 
 
Глава 6.

К хорошему быстро привыкаешь. А если добрых фей тебе судьба не додала, если всего в жизни ты добился сам, руки стерев до кровавых мозолей и по краю пройдя не раз и не два, то невольно считаешь, что всё, чего достиг, уже по полному праву – твоё. А когда всё, во что верил, всё драгоценное, выстраданное, родное за четыре дня рассыпается, как карточный домик, стальная воля нужна, чтоб не сломаться.

«Тринадцатую»* на электромеханическом давали в январе. Ребята ее заранее «поделили»: десятку – добавить к январскому платежу по кредиту, десятку – на автомобильную страховку, а на остальное, если останется – смотаться в Питер, шикануть от души.
Зарплату привезли к концу смены. Народ у кассы стоял плотной стеной. Когда подошла Мишкина очередь, табельщица почему-то смутилась, быстрым движением развернула ведомость:
- Распишись! - и отвернулась отсчитывать купюры.
Мишка, прочитав сумму, остолбенел:
- Премия – четыре тысячи?! Это – ошибка! Остальным же по тридцатке дали!
- Может, и ошибка. Иди к начальству, спрашивай!
В дирекции на месте оказалась только главный технолог.
- Анна Львовна, я хотел про премию узнать, – Мишка несмело застыл у дверей. – Мне неверно начислили.
Голос Анны Львовны прозвучал неподдельно участливо:
- Да нет, Самсонов, всё там верно. Это тебе мастер столько насчитал. Вроде, потому что ты – студент-вечерник….
Мишка побледнел. Слишком сильно ситуация напомнила давнюю, московскую, когда на студии вместо зарплаты ему выдали долговую расписку. Тогда тоже кассирша пожимала плечами: «выясняй у начальства», а начальство отрезало: «всё, что должны – заплатили».

Анна Львовна проводила огорченного парнишку сочувственным взглядом. Не могла же она ему рассказать, что неделю назад, получив премиальные ведомости, она сразу вызывала к себе Алексея Андреича:
- Лёш, ты зачем парня обидел?
- Самсонова? – Андреич сразу понял, о ком речь. – Сколько заработал, столько и получит.
- Не свисти! Столько у тебя алкаш Ветров получит и Переверзева, которая всего два месяца работает. А Самсонов – хороший наладчик: ни прогулов, ни замечаний. Выкладывай, чем он тебе насолил?
- Блядина он! – раздраженно рявкнул Андреич. - У него баба беременная, а он с любовником живет.
- И ты поэтому на него окрысился? Сам, что ль, от своей Таньки не гулял?! – Анна Львовна знала Андреича тридцать лет, и отношения у них были особые.
- Знаешь, Нюр, одно дело - в подсобке молодую деваху зажать, и совсем другое - самому ребенка ждать, а потом на стадионе на деньги любовника пиво лакать. Это – блядство! К тому же он – вечерник, в ночную смену не выходит, когда аврал случился, он в учебный отпуск умотал. Хрен ему, а не на нормальных людях наживаться!
Анна Львовна пожала плечами:
- Ну – смотри. Я в твои расчеты не лезу.
- Вот и не лезь! – хмуро отрезал Андреич и вышел из техотдела.
Лев Толстой очень верно сказал, что мы любим людей за то добро, которое им сделали, и ненавидим их за то зло, которое им причинили. Андреич этой мудрости, конечно, не помнил. Но после несправедливо, как он и сам понимал, срезанной премии, обозлился на Самсонова еще сильней.
В конце января у Андреича намечался юбилей. И когда Лёха с Нечаевым подошли к нему советоваться насчет подарка, он предупредил:
- С Самсонова денег не берите, я их с Олегом не зову, - и на удивленные взгляды пояснил: - Пашке моему – двенадцать лет. Я не хочу, чтоб он на их «голубую дружбу» пялился.
- Да ладно тебе! - протянул Лёха. – Они ж свои отношения на люди не выставляют. У Арни вон вообще пацаны маленькие – и то он не боится….
- Мне Арни – не указ. К себе – приглашайте, кого хотите, а я – сам гостей выбираю, - отрубил Андреич, закрывая тему.

Выйдя из дирекции, Мишка мастера искать не пошел, даже подозрением оскорблять его не стал. Андреич - свой мужик. Небось, если бы смог – нормальную премию выписал. Мишка решил, что дело закрутилось на уровне завода: или цехом недовольны или попросту решили денег сэкономить….
Как всегда в день зарплаты цеховские мужики скидывались на предстоящие гулянки-рыбалки-поездки. Мишка окликнул Нечаева, собирающего деньги «на Андреича».
- Почем сдаём? По две?
Но Севка ядовито хохотнул:
- Ты, Самсон, свои при себе оставь! Тебя не позвали!
- Как это? – растерялся Мишка. – Почему?
Нечаев торжествующе выпалил:
- Потому что ты – пи-до-рас! Понял? Андреич сам так сказал! - и обернулся к Лёхе: - Лёх, подтверди.
Лёха ничего не ответил, раздраженно дернул плечами и вышел в курилку. Мишка вспыхнул, сгреб из своего шкафчика вещи и выскочил в коридор.
На стоянке он долго сидел в незаведенной машине. Нужно было ехать в институт, сдавать лабораторку. Но его душила обида. И не было сил сейчас с кем-то разговаривать, отвечать на какие-то мудреные вопросы. Наконец, он решительно крутанул ключ в замке зажигания и поехал домой.
Есть не хотелось, заниматься ужином – тем более. Огорченно помотавшись по квартире, он завалился к телевизору щелкать каналами. Олег не приехал ни к половине седьмого, ни к семи. Мишка набрал его номер:
- Ты где?
- У Светки! – в голосе Олега слышались раздраженные нотки. – А ты? Не на учебе? Тебе же лабу сдавать, вчера готовился весь вечер. В цеху, что ли, пьянствуешь?
Эта «пощечина» от Олега была уже лишней.
- Я - дома. Придешь - объясню, - буркнул Мишка и повесил трубку.
Олег явился в девять часов - злой. Мишка себя уже ревностью изъел, на задний план задвинув и премию и подлые Севкины слова. Но Олег, едва переступив порог, взорвался:
- Всё! Я больше к ней не пойду! Мне – до рвоты!
- Что случилось? – опешил Мишка.
- Ненавижу ее! Уволюсь на хер, только бы не видеть! Я не-на-ви-жу этого ребенка! Ты его хотел? Забирай!
Мишка подскочил к другу и заткнул ему рот ладонью:
- Тихо! Молчи!
Олег мотал головой и вырывался, пытаясь еще что-то сказать, но Мишка был сильнее. Он крепкой рукой обнял Олеговы плечи, а вторую прижимал к его губам.
- Не ори! Ты сгоряча всё это лепишь! Заткнись и успокойся.
Олег еще пару раз пытался вывернуться из Мишкиных объятий, потом затих. Медленно отвел Мишкину ладонь от своего лица.
- Выпьем, ок? Я схожу за водкой. Ужин есть?
Выпустив Олега из объятий, Мишка пошел на кухню. Ничего быстрого кроме яичницы на тушенке не придумалось. Олег минут через десять принес поллитра белой и две полторашки «Балтики»:
- Минь, тебе – пиво.
Мишка согласно кивнул, хотя подумал вскользь, что его заводские новости заливать нужно как раз «горькой».

Олег хорошо «нагрузился» и только тогда начал говорить:
- Это студия мне всё перекроила. Да еще мама с детства говорила, что я не смогу стать нормальным отцом….
- Да в чем дело-то? – спросил Мишка, подсовывая Олегу бутерброд с толстым слоем масла, луком и селедкой. - Что ты всё свалил до кучи: и студию, и маму?
Олег выпил еще одну стопку и спросил:
- Ты Ритку на студии застал? – и, посмотрев в озадаченное лицо друга, сам себе ответил: - Нет, она раньше родила. И слава Богу! Знаешь, бывают съемки – секс с беременными. Извращение – мрак! Пока я снимался, беременных на студии было три: Гузель, Жанка и Рита. Когда у меня стояк нормальный был, я на извраты не подписывался. Потом хреновей стало подниматься. И, чтоб в зарплате не терять, я уже на «неэлитки» соглашался. В сексе с беременными расценки выше, чем на садо-мазо. А для баб – вообще, почти как за целку. Но я таких сволочей, что снимаются на последних сроках, ненавижу. Знаешь, когда ребенок - живой и шевелится…. И – чужой, между прочим! А тебя заставляют в него болтом тыкать и сверху ложиться. И он начинает изнутри ногами бить,… - Олег передернул плечами: - Брррр…. Вспоминать не могу!
Он еще налил себе и выпил. Мишка молчал.
- Короче, я снимался с беременной Жанкой. У нее срок был – восемь месяцев. Это уже очень много. А она, сука, копила деньги на квартиру. Ей сколько-то немного не хватало, и она решила сниматься до последнего. Зюзя, гад, ей зарплату каждый день выплачивал и всё расценки поднимал, чтоб не соскочила. Ну и мы, идиоты, «старались». Даже – Клей с его двадцатью четырьмя сантиметрами. Из-за него, наверно, всё и вышло. Короче, в тот день я был у нее даже не последний, после меня было еще двое. Потом у нее разболелся живот, она ушла со съемок. А ночью преждевременные роды начались. Тамара Михайловна, режиссерша, прибежала к нам с Яриком:
- Помогите Жанну до скорой вынести!
На скорой фельдшер – баба, а шофер – пожилой. Мы носилки несли вдвоем: Ярик – спереди, я – сзади. Жанка на носилках бьется и орет на меня:
- Это ты, урод, убил моего ребенка! Ты раздавил его, гнида! Он умирает!
Фельдшерица спрашивает:
- Вы - отец?
А Тамара мне шепчет:
- Скажи: отец. Довезешь ее до роддома и – всё!
Они же там, на студии, с налогами мухлюют. И про порно в учредительных документах ни звука. Если бы всплыло, что порнуху про беременных снимают, скандала бы не обрались. Короче, я сдуру согласился эту ситуацию собой «прикрыть». Сказал, что – муж, сел в скорую. Врачиха мне в руки бутылку капельницы сунула: у них в машине все крючки для капельниц отломаны были. Я эту бутылку до самой больницы держал. Врачиха Жанке уколы делала. А Жанка всю дорогу в меня плевалась и выла, что я – ублюдок, зверь, что я ее насиловал. У нее от боли крышу сорвало и казалось, что в ее боли я виноват. И что малыш умрет и тоже по моей вине. До больницы доехали, а там меня охрана задержала. Фельдшерица показала, что роженица обвиняет меня в насилии. Жанку в родблок увезли, а по мою душу вызвали милицию. Сержант спрашивает:
- Ты ее бил?
Говорю:
- Нет. Только сексом занимались. И то – по согласию.
А он так, сочувственно:
- Знаешь, парень, во время родов они, бывает, бьются о стены, о спинки кроватей. Если у нее синяки после родов появятся, и она даст показания, что это – побои, ты можешь на реальный срок попасть.
Я офигел. Меня в КПЗ увезли. Спасибо, наутро Аркадьич выручать примчался. Денег им дал, как-то дело замяли. Но с меня потом на студии за это шестьдесят тысяч вычли. Ни за что, понимаешь?! А ты помнишь, как эти деньги там зарабатываются…. Мне надо было выплатить им всё из своих накоплений да ноги оттуда делать. Но я, идиот, не решился. А у Жанки недоношенный малыш родился. Она после роддома на студию вернулась, у нее же квартира оплачена была. А ребенок в инкубаторе остался. Ей бы извиниться передо мной, но она всё ходила и говорила, что это мы будем виноваты, если ребенок умрет. Врачам спасибо, он – выжил. Жанка его забрала и отвезла к своей матери. А квартиру так и не купила, купила машину, а остальные деньги – профукала… тварь…. А сегодня Светка меня попросила помочь еды купить, чтоб сумки не таскать. Домой к ней пришли, она:
- Помоги мне душ принять, а то у меня голова кружится, - разделась, в ванну залезла: - Спину потри! - я всё бы вытерпел. В конце концов, это же мой ребенок. И ей – тяжело. И помочь больше некому. Но она, идиотка, мою руку к животу прижала: - Смотри, как он толкается! - а мне это – до рвоты! Если б не тот случай с Жанкой, если б я в чужих детей не тыкал… если бы,… - Олег уже сильно напился и, всхлипывая, держался за Мишкину руку. - Минь, пообещай, что у нас с тобой никогда не будет детей! – он притянул к себе любовника и, задрав его футболку, начал целовать плоский мальчишеский живот с кубиками пресса.
- Ну я-то точно не рожу! – усмехнулся Мишка.
- Вот и слава Богу!
- Пойдем уже спать, – Мишка понимал, что Олега после его истерики и исповеди не стоит грузить своими заводскими неурядицами. Что деньги? Это всего лишь деньги! Другие заработаются! А Севка, может, что-нибудь и переврал: не мог Андреич так про него сказать. Мишка забрал у Олега почти пустую бутылку: - Пошли!
Олег беспрекословно пошел в спальню. И, уже устраиваясь в постели, пробормотал:
- А знаешь, как Светка тебя называет? «Твой деревенский дурачок».
- И ты позволяешь? – осуждающе спросил Мишка.
- Она мне – чужой человек. Мне от нее надо, чтобы родила и меня отцом записала. А жизни ее пусть кто-нибудь другой учит, - ответил Олег.
Мишка неопределенно пожал плечами. Олег вдруг сел на кровати:
- Слушай, она меня просит с ней расписаться. Типа, чтобы собственного ребенка усыновлять не пришлось. Как думаешь, если распишемся, перестанет она приставать? Может, она просто боится, что я от ребенка откажусь?
- Ну – распишись, - равнодушно ответил Мишка.
- Тебя же я всё равно в паспорт не смогу вписать, правда? А так для всех я буду женат. Ты же этого хотел? – спросил Олег.
- Распишитесь, - еще раз сказал Мишка, у которого не было ни сил, ни желания что-нибудь важное обдумывать сегодня.

Олег озвучил Светлане свое согласие на следующий же день. Света поспешила ковать счастье, пока горячо: прибежала к Верочке. Верочкина мама работала в ЗАГСе, и Вера тут же повисла на телефоне. Во время обеда Света подошла к Олегу:
- Если мы после работы сразу поедем, то успеем сегодня подать заявление. Вера договорилась, нас будут ждать.
Задний ход давать Олег не стал. Вот почему, вернувшись вечером домой, он вынул из кармана глянцевый квадратик:
- Вот, подали заяву!
- «Приглашение», - прочитал Мишка. – «Бракосочетание Серебрякова Олега Борисовича и Головчук Светланы Ивановны состоится»,… - он поднял на Олега заблестевшие ненужной влагой глаза: - Лёль, почему на этот день?
- На какой? – непонимающе спросил Олег.
- «…Состоится четырнадцатого февраля», - дочитал Мишка. – Это же наш с тобой день. Наше начало.
Дата, конечно, была не случайной! Жалеющая Свету Верочка уговорила свою маму «пожертвовать» одной из элитных строчек записей в журнале регистраций. День Всех Влюбленных, «Красную Горку» и День города работники ЗАГСа приберегали для друзей, знакомых и для богатеньких новобрачных, готовых раскошелиться ради знаковой даты. Олегу в ЗАГСе не терпелось поскорей уладить все формальности и смыться от беременной невесты. На вопрос регистратора:
- Вторая суббота февраля – подходит?
Он ответил:
- Любая суббота подходит.
А сейчас - растерянно хлопал глазами:
- Минь, прости! На этот день, конечно, не хотелось бы…. Но это же ничего не значит! Свадьбы не будет: придем, распишемся, и – всё. Я как был только твой, так и останусь!
У Мишки и без того всё шло наперекосяк. Из-за несданной вчера лабы он не получил зачет. Сегодня пошел к Андреичу подписывать учебный отпуск, хотел в лоб спросить: правду Севка вчера сказал или спизднул? А Андреич при его появлении глаза отвел, куда-то заспешил, даже подпись не стал ставить: «Я занят! Иди, у начальника цеха визируй!» Мишка ему вслед посмотрел и отчетливо понял: Нечаев не врал! Правда, стал он на работе для бывших друзей «пидором», которому ни премий не дают, ни на общие праздники не приглашают. А теперь еще - эта Олегова свадьба…. Чтобы Олег не увидел навернувшихся на глаза слёз, Мишка ушел на лоджию курить. Олег вышел следом:
- Ну чего ты, заяц? Ну, что ты - девчонка? Это они обычно датам такое значение придают.
- Тебе на эту дату наплевать? – Мишкин голос звучал глухо. – Я рад за тебя, ты – мужик!
- Ну, прости! Я просто в ЗАГСе внимания не обратил. Хочешь, я всё отменю, передвину? Позвоню Светке, скажу, что мне этот день не подходит!? – Олег потянулся за мобильником.
- Да ладно, оставь! – великодушно остановил его Мишка. – Что беременную дергать? Пусть уже родит спокойно, наконец…. Но это всё равно будет только наш с тобой день, правда?
- Конечно! – кивнул Олег, привлекая любовника в свои объятия. – Мы с тобой - вместе. Навсегда. До самой смерти!

В предпоследний день зимних каникул все учителя уже были в школе. Утверждались учебные планы. Обсуждались условия ЕГЭ. Наталья Борисовна после педсовета пришла в свой кабинет. Раскрыла окна, чтобы выветрился резкий запах краски после ремонта. Достала из шкафа втиснутые туда во время генеральной уборки карты: «Природные зоны России», «Полезные ископаемые», «Политическая карта мира». Что-то помялось. Что-то давно устарело. Она села было составлять заявку на новые учебные пособия. Но почувствовала, как раскалывается от запаха краски голова, и засобиралась домой. За дорогу до дома боль не прошла. Наталья Борисовна собиралась лечь, но тут зазвонил телефон.
- Алло? – откликнулась она измученным, усталым голосом.
- Здравствуйте! – женский голос в трубке был взрослым, незнакомым и каким-то… странным. - Меня зовут Светлана. Я беременна от вашего сына. Мы приглашаем вас на свадьбу!
Наверно, ни одна мать пятнадцатилетнего сына, вошедшего в самый сложный период своего переходного возраста, не отнеслась бы спокойно к такому звонку. Наталья Борисовна схватилась за сердце и тяжело опустилась на стоявшую около телефона табуретку:
- Что? Кто вы? Вы беременны от Вадика?
- От Олега. …Это квартира Серебряковых?
Наташа облегченно улыбнулась:
- Вы же сказали – «от сына». А я не мама Олега, я - его сестра Наташа.
– Не мама? Простите, - Наташа отметила, что звонящая, видимо, не знает имени и отчества их матери. – Мы с Олегом подали заявление в ЗАГС. Мы очень любим друг друга. У нас даже свадьба будет в День Святого Валентина! – Светлане очень хотелось верить в свое женское счастье. Она решила завоевать его любой ценой! – Олег не хотел никого приглашать. Но я думаю, это - неправильно. Поэтому я пригласила маму, сестер. И Вы приезжайте, пожалуйста! И ваши папа с мамой – тоже!
Так получилось, что в семье Серебряковых упоминание отца было табу. Звонящая, видимо, не знала не только имен и отчеств…. Наташа снова напряглась:
- Вы выходите замуж за Олега? Олега Серебрякова? И ждете от него ребенка?
- Да! – гордо подтвердила Света.
- Хорошо. Спасибо за приглашение. Я приеду, - ответила Наташа, дала «отбой» звонку и сразу стала набирать телефонный номер брата.

Олег был на работе. У него получилась накладка с оформлением контейнера медикаментов из Финляндии. Татьяна Дмитриевна вызвала его «на ковер» и, водя пальцем по неправильно оформленной строке документа, свирепо вопрошала:
- Олег, объясни: с каких пор медицинские препараты оформляются по тем же нормативам, что и бытовая химия?
В кармане у Олега затрещал телефон: звонила сестра. Олег два раза сбрасывал звонок, но он повторялся снова и снова.
- Ответь уже! – раздраженно кивнула начальница.
Олег принял вызов:
- Натка, что случилось? Что-то с мамой? Нет?
- Олег, ты ничего не хочешь мне рассказать? – строго спросила Наташа. И это был, пожалуй, самый неуместный вопрос в эту минуту.
- Нет, - растерянно проговорил Олег. – Я на работе, я занят. Я потом перезвоню!
- Олег, я к вам приеду завтра утром! – приняла решение Наташа. – У меня последние дни каникул, я хотела бы с вами увидеться!
- Хорошо, мы тебя встретим! Пришли смс-кой номер поезда и вагона, – ответил он и отключился.

Наташа приезжала рано утром. Просчитав время, ребята решили, что всё успеют. Встретят гостью, потом, прямо с вокзала, Миша завезет Олега на работу и сам – как к месту вписался его отпуск! – отвезет Наташу к ним домой. Сам сядет заниматься, Наташа отдохнет с дороги, а Олег постарается освободиться пораньше, чтобы провести вечером время с сестрой. Практически, семейная идиллия!

Наташа в поезде глаз не сомкнула всю ночь. Непонятный и отчего-то неприятный вчерашний звонок выбил ее из колеи. Всего два месяца назад она гостила у брата. Да, у нее были свои причины придти в смятение от его признания. Но любовник брата покорил ее своими открытыми, честными глазами. Своей робкой заботой: «давайте я вас на руках отнесу». И, главное, влюбленным, почти восторженным взглядом, которым он смотрел на Олега. Пробыв у них в гостях всего несколько часов, она твердо узнала, что есть на свете настоящая однополая любовь. Нет, даже так: Любовь. С большой буквы. Тогда они договорились с Олегом маме эту новость не рассказывать. Но сама Наташа искренне и однозначно приняла Мишу в круг своих близких людей. И вдруг теперь – этот звонок. Конечно, она должна бы радоваться, что нестандартное, неудобное, даже неприличное увлечение Олега, оказалось только «увлечением». Что сегодня брат познакомит ее со своей невестой – наверняка, хорошей, молодой и улыбчивой девушкой. Но… Почему Олег не позвонил сам? Почему невеста не знает, что отец не живет с ними уже двадцать лет? И самый неудобный вопрос: что теперь будет с Мишей? Колеса мерно стучали на стыках. Фонари бесконечной вереницей плыли за окном вагона. А Наташе не давал уснуть вопрос: что будет с Мишкой? И почему-то слезы набегали на глаза, хотя она, наоборот, должна радоваться счастью Олега, его решению стать «большинством» и будущему рождению племяшки.
Они встретили ее вдвоем: Олег и Мишка, приветливые и улыбающиеся. У нее даже немного отлегло от сердца. Она устроилась на заднем сидении их машины.
- Я всю ночь не спала. Подремлю….
Она и правда забылась. Только когда машина затормозила около таможни, она приоткрыла глаза. И стала неожиданной свидетельницей сцены, не предназначенной для посторонних глаз. Прощаясь на весь день и думая, что гостья спит, Мишка притянул к себе Олегову руку и прижался к ней губами. И, кажется, забыв про всё на свете, долго и нежно покрывал поцелуями тыльную сторону его ладони и пальцы.

За час до этого, перед выходом из дома, Олег притянул Мишку в коридоре:
- Не сердишься уже за дату свадьбы?
- Если для тебя это правда – формальность, то – нет.
- И ревновать не будешь? Каждое четырнадцатое февраля? – Олег не отводил улыбающегося, пристального взгляда от Мишкиных глаз. – Что я в этот день не только своего мальчика впервые трахнул, но еще и женился в другой год?
- Лёль, ты же обещал! – на Минькино лицо набежала тень. – Ты же говорил, что это ничего не значит! – голос его зазвенел обидой….
Олег притянул было любовника к себе, но тот рванулся:
- Отпусти!
А для Олега эти слова были как красная тряпка для быка. Он сильнее стиснул Мишкины плечи, проложил дорожку поцелуев по его шее:
- Ни за что не пущу! Раздевайся!
Умелыми пальцами быстро расстегнул все пуговицы, молнии, избавил любимого от одежды. И наклонил прямо здесь, в коридоре, войдя осторожным движением. Мишка больше не упирался и не вырывался: он прогнулся в пояснице и коротко застонал.
- Минь, времени мало у нас! Сам дрочи! – прошептал ему Олег.
И Мишка послушно взял в кулак встающий член, при каждом движении Олега плавно подаваясь ему навстречу. Они кончили почти одновременно. И сразу стали одеваться, потому что до прибытия Наташиного поезда оставались считанные минуты. А теперь, в машине, Мишка делал то, чего им не хватило в утренней сцене: целовал и нежил Олегову руку, благодаря за любовь и сам получая награду.
Наташа, конечно, ничего этого не знала. Но сам момент – тягучие, долгие, трепетные поцелуи, которые, казалось, были невозможны между двумя мужчинами, и которые ее брат так спокойно принял как должное - пробрал ее до дрожи. Снова вернулась тревога этой ночи. И неудобный вопрос: что будет с Мишкой?

Миша припарковал машину у подъезда и обернулся к пассажирке:
- Наталья Борисовна! Наташа! Приехали.
Она неохотно открыла глаза. Как вести себя с этим мальчиком, ей было абсолютно не ясно.
В их квартире, кажется, ничего не изменилось с ее прошлого приезда: стопка автомобильных журналов на подоконнике, зимние рыболовные снасти в углу коридора, фото над кухонным столом: на фоне петергофского «Самсона»* Олег обнимает Мишку, подмигивая в объектив.
- Вам кофе сделать или поспите? Там для вас подушка есть и плед.
- Миш, я могу с тобой поговорить? – неожиданно для себя решилась Наташа.
- Да?... – Мишка поднял на нее прямой, открытый взгляд.
- Ты знаешь Светлану?
- У которой будет ребенок от Олега? Знаю.
У Наташи заломило сердце. До последней секунды она надеялась, что вчерашний звонок –глупый розыгрыш. И нет никакой невесты, а есть очень необычная семья, состоящая из ее брата и этого плечистого, рослого и удивительного нежного мальчика.
- И у них будет свадьба?
- Да. Но он ее не любит. Это просто формальность, - уверенно сказал Миша. – Он поставит печать в паспорте и признает ребенка, а жить будет со мной.
- Это – он тебе так сказал? – против Наташиного желания, в ее словах звучал сарказм.
- Он, правда, не любит ее, - повторил Миша, на этот раз – растерянно.
- А ребенка?...
- Ребенка… он хочет и ждет! – этот «деревенский дурачок» слишком боготворил своего Лёльку, чтобы подставить его в глазах его сестры.
Наташа смотрела в тревожные карие Мишкины глаза и думала, что если она сейчас не сделает подлость этому добродушному, хорошему, без ума влюбленному в ее брата мальчишке, то подлость сделает Олег. А это Мише будет в миллиарды раз больнее.
- А ты не думаешь, что ваши отношения помешают ему стать хорошим отцом? Родится малыш, ему нужна будет нормальная семья, мама и папа. А Олег будет каждый раз уходить к тебе. Ты считаешь, это нормально?
- И… что вы хотите? – Мишка не ожидал, что ему здесь, в их с Олегом общем доме, могут вот так, четко и прямо показать на дверь.
- Ты должен уехать! - резко сказала Наташа.
Румянец залил не только Мишкины щеки, но и уши, и шею, и лоб. Сердце гулко билось в горле.
- Ладно, - выдавил он, пряча глаза, и пошел собираться.
Если бы не издевательская премия! Если б не нечаевские подлые слова! Если б не горькая, отчаянная исповедь Олега! Если б не заваленный зачет! Если бы не дата будущей «свадьбы», которая навсегда перечеркнет интимную, трогательную дату их с Лёлькой настоящего «первого раза»! Если бы не этот жесткий взгляд Наташи, которой он не сделал ничего плохого, но которая нетерпимо потребовала исчезнуть из жизни ее брата!
Да если б хотя бы это всё не обрушилось на него за четыре коротких, отчаянных дня – он стал бы бороться! Но теперь… это стало последней каплей. Он сдался.
Он достал из шкафа сумку и начал бросать туда вещи. Его душили слезы.
«Пусть я – пидорас. Пусть – херовый работник. Пусть – «девчонка». Плевать! Но малышу я переходить дорогу не буду. На это меня как-нибудь хватит! Пускай родится в нормальной семье. И Олег станет хорошим отцом! Пусть всем в этом мире станет лучше!»
Он вытер глаза и понял, что напихал в сумку всё подряд: свое, Олегово, летнее…. Он вывернул содержимое сумки обратно в шкаф и пошел в коридор.
- Наталья Борисовна, закройте за мной дверь! – и когда она вышла из кухни, кивнул на подзеркальник: - Вот – ключи, если вам нужны будут. Олегу передайте, что я уехал к родителям, потому что,… чтобы,… - договорить он не смог, быстрыми шагами вышел и хлопнул за собой дверью.
Наташа тяжело привалилась плечом к стене и начала искать в своей сумке валидол.

Чтобы чем-нибудь себя занять, она нашла в шкафу груду неглаженых рубашек и утюг. Вторая или третья рубашка, попавшаяся ей под руку, принадлежала явно не Олегу. Но Наташа не стала откладывать ее, аккуратно отутюжила и повесила на отдельные плечики. И тут в прихожей зазвонил телефон. Наташа подошла: на подзеркальнике рядом с ключами лежала стопка каких-то документов, и заходился в трели Мишкин мобильник. На экране высветилось: «Лёля». Наташа с облегчением подумала, что – вот: кроме Олега у Мишки есть еще друзья и, судя по имени звонящей, даже подруги. Как-нибудь справится он. Как-нибудь выдюжит. И у Олега будет нормальная семья. Да они еще ей скажут спасибо за то, что ошибки горячей молодости не испортили им жизнь! Через несколько трелей телефон умолк. Наташа ушла было к глажке. Но позвонили снова. Звонков через десять она решила ответить:
- Алло?
- Ты куда пропал? – прозвучал в трубке голос ее брата.
- Олег? – Наташа только что сообразила, что это имя – «Лёля» - она слышала в Мишкиных устах в обращении к Олегу. - Миша уехал, а телефон оставил дома.
- Растяпа! – хмыкнул Олег. – Пусть перезвонит, когда появится. Скажи: я – ругался, - и повесил трубку.
Наташино лицо исказило страдание. Не надо было ей вмешиваться!
Олег приехал в шесть часов вечера. И сразу с порога спросил:
- И где он? Еще не вернулся?!
- Он уехал. Кажется, к родителям….
- К комуууу? – иронично протянул Олег. – У него родители живут в Поволжье, - но по лицу сестры понял, что она не оговорилась. – Нат, что случилось?!
- Олег, ты женишься? – ответила она вопросом на вопрос.
- Я расписываюсь с матерью своего будущего ребенка. Это тебе Мишка рассказал? Он – из-за этого?...
- Мне домой позвонила Светлана….
Тут до Олега начала доходить правда. Глаза его стали испуганными.
- Ната, что ты ему сказала? Что произошло?
И тут его взгляд скользнул по подзеркальнику.

Всё, чего достиг по жизни Мишка, чем дорожил, что держало его на плаву, было сейчас сложено небольшой сиротливой стопкой: ключи от квартиры, ключи от машины, пропуск на завод, студенческий билет, новый телефон с мобильным интернетом и большим экраном…. И – небольшой, в сером корпусе, узкий фонарик.
- А фонарик – зачем? – растерянно спросила Наташа, проследив направление его застывшего взгляда.
- У нас на машине в морозы замок на двери залипает, - отрешенно ответил Олег. – А без фонарика в перчатках ключом не попадешь. Там – далеко от фонаря, темно.
Он опустился спиной вдоль стены и сел на пол. Потом прижал к глазам ладони - очень-очень крепко. Но из-под них всё равно бежали слезы.
Страницы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Вам понравилось? 239

Рекомендуем:

Жизнь

Песенка

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

7 комментариев

+
1
kobra Офлайн 2 октября 2014 15:50
Прочитала на одном дыхании. Это невероятно. Из всего, что читала - история про ребят самая любимая. Вернее, всё про этих ребят. Как я переживала, не передать. Автор, огромное спасибо. Жаль, что история завершилась.
+
1
dusenka Офлайн 10 октября 2014 17:57
Огромное спасибо,автор,за Ваших парней. Они сразу стали одними из самых любимых моих героев,Сразу-же забыла о том,что они-вымышленные персонажи. Переживала за них,как за своих близких друзей. И плакала,и смеялась,и ревновала вместе с ними.Прочитала все истории на одном дыхании.Хочется верить,что будут парни вместе,"пока смерть не разлучит их" в глубокой старости.И много у них будет всякого(хорошего),как в любой крепкой семье.Хотя повествование Ваше о Лёле и Мине закончилось. А ОЧЕНЬ ЖАЛЬ!!!
+
0
indiscriminate Офлайн 22 ноября 2015 18:21
эх, который же раз читаю, а все мне в кайф... такая красивая история, такие пацаны. :love:
--------------------
Под латаным знаменем авантюризма мы храбро смыкаем ряды!
+
2
Raise Офлайн 26 января 2016 11:17
Даже не могу сказать какая из всех Ваших историй моя самая любимая...просто ВСЕ!!! Каждый раз перечитывая все Ваши произведения, как первый раз! Спасибо Вам большое! Вы мой самый любимый Автор, еще раз спасибо :tender:
--------------------
Если ты меня любишь, значит, ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах!
+
2
Викторика Офлайн 8 июля 2020 21:36
Дорогой и любимый Автор, где Вы пропали? Где можно найти Ваши новые истории?
irato
+
0
irato 16 апреля 2021 12:32
какая сложно-вымученная любовь, редкая и прекрасная. в которая все: человечность-страсть-восхищение-чувственность-обожание-дружба-понимание-приятие...такая редкость. и такие они...настоящие...читалось с придыханием (наконец-то. всю серию, целиком). замечательно написано(единственное: Мишу представляла, а Олег -никак не визуализировался, но это мои читательские издержки), профессионально. с ув.
+
0
Janas Офлайн 20 августа 2021 21:15
Самые лучшие и любимые книги
Наверх